Текст книги "Жена Лесничего (СИ)"

Автор книги: Стелла Вайнштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Если ты хотел творить добро, почему же привел за собой воинов, а не сирот? – продолжила расспросы Чармейн.

– Но что же делать, Чарм? Мои руки связаны, на меня идет Дикая охота… Только, на сей раз я не буду ждать ее в городе, как курица ощипки.

У Дэмиена заболела голова. Он видел, что Юстас лжет, и не мог указать, в чем именно. Снова завели пронзительную трель цикады. Солнце нещадно палило с небосклона. От запаха мертвечины, разлившегося в воздухе, Дэмиена тошнило, по телу пробежала внезапная слабость, подкосившая ноги. Его хватило на то, чтобы задвинуть Чармейн себе за спину.

От Юстаса исходила угроза. Лес ее чувствовал всем естеством и отталкивал как мог.

Где-то в чаще протрубил охотничий рог. Юстас победно ухмыльнулся, на его лице с заострившимися скулами появился азарт. Он тронул какой– то предмет за пазухой пиджака и сказал.

– Началось.

Юстас повернулся подать сигнал приспешнику. Тот застыл со стеклянными глазами, потом из похожих на жирные гусеницы пальцев, с мягким стуком упал клинок, и здоровенный бугай повернулся, приспустил со всех ног в сторону, противоположную звуку рога, зажав ладонями уши.

Милисент встала с земли, подошла к лесничим. Дэмиен заметил краем глаза, как из озера появилась Кувшинка, забрала своего сына и скрылась под гладью воды, не замеченная незваным гостем.

Во второй раз протрубил рог, на сей раз ближе. Послышался стук копыт, лай собак. Дэмиену стало жутко, к его плечу прислонилась побледневшая Чармейн, и даже Ветерок спрятал лицо у груди матери.

Дэмиен подал знак своей семье отходить в сторону хижины, но тут Юстас выхватил из-за пазухи продолговатую железную трубку и наставил ее на лесничего.

– Вы знаете, что это.

Дэмиен знал. Из-за завесы передавались книги, в них были упоминания о пистолетах и ружьях. Этой трубкой можно убить на расстоянии.

– Не делайте глупостей, оставайтесь на месте, – Юстас обернулся, продолжая держать Дэмиена на прицеле. – Скоро все кончится. Я не причиню вам зла.

Дэмиен не собирался бездействовать, глядя в черноту дула. Он закрыл глаза, попытался сосредоточится на огоньке внутри. Подле ботинка Юстаса из земли начал расти куст плюща, гибким кончиком любовно обвил голень, почти не примяв штанину. Пополз вверх, огибая ногу круг за кругом. Тонкий стебель у земли стал толще, потемнел, а потом вьюнок сжался, будто отпущенная пружина.

Юстас с удивлением посмотрел вниз, на неизвестно откуда, появившуюся ловушку, и пропустил момент, когда из леса выступили Тейл и его отец в алых плащах и золотых коронах.

В тот же момент, пока те не успели даже раскрыть рта, Юстас наставил пистолет на старшего фейри и нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, подобный разрыву грома, на груди короля расцвело алое пятно под цвет плаща. Уже падая, в плен плюща, Юстас плавным движением перевел дуло на Тейла, но тут он весь дернулся, как паяц на ниточках от неуклюжего движения кукловода. В шее Юстаса задергалась стрела с черным оперением.

Дэмиен перевел взгляд на Милисент. Она держала у губ черную суставчатую трубку. Ту самую, которую прятали подальше от глаз в хижине на верхней полке.

Юстас с криком запрокинул голову. По тонкой цыплячьей шее скатилась багровая струйка темной крови. Он выдрал стрелу и попытался вновь поднять руку с пистолетом, но тут его всего начало корчить.

Он пронзительно заорал. Его тело выгнулось дугой, глаза закатились, изо рта пошла пена.

Палка выпала у Милисент из рук, она осела на землю, закрыв лицо ладонями.

Тейл склонился над отцом, тот хрипел, на губах выступили алые капли.

Чармейн закрыла глаза Ветерка, сама спряталась у Дэмиена на груди.

