Текст книги "Буч Скиннер. Каламити. Новый Техас (СИ)"

Автор книги: Стас Бородин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Зомби-вестерн из мира "Звезд и стрел".

Бородин Стас

Бородин Стас

Буч Скиннер. Каламити. Новый Техас.

Буч Скиннер.

Каламити.

Новый Техас.

– Шериф отдыхает, – сквозь закрытую дверь послышался голос помощника шерифа Хоупа. – На твоем месте я не стал бы его беспокоить.

Шериф Скиннер открыл глаза и уставился на полоску солнечного света, сочащегося сквозь закрытые ставни и разделяющую крохотную комнатушку надвое. Помещение было маленьким, маленьким даже для Каламити. Не вставая с кровати, шериф толкнул ставни босой ногой. Солнечный свет бурным потоком радостно низвергся сквозь мутные стекла.

В стенном шкафу заблестели выстроенные рядами оловянные солдатики и пушки, а фарфоровое лицо сидящей на полке куклы, словно засветилось изнутри. Скиннер закряхтел и спустил ноги на пол.

– Привет, – он привычно улыбнулся, глядя на висящую у изголовья фотографию. Молодая женщина, в черном платье и накрахмаленном чепце, выглядела серьезной и строгой. Стоящий чуть сзади мужчина, улыбался. Мальчик и девочка, на переднем плане, получились слегка не в фокусе.

С улицы послышалось приглушенное мычание, перестук копыт и скрип тяжелогруженых повозок проезжающих под окном. В коридоре за дверью кто-то кашлянул.

– Извините, Сэр, – голос был хриплый, незнакомый. – Я же думал, что он вообще никогда не спит.

Послышался смешок.

– Он отдыхает, – помощник шерифа слегка шепелявил. – Я не говорил – спит.

Неизвестный громко сглотнул.

– Извините, сэр, я же никого не хотел обидеть. Просто так ляпнул, не подумав.

– Да ерунда, – стул под костлявой Хоуповой задницей жалобно заскрипел. – Не бери в голову.

Скиннер нехотя откинул смятую простынь и потянулся. Новый день – новые неприятности, в Каламити по-другому не бывает.

– Пусти его, Хоуп, – Скиннер прикрылся простыней и облокотился на подушку. – Я уже не сплю.

Дверь скрипнула, пропуская в помещение двух мужчин. Хоуп худой как щепка и незнакомец – размером с теленка.

– Матерь божья! – верзила невольно отшатнулся, зажимая нос грязными пальцами. В непроветриваемой комнате пахло смолой, виски и разлагающейся плотью.

Хоуп по обыкновению заржал, демонстрируя отсутствие всяких манер и четырех передних зубов.

– Садись, – Скиннер кивнул на единственный стул. – Что там у тебя?

Гость осторожно присел на краешек табурета и с тоской покосился на приоткрытую входную дверь.

– Да ты не ссы, шериф не кусается, – ухмылка, надо признать, у Хоупа была жутковатая.

– Да я не...

Скиннер наклонился вперед и хрустнул занемевшими за ночь пальцами.

– Ты из парней Кэпа? Это твой скот там внизу?

– Ага, хозяйский, – верзила громко сглотнул, украдкой разглядывая потеки застывшей смолы, спускающиеся по груди шерифа, и старый конфедератский мундир с медалью Стражей Дэвиса. – Кэп просил передать...

– Хочешь глотнуть? – Скиннер перебил гостя, и кивнул на откупоренную бутылку, стоящую на полу.

– Благодарствую, – верзила вытер ладонью покрытый пылью лоб и сделал большой глоток. – О-ох!

Хоуп захихикал.

– Так что там Кэп?

Гость громко выдохнул, вытер выступившие из глаз слезы и улыбнулся.

– У нас на ферме пятьдесят мексов, при пушке и священнике.

– Пушка? – Хоуп вскинул брови.

– Священник? – Скиннер нахмурился.

– Ага, здоровенная такая, блестящая! – гость соединил мозолистые пальцы обеих рук в кольцо. – Отакенная дырка!

Хоуп радостно закудахтал.

– Прям как у нашей Салли!

– Ага, – верзила вновь потянулся к бутылке.

Скиннер придержал бутылку.

– Ты мне сначала про священника расскажи.

Гость пожал громадными плечами.

– Тощий такой, вроде него, – он кивнул на Хоупа. – В красном весь, юбка такая, длинная, по земле волочится.

