Текст книги "Недетское кино. Финал"
Автор книги: Стас Канин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– В тюрьме?
– Ты хорошего о нас мнения, – одновременно заржали боссы.
– Что с ним? Скажите, пожалуйста, – взмолилась Юдит
– Ему сейчас хорошо… Там, где он – тихо и спокойно… Никаких проблем… Полный релакс…
– Вы что, убили его!?
– Ну почему же «мы»? Он сам случайно застрелился. Так бывает, когда совершаешь ошибку. Когда лезешь не в своё дело.
Сами собой по щекам Юдит покатились слёзы.
– Ты сопли тут не распускай. Лучше подумай, как будешь рассчитываться с нами. Деньги у тебя есть?
– Откуда? – сжав зубы, выдавила она из себя.
– Значит, будем брать натурой. Отрезать по кусочку и скармливать собакам, пока не найдёшь всю сумму. Всё, пошла вон! У тебя десять дней!
Юдит сидела на кухне, обхватив руками чашку с остывшим кофе, и смотрела на ползающую по столу муху. Не было ни сил, ни слёз, чтобы плакать. Она взяла газету, свернула её и со всей силы шлёпнула по столу, размазав по скатерти ничего не подозревающее насекомое. Вот точно так же поступят и со мной, подумала она, и кончиком пальца сбросила муху на пол. Что делать, она не знала. Не знала куда бежать, кому звонить и кого простить о помощи. Не найдя ничего лучшего, Юдит взяла телефон и набрала номер Андрея.
– Привет. Мне нужна твоя помощь, – без объяснений начала она.
– Что случилось? – настороженно ответил он.
– Я же сказала, мне нужна твоя помощь…
– Мне приехать? Что-то с фильмом не так?
– Да, – коротко ответила Юдит.
– Хорошо… Если не хочешь ничего объяснять… Сейчас закажу билет, и завтра утром вылечу в Будапешт.
– Только Ленке ничего не говори. Соври что-нибудь…
– Не переживай.
– Да, всё хотела спросить, как там у неё всё протекает?
– Вроде нормально. В больнице сказали, что будет мальчик.
– Везёт вам…, – начала задумчиво Юдит и тут же осеклась, чтобы не проговориться, ведь Андрей до сих пор не знал, что она тоже беременна.
Глава 4
Уже несколько часов вместо белого шума, которым была заполнена её голова, начали появляться какие-то осознанные картинки… Внезапная, невыносимая боль во всём теле… Вот она трясущимися пальцами набирает номер… Что-то пишет на листочке, вырванном из блокнота… Потом такси, аэропорт, взлёт… И дальше только звенящая тишина, в которую время от времени врываются потусторонние звуки, чьи-то голоса и вспышки яркого света…
– Зачем ты уходила?
– Мне стало холодно…
– Это же не повод уходить.
– А ты попробовала бы сама, когда вокруг ледяная тьма.
– А вернулась почему?
– Жалко тебя стало.
– Виктория, с кем это вы разговариваете? – вклинился в диалог мужской бархатистый голос.
– А вы кто?
– Илья Маркович.
– Я помню ваш голос. Я слышала его раньше.
– Ну, конечно, слышали… Я же ваш лечащий врач.
– Лечащий врач? – удивлённо произнесла Вика, и попыталась открыть слипшиеся веки. – А я подумала, что вы… Ой… Какая же я дура.
Она закрыла лицо руками, и громко засмеялась.
– Хороший признак, – отреагировал на её смех Илья Маркович.
– А где я? – повертев головой спросила Вика.
– В больнице.
– Это понятно. Где?
– Вы действительно ничего не помните?
– Почти ничего…
– Вас прямо из самолёта привезли к нам в клинику с острой формой пневмонии. Санитары думали, что не успеют…
– Получается, что успели, – выдохнула Вика.
– Как видите.
