Текст книги "Ночь Королей. Игра с судьбой"

Автор книги: Стелла Так

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Ах ты, черт! – Я подскочила, но ноги тут же подогнулись. Хок медленно помог мне подняться. Его взгляд остановился на мне, как… как в кошмарном сне. Точно, это мог быть просто кошмар!

– Что это за бред?

Хок поморщился и сказал только:

– Мне очень жаль.

– Что тебе жаль? – прошипела я и неистово похлопала себя по щекам. Я должна проснуться. Быстро! Но не выходило. Никак.

В тот же миг у Хока прямо по лицу пополз особенно жирный паук.

Он отпрянул и хлопнул себя рукой по щеке. Но на него навалились еще десятки, засуетились и поползли по нему, все… прямо на меня.

– Уходи, Элис, – крикнул Хок. Наши взгляды встретились, когда он смахнул с плеча пару пауков. Я попятилась. Шаг. Два.

– Уходи, пока можешь! – торопил меня Хокинс.

Что-то поползло вверх по моей спине, и я прислушалась к совету Хокинса. Скуля, я повернулась и побежала, будто за мной гнался дьявол. Слезы катились по моим щекам, но я почти не чувствовала их, как и веток, хлеставших меня по лицу.

Это наверняка кошмар.

Просто кошмар.

Страшный кошмар.

Глава 2

Полгода спустя

Кошмар!

Задыхаясь, я поднялась с кровати. По спине тек холодный пот, а звук моего мобильника пронзительно отдавался в ушах. Дрожащими пальцами я нажала кнопку повтора. Подушка была смята и оказалась такой же потной, как и моя спина. Я опять проворочалась всю ночь. Еще одна ночь, полная кошмаров – и они стали для меня привычными за последние полгода.

Шесть месяцев.

Я снова откинулась назад и закрыла глаза.

Нет говорящих кошек.

Нет черных пауков.

Я не сумасшедшая.

Все это – просто кошмар.

Мантра успокоила мой трепещущий пульс, и я снова открыла глаза – как выяснилось, просто чтобы увидеть это.

На этот раз это было большим, как мяч для гольфа, с длинными черными ногами и трясущимся телом, которое выглядело так, как будто кто-то оживил дым. И оно как раз ползло по моей кровати.

– Черт побери! – Я снова рывком села. Паук прошелестел по покрывалу, а на полу я обнаружила еще десяток. Как и каждый день.

Они преследовали меня, словно живой кошмар, и постепенно у меня закончились объяснения, которые не сводились бы к тому, что я сошла с ума.

В последние месяцы я пыталась найти ответы.

Искала в Гугле самые возможные и невозможные вещи. Галлюциногенные грибы, например.

После этого я попыталась найти номер мобильного телефона этого Хокинса. Но ни у кого не было связей ни с Честерфилдом, ни с Сент-Беррингтоном. Все видели учеников интернатов только на вечеринках, которые они тайно устраивали, или в городе, где они то и дело возились со своими дорогими автомобилями. В конце концов, отчаявшись, я даже позвонила в Сент-Беррингтон и пару раз подошла к воротам. Но никто не ответил, и меня ни разу не впустили, если меня вообще кто-то заметил.

– Я не сумасшедшая, – мрачно сказала я паукам.

Они удрали, когда я свесила ноги с кровати и рывком отдернула шторы. Яркие лучи солнца осветили комнату и старый деревянный пол.

– Новый день, новое счастье, – мысленно произнесла я про себя, и отражение в окне состроило мне неубедительную гримасу.

«Новый день, новое дерьмо», наверное, подошло бы лучше. Но я не хотела быть пессимисткой уже с половины восьмого утра.

Я быстро оделась, схватила школьную сумку и побежала по коридору старого особняка. Вилла Солт была настолько старой, что уже начала жить собственной жизнью. Темные половицы скрипели, богато украшенные балки стонали, а двери, похоже, открывались и закрывались самостоятельно. О многих поколениях Солтов, которые здесь жили, свидетельствовали древние картины на коричнево-оранжевых обоях с узором на лестничной площадке, а также потертости на некогда красном ковровом покрытии на полу.