– Хватит.

Голос зазвучал одновременно со всех сторон как звон колокола. В то же мгновение, Юстас перестал биться в приступе, упал на землю сломанной куклой. Черты лица разгладились, убирая боль, оставляя умиротворение, глаза закрылись навсегда.

На поляну вышел единорог. Путаясь между тонкими ногами с серебряными копытцами, за ним семенили лисята с пушистыми хвостиками, кубарем катились медвежата, бежали грациозные оленята.

Единорог подошел к Тейлу, склонившемуся над отцом. На остром роге зазмеилось искрящееся сияние, впиталось в грудь короля фейри. Тот глубоко вздохнул, и задышал ровно, не открывая глаз.

Над Юстасом Единорог стоял дольше. Дэмиен затаил дыхание, в ожидании чуда.

Тело единорога окутала дымка. Миг, и на его месте стояла юная девушка, одетая в платье цвета первого снега, с белоснежными волосами до пят. Ее голову венчали два ветвистых рога. Она опустилась на колени подле Юстаса и заплакала.

***

Чармейн тоже безудержно плакала. Она могла на словах ненавидеть Юстаса, но видеть его мучения и знать, что он мертв пробило брешь в стене, которую она сознательно вознесла между собой и братом. Вспомнилось, как в детстве, он бывало носил ее на руках, и позволял играть с собой в догонялки. Он казался взрослым, всезнающим и всемогущим. Потом стали возникать ссоры, Чармейн не могла простить того, что Юстасу всегда доставалось лучшее, за счет нее самой. Она мстила, он отвечал. Юстас был сильнее, мучил ее удачливей, так и понеслось… Оказывается, не смотря ни на что, Чармейн все еще любила его.

И она была благодарна рогатой фейри за то, что та тоже оплакивает Юстаса. Кем бы он ни стал.

Беловолосая девушка погладила волосы Юстаса.

– Глупый мальчишка. Я дала тебе второй шанс, а ты ворвался обратно ради убийства.

Она с легкостью подняла тело Юстаса на руки, как жених невесту. Обвела невидящим взглядом присутствующих на поляне. Милисент так и осталась распростертая на земле в глубоком поклоне, прячя лицо в ладонях.

Кто эта хрупкая на вид девушка?

Чармейн оцепенела, руки заледенели, сердце ухнуло вниз. Она хотела столько узнать, но ни один вопрос не казался достойным быть заданным.

– Чармейн, попрощайся с братом, – сказала рогатая фейри. Ее голос отдавался гулом в грудной клетке, жег под ребрами отголоском волшебного огня.

Ноги Чармейн сами понесли ее вперед.

– Прости, Юстас, – прошептала она. – Я завидовала тебе, вместо того, чтобы любить. Мы не были близки. Прощай, брат.

– Признать правду нелегко. Делает тебе честь. Кто либо еще?

На поляне воцарилась тишина. Тейл держал за руку отца, наблюдал как поднимается и опускается его грудь в глубоком сне. Дэмиен Поддерживал Чармейн за талию.

Милисент сидела на земле, не поднимая головы. Наконец она хрипло произнесла:

– Я не сожалею. Простите меня, Хозяйка леса. Вы мне дали второй шанс, и я подвела вас.

Хозяйка леса… Чармейно склонила голову в глубоком поклоне. Она привыкла думать о нем как о хозяине, неведомом мудреце, все видящем, но стоящим в стороне. Она ли бывшая монахиня Ангелина, или легенды лгут?

– Не могу судить тебя строго, любимая девочка. Уже журила тебя однажды за затаенную обиду. Я знаю, какую боль он тебе причинил, тоже не сожалея. Прости, но тебе придется покинуть лес. Как и всем вам. Хватит. Я создала этот заповедник для любви. Раз люди не умеют его ценить – вам тут не место. Все, на что я надеялась разрушено. Вас не остановить ни договором, ни наказанием.

Вдруг до селе внешне безучастный Тейл с болью спросил:

– Раз я вижу вас, о создательница, то позвольте спросить – за что? За что вы обрекли нас, верных ваших слуг, на вымирание?

