355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стенли Вейнбаум » Планета сомнений » Текст книги (страница 2)
Планета сомнений
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 17:46

Текст книги "Планета сомнений"


Автор книги: Стенли Вейнбаум



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Каким образом? – спросил Хэм.

– Разве ты не обратил внимания на то, что они были соединены дисками на стеблях, которые, возможно, действуют как присоски? Ведь каждый сегмент прижимается диском к находящемуся впереди. А когда ты застрелил одного из средних, я увидела, что присоска прижималась к шишке на заднем конце того, который был впереди. И еще… – она умолкла.

– Что еще?

– Видишь ли… Разве тебе не показалось странным, что вся цепь действовала так согласованно? Их ноги двигались в едином ритме, точно ноги одного животного, точно это многоножка. Ни привычкой, ни тренировкой, ни дисциплиной нельзя объяснить того, как эта цепь кидалась вперед, останавливалась, сворачивала в сторону. Нет, каждое звено должно находиться под прямым нервным контролем вожака – слышать и обонять то же, что и он, и даже разделять его эмоции: испытывать голод вместе с ним, приходить в ярость вместе с ним и, наконец, ощущать страх вместе с ним!

– А, пожалуй, ты права! – воскликнул Хэм. – Эта шайка и правда вела себя как единое существо!

– Пока ты по неосторожности не создал из одного два, разорвав цепь, – уточнила Пат. – Понимаешь…

– Я создал нового вожака! – возбужденно воскликнул Хэм. – Тот, который оказался первым после разрыва, тоже стал вожаком, способным к независимым действиям. Послушай, а не могут ли они таким образом объединять и мыслительные способности, если таковые у них есть, с доминирующим мозгом вожака?

– Вряд ли. В этом случае они должны были бы создать колоссальный интеллект путем простого сложения. Как бы глупа ни была отдельная особь, им было бы достаточно набрать определенное число сегментов, и возник бы поистине богоподобный разум. Но в этом случае они не бегали бы в поисках добычи без оружия и плана. У них, безусловно, развилась бы какая-то цивилизация, ведь так? Впрочем, – добавила она, – возможно, они способны объединять свой опыт. Тогда в распоряжении вожака оказался бы весь индивидуальный опыт остальных особей, но это ни на йоту на увеличило бы его интеллекта.

– Звучит правдоподобно, – заметил ее муж. – Ну, а туманные фигуры? Ты нашла им какое-нибудь объяснение?

Пат вздрогнула и поморщилась.

– Нет, – призналась она. – Но мне кажется, между ними и этими тварями существует некая связь.

– Почему?

– Потому что перед самым нападением они пронеслись мимо нас. Конечно, они могли просто убегать от многоножки, но тогда они бросились бы врассыпную. Однако они двигались двумя четкими вереницами, а во время схватки продолжали оставаться на заднем плане. Неужели ты не заметил?

– Мое внимание было отвлечено, – сухо ответил Хэм. – Но даже если и так, что из того?

– Ты когда-нибудь слышал про медоуказчиков?

– Что-то смутно припоминаю.

– Это африканская птица из отряда удодов. Она приводит людей к гнездам диких пчел. Человек забирает мед, а птицам остаются личинки, – Патриция помолчала. – Я думаю, что туманные фигуры служат многоножкам чем-то вроде медоуказчиков. Они привели их к нам либо потому, что твой выстрел их рассердил, либо потому, что рассчитывали поживиться объедками, либо просто по злобе. Но, возможно, все это лишь мой вымысел.

– Если они материальны, то нужно будет снять на инфракрасную пленку следующую группу, стадо, рой, стаю… как еще можно назвать их сборище? Но я все-таки склонен считать их оптической иллюзией.

– Надеюсь, что ты прав, – пробормотала Пат, вздрогнув.

– Ха! – внезапно сказал Харборд. – Женщинам нечего делать в подобных местах. Слишком уж они боязливы.

– Да? – осведомился Хэм, готовый защищать Патрицию от любых обвинений.

– У нее хватило мужества заметить мелкие подробности во время схватки с этими жуткими тварями!

– А теней она боится! – проворчал Харборд.

Однако это были не тени. Через несколько часов Каллен сообщил, что в тумане «Гею» окружили пляшущие, меняющие форму существа, и начал таскать фотоаппарат от иллюминатора к иллюминатору.

