Текст книги "Прячтесь! Будет ограбление! (СИ)"

Автор книги: Стас Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

Закончив позировать в обычной одежде, Покровскому по просьбе Давида пришлось напялить на себя еще один крайне подозрительный наряд – матросскую тельняшку и синтетические шортики. Смущаясь и прикрывая руками выпирающее из коротких обтягивающих шорт мужское достоинство, он нерешительно спросил:

– Эм, Давид, а для какого именно журнала я снимаюсь?

Копаясь в меню фотокамеры, Давид ответил:

– Это исландский журнал моды. Мне очень трудно выговорить его название.

– А мне пришлют экземпляр?

– Обязательно. Но придется подождать несколько месяцев. Почта в Исландии работает ну очень медленно.

Кивнув, Гоша заметил:

– Ага, а еще в Исладнии очень странная мода.

– Согласен. Другой менталитет, другие вкусы. Нам их не понять. – Настроив камеру, Давид сообщил: – Так, я готов снимать. Встань-ка на четвереньки, прогни спину и посмотри в объектив.

Гоша только-только коснулся пальцами пола, как из динамика валяющегося на столе рядом с компьютером сотового Давида донеслась бодрая мелодия, сопровождающаяся всемирно известными словами припева:

– It's a raining man, hallelujah![1]1
  Это дождь человек, аллилуйя


[Закрыть]

Нажав «прием», Давид поднес телефон к уху, немного послушав, сказал:

– Да, Константин Евгеньевич, подождите минутку. Я сейчас не могу говорить.

Когда Давид вышел из студии на кухню и закрыл за собой дверь, Гоша, который к тому времени давно утомился стоять на ногах, присел за стол. Глянув на мельтешащую заставку скринсейвера компьютера, он толкнул мышку и чуть не рухнул со стула – на мониторе появился макет лицевой страницы журнала, с которого на него смущенно взирал он сам. В откровенных стрингах и с розой в зубах. А над его головой висело название так называемого исландского журнала мод, написанное простыми и понятными русскими буквами, гласившими: «Горячие мальчишки».

Издав горлом сдавленный хрип, Гоша схватился за мышку и начал копаться в компьютере. Всего через пять минут он обнаружил еще сотню своих фоток – на всех он позировал в откровенных, а зачастую и просто развратных нарядах. Но сколько бы он не копался по папкам, ему так и не удалось отыскать ни одну свою фотку, с которой он предстал бы перед собой в обычной одежде.

Нажимая отбой на сотовом, в комнату зашел Давид и наткнулся на взгляд исподлобья своей прежде кроткой и покладистой модели. Сглотнув, Давид поспешно произнес:

– Так, Георгий, спокойно. Я сейчас все объясню.

– Я очень на это надеюсь.

* * *

Сидя на кухне, завернувшись в покрывало, попивая сваренное ему фотографом кофе, Покровский смиренно выслушивал историю о том, как, сам того не подозревая, этим утром он стал идолом сексуальных меньшинств всей России и ближнего зарубежья.

– Как я и рассчитывал, номер побил все рекорды продаж, – произнес сидящий напротив него Давид. – Ты даже не представляешь, сколько я получил писем. И все пишут о тебе.

– Да? – немного оживился Покровский. – И что пишут?

Смущенно кашлянув, Давид ответил:

– Эм, тебе не стоит это читать.

Шмыгнув носом, Гоша отхлебнул из кружки.

– Я-то думал, вы нормальный мужчина, а вы… Как вы могли так со мной поступить?

– Ты мечтал о популярности, – напомнил Давид.

– Но не среди педерастов!

Давид, соглашаясь, кивнул.

– Да, для тебя ситуация, наверное, не самая приятная.

– Не самая приятная?! – разволновался Гоша. – Со мной заигрывают мужики! А я хотел наоборот!

Иронично вскинув брови, Давид уточнил:

– То есть ты сам хотел заигрывать с мужиками?

– Скотина, хватит издеваться, – едва заметно улыбнулся Гоша. – Я имел ввиду девушек.

– Ну вот, наконец я вижу твою улыбку. Ну что, полегчало? – Давид протянул над столом руку, собираясь ободряюще хлопнуть Гошу по плечу, но наткнулся на свирепый взгляд и поспешно отдернул руку. – Ладно-ладно, я понял. Без рук.

– Нет, не полегчало, – проворчал Покровский.

