Текст книги "Полонез"

Автор книги: Стас Нестерюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Стас Нестерюк
Полонез

Раньше Маше нравилось ходить с Денисом в это кафе. Уютные столики, тихая музыка и мягкий свет, отражающийся в зеркальных шариках под потолком, – все это говорило ей, что хозяин заведения обладает вкусом и чувством меры.

Но сегодня Маша чувствовала себя неспокойно. Окружающее давило на нее: и эта музыка, и этот свет, и эти люди, которые постоянно пялились на нее со своих мест, словно на прокаженную. «Зачем я себя накручиваю? – думала Маша. – Никому нет до меня дела, каждый занят собой…» Но избавиться от дискомфорта не удавалось. «Надо сказать Дэну…» – подумала она, но не успела додумать мысль до конца, как Денис собственной персоной возник перед ней и поставил на столик два мороженых и две чашечки кофе. Маша улыбнулась. Денис сел на свое место.

– Твое любимое, – кивнул он на мороженое.

– И даже черный кофе без сахара, – усмехнулась она.

– А разве ты любишь по-другому? – удивился он, не заметив иронии.

– Что ты! Конечно же, всё отлично!..

Ей стало досадно. Денис слишком хорошо ее знает… Взяв ложечку, Маша принялась скрести шоколадную крошку.

– Хочешь узнать мой новый замысел? – спросил Денис через некоторое время.

– Конечно, хочу, – отозвалась она. Маша тоже хорошо знала Дэна и умела правильно себя вести, когда он загорался какой-нибудь идеей.

В свои двадцать восемь Денис Громов считался в посвященных кругах неплохим литератором. Его рассказы отличались глубиной мысли и яркой наглядностью. Друзья прочили Денису большое будущее.

– Начинается с того, что у одного молодого человека умирает подруга, гибнет в автомобильной катастрофе. Молодой человек безутешен и никак не может смириться с утратой. Вся его жизнь постепенно превращается в непрерывный мысленный диалог с ней. А так как мой герой – человек одаренный, то выражается это очень своеобразно: вся его комната скоро становится домом-музеем его возлюбленной. Все стены увешаны ее портретами, по углам стоят ее скульптурные изображения, и стол завален стихами, посвященными ей; он даже начинает писать роман… В общем, в один прекрасный день его родители приходят домой и находят комнату сына пустой. Всё, что в ней находилось, исчезло. Исчез и сам молодой человек.

Денис сделал небольшую паузу, чтобы дать Маше получше почувствовать картину.

– Ну и что? – спросила она, ничего особенного не почувствовав.

– Дело в том, что парень ушел в другой мир. Можно сказать – параллельный, только этот мир придумал он сам. И в этом мире возлюбленная его оказалась жива – тот несчастный случай не произошел…

– Но она ушла к другому, – подсказала Маша развязку.

Денис смутился.

– Почему ты так решила?

– Потому что знаю тебя. Без ложки дегтя бочка меда лишена драматизма. А ты без него не можешь.

Денис почесал голову. Затем произнес:

– Знаешь, я еще не закончил, но действительно хотел сделать, чтобы она ушла к другому. Тому самому, который стал причиной ее гибели в прежнем мире. Но это не важно. Дело в том, что и сам главный герой больше не верит в реальность прошлого. Он помнит, что она погибла, но теперь ему кажется, что всё это было во сне. И как знать, может быть, так оно и есть на самом деле?..

Маша отправила в рот ложечку мороженого и захлебнула ее маленьким глотком кофе.

– Всё это очень интересно, – сказала она. – Особенно когда не нужно самой все это читать.

Денис растерялся.

– Я настолько плохо пишу? – спросил он.

– Дело не в этом. Мне просто интересно: кому и что ты хочешь сказать своим рассказом? В нем, наверно, есть какая-то мысль?

«Отчего я такая ядовитая сегодня? – подумала Маша. – Разве Дэн виноват, что я не в себе?..»

Однако Денис, похоже, подошел к ее вопросу со всей серьезностью.

– Мысль моя в том, что наш мир, весьма вероятно, не что иное, как порождение фантазии его обитателей. Воли, если по-научному. Ведь жизнь дается нам в единственном варианте, и мы не можем знать наверняка – что сделало ее именно такой. Где она настоящая, а где нет – вот вопрос. Может быть, мы всё время блуждаем из одного мира в другой, только нам они всегда кажутся одним и тем же.

