Текст книги "Куда ведет сердце"

Автор книги: Стефани Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21

– Как я и боялся, – сокрушенно пробормотал Стоукс, опускаясь в свое любимое кресло в гостиной Гризельды, – мои требования направить дополнительные патрули в Мейфэр ни к чему не привели.

Пенелопа и Барнаби, устроившиеся на диване, и Гризельда, сидевшая в кресле, дружно охнули. Они не договаривались встретиться сегодня, но, закончив работу в приюте, Пенелопа поспешила сюда, в слабой надежде на то, что Гризельда могла услышать что-то от своих ист-эндских друзей. Но Гризельда, закрывшая лавку пораньше, обескуражила ее: никаких новостей.

Вскоре появился Барнаби, а еще минут десять спустя – Стоукс.

– К сожалению, у меня нет никаких доказательств реальной угрозы, – раздраженно пояснил Стоукс. – Однако то обстоятельство, что знатные семьи уехали из города и опустели их особняки, работает против нас. Хотя теперь меньше шансов, что кому-то из хозяев разобьют голову во время ограбления.

Взяв кружку с чаем, протянутую Гризельдой, Стоукс сделал глоток и мрачно уставился на Пенелопу.

– Когда мы обсуждали план Алерта, вы упомянули, что большинство владельцев домов могут попросту забыть о ценности тех вещей, которыми набиты мейфэрские особняки. Так вот, вы были правы. Мой суперинтендант даже не в силах припомнить, что у него есть дома. А никого из высоких начальников сейчас нет в городе. Я пытался. Объяснил, что задумал Алерт, но все мои слова посчитали бредом.

– К сожалению, твои суперинтенданты по-евоему правы. И ничего тут не поделаешь, – вздохнул Барнаби. – У нас нет доказательств: только предположения и гипотезы.

– Но убийство и пропавшие мальчики – это уже не предположения, – покачала головой Гризельда.

– Совершенно верно, – вмешалась Пенелопа куда более решительным тоном. – Мне безразличны табакерки, вазы и все, что задумал украсть Алерт, – но нам необходимо найти мальчиков. И если полиция не станет патрулировать улицы Мейфэра, значит, это должны сделать мы.

– Нет! – в один голос воскликнули мужчины. Пенелопа перевела взгляд с Барнаби на Стоукса. Лицо ее омрачилось.

– Но…

– Нет, – твердо повторил Барнаби. – Нельзя шататься всю ночь по улицам в надежде наткнуться на Смайта и Алерта.

Представив Пенелопу, бродящую по темным пустынным улицам и узким переулкам, он вздрогнул и поспешно добавил:

– Нужно придумать другой способ изобличить их: например, понять, каким именно образом Алерт задумал продать украденное. Если вещи настолько ценны, это скорее всего раритеты, которые очень легко распознать. Вряд ли их понесут к обычным скупщикам краденого.

– Верно, – нахмурился Стоукс. – И как…

– Должно быть, он что-то придумал. Мне вот кажется…

Барнаби осекся и надолго задумался.

– А вдруг кто-то заказал эти вещи? Те, которые понадобились каким-то коллекционерам, готовым дорого заплатить?

Стоукс пожал плечами:

– Вполне возможно. Но поскольку мы не знаем, какие именно вещи он собирается украсть, много это нам не даст.

Зато отвлечет Пенелопу от желания бродить по улицам Мейфэра: если повезет, она сможет определить «покупателей» Алерта. Хорошо, что Барнаби догадался подумать об этом и отвлечь Пенелопу.

– Но нам нельзя прижать Смайта, пока мальчики с ним, – заметила Гризельда. – Когда опытные взломщики вроде него выходят на улицу, обязательно держат мальчишек на поводках. Если мы встретим идущего на дело Смайта, у него окажутся двое заложников. Конечно, до поры до времени он никого не убивал, но за последнее время уже успел задушить мать Джонни и покушался на бабушку Хорри. Так что он, не колеблясь, расправится с парнишками, если они будут к нему привязаны…

Пенелопа поморщилась:

– Вы правы, черт возьми! Но мы должны срочно предпринять что-то, чтобы вернуть мальчиков!