Хотя воздух, насыщенный аргоном, хорошо поглощал длинные световые волны, инфракрасная пленка оказалась все же чувствительней человеческого глаза, пусть детали на ней и смазывались. Но пленки не поддаются самовнушению и не видят настоящее в преломлении прошлого опыта, а холодно и бесстрастно фиксируют попадающие на них световые лучи в соответствии с их интенсивностью.

Когда Каллен занялся проявлением пленки, Патриция, измученная бурными событиями первого дня пребывания на Уране, еще спала, и Хэм, позевывая, устроился рядом с химиком посмотреть, что получится.

Возможно, Патриция была готова к чему-то более ужасному, но Хэм не ожидал и такого результата. Он долго рассматривал негатив на свет, потом взял у Каллена отпечатки и принялся их изучать.

– Хм! – пробормотал он. На отпечатках, несомненно, что-то было, однако почти столь же неопределенное, как и то, что они наблюдали в тумане сами. Бесспорно, туманные фигуры существовали в действительности, но, во всяком случае, их сходство с людьми было иллюзией.

Демонические рожи, ухмыляющиеся морды, сардонические лица объектив не уловил. В этом смысле люди все-таки оказались жертвами галлюцинации, наделив туманные образы чертами, возникавшими в их собственном сознании. Но за всеми фантастическими личинами, несомненно, скрывалось нечто вполне реальное. Только вот какие физические тела были способны так менять форму и величину, так внезапно исчезать и возникать из ничего?

– Не показывай их Патриции, пока она сама не попросит, – задумчиво сказал Хэм. – И пожалуй, я не разрешу ей выходить из ракеты. Судя по тому, что мы тут успели увидеть, это отнюдь не самое безопасное место во Вселенной.

И все же он не учел особенностей характера своей жены. Когда «Гея» села милей южнее и он приготовился к новому выходу в туман, Пат встретила его решение бурей протестов.

– Зачем, собственно, была отправлена сюда эта экспедиция? – негодующе спросила она. – Самое важное на любой планете – населяющие ее живые организмы, а они находятся в ведении биолога, разве не так? Зачем, по-твоему, институт назначил меня на эту должность? Чтобы я сидела сложа руки в железной бочке, пока два профана исследуют местность? Инженер и химик, не способные отличить эпифит от сифонофоры!

– Но мы будем приносить в ракету образчики, – слабо парировал Хэм.

Это вызвало новый взрыв.

– Если уж на то пошло, то не я здесь благодаря тебе, а ты здесь благодаря мне! Они могли бы найти еще сотни инженеров, химиков и астролетчиков, а вот специалисты по внеземной биологии все наперечет!

Хэм ничего не ответил, потому что это было правдой. Несмотря на молодость, Патриция, родившаяся на Венере и учившаяся в Париже, считалась в своей области светилом. И в сущности он не имел права удерживать ее в ракете – она должна была выполнять свои обязанности, как и все остальные члены экспедиции, Поэтому он вздохнул и уступил.

– Ты проявляешь, хотя и слабые, но все же обнадеживающие признаки здравого смысла, – похвалила его Пат. – Неужели ты думаешь, что эти связки сосисок меня пугают? Во всяком случае, я поостерегусь резать их посредине! Ну, а гримасничающие тени, по твоим же собственным словам, – всего лишь оптическая иллюзия… Да, кстати, а где фотографии? На них что-нибудь получилось?

Каллен заколебался, но Хэм кивнул, и он протянул ей пачку снимков.

– Значит, они настоящие! – воскликнула Пат, едва взглянув на снимки, а затем принялась сосредоточенно их изучать.

– Ну, что ты о них думаешь? – с любопытством спросил Хэм, радуясь, что ее страх исчез.

Но она только слегка улыбнулась ему и ничего не ответила.

Хэм, по-видимому, опасался за Патрицию совершенно напрасно. Дни спокойно шли за днями без каких-либо чрезвычайных происшествий. Каллен делал анализы пород, систематизировал полученные результаты и без конца брал пробы зеленоватого воздуха Урана. Хэм проверял и перепроверял двигатели «Геи», от которых зависела их жизнь, а Патриция собирала и классифицировала свои образцы. Харборд, которому до взлета делать было нечего, выполнял обязанности кока и помогал тем, кому требовалась помощь.

