Текст книги "Огненный зверь (СИ)"

Автор книги: Станислав Малицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Малицкий Станислав Зиновьевич
Огненный зверь

Светало. Мартовское солнце, появившись на пасмурном небе, ярко засветилось, но никого не согрело.

Это никого не радовало, в том числе "жителей" колонии под городком N.

К слову, жителями её были пожизненно осуждённые заключённые. Каждый раз при выходящем на небо или уходящем с него солнце у заключённых появлялось непреодолимое желание самовольно покинуть места не столь отдалённые – проще говоря, бежать. Желание было обычно столь велико, что не проходило у некоторых заключённых месяцами, а у некоторых – годами.

–Подъём! Шесть часов! Подъём!

Это кричали дежурные надзиратели. Проходя по длинным коридорам, они выкрикивали номера камер и объявляли: "Завтрак/обед/ужин!", "Отбой!" – наступало время ложиться спать, "На исходную!" – объявляли об окончании сна.

–Пятьдесят седьмая, на исходную!

Двое из троих обитателей 57-й камеры вскочили по команде.

–Э, новенький, на исходную! – затормошил один из заключённых спящего старика.

Послышались скрипы, и дверь камеры открылась. Надзиратель закричал:

–Князев! Почему не на исходной?

–Начальник, проблема, в натуре! – сказал заключённый. – Не просыпается! Может, в медпункт его?

–Сейчас определим! – кивнул надзиратель и, глянув в сторону, развернулся. – Принимайте пополнение!

Дверь-решётка открылась, и в камеру вошёл новый заключённый – молодой парень, бритоголовый, с густыми бровями и колючим взглядом. Просунув запястья в "кормушку", он освободился от наручников и подождал, пока камеру закроют.

–Здорóво, братва... – сказал новичок и прошёл к нарам.

–Ты чьих будешь? – спросил сухопарый старичок.

–Зяма Артист, по 105-й чалюсь, – неохотно ответил парень и сел на нары.

Осмотревшись, новичок с изумлением заметил, что на него смотрят с неодобрением.

–Вы чего? – спросил он.

–Нельзя... – зевнул мужчина средних лет.

–Чего нельзя?

–На нарах сидеть, вот чего нельзя. Нарушение режима.

Зяма соскочил с нар.

–А вы кто? – спросил он, соскакивая.

Старичок, поёжившись, ответил:

–Я Сергеич, из Хабаровска. За тройное убийство сижу.

Мужчина средних лет сказал:

–Чеклевский. Польский разбойник. В Рязани на живца взяли.

–Ого, какие люди! – заулыбался Зяма. – Наш вам поклон с Владимирского централа!

–Ты из Владимира? – спросил Сергеич.

–Не-а... Из Анадыря я... – ответил Зяма.

–А при чём тут Владимирский централ тогда? – поинтересовался Чеклевский.

–А я там сидел.

–Это... – начал Сергеич, – тебе сейчас сколько лет, Зяма?

–Двадцать.

–Сколько?!

–Двадцать лет, я же сказал, – повторил Зяма.

–И со скольки лет ты по зонам чалишься? – спросил Чеклевский.

–С семнадцати, – сказал Зяма, подумав, – с корешами крысу одну попинали ногами. Во Владимире дело было, отдыхал я там. За тяжкие телесные привлекли. Один год из четырёх отсидел... – задумчиво сказал Зяма, – по молодости сбежал. Ну, искать не стали. А в девятнадцать снова поймали.

–А здесь как оказался? – спросили в один голос Сергеич и Чеклевский.

–Да бежал я... – вздохнул Зяма, – авторитета грохнул. Меня самого за это грохнуть хотели, а я сбежал. Через решётку дёру дал.

–Это как ты через решётку выбрался, а? – спросил Чеклевский с подозрением.

Зяма замялся. В кругу заключённых Владимирского централа он был известен как бессовестный балабол, на ходу выдумывавший лживые истории, а потому долго там не продержался. Убив в приступе ярости не поверившего его лживым россказням авторитета, Зяма стал думать, как ему спастись от верной смерти, и нашёл способ – сбежать. После побега Зяма обосновался на несколько месяцев у своего друга и жил у него до тех пор, пока их не нашли, не осудили и не вынесли товарищу Зямы три года за укрывательство преступника, а самому Зяме – смертный приговор. Сейчас Зяма находился в кругу Сергеича и Чеклевского и не оставлял надежды совершить ещё один побег.

