Текст книги "Партия на жизнь"

Автор книги: Станислав Сапаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Станислав Сапаров
Партия на жизнь

Глава 1. Новая жизнь

В океане между Мексикой и Японией располагалось несколько мелких островов. На самом крупном находился большой исследовательский комплекс. Вокруг – система воздушной и морской обороны, не позволяющая подобраться близко. Как и сами бушующие воды, которые попросту разбивали корабли о скалы.

На посадочную полосу аэродрома на краю острова приземлился пассажирский самолёт: доставил к комплексу новый рабочий персонал.

Первым по трапу сошёл мужчина в деловом сером костюме. За ним – группа людей. Прибывшии быстро направились в комплекс, прячась от ливня под зонтами, и уже там только разошлись по своим делам.

Первый джентльмен подошёл к двери в конце длинного коридора. К нему навстречу расторопно направились двое в белых халатах и хирургических масках.

– Профессор Макномофар, мы подошли к завершающему этапу. Скоро мы получим первого клона, – обратился к нему один из них.

– Где-то я это уже слышал, – Макномофар задумчиво почесал подбородок. – Ах, да: я это слышал два месяца назад от своего коллеги Джимми перед тем, как наш предыдущий образец превратился в химическую жижу, – он пренебрежительно махнул рукой. – Идём, мне нужен отчёт.

– Да, конечно, – кивнул учёный и пошёл за ним. – Но в этот раз мы всё предусмотрели. Уверяю вас, мы дошли до той самой ключевой цепочки, что разрывалась в его структуре ДНК и…

– Хватит болтать. Я устал от перелёта. Ещё и этот дождь… Голова от него болит. Сам всё увижу, когда начнём процедуру пробуждения, – недовольно ответил Макномофар.

Он толкнул двухстворчатые двери, и оба вошли в большое помещение, заполненное новейшим оборудованием. В центре, на уровень ниже, стояла стеклянная капсула, в ней – погружённый в оранжевую жидкость атрофированный человек. По всему его телу были воткнуты трубки и датчики жизнедеятельности. Голову поддерживал фиксатор, который не позволял ей наклоняться в стороны.

Макномофар направился к сотрудникам, неотрывно мониторившим состояние клона в капсуле.

– Хасан, оборудование готово? – Макномофар положил руку на плечо сидевшему за компьютером мужчине.

– В полной готовности, Мак, – Хасан кивнул.

– Тогда приступай к выводу из анабиоза, – распорядился профессор и опёрся руками о стол, взволнованно глядя на капсулу. – Надеюсь, в этот раз всё получится.

Хасан пересел за другой стол и принялся что-то быстро печатать.

Капсула начала постепенно наклоняться в горизонтальное положение и, выровнявшись до ста восьмидесяти градусов, стала подниматься вверх. Из-под сегментов пола выдвинулся белый оцинкованный стол; по бокам от него вышли массивные металлические клешни, захватили капсулу и уложили на его поверхность.

Жидкость из капсулы вышла через небольшие стоки. После по вживлённым прямо в тело клона трубкам побежала красная жидкость, напоминающая кровь.

Затем капсула открылась. Образец плавно переместился на стол. К нему подошли люди и принялись вводить провода и другие шунты в заметные и выступающие участки вен.

– Стабилизировать давление, – Макномофар продолжал следить за показателями датчиков.

Хасан ввёл команду на компьютере; железные пластины на груди человека завибрировали, вдавливая грудную клетку и производя непрямой массаж сердца с попеременными разрядами тока. На кардиомониторе рядом с экраном Хасана появилась неравномерная полоса пульса.

– Клон ещё не дышит, но давление почти стабилизировано. Пока всё в пределах нормы, начинаю процедуру пробуждения. Вводим адреналин и… – Хасан замешкался, отыскивая взглядом кнопку.

– Да жми уже! – не выдержал Макномофар.

