Текст книги "Финал"

Автор книги: Стефани Гарбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Стефани Гарбер
Финал

Посвящается Саре и Дженни.

Мне не нужны билеты на Караваль, потому что благодаря вам двоим многое из того, о чем я мечтала, уже претворилось в жизнь.

Stephanie Garber

FINALE

Copyright © 2019 by Stephanie Garber

All rights reserved.

© Димчева Т., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Каждая история состоит из четырех частей: начала, середины, преддверия концовки и истинной концовки.

К сожалению, до истинной концовки добираются далеко не все. Большинство людей сдаются в той части истории, где дела обстоят хуже некуда, а ситуация кажется безнадежной. Именно тогда надежда нужнее всего. Только те, кто упорствует, будут вознаграждены истинной концовкой.

Преддверие начала

Спальня Скарлетт Драньи была подобна дворцу, выстроенному из чудес и магии. Но лишенному воображения человеку она показалась бы всего-навсего хаотическим скоплением нарядов. По ковру цвета слоновой кости были разбросаны гранатово-красные платья, а с углов железной кровати с балдахином свисали лазурные, мягко раскачиваясь от проникающего в открытые окна соленого ветра. Сидящие на кровати сестры, по-видимому, не замечали ни дуновения ветерка, ни женщину, проникшую в комнату вместе с ним. Она проскользнула внутрь тихо-тихо, точно воровка, и, не издав ни звука, подкралась к кровати, на которой играли ее дочери.

Скарлетт, старшая, сосредоточенно поправляла лежащую на плечах розовую, как лепестки цветов, нижнюю юбку, превращенную в накидку, в то время как ее младшая сестра Донателла набросила на лицо нитку жемчуга, призванного изображать глазную повязку.

Их голоса были высокими, тонкими и по-утреннему свежими, какими могут быть только голоса детей. Они звучали чарующей музыкой, от звуков которой даже резкий полуденный солнечный свет делался похожим на светящуюся жидкую карамель, образующую вокруг их голов ореолы звездной пыли.

Обе они казались сущими ангелочками, пока Телла не объявила:

– Я пират, а не принцесса!

Их мама поджала губы, так и не решив, улыбнуться ли ей или нахмуриться. Удивительно, как сильно младшая дочь похожа на нее саму! То же бунтарское сердечко и дух авантюризма, которые можно счесть и вселяющим надежду даром, и проклятием. Палома всерьез опасалась, что Телла может повторить ее былые ошибки.

– Нет, – возразила Скарлетт, проявляя несвойственное для нее упрямство. – Немедленно отдавай, это моя корона! Не могу же я быть королевой без короны.

Приблизившись к кровати, Палома все же нахмурилась. Обычно Скарлетт была не такой боевой, как Телла, но сейчас обе девчушки, капризно скривив рты, вцепились ручонками в противоположные концы жемчужного ожерелья и принялись тянуть его в разные стороны.

– Найди себе другую корону, а это мое пиратское сокровище! – Телла дернула изо всех сил, и по комнате весело заскакали рассыпавшиеся жемчужинки.

Тук!

Тук!

Тук!

Палома ловко поймала одну из них своими изящными пальцами. Крошечный шарик был розовым, под стать раскрасневшимся щечкам ее дочерей. Обе девочки, наконец, подняли головы и увидели мать.

Карие глаза Скарлетт уже наполнились слезами – она всегда была куда более чувствительной, чем ее сестра.

– Она сломала мою корону.

– Сила подлинной королевы вовсе не в короне, маленькая моя. Она вот здесь. – Палома приложила руку к сердцу, после чего повернулась к Телле.

– Ну да, а сейчас ты скажешь, что мне не нужны сокровища, чтобы быть пиратом? Или что мое величайшее сокровище прямо здесь? – Телла прижала крошечную ладошку к груди, подражая жесту матери.

Если бы это сделала Скарлетт, Палома сочла бы ее искренней, но в глазах младшей дочери плясали лукавые искорки. Озорница Телла способна либо воспламенить весь мир, либо осенить его благословенным светом.

– Нет, милая, я скажу, что твое величайшее сокровище сидит сейчас напротив тебя. Ни одна драгоценность мира не сравнится с сестринской любовью. – С этими словами Палома взяла девочек за руки и пожала их.

