Текст книги "Я + он (СИ)"

Автор книги: Стефания Лин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Возможно мне тоже суждено умереть в море, как того хочет Макс? Возможно спутала яхты не случайно, а по замыслу вселенной?

Глава 10

Кто-то обхватывает меня руками за талию и тянет вверх. У меня нет сил ни противиться этому странному вмешательству, ни помочь. Меня выталкивают на поверхность воды и я откашливаюсь водой пытаясь выровнять дыхание. Но не получается, новые волны постоянно накрывают с головой пытаясь снова погрузить в темные воды и оставить там.

– Держись за меня, Софи. Сейчас все будет хорошо, слышишь? – взволнованный голос звучит над самым ухом и прерывается бульканьем. Вероятно смертнику вода тоже попала в рот.

А потом чувствую, как он бросает меня на твердую поверхность палубы, со стоном забравшись по ступенькам. Падает рядом на спину отвязывая от себя, пока я кашляю. Вода выходит из моего горла рвотой, но дождь смывает сразу все.

– Все хорошо. – кричит, перекрикивая шум ветра и волн. – Ты жива. – Добавляет, но скорее себе, чем мне.

Встаю на четвереньки все еще сплевывая воду. Тело дрожит как в припадке, волосы облепили лицо, а я все еще не могу отвести взгляд от его глаз. Его талия обвязана веревкой и привязана к штурвалу. Вот, как он меня вытащил?

– Ты пьяный! – Утверждаю.

– Уже нет. – улыбается. Так удовлетворено, словно только что сделал что-то невероятное. Оно так и есть, но говорить ему об этом не собираюсь. Его вина, что я оказалась в воде. Его вина, что я чуть не погибла. Нужно было сразу вернуть меня на берег.

– Из-за тебя я чуть не погибла! – Тоже перекрикиваю ветер. – Ты виноват. Только ты!

Я зла, напугана, у меня болит все тело, огнем горят внутренности, и мне больше нет дела до беды Макса и причин, почему он решил спрятаться в море. Мне плевать! Потому что я не буду рисковать жизнью ради какого-то смертника.

– Я спас тебя!

– Если бы ты был трезв этого не нужно было бы делать! Если бы отвез на берег сразу, этого бы опять же не нужно было бы делать. Итак. Виноват ты и только ты!

– Но Софи… – Выражение его лица меняется. Становится гневным и одновременно грустным. Мокрые волосы липнут потемневшими прядями ко лбу. По коже большими каплями стекает вода… – А знаешь, нет! Я не виноват. Я тебя сюда не приглашал! Что-то не нравится, – вали отсюда! Прямо сейчас! Прыгаей в воду и марш к берегу!

– Пошел ты! Понял? Ты – придурок! Смертник! Ненормальный, аморальный псих, который думает только о себе.

Так и не вставая, доползаю до ступенек и спускаюсь в каюту оставив Макса сидеть на палубе. И мне абсолютно плевать, что с ним будет. Не маленький!

Сначала принимаю душ, вот только он не помогает. Вода такая же ледяная, как и в море. Возможно она греется от солнечных батарей, или еще чего-то, не знаю. Щелкаю зубами, но все же смываю соль с тела, заворачиваюсь в полотенце и подсушив волосы другим полотенцем прыгаю под одеяло в постель. Дрожу. От холода, который просочился прямо в кости кутаюсь в еще одно одеяло найденное в шкафу, с головой.

Неизвестно сколько проходит времени, но наконец я засыпаю тревожным сном. Макс будит меня стуком в дверь моей каюты и заносит на подносе чай и спагетти с мясным соусом.

– Это в качестве извинений. – улыбается. – Хотел раньше, но не имел как. Непогода… Пришлось немного попотеть, чтобы удержать яхту, но шторм уже стал меньше.

– Я проспала до вечера? – спрашиваю.

– Да. Ешь. – ставит поднос на кровать рядом со мной и говорит: – Я хотел сказать, что действительно виноват в том, что ты оказалась в воде. Если бы не был пьян… Я не подумал о тебе. Хотя и не имел к слову. Но не нужно меня обвинять в том, что ты перепутала яхты, а я отказался везти тебя к берегу. Просто на все у меня есть веские причины. Для тебя они могут оказаться никакими, но для меня они важны. Поэтому прости.