Барнаби оглядел их маленький кружок. Главное для Пенелопы и Гризельды – спасти мальчиков. А вот цель Стоукса – обличить и поставить грабителей перед судом. Сам же Барнаби страстно желает выручить мальчиков, ради них самих и Пенелопы, но не меньше того хочет помочь Стоуксу и полиции в целом. Послужить правому делу. Теперь он понимает, что именно все эти годы побуждало отца заниматься политикой. Раньше он считал, что отец просто старается избежать светских развлечений, которыми так увлекалась мать.

Он встал и обратился к Пенелопе:

– Поедемте. Я провожу вас домой. Пока что мы ничего не можем сделать. Если кто-то что-то услышит или узнает…

Стоукс тоже поднялся:

– Мы немедленно сообщим.

Вечером, несмотря на дурное настроение, Пенелопа послушно оделась в зимнее вечернее платье из тяжелого гранатового шелка, как всегда скромного покроя, и поехала вместе с матерью на ужин к лорду Монтфорду.

Его милость считался отшельником и был великим филантропом. Он заинтересовался приютом и выразил желание побеседовать с ней и ее матерью: собственно говоря, именно поэтому и устраивал этот ужин.

Лорд Монтфорд жил неподалеку от Пиккадилли. Женщин приветствовал сам хозяин: кругленький, добродушный джентльмен, к которому Пенелопа воспылала немедленной симпатией.

Поздоровавшись с дамами, лорд Монтфорд сам повел их в гостиную:

– Надеюсь, вы знакомы с остальными гостями, – объявил он, весело блестя глазами. Пенелопа даже не удивилась, увидев Барнаби, учтиво поднявшегося при их появлении. Кроме них, были приглашены только лорд и леди Хэнкок, хорошие знакомые семьи Пенелопы.

Вскоре старшие уже оживленно говорили о детях, внуках и охоте, предоставив ей и Барнаби развлекаться самим.

– Ты давно знаешь его милость? – потихоньку спросила она.

– Он старый друг отца, – улыбнулся Барнаби. – Скажи, тебе приходится часто беседовать со спонсорами? Выпрашивать деньги?

– Обычно это делает Порция: она умеет обращаться с людьми. Но сейчас она в деревне, вот и переложила на меня свои обязанности. Вернется в город весной, к следующему сезону, и снова возьмет бразды правления в свои руки. Но пока что – увы…

Она драматически вздохнула.

– Ты недооцениваешь себя, – улыбнулся Барнаби. – По-моему, ты можешь быть очень убедительной, если захочешь.

Пенелопа многозначительно взглянула в сторону хозяина дома.

– Что посоветуешь?

– Будь собой, – ответил Барнаби и, поколебавшись, добавил: – Он очень проницателен, хотя по виду этого не скажешь.

– Я почему-то так и думала.

Дворецкий Монтфорда объявил, что ужин подан. Они направились в столовую. Несмотря на дорогую мебель, комната располагала к уютному времяпрепровождению. За столом завязалась оживленная беседа.

Хэнкоки уже были спонсорами приюта. Они и леди Калвертон обсуждали другие темы, что дало возможность лорду Монтфорду расспросить Пенелопу о приюте. Барнаби помалкивал, предоставив им разговаривать. У нее хватило здравого смысла отвечать на вопросы серьезно и подробно, так что собеседник смог по достоинству оценить ее незаурядный ум.

Барнаби улыбнулся, видя, как она, сама того не сознавая, обольщает Монтфорда, который, судя по всему, был счастлив поддаться ее обаянию.

Когда подали десерт, Монтфорд, очевидно, удовлетворенный тем, что узнал о приюте, стал расспрашивать Барнаби о полиции и политических интригах вокруг этого учреждения, сделав тем самым Барнаби центром общего внимания.

К его удивлению, Пенелопа приняла живое участие в беседе, выявив глубокое знание обсуждаемого предмета.