– Извини, Георгий, за обман, – с искренним раскаянием произнес Давид. – Я должен был получить твои фотографии любым способом. Ты идеально подходишь на роль идола.

– Знаете, я всю жизнь мечтал услышать эти слова. Но сейчас я почему-то совсем не рад.

– А должен был бы радоваться. Уж поверь моему опыту, твой единственный шанс покорить мир – быть моей моделью. Гарантирую, я сделаю из тебя звезду.

Гоша покачал головой.

– Не, спасибо. Я хочу быть просто актером. А стать педерастом – никогда не поздно.

Давид склонил голову набок.

– Георгий, о чем ты? Из тебя никогда не получится настоящего актера.

– Врете вы все! – вспылил Покровский. – Как врали раньше, что я снимаюсь для журнала мод!

– Нет, Георгий, уж поверь моему опыту, ты никогда не станешь успешным актером. У тебя есть огромный недостаток. Ты слишком нерешительный и зажатый.

– Но я стал звездой вашего журнала! – напомнил Покровский.

– Конечно. Ты абсолютно идеально стеснялся перед камерой. И именно это мне от тебя и требовалось. Наши читатели любят мужественных и застенчивых мужчин. Они выглядят очень ранимыми и романтичными, их это… привлекает.

Парой глотков допив свой кофе, Гоша уныло спросил:

– Давид, я совсем безнадежен?

– Потенциал есть. Но серьезным драматическим актером тебе не стать. Все, что тебе светит в кино, – однотипные роли в криминальных сериальчиках. Конечно, при условии, что ты перестанешь зажиматься перед камерой и сможешь создать приличный брутальный образ героя, который, кстати, тебе к лицу.

С грохотом поставив кружку на стол, скидывая покрывало, Покровский поднялся со стула.

– Пожалуй, я пойду.

– Ты уверен, что не передумаешь? – уточнил Давид. – Если продолжим сотрудничать, тебя ждут неплохие деньги. И спонсорская поддержка тебе будет обеспечена еще лет эдак десять-двадцать.

– Обойдусь, – буркнул Покровский. – Кстати, что насчет моего гонорара?

Давид почесал покрытый трехдневной щетиной мясистый подбородок.

– С гонораром могут возникнуть трудности. Его тебе надо будет получить у владельца журнала. Хотя… хотя ладно, я позвоню ему и попрошу, чтобы он выплатил тебе часть. Ты, главное, не говори, что уходишь от нас, иначе он тебе просто пошлет.

Гоша презрительно фыркнул.

– Пошлет? Какой-то проктолог?

– Константин не из наших, – сообщил Давид. – Он серьезный и довольно жесткий мужчина. Он вкладывает деньги во все, что может быстро принести приличный доход, и не гнушается ничем. Он владелец кучи небольших компаний, и наш журнал принадлежит одной из них. А еще про его прошлое ходят разные нехороше слухи. Поэтому даже не смей ему грубить и требовать от него денег. Уедешь домой ни с чем.

* * *

Офис Давыдова располагался на окраине города в промышленном районе в не самом шикарном бизнес-центре, перестроенном из некогда инженерного корпуса при заводе. Пройдя через проходную, Покровский поднялся на последний, четвертый, этаж и потопал по длиннющему, темному коридору, разглядывая номера офисов. Перед дверью нужного ему офиса стоял и стучал по ней молодой парень в рабочем комбинезоне. В одной руке он держал накладную, рядом с ним стояло новенькое инвалидное кресло с электроприводом.

Зайдя вместе с рабочим в офис, Гоша оказался в тесном помещении с единственным столом, за которым в офисном кресле сидел и пялился в сайт тотализатора подтянутый мужчина с двумя глубокими залысинами в зачесанных на затылок темных волосах. Кроме стола, в комнате стояла пара стеллажей, сейф, а половина помещения была завалена толстыми пачками обернутых в непрозрачную типографскую бумагу журналов. И пачек было никак не меньше пятидесяти.

Оторвавшись от монитора, Давыдов взглянул на пришедших внимательным, цепким взглядом темно-серых глаз. Указав на Гошу, он сказал:

– Тебя я узнаю, – он перевел палец на рабочего, – а ты что за хер?

Глянув в накладную, парень сообщил:

– Мне нужен Давыдов Константин.

– Это я. Что дальше?

– Курьерская доставка. Просили передать, что от Аркадия.

Выйдя в коридор, парень тут же вернулся, толкая перед собой инвалидное кресло.