–Я тебе вопрос задал, – рассердился Чеклевский, – долго ответа ждать буду?

–Да напильником решёточки обточил... так и сбежал... – лживо улыбнулся Зяма и снова сел на нары, на этот раз на нары Чеклевского.

Чеклевский стряхнул наглеца со своих нар и, пнув под дых, зашипел:

–Он ещё шутить будет... Не вздумай врать!

Зяма, в жизни не получавший столь сильных ударов, скорчился от боли и захрипел:

–Б*я буду, правду говорю...

Прошло несколько часов.

Отворилась дверь в камеру, квадратная голова надзирателя возвестила:

–Обед! – и в открытую "кормушку" подали еду.

Зяма встал и, указав на старика, лежащего на нарах, спросил:

–А он чего? Обедать не будет?

–Да чёрт знает, что с ним... – задумчиво сказал Сергеич, – уже который час валяется. Э, начальник! С Князевым что делать? – обратился он к надзирателю.

–А что с ним? – грубым голосом спросил надзиратель.

–Да вон, на нарах вялится, на исходную не вставал. Может, случилось чего?

–Ну, мы его сейчас в медпункт определим.

И Князева унесли из камеры двое надзирателей.

Прошло полчаса. Сидевший в раздумьях Зяма вдруг спросил:

–Слышьте, братва, а Князев – это кто?

–Да... пёс его знает... – недолго думая, сказал Сергеич. – Прибыл на прошлой неделе. Кто, откуда – не сказал, сразу на нары лёг. Мы его сдёргивали, а он... Короче, не знает его тут никто.

Прошло ещё несколько часов.

Вечерело. Зяма курил в окно, Чеклевский ходил по камере, а Сергеич тихо читал какую-то книгу.

–Что читаешь? – осведомился Зяма у Сергеича.

Сергеич аккуратно прикрыл книгу и показал Зяме обложку – "Преступление и наказание".

Зяма с уважением глянул на Сергеича и, бродя по камере, стал цитировать:

–Тварь ли я дрожащая или право имею?.. Вошь ли я, как все, или человек?

–Не паясничай... – тихо сказал Сергеич, перелистывая страницы.

Чеклевский, устав ходить, закурил.

В очередной раз заскрипели двери. Чеклевский взволнованно выкинул окурок в окно.

–Ужин, – объявил надзиратель.

Зяма спросил:

–Начальник, что там с Князевым?

–Жри молча свою баланду и не вякай! – грубо ответил начальник и, закончив раздачу, закрыл камеру.

Зяма удивился. Сергеич тихо принялся ужинать, а Чеклевский сказал:

–Э, Зяма! Иди ужинать, или я твою порцию съем!

Зяма поспешно сел за ужин.

Прошло два часа. Настало время отбоя. Каждый занял место на нарах и думал о своём.

Зяма: "Кто такой этот Князев? Что это за коллектив? Когда меня расстреляют?.. Да не надо... Я жить хочу. Я сбегу!".

Сергеич: "Как же они задолбали новичков присылать... Ни один долго не держится... Я и сам тут сдохну скоро. Бежать мне надо".

Чеклевский: "Такой молодой этот Зяма, такой опасный... да ещё и лживый. Валить его надо. Пусть расстреляют меня, зато и этого урода не будет... Хотя нет, на побег его подобью, да и сдам куму. Мне же лучше будет".

Свет в камере не отключили, и заключённые легли спать при свете, погрузившись в собственные размышления. В размышлениях они провели 3 дня.

Князев (тот самый заключённый 57-й камеры) был возвращён в камеру. У него не обнаружили никаких заболеваний, кроме склероза, что не помешало вернуть его в камеру.

Биография Князева была проста: голодное военное детство, школа и ПТУ. До пятидесяти лет работал токарем на заводе, был большим любителем спиртного, пока во время очередной пьянки не заколол ножом пятерых пьяных товарищей. На суде держался стойко, уверяя, что после похмелья ничего не помнит. Но это не спасло его от смертного приговора, который должны были привести в исполнение через год после заключения Князева в колонию для осуждённых на пожизненное заключение, в которой он ожидал расстрела. Прошло полгода, и за это время Князев отправил несколько прошений о помиловании на имя президента, но ещё ни на одно не пришёл ответ...

Вернувшись в камеру, Князев, вопреки режиму, занял место на нарах.

–Кто таков будешь? – спросил Зяма у Князева взамен приветствия.