– Моя дорогая, – обратился Монтфорд к Пенелопе, – я завтра же пошлю вам чек, но, надеюсь, когда мы вернемся в город, я навещу вас, и мы обсудим наше дальнейшее сотрудничество. Я предпочитаю финансировать определенные программы практического направления, рассчитанные не на один год. И хотел бы спонсировать образовательные и обучающие программы для ваших детей.

Пенелопа, вне себя от восторга, подала ему руку.

– Вы всегда будете желанным гостем в нашем приюте, милорд. А я тем временем подумаю о введении новых программ.

Монтфорд ободряюще погладил ее по руке.

– Ваша матушка может гордиться своими дочерьми.

Он с искренней улыбкой взглянул на Барнаби.

– Должен сказать, приятно видеть вас, молодых людей знатного происхождения, из богатых семей, которые прилагают столько усилий, чтобы помочь нуждающимся. Вы, мисс Эшфорд, трудитесь в приюте, а вы, Барнаби, помогаете полиции раскрывать преступления и обличать преступников, невзирая на их положение в обществе.

Следующие его слова прозвучали благословением:

– Вы – прекрасная пара, и запомните: я ожидаю приглашения на свадьбу! – Лорд Монтфорд широко улыбнулся.

Потом он обернулся к леди Хэнкок и поэтому не заметил, что молодые люди потрясенно замолчали.

То обстоятельство, что оба потеряли дар речи при слове «свадьба», казалось многозначительным. Но Барнаби не успел ответить. В парадную дверь громко постучали. Дворецкий Монтфорда поспешил открыть и тут же вернулся с серебряным подносиком, на котором лежала записка.

– Срочное послание из Скотленд-Ярда, сэр, – объявил он, протягивая подносик Барнаби.

Барнаби развернул листок, на котором размашистым почерком Стоукса было написано всего два слова: «Игра началась».

Сунув записку в карман, он кивнул присутствующим и обратился к Монтфорду:

– Прошу прощения, милорд, но я должен идти.

– Разумеется, мальчик мой, – улыбнулся Монтфорд, хлопнув его по плечу. – Наш вечер все равно подошел к концу. Доброго вам пути.

Барнаби сделал общий поклон, повернулся и вышел.

– Осторожнее с этой штукой! – прошипел Смайт, следуя за Джемми и Диком, тащившими тяжелые бронзовые часы, которые они только что украли из четвертого дома в списке Алерта.

Мальчики, пошатываясь, остановились. До Смайта доносилось их учащенное дыхание. Проигнорировав их, он оглядел улицу. С такой тяжелой ношей трудно бежать, а он не хотел бы наткнуться на ищеек или прохожих. Правда, поблизости никого не было, а свет уличных фонарей едва пробивался сквозь туман.

Смайт напряг слух. Ничего. Даже отдаленного стука конских копыт. Но улица очень длинная, а до угла еще далеко. Остается надеяться, что Алерт ждет.

– Давайте двигайтесь. Вон туда!

Мальчики с трудом поднялись на ступеньки лестницы, ведущей к черному ходу, и просунули часы сквозь дверь. Смайт подождал, пока они выйдут, и, закрыв дверь, присоединился к ним.

– Туда, – едва слышным шепотом повторил он, кивнув в сторону улицы. Но мальчики расслышали и потащили часы, спеша поскорее избавиться от тяжелого груза.

Как и в трех предыдущих случаях, на углу ждал черный экипаж без гербов и особых примет.

Джемми поднял голову, всматриваясь в мутную тьму. На козлах сидел, судя по фигуре, тот же человек. Он посмотрел вниз, не на них, а на часы, и, улыбнувшись, кивнул Смайту:

– Прекрасно.

Смайт протянул руку. Неизвестный вложил в нее кошелек. Смайт открыл багажное отделение, вытащил одеяло и помог мальчикам завернуть часы, после чего положил их рядом со свертками, в которых были ваза и статуя, похищенные из первого и третьего домов. Тут же стояла прислоненная к перегородке картина.