Маша на секунду задумалась.

– Извини, Дэн. Это не ты плохо пишешь. Это я такая тупая. По мне настоящее – это то, что реально. Как этот стол, например.

– Фантазии, если они сильны, могут породить реальность, – заметил Денис. – Как знать? Может быть, этот самый стол – порождение чьей-то фантазии. А в других мирах его нет.

– Ну да, да, мы с тобой об этом тысячу раз говорили! – Маша резко встала из-за стола. – А теперь мне пора домой.

– Что-нибудь случилось?

– Нет.

Маша подхватила свою сумочку и направилась к выходу. Денис засеменил следом.

– Я провожу?

Она обернулась и посмотрела в его глаза. Они были полны недоумения, граничащего с отчаянием. «Да что же это я, в самом деле?!» – Маша улыбнулась.

– Конечно! Пойдем.

Вечерняя прохлада немного успокоила ее. Когда Денис говорил, она даже понимала его. Знал бы он, какие кошки скребут у нее на душе!..

* * *

Только отпустив друга и оставшись одна, Маша дала себе волю. Мысли и сомнения, подспудно терзавшие ее весь день, выплеснулись наружу.

Денис ей надоел. Три года близких отношений позволили узнать его настолько, что обманывать себя и дальше Маша не могла. Тогда, на первом курсе, она смотрела на всё широко раскрытыми глазами. Любой, кто приветливо улыбался и умно говорил, казался ей хорошим человеком.

Он явно превосходил всех в уме и красноречии. И даже разница в возрасте не стала помехой, наоборот, благодаря ей Денис выглядел в ее глазах еще более значительным. Он многое знал и был готов часами терпеливо объяснять Маше – малолетней дурочке – все парадоксы жизни. Он писал, и она верила, что в скором времени он станет знаменит. Но время шло, слава не приходила, а заумная фантазия Дениса все сильнее набивала оскомину. Его гениальные мысли парили где-то над землей, забираясь всё выше, и всё больше отрывались от реальности.

А в реальности Денис оказался вовсе не ангелом. Он то неделями ловил вдохновение, то впадал в депрессию, а когда брался за очередной труд, то видеть возле себя никого не хотел.

* * *

В дверь комнаты постучали, и на пороге появилась мать.

– Ты почему не подошла к нам с отцом, когда вернулась? Что случилось?

– Всё нормально, – не оборачиваясь, ответила Маша.

– Поругалась со своим поэтом?

– Не твое дело!

– Не смей так разговаривать со мной!

– А ты не смей называть его поэтом. У него имя есть.

– Дэн, что ли? Тоже мне – имя! Кличка какая-то, как у собаки.

Маша повернула к матери лицо и устремила на нее самый высокомерный взгляд, на который была способна. Мать покорно вышла из комнаты.

* * *

Родители Маши дружно не любили Дениса, обзывая его при всяком удобном случае обидными словами: то «чернокнижник», то «философ», то «поэт», а то и вовсе «марксист». Не будь дочка такой своенравной, ей бы давно запретили встречаться с этим типом, не внушающим доверия.

Отец Маши – отставной подполковник – преподавал в университете на военной кафедре, мать работала в горсобесе. Старшая сестра Валентина давно имела хорошую работу и была замужем за директором одной небольшой фирмы. Только Маша в свой двадцать один год еще не определилась. Отец говорил по этому поводу, что у нее замедленное развитие, и что придет время – она сама всё поймет. Главное сейчас – не совершить непоправимой ошибки.

* * *

После того, как мать оставила ее в покое, Маша снова задумалась о своем. Только теперь мысли ее потекли несколько по иному руслу. Она вспомнила вчерашний день и всё то, что к нему привело.

Подружка, бывшая одноклассница Лариска давно заманивала ее в свою компанию. Маша даже посещала то, что Лариска называла «тусовкой», и уже могла отличить ее от «сейшена» (на котором тоже присутствовала). Но то, что случилось с ней вчера, произошло впервые.