Князев промолчал.

–Ну, тебя спрашивают!

Молчание.

–Я к кому обращаюсь?! – стал злиться Зяма.

Князев встал с нар и стал бродить по камере.

–Он у вас нормальный? – спросил Зяма у Чеклевского и Сергеича.

–Я нормальный. Я просто репетирую! – ответил Князев за них.

Трое сокамерников Князева остолбенели.

–Что ты репетируешь? – в один голос спросили Зяма, Сергеич и Чеклевский.

Вместо ответа Князев лёг на нары.

–Да он точно нездоров... – удивился Зяма.

Чеклевский, глянув на Князева, покрутил пальцем у виска. Сергеич снова сел за свою книгу.

Шли дни. Никто так и не выяснил, что репетировал Князев. Но однажды ночью произошло невероятное...

После команды отбоя, когда все легли спать, Князев спать не стал. Он вновь принялся ходить по камере. Тихо побродив по камере пять минут, он лёг, но после того, как ему об этом крикнул надзиратель.

Прошло полчаса. Князев вновь проснулся и случайно услышал, как один из его сокамерников предлагает другому... бежать. Волей случая Князев, не смирившийся со своим приговором, получил шанс.

–Так что? Ты согласен? – бурчал кто-то.

–Да ясный пень! А когда? Завтра?

–Не торопись. Давай думать, как нам охрану обмануть. Заточки делать будем.

–Из чего мы их сделаем?

–Не тупи! У тебя стельки в ботинках из чего сделаны?

–Они железные... А, понял! Это круто будет – стельки на заточки пустить!

–А ты, б*я, думал!.. Но вдвоём мы далеко не уйдём. Надо ещё кого-нибудь подбить.

Говорили двое. Ничего не понимая, кто о чём говорит, Князев решил прислушаться.

Вслушавшись в диалог, Князев поразился, ибо по услышанным голосам он понял, что инициатор побега – это Чеклевский! А вторым заговорщиком оказался... Зяма!

"Если президент не помилует – я побегу с ними!" – решил про себя Князев и заснул.

Успев прослыть среди сокамерников идиотом, Князев решил поднять свой авторитет. Он не спешил расставаться с собственной жизнью, а потому решил добавиться в команду беглецов.

А время казни приближалось... Князев, не горевший желанием умереть в тюрьме, не придумал ничего лучше, как...

Однажды, во время очередной раздачи еды, как бы невзначай, но так, чтобы это хорошо слышал Чеклевский, Князев недовольно и негромко заворчал:

–Как всё надоело... Невозможно больше жить в таких скотских условиях... Лучше, блин, пулю от охранника получить, чем в этой общей могиле дальше гнить...

–Ты чего ворчишь? – спросил у него с подозрением Чеклевский.

–Чего, чего... – недовольно отмахнулся Князев и принялся за обед.

Чеклевский подошёл к Князеву и тихо, почти шёпотом, спросил:

–Бежать, что ль, хочешь?

–Хочу.

–Тебе убивать приходилось?

–Да.

–Охранника завалить поможешь? Вместе побежим.

–Ты что? – возмутился Князев.

–Как что? Бежать ведь хочешь? Вот и выберешься по трупам на свободу! – тихо усмехнулся Чеклевский.

–Я похож на самоубийцу?

–Да не переживай! Охранника кончим – и всё!

–Ага! Нас самих на месте кончат! – заворчал Князев.

–Ну и чёрт с тобой! – рассердился Чеклевский. – Воля ваша – будет наша!

Князев снова задумался: "Этот парень хочет свободы, он хочет жить. Я тоже хочу всего этого... Для людей, особенно в тюрьмах, хотеть жить на свободе – это нормально. Этот парень даёт мне шанс. А я, как последний дурак, от него отказываюсь! Нет, так нельзя... Надо договориться с ним..."

Выбрав момент, Князев подошёл к Чеклевскому, взявшемуся за изготовление заточек, и полушёпотом сказал:

–Ну ладно. Допустим, я согласен. Что надо делать?

–Ну... смотри... – сказал Чеклевский и обрисовал Князеву ситуацию.

Князев спросил:

–Кто ещё в теме?

–А вон, Зяма, – ответил Чеклевский и указал на Зяму.

–Что? – тут же откликнулся Зяма.

–Не, не, ничего... – ответил Чеклевский, и Зяма замолчал.