– Из самолёта… Значит я куда-то прилетела…
– Милочка, вы в Израиле…
Ну конечно в Израиле! Она словно прорвала пелену, и воспоминания высыпались в голову, пока бессистемно, но их уже было много, в них можно было покопаться и отыскать самое важное и нужное. Вспомнилась записка с адресом, телефоном и именем какого-то Ильи Марковича, которую доктор Дереш прикрепил степлером к листочку с её диагнозом. На всякий случай, как сказал он тогда. И случай этот настал…
Долгие восемь лет длилось заточение. Вика, скрывшись от всех и от всего, надеялась таким образом избавиться от навязчивого желания жить. Маленький приморский городок, который, а она в этом была уверена, должен был в скором времени стать её могилой, стал её домом. А всё потому, что рядом было море. А она очень любила море, но только совсем другое…
За всю жизнь ничто так не врезалось в сознание Вики, как поездки в Крым всей их весёлой компанией, и каждый раз – месяц свободы и счастья. Когда не нужно было искать место для любви – весь пляж в твоём распоряжении, когда не нужно думать, успеешь ли прибежать домой до одиннадцати, чтобы не получить от матери ремнем по жопе – палатка с надувным матрасом ждёт тебя в любое время дня и ночи, когда не нужно заботиться о том, во что сегодня одеться – одежда в принципе не нужна, не нужно краситься и причёсываться… В общем, ничего не нужно, когда есть свобода! С каким удовольствием Вика вспоминала те вечера, когда они в парке отдыха посёлка Солнечногорское забирались на кинопроекционную будку и с наслаждением смотрели фильм, который до этого видели, наверное, раз сто. Как весело было убегать от ментов, прятаться от безумных «местных», жаждущих твоего комсомольского тела, вслушиваться в звуки музыки, доносящиеся издалека, и так определять, где сегодня дискотека и бежать туда, чтобы повертеть своей сочной попкой перед толстыми завистливыми тётками и потными алчущими мужиками… А потом любовь… Ежедневная любовь… Изнуряющая любовь… А рапаны… Вы знаете, что такое варёные рапаны? Боже, никакие мидии и устрицы под соусом бешамель, приготовленные в лучшем ресторане каким-нибудь Джимом Оливером, не сравнятся с тем вкусом, который получается после того, как бросаешь в котелок, висящий над костром, десяток рапанов, солишь кипящую воду и через полчаса выковыриваешь вилкой содержимое и, обжигая губы, наслаждаешься… А потом снова любовь… Вика вдруг отчётливо почувствовала вкус солёных губ Риты и запах её загорелого тела…
– Спасибо, что вернулась, – продолжила она прерванный разговор, когда палата опустела.
– Самой не хотелось уходить. Нам ведь было хорошо вместе, правда?
– Не то слово… Если надумаешь снова свалить, предупреди заранее, – Вика повернулась на бок и поправила подушку. – Посплю я немного…
– Спи… Я покараулю…
Утром, сразу после обхода, Илья Маркович присел на край Викиной кровати и крепко сжал своей ручищей её тоненькую ладошку, погладил, и не отрывая взгляд от её глаз, тихо произнёс:
– Я не знаю всех деталей… Не вникал и вникать не собираюсь. Мне это не важно и не интересно…, – он замялся, и ещё крепче сжал её руку. – Я посмотрел результаты анализов… Ты что хотела себя убить?
– С чего вы взяли? – настороженно спросила Вика.
– А с того, что активного вещества, которое должно было поступать в твой организм вместе с препаратом, не обнаружено, имунка почти на нуле. А это говорит о том, что ты не принимала препарат.
– Не правда! Я принимала! – всполошилась она. – Каждый день принимала… Вместе с Сергеем. Он привёз с собой, мне даже не пришлось покупать.
Он приехал в Черногорию из Питера. Случайно увидел скрывающуюся в скалах женщину, начал наблюдать, долго крутился вокруг её убежища, и наконец решился подойти. Глаза грустные, пальцы длинные, как у скрипача, худющий страшно и молчаливый. Смотрел на Вику, как влюблённый мальчишка. По её меркам он действительно был «мальчишка» – Сергею недавно исполнилось двадцать шесть лет, пять из которых он болел. Как и она, прошёл все стадии неприятия, от желания повесится, до нестерпимой тяги прожить как можно дольше.
