Текст книги "Галстук для моли (СИ)"
Автор книги: Стелла Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Он снова уставился на меня. Прищурился, запыхтел.
– Ты в кого такая непрошибаемая? – спросил неожиданно мирно.
– В бабушку, – не стала скрывать я. – Но вы не думайте, я все мотаю на ус, запоминаю и фиксирую каждое ваше слово в подсознании. Вы не пожалеете о своем выборе.
– А если я уже жалею?
– То обязательно передумаете, – не сдержавшись, широко улыбнулась.
На несколько секунд в номере повисло молчание. В это время Малкин сканировал меня не хуже рентгена. С головы до ног. Там, внизу, он немного замешкался, и я, вспомнив про открытые колени, чуть приспустила простынь. Только руки от напряжения дрогнули, и вышло хуже, чем я задумала. Намного хуже.
– Ох, мать моя! – воскликнула, подхватывая ткань на середине груди и мучительно краснея. – Простите, простите, простите! Я только ноги хотела прикрыть.
– И у тебя это получилось, – голос шефа прозвучал немного странно. Ниже обычного. Да и глаза потемнели.
“Ну все, – подумала я, – он в бешенстве!”
– Я завтра водолазок накуплю! – пообещала, делая крохотный шаг вперед. – Обещаю.
– Зачем? – как-то отрешенно спросил начальник.
– Ну как же? – совсем растерялась я. – Мне же видно, как вы злитесь. Я помню про обязательное условие трудоустройства: у вас на работе нет женщин, есть только сотрудники.
– Точно! – Шеф резко отвернулся, посмотрел на открытый дверной проем, в котором виднелась еще не расправленная двуспальная кровать, и пошел туда. Но вскоре снова остановился и договорил, взмахивая руками: – Никакой любви, никаких интрижек, ничего подобного быть не должно! Работа превыше всего! Личная жизнь на втором плане, в свободное время! Если оно есть…
– Да-да, – закивала я, облегченно вздыхая. Вот теперь я узнавала в этом мужчине прежнего Малкина.
– И не смей больше устраивать что-то в своем стиле! Хватит косяков, Рыбкина!
Я снова кивнула и на этот раз, не удержавшись, зевнула, прячась за ладонью.
– Ладно, – сжалилось чудище, – иди спать. Подушки и дополнительное чистое белье в том шкафу есть. Да, и еще…
Александр Сергеевич уже перешагнул через порог спальни и держался за створку двери, когда не на шутку меня озадачил:
– Не знаю, что ты там можешь себе напридумывать, Ульяна Михайловна, но помни: соблазнять меня не советую! Я люблю более округлые формы и классические черты. Так что не нужно тратить ни свое, ни мое время напрасно!
И скрылся.
А я так и осталась смотреть на деревянную дверь, обдумывая сказанное. Это он так из-за помады на воротнике взъелся? И причем здесь его вкусы? Он что, реально возомнил, что я его соблазняю?!
Поразившись собственной догадке, я на автомате дошла до дивана, собрала в стопку раскиданные бумаги и переложила все на здоровенный комод с зеркалом. Перед тем, как отойти, бросила взгляд на свое отражение и остановилась. А ничего такая, хорошо выгляжу. Помада оказалась реально стойкой и до сих пор держалась на губах, делая образ ярче. Тушь с ресниц, конечно, слегка осыпалась за день, но все еще подчеркивала длину красиво изогнутых ресниц. Светлые волосы, разметавшись по плечам, придавали лицу дополнительное очарование. Плюс еще эта простынь вместо одежды… Определенно было во мне что-то соблазнительное в тот момент.
– Ха, – пробормотала тихо, – знай наших. Видели бы девчонки из агентства, в каком виде Моль к Несмеяне в номер перебирается, отравились бы собственной желчью, не успевая ее перерабатывать.
Застелив диван, я не удержалась и достала из чемодана свой дневник.
“Израиль прекрасен, – записала в нем под сегодняшней датой, – а Несмеяна почти соблазнен! Сегодня я умудрилась не только пометить его потрясающей красной помадой, но и перебраться из обычного номера в люкс. Здесь хотелось бы воспользоваться случаем, и передать привет с благодарностью моему замечательному ангелу-хранителю! Пусть ему выпишут премию, а мне осторожности и мозгов…”
Несколько страничек были исписаны на одном дыхании, даже про Макса вспомнила, обозвав звезду нехорошими словами, но тут же оправдав невероятным талантом и очарованием.