Хозяйка леса в последний раз с сожалением взглянула на Юстаса, движением руки создала окованный медью гроб и перенесла его тело туда. Лишь потом встала напротив Тейла и ответила ему с дрожью в голосе:

– Дети должны расти в любви, понимаешь? В любви, а не в абсолютном послушании. Раз фейри не умеют быть родителями, то не будут.

Тейл посмотрел на нее с изумлением. Его губы дрожали, он смог только произнести:

– Мы все это делали ради вас…

– Единственная ваша обязанность – быть счастливыми и жить в мире. Вы ее нарушили. Послушай, Саэдримон, твои предки пришли ко мне из Вирхольма и Ахтхольма, поклялись в преданности лесу, а я одарила их со всей щедростью. Они просили ухаживать за природой – я согласилась. Ради вас, не ради себя.

– Но почему? Почему нам дали пойти по неправильному пути? Почему не остановили?

– Потому, что я не хочу власть. Она мне не нужна. Вмешиваться в вашу жизнь, направлять, говорить, как и когда поступать? Вы мои гости, а не хозяева! И когда гости начинают докучать, их вежливо просят оставить дом. Завтра же завеса двинется, города останутся во внешнем мире. Прошу и вас уйти.

Последние слова прозвучали приказом, которому Чармейн поняла, что не в силах противиться. Ноги загудели, будто по ним поднимается полчище мурашек, сами собой решили сделать шаг прочь из леса.

Ее тут же обуяла паника, в горле встал ком. Она вспомнила огромные секвойи и сосны объятые огнем. Ласковый ветер на просторах песчаных дюн, красную пустыню с деревьями канделябрами. Вспомнила, как спасла трехногую лису и та ее отблагодарила. Ощутила щекой шершавость лесных стволов и то, как они готовы передать сообщение в любую точку леса. Ей вспомнился рассекаемый крыльями воздух, когда исполнилась мечта детства летать, как во вне. Но больше всего, главнее всего встало перед глазами то чувство нужности, когда Чармейн справлялась с заданием. Как она будет без него?

– Простите, – голос показался тонким, как у мышки. – Только выслушайте меня, умоляю… Я не представляю свою жизнь за пределом леса. Я люблю его всей душой, обещаю, стараться стать его достойной. Пожалуйста, я не прошу за всех людей и уважаю ваше решение. Но только для моей семьи сделайте исключение. Вы знаете наши сердца, мое, Дэмиена, Ветерка. Не прогоняйте нас…

Хозяйка леса с глазами цвета неба и глубиной в океан, кивнула. Ноги отпустило, Чармейн снова ощутила легкость во всем теле.

– И я попрошу, если можно, – сказал Дэмиен. – За свою мать, она уже стара и привыкла к своему расписному домику. Оказаться совсем одной в незнакомом мире станет для нее смертным приговором. И еще за Ирвайна и его мать. Она мучается от болей спине, а Ирвайн за ней хорошо смотрит.

Хозяйка леса слушала, пока Дэмиен называл все новые и новые имена. Затем к нему присоединилась и Милисент. Она просила за тех жителей Ахтхольма, с которыми была лично знакома, их оказалось на удивление много. Потом с колен поднялся Тейл и попросил смиренно, если не за себя, то за сестру, перед которой очень виноват.

– Я поняла, – согласилась хозяйка леса, пряча улыбку. – Ваш способ переубедить сработал. Живите дальше, как вам нравится, пока мне не мешаете. Договор, остается в силе. В нем всего два пункта – не причинять вред лесу и друг-другу.

– Спасибо! – Милисент присела в глубоком поклоне.

– Ты не закончила с просьбами? – Хозяйка леса смотрела с иронией, наклонив голову к плечу.

– Только маленький вопрос, с вашего позволения. Юстас говорил правду о сиротах во внешнем мире?

– Да, – Хозяйка леса ответила с каменным выражением лица.

– Пожалуйста, дайте нам возможность забрать их сюда. Ах как бы я хотела… – загорелись глаза Милисент. – Как бы я хотела быть им матерью!