В этот момент мальчики были совершенно свободны. Джемми многозначительно глянул на Дика, но прежде чем сумел поймать взгляд друга и дать сигнал к побегу, Смайт закрыл багажное отделение и уронил тяжелые руки им на плечи.

Джемми проглотил проклятие и повесил голову. Семеня вместе с Диком к двери экипажа, он твердил себе, что его время придет. И тогда они с Диком смогут сбежать.

К несчастью, за ними погонится сам дьявол. Джемми не питал иллюзий насчет Смайта. Тот убьет их, если поймает. Нужно сделать так, чтобы он не догадался, куда они пойдут.

– Вы принесли второй список? – спросил Смайт сидевшего на козлах кучера.

Незнакомец кивнул:

– Да, но мне нужно обсудить его с тобой. Давай отъедем в такое место, где сможем потолковать.

– Быстро! – прошипел Смайт мальчикам, открывая дверцу экипажа.

Мальчики залезли внутрь, и Смайт поспешно присоединился к ним. Джемми забился в угол. Дик последовал его примеру и устроился напротив. Смайт захлопнул дверцу и плюхнулся рядом с Джемми.

Экипаж двигался медленно, но постепенно большие дома остались позади.

Экипаж остановился. Смайт взялся за ручку двери, взглянул на мальчишек и поколебался. Но, услышав, как кучер спрыгнул вниз, велел им оставаться на месте и вышел, захлопнув за собой дверь.

Мальчики переглянулись и дружно прилипли к окнам. Обстановка мало обнадеживала. Они находились на открытом месте, где почти не было тумана. Луна ярко освещала окружающий пейзаж, не оставляя возможностей укрыться в тени. Сорванцы, родившиеся и выросшие в трущобах, чувствовали себя не в своей тарелке. Если они сбегут сейчас, Смайт услышит топот и наверняка их догонит.

Мужчины отошли на несколько шагов и что-то рассматривали, вероятно, тот самый список.

Джемми и Дик снова обменялись взглядами. Джемми бесшумно соскользнул со своего места и приник к двери. Дик последовал за ним.

Они услышали, как незнакомец объяснял, где можно найти какую-то статую.

Послушав еще немного, Дик широко раскрытыми глазами уставился на друга:

– Еще четыре дома?!

Джемми кивнул.

– Как насчет полиции? – спросил Смайт. Мужчина что-то ответил, но так тихо, что мальчики не смогли разобрать все слова. Поняли только, что, вполне вероятно, следующей ночью на улицах могут оказаться полицейские патрули.

– Но я знаю, где они будут, – продолжал незнакомец, – и точно могу сказать, что около тех домов, которые нам нужны, они не появятся. Не волнуйся. Все будет тихо.

Смайт что-то проворчал.

– Если все пойдет как сегодня, волноваться не о чем, – заверил собеседник.

Мальчики, распознав категоричные нотки в его голосе, молниеносно уселись на прежние места. Не прошло и минуты, как Смайт открыл дверь.

– Вылезайте! – рявкнул он. – Мы уходим!

Друзья молча подчинились. Смайт тут же продел кожаные поводки сквозь петли, укрепленные на широких штанах мальчишек.

– Вперед!

Они зашагали по дороге. Оба оказались не настолько глупы, чтобы оглянуться, и покорно брели сквозь холодную ночь.

– Поверить невозможно!

Стоукс метался по своему тесному кабинету. Барнаби, прислонившись к письменному столу, наблюдал за ним. В дверях маячил сержант Миллер.

– И никак нельзя узнать, кого еще обворовали?

Стоукс воздел руки к небу.

– Черт возьми, и без того трудно доказать, что грабежи вообще имели место! Хотя слуги считают, что так оно и было.

Барнаби вопросительно изогнул бровь:

– Дворецкий уверен, что там стояла ваза?

Миллер кивнул.