Напоследок поцеловала лист бумаги, оставив едва-едва видимый красный след вместо привычной подписи.
Засыпала, спрятав дневник обратно и улыбаясь от всей души. Хорошо, однако, вот так выговориться, расставив все впечатления от прожитого дня по полочкам… И даже некоторые события могут привидеться в новом, положительном, свете. Вот Малкин, к примеру, решил, что я его соблазняю, но прогонять не стал и с Максом в его номер не отпустил… Только предупредил, что все мои старания будут напрасными. Прямо будто вызов бросил…
***
Глава 12
/А.С. Малкин/
Утро заядлого холостяка начинается не с кофе.
Я знаю точно, потому что давно и безнадежно махнул рукой на личные отношения.
Только вот физиология была против. Особенно учитывая проживание в соседней комнате Рыбкиной. “Моли”, – как прозвали ее в офисе.
Вырубив будильник, я сел и поморщился от неприятных ощущений между ног. Мало того, что всю ночь какая-то бурда с пометкой восемнадцать плюс снилась, так еще утром продолжение не заставило себя ждать.
Поднявшись, подошел к окну и попробовал думать о чем-то совершенно не возбуждающем. Например, о массе дел, которые необходимо успеть сделать за оставшиеся два дня.
В то же время за дверью моей комнаты послышалась возня, а после раздался тихий, но настойчивый стук.
– Чего тебе? – рявкнул я, снова вспомнив о причине своего неудобного положения.
– Александр Сергеевич, – в нотках Ульяниного голоса проскользнуло заискивание, – а вы себе кофе будете заказывать?
– Буду.
– И мне закажите, пожалуйста? Я бы и сама могла, но не знала, есть ли у нас время. Спасибо заранее! Я в душ! Очень-очень быстро!
– Чтоб тебя, Рыбкина, – пробормотал, поднимая трубку телефона и набирая нужный номер. – Ты сама бодришь лучше любого кофе…
После того, как заказал завтрак, позвонил снова, на этот раз Максу.
– Проснулся?
– И тебе доброе утро, Шурочка, – Старовойтов громко зевнул. – Я уже пятнадцать минут как на месте. Не волнуйся, шнурочки завязаны надежно, шапочку на голову надел.
– Идиот, – закатив глаза, вздохнул с облегчением.
– С кем поведешься, – философски ответил Макс. – К слову, сам думал тебе звонить и будить нехорошими словами. Думал, проспишь в кои-то веке.
– С чего бы? – Спросил отстраненно и взглянул из окна на набережную, с тоской проводив взглядом прибрежную волну. Но некогда!
– Ты шутишь? – Старовойтов закашлялся. Кто-то, видимо, постучал его по спине, потому что он ответил явно не мне: – Спасибо, милая, ты мне жизнь спасла. Знаешь поговорку? “Мы в ответе за тех, кого приручили”. Так что надо бы дело до конца…
– Макс! – рявкнул я. – Сколько можно?
– А тебе поучиться бы, Саша, – заржал наглец в трубку. – Увел Рыбкину у меня из-под носа, и?.. Что дальше? Только не говори, что спать ее в другой комнате уложил!
– Так и сделал.
– О! Мой! Бог! – Макс чем-то прикрыл трубку или просто отодвинул ее от лица, потому что его голос зазвучал отдаленно: – Собака на сене, вот кто он. Понимаешь? Ай, что мы все о нем. А вы, Сарочка, свободны сегодня после полуночи?
Я отбил вызов и с силой сжал трубку в руке. Чертов мальчишка! Когда только ему надоест это ребячество? Пока всех баб не перелапает – не успокоится? Хорошо хоть у кого-то из нас двоих есть мозги!
Распахнув дверь, я вышел, погруженный в свои мысли, и тут же остановился, уставившись на сильно взволнованную чем-то Рыбкину. Она вытаращила глаза и прижала руки к груди, на этот раз прикрытой лишь полотенцем.
Забыл о ней совсем!
– Александр Сергеевич, – возопила моя помощница, – это… это… Вы без костюма?
Медленно опустив взгляд, встретился со своим дружком, все еще не успокоившимся до конца после бурных сновидений. Трусы – единственное, что на мне было – топорщились, а мысли разбегались как тараканы.
– Да, – проговорил я, не представляя, что еще можно ответить.
– Да-а, – зачем-то повторила Рыбкина.