– Ты не отвезешь меня обратно? – охрипшим голосом спрашиваю.

– Нет, – качает головой. – Не могу. Тем более сейчас штормит, неизвестно, какая погода будет держаться дальше.

– Но почему? – Слезы сами появляются на лице. Я просто так не могу. Я хочу домой. К родителям. На берег. – Меня уже тошнит от вида моря… особенно после сегодняшнего… Умоляю. Я не твоя пленница…

– На самом деле нет, но из-за обстоятельств – да. Прости.

– Ты подвергаешь себя и меня опасности… Для чего же спас, если я все равно могу погибнуть здесь с тобой? Ты заставляешь страдать всех! Макс, пожалуйста, отвези к берегу… Я… я больше не могу…

– Через не могу! Ужинай.

Берет и просто выходит вон. Оставляет меня в полном отчаянии один на один с мыслями… Если бы здесь была связь с берегом… Ну не может быть такого, что у яхты нет связи. Это неправильно!

Сдерживая в себе обиду и новые слезы ужинаю спагетти и запиваю все это чаем. Поднос кладу на пол и снова замотавшись в одеяло засыпаю.

Через некоторое время снова просыпаюсь. Мне жарко. Откидываю два одеяла, чувствуя, как спина становится влажной, а лоб вспотевшим, словно не в кровати лежу, а как минимум бегу спринтом.

Затем снова засыпаю и просыпаюсь, и так раз десять. Меня то бросает в жар, то в холод. Тело дрожит, а горло мучает жажда. Не выдержав тяжести и жары встаю с кровати и выхожу в коридор, иду в каюту, где стоит холодильник. Яхту постоянно качает на волнах, от чего меня начинает снова тошнить. Достаю бутылку холодной, простой воды, пью, получая наслаждение от того, как ледяная жидкость стекает горлом, идет в пищевод охлаждая меня изнутри.

Вдруг понимаю, что если не выйду на палубу, чтобы освежиться под ветром, то просто сойду с ума. Накидываю маленьое одеяло, лежавшее на диване, на плечи и поднимаюсь по влажной лестнице. К счастью дождь прекратился, и даже ветер теперь не такой сильный, но непогода все равно еще не ушла. Темные волны, будто страшные, дикие звери, бьются в яхту, заставляя ее постоянно качаться в разные стороны. Огромное пространство черного моря, кажется, хочет захватить маленькое, белое судно в свой плен, и захоронить на песочном дне, между рыб. Оно бурлит большими волнами, осыпая вместе с ветром мою кожу маленькими капельками. Подхожу ближе к штурвалу и замираю, испытывая облегчение от прохлады. Именно то, что нужно. Мне почему-то не страшно, что я снова могу оказаться в воде, сама не знаю почему. Возможно потому, что мне нечего бояться? Или мой ум сейчас плохо работает?

Глазами вглядываюсь в темноту за бортом, удивляясь тому, насколько водная стихия сильная и неподвластна человеку. И об этом Макс говорил? Что здесь лучше? От человеческого общества хоть знаешь чего ожидать, а вот от морского – нет. Разве можно понять эту силу, которая выбирает кого утопить по своему собственному усмотрению? Разве можно понять для чего топит корабли и убивает людей? Возможно это месть за загрязнение, а возможно просто такова природа воды…

Через некоторое время мне становится легче. Лоб больше не мокрый, даже становится холодно. Ветер усиливается с каждой секундой снова превращаясь в ураган, поэтому, чтобы снова не оказаться в морских «лапах» возвращаюсь в каюту, где сразу засыпаю, теперь уже сладким сном.

* * *

Утро начинается с жары. Ощущение словно вся горю огнем, будто кто-то взял, и как ведьму в прошлые века, привязал к палке и поджег сено и сухие ветви вокруг. Голова трещит от боли. В груди жжет. Плюс еще яхта постоянно ходуном ходит, мешая медленно умирать от жалости к себе.

В каюту заходит Макс. Лицо у него встревоженное и бледное.

– Что-то случилось? – спрашиваю.

– Пока еще нет. Ты как? Я видел ночью ты ходила на палубу…

– Откуда ты знаешь?

– Не спалось. Так как ты?

– Не знаю. Голова болит, в груди жжет. Жарко. – Отвечаю охрипшим голосом.