– Но, – зло проговорил Стоукс, – он не уверен, что хозяин ее не продал. Хотя знает, что это сказочно ценная вещь, которой восхищались все, кто приходил в дом, так что, возможно, хозяин продал ее перед отъездом из города и забыл упомянуть об этом. Значит, придется сначала связаться с маркизом, прежде чем поднимать шум. А маркиз сейчас охотится в Шотландии.

Стоукс на секунду остановился и шумно вздохнул, пытаясь сдержать гнев.

Барнаби бесстрастно указал на очевидное, чтобы утихомирить друга:

– Пройдет не меньше недели, прежде чем мы будем знать наверняка.

Стоукс кивнул.

– А к тому времени у нас не будет ни малейшего шанса вернуть даже столь узнаваемую вещь. Нам сообщили о пропаже только потому, что дворецкий остался в городе.

– А он ничего такого не видел? – осведомился Барнаби у Миллера.

Тот покачал головой.

– Он живет в подвальном этаже, а не на чердаке. Бедняга стар и плохо спит. Вроде бы он слышал легкие шажки над головой. Поэтому и отправился посмотреть, в чем дело. Ничего особенного не заметил, но решил проверить окна. Одно оказалось открытым, хотя он был уверен, что закрыл каждое. Но на окнах были решетки. Поэтому он направился к себе. По пути ему попался кабинет хозяина. Он оставляет двери открытыми, чтобы можно было легко заглянуть в каждую комнату. На этот раз старик почуял что-то неладное. И, заглянув в кабинет, понял, что там нет китайской вазы.

Стоукс застонал:

– Суперинтендант уже послал записку маркизу?

Барнаби огляделся и увидел, что Миллер осматривает коридор.

– Похоже, он все еще пишет, – понизив голос, ответил Миллер.

– Иди и проследи, записку надо отослать немедленно, – сказал Стоукс.

– Насколько я понял, твое начальство, Бэзил, все еще не спешит признать, что сегодняшней ночью, прямо у них под носом, произошла серия крайне дерзких ограблений, – произнес Барнаби после ухода Миллера.

– Они не желают в это верить, – кивнул Стоукс. – Сама мысль о таком повергает их в шок. Собственно говоря, мы и сделать-то ничего не можем. Разве что наводнить Мейфэр констеблями, что не принесет никакой пользы, зато вызовет панику.

Стоукс со вздохом уселся за стол.

– Могу признаться еще в одном: полицию ждет настоящий кошмар, грозящий самыми серьезными последствиями.

Барнаби понимал это не хуже Стоукса. Полицейские будут выглядеть никчемными глупцами, неспособными защитить собственность богатых лондонцев от налета наглого взломщика-одиночки. Теперешний политический климат не прощал подобных промахов.

– Мы должны срочно что-то предпринять, – произнес Барнаби, не спуская глаз с друга.

Закутанная в плащ Пенелопа поднялась на крыльцо дома Барнаби. Экипаж ее брата продолжал стоять у обочины, хотя она приказала кучеру, своему старому союзнику, ехать домой, в конюшни за домом на Маунт-стрит. Он наверняка так и сделает, когда увидит, что она благополучно вошла в дом.

Собравшись с духом, она громко постучала.

Дверь открыл Мостин и, увидев ее, удивленно отступил.

– Добрый вечер, Мостин. Ваш хозяин уже вернулся?

– Э… нет, мэм, – пробормотал Мостин, посторонившись и давая ей войти.

– Закройте дверь, на улице холодно, – велела она, снимая перчатки и откидывая капюшон. – Мы с вашим хозяином ужинали у лорда Монтфорда, и его… мистера Адэра… вызвали по срочному делу, касающемуся нашего теперешнего расследования. Мне придется подождать его возвращения.

Мостин и не думал возражать. Наоборот, поспешил открыть дверь гостиной.

– Чай, мэм?

В камине ярко горел огонь. Пенелопа подошла ближе и вытянула руки, чтобы согреться.

– Нет, спасибо, Мостин. Я просто посижу у огня и подожду.

Опустившись в кресло, она обернулась к камердинеру:

– Идите спать. Я могу просидеть здесь допоздна.

Мостин нерешительно поклонился:

– Хорошо, мэм.