Я собрался уже дать ей какое-нибудь задание, чтобы убрать совершенно несвойственное мне чувство неловкости, но она среагировала первой:
– Душ свободен. Идите, Александр Сергеевич. Вода там как раз прохладная. От жары хорошо помогает.
– Если заказ принесут – прими. Черный кофе и шакшука мне.
Оказавшись в ванной комнате, заперся на замок и покачал головой. Что за бредовое утро? И надо было тащить ее в свой номер, чтобы чувствовать себя настолько неуютно? Или дело не в Рыбкиной? Просто я слишком долго был один и очень привык к этому. Личное пространство – очень важная штука. Да, дело определенно в нарушении привычного ритма жизни.
Успокоившись, я влез в душевую кабинку и, включив воду, прикрыл глаза. Последние минуты расслабления перед очень тяжелым днем должны были принести ощущение счастья и покоя. Но ничего подобного не случилось. В голове как-то быстро и ненавязчиво возник образ полуголой помощницы, замотанной в розовое махровое полотенце. По ее шее, прямо к ложбинке груди, стекали капли воды, а губы даже без помады казались слишком привлекательными, чтобы их использовали лишь для разговоров…
Открыв глаза, я выругался и поспешил домыться, так и не ощутив привычного кайфа от процесса.
У зеркала над раковиной ждал новый сюрприз. Моя бритва, лежавшая ранее на краю полки, исчезла, а вместо нее теперь стояло сразу шесть разных тюбиков с кремами. Ночной, дневной, для глаз, для ног… Вспомнил ее ноги. Сбился.
Открыв дверцу шкафчика, обнаружил, что в стакане рядом с моей щеткой появилась еще одна. Ярко-розовая. Бритва же нашлась в самом уголке, за бальзамом для волос, пеной и гелем для душа.
Слов, подходящих случаю, не нашлось, а матом орать я не привык.
В общем, из ванной вышел злее, чем заходил. Повязав полотенце на бедра, чувствовал себя в своем же номере жутко неудобно. Зато Рыбкина уже с удовольствием поедала завтрак. Мой.
– Ульяна Михайловна, – я произнес ее имя почти нежно, но помощница вздрогнула и испуганно воззрилась на меня, даже перестав жевать. – Тебе вкусно?
Она кивнула с набитым ртом.
– А что нравится больше: кофе или шакшука?
Рыбкина моргнула. Покосилась на сковородку с ополовиненной яичницей с помидорами и снова уставилась на меня.
– Это что, и была она? – уточнило мое личное наказание, тыча пальчиком в сковородку и спешно дожевывая.
– Угу.
– Я думала, салат. Или вот эти сыры. И лепешки… – Она мучительно покраснела. – Простите, Александр Сергеевич.
– Бог простит, – сквозь зубы ответил я. – Двигайся!
Дальше ели молча. Я отнял яичницу, а Рыбкина, быстро позабыв муки совести, сточила почти весь сыр. Искоса глядя на нее, невольно подумал, что женщины врут, когда говорят: “Я так нервничала, что кусок в горло не лез”. Или Ульяна не женщина. А может, просто недостаточно нервничает?.. Так я могу это исправить!
Глава 13
/Ульяна Михайловна/
Угораздило же меня съесть завтрак начальника!
Я мучительно краснела и не сильно понимала, как вообще дошла до жизни такой.
Мама всегда говорила, что голодный мужчина – злой мужчина. И, судя по этой логике, Малкин постоянно был голодным. А еще он вышел из ванной в одном полотенце вокруг бедер.
Опять без костюма.
Еще и сел рядом, отогнав от яичницы. Впрочем, сам виноват. Шакшука, шакшука… Неужели было сложно назвать вещь своим именем?
За этими размышлениями я схомячила еще и сыр. Наверное, не будь рядом на столе еды, изгрызла бы себе все ногти, а еще сломала бы глаза. Потому что они то и дело норовили посмотреть на полуголого Александра Сергеевича. Ощупать взглядом широкие плечи, скользнуть вниз к груди, потом к животу, а после уткнуться в кромку полотенца.
В итоге с завтрака я сбежала все в ту же ванную переодеваться в серое платье, а когда вернулась причесанная и накрашенная, тут же получила очередную сотню заданий.
– Так, сегодня нам надо успеть, – дирижировал вилкой Малкин, перечисляя: – договориться о фотосессии в пустыне по окончанию съемок, встретиться в ресторане “Шалот” с продюсером фильма для Макса, подготовить презентацию для завтрашней пресс-конференции…
С блокнотом наготове я строчила пункты, заранее не понимая, как же впихнуть невпихуемое в столь ограниченный график.