– И все? Может еще что-нибудь?

– Бороденка у него такая, клинышком, – верзила изобразил бороденку рукой. – А! Еще духами от него на милю разит. Прям как от нашей Салли!

Хоуп и гость дружно прыснули.

– Не нравится мне это, – Скиннер решительно встал с постели и шагнул к окну. – Ох, как не нравится!

Гость смущенно потупился, стараясь не пялиться на покрытую шрамами спину шерифа. Одни шрамы были старые, давно зажившие, другие – относительно новые, залатанные суровой ниткой и замазанные смолой.

Хоуп поджал губы.

– Из-за этого священника?

Шериф только отмахнулся.

– У тебя, парень, табачку не найдется? Как там тебя?

– Бигги, сэр, – верзила отрицательно помотал головой. – Извините, сэр, но табака уже как год нет. Курим дрянь всякую...

Хоуп фыркнул.

– Нужно просто поискать у Кэпа в загашнике.

– Ну да, – верзила застенчиво улыбнулся. – Он мне потом кнутом так поищет...

Шериф натянул штаны на голое тело, щелкнул по груди кожаными подтяжками.

– Передавай Кэпу привет. Скажи, чтобы не беспокоился. Выкрутимся как-нибудь, не впервой.

Бигги поклонился, прижимая смятую шляпу к груди.

– Спасибо за виски, сэр. Передам все слово в слово.

Выпроводив гостя, Хоуп присел на освободившийся стул, выволок из-под кровати жестяное ведерко и ткнул в содержимое костяной ложкой на длинной рукояти.

Шериф присел на край кровати, подставляя спину.

– Только почисть все хорошенько, – он покрутил головой из стороны в сторону. Шейные позвонки громко хрустнули. – У меня такое чувство, будто под кожей черви копошатся.

Хоуп достал из ножен свой Боуи.

– Да нет там ничего, – кусок застывшей смолы, величиной с детский кулак, упал на пол. Рана была глубокая, похожая на трещину в древесной коре. – Сам же знаешь.

Шериф раздраженно засопел.

– А ты все равно проверь. Трудно что ли?

Хоуп вздохнул, сунул в дыру указательный палец и поскреб ногтем.

– Вот, доволен? – палец остался сухой и чистый.

Скиннер внимательно осмотрел палец.

– Угу. И вытащи потом мою качалку на крышу. Что-то у меня из ушей опять какая-то дрянь сочится.

Хоуп тихонько хмыкнул.

– Мозги, наверно, – добавил он в полголоса.

– Я все слышал, – Скиннер буркнул через плечо. – Умник.

Небо качнулось вверх – вниз. Белое, выцветшее, плавно переходящее в песчаные дюны на горизонте. Воздух сухой и обжигающий, солнце – сияющая дыра высоко в зените.

– Хорошо! – Скиннер блаженно вздохнул, отталкиваясь босой ногой от раскаленных досок крыши.

Кресло-качалка привычно скрипнуло, окованные металлом полозья заскрежетали. Небо качнулось вверх – вниз. Плоские крыши домов, белье, неподвижно висящее в раскаленном воздухе, медный колокол на белой башне церквушки.

– Кэп прислал двадцать коров, – Хоуп сдвинул Стетсон на затылок. Рубаха помощника шерифа была черной от пота, а сапоги рыжими от пыли.

– Хорошо.

Снизу донеслось мычание стада и веселые крики ковбоев.

– Еще нужно помочь старику Спэйду с починкой корраля.

– Поможем.

С вершины дальнего холма, что за кладбищенской оградой, вверх потянулась тоненькая струйка дыма. Хоуп вытянул шею, вглядываясь вдаль.

– Это Расколотый Камень. Мексы, верно, уже совсем близко.

Шериф хмыкнул, отталкиваясь ногой. Скрип, скрежет.

– Полсотни солдат и пушка.

– И священник.

– Ага.

Где-то внизу тоскливо завыла бродячая собака. Захлопали закрывающиеся ставни, закричали женщины, зазывая домой забегавшуюся детвору. Через несколько минут на город опустилась тишина. Город затаился. Он словно оцепенел, парализованный одуряющей жарой и дурными новостями.

– Хорошо тебе, – Хоуп сдвинул шляпу на затылок, вытирая лицо рукавом рубахи. – Сидишь себе на самом солнцепеке и в ус не дуешь. Гляди, как весь прокоптился!

Лицо шерифа, туго обтянутое коричневой кожей, походило на дикарскую маску, украшающую витрину скобяной лавки.