И вот он начал длительную осаду её крепости, которая в конце концов пала. Давно забытое ощущение, такое приятное, такое милое. За Викой уже много лет никто не ухаживал, не целовал, не ласкал, она давно не засыпала в чужих объятиях. Ей просто нужна была эта ласка, нужно было тепло, искренность и любовь. И всё это у Сергея было.
– А тебя не смущает, что я старая? – кокетливо поинтересовалась Вика.
– Ну какая же ты старая. Даже не произноси это слово, – ответил Сергей и прижал её к себе, она высвободилась и распахнула халатик, под которым ничего не было.
– И это тебя возбуждает?
Он кивнул.
– Боже, какой ты идиот, – ласково сказала Вика, вернувшись в его объятия. – Только давай договоримся – никаких разговорах о болезни. Нет её. Понял?
Сергей снова кивнул, закрепив своё согласие страстным поцелуем, чем окончательно лишил Вику возможности сопротивляться накатившейся страсти. Они ещё немного поболтали после ужина, хотя болтала в основном она, Сергей же кивал и неотрывно смотрел в её глаза, не понятно, что он хотел там увидеть, но то, о чём мечтал, он вскорости получил.
Дверь квартиры захлопнулась, и тут начался мандраж… И не только у Вики… Поскольку ни она, ни он не пили спиртное, а расслабиться как-то нужно было, и очень уместной оказалась папироска, которая, как бы случайно оказалась у Сергея в сумке. Они высунулись в открытое окно, вдохнули напоследок пьянящий аромат приморской ночи и, не торопясь, передавая друг другу как трубку мира и любви, выкурили эту папироску. Внизу шумело море, а вдалеке сверкал огнями курортный город, готовящийся, как и они, к сладостной ночи…
Вика стояла под тёплыми струями воды, льющейся с потолка, и ей подумалось, что пока она здесь нежится, внезапно возникший на её пути рыцарь тихонечко сбежит, так и не увидев её истерзанное временем тело во всей красе. Она выскочила из душа, замотанная в полотенце…, но он был на месте…
Они долго лежали под одеялом, не решаясь сделать первый шаг, вернее первое прикосновение. И вот Сергей провёл ладонью по её ещё влажным на кончиках волосам, слегка приподнялся и прикоснулся своими пересохшими губами к её холодным губам… Чего чего, а поцелуев у Вики не было давно, настоящих, страстных, непридуманных… Она уже и забыла, как это приятно… Целовалась она редко, в основном в юности, когда поцелуем можно было довести себя до крайней степени возбуждения. И вот сейчас был тот самый случай. Ощущения как из прошлого.
Несмотря на внушительную дозу волшебного дыма, она всё никак не могла расслабиться, и рациональное начало упорно боролось в её голове с бессознательным, но с каждой секундой и с каждым новым прикосновением отступало, его гул становился всё тише и тише и, в конце концов, затих, видимо любуясь происходящим.
Вика не могла не прикоснуться к нему, и её рука, как бы случайно, оказалась внизу… Вот именно в этот момент рациональное окончательно отключилось в её сознании, и она полностью отдалась нахлынувшим чувствам, которые спали уже много лет…
Да, оргазм был… Правда, он как-то затерялся в нахлынувших эмоциях, что Вика могла его и не заметить, в конце концов она так измоталась, что ничего уже и не хотелось, кроме обнимашек… Так они и лежали, уткнувшись осоловевшими взглядами в потолок, и ржали с потерявшего ориентацию комара, который вылез из плафона, осоловев от незнакомых запахов.