– Жарко? – Подходит ко мне, садится рядом и касается рукой лица. Я в этот момент начинаю кашлять, чувствуя, что вот-вот выплюну легкие.

– Наверняка ты заболела после купания в волнах… Все-таки вода ледяная… Да и сейчас на улице холодно, а тебе здесь жарко. Сейчас принесу термометр и чай.

Выходит из каюты, постоянно трепля волосы рукой. Сегодня Макс одет в рубашку в клетку красного цвета и джинсовые шорты до колен. Меня удивляет его напуганный взгляд, опека и вообще поведение. Решил, что если будет носить мне чай, то я не буду на него сердиться? Как бы не так! Единственное моё желание – вернуться к родителям.

Проходит минут десять. Макс заходит снова с подносом: чай и обжаренный в яйце хлеб. Ставит на кровать и садится рядом. Протягивает термометр и внимательно разглядывает моё лицо, будто его выражение может дать ответ на какой-то его вопрос.

– Измерь температуру, Софи.

– И что будет, если она высокая? – дерзко спрашиваю.

– Дам тебе какие-то лекарства.

– А они у тебя здесь есть? – язвительно. – Если есть, то для чего? Ты же собирался пойти на морское дно вместе с яхтой, потому что у тебя очень сложные отношения со Вселенной!!!

– Есть, какая тебе разница для чего?! Измеряй, давай, а потом пей чай! Я не слуга, чтобы бегать за тобой. – резко отвечает.

– Но твоя вина в том, что я простудилась!

Засовываю термометр под мышку, ждем минуту и ​​когда начинает пищать удивленно смотрю на градусы:

– 39.7 – звучит как вердикт.

– Высокая. Принесу ибуфен. Пей чай!

– Да, и еще можно антибиотик. Вдруг у меня не простуда, а бронхит. – Говорю в спину.

– Что-то я не слышал, чтобы ты сильно кашляла… – бросает саркастически и выходит из каюты.

Чай выпиваю, а жареные гренки оставляю. Почему-то совсем нет аппетита. От горячей воды становится еще хуже, кажется, что тело пышет огнем. Горло сжимает, хочу откашляться, но не могу. Сползаю на подушку и укрывшись одеялом закрываю глаза, чувствуя, как в голове набатом стучит, пульсирует в висках и вообще просто все болит.

– Ибуфен. – Даже не замечаю, когда Макс садится рядом и протягивает мне таблетки. Глотаю и запиваю водой, и отвернувшись, впадаю в забытье, потому что назвать это сном трудно.

Глава 11

Мне снится странный сон. Я дома, на нашей кухне. Мы с родителями ужинаем и обсуждаем будущую поездку в Киев, где я буду учиться. На душе от этого семейного уюта и постоянных споров мамы и папы так тепло и уютно, что не сдерживаю слез.

– София, почему ты плачешь? – Мама замечает слезы. Кладет руку на мою и смотрит в глаза.

– Не знаю. Я так соскучилась, ма… Но не могу выбраться…

– Откуда, дорогая? – Вставляет папа.

– Оттуда. – Пальцем показываю на картину, копию Айвазовского, где изображено море.

– Просто борись, Софи. Ты же сильная девочка. А мы с папой найдем тебя, обещаем!

На этом я просыпаюсь в слезах. Тело трясет как в припадке, окутывает странным морозом, хотя его здесь точно не может быть. Откидываю одеяло и встаю на ноги. В глазах темнеет, голова идет кругом. Яхту именно в этот момент бросает в сторону и я падаю на пол, став на четвереньки.

– Боже… – выдыхаю.

Ползу в туалет, пытаясь сдержать рвоту, которая вдруг начинает рваться наружу. Едва успеваю. Голова склоняется над белым другом человечества и с меня вырывается желчь.

Высвободив желудок, сажусь, опираясь на стену. Горло начинает разрывать от кашля, сплевываю кровью. С секунду смотрю на нее, недоумевая, почему вообще ею кашляю. По щекам начинают катиться слезы от жалости к себе, к своему положению и вообще ко всему вокруг. Такое ощущение будто Вселенная вдруг решил дать пня под зад и посмотреть, как я буду выкручиваться. А если учитывать, что в моей жизни всегда все шло гладко, даже если не идеально, то можно спокойно признать, что я где-то сильно напортачила.