– Хочешь поменяться местами?

Хоуп хмыкнул.

– Спасибо, я лучше в тенечке посижу, – взмахнув рукой, он отогнал назойливую муху. Муха сделала круг и вернулась на шерифов нос.

Скиннер поморщился.

– Сколько на солнце не жарься, а от запаха мертвечины все равно не избавишься.

Хрустнув коленями, Хоуп присел на корточки, прячась в куцей тени отбрасываемой дощатой балюстрадой.

– Да ладно тебе, босс. Что бы мы без тебя делали?

Качалка жалобно скрипнула.

– То же, что и раньше?

Хоуп цыкнул зубом.

– Ты вот лучше вспомни, кем ты был до Кривого ущелья. Вспомнил? Это мы тебя выбрали. Теперь ты в ответе за нас всех.

Скрип, скрежет.

Облачко пыли появилось на западе и медленно поползло к Каламити. Несколько верховых, пятьдесят мексиканцев в запыленных сине-белых мундирах, пушка и священник верхом на муле. Все, как и было обещано.

– Я же говорил, что они будут засветло, – шериф не спеша натянул сапоги, надел чистую рубашку. Хоуп протянул ремень с револьверами, и болтающимся в волосяной петле томагавком.

– Как я выгляжу?

Шериф выпрямился, одергивая тугие манжеты. Рубашка на нем была совсем новая, с жестким накрахмаленным воротничком и блестящими костяными пуговицами. Рядом с залатанной, и насквозь пропотевшей рубахой Хоупа она выглядела особенно торжественно.

Хоуп показал оттопыренный большой палец.

– Хоть сейчас в гроб клади.

Шериф фыркнул.

– Ага, очень смешно.

Надвинув на глаза шляпу, он сбежал вниз по скрипучей лестнице, переступил лежащую на пороге собаку и вышел на улицу. Отсюда до окраины всего-то пара шагов.

Не торопясь, шериф прошел мимо скобяной лавки, мимо колодца, окруженного деревянными лоханями, пересек небольшую площадь и на минуту остановился в тени церквушки.

– Заприте дверь на засов, падре. Гости уже совсем близко.

Падре Пэйн стоял на пороге, прислонившись костлявым плечом к дверному косяку. Пустой рукав куртки заправлен в карман, в зубах дымится самокрутка.

– Ерунда, шериф, когда это мы боялись мексов?

Скиннер усмехнулся, заткнул большие пальцы рук за потертый кожаный пояс, и окинул взглядом свои владения. Две дюжины домов соединенных деревянными тротуарами, крохотный салун, церквушка, скобяная лавка старика Бакли и колодец. Последний источник воды на границе с индейскими территориями. Дальше только сотни миль песка и слепящих глаза солончаков.

Пустынный ветер хлопнул приоткрытыми ставнями, засвистел, пролетел меж домов, закручивая ржавую пыль в маленькие смерчи.

Мэр Макрей осторожно высунулся из окна первого этажа.

– Ты не дури, Буч. Сделай все по уму. Какая нам разница Мексика или Новый Техас? Главное, чтобы нас никто не трогал! Понимаешь?

Шериф даже не посмотрел на мэра.

– Понимаю.

Мэр продолжал говорить, однако Скиннер уже шагал дальше. Мимо проплыл дощатый забор, с приколоченными к нему человеческими черепами. Черепа глядели на Скиннера черными глазницами. Беззубые рты разинуты, шляпки ржавых гвоздей торчат наружу.

Сняв с головы шляпу, Шериф замер, глядя на ряд могил с одинаковыми крестами. Пятнадцать крестов – пятнадцать детей, привезенных им из Кривого ущелья. Загорелые пальцы невольно впились в сухие доски. Скиннер не мог отвести взгляда от последних двух могил. Краска еще не успела облупиться, на каждом холмике букетик полевых цветов.

– Я вас не брошу, – Скинер покачал головой. – Ни за что на свете.

Обогнув кладбище, он на мгновение задержался у одинокой опрятной могилки притулившейся прямо за оградой. Приподняв шляпу, он улыбнулся, будто здороваясь с прохожим.

– Анна. Хорошего тебе дня.

Солдаты с ружьями наизготовку выстроились в шеренгу на самом солнцепеке.

– Хороши, – Скиннер остановился от них в полусотне шагов, разглядывая латаные мундиры и сбитые в кровь ноги в стоптанных сандалиях.