Прошло несколько минут. Зяма принялся делать заточки, заменив Чеклевского на этом деле.

Тем временем в кабинете руководства тюрьмы около трёх часов шёл жаркий спор между начальником тюрьмы – Григорием Владимировичем Кабановым – и его замом – Абдуллаевым Динияром Тимуровичем, татарином по национальности...

–Да я Вас уверяю, что осуждённый Князев неспроста шляется из камеры в госпиталь и обратно! – горячо говорил замначальника тюрьмы своему начальнику.

–А я Вам докажу, что у него есть на то причины! – спокойно ответил начальник.

–И как Вы мне это докажете?

–Ну, смотрите. Князев писал прошения о помиловании на имя президента?

–Писал.

–Президент ответил хотя бы на одно?

–Нет. Князев об этом не говорил.

–Следовательно, смертный приговор ему не отменили?

–Не отменили.

–Когда должна состояться казнь?

–Ну... В апреле.

–Вот он и волнуется, видимо. Человек старый, с больным сердцем.

–Вы намекаете на то, что он может не дожить до казни? – не понял зам.

–Я ни на что не намекаю, но я думаю, что больше эта проблема Вас не будет волновать. И кстати, я получил от президента ответ на имя Князева... – злобно улыбнулся начальник, – ответ на прошении, и в помиловании ему... – начальник страшно оскалился, – отказано!

Прошёл месяц.

Зяма наконец сделал из ботиночных супинаторов несколько заточек. Чеклевский, умевший располагать людей к себе, подбил на побег Сергеича, и тот сделал для побега верёвочную лестницу. А Князев, чьё время ожидания казни истекло, так и не решил, что он будет делать при побеге, но бежать он так или иначе не отказался.

В камере номер 57 царила праздничная атмосфера.

Обитатели камеры уже давно предвкушали предстоящий побег и ни о чём не подозревали...

Но в этот момент послышалось скрипение ключа в замке. Заключённые утихли.

–Заточки спрячьте... – посоветовал Чеклевский товарищам, и те поспешно спрятали заточки под одеждой.

Дверь открылась. Появившийся в ней надзиратель сказал:

–Заключённый Князев, за мной!

–А что? Куда идти? – заволновался Князев.

–Тебя зовёт начальник.

Князев растерянно осмотрелся и медленно вышел.

Камера наполнилась тревожным молчанием.

–Братва, куда Князева повели? – спросил Зяма.

Князева повели к "куму" – начальнику тюрьмы. В день, когда Князева должны были расстрелять, начальник тюрьмы должен был сообщить ему, что Князеву ответил президент на его прошения о помиловании.

–Ну что... – начал "кум", – Князев Аркадий Николаевич... Вы последнее прошение президенту когда подавали?

–В прошлом году, в декабре.

–А ещё прошения подавали?

–В феврале ещё одно подавал, потому что ответа на предыдущее не получил... – припоминал Князев, – и вроде бы больше не подавал.

–Хотите узнать, что он Вам ответил? – решил ввести интригу "кум".

Князев посмотрел на "кума" как на идиота и ответил:

–Что за вопрос? Хочу, конечно!

"Кум", усмехнувшись, достал из стола небольшой документ и сказал:

–Читайте. Ответ на Ваше прошение.

Князев стал торопливо читать. Дочитав ответ президента, он упал в обморок, ударившись лицом о стол "кума".

Ответ на прошение оказался таким: "...вступивший в законную силу приговор по делу Князева А. Н. от 6 ноября 1992 года – оставить без изменения, просьбу Князева А. Н. – оставить без удовлетворения".

–Это что, отказ?! – в ужасе пролепетал Князев, очнувшийся через минуту.

–Как видите, Аркадий Николаевич... – ответил "кум", подумав, – как видите.

Князев снова упал без чувств. Его мечты покинуть место, где он проводил остаток жизни, рухнули в единый момент...

–Увести и расстрелять! – хладнокровно сказал "кум".

Князев кричал, визжал, плакал, но сопротивляться уводившему его контролёру он уже не мог. Отчаяние от осознания немедленной смерти и разочарование в прошении вылились в истерику с последовавшей за ней депрессией, и поэтому Князев, покричав, затих и абсолютно не сопротивлялся – не мог. Он больше ничего уже не мог...

В то же время в 57-й камере...

–Что-то Князева долго нет... – пробормотал Зяма.

–В натуре... – удивился Чеклевский, – у нас сейчас прогулка должна быть, а... её зачем-то задерживают.