Я побежала вниз по лестнице на запах завтрака, доносившегося из кухни, почти полностью сделанной из старинного дерева. С балок свисали большие кусты лаванды и шалфея, которые бабушка собирала из одичавшего сада и вешала для сушки. Это была единственная комната на первом этаже, перед которой не росли старые деревья, и солнечный свет мог беспрепятственно проникать внутрь. Окна были открыты, и птичий щебет проникал в комнату, смешиваясь с бульканьем, доносившимся из кастрюли.

– Доброе утро! – Я старалась казаться такой беззаботной, какой должна себя чувствовать семнадцатилетняя старшеклассница. Нормальная, в лучшем случае занятая парнями и домашними заданиями. Девушка, какой я и была когда-то, поэтому мой тон звучал почти убедительно.

– Доброе утро, моя дорогая, – улыбнулась мама. Она уже надела свою форму: коричневые брюки, коричневая куртка и звезда, которая выдавала в ней шерифа города.

Бабушка Эмеральд сидела, по обыкновению в углу, в кресле, и вязала. Она делала это постоянно после инсульта, и ритмичное щелканье спиц стало теперь чем-то вроде сердцебиения старого дома.

– Привет, бабушка, – сказала я и поцеловала ее в теплую морщинистую щеку, которая всегда пахла лимонными конфетами. При этом я незаметно смахнула у нее с плеча черного паука. Бабушка рассеянно улыбнулась.

– Как прошел твой визит к Сент-Беррингтонам, дорогая? Ты хорошо провела время за чаем? – спросила она, погладив меня по щеке.

– Да, спасибо, это было здорово, – мягко ответила я.

– Хорошо, хорошо. Ты должна выйти за него замуж. Он действительно хороший мальчик.

Я только кивнула, и мама тихо усмехнулась.

Белый локон выскользнул из прически бабушки. Она походила на милую старушку по соседству, и, пока деменция не взяла над ней верх, такой и была. Но в те нечастые моменты, когда ее голова была ясной, она, к сожалению, больше напоминала старую фурию, которая использовала свои спицы в основном для того, чтобы ткнуть кого-нибудь в ногу. Бабушка Эмеральд была матерью моего отца, но он редко говорил о ней. До той аварии, в которой он погиб, мы никогда не бывали у нее, и как только она показала свое истинное лицо, я стала понимать, почему. Она могла быть по-настоящему злой! Папу никто не смел упрекнуть в том, что он так рано женился на моей маме и уехал.

Ну, кроме бабушки. Что она и делала. Громогласно. Хотя он был давно мертв. При этой мысли в моем горле образовался комок, но это все же было лучше, чем безудержный плач, который в первые несколько недель после его смерти был моим постоянным спутником.

– Ты проспала, – укоризненно сказала мама и отпила кофе, который готовился у нас круглосуточно. Я едва могла вспомнить момент, когда кофеварка в нашем доме не работала. Даже до нашего переезда в Фокскрофт кофе уже был неотъемлемой частью нашей жизни. Многое ушло, но напиток остался. Запах утешал.

Я старалась не дергаться, когда черный паук с длинными ногами полз по краю маминой кружки. Пришлось промолчать, когда мама взяла чашку и отпила из нее, а паук тем временем пробегал у нее по руке. Крик ничего бы не изменил. Потому что мама все равно не увидела бы паука. Никто бы не увидел. И это было, наверное, самое страшное во всем происходящем: то, что я оставалась наедине с этим кошмаром.

– Я знаю. Уже иду, – буркнула я, отрывая взгляд от паука и хватая с блюда тост.

– Не езди слишком быстро! – предупредила меня мама, когда я выходила из кухни, на ходу поцеловав бабушку Эмеральд в морщинистую щеку. Та не подняла глаз и не прервала свое вязание.

– Хорошо, – отозвалась я, отпирая старую, выкрашенную в цвет зеленой мяты, дверь. Скрип петель прозвучал как вздох.

Мой велосипед лежал там, где я его вчера бросила, то есть в кустах рододендрона рядом с белой верандой.

Наша старая семейная вилла расположилась примерно в двадцати минутах езды от школы на юге Фокскрофта. Улица, где мы жили, находилась на окраине – здесь редко проезжали машины. И если кого-то в Фокскрофте переставали посещать мысли, что он живет в заднице мира, здесь, у нас, он сразу вспоминал об этом.