Вскоре от отряда отделились двое – высокий офицер в треуголке и священник в красном.

– Buenas noches, senor, – офицер коснулся двумя пальцами головного убора. Перчатка на его руке была грязная, надорванная по швам.

– Buenas noches, – Скиннер кивнул.

Военный выглядел усталым. Его смуглые впалые щеки были покрыты недельной щетиной, губы растрескались, а бакенбарды, точно пудрой, припорошены рыжей пылью.

Скиннер перевел взгляд на священника. Этот держался молодцом. Спина ровная, нос задран к небу, козлиная бородка надменно выставлена вперед. Шериф поглядел на сапоги из змеиной кожи, выглядывающие из-под темно-красной бархатной сутаны, на золотой крест на цепочке и на бледные руки, сжимающие поводья. Руки эти были чистые и гладкие, точно у девушки.

– Приятный запах, – шериф демонстративно потянул носом.

Священник поджал губы, но промолчал.

Офицер ухмыльнулся.

– Отец Карранца не переносит запаха пота, – офицер говорил с легким, едва заметным акцентом.

Шериф понимающе закивал.

– О да, этот запах у нас очень популярен.

Улыбка у военного была хорошая, открытая.

– Прошу прощения, что явились без приглашения, сеньор Скиннер. Капитан Бонавентура к вашим услугам.

– Буч Скиннер, – шериф кивнул. – Мы с вами раньше не встречались?

– Не имел чести, – мексиканец качнул головой. – Однако слухи о битве в Кривом ущелье дошли даже до Мехико.

Священник хмыкнул.

– Довольно! – голос у него был резкий, точно скрип пилы по кости. – Мы сюда приехали не любезностями обмениваться!

Лицо военного помрачнело.

– Lo siento, senor, – одернув мундир, он вытянулся во фрунт. – По велению Императора Мексики, Кубы и Техаса, Максимилиана Первого, имею честь объявить город Каламити и все прилегающие к нему территории протекторатом Мексиканской империи.

Офицер вынул из сумки сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его шерифу.

– Ух ты, – Скиннер спрятал руки за спину. – В прошлый раз вы так не церемонились.

– В прошлый раз у нас было меньше солдат, – офицер улыбнулся. – Как представитель закона вы уполномочены подписать эти бумаги, и все закончится миром.

Шериф поджал губы и покачал головой.

– Вы знаете, что эти земли принадлежат Новому Техасу. Я ничего подписывать не стану.

Священник громко вздохнул, его бороденка дернулась вниз, а острый нос, точно клинок, нацелился на шерифа.

– Представьте меня, Бонавентура.

Офицер щелкнул каблуками и вновь вытянулся во фрунт.

– Comisionado Inquisidor Лазаро Карранца!

Священник приосанился, положил левую руку поверх золотого креста, а правую протянул вперед, видимо для поцелуя.

Скиннер только качнулся взад-вперед на каблуках и сплюнул мулу под ноги.

– Очень приятно, Inquisidor.

Лицо инквизитора налилось кровью.

– Святая церковь уполномочила меня...

– Можете напиться воды, наполнить фляги и проваливайте, – Скиннер повернулся к офицеру.

Бонавентура вздохнул.

– Спасибо за предложение, сеньор, но я здесь ничего не решаю.

Шериф перевел взгляд на священника.

– Вот как? Тогда я повторю специально для вас, сеньор инквизитор. Проваливайте. Вам здесь не рады.

Карранца на мгновение прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и улыбнулся.

– Давайте начнем сначала, сеньор Скиннер. Не будем сразу лезть на рожон, поговорим как взрослые люди.

Инквизитор бросил взгляд на распахнутые двери салуна, однако шериф сделал вид, что не заметил.

– Вы в Новом Техасе, господа. У нас свои порядки.

Священник улыбнулся еще шире.

– Новый Техас? Не смешите меня, сеньор. Что такое ваш Новый Техас против могущества всей Мексиканской империи?

Скиннер пожал плечами.

– В Кривом ущелье бандитов было больше сотни, а я был один.

Инквизитор заерзал в седле.

– Бандиты, отребье, – Карранца раздраженно отмахнулся. – Как можно сравнивать?

Скиннер пожал плечами.

– Мы люди простые, красиво говорить не обучены.

Инквизитор поджал губы и вновь взялся за крест, словно ища божественной поддержки.

– Вы знаете, почему Святая Церковь послала к вам именно меня?