Ни эти люди, ни их интересы, ни их музыка никогда не волновали ее прежде. Всё в этой среде было каким-то ненастоящим. Но в последнее время Маша уже и сама не знала, что есть настоящее, а что – нет. Родители учили одному, Дэн говорил совсем другое, и понять, где правда, становилось всё сложнее. Раньше она доверяла Дэну, но в последнее время границы понятий в ее мозгу сильно размылись. И однажды она спросила себя: если то, что я считаю настоящим, оказалось иллюзией, то не может ли оказаться настоящим то, что было иллюзией прежде? Вернее – этот вопрос она задала себе уже после, а тогда – вчера – всё произошло само собой…

Майкл – тот, которого называли «лидер», – подошел к ней и положил руку на бедро. Она на мгновение испугалась, но тут же поняла, что хочет ответить. От него пахло пивом и дешевыми сигаретами. Он весь был здесь, рядом, естественный и конкретный, и хотел простого взаимного чувства. Ни капли фальши, всё – самое настоящее.

Давно ей не было так хорошо. Пожалуй, даже никогда. Только теперь, сорвав с себя оковы, Маша поняла, насколько была опутана ими раньше.

* * *

Сегодня весь день Майкл не шел у нее из головы. И не шла из головы тусовка, атмосфера которой внезапно стала ей ближе. Эти ребята с их приколами и обнаженной нервной системой теперь казались чем-то большим, чем раньше. Развязная, подчас грубоватая манера скрывала то, что каждый стремился обнажить. «Настоящесть» – другого слова она не смогла придумать…

Но как же быть теперь с Денисом?

Маше было стыдно. Он вел себя с ней как обычно. В его глазах она по-прежнему была его девушкой. Пока они сидели в кафе, она пыталась гнать мрачные мысли. Но ощущение, будто всё, что он говорит, больше не имеет смысла, не проходило…

Он затеял писать очередной рассказ; так что же с того? Если смотреть на его творчество не глазами влюбленной малолетки, то оно не очень-то производит впечатление…

И всё-таки Маше было неспокойно.

* * *

На следующий день после занятий Маша направилась к Денису. Отсутствие у него мобильного телефона всегда создавало трудности в общении. Дома же трубку упорно никто не брал, и Маша, решив, что Дэн «отключился», как не раз делал в минуты вдохновения, решила дойти до него сама. Однако, не сделав и сотни шагов от института, круто развернулась в другую сторону. «Не хочет, чтоб ему мешали, так и чёрт с ним!» – выругалась она и направилась в профлицей, где репетировали Майкл и его группа. «Может, его и вправду дома нет?.. – подумала она, словно в оправдание себе. – К тому же и не договаривались мы…»

В зале набралось около двадцати человек – уже знакомые Маше по тусовке лица. Музыканты сидели на сцене на стульях, повернувшись спиной к зрителям, и разучивали новую песню. Чем она отличалась от старых, Маша толком не поняла. Выросшая на песнях звёзд популярной телеэстрады, она не слышала музыки ни в запилах лид-гитары, ни в слэпе басиста, лишь истошный голос вокалиста временами напоминал что-то человеческое. Парень, чей бритый затылок двигался взад-вперед в синкопирующем ритме, ведал слушателям какую-то историю о Штирлице, стрелявшем вслепую. Маша вспомнила, что группа называется «Профессор Плейшнер» и играет грандж в сочетании с хардкором. Так ей сказала Лариска.

Лариски в зале не было. Это Машу ободрило: видеть подругу ей пока не хотелось. Маша села на свободное место и попыталась вникнуть в какофонию звуков. Но тут кто-то из зрителей на простом русском языке закричал музыкантам, чтобы повернулись к нему лицом. В ответ со сцены голос Майкла отчетливым речитативом перечислил родных и близких кричавшего, указав по ходу род их занятий. Вслед за этим из зала на сцену полезли некоторые из зрителей. Казалось, что атмосфера быстро накаляется, но уже через несколько секунд мнения сторон определились. Кого-то послали за пивом, и вскоре сцена напоминала привал во время похода. Маша тоже забралась на сцену, поскольку иного способа увидеть лицо Майкла не нашла.

Майкл заметил ее и приветливо кивнул. Затем лицо его стало задумчивым. Хотя встреча с дамой сегодня не планировалась, он еще не забыл позавчерашнее и не прочь был пообщаться с ней еще. Эта девушка ему понравилась. Она была совсем не такой, как Наташка… Задумался же Майкл о том, как ее зовут.