– Что за прикол? – удивился Давыдов.

– Да мне-то какое дело? – пожал плечами курьер, кладя перед Давыдовым накладную и ручку.

Получив подпись, парень удалился, а Давыдов тут же схватился за сотовый. Набрав номер, он приложил трубку к уху и тоном, изменившимся с грубого на заискивающий, произнес:

– Что это за шутки, Аркаша? У меня еще есть пять дней… А, напоминание… Теперь ясно. Нет-нет, я точно не забуду. Верну тебе всю сумму, все пятьдесят миллионов… Деньги точно есть, я продал свой секс-шоп… Нет-нет, никаких форс-мажорных обстоятельств. Деньги в магазине… Да ты издеваешься, Аркаша, где найти идиота, который решит ограбить секс-шоп? К тому же деньги в сейфе… Нет! Не надо приезжать, я сам завезу их тебе!.. Я не вру тебе, Аркаша!.. Да, давай, пока.

Нажав отбой, Давыдов швырнул телефон на стол и тяжелым взглядом уставился на застывшего при входе Покровского.

– Ну что, голубчик, тебе тоже нужно бабло? – грубо спросил Давыдов.

Почувствовав раздражение от подобного обращения, Гоша не смог удержаться, чтобы не ляпнуть:

– Я не голубчик. Не смейте называть меня так.

– Ну извини-извини, – с фальшивым раскаянием произнес Давыдов. – Тогда, может, ты хочешь, чтобы я звал тебя просто… пидарок?

Наплевав на все предостережения фотографа, Гоша вспылил окончательно и бесповоротно.

– Слышьте, вы! Я нормальный парень! И я больше не буду сниматься для вашего гребаного журнальчика! Давайте мне мои деньги и я пойду!

Давыдов состроил удивленное выражение лица.

– О даже как! Значит, уходишь? Тогда давай, проваливай.

– А деньги?

– Какие еще деньги?

– Которые я заработал по контракту!

Давыдов нагло ухмыльнулся.

– Ну, попробуй что ли, подать на меня в суд, голубок. Только хочу тебе напомнить, что ты не отработал на журнал даже месяц из положенных по контракту трех. Так что двигай отсюда.

Задохнувшись от злости, Покровский стиснул кулаки и безрезультатно попытался выдавить из себя хоть что-то грозное. Однако получилось лишь:

– Вы-вы-вы…

Передразнивая его, Давыдов спросил:

– Что я-я-я?

– Настоящая сволочь! Вот кто вы!

– О да, я прекрасно это знаю, – кивнул Давыдов.

Развернувшись, Гоша схватился за ручку двери.

– Стоять! – крикнул приказным тоном Давыдов. Когда Покровский обернулся, бизнесмен достал из ящика стола конверт, продемонстрировал его Гоше. – Здесь двадцатка, которую я приготовил для тебя, пока ты не начал закатывать истерики, голубок. Заплачу тебе половину, если сделаешь кое-что.

С вожделением глянув на конверт, Гоша весь превратился в смирение и внимание.

– И что я должен сделать?

Давыдов кивнул на стопки журналов.

– Видишь это? Нужно доставить их в мой магазин. Ну, согласен?

Из нужды заставив проглотить себя свою гордость и обиду, парень кивнул.

– Сделаю.

– Тогда спускай вниз все журналы. Потом поймаешь тачку, закинешь их в магазин, приедешь обратно и получишь деньги.

После быстрой оценки количества и веса пачек лицо парня вытянулось.

– Э-э-э… а я должен отгрузить их все в одиночку?

– А чего ты хочешь? Чтобы я помог тебе? Давай шевелись, голубок, или найду тебе замену. Раз не хочешь работать личиком для моего журнала, привыкай рвать попку для других дяденек. Идол, ёпти…

Глава 10

Глебов и Шутов сидели на полу своей комнаты, разглядывая валяющиеся между ними предметы – гаечный ключ, кирпич, топорик, разводной ключ, пила, монтировка, лобзик, стамеску, скалка, веревку, гантель и гипсовую статуэтку Афины.

Почесав затылок, Глебов взял в руки статуэтку и насмешливо сказал:

– Сюда бы еще бюст Ленина и мы точно будем готовы штурмовать Форт-Нокс.

– Чувак, это все, что я нашел.

Глебов отложил статуэтку.

– Антоша, я просил тебя подумать об оружии, а это набор плотника-сантехника.

– Я же говорил, что нам нужен пистолет.