Шериф подбоченился.

– Догадываюсь. Ведь это вы спалили на костре Мигеля Диаса?

Инквизитор улыбнулся, явно польщенный.

– Он был порождением дьявола, и не пожелал принять Божьей милости, – крест в кулаке взлетел вверх, ослепляя шерифа солнечными бликами. – Все могло быть по-другому, если бы он покаялся в своих грехах и принял Господа как присутствующие здесь сеньоры Холлидей и Клэнтон.

Словно по команде два всадника отделились от отряда мексиканцев и не спеша выехали вперед.

– Сэм Холлидей, – первый всадник стянул с лица шейный платок. Лицо у него было угловатое, а темная пергаментная кожа так натянута, что, казалось, вот-вот лопнет на выпирающих скулах. Рот, под пышными усами скривился в ухмылке. – К вашим услугам.

– Бадди Клэнтон, – лицо второго всадника было мясистым и сплошь покрыто трупными пятнами. – Мы с тобой встречались пару раз. Помнишь? В лагере под Геттисбергом.

Шериф нахмурился.

– Помню.

– Вот и отлично, – Карранца удовлетворенно потер ладони. – А это означает, что нам легче будет прийти к согласию.

Скиннер поглядел на худощавого Холлидея, на массивного Клэнтона и покачал головой.

– Я слышал, что вас пристрелили в Дэдвуде, Холлидей.

– Быть мертвым не так уж и плохо, – Сэм Холлидей пожал плечами. – Если, конечно, относиться к этому по-философски.

– Присоединяйся к нам, Скиннер, – подхватил Клэнтон. – Святой отец не скупится, и платит он чистым золотом!

Шериф зажмурился и потряс головой, словно отгоняя назойливую муху. От Холлидея и Клэнтона на милю разило мертвечиной.

– Ладно ты, Клэнтон, все знают какая ты при жизни был скотина, но вы, Холлидей, зачем вам все это?

Клэнтон зашипел, вынимая из седельного чехла винтовку, однако Холлидей ухватил верзилу за локоть.

– Все изменилось, парень, – бывший маршал больше не улыбался. – Мы мертвы, если ты не заметил, а Новый Техас был обречен с самого начала.

Шериф сплюнул себе под ноги и растер сапогом.

– Поэтому-то вы и решили стать предателем?

Холлидей даже бровью не повел.

– Ты же слыхал, что случилось с Диасом? Разве ты этого хочешь?

Инквизитор с гордостью выпятил подбородок и закивал.

– Индульгенция и прощение всех грехов, – Клэнтон многозначительно похлопал по оттопыренному карману. – Мы со стариком Холли теперь воины божьи. Помогаем отцу Карранца очистить мир от скверны.

Инквизитор подбоченился.

– У вас нет выбора, сеньор Скиннер. Либо вы с нами, либо вы против всего христианского мира.

Скиннер оглянулся на крышу, где засел Хоуп, и отсалютовал сжатым кулаком. Хоуп поднялся из-за балюстрады и опустил винтовку.

– Вот и славно! – Бонавентура выдохнул с облегчением, шагнул вперед, и протянул шерифу бумаги. – Очень правильное решение, сеньор!

Шериф посмотрел на бумаги и покачал головой.

– Я многих предал на своем веку. Больше не хочу.

Улыбка застыла на лице Бонавентура, Карранца фыркнул, Клэнтон поднял винтовку.

– Решим все здесь, – Скиннер подмигнул Холлидею. – По нашему, без лишнего кровопролития.

Карранца вздохнул, наматывая на указательный палец цепочку от креста.

– Вы нужны нам, сеньор Скиннер. Скажите, чего вы хотите, и вы все получите.

Взгляд шерифа переместился на Бонавентура.

– На вас смотрит дюжина винтовок, капитан. Как вам это нравится?

– Совсем не нравится, – Бонавентура сглотнул, пряча бумаги в сумку. – Что вы хотели предложить, сеньор?

– Техасскую дуэль, – шериф перевел взгляд на инквизитора. – Прикончите меня – городок ваш, проиграете – уберетесь к чертовой матери.

Бонавентура нахмурился.

– Видит Бог, сеньор, я хотел, чтобы все закончилось по-другому.

Карранца обвел взглядом плоские крыши, обнесенные невысокими балюстрадами, на мгновение задержался на церквушке, чья длинная тень, точно огромный перст указывала прямо на него.