– Не так часто я жму на эту кнопку, – усмехнулся Хасан, – всё не запомню, где она находится, – наконец снял защитное стекло с синей кнопки. – Разряд! – и резко нажал.

Все напряжённо замерли в ожидании. Кроме профессора Макномофара: он, казалось, уже поверил в очередной полный провал – даже глаза закрыл.

Мышцы клона несколько раз сократились от электроимпульсов, затем содрогнулись веки – глаза открылись, но тут же сощурились от света.

– Мак… – окликнул профессора Хасан и тот, открыв глаза, повернулся к клону.

– Твою мать… – прошептал Макномофар; его удивлённо раскрытый рот заметен даже под хирургической маской.

– Надо же, профессор, он жив и, кажется, без изъянов.

– Не каркай! – повернулся к ним другой учёный.

– Неужели мы наконец-то сделали первого клона, у которого не начнётся сепсис, гидроцефалия или отслоение сетчатки глаза, спустя десять минут после появления на свет? – саркастично воскликнул учёный, подняв руки вверх.

– Это превосходно! Прорыв в науке, однозначно! И Нобелевская премия в придачу! – самозабвенно засмеялся его напарник.

– Погодите… А то размечтались уже. Прошло не так много времени, чтобы радоваться его жизни, – осадил их Макномофар, поглядывая исподлобья, и поправил костюм. – Хочу посмотреть поближе. Это же словно ребёнок, который едва родился и не понимает происходящего.

Макномофар спустился и сразу же наступил в оранжевую жидкость, которая вытекла из капсулы. Он молча развернулся и недовольно посмотрел на Хасана.

– Да, я… хотел предупредить, чтобы ты подождал немного, – пожал тот плечами, еле сдерживая усмешку.

Профессор поочерёдно тряхнул ногам, но, поняв бессмысленность затеи, прошёл к клону прямо по лужам и остановился около головы.

– Не волнуйся. Твои мышцы ещё не развиты – ты только родился, но через пару месяцев будешь совсем как обычный человек, – спокойно заговорил Макномофар, хоть и знал: клон ещё не воспринимает его речь. – Ты ведь меня не понимаешь, правда?

– Что скажете, профессор Макномофар? – спросил учёный с верхнего яруса.

– Доложите, что эксперимент удался. Наш продукт генной инженерии жив и почти в полном здравии. Осталось лишь ввести ему протеиновую смесь, физраствор и прочие витамины для развития костей, нервной системы и мышц. Также по плану электрошоковая терапия, химический анализ, ну и ещё пара страшных тестов. Хм… – Макномофар задумался, глядя на него.

– Сию минуту, – быстро сказал учёный и сразу же выбежал из помещения. К Макномофару подошла девушка, лицо которой так же скрывала маска, и взяла его за руку.

– Ну что, Мак, не веришь своим глазам? – спросила она, крепко сжимая его руку, тот сжал ее пальцы в ответ.

– Не верю, Джесси. Я не верю! – улыбаясь и махая головой, ответил он, слегка нагнувшись над клоном, который пристально следил за ними. – Надеюсь, у нас не будет больше сложностей. Нужно обеспечить его всем необходимым для жизни. Ты только на него посмотри – ему нужен уход. Это просто ребёнок.

– По правде говоря, страшненький получился у нас мальчик, – сказала Джесси и обошла клона с другой стороны.

– Страшненький? Ха! – Усмехнулся Макномофар. – Ну, понятное дело, что у него есть некоторые дефекты с эластичностью кожи и весом. Но его можно вырастить красавцем. Сама увидишь, ещё привяжешься к нему.

– После этого я и не сомневаюсь. Всё возможно, Мак, посмотрим, что будет, – ответила она и нажала на кнопку, что была на панели над головой клона. Макномофар посмотрел на него и подошёл ближе.

– А что касается вас – доктор Джесси введёт вам небольшую дозу снотворного. Поздравляю с днём рождения – сегодня семнадцатое мая две тысячи двадцать восьмого года. Какое же имя тебе придумать? Хм… Ты первый в своём роде. Как бы это ни было банально, но тебя будут звать «Первый».