В очередной раз рядом с 57-й камерой послышались чьи-то шаги. Заключённые насторожились. Идущие остановились у камеры.

Открылись двери камеры, и надзиратель объявил:

–Прогулка! Кто идёт?

–Все идут! – сказал Чеклевский.

Надзиратель не стал спорить и вывел заключённых из камеры на прогулку.

Шли заключённые вчетвером, включая Князева, в сопровождении одного контролёра. Князева вели на расстрел, но его сокамерники об этом не знали. Они были в курсе, что Князеву пришёл ответ от президента, и надеялись на то, что Князева помилуют и ему удастся бежать со своими товарищами по несчастью. Но это было не так...

Зяма и Чеклевский глянули на Князева. Тот печально улыбнулся.

Заключённых остановили у двух дверей – в прогулочный дворик и расстрельную комнату. Контролёр открыл обе двери.

Чеклевский с Зямой направился в прогулочный дворик... Сергеич стоял, пропуская обоих.

Князев прошёл в комнату для казни. Увидев это, Чеклевский оторопел:

–Э, начальник, куда Князева потащил? Что за дела? Он разве не должен сейчас гулять?

Контролёр не ответил. Князев тоже не сказал ни слова.

Контролёр ругнулся матом, втолкнул Князева в комнату и закрыл дверь. Прошло несколько секунд... и раздался выстрел. Князев был казнён.

Контролёр вышел, улыбаясь. Сергеич изумлённо спросил:

–Начальник, это что такое?

–Казнь это, вот что такое! – ответил контролёр на удивление спокойно.

На несколько секунд в тюремном коридоре повисла зловещая тишина...

–Вашему Князеву отказали в помиловании! – злорадно сказал контролёр.

Всё понявшие бандиты отреагировали немедленно.

Сергеич подошёл к двери расстрельной комнаты, зашёл за спину контролёра и тихо скомандовал:

–Бей!

Чеклевский и Зяма, выбежав из дворика, напали на контролёра.

Зяма вытащил заточку. Контролёр в ответ достал пистолет, но не успел выстрелить – Зяма пырнул его заточкой в горло. Контролёр выронил своё оружие, чем тут же воспользовался Чеклевский – схватил пистолет и принялся запихивать убитого контролёра в помещение для прогулок. Сергеич предварительно забрал у него ключи от неизвестного помещения.

Заперев дверь в прогулочный двор, бандиты побежали из здания тюрьмы.

Наперерез бандитам бросился один из надзирателей. Недолго думая, Чеклевский выстрелил в него, и надзиратель упал.

Выстрел оказался слышен на всём этаже. Услышавшие его надзиратели немедленно объявили тревогу.

–Тревога! Побег! – раздался крик из громкоговорителей на весь этаж. – Тревога! Побег!

–Нас заметили! Что будем делать? – воскликнул Сергеич.

Чеклевский, подумав пару секунд, быстро сказал:

–Берём заложников! – и, свернув с прежнего направления, стремглав бросился на третий этаж.

–Подожди! – крикнул Зяма, задыхаясь. – Каких ещё заложников?

Но Чеклевский не ответил, а только ускорился. Сергеич бросил Зяме верёвочную лестницу. Поймав лестницу, Зяма устремился вслед за Чеклевским. Сергеич нагнал их чуть позже.

В то же время за стенами раздался лай собак и чьи-то крики.

–Давай верёвку, – велел Чеклевский Зяме и, взяв верёвку, дал ему пистолет контролёра, – бери пистолет и шугани ментов отсюда!

С этими словами Чеклевский и Сергеич заскочили в кабинет начальника тюрьмы, а Зяма поспешил выбежать из корпуса.

Стоило Зяме выскочить из корпуса, как он увидел, что ему навстречу бегут бойцы ОМОНа со сторожевыми собаками. Зяма замахал пистолетом и закричал:

–Ещё один шаг сделаете – я вас всех перестреляю!

Но ОМОНовцев это не остановило. Поняв это, Зяма вернулся в корпус и запер за собой массивную дверь.

Прошло время. Зяма пробрался в кабинет начальника тюрьмы, где уже находились Чеклевский, Сергеич и связанные ими замначальника тюрьмы и его секретарша.

–Это кто? – спросил Зяма.

–Это наши заложники! – ответил Чеклевский Зяме и повернулся к заложникам. – Где оружие?! Где городской телефон?!