– Так что это за Техасская дуэль? В чем подвох? – Священник раздраженно заерзал в седле, его спина теперь слегка сутулилась, а тугой кружевной воротник почернел от пота.

– Левые руки дуэлянтов связываются вместе, – пояснил Холлидей. – После чего они тычут друг в дружку ножами, покуда один из противников не испустит дух.

– Занятно, – хмыкнул инквизитор. – Учитывая обстоятельства, это может быть весьма интересно.

Не теряя времени даром, Клэнтон спрыгнул с лошади и, вздымая сапогами облачка рыжей пыли, приблизился к шерифу.

– Я тоже из Техаса, – вблизи громила оказался выше противника на целую голову и тяжелее на пару сотен фунтов. – Ты еще пожалеешь, что не принял нашего предложения.

Карранца поднял бледную руку, словно намереваясь остановить Клэнтона и повернулся к Холлидею.

– Я думал что именно вы...

Бывший маршал только пожал плечами.

– Пускай. Парень тоже из Техаса. Он знает что делать.

Солнце едва коснулось горизонта, окрасив городок в багрянец. Лицо шерифа, стоящего спиной к закату, казалось черным, лица непрошеных гостей были словно перемазаны свежей кровью.

– Ну что, приступим? – Хмыкнул Клэнтон. Уголки его рта растрескались, превращая улыбку в гротескную гримасу.

– Приступим, – Скиннер вынул из петли томагавк, расстегнул пряжку и отбросил револьверы в сторону.

Клентон не стал снимать оружейный пояс, вместо этого он сдернул с шеи замызганный платок и вытянул вперед левую руку. Помогая друг другу, противники крепко затянули узел, и сделали по шагу назад, насколько позволяли связанные руки.

– Зря ты не согласился, – Клэнтон потянул из ножен свой Боуи. Длинный, остро заточенный кусок стали длиной в шерифово предплечье.

Шериф поморщился. Вблизи Клэнтон смердел как скотобойня. Его мясистые щеки и массивные плечи были забрызганы слизью текущей из ушей, а в стоптанных сапогах что-то омерзительно хлюпало.

Скиннер подбросил в ладони оплетенную кожаными полосками рукоять томагавка.

– И потом каждый день видеть твою харю?

Клэнтон криво ухмыльнулся.

– И то верно.

Верзила неожиданно согнул левую руку в локте, заставляя противника подняться на цыпочки, и ударил ножом снизу вверх, целя в шерифово горло. Против неопытного противника подобный маневр мог бы сработать, однако Скиннер был начеку.

Подцепив кулак Клэнтона томагавком точно крюком, шериф отвел нож в сторону. Сделал шаг вперед и ударил противника в лицо лбом. Мясистый нос смялся в лепешку, во все стороны брызнула черная гниль.

– Вот же сука! – засмеялся верзила. Не обращая внимания на рану, он ударил коленом снизу вверх, подбрасывая более легкого соперника в воздух на несколько футов.

Рукоять ножа врезалась в незащищенный висок точно молот. Скиннер поморщился, услыхав глухой удар и треск кости.

"Если бы я был жив, это был бы конец", мелькнуло у него в голове. Нож точно бабочка порхнул вокруг томагавка, а левая ручища Клэнтона потянула вниз, с легкостью увлекая шерифа прямо на выставленное острие.

"Хорошо, что я уже мертв", подумал Скиннер, позволяя футу стали воткнуться себе под ребра. Клинок заскрежетал зацепив кость, проткнул ссохшиеся внутренности, и с треском вышел из спины, раздирая новую рубашку.

Клэнтон был мертв недавно, и, несмотря на начавшееся разложение, был силен как бык. Ухмыляясь в лицо противнику, он оторвал его от земли, и провернул нож в ране.

– Как тебе это нравится, Скиннер? – Из разбитого носа медленно сочилась черная жижа. – Знаешь, а ведь я никогда не верил в эти россказни о Кривом ущелье!

В ответ Скиннер ударил томагавком, целя противнику в плечо. Раз, другой, третий. Куртка лопнула, обнажая потемневшую плоть. Брызнула гниль, затрещала кость. Клэнтон не чувствовал боли, однако у него хватило ума выпустить нож и отступить назад.

Ощутив под ногами твердую землю, шериф ударил еще раз, но промахнулся. Клэнтон изогнулся как змея, ловко избегая удара, и ухватил противника за запястье. Скиннер отступило назад, стряхивая холодные пальцы со своей руки. В хватке Крэнтона больше не было силы.