Дальше день летел безумной птицей, которая, растопырив крылья в стороны и раскрыв клюв, орала в панике, потому что набрала скорость перед взлетающим самолетом, а как остановиться теперь не знала.
К обеду в мыле была я и даже сам Малкин. Только Старовойтов, вернувшийся в гостиницу со съемок, выглядел бодрячком.
– А шо это вы такие уставшие? – на одесский манер поприветствовал он, встретив нас в холле, когда мы заехали в гостиницу на десять минут, чтобы принять душ, и обратно – лететь, бежать, спешить в ресторан к продюсеру. Потому что в том виде, в котором сейчас были мы, это делать как минимум стыдно.
– Изыди, – рыкнул на звезду Александр Сергеевич.
– Уйду я от тебя, – театрально вздохнул Макс нам в спину, потому что мы уже успели миновать метра два вперед. – Сатрап!
– Вперед и с песней, – отозвался Малкин, уже стоя у лифта. – Только учти, обратно я тебя даже за доплату не возьму. И когда спившегося в переходе встречу, даже милостыню не подам.
Что ответил Старовойтов, я уже не слышала, потому что злой, как стадо бизонов, босс уже затолкал меня в лифт, а я поражалась, какой же он порой… сатрап. Вот точно, верная характеристика.
– Другие платья есть? – уже в номере спросил меня Малкин, чем окончательно озадачил.
– Эмм… – глупо протянула я. – Такого же серого нет, но есть брюки и водолазки, все как вы любите.
– Не паясничай, Михайловна, – тут же одернул он, на ходу и без стеснения расстегивая свою рубашку. – Я про нормальное платье. Что-нибудь деловое и легкое. Там жара за бортом плюс сорок. Я, конечно, люблю рыбу с корочкой, но, боюсь, ты слишком тощая для адекватной прожарки.
Вспыхнула, но уже через мгновение нашлась с ответом, потому что платье было. За деловое вполне сойдет, но брала я его для вечерних прогулок по набережной, если время позволит.
В итоге, выйдя после душа, я была не менее злая, чем Малкин, а еще красивая. Вот аж сама себе понравилась. Идеально белое платье-футляр чуть выше колена, алая помада на губах и высокая прическа. Еще и очки в довесок. Выгляжу очень по-деловому. Деловее некуда.
Малкин, который в это время пил водичку, закашлялся. Пришлось постучать по спинке.
Округлил глаза и Старовойтов, когда я спустились в холл немного раньше задержавшегося в номере начальника.
– Михална, а это ты куда так вырядилась?
– Продюсера соблазнять, – ляпнула я, потому что его подколы меня уже начали порядком доставать.
– О! – оживился он. – Это правильно. Связь агента и продюсера – это всегда очень важно для карьеры звезды.
– Хорошо, – кивнула я. – Так и передам Александру Сергеевичу. Думаю, он оценит перспективу.
– У-у-у, кажется, наша рыбка с зубками? Настоящая пиранья? – начал Макс, но продолжения реплики я так и не дождалась.
Из лифта вышел Малкин, и вся кутерьма со спешкой и бешеными заездами по Тель-Авиву началась сначала. Только в этот раз пункт назначения был в ресторане “Шалот”.
– Таки кошерненько, – заявил Старовойтов, едва такси затормозило у входа. – И дорого-богато.
– Ты как никогда прав, – подтвердил Малкин, не отрываясь от планшета, в котором с кем-то вел переписку. – Давид Фельдман верующий, хоть и не ортодоксальный. Поэтому предпочитает правильную кухню и приличные места. Я давно его знаю. Мужик очень богат и способен открыть нам новые высоты.Так что будь добр, не паясничай. И без идиотских шуток.
– Как скажешь, Шурочка. Ради роли и гонорара я сама серьезность.
Старовойтов примирительно вскинул руки вверх, якобы он не опасен и безоружен, а я закатила глаза к потолку салона, потому что параллельно этому плейбой русского разлива умудрялся пялиться на пятую точку стоящей недалеко девушке в военной форме.
Но даже когда вышли из машины, Старовойтов сразу не успокоился:
– А там все постное? Или что-то вкусное тоже есть?
Малкин посмотрел на него уничижительно и, судя по взгляду, был впервые в жизни готов убить звезду собственноручно. Возможно, так бы и закончился не начатый обед, если бы не камеры, развешанные всюду, и продюсер, ожидающий внутри.