Осмотревшись на всякий случай, Майкл взял гитару и понес ее в угол сцены, где валялся чехол. Проходя мимо Маши, он остановился и бросил ничего не значащую фразу:

– Жди меня на выходе. Буду через пять минут.

Маша удивилась, однако не стала спорить, спрыгнула со сцены и пошла к двери.

– Машка, ты куда? – крикнула ей вслед одна из девчонок.

– Сейчас вернусь, – ответила та.

Майкл облегченно вздохнул. Значит, Маша. Надо где-нибудь записать: на память нет никакой надежды… «Пива, что ли, мало пью?» – философски подумал он. На улице, уже никого не опасаясь, он смело подошел к ней.

– Ребята пьянку затеяли. Пора рвать когти.

– А ты не пьешь?

– Пью. Но не в такую погоду.

– А какая сегодня погода? – удивилась Маша.

– Эротическая, – объяснил Майкл.

– Ах, вон оно что…

– Впрочем, пока идем, можно взять пивка. Или ты предпочитаешь что-то другое?

– Полностью полагаюсь на твой вкус. А куда мы идем?

– Ко мне домой, – прояснил и этот вопрос Майкл.

Маша улыбнулась. Такая конкретика ей нравилась. От Майкла исходил дух настоящего мужчины.

…В этот день она узнала много интересного. Познакомилась с творчеством «Блэк Саббат» и «Лед Зеппелин», узнала об уходе Оззи Осборна и смерти Джона Бонхэма1, а также о том, что «Лидер» – вовсе не кличка Майкла, просто он играет на лид-гитаре. Кроме того, он – автор почти всей музыки и текстов «Профессора Плейшнера».

А вот Майкл – это как раз что-то типа клички. Зовут же его Мишка. Майкл – это Михаил по-английски. Он объяснил ей это, видимо, не надеясь на ее познания. Опыт прежних женщин научил его быть добрее и осмотрительнее.

Маша не обиделась, но выслушала его объяснения с улыбкой.

* * *

Вечером ей не спалось. Какой-то осадок в душе не давал успокоиться. Всё прошло очень хорошо, но откуда-то взялось чувство пустоты. Вторая встреча предполагает большую открытость: стеснительность уходит, а взамен ей должно прийти чувство близости. То, что Дэн называет словом «интим». А этого она не заметила. Майкл был дружелюбен и весел, но вместе с тем оставался чужим и почти не интересовался ею.

Маша поняла, что думает о Дэне. Ей захотелось поговорить с ним – поделиться переживаниями. Но она тут же поймала себя на том, что желание ее абсурдно. Дэн теперь – чужой. Она потеряла его.

* * *

Следующие два дня после занятий Маша, никуда не сворачивая, сразу шла домой. Сидела, ожидая звонка и не решаясь позвонить сама, но Денис не звонил. «Пишет, наверно», – успокаивала она себя. Однако успокоения не было. Ей стало казаться, что всё вокруг ненастоящее и что даже сама она – Маша – насквозь фальшивая.

На третий день, не выдержав, она пошла, наконец, к нему.

Денис оказался дома. Маша вошла. Он обнял ее и поцеловал в щеку. Маша улыбнулась, но когда он захотел поцеловать ее еще раз, она отстранилась.

– Денис, мне надо с тобой поговорить, – сказала она.

Давно она уже не называла его Денисом.

– Пойдем в комнату, – пригласил он.

Маша прошла и села в одно из двух кресел. На столе, как она и ожидала, лежали вороха бумаги. Работа здесь, видимо, кипела вовсю.

– Что-то случилось? – спросил Денис, садясь напротив.

Она кивнула. Денис нахмурился.

– Не пугайся. Со мной всё в порядке. Просто я познакомилась с одним человеком.

– Познакомилась? – иронично переспросил он.

Маша кивнула. Потом очень быстро произнесла:

– У меня был другой мужчина. Уже два раза.

Денис встал, подошел к окну и стал смотреть на улицу.

– Ты ничего не скажешь? – спросила она.

Он молча покачал головой.

– Я хотела поговорить с тобой…

Он снова покачал головой.

– Ты не хочешь меня слушать?