Связанная секретарша промолчала и лишь слабо мотнула головой в сторону. Чеклевский послал к телефону Зяму.

Зяма отдал Чеклевскому пистолет, а сам схватился за трубку телефона, набрал чей-то номер и затараторил:

–Алло... Петрович, ты?.. Что значит "кто звонит"? Я звоню! Я, Зиновий Мыльников!.. Бл**ь, я Зяма Артист! Я из тюрьмы звоню!.. Слушай... позвони в местный телецентр, пусть кого-нибудь с телевидения сюда, к "Чёрному голубю" подъедут! Потом сам всё узнаешь!

–Ты что, сдурел? Какое телевидение? – возмутился Чеклевский, как только Зяма положил трубку.

–А что? Они ведь не будут штурмовать нас при телевизионщиках! – невозмутимо сказал Зяма.

–Ты что творишь, Артист? – напустился Чеклевский на Зяму.

–Да ты мне ещё благодарен будешь! – парировал тот в ответ.

Чеклевский смолчал.

–А заложница-то у нас ничего, хорошенькая! – заулыбался Зяма и игриво потрепал заложницу по щекам.

–Так, ловелас, заканчивай брачные игры и займись делом! – строго сказал Чеклевский.

В то же время под окнами кабинета начальника тюрьмы собрался штаб из надзирателей колонии, представителей ГУВД и прокуратуры города. Во главе штаба был сам начальник тюрьмы. Он взял мегафон и как можно громче и внушительнее прокричал:

–Внимание, осуждённые! Говорит начальник исправительной колонии "Чёрный голубь" Григорий Владимирович Кабанов! Вас просят вернуться в камеру! Если у вас есть заложники, отпустите их! В противном случае мы применим силу!

Молчание.

–Заложников подержите... – тихо сказал Сергеич товарищам и высунулся в окно.

–Внимание, осуждённые... – начал было начальник, но вдруг остановился. Он волновался, хоть и пытался выглядеть спокойным.

Пытался выглядеть спокойным и вступивший в переговоры с Кабановым Сергеич:

–Внимание! Говорит представитель банды заключённых 57-й камеры Геннадий Сергеевич Дюбайло! Это побег! У нас есть два заложника! Здесь находятся люди, чей средний возраст – всего 35 лет! У некоторых за спинами убийства! Понимаете? Нам просто нечего терять!

–Выдвигайте свои требования! Что вы хотите? – спросил у Сергеича начальник штаба.

–Вы должны предоставить нам... – начал было Сергеич, но забыл, что хотел выдвинуть.

Воспользовавшийся положением Чеклевский стал что-то подсказывать Сергеичу.

–...три пистолета с обоймами, три бронежилета, машину для проезда до аэропорта и самолёт для вылета за границу! – закончил Сергеич.

От изумления Кабанов выронил мегафон. Ему в жизни не выдвигали таких сложных требований.

Зяма принялся рыться по кабинетным шкафам. Пройдя в другой отдел кабинета, он открыл незапертый сейф и от радости подпрыгнул.

–Что, оружие нашёл? – спросил Чеклевский.

–Не-а! Лучше! – заулыбался Зяма и показал товарищу три бутылки водки.

А тем временем штаб налаживал конструктивный диалог с Сергеичем...

–Это ваши требования?

–Да!

–Ну, вот сколько времени вам понадобится?

–Час! Один час, не меньше!

–Попробуем уложиться в течение часа... – обратился начальник штаба к подчинённым и повернулся к Сергеичу, – сейчас пол-первого!

–Вы должны выполнить наши требования в течение часа! – проорал Сергеич. – В противном случае мы убьём заложников!

Время пошло...

Бандитов несколько раз пытались уговорить сдаться, но они продолжали стоять на своём.

Потянулись первые минуты тревожного ожидания. Вдруг под окнами тюрьмы раздался шум:

–Что значит "нельзя"? Мы с телевидения! Нас просили сюда приехать!

У окон помещения, в котором расположились преступники, начали свою работу телерепортёры, приехавшие по звонку Зямы.

Теперь беглецов стали уговаривать ещё и люди с телевидения...

–Граждане террористы! – закричал кто-то из репортёров.

Подвыпивший Зяма подошёл к оконному стеклу и резким ударом разбил его, вытолкнул из проёма оставшиеся части стекла и подошёл к Чеклевскому.

–Товарищи, – тихо обратился к своим подчинённым начальник штаба, – нужно срочно что-то предпринимать.