Спустя месяц Макномофар сидел за столом и вел аудиодневник.

– Прошёл первый месяц с момента рождения клона. Его мышцы уже адаптировались к окружающей среде. Начали расти волосы на голове и на теле, едва заметна лёгкая щетина. Скоро придётся его научить правильно бриться. Волосы имеют странный оттенок. Сначала они росли тёмными, но потом сверху стали более светлыми, а по бокам слегка закрутились и остались тёмного цвета. Возможен гормональный сбой, нужно проследить за этим. Растёт и осваивается быстрее, чем я думал. Физически он развивается быстрее обычного человека, и меня это радует, хотя, это может также означать, что и продолжительность жизни его будет меньше в разы. Его организм хорошо усваивает обыкновенную еду, хотя, ещё две недели назад мы кормили его протеиновой смесью с витаминами. Если всё будет и дальше так же хорошо, то в скором времени мы начнём его дальнейшее обучение и процедуры. Предстоит долгая работа над его физическими показателями, а также над его моторикой. Когда добьёмся успехов в этом, сможем приступить к его боевому обучению. Для этого будут привлечены наши профессиональные убийцы. Если клон, конечно, переживёт операцию. Профессор Макномофар, конец записи.

Год спустя

В белой стерильной комнате, которая была почти пустой, сидел клон на своей кровати в белой обтягивающей одежде. Рядом с кроватью, на стене, висело несколько рисунков, нарисованных им. Они были похожи на детские, где были изображены коряво нарисованные люди и большие дома. Также в комнате стоял серый диван и стол прямо перед ним – там лежала книга и несколько тетрадей с синей ручкой. В углу, около дивана, был установлен встроенный в стену шкаф, а рядом с ним находилась арка, ведущая в ванную комнату с душевой кабинкой, раковиной и зеркалом. Кидая мячик об стену и ловя его по возвращению, клон рассуждал о своей жизни.

(Прошёл год моей жизни. Я уже могу нормально двигаться и ходить. Я теперь как человек. У меня даже пупок есть, что будет, как мне говорили, не характерно для будущих клонов, ведь их будут выращивать другим методом. Я был первым в своём роде, собственно из-за этого и имя у меня соответствующее. Всё это время я проводил только в трёх комнатах. В первой я живу: занимаюсь своими делами, ем, пью, сплю, иногда играю в шахматы с кем-нибудь из учёных, время от времени мне включают музыку, и я ей наслаждаюсь, но это только, когда не могу уснуть. Мне включали разную музыку, чтобы узнать, что мне по душе. Классика сильнее всего помогает расслабиться в этих стенах и забыть о грусти. Сама комната небольшая – метров пять в длину и метра три в ширину, если не учитывать всю мебель в ней. По крайней мере, мне это кажется малым. Уже надоела эта комната. Вся белая, с раздвижной титановой дверью с кодовым и магнитным замком. Будто я такой опасный и постоянно сбегаю отсюда. Даже не пробовал. Просто не знаю, куда.)

Первый поймал мячик и, положив его на диван, подошёл к зеркалу, принявшись рассматривать себя.

(Во второй комнате я тренируюсь. Моим тренером является полковник Нильсен – злющий мужик, что характерно, видимо, для всех военных, но тренер из него неплохой. Точнее, люди, которых он мне находит, очень хорошие. Если раньше я еле передвигался, то теперь могу спокойно поднять вес больше собственного раза в три, да и обогнать легко любых легкоатлетов. Нильсен так сказал. Также меня обучили различным наукам и нескольким языкам, и ещё много чему пытаются научить до сих пор. Говорят, у меня особый талант к языкам, да и даётся мне всё очень легко. Так что, у меня были постоянно новые преподаватели, которые многое рассказали мне, но я ни разу не видел Макномофара лично. Видимо, у него есть более важные дела, ведь он – самый главный здесь.)