Спалось на удивление хорошо, и так приятно было ощущать рядом с собой, пусть и не очень сильное, но мужское тело. Вика встала раньше, солнце сквозь дымку уже освещало верхушки гор, а внизу, в сторону моря, текла непрерывными потоками толпа отдыхающих. Успели ли они заметить разглядывающую их голую женщину? Вряд ли. Им не до этого. Они спешат. А вот ей спешить было некуда, она получила то, чего так давно хотела, и получит сегодня ещё. Сергей спал как младенец, посапывал, шевелил опухшими губами, то и дело раскрывался, обнажая своё исхудавшее тело. Вика укрыла его в очередной раз, взяла с тумбочки пузырёк с таблетками, которые он привёз, проглотила одну и с неохотой пошла в душ. Впервые за много лет ей не хотелось смывать с себя грех. Да и грех ли это был? Кто знает…
Глава 5
Больше недели ушло на то, чтобы обойти арматуру, ставшую на его пути. Стасу практически пришлось начать сначала всю работу, расширив отверстие в стене так, чтобы кусок ржавого металла остался в стороне. По его расчётам нужно было ещё дней десять, и с каждым миллиметром, на который отверстие становилось ближе к цели, звуки, проникающие через него, были всё отчётливее. Именно они приводили Стаса в трепет, интриговали и заставляли работать быстрее.
Он впервые начал прислушиваться к странным звукам, которые доносились из маминой комнаты лишь пару лет назад. Дверь у неё всегда была заперта, и входить внутрь строжайше запрещалось. Стас знал это с детства, но до поры до времени тайна маминой комнаты его не интересовала, у него была масса других ребяческих забот. Но вдруг проснувшееся любопытство каким-то странным образом совпало с его взрослением, и то, что каждую ночь проникало сквозь толстую стену, будоражило и возбуждало его юношескую плоть, хотя он ещё понятия не имел, что это такое, ведь в отличие от своих сверстников, Стас даже не умел мастурбировать, чего уж там говорить о чем-то более существенном. Несмотря на свою девственность, он нравился девочкам, но те, будучи стервами, по сути, даже не осознавая того, что они стервы, изводили юношу недвусмысленными намёками. Он устал от этого, но так и не позволил ни одной из озабоченных девиц надругаться над своим телом. Если же говорить о любви, которая обычно без спроса врывается в жизнь мальчишек и нарушает её привычный ход, то в его случае она пока прошла стороной.
Сегодняшняя ночь мало чем отличалась от всех остальных. Стас лежал, боясь шевельнуться, и вслушивался в едва уловимые звуки, доносившиеся из соседней комнаты, рисуя в своей фантазии невообразимые картинки, в которых было всё что угодно кроме секса, он никак не вписывался о образ матери, да и о каком сексе могла идти речь, если в их доме он никогда не видел ни одного мужчины, не было даже их запаха. Но не это приводило его в трепет, а то, что уже завтра он сможет узнать тайну матери, ведь несколько часов назад был пройден последний миллиметр его пути, который казался бесконечным, и впереди была только тоненькая полоска обоев, сквозь которую уже пробивался свет.
С курьером из интернет-магазина Стас встретился на остановке. Расплатился и, свернув за угол, прямо на ходу вскрыл маленькую коробочку, убедившись, что получил именно то, что заказывал. Внутри была микроскопическая панорамная видео камера размером с батарейку для часов, которая передавала изображение даже при почти полном отсутствии освещения. У него была ещё как минимум пара часов до приходя матери, чтобы опробовать камеру и аккуратно установить её в уже подготовленное отверстие. Самым ответственным и сложным было не повредить обои, аккуратно сделать прорезь, чтобы можно было незаметно выдвинуть камеру, а потом так же незаметно убрать её.
На удивление всё получилось почти мгновенно. С помощью металлической спицы и приклеенного к её основанию кусочка острого лезвия, Стас сделал крестообразный надрез в обоях, на такой же спице закрепил камеру и подключил её к планшету. Изображение было отменным. Он посмотрел на часы, оставалось пятнадцать минут. Нужно было поторопиться или пришлось бы всё переносить на завтра, но желание разгадать тайну матери заставило работать быстрее.
Спица с камерой медленно продвигалась в отверстии, проделанном в стене, и весь её путь транслировался на экране. Это было похоже на колоноскопию, когда человеку в задний проход вставляют миниатюрную камеру и с её помощью исследуют толстую и прямую кишку, с одним лишь отличием: там не было света в конце тоннеля. Прорези в обоях раздвинулись в стороны, и на экране появилось изображение комнаты. Стас присмотрелся и остался доволен увиденным, поскольку в поле зрения широкоугольного объектива попадало почти всё её пространство. В телефоне заиграла мелодия будильника. Он установил его специально с упреждением, чтобы не суетиться, когда придёт с работы мама.