А в ресторане было хорошо. Стоило войти, как за спиной словно крылья выросли. Потому что здесь было прохладно – сказывалось дорогое климатическое оборудование. Вослалив бога и ученых за это прекрасное изобретение, я дышала полной грудью и чувствовала себя путником, попавшим в красивый и стильный оазис, над которым явно поработала рука дизайнера.
Здесь царил немного приглушенный свет, радовал глаз классический интерьер, манили к себе небольшие уютные столики и звучала тихая музыка. Несмотря на обеденное время, мест было занято немного. Я пробежалась по лицам посетителей в попытке вычислить, кто же из них наш продюсер.
Фантазия подсказывала, что человек по имени Давид Фельдман должен быть низеньким, пузатым мужчиной, с ранней лысиной, прикрытой круглой шапочкой, но никого похожего даже не нашла.
Зато Малкин уверенно двинулся в дальний угол зала, где сидел довольно молодой, и – даже издалека понятно – подтянутый мужчина. Темные немного вьющиеся волосы, приятное смуглое лицо, плечи… пожалуй, даже шире, чем у Малкина.
Ух!
– Шалом, – поприветствовал его мой босс.
– Шалом, – откликнулся мужчина, вставая из-за стола, чтобы пожать всем руки: Малкину, Старовойтову, на которого глянул лишь мельком, а потом замер на мне. Осмотрел с ног до головы, улыбнулся и выдал: – Саша, это об этой звезде ты мне рассказывал? Если да, тогда я поражен. Роль в фильме ее.
Теперь настала моя очередь кашлять, а по спинке постучал стоявший ближе всех Макс. Да так постучал, что я подумала, легкие выбьет.
– О, нет, Давид, – в голосе Малкина послышались грозовые раскаты. Кажется, мне опять влетит ни за что. – Это всего лишь моя помощница. Рыбкина Ульяна Михайловна. А звезда вот, знакомься! Максим Старовойтов. Талант, который затмит Брэда Питта, Тома Круза, а заодно и Шварценеггера, если наестся стероидов и нарастит массу. А он наестся, если надо будет по контракту.
– Рад знакомству, – виновник встречи улыбнулся. – Только вчера я ел в кадре хумус, после этого стероиды войдут как по маслу!
Малкин едва заметно поморщился, а Давид хмыкнул, приглашая нас всех рассаживаться и кивая ожидающему чуть в стороне официанту.
Нам поднесли меню и, вручая его, поприветствовали на русском языке:
– Добрый день, чувствуйте себя как дома.
Ответом официанту послужило тройное спасибо и радостное потирание рук от Старовойтова:
– Я голоден как волк, – сообщил Макс, радостно сверкая глазами. – Может быть, вы что-то посоветуете? Из самого-самого, так сказать.
– Предлагаю заказать всего понемногу и пробовать, пока не поймете: здесь все удивительно вкусно, – проговорил Давид, при этом не сводя с меня взгляда. А глаза у него оказались невероятно красивые – светло-голубые, до прозрачности. Как море в штиль. На фоне смуглой кожи и темных волос смотрелось невероятно…
– Ульяна Михайловна, – начальник с грохотом поставил стакан на стол. Видимо, утолял жажду до этого. – Вы уже выбрали, что будете есть?
“Сатрап!” – напомнила себе я, опуская взгляд в открытое меню.
Выбрав сразу несколько блюд, я на какой-то миг почувствовала себя родной в Тель-Авиве – настолько жалко стало денег – но русские корни тут же дали о себе знать. Один раз живем!
В итоге, обед прошел в приятном общении на совершенно отвлеченные темы. Еда оказалась невероятно вкусной, а Давид – чутким и остроумным собеседником. Несколько раз он искренне сокрушался, что я видела набережную только из окна номера в отеле.
– Быть так близко у моря и не коснуться его – ошибка, которую непременно нужно исправить. Вы ведь здесь всего на несколько дней?
– Так и есть, – за меня почти все время отвечал Малкин, зато запретить смотреть он мне не мог. – Послезавтра у нас фотосъемки в пустыне Негев. Ну и, если контракт на съемки в фильме не будет подписан, поедем дальше.
– О, мой друг, давайте не будем торопить события, – улыбался Давид, – раз уж у вас все равно дела в пустыне, то мы можем потом все вместе поехать в город Эйлат. И там, присмотревшись к Максиму Андреевичу поближе, я приму окончательное решение. К тому же, в Эйлате уже будет ждать Индира. Она утверждена на главную роль, и ее мнение о будущем партнере не менее важно.