«Гея» четырежды взмывала над поверхностью планеты и вновь опускалась на нее сквозь вечные туманы, и Хэм с Патрицией обследовали новый круг с тысячефутовым радиусом. А где-то за серым непроницаемым покровом невидимый Сатурн миновал точку противостояния и начал удаляться от медлительного Урана. Время пребывания экспедиции на планете истекало: с каждым часом расстояние, которое им предстояло покрыть на обратном пути, заметно возрастало.

Когда они перебрались на пятый участок, Харборд объявил, что пора улетать.

– Пятьдесят часов, и ни минутой больше, если вы не хотите провести здесь еще сорок лет, – предупредил он.

– Ну, что здесь коротать свой век, что в Лондоне – разница невелика, – заметил Хэм, надевая куртку. – Пойдем, Пат, бросим последний взгляд на милые уранианские пейзажи!

Она вышла с ним из ракеты и, пока он пристегивал проволоку к скобе и шелковый шнур к ее поясу, сказала жалобно:

– Мне бы хотелось еще раз встретиться с сосисками. У меня появилась одна идея.

– Как-нибудь обойдешься, – проворчал он. – С меня достаточно шапочного знакомства.

«Гея» скрылась в зеленоватых испарениях. Вокруг них опять мелькали и гримасничали туманные фигуры, но Хэм и Пат уже настолько привыкли к ним, что перестали их замечать.

На этот раз «Гея» опустилась в слегка холмистой местности, и Патриция бродила среди каменистых пригорков, собирая, рассматривая, отбрасывая или тщательно укладывая в сумку образчики уранианской флоры. Почти все время шнур был натянут до предела, и Хэм не видел и не слышал жены.

Наконец он нетерпеливо дернул шнур.

– Словно вывожу щенка в лес на поводке! – проворчал он, когда Патриция появилась из тумана. – Проволока размоталась вся. Дальше пойдем по кругу.

– Но здесь рядом какие-то новые формы! – воскликнула она (шнур позволил ей отойти еще на пятьдесят футов). – Я должна посмотреть, что это такое!

– Не делай этого. Мы можем вернуться к ракете, немного удлинить проволоку и попробовать еще раз…

– Всего несколько шагов… – Она повернулась и пошла в туман. – Я отстегну шнур, только погляжу – и обратно.

– Не смей! – крикнул он. – Пат, вернись! Вернись сейчас же! – и Хэм с силой потянул шнур на себя. Раздалось раздраженное восклицание, и внезапно шнур подался, так что Хэм чуть было не упал. Патриция отстегнула шпур!

– Пат! – завопил он. – Иди сюда! Немедленно вернись!

По-видимому, она что-то крикнула в ответ, но туман почти совсем заглушил ее голос. Потом наступила тишина. Он снова позвал, но не услышал ничего, кроме шелеста смутных фигур.

Хэм не знал, как поступить. Через несколько секунд он начал стрелять в воздух. Десять выстрелов через краткие промежутки. Немного подождав, он разрядил еще одну обойму в равнодушный мертвенный туман. И снова напрасно. Хэм крепко выругался, злясь на упрямство Патриции, собственную беспомощность и гримасничающие туманные фигуры.

Что делать? Вернуться на «Гею», чтобы Харборд и Каллен могли принять участие в поисках? А время? Ведь с каждой секундой Патриция, возможно, уходит вслепую все дальше и дальше! Вытащив карандаш и блокнот, он написал на листке: «Пат заблудилась. Приносите запасную катушку и подсоедините ее к проволоке. Постараюсь остаться в радиусе двух тысяч футов. Ищите нас, двигаясь по кругу».

Он отцепил проволоку от пояса, наколол на нее листок, придавил его камнем и трижды дернул проволоку, вызывая помощь, а сам повернулся и углубился в туман без путеводной нити.

Хэм не знал, долго ли он бродил в поисках жены и далеко ли ушел. Туманные фигуры издевательски бормотали вокруг, влага осаждалась на его лице и стекала по носу и подбородку, туман становился все непроницаемее. Он кричал, стрелял из пистолета и даже свистел в надежде, что более высокие звуки разнесутся на большее расстояние. Он описывал петли и зигзаги. Он уговаривал себя, что Пат не станет бесцельно блуждать – она ведь выросла на Венере и знает, что, заблудившись, нужно оставаться на месте, иначе есть риск уйти слишком далеко.