Стас поправил обои, повесил на место картину и, спрятав под подушку планшет, уселся за свой рабочий стол. В это же время хлопнула входная дверь.
– Стасик, ты дома? – услышал он голос матери.
– Ну ты же знаешь, что я здесь. Зачем постоянно спрашиваешь одно и тоже? – наигранно недовольно ответил он и ещё раз бросил взгляд на стену. – Куда я денусь от тебя?
– Действительно, куда ты денешься, – игриво произнесла Лена, заглядывая в его комнату, – привет, сынок. Что делаешь?
– Алгебру заканчиваю, – не поворачиваясь ответил он, – на завтра много задали.
– Через полчаса выходи, будем ужинать.
– Хорошо, мамочка.
Стасу повезло, что она не видела в этот момент его лица, точно заподозрила бы что-то, сын оказался плохим актёром. Услышав через пару минут характерные кухонные звуки, он встал и ещё раз внимательно осмотрел комнату, вроде всё было в порядке. И только в последнюю секунду взгляд скользнул по столу… Судорожный импульс пробежал по его телу – на экране компьютера светилась схема подключения скрытой камеры. Стас дёрнулся и хотел сначала захлопнуть крышку ноутбука, но здравый смысл победил, и он дрожащей рукой схватил мышку и только с третьей попытки попал на крестик в правом верхнем углу экрана, закрыв тем самым программу для просмотра изображений. Сердце колотилось, как после многокилометровой пробежки. Он с облегчением выдохнул и перетащил в корзину файл с описанием камеры, убедившись, что он уничтожен.
Вечер прошёл, как обычно проходили все предыдущие вечера: поужинали, мама расспросила о школе, для приличия поругала сына за какую-то мелочь, помыла посуду, недолго побыла в ванной, после чего поцеловала выглянувшего из комнаты Стаса и ушла к себе, плотно захлопнув дверь и заперев её на ключ.
Томительное ожидание длилось, по его ощущениям, вечность. Он периодически доставал из-под подушки планшет, но не решался включить его, ведь тех звуков, которые так будоражили пока не было слышно. И вот, после очередной попытки, Стас всё-таки нажал на кнопку и, взглянув на вспыхнувший экран, моментально отбросил планшет в сторону, отвернувшись и судорожно вытерев руки о футболку, словно они были чем-то испачканы. Гаджет лежал на кровати, и продолжал транслировать то, что происходило за стеной.
Придя в себя и немного успокоившись, Стас сделал шаг в сторону кровати и взглянул на планшет, опасаясь прикоснуться к нему, словно тот был заразный, но руки сами собой вытянулись, схватили его и поднесли к лицу. Стас, не отрывая взгляд, смотрел на экран, зрачки его расширились, пульс участился, и вдруг перед глазами всё поплыло, комната пошатнулась, и ноги, став ватными, подкосились, и обмякшее тело, зацепив стоящий у кровати торшер, рухнуло на пол. Светильник ещё пару секунд раскачивался из стороны в сторону, выискивая центр тяжести, но не найдя его, ударился о стену, и стеклянный абажур с грохотом разлетелся на мелкие кусочки…
– Что с тобой? – донеслось откуда-то из звенящей тишины.
Что-то больно обожгло его щеку, потом другую, от этих ударов голова болталась из стороны в сторону. Стас попытался приоткрыть глаза, и сквозь туман возвращающегося сознания проступило очертание знакомого лица.
– Ма-ма-ма.., – чуть слышно промычал он…
Не так она хотела провести этот вечер, настрой был совсем иным. Уже с утра возбуждение было настолько сильным, что идти на работу совершенно не хотелось, но идти пришлось, иначе стерва-начальница влепила бы очередной выговор, а там и до увольнения недалеко. Не могла Лена себе этого позволить, поэтому выпив три таблетки Персена, она вышла из дома и направилась к остановке. Впереди было восемь часов томительного ожидания. И так продолжалось уже более шестнадцати лет. Каждый её день начинался и заканчивался одинаково, и именно его окончания она с таким нетерпением ждала.