Первый посмотрел на часы, что висели над выходом из его комнаты и, подойдя к шкафу, принялся переодеваться в серую спортивную одежду. Раздевшись, он снова посмотрел в зеркало, в котором отражались его шесть шрамов на торсе, что располагались близко друг к другу.

(Есть и третья комната, благодаря которой я и получил хорошие физические и умственные способности. Правда, эта комната принесла мне очень много боли, к которой я уже начал привыкать. В этой комнате на мне испытывали яды; различные препараты, допинги и сыворотки; проверяли порог боли, лишали меня большого количества крови и проверяли, как долго я могу находиться под водой или в комнате с угарным газом. Всё для того, чтобы увеличить мои характеристики, и просто для эксперимента. Всё ради того, чтобы проверить, насколько сложно меня убить. Моё состояние после этого стало хуже. Постоянные головные боли и боли во всем теле. Но есть и хорошая сторона: я ещё жив.)

Одевшись в спортивный костюм, Первый закрыл шкаф и посмотрел на свой стол. На нём лежала книга, которую он недавно прочитал. Подойдя к ней, он осмотрел обложку, на которой была нарисована тень человека, идущая к свету, по чёрной лестнице вверх. Осмотрев, он положил фолиант на полку к остальным книгам и стал ждать.

(Мне постоянно говорили, что я был создан для большого дела, и что я – особенный. Сомневаюсь, что я – особенный, если на основе моей ДНК станут создавать других клонов, которые могут быть даже лучше, чем я. Интересно, а чья ДНК тогда во мне? Сколько бы раз я ни задавал этот вопрос – мне ни разу не ответили. Сегодня у меня тренировка. Скоро зайдёт полковник Нильсен, откроет эту дверь, и я снова отправлюсь заниматься под его наблюдением. Мне это нравится – заняться-то особо больше и нечем. Разве что снова и снова читать книги или заниматься рисованием, что мне тоже очень нравится. Ну, или вот так рассуждать про себя каждый день. Кстати, нужно решить задачку, которую мне дала Джесси.)

Дверь открылась.

– И снова здравствуй, Первый. Давай, идём, – подозвал его рукой мужчина. – Сегодня для тебя особый день, парень.

Первый поправил на себе форму и пошёл за ним.

Нильсен представлял из себя взрослого мужчину с темными волосами и местами залысиной; у него была загорелая кожа с ярко выраженными морщинами, а ростом он был чуть ниже Первого. Клон посмотрел на его ноги.

(Он постоянно ходит со своей тростью, из-за старого ранения. По крайней мере, он так мне рассказывал. Хотя, я видел, как он и без неё ходит. Зачем тогда ему трость? Надоело мне это всё, хочу чего-то нового, не сидеть в этих стенах. Надеюсь, я смогу когда-нибудь увидеть большой мир, о котором мне рассказывала Джесси.)

– Знаешь, Первый, ты какой-то молчаливый в последнее время. Мне говорили, что ты иногда теряешь концентрацию во время тренировок, и это приводит к последствиям. Как, например, однажды ты накричал на своего преподавателя, когда он сделал тебе замечание. Тебя что-то беспокоит, парень? – спросил Нильсен, повернув голову к нему.

– Просто надоело всё это, – ответил Первый, кивнув головой. – Хочется чего-то нового, устал я здесь сидеть, как бы мне тут ни нравилось. Точнее… – Первый пожал плечами, – мне тут уже совсем не нравится.

– Не надо только опять ныть о том, как тебе хочется на волю. Чем больше ноешь, тем больше проблем сам себе создаёшь, а ведь ты даже не знаешь, что происходит там, на свободе. Хотя, я бы на твоём месте, если бы был без бабы столько времени, тоже сошёл бы с ума. Но размышляй более оптимистично, и все проблемы покажутся тебе не столь масштабными. Тем более, бабы тоже могут быть источником проблем, так что радуйся, что у тебя их нет.