Он и сам заблудился. Он не имел ни малейшего представления, в какой стороне находится «Гея» или путеводная проволока. Иногда ему казалось, что он различает ее серебряный блеск, но каждый раз он обнаруживал вместо проволоки либо лужицу, либо камень с блестящими вкраплениями и шел дальше наугад под плотным балдахином тумана. В конце концов именно эти бесцельные блуждания и спасли его – он споткнулся о проволоку, описав полный круг.

Рядом с ним внезапно появились Каллен и Харборд, связанные шелковым шнуром. Он с трудом выговорил:

– Ну как… нашли?..

– Нет, – угрюмо ответил Харборд. Его иссеченное морщинами лицо было безмерно усталым. – Но мы ее найдем.

– Вернись на ракету и отдохни, – посоветовал Каллен, – а мы будем искать.

– Нет, – отрезал Хэм.

Харборд сказал с неожиданной мягкостью:

– Не бойся. Она достаточно благоразумна и хладнокровна, чтобы ждать на одном месте, пока мы ее ну найдем. Не могла же она уйти на полную тысячу футов от конца проволоки!

– Если только ее не вынудили бежать дальше или не утащили! – с отчаянием ответил Хэм.

– Мы ее найдем! – повторил Харборд.

Но десять часов спустя, после того как они несколько раз прочесывали пространство возле «Геи» вдоль и поперек, пришлось признать, что Патриции в радиусе двух тысяч футов от ракеты нет. Десятки раз за время их бесплодных поисков Хэм испытывал почти непреодолимое желание освободиться от проволоки и отойти чуть дальше в дразнящий туман. Ведь она могла ожидать спасения совсем рядом – только-только за пределами видимости и слышимости… А вдруг она лежит с вывихнутой ногой всего в десятке шагов от границы круга, который они описывают, а они так об этом и не узнают? Но уйти от единственного указателя, который связывал их с ракетой, было бы почти наверное бесцельным и бессмысленным самоубийством.

Когда они добрались до колышка, который вбил Каллен, чтобы отметить место, откуда они начали обход, Хэм остановился.

– Вернемся на ракету, – мрачно сказал он. – Перелетим на четыре тысячи футов в этом направлении и снова пойдем в обход. Дальше чем на милю от того места, где я ее потерял, Пат уйти не могла.

– Мы ее найдем, – упрямо повторил Харборд.

Но они ее не нашли. После бесплодных мучительных поисков «Гея» по указанию Хэма села в точке, позволяющей описать круг, соприкасающийся с уже обследованными двумя, и они снова вышли на розыски.

С момента исчезновения Пат прошло тридцать часов, и все трое валились с ног от усталости. Первым сдался Каллен и, пошатываясь, побрел к ракете. Когда остальные двое вернулись на «Гею», чтобы перелететь на новое место, они увидели, что он спит одетый, положив голову на стол возле чашки с недопитым кофе.

Часы медленно уходили в вечность. Сатурн продолжал непрерывно удаляться от туманной планеты, прощаясь с ней до следующей встречи через сорок лет. Харборд молчал, и о том, что назначенный им последний срок истекает, сказал Хэм.

«Гея» опускалась на новую исходную точку, когда он заговорил:

– Время на исходе. Я не хочу, чтобы вы с Калленом застряли на Уране. Если мы и на этот раз не найдем Пат, вы улетите. Ясно?

– Нет, – ответил Харборд. – Эти слова мне непонятны.

– Вам незачем тут оставаться. Хватит и меня одного. Я возьму часть продовольствия и все оружие я боеприпасы.

– Ха! – проворчал Харборд. – Что такое сорок лет?

Ему шел шестой десяток.

– Я приказываю вам лететь, – тихо сказал Хэм.

– Во время полета командир – я. И мы не улетим. Мы найдем ее.

Но, в сущности, не оставалось никакой надежды. Когда они приготовились выйти из ракеты, Каллен проснулся и присоединился к ним. Они заняли позиции вдоль проволоки на расстоянии шестьсот пятьдесят футов друг от друга и двинулись в обход. Хэм еле передвигал ноги. Уже сорок часов он не спал и ничего не ел, если не считать нескольких кусочков шоколада с чашкой кофе во время кратких перелетов. Туманные фигуры теперь представлялись его усталым глазам жуткими чудовищами – они словно подбирались все ближе и усмехались все более злобно.