Придя домой, Лена, как и всегда, перебросилась несколькими фразами с сыном, накормила его ужином, приняла душ и вошла в свою комнату. Наступило её время. Никто не имел права ей мешать. Телефоны были отключены, а Стас с детства знал, что ни под каким предлогом он не может не то, чтобы войти к ней, но не может даже постучать в дверь. И она привыкла к этому комфортному спокойствию.
Лена повернула ключ в замке, после чего подошла к окну, плотно задёрнула шторы и лёгким, едва заметным движением, сбросила с себя халат, оставшись совершенно голой. Её тело мало изменилось за это время, оно было всё также привлекательно и сексуально, можно даже сказать, что формы стали ещё более аппетитными, слегка увеличилась грудь, немного округлились животик и попка. Любой мужчина, оказавшийся сейчас рядом с Леной, потерял бы остатки рассудка, так восхитительна она была, к тому же её тело источало какой-то умопомрачительный феромон, который заводил даже её.
Эта страсть к самой себе возникла давно, а масштабы стихийного бедствия приобрела после того, как Андрей, уехавший, как он сказал, на денёк, не вернулся, и Лена осталась одна. Сама рожала, сама растила сынишку, сама воспитывала его. Ей снова пришлось жить двойной жизнью, в течение дня играть роль добропорядочной мамаши, а вечером превращаться в ненасытную суку, для которой не существовало никаких преград, и у которой было несколько сотен тысяч поклонников, готовых отдать последние деньги, чтобы ещё хоть разок возбудиться на таинственную белокурую красавицу.
Вот и сегодня Лена, как всегда, улеглась на кровать и, для того чтобы ещё больше распалить огонь, который целый день выжигал всё изнутри, включила телевизор и запустила единственный медиа-файл, который был в библиотеке. Она смотрела этот фильм несметное количество раз, этот фильм был её усладой и одновременно с этим её болью. Это был её первый фильм, тот, из-за которого изменилась вся жизнь, вернее могла измениться и пойти в ту сторону, куда Лене хотелось идти, но в итоге он привёл её туда, где она сегодня находилась… В одиночество…
На экране сменяли друг друга картинки того старого видео, где они были вдвоём, где её тело млело в объятиях Андрея, где в неё входили не силиконовые имитаторы, как в последние шестнадцать лет, а настоящая мужская плоть… Давно забытое ощущение… Лена принципиально лишила себя этого удовольствия, и так случилось, что Андрей стал последним её мужчиной. Был ещё тот брутальный накачанный тип, с которым она снималась вместе с Юдит, но это не в счёт, поскольку тогда она находилась почти в бессознательном состоянии и делала всё скорее по необходимости, чем по желанию, отдав партнёру лишь тело, душа же мечтательно витала совсем в другом месте.
Лена тогда думала об одном – как сказать Андрею, что ждёт ребёнка от него, и самое главное, как это сделать раньше Юдит. Вопрос решился сам собой – Юдит просто ничего не рассказала Андрею о своей беременности, посчитав, что так будет лучше для всех. А любовь? Жила же она без неё, проживёт и дальше, зачем же добивать несчастную девочку, которая такого натерпелась, что и в страшном сне не привидится. Но недолгим было счастье Лены, достаточно было одного звонка из Будапешта, чтобы Андрей умчался навсегда, бросив её за месяц до родов. Он не вернулся и после, когда на свет появился Стасик, не приехал на его первый день рождения, ни разу даже не звонил за все эти годы. Как она не свихнулась, одному богу известно. Однажды Лена поняла, что их фильм перестал служить для неё мостиком в прошлое, о котором она так тосковала, он начал её возбуждать, и ежевечерний просмотр, перед там как войти в свой любимый чат, стал ритуалом, без которого не появлялся нужный настрой.