Бывший когда-то синим, фасад виллы выглядел серым и бледным, как обглоданные кости, преодолев десятилетия погодных испытаний. Рядом поскрипывали садовые качели. Деревья в саду были такими старыми и большими, что их ветви простирались надо всей крышей дома, погружая все вокруг в полутень.

Я схватила велосипед, зажала тост между зубами и нажала на педали. Близились летние каникулы, и было уже жарко, хотя солнце стояло еще не очень высоко. Когда я ехала по улице, ветер развевал мои волосы под пение цикад. Я сделала глубокий вдох и наконец почувствовала, как мой пульс немного успокоился.

Движение всегда помогало мне, и с тех пор как я научилась думать, долгая неподвижность заставляла меня нервничать и беспокоиться. Возможно, это было одной из причин, почему я увлеклась чирлидингом еще до Фокскрофта.

Но в последнее время даже это не помогало. После тренировки я чаще всего оставалась такой же дерганой и рассеянной, как и до этого. Мои нервы были взвинчены. При этом меня пугала каждая тень, я плохо спала, и всякий раз, когда видела белого кота, оказывалась на грани нервного срыва. И я не могла никому рассказать об этом, потому что еще более ужасным, чем сами галлюцинации, был страх, что кто-то узнает о них.

Скрипнув тормозами, я остановилась на светофоре, который зажегся красным, и уставилась вдаль, на край леса, окружавший Фокскрофт, точно темное кольцо.

Меня тянуло в лес, к интернатам. То, что произошло тогда…

Я заставила себя отвести взгляд и съесть кусок тоста. Пока я ждала зеленого светофора, громкая музыка и рев мотора сзади заставили меня с любопытством оглянуться. Рядом со мной остановился дорогой серебристый кабриолет.

Я рассматривала четырех подростков, сидевших в автомобиле, вовсе не похожих на жителей Фокскрофта. Сначала я разглядела девушку на пассажирском сиденье: у нее были поразительно светлые волосы, она носила темные очки, которые могли стоить столько же, сколько весь мой гардероб.

За ней сидели два парня, которые, вероятно, были близнецами, поскольку так походили друг на друга, что мне показалось, будто я дважды увидела одного и того же человека. У них были лица с тонкими чертами, миндалевидными темными глазами и золотисто-каштановыми волосами, подстриженными а-ля бубикопф.

Однако мой взгляд привлек парень, сидевший за рулем. Возможно, девушка рядом с ним была его сестрой, ведь его волосы, падавшие на лицо мягкими локонами, были такими же необычно светлыми. Его левая рука небрежно лежала на руле, а другой он включил передачу и снова завел мотор. Он улыбнулся, а потом, совершенно неожиданно, поднял взгляд ярко-голубых глаз и обнаружил, что я его разглядываю. Я моргнула и вздрогнула, а в голове начало тихо гудеть, этакий «шум в ушах». Очевидно, это происходило от смущения, так же как и возникший на лице жар, заставивший меня покраснеть.

Его ухмылка стала шире, стали заметны ямочки на щеках.

– Что случилось, Винсент? Уже зеленый, езжай, наконец, – я услышала, как девушка раздраженно перекрикивает музыку.

– Хорошо, – отозвался он. – Я только что обнаружил нечто очаровательное! – Его теплый смех вызвал у меня дрожь по всему телу.

Девушки повернули головы, но в тот же миг светловолосый парень нажал на газ, и автомобиль умчался. Заинтригованная, я смотрела машине вслед, а когда, наконец, вернулась к действительности, светофор снова переключился на красный. Шум в ушах исчез.

– Что это сейчас было? – пробормотала я, тряся головой и одновременно быстро крутя педали, чтобы промчаться через перекресток. Если бы я не поторопилась, то опоздала бы на занятия, и это уж точно было последним, что мне требовалось перед выпускными экзаменами.

Потому что в отношении оценок моя жизнь в настоящее время тоже выглядела далеко не радужной.

Глава 3

– Я разочарована в тебе, Элис.

Я уставилась на бланк, лежащий передо мной на кафедре. Красная F[1]1
  Низшая оценка в американской системе образования (здесь и далее примечания переводчика).


[Закрыть] выглядела как уродливая рана на белом листе бумаги. Судорожно сжав в руке шариковую ручку, я прикусила язык, чтобы не выругаться вслух.

Миссис Грейсон вздохнула. Она пришла в Фокскрофт-Хай на место запасного учителя всего несколько месяцев назад, но благодаря непреклонному характеру быстро сумела научить всех студентов уму-разуму.

– Я хочу поговорить с тобой после урока, – добавила она, затем, цокая каблуками, пошла дальше, чтобы раздать оставшиеся выпускные работы по английскому.

Это, вероятно, означало, что я провалилась. Полностью убитая, я сглотнула комок в горле и закрыла глаза. Когда я снова их открыла, по столу бодро полз паук. Мои пальцы так крепко обхватили ручку, что костяшки побелели.

Стиснув зубы, я приказала себе сохранять спокойствие. Никто другой не мог видеть эту гадину, и если я сейчас сорвусь, то снова окажусь у школьного психолога. Мой первый и последний срыв закончился именно там. Это произошло сразу после вечеринки, когда я обнаружила, что по-прежнему способна видеть пауков. Психолог всучил мне диск для медитации против стресса и рекомендовал пить много жидкости. Огромное спасибо.

Но, по крайней мере, я не попала в психушку. И я намеревалась позаботиться о том, чтобы так оно и осталось.

Я прерывисто вздохнула, игнорируя паука, который опять неторопливо пополз по столу. Миссис Грейсон тем временем вернулась к доске, бросив строгий взгляд сквозь очки без оправы на ряды скамеек со студентами.

– Я поздравляю всех, кто получил более шестидесяти процентов в этом году[2]2
  Ниже 60 % в американской системе образования означает неудовлетворительно.


[Закрыть]. Мне известно, что большинство из вас мысленно уже находятся на летних каникулах. Тем не менее, я не думаю, что во время последних оставшихся учебных дней вам следует почивать на лаврах. И поэтому вы все можете написать эссе на тему, чего вам больше всего хочется в будущем. Выполните это индивидуальное задание и отдайте мне завтра. Достаточно будет объема в три тысячи шестьсот знаков. Можете начать прямо сейчас.

Единодушный стон эхом прокатился по классу, и я бросила быстрый взгляд на место рядом с собой. Питер в тот же миг вздрогнул и закатил глаза. Я улыбнулась и достала из рюкзака блокнот. Когда я его вытащила, из него тоже выпали два толстых черных паука и принялись лихорадочно сновать туда-сюда. Как всегда, никто не реагировал и не вскакивал с визгом. Бывали дни, когда мне хотелось, чтобы Корди не жевала со скучающим видом карандаш, а вместо этого заметила бы, что на ее левом плече сидит паук.

Или чтобы Питер, наконец, продемонстрировал реакцию, когда одна из тварей заползала ему прямо за воротник рубашки. Но ничего не происходило. Никогда. Ни один человек ничего не замечал. Снова только я, содрогаясь, стиснула зубы, делая вид, что не чувствую щекотки на ноге, и стараясь дышать спокойно.

Рассеянно я открыла пустую страницу и уставилась на белый лист бумаги передо мной. Давай, Элис! Ты можешь это сделать. У тебя всегда были хорошие оценки по английскому.

Липкими пальцами я взяла ручку и начала писать:

«Меня зовут Элис Солт, и на будущее я желаю себе больше не быть сумасшедшей».

Проклятье. Вздохнув, я опустила голову. Очень, очень здорово.

Толчок в спину напугал меня, и я обернулась. Корди сидела позади меня, опустив ручку, которой она меня ткнула, и приподняв брови. Потом на мою парту приземлились бумажка. Быстро оглянувшись, я убедилась, что миссис Грейсон занята у доски, после чего развернула оторванную бумажку и попыталась расшифровать каракули Корди.

«И? Ты сделала это? Ты прошла?»

Не глядя на нее, я покачала головой. Корди испустила вздох.

Послышался треск отрываемой бумаги, затем быстрый скрип ручки, и очередная бумажка приземлилась передо мной.

«Не-е-е-т! О господи, Элис! Мне так жаль!»

Я обернулась, бросила на нее печальный взгляд и приказала себе не разреветься. Корди состроила сочувственную гримасу, а потом написала:

«Как думаешь, ты все равно сможешь поехать со мной в лагерь чирлидеров?»

Я сделала глубокий вдох, написав под ее сообщением:

«Нет, скорее всего, нет».

И протянула ей записку. Несколько секунд спустя пришли ответные каракули:

«Держись. #такжаль, мы поговорим позже, ладно?»

Я только кивнула, нервно ожидая звонка с урока.

Мои одноклассники устремились из класса еще до того, как у миссис Грейсон появилась возможность поправить очки.

– Эй, Элис, с тобой все в порядке?

С комком в горле я глянула на Питера, который неловко топтался рядом со мной, теребя волосы. Все было бы намного проще, если бы он был обычным придурком, бросившим меня в ту секунду, когда я, крича, как сумасшедшая, выскочила из леса шесть месяцев назад. Но нет, после этого он по-прежнему хотел быть моим другом.

В конце концов, именно я отказалась от дружбы. Мне казалось неэтичным возобновить все с Питером, несмотря на то, что я постоянно находилась на грани нервного срыва. К сожалению, Питер был таким хорошим парнем, что продолжал по-доброму ко мне относиться, как бы странно я себя ни вела. При этой мысли у меня на глаза снова навернулись слезы. Я сдержала их.

– Все нормально. Увидимся на тренировке, – буркнула я и послала ему вынужденную улыбку.

– Хорошо, – пробормотал он, все еще не решаясь идти дальше.

– Пошли уже, длинный. У Элис разговор с миссис Грейсон. Мы подождем вас снаружи, хорошо? – Корди схватила его за воротник рубашки и потащила на улицу.

– До встречи! – Он помахал мне на ходу.

Я хотела было ответить таким же жестом, но моя рука замерла в воздухе, когда я увидела, как по его груди ползет паук размером с ладонь.

– Ты очень бледная, Элис. – Голос миссис Грейсон заставил меня испуганно вздрогнуть.

Моя рука упала обратно на стол, и я поспешила захлопнуть блокнот. «Я справилась?» – нервно спросила я себя, заправляя прядь волос за ухо. «Да, наверное», – ответила я сама себе до того, как это смогла сделать миссис Грейсон.

– Я не осилила этот год, не так ли?

Миссис Грейсон вздохнула и прислонилась к моему столу. Потом поправила очки, озабоченно посмотрев на меня.

– Боюсь, нет, Элис. И я не могу понять такое стремительное снижение твоих оценок. Если посмотреть в твое досье, видно, что в начале года ты была в числе лучших. Но теперь твои низкие оценки уже не исправить. Мне искренне жаль тебя, – на мгновение между нами воцарилось молчание. Я сосредоточилась на своем дыхании.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

– Что мне теперь делать? Я должна остаться на второй год? – наконец выдавила я.

Миссис Грейсон сжала губы, покачав головой.

– Мы постараемся избежать этой крайности. Знаешь, Элис… в свои светлые моменты ты проявляешь настоящий талант, и это мне импонирует. Я не знаю, что с тобой происходит, и прекрасно понимаю, что лучше не пытаться ответить на все возникающие у учеников вопросы. Но я хочу, чтобы ты знала, что в случае проблемы – учебного или личного характера – ты всегда можешь обратиться ко мне.

– Это очень любезно с вашей стороны, миссис Грейсон, но мне не нужна помощь, – тихо сказала я. В тот же миг по моей руке пробежал паук.

Миссис Грейсон нахмурилась.

– Помощь иногда приходит не потому, что она нужна, а потому, что ты позволяешь себе помочь, Элис. Но пока ты не будешь со мной откровенна, я не вижу смысла больше тебя терзать. Но мое предложение остается в силе.

– Что мне нужно сделать, чтобы перейти в выпускной класс? – задала я единственный вопрос, ответив на который она действительно могла мне помочь.

Миссис Грейсон положила передо мной глянцевую брошюру.

– Я поговорила с директором Дженкинсом о твоем деле, и мы оба согласны с тем, что ты заслужила поддержку. Полагаю, о школе Честерфилд ты слышала?

Я взяла брошюру и уставилась на красовавшийся на ней герб. На нем был изображен черно-белый ворон, гордо восседающий на короне. Фон был белым.

Дрожь пробежала по моей спине, и на этот раз она не имела ничего общего с пауками.

– Да. Честерфилд – одна из здешних частных школ, – сказала я и подняла глаза. – Чем это мне поможет?

Миссис Грейсон сложила руки.

– Директор Честерфилда – мой старый знакомый. Я поговорила с ним, и он готов позволить тебе наверстать упущенное на летних курсах интерната. По всем предметам, в которых ты провалилась.

Я позволила замершему в легких воздуху вырваться на свободу.

– Это очень щедрое предложение, миссис Грейсон, но я не думаю, что мы можем позволить себе дорогую школу, – нерешительно возразила я. Я даже не осмеливалась развернуть брошюру и посмотреть, какая сумма там может значиться.

Миссис Грейсон наклонила голову, протянула руку и постучала ухоженными ногтями по моей парте.

– Для тебя Честерфилд готов снизить обычную цену. Это своего рода… стипендия. Остаток за проживание и питание я записала в брошюре. В остальном школа поставила только одно дополнительное условие, а именно: на каникулах ты будешь жить в интернате, как и все другие летние ученики. Передай маме брошюру, и спокойно обсудите это с ней. Я вам еще позвоню. Так или иначе, я убеждена, что Честерфилд может предоставить тебе наилучшие шансы как можно успешнее все наверстать. Обучение там на высшем уровне, методы индивидуальны и адаптированы к каждому ученику и его потребностям. Я уверена, тебе там будет комфортно.

Между нами опять повисла тишина. Паук на ноге миссис Грейсон свалился и с глухим звуком упал на пол. Холодными пальцами я сложила брошюру и сунула ее в задний карман джинсов.

– Благодарю. Я поговорю об этом с мамой и сообщу вам.

– Сделай это, – сказала миссис Грейсон, непривычно дружелюбно улыбаясь мне. – Желаю тебе хорошего дня, Элис.

Я пробормотала в ответ что-то неопределенное, перекинула рюкзак через плечо и выскользнула из душного класса. С тихим щелчком дверь за мной закрылась на замок.

– Ну, наконец-то! Я уже думала, что Грейсон никогда не перестанет топтаться по твоим ушам. – Корди оттолкнулась от стены и притянула меня в крепкие объятия, в которые я позволила себе упасть.

– Как ты? – прошептала она.

– Жизнь меня поимела, – честно пробормотала я, вдыхая знакомый сладковатый аромат ее духов.

– Мне нравится, когда ты становишься вульгарной, – усмехнулась Корди, прежде чем отпустить меня.

Питер стоял рядом и, моргая, смотрел на меня.

– Как все прошло? – озабоченно спросил он.

– Да, что сказала Грейсон? – потребовала Корди, когда мы вышли из школы и направились через внутренний двор к спортивной площадке.

Вздохнув, я поудобнее поправила рюкзак и пнула камешек на раскаленной мостовой.

– Я должна наверстать упущенное в Честерфилде, – подвела я итог разговору.

Корди и Питер синхронно раскрыли рты.

– Честерфилд? Честерфилд? – спросила Корди тонким от волнения голосом.

Питер сгримасничал.

– У них там есть летние курсы?

– Чего у них там только нет, – бросила Корди, прежде чем я успела хоть что-то сказать. В ее карих глазах зажглись огоньки, а у меня начались спазмы в желудке.

– Успокойся, Корди. Во-первых, еще не ясно, действительно ли я попаду туда, а во-вторых, это летние каникулы. Большинство учеников будут дома.

– Совершенно не важно, – восторженно отмахнулась она, глядя на меня. – Я не знаю никого, кто видел хоть одну из частных школ изнутри. Внутренние правила там должны быть строже, чем в Букингемском дворце!

Вздохнув, я закатила глаза.

– Да точно, именно это меня и привлекает.

– Если ты туда отправишься, у тебя останется возможность перейти в следующий класс? – продолжал расспрашивать Питер.

– Я бы сделала все, чтобы не остаться на второй год, – прошептала я и почувствовала, как все мое тело напряглось от решимости.

Пока я произносила это, до меня дошло, насколько все серьезно. Мне очень хотелось, чтобы меня перевели, даже если для этого придется просидеть целое лето в классе, полном богатых снобов. А может быть, только может быть, благодаря летним курсам я смогу выяснить, что со мной происходит. Поскольку у обоих интернатов общая территория, в Честерфилде я, возможно, и добралась бы до этого Хока. Он тоже видел пауков и поэтому был единственной зацепкой, которая у меня была. Пусть даже совсем маленькой зацепкой.

Мы прибыли на спортивную площадку, и Питер исчез в раздевалке для мальчиков, в то время как мы с Корди по соседству надевали нашу форму чирлидеров. Однако мысли мои крутились только вокруг Честерфилда – так же, как и у Корди, которая, ухмыляясь, шепнула мне:

– Когда ты окажешься в Честерфилде, ты ведь сумеешь меня туда провести? Так я, может быть, смогу заработать еще несколько очков.

Вздохнув, я подобрала волосы и повернулась к ней.

– Корди, ты будешь в тренировочном лагере. Поверь, я в любой момент поменялась бы с тобой местами, если бы могла. Все-таки в следующем учебном году мне на тренировках придется наверстывать все, что я пропущу этим летом, не поехав в лагерь!

Выражение лица Корди изменилось. Уголок ее рта совершил еле заметное движение, будто бы она прихватила зубами щеку изнутри. При этом она начала теребить подол своей светло-голубой юбки.

– Да, что касается этого, я все равно хотела поговорить с тобой, Элис.

Я внимательно посмотрела на нее.

– Дело в том, что после той вечеринки я чувствую, что с тобой что-то не так, – нерешительно начала Корди, в то время как ее взгляд нервно скользил по моему лицу. Мне показалось, что уголком глаза я вижу нечто, снующее по земле. В ужасе я начала сжиматься всем телом, пока не заметила, что это всего лишь тень помпона.

– Видишь, именно это я и имею в виду, – Корди беспомощно пожала плечами. – Похоже на то, как будто ты боишься собственной тени. Ты выглядишь в последнее время такой…

Психически нездоровой? Отчаявшейся? Напуганной?

– …рассеянной, – заключила она, почти с жалостью глядя на меня.

– Ничего страшного, – тихо сказала я. О том, что произошло в тот день, я никому не рассказывала. Только, к сожалению, слухи, которые циркулировали с тех пор, как я, крича и хлопая по себе руками, выскочила из леса, не утихали. Корди уже несколько раз пыталась поговорить со мной, но что я должна была сказать ей, не выглядя при этом совершенно безумной?

Мы вышли на спортивную площадку, где ребята уже подкидывали мячи. Я отошла от Корди и приступила к первым упражнениям на растяжку.

– Я тогда слишком много выпила. Вот и все, – сказала я, стараясь не встречаться со скептическим взглядом своей подруги.

Молча меняя ноги, я почувствовала приятное тянущее напряжение в мышцах. Как можно более спокойно я выдерживала испытующий взгляд Корди, пока она с шумом не выдохнула. Ее голос звучал обеспокоенно.

– Как скажешь. Хотя я по-прежнему считаю, что там произошло нечто большее, чем ты хочешь признать, но, если ты не готова говорить об этом, хорошо. Твое дело.

– Спасибо, – буркнула я и встала на мостик. Мой позвоночник хрустнул – я действительно слишком долго не тренировалась. Быстро встав в стойку на голове, я принялась наслаждаться тем, как у меня в ушах шумит кровь, а тело доходит до пределов своих возможностей.

– Гм, Элис, если честно, есть еще кое-что, что мне нужно с тобой обсудить, – сказала Корди, которую я видела теперь стоящей вверх ногами.

– Что случилось? – Пошатываясь, я оттолкнулась руками и снова поднялась на ноги.

Корди прикусила нижнюю губу.

– Послушай, я очень рада, что ты можешь отправиться в Честерфилд, чтобы наверстать упущенное, но если ты не поедешь со мной в лагерь, то не сможешь присутствовать на чемпионатах в следующем году… – Последнее она пробормотала так тихо, что я понадеялась, будто ослышалась.