Он молчал. Маша поднялась с кресла.

– Я пойду…

Он кивнул.

– После… – голос его дрожал.

Не прощаясь, она вышла из квартиры и захлопнула за собой дверь.

* * *

Денис долго стоял не шевелясь. Вот и случилось то, что должно было когда-нибудь случиться. Все эти годы, за исключением первых месяцев, он ждал… Маша была слишком другой, совсем не такой, как он. Он стал ее первой любовью, но любила она в нем подобного себе. Ждала от него успехов, не зная, что успех для него – совсем не в том, в чем видели его ее родные. Откуда им знать о муках творчества, бессонных ночах и радости найденной формы?..

Денис прекрасно понимал разницу между собой и Машей и видел все трещинки, которые наметились в их отношениях. Трещинки эти становились всё шире, а он ничего не предпринимал, лишь наблюдая. Он знал, что в жизни нужно пройти через многое. Для героев своих рассказов он придумывал испытания и посерьезнее…

Сейчас, когда это случилось, он даже испытал облегчение. Но вместе с тем его пронзила страшная боль – такая, что даже трудно стало дышать. Он не хотел, чтобы Маша видела его таким, потому и повернулся к ней спиной. Теперь, когда она ушла, он больше не сдерживал чувства. Но они клокотали где-то внутри, в то время как со стороны за ними наблюдал трезвый взгляд художника.

«Я извращенец, – подумал Денис. – Вместо того чтобы кричать от боли, я пытаюсь исследовать ее и хорошенько запомнить, чтобы использовать когда-нибудь в рассказах».

Он вдруг понял, что Маша стала для него гораздо желаннее, чем прежде. Захотелось побежать, догнать ее, вернуть во что бы то ни стало. Денис высунулся в окно и закурил. Святая вера в силу сигареты помогла ему преодолеть искушение.

«Надо найти Эдика!» – понял он.

* * *

Эдик Геворкян был человеком необычным. Крови разных народов сплелись в нём самым неожиданным образом. Тех, кто плохо знал его, Эдик поражал смесью добродушия со злорадством и благородства с цинизмом. Красота эпизода нередко увлекала его больше, нежели драматизм общей картины, и страдания ближнего нередко виделись ему чрезвычайно комичными, чего он нисколько не стеснялся выражать вслух. Работал он осветителем в театре и в двадцать пять лет смотрел на жизнь взглядом искушённого эстета на театральное шоу.

Едва Денис излил ему душу, глаза Эдика заблестели азартным блеском, и он, не раздумывая, предложил найти женщину. Лучше – двух.

– Есть тут поблизости одна конспиративная квартира, где нас примут, – подмигнул он. – Надо только взять с собой чего-нибудь выпить…

По дороге в магазин Эдик рассказал анекдот, который (Денис знал это) мог рассказать только Эдик:

– Было у отца три сына. Утром старший вышел во двор и тут же наступил на грабли. Потер разбитый лоб и пошел дальше. Следом за ним вышел во двор средний сын. И тоже наступил на грабли. Потер разбитый лоб и пошел дальше. Последним вышел младший сын. Остановился на пороге, видит – грабли… А деваться-то некуда!

Денис захохотал. Эдик всегда знал, чем утешить ближнего в трудную минуту.

– А ведь напрасно смеешься, – заметил он. – Еще Чехов писал, что если в первом акте на сцене лежат грабли, – в последнем кто-то должен на них наступить.

– А ты не с ружьем на стене путаешь? – усомнился Денис.

– Какая разница! – отмахнулся Эдик. – Всё искусство – сплошные ружья и грабли! Только успевай лоб подставлять! Мастерство автора – в умении правильно их развесить и разложить. Говорю тебе по секрету, как писателю.

Умение придавать словам видимую значимость было одним из талантов Эдика. Впрочем, и в остальном он был личностью своеобразной: слушал музыку никому не известных групп, читал книги «шизанутых» авторов и любил живопись непризнанных гениев. Тех, кто оказывался с ним в компании, Эдик непременно заражал своими интересами: люди тащились от его любимой музыки, млели от живописи и балдели от предлагаемых книг… До тех пор, пока сам он оставался поблизости. Едва же Эдик пропадал из виду, слушать дальше музыку его кумиров никто не мог, от любимых его картин тошнило, а книги, читаемые Эдиком, хотелось немедленно снести в макулатуру…

* * *

В конспиративной квартире обещанных женщин не оказалось.