Уже была позади прелюдия, и приближался её любимый эпизод. Лена сквозь полуприкрытые веки следила за каждым движением на экране и, едва касаясь пальцами своего тела, почти физически ощущала прикосновение к нему губ Андрея, как вдруг за стеной раздался страшный грохот и звон разбившегося стекла. Она вскочила с кровати и, накинув халат, выбежала в коридор. Дверь детской была заперта изнутри.
– Стас! Открывай! – крикнула она, но ответа не последовало.
Лена несколько раз стукнула в неё кулаком и подёргала ручку.
– Открывай немедленно! Что ты разбил!? – и снова тишина.
Она сделала пару шагов назад и со всей силы толкнула дверь плечом. Защёлка с хрустом вылетела. На долю секунды Лена замешкалась, увидев лежащего на полу сына, но тут же рванулась к нему, упала на колени и, обхватив голову Стаса руками, принялась зачем-то трясти её, словно этим можно было привести его в чувства, после чего начала, что есть силы, лупить его по щекам, пока тот не открыл глаза.
– Стасик, что случилось? Что с тобой? – она попыталась приподнять его.
– Всё нормально, ма… Я просто упал… Споткнулся…
– Такой грохот был, – она огляделась по сторонам и, заметив упавший торшер, встала с колен, чтобы поднять его, и чуть было не наступила на планшет, который лежал буквально в паре сантиметров от её правой ноги.
Стас видел всё это, он видел, что экран продолжает светиться, транслируя изображение из маминой комнаты. Его колотило от одной мысли, что тайна раскроется. Он сделал резкое движение рукой, и планшет, скользнув по полу, скрылся под кроватью. В это же мгновение мать сделала шаг в сторону и чуть было не наступила на ладонь сына.
– Какой ты неуклюжий, Стасик, – сокрушённо произнесла она. – Голову не разбил?
– Нет, всё нормально, – стараясь скрыть волнение, ответил сын, проведя рукой по затылку, – лампу только жаль.
– Да, черт с ней, главное, что с тобой ничего не случилось… А ну посмотри мне в глаза, – Лена сжала руки сына. – Дрожишь весь и ладошки влажные. А ну-ка раздевайся и ложись в кровать, я сейчас сделаю чай с лимоном и принесу аспирин.
Она вышла из комнаты сына и только сейчас заметила, что халат был не застёгнут. Она на ходу резко запахнула его полы и крепко стянула на талии поясок.
Глава 6
В тот вечер, когда Валерка перерезал верёвку, на которой висело под потолком тело Павла Андреевича, он перерезал и последнюю тонкую нить, связывавшую его с Викой. Он уже ничего не мог изменить. Он проиграл. И если бы на его пути не оказалась Рита, то лучшим исходом его существования была бы палата наркологического диспансера…
– Валер, а тебе не звонил Миша? – донёсся из кухни голос Риты.
– Нет. А что, должен был позвонить? – крикнул в ответ Валерка, принюхиваясь к ароматным запахам свежеприготовленного завтрака.
– Они же сегодня переезжают на новую квартиру. Разве ты не знал?
– Ну, он говорил как-то, но я не думал, что это будет именно сегодня.
– Может ты придёшь сюда, что мы перекрикиваемся как идиоты?
Валерка отложил в сторону газету, встал с дивана и направился на кухню, обнял за талию Риту, возившуюся у плиты, и поцеловал её в шею.
– Боже, какой ты развратник, – игриво произнесла она, проведя плечом по месту поцелуя, – тебе не надоело ещё? Ведёшь себя как мальчишка.
– А как я должен вести себя с любимой женщиной? – не разжимая рук ответил Валерка.
– Как все.
– Хорошо. Как все, так как все. У нас есть водка?
Рита повернулась, и подозрительно посмотрела на мужа.
– Зачем тебе водка?
– Как зачем? Напьюсь, и буду как все…
Секундное замешательство сменилось её улыбкой.
– А я подумала, что ты всерьёз.
Рита обняла Валерку и, притянув его к себе, страстно поцеловала в губы.
– Спасибо тебе…
– За что?
– За то, что не прошёл тогда мимо.
– Но ведь ты не хотела идти со мной.
– Вот и был бы дурак, если бы послушался.
– А я и не собирался тебя слушать. Я сразу решил, что забираю тебя.