Если бы в комнате были часы, они бы остановились. Временами выпадают волшебные минуты, секунд в которых в несколько раз больше, чем в обыкновенных, и та, что переживали сейчас мать и дочери, как раз была из таких. Казалось, сама вселенная расширилась, чтобы подарить людям дополнительное время. Паузы, подобные этой, случаются нечасто – а некоторым и вовсе никогда не выпадает счастья их испытать.

Две маленькие девочки этого еще не знали, потому что их истории пока не начались по-настоящему. Но очень скоро это случится, и тогда им понадобится каждый момент нежности, который удастся найти.

Начало

1

Донателла

Когда Легендо впервые появился в сновидениях Теллы, выглядел он так, словно только что выпрыгнул прямиком из одной из историй, которые рассказывали о нем люди. Подобно Данте, он всегда одевался в черное, и черной была роза, вытатуированная на тыльной стороне его ладони. Сегодня вечером, однако, он облачился в красный двубортный фрак – цвета соблазна – с золотой подкладкой, как и положено Легендо. На шее красовался платок в тон, а на голове, конечно, его отличительный атрибут – цилиндр.

Виднеющиеся из-под полей шляпы блестящие пряди черных волос скрывали угольно-темные глаза, загадочно сверкающие всякий раз, как он смотрел на Теллу. Его взгляд лучился светом куда более ярким, чем сумеречные воды озера, на которых колыхалась их одинокая лодка. Это был не тот ровный, холодный взор, каким он одарил Теллу две ночи назад, сразу после того, как спас ее из плена колоды карт, а затем бессердечно бросил. Сегодня он улыбался, точно зловещий принц, спустившийся прямиком со звезд и готовый вознести ее с собой на небеса.

В животе у Теллы запорхали бабочки. Легендо по-прежнему оставался самым красивым лжецом из всех, кого она когда-либо видела, но она не собиралась позволять ему снова опутать ее своими чарами подобно тому, как случилось во время Караваля. Поэтому она сбила цилиндр с его головы, заставив покачнуться крошечное суденышко, в котором они находились.

Легендо с легкостью поймал свой головной убор одним молниеносным движением ловких пальцев. Можно было подумать, что он предвидел подобную реакцию, но, сидя прямо напротив него, Телла заметила, как дернулась жилка на его шее, когда он с силой сжал челюсти. Хоть прямо сейчас они и пребывали в сновидении, в мире, где от линии горизонта по мерцающему небу начала расползаться темно-фиолетовая мгла, напоминающая подкрадывающиеся к спящему человеку кошмары, жесты Легендо оставались резкими и точными, как росчерк пера, и пульсирующими, словно свежая рана.

– Я-то думал, что, увидев меня, ты обрадуешься, – сказал он.

Телла одарила его злобным взглядом. Душевная боль, которую он причинил ей во время их последней встречи, до сих пор была слишком сильна, и ее невозможно было скрыть.

– Ты ушел, оставив меня на ступеньках храма, когда я даже не могла пошевелиться. Джекс отнес меня обратно во дворец.

Легендо хмуро скривил губы.

– И ты, похоже, не собираешься меня за это прощать?

– Но ты ведь не просил у меня прощения.

Если бы он это сделал, она бы его простила. Она хотела так поступить, хотела верить, что Легендо не сильно отличается от Данте и что она сама не просто игрушка, с которой он лишь позабавился. Она предпочитала считать, что он бросил ее в ту ночь, потому что был напуган. Но вместо того чтобы раскаяться в содеянном, он казался раздраженным тем, что она все еще сердится на него.

Небо становилось все темнее, грозные пурпурные тучи наползли на месяц, разделив его на две половинки, походящие на расколотую улыбку.

– Мое присутствие требовалось в другом месте, – холодно сообщил Легендо, окончательно разрушив надежды Теллы.

Тут у них над головами стали взрываться фейерверки, рассыпая по закопченному от дыма небосводу яркие гранатово-красные отблески, напоминающие об огненном представлении, имевшем место две ночи назад.

Подняв глаза, Телла увидела, что искры, пританцовывая, образовали очертания дворца Элантины, который теперь стал дворцом Легендо. Она искренне восхищалась тем, как ему удалось убедить всю Валенду, будто он и есть подлинный наследник трона Меридианной империи. В то же время этот обман напомнил ей, что жизнь Легендо состоит из сплошного нагромождения игр. Телла не знала, жаждет ли он заполучить престол ради власти, известности и уважения – или просто задумал дать величайшее представление, которое когда-либо видела империя. Возможно, она никогда этого не узнает.