– Водяной подойдет?

– Да хоть бы и водяной, – не унимался Шутов. – В него можно залить чернила и ослепить ими врага. Или, если по хардкору, можно залить в него серную кислоту. – Заметив взгляд друга, Шутов дернул плечом. – Чего ты так на меня уставился? Я видел это в фильмах.

Глебов взял лобзик.

– А что ты собрался пилить? Надеюсь, не чью-нибудь шею?

– Наручники. Вдруг нас повяжут.

Глебов ухмыльнулся.

– Предусмотрительно. Хоть и глупо. Ладно, я сам позабочусь об оружии.

Беззвучно войдя в комнату, Гоша со спины подошел к Глебову и положил ему на плечо руку. Резко вскинувшись, тот вывернул шею и с облегчением обнаружил позади себя друга, а не омоновца с калашом и в маске.

Выдохнув, Глебов приложил к груди ладонь.

– Гоша, придурок, больше не подкрадывайся ко мне сзади!

Опустившись на пол рядом с друзьями, Покровский безжизненным от усталости голосом спросил:

– Парни, ответьте честно. Я смогу стать актером?

Переглянувшись, Глебов с Шутовым ответили почти не задумываясь.

– Нет, – первым произнес Сергей.

– Нет, – спустя мгновение вторил ему Антон.

– Никогда.

– Исключено.

– Невозможно.

– Без вариантов.

Поморщившись, Покровский проворчал:

– Гады вы. А еще зовете себя моими друзьями.

– Ты хотел честного ответы, ты его получил, – напомнил Глебов.

Поколебавшись, Гоша нерешительно промямлил:

– Тогда… тогда… можно мне с вами?

– Можно с нами что? – лукаво уточнил Глебов.

– Ну, пойти на дело.

– Пф, – фыркнул Шутов. – Нужен ты нам, предатель.

– Антон! – прикрикнул на него Глебов.

– Что Антон? Почему чуть что, сразу Антон? Ладно, я не против его участия, только пусть сначала докажет, что от него будет польза.

Поразмыслив, Гоша сообщил:

– У меня есть немного денег. Шеф, мудак, заплатил мне всего пятерку, но мы можем легко потратить их на наше дело.

Радушно раскинув руки, Шутов торжественно провозгласил:

– Чувак, добро пожаловать в нашу банду! Или нет… звучит слишком отстойно. Пусть лучше будет так. Чувак, добро пожаловать в нашу криминальную семью!

Глава 11

Безумный эксцентрик и неврастеник, боящийся вида крови, Антон Шутов работал в самом необычном для его типа натуры месте – ночным сторожем в морге. Друзья, естественно, знали о его месте работы, но представляли они его себе несколько иначе – чистеньким, расположенным в приличном месте при какой-нибудь больнице, светлым и даже, возможно, людным. А иначе как еще подобный Шутову человек мог через каждые два дня ходить на свою работу, не принимая перед этим лошадиных доз успокоительного? Однако в реальности все оказалось совсем не так, как в их воображении. В реальности, стоя ночью в безлюдной промзоне под одиноким раскачивающимся фонарем перед черной коробкой здания, производившего впечатление заброшенного, они явственно ощутили атмосферу самого настоящего фильма ужасов.

Глядя на спускающиеся к полуподвальному помещению ступеньки, Глебов и Покровский переглянулись и зябко поежились.

– Стремно здесь, – нервно заметил Гоша. – Давай я лучше посторожу машину.

– С машиной ничего не случится, здесь на километр нет живых людей. – Глебов легонько подтолкнул друга к ступенькам. – Пойдем, он сказал, что ждет нас двоих.

– Но…

Резкий, хриплый «карр» вороны заставил обоих вздрогнуть, и, не сговариваясь, друзья одновременно ломанулись к лестнице.

Железная дверь с надписью белой краской «морг» была незаперта. Сразу за ней вдаль убегал узкий, с низким потолком коридорчик, в конце которого маячило пятно света. От входа влево и вправо тянулась еще пара коридоров – погруженных в полнейший мрак. Над входом, едва разгоняя тьму, мерцая, светила тусклая лампа.

Послышался электрический треск, и лампа погасла. В абсолютно тьме парни слышали лишь свое дыхание, да звук падающих вдали капель.

Снова раздался треск, и лампа загорелась, выхватив из тьмы стоящего на полусогнутых Глебова и прячущегося за его спиной Покровского.