– На эти грабли кто-то уже наступил, – резюмировал Эдик ситуацию и тут же извлек из нее мораль: – Всякий облом есть начало нового приключения!

И с этими словами нажал кнопку звонка соседней квартиры. Дверь открыл небритый, сонного вида парень лет двадцати с небольшим.

– Простите, не будет ли у вас стакана? – спросил Эдик, сияя неотразимой армянской улыбкой.

Выяснилось, что парня зовут Вован, и у него будет не один, а целых три стакана. Бутылка была стремительно выпита, и через некоторое время друзья (уже втроем) покупали в магазине следующую. В процессе общения выяснилось, что у Вована на примете тоже имеется квартирка, куда следует зайти.

Женщин по указанному адресу оказалось целых четыре. Правда, с ними были еще двое мужчин, но Эдик и тут проявил природную смекалку, и вскоре одного из них услали за вином. Освободившееся место досталось Денису. Правда, радость оказалась недолгой – гонец вернулся весьма скоро и предъявил свои права. Спор немедленно перерос в драку, в которой Денису расквасили нос, и вскоре все мужчины были выставлены за дверь.

Наутро Денис почувствовал себя в состоянии сесть за новый рассказ.

* * *

Пару дней спустя в квартире Маши раздался телефонный звонок. Маша взяла трубку и чуть не взорвалась от радости, когда услышала голос Дэна.

– Привет! Можно тебя увидеть?

– Можно. Давай встретимся где-нибудь.

Когда, спустя полчаса, Денис подошел, Маша уже стояла недалеко от условленного киоска, торгующего мороженым.

Купив по стаканчику, они пошли вдоль проезжей части. Мимо проносились автомобили, шурша шинами, а они молча ели мороженое. Проглотив последний кусочек, Денис остановился и окинул Машу взглядом с ног до головы.

– Ты что? – удивилась она.

– Смотрю: какая ты теперь. Ты была с другим человеком. В тебе что-то должно быть не таким, как прежде.

– Перестань! Я такая же.

«Он прав, – подумала про себя Маша. – Я совсем другая. От прежней осталась одна оболочка. Он даже не представляет, насколько я изменилась…»

– Ты о чем-то хотел поговорить, – произнесла она.

– Мы тут на днях с Эдиком неплохо попьянствовали, – сказал Денис.

– Эдик – классный парень, – заметила Маша.

Оба замолчали. Стена между ними оказалась выше, чем думалось. Говорить было не о чем.

– Пойдем сейчас ко мне? – предложил наконец он.

– А может быть, потом? – спросила она почему-то.

– Нет. Сейчас. Потом у нас будет масса времени, чтобы поговорить обо всем.

* * *

Вечером, ложась спать, Маша вспоминала прожитый день и улыбалась. Никогда прежде Дэн не был таким неотразимым. У них действительно была масса времени, и они провели его с огромным интересом. Она словно открыла своего друга заново. После сегодняшнего приключение с Майклом казалось чем-то нереальным.

Однако на следующий день она поймала себя на том, что видит всё не так, как вечером. Эйфория улеглась, уступив место пустоте, и теперь ей всё больше вспоминался Майкл. «Он не знает, что я вернулась к Дэну, – думала Маша. – Это неправильно». Да и вернулась ли она? Дэн промелькнул яркой вспышкой и исчез. Вчерашний восторг был реакцией на последние переживания. Она слишком хорошо знала Дениса, чтобы поверить в чудо. Машу охватило отчаяние. Теперь ей захотелось найти Майкла, хотя она совершенно не знала, как и о чём с ним говорить.

«Что со мной?! – думала она. – Неужели я такая? Почему мне всё время нужен другой? Мне это не нравится!..»

Однако желание поговорить с Майклом было слишком навязчиво, чтобы ему противостоять. «Просто поговорить, – успокаивала себя Маша. – Пообщаться». Она вдруг вспомнила, что «Профессор Плейшнер» должен выступать сегодня вечером вместе с другими группами местного андерграунда в известном ей профлицее. Майкл приглашал ее на «сейшен».