– Это будет достойное начинание, – задумчиво сказала Хозяйка леса. – Решено, лесничие смогут выходить во внешний мир и возвращаться обратно, когда им вздумается. Как и фейри. Саэдримон, Нендаранель, вы всегда будете моими любимыми детьми, но помните, между вами и жителями городов нет никакой разницы, кроме обязательств, которые вы приняли на себя добровольно. Я всегда рядом, все вижу, и раз вы попросили за благополучие городов, то и ответственность за них лежит на вас. Впрочем, так было всегда.

Хозяйка леса подошла к Чармейн, легонько поцеловала ее в лоб и прошептала:

– Я особенно горжусь тобой, храни Дэмиена и своего сына. И приходи ко мне поболтать иногда. Мне не хватает подруги.

Хозяйка леса развернулась, ее белые летящие одежды заструились по воздуху, там где она ступала вырастали незабудки. Свита из зверят устремилась за нею вслед в глубину леса.

Чармейн потерла саднящую коже на лбу, в том месте, где получила божественный поцелуй. Напряжение ушло, скорбь от потери брата смешалась с облегчением от беды, которую удалось избежать. Ей стало жарко, Дэмиен подхватил ее на руки и закружил по поляне, вместе со счастливо хлопающим крыльями Ветерком.

– Подожди, – сказала она Дэмиену. – Мне нужно закончить одно важное дело.

Чармейн подобрала юбки, пошла в сторону Тейла, склонившегося над отцом.

– Я хочу тебе кое-что отдать, – сказала она. – Давний долг.

Чармейн подняла руки и замерла, закрыв глаза. По подолу длинного платья побежали вверх крупные паучки. Они залезли на пальцы и принялись плести между ладонями тонкую паутину. Затем из просвета между деревьев подул ветер, вокруг Чармейн закружились блестящие слюдяные стрекозиные крылья, будто перламутровые стекляшки. Они цеплялись за паутину да так и оставались покачиваться. Когда ветер утих в руках Чармейн висела самая настоящая рубашка из стрекозиных крыльев и паутины, сшитая не сделав ни единого надреза, без нитки и иголки.

– Надеюсь теперь ты освободишь меня от данной по глупости клятвы.

– Ты выполнила условие, на которое, способны лишь фейри. Ты стала равной и теперь можешь сама решать, как поступать со своими клятвами. Даже забрать их обратно. Глупое условие, мне следовало понять, что Хозяйке леса не по нраву гордыня фейри. Ты была мне равной и раньше.

– Спасибо за эти слова. Я желаю тебе счастья, Саэдримон.

– Вас ждет светлое будущее, наше время истекло.

– Ты не слышал Хозяйку леса? За завесой тебя ждут дети, Саэдримон, те самые, о которых ты мечтал. Ты можешь растить их в служении лесу. Главное, не забудь о любви.

Чармейн вернулась к мужу и спросила, глядя в глаза Дэмиена.

– Что мы будем делать дальше?

– Жить, просто жить. И быть свободными. Когда отправимся смотреть внешний мир? Как насчет прямо сейчас?

Эпилог

По улицам Лондона в вечерний час прогуливались добротно одетая пара – мужчина в начищенном котелке, свободном плаще, с тростью и импозантной бородой, и его спутница, в расшитом серебром платье, с пышной усыпанной цветами шляпкой, прикрывающей ушки.

Они гуляли в неблагополучном районе, в самых трущобах, где царил джин, голод и болезни. Впрочем, состоятельные леди и джентльмены бывало наведывались сюда посмотреть, как живет бедный люд, в качестве развлечения. Отделывались мелкими пожертвованиями, которые одариваемые тут же спускали на выпивку. Впрочем, за туристами обычно на небольшом расстоянии следовала охрана, эта же пара путешествовали без сопровождения.

На замызганных ступеньках горько плакала девочка лет трех, за ее спиной из раскрытой двери слышался шум, то и дело оттуда выходили плохо одетые люди, с разнообразной утварью в руках.

– Еще одна сиротка, Дэмиен, – сказала шепотом леди, прикрывая рот белой перчаткой.

– Давай понаблюдаем.