–Я, кажется, понял! – вызвался кто-то. – Надо провести подготовительную работу. Ставьте лестницу к их окну!

Тем временем Зяма обратился к Чеклевскому:

–Слышал? Лестницу ставить собрались! Что делать?

Чеклевский задумался. Подумав пару минут, он решил:

–Идея! Возьми заложницу и подойди с ней к окну!

–И что?

–Скажи: уберите лестницу, или я убью её!

Зяма взял заложницу, подошёл к окну и, угрожая заложнице заточкой, прокричал в окно:

–Б*я, не дай Бог чего случится, я её убью! Поняли, б*я?.. Убрали лестницу, б*я!..

Зяма не ранил заложницу, но и этого оказалось достаточно, чтобы лестницу убрали.

Прошло немного времени. До окончания срока ультиматума оставалось сорок минут.

–Григорий Владимирович! Я Вам... с Вами лично разговаривал... – начал Сергеич.

–Да.

–Я Вам высказал свои требования.

–Да, я знаю.

–Вы обещали в пол-второго их выполнить.

–Да, знаю.

–Вы знаете?.. Вы уже распорядились? – спросил Сергеич.

Тем временем Зяма оставил заложницу рядом с Чеклевским и подошёл к окну.

–Да, я такую команду дал! – ответил Кабанов.

–Вот и всё!

–Пускай унесут лестницы! Чтоб неповадно было! – крикнул Зяма.

Употреблённое бандитами спиртное дало о себе знать – с каждым разом им было всё труднее говорить. У Сергеича стал заплетаться язык, и он, поняв, что ничего толкового уж не скажет, отошёл от окна.

–Кто оставил алкоголь в моём кабинете? – злился Кабанов.

–Так Вы сами сказали изъять алкоголь из камер и положить в Ваш сейф! – ответил ему кто-то.

Время шло. Напряжение возрастало...

Положение осложнялось тем, что регулярно запрашивало доложить обстановку руководство МВД из Москвы. Помимо запросов, в руководстве часто интересовались, готов ли штаб начать операцию по ликвидации террористов и освобождению заложников. Но для этого нужно было составить соответствующий план...

–Нам надо составить план, как будем штурмовать их... – тихо совещался Кабанов с членами штаба.

Спустя немного времени и пару совещаний план был разработан...

План был следующим: ОМОН проникает к дверям комнаты, в которой обосновались бандиты, и по сигналу начинает выбивать дверь. В то же время снайперы с крыши соседнего здания ликвидируют кого-либо из бандитов и тем самым освобождают удерживаемых ими заложников. Тех бандитов, кто выживет после штурма, планировалось отдать под суд.

План утвердили, и снайперы отправились занимать исходные позиции.

Пока проводилась подготовка к штурму, Кабанов не терял надежды договориться с преступниками.

–Ребята, разойдитесь по камерам, и всё будет в порядке! – попытался он отговорить бандитов от побега.

Зяма заржал:

–Вы дураков поищите! Вам здесь что, в натуре, детский сад, что ли? Ё-моё!

–Ну серьёзно, зачем вы собираетесь бежать? Вас наверняка никто нигде не ждёт!

–Если наши требования будут выполнены, мы отпустим заложников! – свёл разговор в сторону Зяма. – Никто из нас не причинит им вреда! Это я Вам обещаю!

–И я тоже! – крикнул Сергеич.

Прошло немного времени. Сергеич добрался до досье преступников и нашёл своё досье и досье компаньонов.

–Это уже наши проблемы! – сухо ответил Зяма.

Вдруг случилось то, чего никто не ожидал – один из снайперов оказался замечен заключёнными из другого корпуса. Раздался их громкий крик, послуживший заговорщикам предупреждением:

–Бродяги, там менты у вас уже!

После предупреждения в окне появился Чеклевский.

–Мы в ку... – начал было он, но тут же поспешил к выходу. – Опа!

Как оказалось, один из заложников – замначальника тюрьмы – попытался освободиться, но случайно привлёк внимание Сергеича, который тут же подозвал Чеклевского.

До конца срока ультиматума оставалось пять минут.

–Уже чуть-чуть осталось... – заволновался Сергеич, – нас скоро штурмовать начнут. Что будем делать?

–Отвечать! – бесстрашно заявил Чеклевский и помахал пистолетом, отнятым заговорщиками у ими же убитого контролёра.