В тот момент, когда она приняла решение, зазвонил телефон. Маша сняла трубку.

– Привет! – это был голос Дэна.

– Привет, – ответила Маша, ругаясь про себя.

– Какие планы на сегодня? – спросил Дэн.

– Иду на сейшен, – честно призналась она.

– Можно мне с тобой?

Маша растерялась. Они с Дэном – на концерте Майкла?.. «А почему бы и нет?» – подумала она в следующую секунду. Так даже лучше. Будь, что будет…

Она встретилась с Денисом за полтора часа до начала.

– Пока есть время, хочу рассказать тебе свой новый рассказ. Сегодня закончил. Хочешь послушать?

– Рассказывай, – пожала плечами Маша.

– Рассказ получился спонтанно, – начал Дэн. – Он не похож на то, что я писал раньше. В нем описана встреча мужчины и женщины, которые когда-то давно были мужем и женой. При этом – он был ее вторым мужем. А теперь оба они одиноки, и вот, встретившись, начинают вспоминать.

Он говорит, что после нее никого уже так не любил, а она отвечает, что и она никого не любила. Но она слишком сильно уважала его и от этого чувствовала себя связанной по рукам и ногам. Своему первому мужу она изменяла легко и свободно, а вот ему – не могла. А когда это все-таки случилось, ей было очень стыдно и тяжело. Она не хотела жить во лжи, но и признаться не могла. «Если бы ты не боялась признаться, всё было бы проще, – говорит ей он. – Ведь я знал, какая ты, и понял бы тебя». Как это – признаться? Ей это совершенно непонятно – как можно изменять и признаваться?..

…В общем, они приходят к вопросу: а не сойтись ли им теперь, когда оба намного старше и опытнее? Но она тут же говорит, что теперь – всё в прошлом и она по-прежнему любит его тем, прежним. Но он теперь – совсем не тот он, да и она – совсем не она. Она уходит, а он остается и думает, что лет через пять они снова встретятся, и она упрекнет его в том, что он не удержал ее сегодня. А после снова убежит, чтобы вернуться еще лет через пять.

– Вот такой рассказ, – закончил Дэн.

– Забавная история, – покачала головой Маша. – Только не знаю, как это изложить на бумаге: тут ведь история-то на пару минут.

– Так я же вкратце… У меня четырнадцать страниц вышло.

– Правда? Ну, не знаю… По-моему, это не твое.

– На тебя не угодишь: фантастика – не мое, реализм – тоже. Что же тогда мое?

Маша пожала плечами.

– Я не знаю. Я вообще не понимаю, для чего ты пишешь.

– Этот вопрос ты, помнится, задавала три года назад, – припомнил Денис. – И я тогда ответил.

– Тогда я была молодой и верила всему, что ты говорил, – парировала Маша.

– Теперь не веришь?

– Верю. Верю, что сам ты думаешь так. Но не верю, что ты действительно что-то понимаешь.

Денис на некоторое время замолчал.

– Знаешь, Маша, мне всё время кажется, что ты какая-то другая, – сказал он наконец.

– Так ты же сам говорил вчера, что я должна измениться, потому что была с другим. Вот я и изменилась. Я научилась смотреть на мир под другим углом. Ты ведь это так называл когда-то.

Денис снова замолчал. Маша посмотрела на часы.

– Уже пора? – спросил он.

– Нет. Еще почти час. Просто засекла время.

– Зачем?

– Сколько тебя знаю, ты никогда не молчал больше двух минут.

Денис захохотал.

– Ты не обиделся? – удивилась Маша. – Значит, ты тоже изменился.

– Я никогда не обижался.

– Ну вот! Теперь точно обиделся.

– Нет, – возразил Денис. – Просто задумался.

– Да? И о чём же?

– Хочу открыть тебе один секрет. Но не знаю: стоит или нет…

– Что-о?! У тебя через столько лет еще сохранились от меня секреты?! А ну выкладывай, что за секрет!

– Это мужской секрет, – сказал Денис. – Любой мужчина хранит его так тщательно, что даже сам себе о нем не говорит. А состоит он в том, что женщина становится для него желанной только тогда, когда ее желают другие мужчины.

Маша засмеялась.

– Это не секрет, Дэн. Секрет в нем для меня лишь в том, что ты до сих пор этого не знал.