Едва встав на ноги, шатаясь иду к кровати, которая принимает моё ослабевшее тело в свои мягкие объятия. Одеяло, как и летнее теплое белое облачко обнимает и я снова засыпаю.

А потом время течет так быстро и одновременно медленно, что даже не понимаю, что происходит. Меня постоянно трясет, тошнит, все тело болит, а кости ломает. И болят они так по-настоящему, словно все это – реальность. Частично помню, как приходит Макс и пихает в рот таблетки, сначала одни, потом другие. Все это время я не сплю, но одновременно как бы нахожусь во сне, где все сюрреалистическое. Где я есть и меня нет.

Макс заливает в рот какую-то горячую, соленую жидкость, возможно суп. Помогает идти в туалет и пихает и пихает таблетки. Откуда они, и от чего не спрашиваю. Просто не могу. Но замечаю, что его лицо бледное, видно даже под загорелой кожей, глаза грустные, а уголки губ опущены вниз, Он наверное расстроен чем-то, или переживает о чем-то.

Через несколько дней, если верить Максу, мне становится легче. Кашель становится мокрым и больше не обдирает горло до крови, тело не трясет, и температура спала. Единственное, что осталось – слабость тела.

– Может ты хочешь прогуляться? Больше не штормит. – спрашивает через день, когда сознание возвращается на место и я больше не плаваю непонятно где. Его голос тихий, спокойный, и даже горький.

– Давай. – Соглашаюсь.

Парень помогает встать с постели, набрасывает на плечи одеяло и выводит по лестнице на палубу. Сажусь на диван рядом с бортом и вглядываюсь в бескрайний простор, где солнце ложится спать. Сегодня, наконец, вода спокойная, и яхта легко, но невесомо качается на мелких волнах.

– Сколько дней я болела? – спрашиваю, когда усаживается рядом и обнимает за плечи.

– Восемь.

– То есть я здесь?… Более двух недель? – Испугано спрашиваю.

– Да.

– Отвези меня домой, пожалуйста. – Опять прошу его, задерживая взгляд на воде, что сверкает красным цветом под закатным солнцем.

– Не могу… Я хотел… когда ты болела, но из-за шторма паруса повреждено.

– А мотор? Она как-то плыла?

– Да, на солнечных батареях, но они повреждены. К слову, вода теперь в душе холодная. И еще – она ​​скоро закончится. Я не планировал так долго прожить. – Его тон спокойный, будто он не выносит нам обоим смертный приговор. Настоящий смертный приговор!

– Скажи, что это не правда! Скажи! – с отчаянием в голосе умоляю.

– Не могу, Софи. – Взгляд, когда смотрит на меня, не просто расстроен, он полон боли и гнева одновременно.

– А как же продукты? Чем будем питаться? – тихо спрашиваю.

– Их хватит еще на неделю, думаю. А еще есть макароны быстрого приготовления. – Горько улыбается. – Поэтому быстро от голода не умрем.

Смотрю на него и не могу поверить своим ушам в то, что слышу. Как так, в двадцать первом веке не иметь возможности связаться с окружающим миром, подать сигнал sos? Разве сейчас не занят каждый клочок земли людьми? Занят! Тогда почему же мы не можем попасть кому-то на глаза?

– Здесь же плавают корабли? – с надеждой спрашиваю. – Возможно, нам повезет…

– Возможно, – соглашается, прижимает крепче к себе и кладет подбородок на темечко, будто бы имеет на это право – сидеть рядом со мной.

Не смотря на все это, сердце трепещет от его прикосновений, хотя злость свирепствует во мне за его поступки. Несопротивляюсь, а просто опираюсь спиной на его грудь. Так мы и завершаем этот день, в объятиях, разглядывая закат, пока не становится совсем темно и не появляются первые звезды.

Поужинав салатом и рыбными консервами, ложимся спать. Макс заталкивает в меня еще какие-то таблетки, и тоже идет к себе.

Сегодняшняя ночь проходит спокойно и даже без сновидений. Поэтому на утро чувствую себя более здоровой и полной сил, хотя кашель все еще со мной. Душ не принимаю, ведь вода действительно холодная, а снова болеть совершенно не хочется, поэтому просто обтираюсь полотенцем и надев купальник иду на палубу. Если умирать, так хоть загорелой, а не белой, как сметана из магазина.