Продюсер говорил с некоторой ленцой, поглядывая то на меня, то на начальника, то на самого Старовойтова. Последний слушал внимательно, кивал и странно косился в мою сторону.
В какой-то момент появилось ощущение, что торг идет как раз не за его, а за мою скромную персону. То есть казалось, что Давид намекает: отпустите девушку со мной – будет вам счастье, но Малкин упорно намеков не понимал. А Старовойтов с интересом смотрел спектакль.
Прислушавшись к себе, я вдруг поняла, что совершенно не расстроена от того, как складывается ситуация. Как ни крути, а понравиться красивому богатому еврею – это хорошо. И, к тому же, я бы с удовольствием погуляла по набережной вместе с ним, слушая комплименты и вдыхая морской воздух. Не корысти ради, а… Впрочем, да, чего уж там – у меня был свой интерес и голый расчет. Малкин все равно меня добровольно не отпустит, а Тель-Авив манил огнями, пробуждая в душе нечто давно дремавшее. Инстинкт самки, что ли?
В общем, немного подумав, решила показать Давиду, что тоже не прочь посмотреть местность в его обществе. Только бы он смог отвоевать меня у начальства!
Не помню, в какой момент начала усиленно вспоминать, как нужно стрелять глазками. Первые два выстрела прошли вхолостую, третий попал в неудачно поймавшего мой косой взгляд Макса. Звезда закашлялся, подавившись свежевыжатым соком. Поняв свою ошибку, решила больше не травмировать мужскую психику. Все-таки флирт никогда не был моим коньком.
Пришлось действовать топорно, по старинке.
Томно вздохнув, посмотрела на окно ресторана и шепнула, словно в никуда:
– Потрясающий город. Мечта. Когда-нибудь я вернусь сюда просто для того, чтобы прогуляться по его волшебным улочкам…
За столом повисла тишина. Малкин, как раз собравшийся что-то сказать, уставился на меня, вскинув брови, а Давид ободряюще улыбнулся:
– Многие приезжают сюда и влюбляются с первого взгляда, – пылко сказал он и добавил чуть тише: – Не только в город.
– Поверим тебе на слово, – хмуро кивнул Малкин. – Давайте попросим счет. У нас с Ульяной Михайловной еще дел по горло.
– Да, но в шесть вы будете свободны? – не сдавался Давид.
– С чего бы это? – поразился шеф.
– Хорошо, тогда в восемь? – спокойно отсрочил время встречи продюсер. – Вы прогуляетесь со мной этим вечером, Ульяна Михайловна? Тель-Авив становится еще более прекрасным после захода солнца. Кроме того, завтра вам непременно нужно посетить Шук Кармель. Это рынок. Все туристы остаются под впечатлением.
О да! Как красиво все это звучало. Как буйствовала моя фантазия! И как шумно дышал слева от меня Малкин…
– К сожалению, мы приехали сюда для того, чтобы работать, – заученно сообщила я, делая самую трагическую мину из всех возможных. – А достопримечательности никуда не денутся. И, когда-нибудь…
– Хорошо-хорошо, – сдался Давид, – но в восемь я все-таки заеду в ваш отель в надежде на чудо. Вдруг Александр смилостивится над своей прекрасной помощницей?
И, клянусь, в этот момент светло-голубые глаза босса недобро блеснули сталью.
– Ну, а теперь вынужден откланяться, – продюсер широко улыбнулся. – Был очень рад встрече и новым знакомствам. И не волнуйтесь за счет. Вы гости в моей стране, все оплачено. До скорой встречи.
Легко поднявшись, он пожал руки Малкину и Старовойтову, кивнул и удалился, шепнув мне доверительное:
– Не прощаемся, Ульяна Михайловна.
Вот вам и жадные евреи! Сколько анекдотов я слышала на эту тему, а сегодня, буквально за час, стереотип был полностью сломан. Щедрый, красивый, поджарый Давид Фельдман совершенно не вписывался в созданную людским трепом картину мира, и от того становилось еще интереснее.
Стал ли Малкин добрее после встречи в ресторане? Нет. Стал ли веселее Старовойтов? Ответ тот же. Мои сопровождающие взгрустнули, тогда как я пребывала в самом радужном настроении.
Пока мы не вернулись в отель.