(Понимать бы ещё, для чего мне эти «бабы». И о каких проблемах идет речь?)

– Давай, заходи, Макномофар хочет поговорить с тобой.

– Что? Он здесь? – спросил Первый, не поверив своим ушам. Нильсен кивнул ему и махнул рукой, чтобы тот быстрее заходил. Первый так и поступил.

(Неужели тренировки не будет? Надо же, хоть какое-то разнообразие. Наконец-то увижу своего создателя вживую. Интересно, как он выглядит? Наверно такой же старый и угрюмый, как Нильсен. А может быть, такой же добрый, как Джесси?)

Пройдя в комнату, в которой раньше не бывал, он увидел несколько человек, сидящих в кабинете за столами. Все они были одеты в белые рубашки и внимательно слушали Макномофара, что стоял перед доской, на которой, при помощи проектора, были изображены непонятные для Первого формулы и некоторые символы. Увидев, что клон зашёл внутрь, Макномофар посмотрел на время и обратился ко всем присутствующим:

– Коллеги, думаю, наше время уже закончилось. В следующий раз обсудим, как нам лучше поступить в разработке этого вещества, а сейчас – не буду отвлекать вас от дел. До скорого.

Все встали и, попрощавшись с ним, стали выходить из кабинета. Один мужчина, со светлыми волосами и голубыми глазами, обратил внимание на Первого, стоящего около двери, и стал непрерывно осматривать его. Первый повернулся к нему и, когда тот вышел, внимательнее посмотрел на Маномофара.

(Это – Макномофар? Судя по тому, что он стоял у доски и что-то рассказывал всем, то это – он. Ведь он тут главный. Слегка седые, короткие волосы, небольшие бакенбарды – насколько знаю, он – взрослый человек, но я не вижу лысины на его голове, как у Нильсена и у всех учителей. Видимо, это не свойственно всем людям. Да и не видно, чтобы у него были морщины. Интересно…)

– Первый! – Макномофар слегка присел на свой стол и, улыбаясь, снял очки. – Я рад тебя видеть. Подойди поближе, хочу на тебя посмотреть.

– Здравствуйте, – ответил Первый и подошел ближе, пока Макномофар осматривал его голову со всех сторон, поворачивая её рукой.

– Да уж, такой же, как на фотографиях. Я думал, что меня обманывают, пока меня не было тут несколько месяцев. Присаживайся, – указал Макномофар рукой рядом с собой, и Первый присел на стул. – Я думаю, что ты меня не помнишь, ведь мы виделись только во время твоего рождения и несколько раз на процедурах, когда я был в маске. Я смотрел твои результаты – они весьма впечатляют. Помнишь, тебе говорили, что ты создан для определённой важной цели? Что ты – особенный. Так вот, думаю, ты уже близок к тому, чтобы исполнить своё предназначение, – Макномофар сжал кулак правой руки и почесал им губу.

– Предназначение? – озадаченно спросил Первый.

– Пока что не буду говорить об этом, но очень скоро я тебе всё расскажу. Завтра ты должен пройти окибернизирование. Так называется процесс, когда в тебя вживляют кучу инородных предметов, яснее говоря: имплантатов, которые увеличивают твои физические способности и помогают в каких-то определённых задачах. Они будут находиться внутри тебя, прячась от глаз окружающих, но они тебя видоизменят, так что не беспокойся, если у тебя вдруг руки начнут казаться шире, чем обычно, или в животе что-то будет временами скрипеть, – со странной улыбкой произнёс Макномофар. – По нашим расчётам, только ты сможешь выдержать такую нагрузку, и для того, чтобы операция не провалилась, мы введём один мутаген. Он даст возможность регенерировать раз в десять быстрее обычного человека и увеличит твой метаболизм. Правда, это не значит, что тебя нельзя будет убить – мозг не восстанавливается, поэтому мы создали экспериментальный кибернетический процессор, в который мы поместим отдельные участки твоего головного мозга и немного нанороботов. Ты будешь всё помнить, но, при этом, твою память нельзя будет повредить. По крайней мере, понадобится что-то мощное, чтобы достичь уничтожения защитной коры и уничтожения чипа. После этого мы и начнём твоё окибернизирование, которое изменит работу твоего организма.