На корме стоит Макс, ноги широко расставлены, в одних шортах черного цвета, под загорелой кожей сверкают мышцы, легкий ветерок треплет его светлые волосы. Он оборачивается, словно знал, что сейчас поднимусь и с улыбкой встречает меня.

– Доброе утро, Софи.

– Доброе, – бурчу. Просто нет абсолютно никакого желания говорить с тем, кто разрушает мою жизнь кирпичик за кирпичиком.

Сажусь на диван так, что ноги тоже на нем, забираюсь и закидываю голову назад, наслаждаясь теплым солнцем, что сразу ласкает меня своими прикосновениями. Неожиданно становится темнее. Открываю глаза и смотрю на улыбающуюся рожу Макса, который сияет от счастья.

– Если ты не отремонтировал яхту, либо не связался с берегом и за нами сейчас не летит спасательная служба, отойди. – сухо прошу.

– Нет.

– Что нет?

– На все твои слова, ответ – нет.

– Слушай, – вздыхаю, – я хочу погреться под солнцем и подумать о том, где же я так нагрешила, что судьба свела нас с тобой и теперь наказывает меня за что-то. Ты мне мешаешь. А смотреть на твоё лицо мне уже осточертело за последние дни, честно. Возможно, если бы ты не был виновником нашей скорой гибели от голода, то я бы смотрела на тебя иначе, но ты виновен. Поэтому… вон!

– Нет.

– Ты издеваешься? – Сажусь.

– Тоже нет. Наоборот, хочу наладить с тобой контакт.

– Он у нас был, до того момента, как ты напился, а я почти не утонула, поэтому даже не рассчитывай! – Отрезаю.

– Софи, я ухаживал за тобой, спас. – Опять улыбается, – неужели ты действительно хочешь оттолкнуть единственного человека, который находится сейчас рядом?

– Да – фыркаю. – Спасибо что спас, хотя этого не нужно было бы делать, если бы кто-то не пил так много, и спасибо, что лечил, хотя… – договорить не удается.

Макс быстро садится рядом, хватает за запястье и заводит руки за спину и накрывает мои губы своими. Честно говоря сначала просто немею от такой наглости и не могу издать ни звука. А смертник в это время заталкивает языка в рот. Я поддаюсь… Вот так просто и легко, словно только что не вылила на его голову целое ведро грязи. Его язык нагло играет с моим, а сильные руки прижимают тело к себе. Одной он держит за талию, другой за запястье. Горячие пальцы блуждают по обнаженной коже вызывая мурашки и легкую дрожь. Голова идет кругом и все вокруг перестает существовать: море, солнце, ветер, даже яхта. Есть только мы: я и он.

– Хватит! – Едва отстраняюсь. Но понимаю, что он меня отпускает, а не я вырываюсь. Встаю на ноги и делаю шаг назад. – Зачем?

– Что, зачем? – В золотых глазах бегают искорки веселья, а я все не могу понять, что же он такое задумал.

– Поцеловал зачем!?

– Захотел – поцеловал. Нельзя?

– Нет

– Жаль, хороший поцелуй был.

– И последний, ясно?!

– Нет.

– То есть, нет? – Удивляюсь.

– Просто нет, и все. Я хочу тебя поцеловать еще раз. – Встает и подходит ко мне.

– Эээ, нет! Стоп! – упираюсь ладонями ему в грудь. – Я так не согласна. И забери эту наглую улыбку со своего лица!

– Почему не согласна?

– Я знаю, что ты задумал! Мы на яхте одни, тебе нужен секс, а я здесь единственный представитель женского рода. Вот только твой замысел провалился, потому иди и порыдай. Я не буду с тобой спать!

– Разве я об этом просил? – спрашивает игривым тоном. Глазами раздевает меня, и я теперь жалею, что одета только в купальник.

– Ты же сказал….

– Что хочу поцеловать. Я не говорил о сексе ни слова. А вот ты… целую тираду выдала. Боишься поддаться?

– Пфффф, – фыркаю, – чему поддаться? Тебе?

– Если ты успела заметить, я здесь на яхте тоже единственный представитель мужского рода. – Смеется.

– Плевала я на это. Меня не интересует… мужской род!

– Да. – смеется. – Ты у нас другой ориентации?

– Нет. Выскажусь более конкретно – меня не интересуешь ты – как человек. Так лучше?