– Твой уход сопровождался невероятной холодностью и жестокостью, – пожаловалась она.

Легендо тяжело вздохнул, и лодка вдруг покачнулась от сильного удара алчных волн. Оказалось, что они плывут по узкому каналу, впадающему в искрящийся океан.

– Телла, я ведь тебе уже говорил, что не являюсь героем твоей истории.

Однако вместо того чтобы исчезнуть, он наклонился ближе к ней и заглянул в глаза так, как она хотела бы, чтобы он смотрел на нее, когда они расстались в последний раз. По ее ощущениям, вокруг стало теплее. От Легендо исходил аромат магии и разбитых сердец, и это необычное сочетание наводило на мысль, что, вопреки уверениям, он все же был не прочь сделаться ее героем.

Или, может, просто намеревался и дальше распалять в ней желание…

Хоть Караваль и завершился, чудеса случаться не переставали. Вот и сейчас Телла видела сон с участием Легендо: они плыли вдвоем по водам звездной пыли и полуночи, в то время как над их головами продолжали взрываться фейерверки, как будто сами небеса стремились короновать его.

Телла попыталась усилием воли погасить рассыпающиеся в ночи искры – как-никак, это ее сон! – но Легендо, похоже, держал его под контролем. Чем больше она сопротивлялась увиденному, тем более прекрасным делался окружающий зачарованный мир. Воздух стал слаще, а краски ярче; из воды выпрыгнули русалки с ярко-бирюзовыми косами и жемчужно-розовыми хвостами, помахали Легендо руками и снова скрылись в глубине.

– Как же ты невероятно самонадеян! – воскликнула Телла. – Я никогда не просила тебя быть моим героем.

Две ночи назад и она сама, и Легендо вынуждены были пойти на жертвы – она обрекла себя на плен внутри Колоды Судьбы, отчасти для того, чтобы защитить его, а он освободил богов и богинь Судьбы Мойр, чтобы спасти ее. Прежде никто и никогда не совершал ради нее такого романтического поступка. Но Телле требовалось не просто легкое увлечение, она хотела большего. Она хотела его настоящего.

С другой стороны, она даже не была уверена, что настоящий Легендо существует. Если это и так, едва ли он подпустит к себе кого-то достаточно близко, чтобы позволить постичь его истинную суть.

Между тем Легендо снова водрузил на голову цилиндр и вдруг стал таким красивым, что больно смотреть. При этом он куда больше походил на Легендо-героя-слухов-и-домыслов, чем на настоящего человека или на Данте, которого она знала и в которого влюбилась.

У Теллы сжалось сердце. Она никогда не хотела ни в кого влюбляться и вдруг возненавидела его за то, что всколыхнул в ней такую гамму чувств.

Последний фейерверк рассыпался в небе снопом искр, окрасив окружающий пейзаж в необычайно яркий оттенок синего, не виданный ею прежде. Он напоминал цвет сбывшихся желаний и воплощенных фантазий. Вдруг полилась мелодия столь чарующая, что ей позавидовали бы даже сирены.

Легендо явно пытался обворожить ее. Однако подобное состояние чрезвычайно похоже на романтические отношения, которые окрыляют, пока длятся, но, к сожалению, довольно быстро заканчиваются.

Телла по-прежнему жаждала большего. Она вовсе не хотела превратиться в еще одну безымянную девушку из многочисленных историй о Легендо, глупышку, поверившую его словам только потому, что он покатал ее в лодке, глядя на нее искрящимися в свете звезд глазами.

– Я явился сюда не для того, чтобы препираться с тобой. – Легендо поднял руку, будто собираясь дотронуться до нее, но, в последний момент передумав, опустил свои длинные пальцы на низкий борт лодки и лениво окунул их в полуночные воды. – Хотел убедиться, что ты получила мою записку, и заодно спросить, намерена ли ты забрать свой приз за победу в Каравале.

Телла притворилась, что задумалась, хотя на самом деле каждое написанное им слово отпечаталось у нее в сердце. Он подарил ей надежду, намекнув, что она ему по-прежнему небезразлична, пожелал ей счастливого дня рождения и пообещал приз, который, по его словам, она сможет получить, придя к нему. Но он ни строчки не написал, как сожалеет о том, как причинил ей боль.