Дэн досадливо сплюнул.

– Ты ничего не поняла! Я говорю об очень конкретной вещи: о моем отношении к тебе. Ты заметила вчера, что я изменился?

Маша остановилась как вкопанная.

– Ну и вопросики, однако! Ну хорошо, если уж ты спросил: да, заметила! Вчера ты был великолепен.

– Так вот – это оттого, что у тебя был другой. Я все эти годы мечтал втайне, чтобы это случилось. Не абстрактно, а вполне конкретно. Я сам часто представлял, как ты занимаешься любовью с другими. И мне это нравилось…

Глаза Дениса маслянисто блеснули.

– Прекрати! – вскричала Маша.

– Почему? Для тебя ведь это не секрет, как ты сказала.

– Заткнись! Даже слушать противно!

Маша развернулась и быстро пошла прочь. Денис в нерешительности остался стоять на месте.

– Маша! Денис! – неожиданный голос привел в себя обоих. Маша остановилась, Денис повернул голову. Из-за угла к ним приближался Эдик. В руке он сжимал полуторалитровую пластиковую бутылку с темной жидкостью.

– Здравствуй, Эдик, – любезно сказала Маша.

– Привет, – кивнул Денис.

– Ссора в самом разгаре? – лучезарно улыбаясь, спросил Эдик. – Счастливые люди! Я совсем не умею ссориться.

Видя, что Денису и Маше не до шуток, Эдик поднял повыше бутылку.

– Смотрите, что у меня есть! Квас! Я уже попробовал. Это классно! Это вам не какое-нибудь «Пепси». Это квас. Но один я его не выпью. Пойдемте со мной – тут во дворе лавочка есть удобная.

Противостоять Эдику умели очень немногие. Минуту спустя все трое сидели на лавочке и пили квас из горлышка.

– Давно ли ты на квас перешел? – спросил пару минут спустя Денис.

– С тех пор, как пить бросил, – отозвался Эдик.

– И давно?

– Да вот, как с Вованом напоролись, так и бросил.

– С того самого раза?

– Да нет. Мы с ним еще раз напились. Хороший парень Вован. Носил меня на руках, а после ночевать оставил.

– Легко же ты друзей находишь! – заметила Маша.

– Это они его находят, – возразил Денис. – Эдик всем нужен.

Эдик принялся описывать все прелести попойки, о которых сам узнал наутро от Вована.

– Но с тех пор я не пью. Даже пиво! – заключил он свой рассказ.

Он взял из рук Маши бутылку и сделал несколько глотков. Лицо его сморщилось.

– Что за гадость? Как можно это пить? Одни консерванты. С натуральным не сравнить.

И он вылил остатки кваса себе под ноги.

– Может быть, пивка возьмем? – спросил он.

Денис посмотрел на часы.

– Да нет, ты знаешь – нам скоро на концерт.

– Какой концерт?

– В лицее сегодня сейшен, – объяснила Маша.

– Тем более! – оживился Эдик. – Кто же идет на сейшен без пива?!

* * *

Вооруженные тремя литрами пива, друзья заняли места в зале. Впрочем, места – не совсем верно сказано: уже через несколько минут зрители повскакали с сидений и бросились к сцене, где принялись кричать и размахивать чем попало в такт музыке… Чтобы что-то увидеть, сидевшим сзади пришлось либо встать, либо перебраться повыше – на спинки сидений.

Уже изрядно разогретые тремя группами, тинэйджеры встретили ревом группу «Профессор Плейшнер».

– Вон он – Майкл! – крикнула Денису в самое ухо Маша.

Дэн тупо уставился на кудрявого парня в черной футболке, прыгающего по сцене с гитарой. Меньше всего он видел в нем сейчас мужчину-соперника. «Надо бы с ним познакомиться», – мелькнула мысль, но затем Денис увлекся текстом песни и забыл про гитариста.

«Профессор Плейшнер» пел про Штирлица, укравшего пару лыж с турбазы и едва не пойманного с ними за пазухой. Лыжи предназначались пастору Шлагу для перехода через Альпы. Как выяснилось, ботинки не соответствовали размеру ноги пастора, тем более что правый он надел на левую ногу и наоборот, из-за чего бедняге приходилось скрещивать ноги.