– Посмотрим!

Глава 12

Смотрю на него пронизывая взглядом, надеясь, что отстанет, но нет, так и стоит, ласкает взглядом золотых глаз и улыбается как дурачок.

– Что значит посмотрим? – Прищурившись спрашиваю.

– Софи, неинтересно раскрывать все карты, но тебе понравится, обещаю. – весело отвечает, и возвращается к штурвалу.

– Что мне должно понравиться? – кричу в спину.

– Не что, а кто! – Засовывает в уши наушники от маленькой колонки, которой раньше не видела и ложится на спину, качая головой, вероятно в такт музыке. Вот ненормальный!

Сажусь обратно на диван и не свожу взгляда с этого парня. Что у него в голове? И почему так доволен, словно на горизонте показался берег, о котором мечтаю не первый день?! Что задумал? Какую цель преследует? Ну хочет уже умереть, пусть прыгает в воду и плывет подальше от яхты, неужели это трудно? Гарантировано утонет рано или поздно, а я даже весла сделаю если нужно и буду грести в какую-нибудь сторону, чтобы добраться земли, так как от вида воды меня начинает уже тошнить.

Желудок бурчит, напоминая, что я еще ничего не ела. Вставать совсем не хочется, ведь солнышко припекает и нагоняет сон, да и организм еще ослаблен после болезни, но все же заставляю себя встать и пойти на кухню. Там нахожу упакованный паштет и яйца. Последние жарю и съедаю вместе с паштетом чувствуя как становится немного лучше. А потом возвращаюсь на палубу и снова ложусь под солнечные лучи. Тепло, то что мне сейчас нужно.

Сама не замечаю, как засыпаю, качаясь на волнах. Ощущение покоя и безмятежности топит меня в себе, внушая уравновешенность, затишье и даже надежду на лучшее будущее, хотя нынешние прогнозы относительно него отнюдь неутешительны.

Сквозь сон чувствую, как становится тепло в груди. Легкими прикосновениями кто ласкает мои руки и плечи, берет волосы, и нежно-нежно касается губ, так легко и непринужденно, даже призрачно… Открываю глаза и смотрю на спокойное лицо Макса прямо надо мной. Он натягивает на меня одеяло, а потом просто уходит так и не заметив, что я проснулась.

Неужели это было актом милосердия и доброты? Он накрыл меня, чтобы не сгорела под солнцем? И он… ох черт, это он ласкал меня и снова поцеловал. Ну что с ним стало не так? Почему вдруг переменился и начал ухаживать? Я, конечно понимаю, что одна с ним, неужели думает, что имеет какие-то шансы, особенно после того, как обрек нас на смерть своими же силами?

После обеда Макс возвращается на палубу с ящиком и затем исчезает где-то за рубкой. Что-то щелкает, стучит. Не иду к нему проверить, что делает. Захочет, сам расскажет.

Иду на кухню и беру пачку шоколадного печенья, которое сиротливо лежит на столе. Сажусь на палубу, свесив с нее ноги и долго смотрю в даль, выбросив все мысли из головы. Иногда полезно ни о чем ни думать, ни переживать. Иногда нужно отпустить ситуацию и примириться с обстоятельствами, особенно когда у тебя нет сил и ты обречен на смерть силами другого человека.

Ну в самом деле, что я могу сделать? Отремонтировать парус? Точно нет. Починить солнечные батареи? Тоже нет. Вот и остается сидеть здесь и болтать ногами в воздухе, наблюдая за косяком дельфинов, которые красиво и величественно, то появляются над водой, то исчезают, даря каплю надежды на то, что все будет хорошо. Возможно не сейчас, но когда-то точно.

– О чем думаешь? – Голос смертника вырывает из плена пустых мыслей. Я даже не заметила, что за рубкой перестало что-то стучать, настолько погрузилась в себя и созерцание линии горизонта. Не заметила, что солнце стало красного цвета и медленно плывет за горизонт.

– О доме. – Отвечаю. – А ты что делал?

– Пытался починить нашу яхту. – улыбается.

– Нашу? – удивленно.

– Ну нас здесь двое, – нашу.

– И как?

– Пока никак.

– Макс, для чего ты решил ее починить? – Прищурив глаза, спрашиваю, глядя в золотые глаза.