– Твою мать! – верзила отступил назад, увлекая противника за собой. В ответ шериф ударил его томагавком в коленку. Ударил точно и быстро, будто срубал ветку для костра.

Нога хрустнула, и сложилась в обратную сторону точно перочинный ножик.

– Дерьмо! – Клэнтон зашатался, и рухнул на колени.

Глаза противников на мгновение оказались на одном уровне.

– Будет потом о чем дома порассказать, – Клэнтон ухмыльнулся. Глаза у него были мутные и дурные.

Обхватив шерифа за шею, он навалился на него всей своей тушей и с легкостью опрокинул навзничь.

Острые камни впились в лопатки Скиннера, а острый клинок, торчащий из спины, вонзился глубоко в землю.

– Думал, что справишься со мной?! – Клэнтон рванул левую руку на себя. Шериф дернулся следом. Связки в плече жалобно затрещали. Верзила утробно зарычал, и впился зубами Скиннеру в щеку.

Пригвожденный к земле ножом и придавленный весом противника, Скиннер не мог даже пошевельнуться. Он попытался было ударить томагавком, но без особого успеха. Противники были слишком близко.

Клэнтон хрипел и рычал точно дикий зверь, впиваясь все глубже и глубже ему в лицо.

"Хорошо, что я не чувствую боли", отрешенно подумал Скиннер. Слюна Клэнтона и пузырящаяся черная жижа летели во все стороны. "Так, должно быть, чувствует себя человек попавший в лапы к гризли", мелькнуло у Скиннера в голове.

Утробно рыкнув, Клэнтон откинулся назад, демонстрируя кусок плоти, зажатый между черных зубов. Глаза верзилы сверкали, а губы скривились в торжествующей ухмылке.

Не теряя времени, Скиннер подогнул ногу, уперся локтем в землю и толкнул изо всех сил, опрокидывая противника на спину. Томагавк описал в воздухе дугу и ударил по ухмыляющейся физиономии. Раз, другой, третий. Во все стороны полетели выбитые зубы и клочья плоти. Клэнтон вскинул правую руку, пытаясь прикрыть лицо. Томагавк опустился еще раз. Пробив мясистую ладонь насквозь, он накрепко пригвоздил ее к развороченному черепу. Клэнтон дернулся несколько раз, захрипел, словно протестуя, и затих.

Скиннер медленно вытащил нож из своего живота и не спеша вспорол платок, связывающий их с Клэнтоном руки.

– Fin de la comedia, – пробормотал он, поднимаясь на ноги. – А теперь, убирайтесь прочь из моего городка.

– Уговор есть уговор, – кивнул Холлидей. Старый маршал смотрел на Скиннера с уважением.

– Это был хороший поединок! – подхватил Бонавентура. – Очень хороший!

– Oh, Dios mio! – лицо отца Карранца стало белее мела.

Скиннер отшвырнул покрытый черными разводами Боуи и наклонился, подбирая с земли пояс с револьверами. Хоуп с винтовкой на плече и с ведерком смолы в руке вырос словно из-под земли.

– Ну-ка, – он придавил болтающийся кусок кожи указательным пальцем и цыкнул зубом. – Выглядит дерьмово.

– Я думал, что буду драться с Холлидеем, – шериф выглядел виноватым. – Очень плохо?

– Ничего, можно обойными гвоздями приколотить, – Хоуп пожал плечами. – А можно и так оставить, все равно никто не заметит.

Карранца наконец захлопнул рот и оглянулся через плечо.

– Стойте, Бонавентура. Я еще не закончил, – ударив мула пятками, он подъехал к шерифу вплотную. – Должен признать, что поединок был весьма впечатляющий, сеньор Скиннер. Похоже, что в историях, что о вас рассказывают, все же есть доля правды

– Не знаю, что там про меня рассказывают, – шериф пригладил разорванную рубашку и кивнул назад, в сторону колодца и построек. – Но за этот городок я буду драться до смерти. Вы меня поняли, Карранца?

Священник закусил губу, и медленно кивнул.

– Знаете, а ведь кроме вас двоих здесь никого нет, – сказал он. – Нет никаких стрелков на крышах. Только вы и ваш помощник. Верно?

Шериф кивнул.

– Да, только я и Хоуп. А теперь проваливайте, у нас с вами был договор.

Инквизитор сжал крестик в кулаке и покачал головой.