И поэтому, когда они прошли примерно четверть пути и он увидел в тумане какое-то более плотное пятно, ему пришлось долго щуриться и вглядываться, прежде чем он убедился, что глаза его не обманывают.

Он дернул проволоку, подавая остальным сигнал остановиться, и различил новый звук – ровный, глухой топот, совсем непохожий на призрачные шорохи и шелест туманных фигур. И тут же до его ушей донесся еще один странный, заглушенный, но несомненно реальный звук. Хэм трижды дернул проволоку и, когда его товарищи подошли, кивнул на темное пятно и сказал:

– Мы можем дойти туда, если свяжем два шнура. Этого вполне хватит.

Все трое осторожно углубились в туман. Позади осталось пятьдесят футов… шестьдесят… Внезапно Хэм понял, что перед ним проходит цепь множественных тварей – по-видимому, гигантская цепь, так как ей не было видно конца. Безнадежно махнув рукой, он медленно повернулся и пошел назад, но вдруг остановился как вкопанный. Он услышал резкий сухой звук – звук кашля!

Не думая об опасности, Хэм бросился к тени и закричал:

– Пат! Пат!

Какое невыразимое облегчение! Из-за черной цепи донесся слабый дрожащий голос:

– Хэм! Это ты?

– С тобой… с тобой ничего не случилось?

– Н-нет.

Между мелькающими сегментами он разглядел Патрицию, зеленоватую, как туман.

– Пат, – скомандовал он, – как только эта цепь пройдет, беги прямо ко мне. Не сворачивая ни на шаг!

– Она никогда не пройдет, – ответила Патриция ело слышно. – Это не колонна, это кольцо.

– Кольцо?! – с ужасом повторил Хэм. – Но тогда как же… как же ты выберешься?

Он растерянно умолк. Сейчас, лишенная вожака, эта странная процессия была безопасна. Но стоит ее разорвать, как она превратится в свирепую тварь и… Вдруг Пат не успеет добежать до них?

– Встаньте рядом, – приказал он Харборду и Каллену, хватая последний шнур. – Я прыгну к ней.

Он взобрался к ним на плечи. С этой высоты у него был шанс перепрыгнуть через чудовищную многоножку, Либо ему удастся, либо…

И он перепрыгнул – Харборд и Каллен даже застонали под тяжестью его ста восьмидесяти уранианских фунтов.

На мгновение прижав Патрицию к груди, Хэм сразу же повернулся и бросил конец шнура друзьям снаружи.

– Если мы поднимем шнур повыше, ты сумеешь перебраться но нему? – спросил он со страхом, потому что Пат, казалось, вот-вот готова была лишиться сознания.

– Конечно, – пробормотала она.

Цепляясь за шнур руками и ногами, Пат начала медленно двигаться по нему на манер южноамериканского ленивца. Прямо над цепью она вдруг задержалась, и Хэма охватил невыносимый ужас, но секунду спустя Пат благополучно упала на руки Харборда.

– Хэм! А как же ты? – воскликнула она.

– Перепрыгну!

Не раздумывая, он отступил насколько мог для разбега и, собрав оставшиеся силы, перелетел через шестифутовый смертоносный барьер, едва коснувшись ладонями черной пузырчатой кожи.

Патриция судорожно прильнула к нему. Он сказал хрипло:

– Если бы мы тебя не отыскали…

– Но вы же отыскали! – прошептала она и вдруг начала истерически смеяться и надрывно кашлять. – Почему ты так долго не шел? Я думала, что ты придешь раньше… – она растерянно оглянулась на кружащую цепь. – Я… я устроила им короткое замыкание!

И она лишилась чувств. Хэм поднял ее на руки и следом за Калленом и Харбордом побрел вдоль проволоки к «Гее». Позади них продолжала бесцельно кружить замкнутая цепь обреченных сегментов.

Зеленоватый шар – Уран – висел за пеленой раскаленных газов, вырывавшихся из главных сопел, а слева от крохотного, но слепящего кружка Солнца голубоватой звездой блестел Сатурн. Патриция, которая в чистой сухой атмосфере «Геи» почти перестала кашлять, полулежала во вращающемся кресле. Она улыбнулась Хэму.