– Не буду отвечать на вопрос, на который ты и так должна знать ответ. – Избегает моего взгляда. А у меня на сердце так тепло становится, от его поступка, от того, что все-таки пытается что-то сделать и не дать мне умереть, что готова прямо здесь и сейчас обнять его за сильные плечи и прижать к себе.

Молчу, тоже не продолжая разговора. Макс притягивает меня к себе, так по своему, будто принадлежу ему, одновременно нежно и осторожно. Поддаюсь. Черт! Сама не знаю почему, но вдруг понимаю, что мне приятно находиться в его объятиях, приятно вдыхать аромат его тела и вот так просто сидеть с ним.

Мы одни на весь мир. Я и он.

Его улыбка, слегка с поднятыми уголками губ, так нравится, не удерживаюсь и улыбаюсь в ответ, хотя он этого не видит.

– Можно тебя спросить? – Говорю.

– Валяй.

– Назви истинную причину своего бегства в море.

Мгновение парень молчит, похрустывая пальцами, а потом, все так же глядя в горизонт, как и я, говорит:

– Моя невеста умерла.

И от этого короткого предложения становится больно. Где-то в груди моё сердце сжимается, от его горького тона, от грусти, что вокруг него, от боли, которая, уверена, разъедает душу.

– У нее просто остановилось сердце за месяц до свадьбы. Никто из врачей не может нормально объяснить причину. Оно просто перестало биться, а я даже не знал. Был на работе, как обычно.

– Поэтому ты решил спрятаться?

– Не потому. Просто все эти взгляды на похоронах… и после. Все эти сочувственные слова, которые шли даже не от сердца… Они же не потеряли свой мир, ведь их жены, друзья стояли рядом, а моей больше не было. Мой мир разрушился. Я остался один.

– Мне так жаль, Макс.

– Не нужно. Тебе не жаль, ты ее не знала. Мне не нужно лживое сочувствие. Мне нужен покой.

– И море дало его тебе?

Поворачивает голову и смотрит на меня, так внимательно, пронзительно, ищет что-то в моих глазах. Как будто хочет увидеть там ответ на все свои вопросы.

– Это уже в третий раз я выхожу в море. На этот раз решив окончательно сломать себя и уничтожить. Вот только ты… Ты мне…

– Не дала?

– Не знаю. – неожиданно забирает руку и встает. – Спокойной ночи, Софи. – И просто исчезает оставив меня одну среди ночи, которая так быстро опустилась, что я даже не заметила.

Становится холодно, после того, как его рука исчезает с моих плеч, поэтому тоже возвращаюсь в каюту. Мне действительно жаль, что Макс потерял невесту. Я понимаю его желание спрятаться от всех, чтобы не видеть взгляды тех, кто знает, насколько ему тяжело. Но разве этим можно оправдать его желание не вернуть меня к берегу, особенно когда была возможность? Или он намеренно меня оставил, боясь действительно выполнить задуманное, и убить себя? Вот только если я стала причиной не убивать себя хотя бы некоторое время, то шторм решил иначе, почти не уничтожив нас обоих. Точнее, его последствия прямо сейчас забирают каждую секунду нашей жизни. Сколько мы пробудем здесь, когда закончится еда и вода? Встретится ли нам корабль? Я тешу себя надеждой, но если честно, мало в это верю.

Утро начинается с кофе. В самом деле. Макс заносит его в мою каюту, пока я быстро стараюсь прикрыть обнаженное тело, особенно ягодицы, торчащие из-под одеяла.

– Софи, я видел тебя полностью голой, перестань дергаться и пей кофе.

Так и замираю, сжимая в руках ткань, ошарашенно глядя в его лицо.

– В смысле? – охрипшим голосом переспрашиваю.

– Когда ты болела, – вздыхает и садится на кровать, – тебя тошнило. И не один раз. Мне пришлось гм… мыть тебя.

– Мыть? – На удивление мой тон спокойный.

– Да.

– Ясно. – Не знаю, как реагировать правильно. С одной стороны это нормально, он заботился обо мне. Но с другой… стыдно и даже как-то дико понимать, что он видел меня голой.

– Не расстраивайся, – заметив мой взгляд, говорит, – у тебя замечательная фигура. Да и чем отличается видеть тебя в купальнике и голой? Почти ничем.