На девочку не обращали внимания. Один раз ей на голову упала жестяная кружка, вороватого вида одутловатая старуха мигом подняла упавшее, оттерла о фартук и засунула в карман, прикрикнув на ребенка за неуклюжесть.

Леди и джентльмен затаились в тени возле дома, в их сторону тоже никто не смотрел.

Когда все ушли, оставив пустое помещение и одинокого ребенка. Леди присела рядом с нею и спросила.

– Милое дитя, хочешь ли ты пойти в месте со мной в место, где ты всегда будешь любима.

– Хочу! – сказала девочка, сразу поверив и широко раскрыв глаза от удивления. – А ты будешь моей мамой?

– Ты сама выберешь себе маму, какая понравится. Пойдем?

Подошел бородатый джентльмен и девочка запрыгнула в нему на руки без лишних уговоров.

Дэмиен и Чармейн направились дальше. На соседней улице их ждала карета, которая повезет за черту города к Виндзорскому лесу. А оттуда домой в лес, под благодатную зелень.

Когда ночью в квартиру вломились разбойного вида мужчины, один из них сказал.

– А разве у Сью не было девчушки? Куда она подевалась?

– Ищешь свежую кровь для своего заведения, Арчер?

– Никогда не лишнее, хе-хе, – загоготал он в ответ. – Никто не видал?

– Я видел, – сказал мальчишка, оборванец лет десяти, зашедший за ними в надежде на монетку за новости. – Ее фейри забрали.

– Какие еще фейри, не неси чушь!

– Их только дети видят. Ну вас, – бросил он, изворачиваясь от тумака. – В следующий раз, я попрошусь с ними.

Быстрым движением, схватив что-то со стола, оборванец метнулся к выходу и исчез в ночи. Несколько улиц он пробежал на пределе сил, петляя и путая возможного преследователя. Потом замер в под крыльцом дома на заброшенной улице и принялся ждать. Убедившись, что удалось уйти незамеченным, мальчишка выпрямился в полный рост и принялся пробираться дальше, стараясь держаться в тени.

Подле доков мальчишка свернул через дырку в заборе в просторный двор. Подле входа стояла клетка с курами, на длинной цепи спал матерый сторожевой пес. Куры поквохтали сквозь сон, собака лишь понюхала воздух и не сочла нужным просыпаться. Мальчишка направился прочь от жилого дома в сторону сарая. Между пристройкой и задним забором была щель шириной в два фута, заваленная у входа грудой старого хлама. Мальчишка шустро перелез через него и оказался в своем уютно устроенном тайнике.

– Бандит, ты еще жив? – прошептал оборванец. Затем потянулся к дощатому ящику, устланному вонючим тряпьем и достал оттуда слабо мяукающего слепого котенка. – Смотри, что я тебе принес.

Мальчишка достал из-за пазухи жестяную бутылку, в которых забулдыги хранят джин, а сейчас плескалось молоко, открутил крышку и победным жестом вытащил из кармана украденную со стола чайную ложечку.

– Теперь наконец-то поешь как следует! А потом поменяю тебе постель, я со вчера постирал и высушил подстилку.

До сиз пор оборванец кормил котенка молоком по капле с пальца, но способ оказался не слишком хорош. С ложечкой поначалу зверек совладал плохо, все не мог сообразить, чего от него добивается человек. А потом понял, что вкусная жидкость сама заливается в рот, ее нужно только глотать и дело пошло как по маслу. Вскоре котенок заснул на сухой подстилке с полным животом. Мальчишка же решился на вылазку к реке под покровом ночи для новой стирки.

Выбраться удалось бесшумно, Темза плескалась где-то впереди, все, что требовалось, это спрыгнуть с мостков в холодную воду, сполоснуть тряпку, хорошенько потереть и обратно. И тут за спиной мальчишки заскрипели доски. Он судорожно обернулся и увидел темную тень высокого мужчины в плаще с опущенным капюшоном.

Не думая дважды оборванец нырнул в грязные воды реки и поплыл со всех сил. Плавать он умел хорошо, а еще лучше нырять и задерживать дыхание, чтобы преследователь потерял след в темноте.