Перед уходом он оставил дверь приоткрытой, чтобы она могла видеть прихожую.

Вскоре шага Мостина затихли в глубине дома. Пенелопа устроилась поудобнее и закрыла глаза. Конечно, о покое не могло быть и речи, зато она находится там, где и должна быть. Непонятно, когда Барнаби вернется домой, но Пенелопа сказала Мостину чистую правду: она подождет. Убедится, что он жив и здоров. Потому что все равно не заснет, пока не увидит своими глазами, что он в полной безопасности.

Стояла глухая ночь, когда Барнаби вернулся домой и открыл входную дверь. Все это время он и Стоукс провели в Скотленд-Ярде, надеясь, что им сообщат еше об одном ограблении. Но никто так и не пришел. Наконец, примирившись с тем, что до утра все равно ничего не удастся узнать, они разошлись по домам.

Войдя в гостиную, освещенную бликами угасающего в камине огня, Барнаби остановился.

В кресле, сжавшись в комочек, спала Пенелопа.

В тот момент он не мог бы точно определить, что чувствует. Эмоции росли, набирали силу, захлестывали его.

Впервые в жизни его кто-то ждал. Обычно он приходил в одинокий дом, усталый, измученный и разочарованный. Она была единственной, кого он хотел видеть. Единственной, кто ждал его возвращения. Именно в ее объятиях он искал и находил утешение.

Первым порывом было подхватить ее на руки и унести в спальню. Но неожиданно он задался вопросом – почему она здесь?

Присев на корточки, он нашел ее руки в складках плаща и легонько сжал.

– Пенелопа! Проснись, милая.

Она вздрогнула, недоуменно моргнула и уставилась на него.

– Ты жив! – воскликнула она и, бросившись ему на шею, с силой прижала к себе.

Он рассмеялся, поймал ее и, пошатнувшись, едва не растянулся на ковре. Как только ее ноги коснулись пола, она отстранилась и стала его осматривать. Барнаби не сразу понял, что Пенелопа проверяет, не ранен ли он.

– Я цел и невредим, – заверил он, снова притягивая ее к себе. – Никаких стычек. Я все это время просидел в Скотленд-Ярде.

– Так что же случилось? – не выдержала Пенелопа. Вместо ответа Барнаби нагнулся, поднял ее, уселся в кресло и усадил ее себе на колени. Она тут же заерзала, устраиваясь поудобнее, и откинулась на его руку, чтобы заглянуть в лицо:

– Ну?

Он поведал ей все. Даже то, как сильно встревожен Стоукс. Пенелопа заставила его припомнить все подробности. Потом они долго обсуждали, каким образом один из мальчиков проник сквозь оконную решетку и похитил вазу.

– Должно быть, это совсем небольшая ваза, – задумчиво пробормотала Пенелопа.

– Так и есть. Мы со Стоуксом допросили дворецкого. Он описал вазу. Судя по всему, это необыкновенная вещь. Китайская, из резной слоновой кости. Одному Богу известно, сколько она может стоить.

– Значит, он выбирает раритеты, – заключила Пенелопа.

Барнаби кивнул:

– Это только подтверждает мою мысль, что он получил заказ от какого-то коллекционера и наверняка знает, что тот готов платить любую цену, не спрашивая, где Алерт все это раздобыл.

– Жаль, – вздохнула Пенелопа, – но зачастую коллекционеры совершенно лишены моральных принципов.

Оба устали, а завтра предстоял тяжелый день. Сегодня ночью они нуждались в отдыхе. Нуждались в том, что могут найти в объятиях друг друга. В наслаждении и целительном забытьи.

Он осторожно встал и, не выпуская ее из объятий, шагнул к двери.

– Твой бедный кучер до сих пор ждет у дома?

Пенелопа обвила руками его шею и положила голову ему на плечо.

– Нет. Я отослала его домой. Придется позже найти наемный экипаж.

Когда он направился к лестнице, она улыбнулась и пробормотала:

– Гораздо, гораздо позже. На рассвете.