– Как звучит – «забираю тебя», – задумчиво произнесла Рита. – Меня раньше никто никуда не забирал. Я забирала…
– Я сам был не прочь, чтобы ты меня забрала, но разве к тебе тогда можно было подойти, ты же была неприступна. Ты была королева, а мы как шавки у твоих ног вертелись.
– Хорошие были времена…
– Смотря для кого…
– Ладно, не будем ворошить прошлое, – сказала Рита и повернулась к плите. – Ещё немного соплей, и всё бы сгорело.
Она ловко поддела блинчик деревянной лопаткой и перевернула его на сковородке.
– Садись, будем завтракать. Ну так что, мы едем Людке помогать?
– Поедем, конечно.
Приятно было смотреть со стороны на эту пару. Им было за сорок, а вели они себя как юнцы, ходили везде взявшись за руки, бесконечно целовались, чем вызывали у окружающих не столько зависть, сколько раздражение. Никто не верил, что такое возможно, считали это лицемерием, показухой и притворством. Не бывает такой любви, да ещё в таком возрасте. Но как выяснилось, бывает.
Приблизительно на втором году после их случайной встречи Рита почувствовала, что холод, сковывавший её тело, сознание и чувства начал потихоньку отступать. Она была благодарна Валерке за то, что он не торопил события, не приставал к ней, не настаивал на сексе, старался вообще не говорить о нём, и уж тем более не расспрашивать о том, что с ней случилось. Таков был их договор. Он видел, как Рите плохо, но и видел, как её истерзанное тело постепенно набирало форму, и от этого уже становилось плохо ему, поскольку сдерживать свои чувства уже не было никаких сил. Валерка почти физически ощущал любовь к этой прекрасной, но такой несчастной женщине, и с каждым днём она становилась всё сильней, и одновременно с этим его любовь к Вике растворялась, как растворяется сахар в воде, оставляя лишь сладковато-приторный привкус, и в конце концов, он просто забыл о ней.
В одну из ночей Валерка почувствовал прикосновение, и оно было не случайным касанием во сне. Пальцы Риты медленно скользили по его спине, а на затылке ощущалось тепло её дыхания. Он боялся пошевелиться, так это было приятно и неожиданно.
– Мне кажется, что я готова, – услышал он тихий голос Риты.
Валерка развернулся и, придвинувшись ближе, положил её голову себе на плечо. Рита прижалась к его телу, как маленькие дети прижимаются к маме, когда им страшно или холодно.
– Ты понимаешь о чём я…? – шепнула она.
– Понимаю.
– Спасибо тебе, что не приставал раньше…
– Ну я же не тварь какая-то…
– Я думала, что умерла… Холодно было… Противно… Тошно… А теперь стало тепло… Ты отогрел меня…
– Я просто тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю. И это не пустые слова. Честно. Люблю так, что готова за тебя жизнь отдать. Нет… Готова любого убить за тебя.
– Ну зачем же так, – улыбнулся Валерка, и поцеловал Риту в лоб, – не нужно никого убивать. Хотя, я тоже порву любого, кто прикоснётся к тебе.
– Какие мы кровожадные, – тихонько рассмеялась она и нашла своими губами его губы.
Тело Риты звенело как натянутая тетива, готовая в любую секунду выпустить стрелу в цель. От каждого нового прикосновения дрожь пробегала по нему, обжигая своим мимолётным холодом, словно предупреждая о последствиях, но ей нестерпимо хотелось этих последствий.
Валерка несколько раз видел Риту обнажённой, но это было давно, в те счастливые времена, когда они всей шальной компанией ездили в Крым, и он тайком подсматривал за тем, как девчонки плещутся голенькие в море. Он припоминал сейчас, на ком дольше всего задерживал взгляд, и ловил себя на мысли, что чаще рассматривал прелести Риты, почти не смотрел на Людку и лишь изредка переводил взгляд на Вику, хотя для себя окончательно решил тогда, что любит именно её. Кто знал, что всё так изменится, что божественная и неприступная Рита будет лежать рядом с ним, готовая ко всему, что он пожелает.