– Видишь ли, после того как я отцепила шнур… Погоди! Не надо читать мне нотации! Так вот: я отошла всего на несколько шагов и убедилась, что ничего нового там нет – все то же извилистое растение, которое я назвала криптогамией уранианской. Я вернулась, но ты уже ушел.

– Как ушел? Я не трогался с места.

– Во всяком случае, тебя там не было, – невозмутимо сказала она. – Я прошла немного вперед и закричала, но голос в тумане сразу же глох. Потом я услышала выстрелы в другой стороне и направилась туда… И тут ко мне подскочили сосиски!

– Что же ты сделала?

– А что я могла сделать? Времени вытаскивать пистолет не было, и я бросилась бежать. Они бегают быстро, но не быстрее меня. Потом я начала уставать и обнаружила, что, резко меняя направление, я выигрываю время – ведь они не сразу сворачивают с выбранного пути. Я лавировала несколько минут и только боялась, что споткнусь в этом проклятом тумане. И тут меня осенило! Помнишь, я рассказывала тебе, как Фабр изучал гусениц, которые передвигаются цепочкой? Ну, так во время одного опыта он повел целую процессию вокруг основания садовой вазы и замкнул круг. Таким образом они остались без вожака, и знаешь, что произошло?

– Догадываюсь!

– Вот именно. Они продолжали кружить несколько часов, а может быть, и суток – не помню, сколько времени это длилось. Потом некоторые гусеницы умерли от истощения, и цепочка получила вожака. Когда я вспомнила про этот эксперимент, я решила его повторить и бросилась к последнему сегменту, а первый бросился за мной…

– Понимаю, – пробормотал Хэм.

– Да. Я собиралась замкнуть кольцо и остаться снаружи, но, когда я добежала до последнего сегмента, я, наверное, упала от усталости. Не знаю точно, что произошло, но когда я опомнилась, то оказалось, что их ноги топают почти рядом с моим лицом, а я лежу внутри кольца.

– Вероятно, ты потеряла сознание от усталости.

– Я никогда не теряю сознания, – с достоинством произнесла Патриция.

– То-то я принес тебя к «Гее» на руках!

– Это совсем другое дело, – объяснила она. – Просто я сразу же уснула, потому что сорок часов провела без сна и еды. А потеря сознания или обморок вызываются тем, что в мозг поступает меньше крови…

– Ну, ладно, ладно, – перебил ее Хэм. – Если для обморока требуется мозг, ты, конечно, не способна лишиться сознания.

– Стрелять я не могла, – словно не расслышав, продолжала Патриция, – так как они сразу напали бы на меня, а к тому же я не знала, в какой стороне находится «Гея». Поэтому я просто сидела там – неделю, десять дней, месяц…

– Сорок часов.

– А туманные фигуры шелестели над сосисками, все время шелестели, мелькали, пока мне не начало казаться, что я вот-вот сойду с ума. Это было ужасно! Хотя я и знала, что они такое, все равно было ужасно!

– Хотя ты знала, что они такое? Откуда?

– Догадалась. Собственно говоря, я заподозрила это, когда увидела снимки.

– И что же они такое?

– Видишь ли, у меня было достаточно времени, чтобы изучить сегменты в цепи, и я убедилась, что они – не полностью развитые существа. Другими словами, это личинки, которые, если мое предположение верно, развиваются потом в туманные фигуры. Ну, как гусеницы и бабочки.

– Да, пожалуй, это возможно. Но как эти фигуры меняют форму и размеры?

– Они их вовсе не меняют. Ведь свет на эту часть Урана падал почти вертикально, не правда ли? И следовательно, любая тень отбрасывалась прямо вниз. Вот их-то мы и видели – все эти пляшущие, мелькающие химеры были отброшенными на туман тенями каких-то существ, летавших и паривших у нас над головой. Эти существа следовали за нами и наводили на нас своих личинок, понимаешь?

– Выглядит достаточно правдоподобно. Ну, что же, через восемьдесят лет, когда северный полюс Урана опять будет освещен Солнцем, кто-нибудь слетает туда и проверит, насколько верна твоя теория. Может быть, Харборд не откажется еще раз побывать там, а, Харборд?

– При условии, что на борту не будет ни одной женщины, – проворчал астролетчик.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю