Текст книги "Мимолетное прикосновение"
Автор книги: Стелла Камерон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Стой! – велел он. – Не заставляй меня применять силу.
Уже начался дождь, земля вмиг размокла. Струи приятно холодили пылающие щеки девушки. Она отвязала Минни.
– В данной ситуации вам вовсе незачем вести себя как джентльмену. Что бы ни случилось, во всем виновата я одна. Это я вас заставила. Я воспользовалась вашей… вашей усталостью.
Эдвард громко расхохотался, запрокинув голову назад. Его белые зубы особенно ярко выделялись в наступивших сумерках. Черные волосы намокли от дождя и плотно облепили лоб. Линдсей с дрожью подумала, что сейчас Хаксли похож на огромного и очень сильного зверя… дикого, опасного хищника.
– Завтра я приеду в Трегониту, – пообещал он, пока она залезала в седло. – И надеюсь, тебе хватит здравого смысла с должной застенчивостью принять предложение, которое я сделаю твоему сводному брату.
Предложение? О Боже праведный, что она натворила?! Только бы выбраться из этой ужасной ловушки – и не столько ради себя, сколько ради того, у кого нет иных защитников, кроме ее одной, Линдсей. Если она выйдет замуж за Эдварда, каким бы заманчивым ни казался подобный брак, то уже не сможет выполнить то, что обещала, то, что должна сделать любой ценой. Не говоря уже о том, что этот брак вообще невозможен – и в первую очередь ради самого же Эдварда.
Девушка ударила пятками в бока Минни. Кобылка отозвалась обиженным ржанием.
– Ну же, старушка, иди, иди. Пожалуйста, Минни. Подумать только, она так и не сказала ему того, ради чего, собственно, приехала, а другой возможности уже не представится.
Завтра я за тобой приеду, – произнес Эдвард. – Смотри скачи осторожнее, мое чудесное видение. Вот увидишь, утром твою нерешительность как рукой снимет.
Никогда, – воскликнула девушка, цепляясь за соломинку. – Все равно Роджер ни за что не согласится.
Сейчас она впервые в жизни была благодарна судьбе за строгость, в какой ее держал сводный брат.
Поживем – увидим! – На лице виконта играла уверенная улыбка.
Говорю же, никогда и ни за что! – Минни наконец-то тронулась с места, но еле-еле. – Мы больше никогда не увидимся.
Через несколько метров Линдсей обернулась. Эдвард стоял, небрежно прислонившись к дереву. Поймав ее взгляд, он помахал ей рукой.
Не волнуйся, моя радость. Мы с тобой еще погрешим вдоволь.
Никогда! – яростно выкрикнула она. Пожалуй, бесполезно ссылаться на намерение уйти в монастырь. После недавней сцены Эдвард лишь поднимет ее на смех.
– Уверяю тебя, все так и будет, – крикнул он вслед. – Видишь, мне только стоит сделать Роджеру Латчетту это предложение, и он ухватится за него руками и ногами.
Линдсей почти всерьез захотелось и в самом деле уйти в монастырь.
Нет! – прокричала она напоследок, и Минни затрусила прочь.
Да! – донеслось до нее издали. – А пока предвкушай нашу новую встречу. Следующую возможность погрешить. День нашей свадьбы!
Глава 6
«Напыщенный фат!»
Хаксли из-под опущенных век следил за Роджером Латчеттом. Презренный, самодовольный франт. Сегодня толстяк щеголял в расшитом золотом лимонно-желтом жилете, а галстук его – неопрятный, неуклюже завязанный узел, в котором виконт не без труда распознал подражание одному из фасонов знаменитого Брюммеля, – был сделан из желтенького в цветочек муслина. На всем наряде Латчетта лежала неизгладимая печать безнадежной провинциальности.
– Ваш визит – большая честь для нас, – лебезил толстяк.
– Такой добрососедский жест. Мы собирались выехать в Лондон уже несколько часов назад, но, узнав, что ваша светлость намерены вновь почтить наш дом своим присутствием… просто пришли в восторг, что задержались. Ей-богу. Вот нам и матушка подтвердит.
Белла Латчетт Гранвилл, пухлая напомаженная блондинка неопределенного, но далеко не юного возраста, с настоящей вавилонской башней на макушке, наклонила голову жестом, который Хаксли расценил как попытку изобразить надменность. Но унизанные кольцами руки хозяйки дома, нервно теребившие кружевную оборку шелкового носового платка, выдавали крайнюю степень возбуждения..
– Я высоко ценю ваше гостеприимство, миссис Гранвилл, – учтиво произнес виконт, гадая про себя, все ли ее украшения были «одолжены» из наследства Линдсей. – С вашего позволения – и, разумеется, с позволения вашего сына – мне бы хотелось обсудить с вами одно весьма деликатное дело.
Светло-голубые глаза Беллы Латчетт, обрамленные густо накрашенными ресницами, метнулись на сына. Роджер скривил надутые губы в улыбке.
Милорд, я уже выслал своему поверенному все необходимые распоряжения и велел связаться с вашими адвокатами. Уверен, что мы сможем достигнуть взаимовыгодного соглашения относительно аренды дальнего дома.
Безусловно, – согласился Хаксли. – Местечко, где он находится, пришлось мне по душе. Славный уголок.
Да, славный уголок, мирный и спокойный, а главное – оттуда очень удобно приглядывать за этой кровожадной пиявкой в человеческом облике, не страдая при этом от необходимости терпеть ее общество.
– Скажу без лишней скромности, дом обставлен очень дорогой мебелью, – продолжал Роджер, помахивая жирной розовой рукой.
С трудом подавив отвращение, Хаксли отвернулся и зашагал по бледно-зеленой гостиной, изображая восхищение обстановкой и украшениями. Надо признать, и то и другое заслуживало интереса – заслуга тут, без сомнения, принадлежала покойному Бродерику Гранвиллу и его первой жене.
– Этому комоду буквально цены нет, – заметил Латчетт. – Его купила первая жена моего покойного отчима.
– Изумительно! – Хаксли помедлил перед черным лакированным рабочим столиком и приоткрытым комодом, внутри которого виднелись ящички с нитками и иголками. Из одного ящичка свисал краешек небрежно смятого вышивания.
Латчетт откашлялся.
– Так вы уверены, что не хотите бренди, милорд?
Сам он уже успел щедрой рукой налить себе полный бокал.
– Совершенно уверен. – Хаксли в последний раз обдумывал, что и как сказать. Бессознательно оттягивая время, он взял вышивку и повертел ее в руках. Даже на несведущий взгляд, стежки были сделаны умелой и терпеливой рукой.
Преувеличенно громкий вздох привлек его внимание к Белле Латчетт. Внушительная грудь достопочтенной матроны бурно вздымалась под покровом парчового платья оттенка спелой сливы. Над могучим бюстом трепетала белая кисейная косынка.
– Вы хотели что-то сказать, мадам? – Виконт с трудом выдавил из себя улыбку.
– О, да так, ничего особенного. – Вытащив веер слоновой кости, Белла принялась томно обмахиваться, раздувая копну мелких завитых локонов, обрамлявших ее одутловатое лицо. – Линдсей, моя падчерица, так часто ставит меня в неловкое положение. Я бы давным-давно выучила ее прилично вышивать, но она ни как не хочет учиться. Никакой усидчивости. Абсолютно безнадежна.
– Так и есть, – поддакнул Роджер. – Безнадежна, зато безвредна. Уверен, в монастыре от нее будет много пользы.
Хаксли невольно пожалел прелестную Линдсей. Пусть для него она всего лишь послушное орудие в его замыслах, но думать о том, как эти два ястреба терзают свою кроткую жертву, было не слишком приятно.
Воздержавшись от каких-либо замечаний, он осторожно отложил вышивку на место.
Кстати, именно о мисс Гранвилл я и пришел поговорить с вами, – произнес он, стараясь придать голосу оттенок безразличия.
О Линдсей? – Роджер озадаченно почесал уголок рта мясистым мизинцем. – Ума не приложу…
Она совершенно неуправляема. – Веер Беллы заходил чаще. – Скачет по лесам и холмам, как мальчишка какой-то. Да-да, как необузданный деревенский мальчишка. Я же тебе столько раз говорила, Роджер, пора ее приструнить и поскорее Наверняка она уже и виконту успела досадить. Нет, пора тебе заставить этого старого дурня Уинслоу…
Успокойтесь, матушка. – Глаза Роджера сузились, однако заметив, что Хаксли наблюдает за ним, толстяк расплылся в улыбке. – Бедная матушка никак не оправится от своей потери. Малейшее напряжение для нее просто губительно, а она так беспокоится за Линдсей. Мы оба за нее беспокоимся. Но это не важно. Так расскажите же нам, что случилось.
А что, собственно, вы хотите от преподобного Уинслоу, мадам? Это как-то касается мисс Гранвилл? – Виконт умолк, разглядывая великолепный гобелен на стене. У него возникло неприятное ощущение, что он уже знает ответ.
Моя падчерица решила посвятить жизнь служению Господу. Весьма благоразумно с ее стороны, поскольку для иного… гм… образа жизни она никоим образом не пригодна. Уинслоу – наш викарий. Он наставляет Линдсей на избранном ею поприще. Но до сих пор настаивает, что она еще не готова затвориться в монастыре.
«А викарий не дурак», – подумал Хаксли. Однако надлежало действовать без проволочек.
– Вынужден просить вас запастись терпением. – Он развернулся лицом к Латчетту и его матери. – Дело в том, что дело довольно щекотливое… для всех нас. Я пришел к вам сегодня, дабы просить руки мисс Гранвилл.
В комнате повисла напряженная тишина.
Бокал с бренди выпал из руки Латчетта и со звоном разбился о голову медного дракона, украшавшего камин. Белла Гранвилл взвизгнула.
Чертыхнувшись, Роджер ногой откинул осколки в сторону.
– Я ослышался, сэр. Должно быть, я просто ослышался.
Хаксли изобразил на лице дружелюбную извиняющуюся улыбку.
– Боюсь, что нет. Всецело понимаю ваше изумление. Столь внезапное предложение… Но я уверен, такой светский человек, как вы, повидал на своем веку немало подобных неожиданных и бурных увлечений. Поверьте, я пришел к нам не под влиянием первого порыва и успел уже всесторонне обдумать этот вопрос.
О, еще как всесторонне! Ловушки, наконец, были расставлены, и теперь виконт с трудом сдерживал радостное и азартное возбуждение. Словно сидишь за карточным столом и знаешь, что игра твоя и противник полностью в твоих руках. Победа близка!
– Роджер! – Голос миссис Гранвилл звучал надтреснуто. – О чем это он? Что происходит?
Успокойтесь, матушка. Не нервничайте. Кажется, мы неверно поняли вас, милорд.
Что вы. – Лицо виконта излучало саму невинность. – Уверен, вы поняли меня правильней некуда. Но прежде чем мы попросим мисс Гранвилл присоединиться к нам, наверное, следует обсудить еще кое-какие детали.
Белла, бледнея, упала на подушки.
Мне дурно, – пробормотала она.
Мадам, поверьте, это будет наилучшим разрешением всех проблем. Не сомневаюсь, вы с радостью освободитесь от тяжкой ноши, какую возлагает на ваши плечи опека над мисс Гранвилл. Вы же оба говорили мне, что после смерти мистера Гранвилла девица стала для вас тяжким испытанием.
Линдсей никогда не была для меня обузой, – запротестовал Роджер. – Милорд, вы не так истолковали мои слова.
С трудом сохраняя на лице спокойствие, виконт вскинул руку.
– О, вы безмерно благородны. И все же прошу, выслушайте меня. Мои планы волей-неволей затрагивают и вас, по этому я надеюсь, что мое предложение не пойдет вразрез с вашими удобствами.
– Нашими удобствами? – слабо пролепетала Белла Латчетт. – Роджер, ты должен остановить это прежде, чем…
– Тише, матушка. – Бесцветные глазки Латчетта вдруг приобрели стальной блеск. – Боюсь, вы так ничего и не поняли, милорд. Моя сводная сестра твердо решила уйти в монастырь. Я даже представить себе не могу, что заставляет вас домогаться ее руки – а, насколько понимаю, вы именно это и делаете, – но о том, чтобы она вышла замуж, не может быть и речи.
«Ну, разумеется, не может быть и речи о том, чтобы из жадных лап этого мерзавца выскользнул такой лакомый кусочек, как богатое поместье».
– Все же я думаю, – произнес Хаксли, благоразумно не поднимая глаз, – что, выслушав мое предложение до конца, вы сами согласитесь, что это в высшей мере приемлемое соглашение.
Миссис Гранвилл почти истерически обмахивалась веером.
– Маменька, если вы нездоровы, – резко одернул ее Роджер, – будьте добры удалиться к себе.
– Любезные, – Хаксли заложил руки за спину, – я глубоко тронут силой вашей привязанности к девушке, которая, если разобраться до конца, даже не приходится вам кровной родственницей. Но именно из-за того, что вы так любите Линдсей, нам с ней понадобится ваша помощь на протяжении нескольких недель до… свадьбы.
Белла в ужасе зажмурилась.
– Графиня Баллард, моя тетя, старшая сестра моей незабвенной матери, возьмет мисс Гранвилл в свой особняк на Брайнстон-сквер и выведет в свет.
– Брайнстон-сквер, – закатила глаза миссис Гранвилл, – свет. Высшее общество.
– Об этом не может быть и речи! – взревел Латчетт. Виконт похлопал его по спине.
Ну что вы, дружище. И не думайте отказываться. Это никакое не одолжение, напротив, великая честь. Я счастлив буду оказать вам эту услугу. Мисс Гранвилл воздаст мне за все – я имею в виду, став моей женой.
Об этом не может быть и речи, – почти неслышно повторил Латчетт.
Да полно вам, старина, – засмеялся Хаксли, – вы слишком уж скромны. Я знаю свой долг и не привык от него уклоняться. Разумеется, я отдаю себе отчет, что допускаю неслыханную дерзость, попросив вас и вашу драгоценную матушку приехать в Лондон на бальный сезон и присутствовать на всех утомительных, но необходимых формальностях, связанных со свадьбой. Но уверен, вы не хуже меня понимаете, что вам просто необходимо немного повращаться в свете, чтобы там повидали родственников моей избранницы.
Хаксли едва осмеливался взглянуть Латчетту в лицо, уж слишком смешной была произошедшая с толстяком разительная перемена – от невыразимого отчаяния к жадному предвкушению.
Так вы предлагаете, чтобы мы с матушкой временно переехали в Лондон?
Понимаю, вам это неудобно – столько хлопот. Но лишь до того времени, как мы с Линдсей поженимся, а тогда, само собой, вы вольны будете вернуться к вашим наиважнейшим обязанностям здесь, в Корнуолле.
Роджер…
Матушка, прошу вас, – резко оборвал Латчетт сварливый голос матери. – Быть может, милорд, вы сформулируете ваше предложение поточней?
– Мне казалось, я уже сформулировал. – Хаксли небрежно подошел к серебряному подносу, где поблескивал хрусталь, и поднял графин с бренди. – С вашего позволения?
Латчетт кивнул. Виконт довольно улыбнулся, наливая себе рюмку. Похоже, этот жирный мотылек летел прямиком в паутину.
– Все предельно просто. Я хочу жениться на мисс Гранвилл. Моя тетя обучит ее разным тонкостям, которые должна знать жена виконта. А с вашей стороны, мои дорогие, было бы крайне благородно и любезно согласиться пробыть в Лондоне, пока все это не будет улажено. Вам, разумеется, понадобится собственное жилище. Предвкушая ваше согласие, я взял на себя смелость заранее позаботиться и об этом. Изумительный маленький домик в Челси, обслуживаемый лучшими слугами.
Виконт говорил чистую правду. Вот только глава пресловутого компетентного персонала, некая миссис Феллинг, была компетентна не столько в домохозяйстве, сколько в умении играть на самых низменных инстинктах низменных мужчин. Хаксли счел, что так будет проще всего выяснить сексуальные пристрастия Латчетта. Когда придет срок, миссис Феллинг поможет довершить падение этого гнусного типа.
Мечтательный взор Латчетта тем временем был устремлен куда-то вдаль.
– И потом я вернусь в Трегониту… – искательно произнес он шелковым голосом и облизнул губы. Руки его были сложены на груди, точно для молитвы.
Хаксли прикрыл глаза.
– Спору нет, Трегонита – лакомый кусочек, но, сами понимаете, у меня и так уже более чем достаточно имений, за которыми глаз да глаз. Дополнительная ответственность – нет уж, увольте. Кроме того, учитывая, сколько вы сделали для моей будущей жены, буду лишь рад, если вы согласитесь принять Трегониту в знак моей признательности.
И вы отдадите приданое… Неужели после заключения брака вы откажетесь от наследства вашей жены?
Не хочу обманывать вас и притворяться, будто не ценю Трегониту по достоинству. Ценю, поверьте. Но, учитывая все, что вы сделали, будет лишь справедливо, если поместье останется вам.
От Хаксли не укрылось, что Белла Гранвилл резко выпрямилась и подалась вперед. Ее сынок нервно потирал руки. Скрывать свои чувства он совершенно не умел. За карточным столом он был бы ни дать ни взять бездомный птенец, ожидающий когтей первого же попавшегося хищника. Подавив улыбку, виконт отпил превосходного бренди из подвалов Лат-четта. Карточные столы, до которых, по его сведениям, Латчетт был превеликим охотником, тоже играли немалую роль в его замыслах.
Я понимаю, что вы стремитесь вернуться сюда, – продолжал виконт. – И все же пока вы будете в городе, надеюсь, вы позволите мне ввести вас в какой-нибудь из наших клубов – например в «Клуб кутил». Все издержки я, разумеется, беру на себя.
Как благородно с вашей стороны, – буркнул Латчетт.
Знай он, что сделают с ним эти самые клубные друзья виконта Хаксли, он бы запел иначе. Но виконта мысль о грозящих толстяку неприятностях не огорчала. Точнее, даже радовала.
А почему все-таки вы хотите жениться па Линдсей? – Пронзительный голос Беллы Латчетт прервал приятные раздумья Хаксли. – Когда и как вы встречались с этой девчонкой? Что там произошло у нас за спиной?
Маменька, – Роджер склонился над ней, – уверен, нам вовсе незачем вдаваться в подобные подробности. Вы же видите, его светлость…
Ответьте, – не унималась Белла. – Когда вы встречались с моей падчерицей?
Хаксли снова умудрился сдержать улыбку.
Мадам, я джентльмен. Довольно будет сказать, что есть вещи, которые джентльмены предпочитают не обсуждать.
Белла побагровела.
Не зря я всегда говорила про эту девчонку – в тихом омуте черти водятся. Вечно ее где-то носит. Как понадобится, никогда под рукой нет. Видите ли, занимается с преподобным Уинслоу. Ха!
Маменька! – сдавленно взвизгнул Роджер. – Его светлость здесь совсем недолго. Не можете же вы предполагать…
Что мисс Гранвилл была скомпрометирована? – негромко докончил за него Хаксли. Что она согрешила? Ему стоило огромных усилий не усмехнуться.
Так это правда? – поджала губы миссис Гранвилл.
Скомпрометирована ли очаровательная мисс Гранвилл? Приходилось признать, что, как ни грустно, – нет, во всяком случае, не в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Но и того, что красавица Линдсей понимала под грехом, вполне хватило, чтобы Хаксли провел всю предыдущую ночь без сна. Даже сейчас, вспомнив об этом, он вынужден был отвернуться к камину. Да-да, всю ночь он метался по постели, представляя себе белоснежную, соблазнительную грудь, молящую о поцелуях. Будь что будет, а он получит ее – всю, до последней клеточки. Он возьмет ее, неторопливо и наслаждаясь каждой секундой, он пробудит в этой воплощенной невинности огонь страсти и необузданного темперамента, что до поры до времени дремал в глубине ее девственного тела.
Лорд Хаксли?
Нет, миссис Гранвилл. Молодая леди не скомпрометирована.
Хотя, надо признать, ее ножки, облаченные в белые чулки, буквально трепетали от желания уступить. Девушка не знала, что она чувствует или почему, но горела жаждой выяснить эту тайну.
Так когда вы хотели бы видеть нас в Лондоне? – жадно спросил Латчетт.
…Над белыми чулками приоткрывались такие нежные и мягкие полоски кожи. А когда он касался ее самых сокровенных уголков…
Если нам предстоит поселиться там на продолжительное время, то перед путешествием придется уладить множество различных вещей и как следует подготовиться.
…Тело Линдсей так и трепетало под его опытными пальцами… Хаксли закрыл глаза и сжал зубы. Хорошо, что он стоял спиной к собеседникам и они не могли заметить его состояние.
Мне бы хотелось видеть мисс Гранвилл. Надо же посвятить ее во все это.
Вовсе ни к чему, – отрезала Белла. – Я сама уведомлю ее.
Давайте скажем ей вместе.
«Лучше не спускать с этой гадюки глаз, мало ли что она может выкинуть».
По приказу Латчетта Дидс, престарелый, скорченный в три погибели дворецкий с седыми клочковатыми волосами, отправился на поиски Линдсей Гранвилл и через несколько минут появился вновь, распахивая дверь перед девушкой. Хаксли выпрямился. Мышцы его невольно напряглись. Сегодня Линдсей была еще прекраснее, чем грезилось его воспаленному воображению в ночные часы после ее вчерашнего отъезда, когда она ускакала во тьму и бурю.
Вы хотели меня видеть? – звонко произнесла мисс Гранвилл, не заходя в гостиную, а останавливаясь на самом пороге. До виконта вдруг дошло, что девушка и не подозревает о его присутствии. Он стоял в дальнем конце комнаты, в тени, и его черная одежда почти сливалась с темной обивкой стен.
Где ты шаталась, ты…
Маменька, – сладким голоском вмешался Роджер с фальшивой улыбкой на губах, – сегодня у Линдсей особенный день. Торжественнейший день в ее жизни. И нам надо обращаться с ней очень-очень деликатно, чтобы уберечь от нервного потрясения. Входи, моя дорогая, присядь со своей мамочкой.
Линдсей открыла рот, и Хаксли догадался, что девушка собирается сказать Роджеру Латчетту, что ее мамочка умерла уже много лет назад. Однако взгляд ее привлекло легкое движение в темном углу. Она отшатнулась, нашаривая руками дверь.
А ну зайди, Линдсей. – Напускная мягкость Латчетта вмиг сменилась суровостью. – Сегодня к нам пришел очень важный гость.
Девушка не шелохнулась.
На кого ты похожа! – сердито воскликнула Белла Гранвилл, воздевая руки в притворном отчаянии. – Ума не приложу, и что только его светлость в тебе нашел.
Хаксли бросил на сварливую мачеху неласковый взгляд. Из этой достойной парочки, матери и сынка, Белла была осторожнее и потому опаснее. Она подозревала, что увидеть падчерицу замужем – по сути, то же самое, что наблюдать, как все дорогое ее сердцу ускользает из рук. И ему, Хаксли, надо было во что бы то ни стало убедить миссис Гранвилл в безосновательности этих страхов.
Ничего он во мне не нашел. – Необычно хриплый голос девушки нарушил повисшую в комнате томительную тишину. Огромные голубые глаза устремились на Хаксли. – Вам вовсе незачем думать обо мне милорд. Незачем!
Роджер шагнул к сводной сестре.
Линдсей…
Ничего-ничего, Латчетт, – вмешался виконт, выходя из своего угла. – Просто мисс Гранвилл очень застенчива, скромна и не привыкла быть в центре внимания.
«Особенно, – мысленно добавил он, – в этом доме».
– Гмм… – Миссис Гранвилл скрестила руки на груди. – У тебя просто кошмар на голове, дурочка. Чем ты там занималась? Скакала по кустам?
Не обращая внимания на мачеху, Линдсей неотрывно смотрела на Хаксли. Да, прическа у нее и впрямь растрепалась, в этом Белла не погрешила против истины, но Хаксли скорее назвал бы результат очаровательным. Золотистые волосы спутанными прядями струились по лицу и плечам девушки, как будто она только что вернулась с верховой прогулки по открытым всем ветрам холмам. На любой другой девице сильно поношенная коричневая шерстяная амазонка показалась бы неряшливой и безвкусной, но на Линдсей потертая ткань плотно облегала округлые соблазнительные формы, точно гладя их любящей рукой, и дразнила воображение, словно предлагая ему дорисовать прелести, скрывающиеся под складками платья. Линдсей взволнованно обвела пухлые розовые губки языком – и глаза молодых людей встретились.
Хаксли ощутил возбуждение, резкое и внезапное, как удар в живот. Какой бы юной и неопытной ни была его будущая жена, но, даже несмотря на всю свою невинность, она умела понять, когда мужчина вожделеет ее.
Все четверо молчали, но виконт мог бы наслаждаться молчанием сколь угодно долго – лишь бы глядеть и глядеть на это упоительное видение. Наконец Роджер Латчетт откашлялся.
Его светлость пришел к нам с определенным предложением. Он…
Нет!
Белла замахнулась на девушку веером.
– Тихо, дурочка. Не забывай о хороших манерах. Сядь рядом со мной.
Линдсей не оторвалась от двери. Какой-то момент Хаксли даже всерьез ожидал, что она вот-вот сорвется с места и убежит. Тогда ему оставалось бы лишь догнать и как следует приструнить беглянку. Заманчивая перспектива.
Ты выходишь замуж, – объявил Роджер, широко раздувая грудь в аляповатом жилете. – Согласно пожеланию его светлости, ты отправишься в Лондон, и некоторое время погостишь у его тети, графини…
Он вопросительно поднял бровь, косясь на Хаксли.
Баллард, – подсказал тот. – Антония, графиня Баллард. Она подготовит вас к появлению в высшем свете и к роли моей жены.
Ее гардероб, – пробормотала Белла, обращаясь скорее к самой себе, чем к кому-либо из присутствующих. – Ее надо будет одеть с головы до ног.
Это станет одним из моих подарков невесте, – поспешно произнес Хаксли. Ему не жаль было никаких денег ради достижения цели.
Вы более чем добры. – Белла многозначительно поглядела на виконта. – Мы займемся всеми необходимыми приготовлениями прямо здесь. У меня отличная портниха. Когда вы хотите видеть Линдсей в Лондоне?
Хаксли заметил, что личико девушки сделалось совсем восковым, а глаза потемнели от ужаса.
– В течение двух недель. Ее первый выход в свет состоится на балу у Камберлендов. Но тете потребуется некоторое время на ее обучение. – Он протянул руку Линдсей и негромко добавил: – Подойдите сюда, Линдсей. Мы с вашим опекуном заключили соглашение, которое вас совершенно не касается, но мне все же хотелось бы видеть на вашем личике хоть какое-то подобие радости от выпавшего вам жребия.
Словно загипнотизированная, девушка сделала несколько шагов вперед, пока Хаксли не смог поймать ее маленькую ледяную ручку, и что-то неразборчиво пробормотала. Виконт, нахмурившись, нагнулся поближе, и Линдсей, привстав на цыпочки, прильнула губами к его уху. Хаксли едва сдержал страстный порыв прижать ее к себе.
– Не делайте этого, милорд, – прошептала она. – Умоляю вас, ради вашего же блага, не настаивайте на этой безумной затее.
Хаксли резко выпрямился, вдыхая ее свежий и сладкий аромат. Полевые цветы и холодный морской ветер.
– Обычное дело. Девушки всегда несговорчивы. – Он улыбнулся. – Ничего, это скоро пройдет.
Роджер Латчетт залился понимающим хохотом, и виконт стиснул зубы.
Внезапно Линдсей выдернула руку из его ладони.
– Я не выйду за этого человека, – громко произнесла она. Хаксли тяжело вздохнул. Идти на крутые меры не хотелось, но если без этого не обойтись – что ж, он готов.
Просто он джентльмен, – пролепетала Линдсей. – Всегда и во всем настоящий джентльмен. Он сам так сказал. Сказал, когда мы…
Когда вы что? – Белла вскочила на ноги. – Так я и знала, тут что-то кроется. Когда вы встречались? Что между вами произошло? Нет, Роджер, – она одним жестом заставила Латчетта замолчать, – не вмешивайся. Недаром мне не верилось, что этот человек, за которого любая знатная дама в любой миг выйдет, вдруг ни с того ни с сего захотел жениться на Линдсей. Он явно желает пустить пыль нам в глаза, чтобы замять последствия своих гнусностей с минимумом неудобств для своей персоны.
Маменька…
Молчи, тебе говорят. Если этот негодяй опозорил невинную девушку, предназначенную для монастыря, ему так легко не отделаться. Он не заставит нас замолчать, позволив оставить то, чем мы и так уже владеем по праву. О нет. И этот домик в Челси, где мы будем прозябать, пока он не сможет избавиться от нас, – этого тоже мало. Немыслимо мало.
Наглость этой мегеры на миг не только ошеломила, но даже и восхитила виконта. Однако в следующую секунду Линдсей отшатнулась и застыла на месте, вытянувшись во весь свой небольшой рост, и Хаксли срезу же позабыл и о Латчетте, и о его гнусной мамаше.
Забудьте об этом, мадам, – отчеканила девушка тихим, но твердым голосом. – Выкиньте из головы. И это ко всем вам относится. Слышите?
Полно, полно, – урезонивающе произнес Роджер.
Нет. – Линдсей откинула назад копну волос и подбоченилась. – Действительно, была совершена роковая ошибка, но совершил ее не виконт. Это я во всем виновата.
Мисс Гранвилл…
Позвольте мне договорить, – прервала Хаксли девушка. – Вы правы. Я падшая женщина.
Белла задохнулась, ловя ртом воздух, и без сил опустилась на диван.
Так я и знала.
Сэр, вы – негодяй, – провозгласил Латчетт, но глаза его довольно сверкнули.
Неправда! – воскликнула Линдсей. – Его светлость не виноват в том, что я падшая. Это я виновата, только я. Это я вызвала химическую реакцию между нами. – Она отважно переводила взгляд с лица на лицо, пока наконец ее горящие глаза не остановились на виконте. – Я пришла к его светлости, когда он спал, и заставила его согрешить. Я… я соблазнила его, сонного, и склонила согрешить со мной. И я приношу ему свои извинения и освобождаю от ложно понятого чувства долга передо мной. Роджер, я хочу, чтобы ты немедленно увез меня в монастырь, любой монастырь.
Хаксли буквально разрывался на части. Ему было крайне неловко – но вместе с тем и смешно, невероятно смешно, как еще ни разу в жизни. Отвернувшись, он уставился в окно на темное грозовое небо.
– Я согрешила! – исступленно кричала Линдсей.
Откинув назад голову, виконт прикрыл глаза, моля Бога ниспослать ему терпения.
– Хаксли? – Латчетт говорил с неописуемым хладнокровием.
– Просто она еще совсем ребенок, – произнес Хаксли, чувствуя, как на него навалилась внезапная усталость. – И донельзя наивна. Чего и следовало ожидать. Моя тетя будет ждать ее, как мы с вами условились.
И с того дня, молча поклялся он, Линдсей Гранвилл, будущая виконтесса Хаксли, будет делать и говорить лишь то, что придется по вкусу ее будущему мужу.