Я недоверчиво уставилась на нее. Внутри образовалось чувство, что подо мной разверзлась пропасть, и я падаю. Все ниже и ниже, прямо в никуда.

– Ты отправишь меня на скамью запасных? – недоверчиво уточнила я.

В моей груди застучало. Корди виновато посмотрела на меня.

– Это было не мое решение, – быстро перебила она. – Тренер тоже заметил, что в последнее время ты не в лучшей форме, и слегка вышла из строя.

Я открыла рот, снова закрыла его и кивнула.

– Прости. Я сама не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня, – прошептала я. – Я пытаюсь собраться.

Корди избегала смотреть мне в глаза.

– Это я знаю, но для твоей и нашей уверенности, возможно, действительно будет лучше, если в следующем году ты временно выйдешь из команды.

– Но… – продолжала я, однако она отрывистым движением руки перебила меня.

– Все уже решено, Элис. Энджи заменит тебя. Тебе первым делом надо заняться собой. Мне очень жаль, но мы не можем пойти на такой риск. Особенно если хотим выиграть чемпионат.

Слова висели между нами, словно ледяной воздух. Я уставилась на свою лучшую подругу и почувствовала, как у меня защипало в глазах. О нет, не здесь, не сейчас. Судорожно моргая, я отвела взгляд, пытаясь сглотнуть плотный комок в горле.

– Ладно, – выдавила я.

Корди потерла переносицу и тяжело вздохнула.

– Мне очень жаль, Элис, я не хочу…

– Ладно, – на этот раз я перебила ее и отвернулась, чтобы она не видела, как заблестели мои глаза. – Я все понимаю, – только и пробормотала я и вышла на середину лужайки, где уже начиналась тренировка.

Я встала рядом с Энджи, бросившей на меня знающий взгляд, который я проигнорировала. Корди скомандовала, и мы начали вставать в строй, одна за другой, чтобы собраться в одну большую шеренгу. Мы полгода активно тренировались, и каждое движение, каждый прыжок были отработаны идеально – по крайней мере, у других участников. Больше не нужны были спортивные коврики, чтобы смягчить ошибки и падения. Каждый знал, что ему делать, и во мне с каждым сальто росла решимость доказать всем, что я тоже это знаю. Когда заиграла музыка, мои мышцы заработали. Пока все девушки двигались, мой взгляд фиксировался на одной точке, когда я взлетала и делала очередное сальто. Мир переворачивался и возвращался назад. Воздух выходил из легких, когда я делала колесо и потом плавно вставала на ноги.

– Хорошо, Элис, – крикнула мне Корди и показала поднятый вверх большой палец.

Я сделала глубокий вдох и сосредоточилась на последовательности движений следующего упражнения. Энджи и Клаудия встали передо мной, вцепившись в руки друг друга, и подали мне знак. Я подпрыгнула, приземлилась ногами на их ладони и почувствовала, как они подбрасывают меня вверх. Бросок был идеальным, и, напрягая мышцы живота, я сделала сальто назад. При приземлении я слегка пошатнулась, но вовремя выпрямилась и, тяжело дыша, встала на ноги. Конечно, можно было сделать это лучше. Я посмотрела на Корди, но та стояла к нам спиной, координируя другую тройку. Вздохнув, я сделала несколько шагов вперед на руках, прежде чем опуститься, перевернуться и снова встать на ноги.

– У тебя все это выглядит так легко.

Я подняла глаза наверх. Питер стоял рядом со мной с футбольным мячом и шлемом под мышкой и улыбался. На его штанах красовалось пятно от травы.

– Спасибо, мне нравится это делать, – сказала я и улыбнулась ему. Что бы я делала без Питера?

Он смущенно почесал голову и выглядел так, словно хотел что-то сказать.

– Слушай… Корди уже говорила с тобой? – наконец тихо пробормотал он.

Я рывком расправила плечи.

– Что именно ты имеешь в виду?

– Ну, что с ней и…

– Питер! – Лающий голос футбольного тренера эхом разнесся по лужайке. – Если ты хочешь заниматься гимнастикой, тебе нужно надеть колготки и юбку. Двигай свою задницу сюда!