– Я вас предупреждал, сеньор Скиннер. Либо вы с нами, либо против нас. Святая церковь не станет вести переговоры с погаными умертвиями.

Холлидей навострил уши.

– Я бы вас попросил воздержаться от подобных...

Карранца небрежно отмахнулся.

– Вы получили отпущение всех грехов, сеньор. Вас это не касается.

Тень от церквушки накрыла священника как волна. Белые зубы сверкнули на черном как ночь лице.

– Только огонь сможет очистить этот город от скверны! – Карранца поднял руку. – Бонавентура! На костер его!

Мексиканец вздохнул, глядя на шерифа, и нехотя вынул саблю из ножен.

– Lo siento, senor, но я не могу ослушаться приказа. Солдаты, примкнуть штыки!

Повинуясь команде, отряд мексиканцев медленно двинулся вперед.

– Будьте вы прокляты, Карранца! Вы и ваше отпущение грехов! – Холлидей вскочил в село и развернул коня. – Из-за вас мы все тут погибнем!

Инквизитор посмотрел на лежащего на песке Клэнтона и покачал головой.

– В Свит-Спрингс вы не церемонились, сеньор Холлидей.

Холлидей злобно зашипел.

– Да вы посмотрите туда, – он поднял руку, указывая в сторону холмов. – Очнитесь же, наконец, святой отец!

– Los lobos muertos! – загомонили мексиканцы.

В полумиле от города, на вершине холма появились всадники. Их кони были тощими, словно сделанными из связанных в пучок ивовых прутьев, а пики длинными, увенчанными волчьими хвостами.

– Мертвые волки? – Карранца фыркнул, разворачивая мула. – Сколько их? Дайте-ка я сосчитаю. Один, два, три, четыре, пять!

– Cinco! Cinco! – повторили мексиканцы и бросились наутек.

– Да что же это такое? – Инквизитор привстал в стременах. – Именем господа остановитесь! Вернитесь, я вам приказываю!

Бонавентура вложил саблю в ножны, зажал треуголку подмышкой и поклонился шерифу.

– Buenos dias, senor, мне нужно догонять своих людей.

Офицер побежал, продемонстрировав при этом такую прыть, что вскоре догнал и обогнал свое отступающее воинство.

– Советую последовать примеру бравого капитана, – хмыкнул Холлидей, и пришпорил своего скакуна, махнув на прощанье рукой. – Всего хорошего, Скиннер! Не поминайте лихом!

Индейцы не спеша спустились с холма и направились к городу.

Зрелище это было жутковатое. Движения черных скакунов были какие-то странные, неестественные. Они двигались, словно куклы-марионетки, подвешенные на невидимых нитях. Всадники выглядели не менее странно. Тонкие и жилистые, черные от загара, они плыли над землей, сжимая в руках длиннющие пики, на древках которых болтались волчьи хвосты и связки оберегов.

Скиннер повернулся к священнику изуродованной стороной лица.

– Я бы на вашем месте поспешил, святой отец, – сказал он. – "Волки" уже близко.

Карранца надменно поджал губы.

– Comisionado Inquisidor Лазаро Карранца не станет бежать от горстки краснокожих дьяволов. Мне, знаете ли, приходилось сражаться с противником куда более опасным!

– Ну да? – Хоуп озадаченно почесал макушку. – Хотел бы я на это поглядеть.

Опустив ведерко и винтовку на землю, он вынул из кармана моток ниток и короткую изогнутую иглу.

– Да погоди ты, – шериф сделал шаг к священнику.

Серый мул беспокойно запрядал ушами и попятился. Скиннер вытянул руку и поймал его за уздечку.

– Я ничего не имею против вас лично, Карранца, но если с вас здесь заживо снимут кожу, боюсь, что Святая Церковь и сам император Максимилиан могут воспринять это как личное оскорбление. Бегите Карранца. Бегите и не возвращайтесь. Для вас здесь нет ничего, разве вы этого сами не видите?

Карранца вздохнул, его тонкие белые пальцы изо всех сил стиснули золотой крест.

– В этом вы правы. Каламити это просто точка на карте, – инквизитор кивнул. – Единственное, что здесь имеет какую-то ценность, это ваша бессмертная душа, сеньор Скиннер. Понимаете? Я единственный кто может вас спасти. Решайтесь же, пока не поздно!

Шериф только качнул головой.

– Спасибо за предложение, святой отец, но я опять откажусь. Все, что у меня есть, это этот никчемный городок, и я им очень дорожу.

Инквизитор закусил губу.