– Ну и местечко, – нервно прошептал Гоша.

Набрав в легкие побольше воздуха, Глебов крикнул:

– Антон!

– Антон-Антон-Антон… – разнеслось гулкое эхо, и когда оно стихло, в коридорах вновь воцарилась тишина.

– Иди вперед, – шепотом велел Глебов.

– А почему? – также шепотом Покровский Гоша.

– Я буду прикрывать.

– А почему ты говоришь шепотом?

Из тьмы коридора сбоку зазвучали тяжелые шаги, послышалось звяканье металлических цепей.

Парни с ничем неприкрытым ужасом в глазах уставились в сторону шагов, но рассмотреть, что за страшный и огроменный тип мог издавать их, было невозможно.

С треском электричества вновь погасла лампа, и оставшиеся в потемках друзья, стараясь ничем не выдать своего присутствия, задержали дыхание.

Неумолимо приближаясь, шаги становились все громче и громче. Лязг-лязг-лязг – оглушительно звенели цепи, сквозь звон можно было расслышать тяжелое, натужное дыхание мужчины. Который, судя по издаиваемым им звукам, был не самого субтильного телосложения.

– Тр-р-р… – протрещала лампа и, вспыхнув, осветила шагающего по коридору индивида – невысокого молодого парня с красным ирокезом на лысой башке, пирсингом в ушах, носу и губах и тяжелых высоких ботинках. На его бедрах болталось с десяток цепей, а в руках он, натужно пыхтя, в непрозрачном чехле тащил что-то большое, круглое и широкое.

Кивнув на замерших, боясь шелохнуться, посетителей морга равнодушный взгляд, не сказав им ни слова, юноша-панк прошествовал мимо и вскоре скрылся во тьме продолжения коридора.

– Что это только что было? – нервно спросил Покровский.

Глебов пожал плечами.

– Да мне-то откуда знать.

– Маньяк?

– Мы в морге, а не в дурке. Ладно, пошли.

Первым шагая по коридору к далекому пятну света, Глебов без надежды на ответ, чтобы просто было не так жутко, спросил:

– Гош, как думаешь, зачем он нас позвал?

Никто не ответил.

Глебов обернулся: позади никого. Сглотнув, он шепотом позвал:

– Гоша, ты где?

Собрав все свое мужество, Глебов сделал несколько шагов назад по коридору, как вдруг из зияющим черным бокового прохода на него, подняв перед собой руки, с криком «а-а-а-а!» выпрыгнул Покровский.

Подскочив от страха, Глебов выкинул руку и стукнул шутника в живот.

Ойкнув, Покровский чуть согнулся и с довольной рожей насмешливо констатировал:

– А, испугался!

– Придурок, – с бешено колотящимся сердцем выдавил из себя Глебов. – Как ребенок, честное слово…

* * *

В небольшой, пахнущей формалином комнатке, куда привел их коридор, стоял стол с электрочайником, пара шкафчиков и кровать-каталка на колесиках. В мешковатой, слишком большой для него форме охранника за столом сидел Шутов. Слушая в наушниках музыку, отхлебывая из кружки чай, он от руки увлеченно писал что-то на одном из десятка разбросанных перед ним листков. Рядом с его локтем валялась вскрытая упаковка печенья.

Заметно нервничая, Глебов легонько пнул ножку стола, заставив Шутова оторваться от написания очередной нетленки и вырвать из ушей наушники.

Сглотнув, Глебов спросил:

– Слушай, Антон, я не понимаю, как ты можешь работать в таком месте?

– А в чем проблема? – искренне удивился Шутов. – Здесь же настоящий рай.

– Чувак, наверное, ты не замечал, но это – морг. А ты невротик.

Шутов дернул плечом.

– Мне здесь не с чего нервничать. Меня здесь редко достают.

– А как же трупы?

– А что трупы? Трупы как раз достают меня меньше всего. Ты не представляешь, какие они спокойный.

– Но здесь реально страшно! – вскрикнул Глебов. – Правда, Гоша?

Жуя, Покровский протянул Глебову давно схваченную им со стола упаковку печенья. Чавкая, легкомысленно спросил:

– Будешь печеньку?

Скрипя колесами, в комнату въехала толкаемая панком тележка, на которой лежало с десяток округлых чехлом разного диаметра и какие-то стойки и треноги. Дотолкав тележку до угла, юноша схватил один из чехлов, расстегнул его и извлек на свет барабанную бас-бочку.