– Да, я прочитала твое послание, – подтвердила Телла, – но приз меня не интересует. Довольно с меня твоих игр.

Он засмеялся низким, до боли знакомым смехом.

– Что смешного? – не выдержала она.

– То, как ты притворяешься, что наши игры закончились.

2

Донателла

Наружность Легендо наводила на мысль о только что разбуженном шторме. Его волосы были всклокочены на ветру, а расправленные плечи припорошены снегом. Пуговицами на его фраке служили маленькие льдинки. Он приближался, шагая по леденяще-синему заиндевелому лесу.

Телла плотнее запахнула на груди подбитый кобальтовым мехом плащ.

– Судя по виду, ты пытаешься меня обмануть.

По его губам скользнула хитрая усмешка. Прошлой ночью он казался иллюзией, а сегодня больше походил на Данте, одетого в привычные оттенки черного. Но от Данте обычно исходило тепло, и Телла не могла не задуматься, не отражает ли холодная температура ее нынешнего сна истинное настроение Легендо.

– Я лишь хочу узнать, намерена ли ты получить свой приз за победу в Каравале.

Хоть Телла и провела большую часть дня, гадая, что же это за приз, сейчас она заставила себя подавить любопытство. Когда Скарлетт выиграла Караваль, то получила исполнение желания. Телле бы тоже не помешало подобное, но она подозревала, что Легендо припас для нее нечто большее. Она ответила бы «да»… если бы не подозревала, что именно это Легендо и хочет от нее услышать.

3

Донателла

Каждую ночь Легендо проникал в сон Теллы подобно сказочному злодею. И это продолжалось снова и снова. В течение почти двух месяцев он регулярно появлялся и исчезал, получив один и тот же отрицательный ответ на свой вопрос.

Сегодня вечером они оказались в потусторонней версии таверны, спрятанной в недрах Церкви Легендо. Бесчисленные портреты, изображающие великого магистра в представлении разных художников, глядели на них сверху вниз, замогильного вида пианист наигрывал тихую мелодию, а вокруг танцевали похожие на призраков посетители, одетые в красочные цилиндры.

Телла сидела в кресле в форме раковины цвета тумана в тропическом лесу, в то время как Легендо развалился напротив нее на мягком диванчике – конечно же, тоже зеленого цвета – под стать кубикам сахара, которые он продолжал перекатывать между своими ловкими пальцами.

После той первой ночи в лодке он никогда больше не надевал цилиндр или красный фрак, чем лишь подтвердил подозрения Теллы, что они были частью его костюма, а не личности. Он снова стал носить крахмальную черную одежду – и, как прежде Данте, не скупился на смех и улыбки.

Но в отличие от Данте, который старался прикоснуться к ней при любой возможности, Легендо из ее снов никогда и ни при каких обстоятельствах ее и пальцем не тронул. Если, например, они летели на воздушном шаре, то его корзина оказывалась настолько больших размеров, что не было никакой опасности соприкоснуться телами. Если они прогуливались под водопадом, он шагал по самому краю дорожки, чтобы избежать случайного прикосновения.

Телла не знала, положит ли прикосновение конец их совместным сновидениям или он просто держал руки при себе, чтобы сохранять контроль, но, как бы то ни было, это бесконечно расстраивало ее. Ей самой хотелось все контролировать.

Она глотнула искрящегося зеленого напитка. На вкус он очень напоминал черную лакрицу, но ей нравилось, что взгляд Легендо скользил по ее губам всякий раз, когда она пила. Хоть он и избегал физического контакта, это не мешало ему смотреть на нее.

Нынче вечером глаза у него были покрасневшими, причем куда сильнее, чем в последние несколько ночей. Траур по императрице Элантине заканчивался через два дня, а это означало, что вот-вот начнется обратный отсчет до официальной коронации Легендо. Через двенадцать дней он станет императором. Телла не могла не задаться вопросом, не сказываются ли на нем приготовления к этому торжественному событию. Иногда он говорил о дворцовых делах и о том, как расстраивает его королевский совет, но сегодня вечером казался спокойным. Спросить у него напрямую было все равно что начислить ему очки в их бесконечной, едва осязаемой игре, потому что именно таковой происходящее между ними и воспринималось. Показывать, что она по-прежнему печется о Легендо, было против правил. Прикосновения также подпадали под запрет.