Вот так успокоил, называется. Медленно беру из его рук кофе и благодарно кивнув пью. Горячая жидкость обжигает горло, но не обращаю внимания, не зная, как теперь смотреть Максу в глаза.

– Я должен извиниться перед тобой, – неожиданно говорит, от чего кофе попадает не в то горло и я начинаю кашлять, задыхаться, – за то, что не увез обратно, за то, что вел себя, как мудак.

– Неожиданно. – Подавив кашель, отвечаю.

– Ты не заслуживаешь того, чтобы я тянул тебя на дно. Ты только начала жить, а я… Обещаю, что починю яхту.

– Сколько тебе лет? – спрашиваю, разглядывая два красных пятна на его загорелом лице. Ему стыдно и неудобно говорить подобные слова, потому что это правда?

– Двадцать. Тебе?

– Восемнадцать. И, как ты правильно заметил, моя жизнь только начинается. У меня на нее большие планы. Поэтому если ты сможешь починить батареи, или паруса, я была бы благодарна.

– Надеюсь, что да. Так что, извинения приняты? – с надеждой и искорками веселья в глазах смотрит на меня.

– Приняты. Иди уже, ремонтируй наш транспорт.

Когда Макс исчезает на палубе, я уже готовлю завтрак, быстро умывшись холодной водой. Жарю последние яйца и достаю мясныеконсервы. Сначала ем сама, а потом выкладываю его часть на тарелку и несу палубу. Только парня там нет. Он с другой стороны рубки, сидит на белом металле, вытянув одну из батарей и копается в углубленной ямке, где раньше была эта батарея.

– Завтрак. – весело говорю. Его голова поднимается ко мне, светлые волосы сверкают в лучах солнца, а со лба течет пот.

– Ого. В тебя вселился дух повара?

– Нет, – смеюсь, – просто не хочу, чтобы отвлекался от ремонта.

– Хочется побыстрее избавиться смертника? – Прищурив глаза, спрашивает.

– Тоже нет. Хочется побыстрее оказаться на берегу, и не чувствовать под ногами постоянную качку.

– Логично. Спасибо. – принимает с моих рук тарелку и быстро поглощает яичницу. – Даже не пересолила? – улыбается.

– Я старалась. На этот раз.

После обеда я сижу рядом с Максом, который все еще копается в яхте. Множество инструментов лежит рядом с ним. Его губы напевают тонкую, легкую мелодию, которая проникает в сердце своей печалью.

– Ты знаешь, что жизнь всегда ставит перед нами толстые стены, которые нам кажется, мы не можем преодолеть? Вот только их толщина зависит только от нас. – Говорю, наслаждаясь теплыми лучами солнца, рассматривая облака, что белыми пухлыми фигурками плывут по небосводу.

– Слишком разумное высказывание, как для восемнадцатилетней.

– Ой, а ты у нас здесь старше на целых два года. Почему ты нигде не учишься?

– Потому что не хочу. Нет желания.

– Нельзя терять жажду жизни, даже когда случается… подобное горе. – Спокойным тоном. – Ты тоже только начал жить. И твоё горе понятно, но неужели невеста хотела бы, чтобы ты закончил свою жизнь так? Чтобы мечтал умереть?

– Думаю, Софи, ты должна закрыть ротик и перестать…

– Я думаю, что нет! Нельзя делать так, как ты. Жизнь продолжается, хочешь ты этого или нет. Да, она всегда будет в твоем сердце, навсегда останется горьким привкусом на губах, но разве это правильно, мечтать оставить мир?

– Я уже жалею, что вообще рассказал тебе. Ты еще мала, чтобы понять… – Замирает взглядом на мне, когда сажусь напротив.

– Для смерти возраст не важен. Как и для горя, Макс. – Серьезно говорю.

– Ты либо помогай, либо не лезь, хорошо? Я не хочу говорить об этом! – Отрезает.

– А нужно. Может в этом и проблема? Ты не хочешь поговорить о смерти любимой девушки. Не хочешь принять ее. Но правда в том, что ты должен двигаться дальше. Она уже мертва. Ей уже все равно. И ты…. Ты тут. Жив. Тебе нужна поддержка, тепло…

– Дааа? – Вкрадчивым тоном. – И кто же мне даст тепло и поддержку? Ты?

– Могу и я. Тебе это нужно? Чтобы кто-то разделил с тобой твою боль? Тогда делись!…