В штабе начались волнения – освобождение заложников могло легко сорваться из-за выкриков заключённых из соседнего корпуса. Чтобы заглушить выкрики, во дворе тюрьмы завели служебную машину и подогнали под окна корпуса бандитов. На этот раз Чеклевский послал к окну Зяму.

–Убрали машину отсюда! – заорал Зяма, стараясь перекрыть шум двигателя машины.

Двигатель не заглушили. Машину не убрали.

–Убрали машину, я вам говорю! Сейчас вылетит ухо... или голова чья-то из заложников! Один за другим! – орал Зяма.

От простых угроз Зямы не оказалось толка.

Вдруг за дверью кабинета, в котором заперлись беглецы, раздались тихие шаги. Посмотревший в замочную скважину Зяма прошептал Чеклевскому:

–Менты пришли!

Чеклевский подошёл к окну и обратился к Кабанову:

–Скажите своим подчинённым – пусть уйдут от двери!

–Пусть уйдут от двери, козлы! – вторил Чеклевскому пьяный Сергеич.

Но в штабе промолчали. Никто от двери не ушёл.

Специально, чтобы припугнуть штаб и подбодрить товарищей, Зяма крикнул:

–Давай! Окончим цирк! Смертью! Одного из заложников!

Глупая шутка окончилась тем, что в штабе всерьёз заговорили о штурме, а Чеклевский пригрозил Зяме заточкой.

В это время в штаб поступил звонок из Москвы с приказом – штурмовать. Поколебавшись, Кабанов отдал приказ готовиться к штурму.

Внезапно кто-то из преступников в соседнем корпусе заметил, что в окне промелькнул ствол снайперской винтовки, и из соседнего корпуса беглецам стали подавать знаки руками.

–Действуем! – разозлился Чеклевский и вывел к окну заложников.

В штабе снова начались волнения.

Зяма тихо вытащил из нагрудного кармана заточку и незаметно подошёл к заложнику. Сергеич подошёл к Чеклевскому и попросил пистолет.

–А ты хорошо стреляешь? – спросил у него Чеклевский.

–Обижаешь! Я всё детство в тиры ходил! Если что, пару ментов точно пристрелю!

Чеклевский, подумав, отдал Сергеичу пистолет. Тот отошёл к стене.

Зяма с заточкой в руке тихо подполз сзади к замначальника тюрьмы...

–Говори! – зашипел Чеклевский прямо в ухо заложнику.

Двигатель машины заглушили.

–Уберите машину! – закричал заложник членам штаба.

Не заметив никакого эффекта, Зяма принялся подрезать пленника заточкой.

–Машину уберите... а-ай!.. А! Уберите машину!.. А-а!..

Заметив интерес в глазах наблюдавших за всем репортёров, Зяма решил позировать и припугнуть заложника:

–Кричи, кричи! Сейчас будет убийство в прямом эфире!

Кабанов, получивший очередной штурмовой приказ из Москвы, вмиг понял, что оттягивать время выполнения приказа о штурме он больше не сможет. Ситуация сразу стала критической..

Почуяв неладное, Чеклевский лёг на пол.

–Ты зачем лёг? – спросил у него Зяма.

В это время снайперы уже приготовились стрелять.

–Тихо ты! Сейчас стрелять будут! Ложись! Ложись, говорю! – зашипел Чеклевский.

Тем временем один из телерепортёров обратился к Кабанову:

–Мы, пожалуй, отойдём, чтобы нас не задело...

–Да, конечно. Сейчас начнут стрелять на поражение, так что вам лучше отойти, – кивнул Кабанов.

Поспешный отход телевизионщиков не ускользнул от внимания Зямы, наблюдавшего за всем с расстояния.

–Огонь! – скомандовал Кабанов.

Раздались первые выстрелы.

–Э, репортёры! Куда... – закричал было Зяма, но не успел закончил и в целях безопасности лёг на пол.

Сергеич подскочил к подоконнику и открыл ответный огонь из "трофейного" пистолета.

Параллельно спецназовцы, стоявшие снаружи бандитского логова, принялись сбивать дверной замок кувалдами.

–Сергеич, ты как?! – прокричал Чеклевский.

–Нормально! – ответил Сергеич. – Одного уже гро...

Следующая снайперская пуля попала в Сергеича, и он упал замертво.

Зяма заметил на столе папки с досье и, схватив со шкафчика спички, поджёг эти папки и бросил под деревянный стол. Занялся пожар...