– У тебя усталый вид, – вместо этого сказала Телла. – И волосы бы подстричь не мешало, а то они почти закрывают глаза.

Уголки его рта дернулись, голос стал насмешливым.

– Если я так плохо выгляжу, почему ты продолжаешь на меня пялиться?

– То, что ты мне не нравишься, еще не означает, что ты некрасивый.

– Если бы ты действительно меня ненавидела, то вообще не считала бы привлекательным.

– А я никогда и не утверждала, что у меня хороший вкус. – Она залпом допила остатки своего напитка.

Он снова перевел взгляд на ее губы, продолжая катать между длинными пальцами кубики сахара цвета абсента. С его кожи исчезли все татуировки – за исключением черной розы на тыльной стороне ладони. При каждой встрече с Легендо Телле хотелось спросить, почему он оставил именно это изображение и избавился ли от прочих своих татуировок, например, от красивых крыльев на спине, и не потому ли от него больше не пахнет чернилами. Ей также было любопытно, при нем ли еще клеймо Храма Звезд, символизирующее неоплаченный долг. Долг, который он взял на себя ради нее.

Но подобные вопросы, несомненно, были бы расценены как проявление заботы.

К счастью, восхищение Легендо не противоречило их негласным правилам, в противном случае они оба давным-давно проиграли бы эту игру. Телла обычно старалась быть более сдержанной в проявлении чувств, но не Легендо, который продолжал невозмутимо смотреть на нее.

Нынче вечером он казался рассеянным и даже не сделал никаких замечаний по поводу ее платья. Хоть он и оставлял за собой выбор места их очередной встречи во сне, что надеть, она решала сама. Сегодня на ней был струящийся наряд причудливого синего цвета, с бретельками из цветочных лепестков, лифом из лент и юбкой из порхающих бабочек, которые, как нравилось думать Телле, делали ее похожей на лесную нимфу.

Одна из ее бабочек села на плечо Легендо, но он этого даже не заметил. Его взгляд то и дело обращался на призрачного пианиста, а Телла задавалась вопросом, в самом ли деле в таверне нынче скучнее, чем в прошлых ее снах, или это лишь плод ее воображения?

Она могла бы поклясться, что диван, на котором развалился Легендо, прежде был ярко-зеленого цвета, а теперь сделался оттенка бледного морского стекла. Она хотела спросить, не случилось ли чего, но опять же, это выглядело бы как проявление заботы с ее стороны.

– Неужели сегодня ты не задашь мне свой вопрос?

Он посмотрел на нее в упор:

– Знаешь, однажды мне и правда может надоесть спрашивать, и я решу не отдавать тебе приз.

– Это было бы чудесно, – вздохнула Телла, и несколько бабочек спорхнули с ее юбки. – Я бы наконец-то хорошо выспалась.

Его глубокий голос стал ниже.

– Ты будешь скучать по мне, если я перестану навещать тебя во сне.

– Умерь свое самомнение!

Он перестал поигрывать кубиками сахара и отвернулся, снова сосредоточив внимание на выступающем на сцене музыканте, который как раз взял неверную ноту, отчего мелодия разом сделалась диссонирующей и неприятной. Танцующие люди сбились с ритма, стали натыкаться друг на друга, наступать на ноги. Затем последовал резкий грохот, заставивший их замереть на месте.

Сложившись пополам, пианист рухнул на свой инструмент, точно марионетка, которой перерезали ниточки.

Сердце Теллы бешено забилось. Легендо всегда тщательно контролировал ее сны, но сейчас она не чувствовала, что это его рук дело. Разлитые в воздухе чары пахли иначе. Магия и всегда имела сладковатый запах, но нынешний казался чересчур приторным, почти гнилостным.

Обернувшись, она увидела, что Легендо уже не сидит, но стоит прямо перед ней.

– Телла, – обратился он к ней более резким, чем обычно, голосом. – Тебе нужно немедленно проснуться…

Его последние слова превратились в дым, а сам он рассыпался горсткой пепла, и в мгновение ока весь сон оказался объятым ядовитым зеленым пламенем.

Когда Телла пробудилась, ощутила на языке привкус гари и обнаружила на ладони мертвую бабочку.