Выдохнув, мальчишка опустился на самое дно и там затаился, покачиваясь в такт с течением. Он сразу закоченел, икру свело судорогой. Обрванец покрепче сжал челюсти и приказал себе не подыматься ни в коем случае.

И тут на запястье сомкнулась ладонь с длинными пальцами, рывком потащила вверх. Мальчишка выхватил из-за пояса лезвие, сверкнувшее в мутной воде, и быстрым движением попытался воткнуть во вцепившуюся в него руку. Но тут что-то случилось с течением, со дна поднялся поток, толкнул в спину отнес руку куда-то в сторону и вышвырнул из воды как винную пробку. У парня закружилась голова, его кидало щепкой по волнам, вместе с вцепившимся в него незнакомцем.

– Я думал ты ищешь с нами встречи, – сказал мужчина.

Полная луна вышла из-за туч, оборванцу удалось рассмотреть лицо говорившего. Светлые волосы, почти серебряные в свете луны, прозрачные глаза, широкий подвижный рот, слишком крупный для лица. «Не человек», понял мальчишка и похолодел внутри. Во рту появился привкус железа, ногу все еще дьявольски изводила судорога. Парень затих как пойманный воробей в ожидании приговора.

– Ты зачем котенка взял? Он и так не выживет, лучше я заберу его, чтоб не мучился.

Мальчишка до селе скованный страхом, забился в железных тисках незнакомца.

– Не правда! Отпустите меня! Изыди нечисть! Отче наш иже еси…

– Ну хватит, хватит. Если хочешь, сам решишь, брать его с нами или нет. Если смотришь за слабыми, значит ты тот, кто нам нужен. Чего уставился, или не хочешь в страну фей? Я, что ли, зря за тобой пришел?

Мальчишка перестал сопротивляться, посмотрел вновь на незнакомца внимательным взглядом. Читать лица он умел мастерски, и сейчас не мог поверить своим глазам. На него смотрели искренне, с добром.

– Я хочу. Правда?

– Смотри сам, – незнакомец улыбнулся своей лягушачьей улыбкой и вода вокруг них взорвалась желтоватым светом, создав дорожку из рыжих искр до самого берега. Поток вокруг икры уплотнился, сжал в тисках, так, что мальчишка резко выдохнул, но судорогу как рукой сняло.

– Нас ждет карета, а потом долгий путь до Виндзорского леса. Возьмешь своего задохлика?

– А можно?

– Можно, вылечим, нам не впервой.

Незнакомец первый взлетел на мостки изящным движением, затем протянул руку оборванцу. Когда тот ступил на берег его одежда внезапно стала сухой и чуть теплой. Мальчик с надеждой посмотрел на своего спутника, затем опустил голову и спросил дрожащими губами:

– А з-зачем я вам нужен там? Я даже мамке своей нужен не был.

Фейри опустился на колени, его лицо с невероятно прозрачными глазами оказалось напротив лица мальчика.

– Я отвечу серьезно. Твоя нужность определяется тем, что ты делаешь для других. Где-то далеко существует волшебный лес и ему не хватает хранителей. Готов ли ты взять на себя ответственность за его обитателей?

– Кто вы?

Незнакомец усмехнулся.

– Мы, фейри, не выдаем своих имен, называй как считаешь нужным.

– Кем захочу? Даже Лягушонком? – парень смутился от собственной наглости, но глупая привычка огрызаться взяла верх помимо воли.

– Имя определяет не названного, а назвавшего. Будь ответственен за кличку, которой решил меня наградить.

Мальчишка похолодел внутри. В глаза фейри он больше смотреть не мог. – Я спешу, – поторопил незнакомец, – Мне нужно догнать родных. Ты со мной?

– Да, если возьмете меня. Я готов быть ответственен. Только… Вы ошибаетесь, я недостоин. Воровал и дрался...

– Тебя-то как зовут?

– Уилл.

– Послушай Уилл, одинокий ребенок делает все, чтобы выжить. Но ты больше не один. Пойдем, я познакомлю тебя с моей матерью. Ей подвластны все водоемы…

Конец