– Короче, зачем позвал? – спросил у Шутова Глебов.

Собрав раскиданные по столу листки, состроив важное выражение лица, Шутов сказал:

– Я немного подумал и кое-что понял. Парни, мы упускаем одну очень важную вещь.

– Продолшай, – жуя печенье, прошамкал Покровский.

– Смотрите, чтобы добиться успеха в любой профессии, нужно много учиться. И чтобы стать преступниками, нужно тоже учиться. И с чего-то начинать. А кто-нибудь из нас хоть раз в жизни нарушал закон? Кто-нибудь хоть раз совершал настоящее преступление? Нет! Никто из нас даже не способен отобрать карманные деньги у первоклассника!

Глебов вскинул перед собой указательный палец.

– Я отбирал. Когда учился в восьмом классе. Правда, всего один раз.

– А я воровал у родителей, – признался Покровский.

Хмыкнув, Шутов произнес:

– Да вы прям рецидивисты. Сколько уже было ходок? – Не дождавшись ответа, Шутов продолжил: – Парни, нам нужен человек, который объяснит все тонкости профессии. Все начинающие преступники обычно прокалываются на какой-нибудь мелочи. Из-за своей неопытности. И садятся. Надолго. И мы сядем. Потому что сейчас мы не преступники, сейчас мы – дилетанты. – Подумав, он уточнил: – Даже хуже. Сейчас мы чайники. Или вообще лохи. Вот, кто мы.

– Какой ты самокритичный, – восхитился Глебов.

– Я о всех нас, – проворчал Шутов.

Повернувшись к Покровскому, Глебов предложил:

– Поехали домой.

Видя, что друзья всерьез собрались уходить, Шутов поспешно крикнул:

– Стоять! – Он самодовольно улыбнулся и торжественно сообщил: – Парни, я нашел нам учителя.

Сев за барабанную установку, панк три раза стукнул палочкой по тарелке и начал играть. Громко и довольно профессионально.

Перекрикивая грохот барабанов, Шутов проорал:

– Подождите меня на улице!

* * *

Переодевшись в свою повседневную одежду, Шутов поднялся к дожидающимся его возле машины друзьям.

– Что это был за черт с барабанами? – первым делом спросил Покровский.

– Мой новый сменщик. Он играет в группе. Морг – единственное место в городе, где он может спокойно репетировать.

Покровский ухмыльнулся.

– Писатель, музыкант… Какой у вас в морге творческий коллектив.

– Ага, – кивнул Шутов, – этот черт готов за бесплатно подменять меня хоть каждую ночь. Ему лишь бы постучать. Он прямо как машина. Может играть одну и ту же партию всю смену. А еще сегодня привезли целый вокально-инструментальный ансамбль. Не пережили аварию, бедняги. – Встретив тяжелый взгляд Глебова, он поспешил вернуться к делам насущным. – Понял-понял. Значит так, я познакомился в интернете с настоящим грабителем.

– Он прислал тебе свою резюме? – иронично спросил Глебов. – Откуда ты знаешь, что он грабитель?

Гордо выпятив грудь, Шутов ответил:

– Он пять раз сидел за сейфы. Он – настоящий профессионал.

– Профессионал в чем? Как сесть в тюрьму?

– Не всем везет, – парировал Шутов.

– Но ему не везет подозрительно часто.

– Зато теперь он точно знает, как не проколоться, – нашелся Шутов.

Кивнув на друга, Покровский заметил:

– Антон, кстати, прав.

– Вот видишь, – высокомерно уставился на Глебова Шутов. – Даже Гоша согласен со мной.

Однако Глебов не сдавался.

– А если твой новый знакомый – полицейский под прикрытием?

– Кстати, да, – с важным видом кивнул Покровский. – Интернет это такое место – знакомишься с мальчиком, а потом оказывается, что мальчик – это девочка. – Поняв, что ляпнул что-то не то, Гоша мгновенно исправился: – То есть наоборот. Я перепутал.

Задумчиво глядя на друга, Глебов признался:

– Гоша, в последнее время ты начинаешь меня пугать. Ты точно что-то скрываешь.

Уже позабыв о странном высказывании Покровского, Шутов сказал:

– Парни, мы еще ничего не сделали. Нам рано бояться полиции. Поэтому поехали.

– Куда? – мгновенно напрягся Глебов.

– К нашему наставнику. Я уже договорился о встрече. Он нас ждет.