Первый смотрел на Макномофара исступленным взглядом – он ничего не понял, из-за чего не мог сказать ни слова.

(Мне хотят вшить много имплантатов, изменить работу моего организма и удалить часть мозга? Отлично.)

– Хозяин, мне кажется, что я не смогу этого пережить! – заявил Первый, качая головой.

– Ой, не надо так формально! – сказал Макномофар с удивлением. – Обращайся ко мне по имени, как будто я – твой отец. Макномофар, – произнёс он своё имя и хлопнул Первого по плечу. – Не бойся, мы уже всё обдумали и решили, как сделать так, чтобы операция прошла успешно. Очнёшься и будешь новым человеком.

(Имя у тебя, мягко говоря, не легче. Неужели не могли попроще придумать? Но я ему доверяю.)

– Тем более, что над тобой будет работать Джесси – она уж точно проследит, чтобы с тобой всё было хорошо.

(Теперь я точно уверен, что всё будет хорошо.)

– Как скажешь, Макномофар. Когда мы приступим к этому… – Первый задумался над словом, чтобы произнести его правильно. – Окибернизированию? – спросил он с большим интересом и стукнул пальцами, по ручке стула.

– За тобой зайдут завтра. Я хотел тебя морально подготовить к операции, и поэтому сегодня ты отдыхаешь, а пока отправляйся в свою комнату, я скоро к тебе подойду. Говорят, ты обыграл уже всех моих коллег в шахматы, и я тоже не могу найти себе равных в этой игре. Так что, думаю, пора нам проверить, кто тут лучший игрок, – сказал он улыбаясь и встал со стола. – Давай, иди к себе в комнату. Скоро приду к тебе, Первый.

– Хорошо, – отозвался клон и, встав со стула, направился к выходу из кабинета, сопровождаемый взглядом Макномофара. Выйдя в коридор, он встретил Нильсена, который ожидал его снаружи, опираясь на трость, и мужчина повёл клона обратно в комнату.

(Поскорее бы настал следующий день, чтобы я приступил к этой операции. Хотя, по словам Макномофара… Даже в мыслях тяжело произносить. В операции, что планируется, мало чего приятного. Меня окибернизируют и сделают каким-то неубиваемым супер-героем? Смогу ли я пережить это?)

Молча дойдя до комнаты, Нильсен открыл клону дверь.

– Заходи, парень. Что я могу тебе сказать? Ты – большой молодец, твои успехи очень впечатляют, ещё и за такое короткое время. Давай, отдыхай сегодня, а после операции будем нагонять упущенное, – сказал он и собрался было уходить.

– Полковник, можно вопрос?

Нильсен недовольно выдохнул и развернулся к Первому.

– Разрешаю.

– Это страшная операция? Что со мной будет?

– Ну, как тебе сказать? – Нильсен скрестил руки и поднял глаза к потолку, задумавшись над вопросом. – В этом месте собрались очень хорошие учёные, хирурги, программисты и инженеры. Тебе бояться нечего. Но то, что они хотят с тобой сделать, это, и правда, даже мне представить страшно. У меня было две операции по окибернизированию, и то – я их еле пережил.

– Почему? – спросил Первый, оперевшись об стену.

– Потому что такую операцию не выдержит первый встречный. Нужна хорошая подготовка и сила духа, чтобы осилить это. Ну, это смотря ещё, что именно.

– А что за операции у вас были, можно узнать?

– По мелочи. Несколько пулестойких пластин третьего поколения и дыхательные фильтры, чтобы выполнять задачи в местностях, где летает всякая зараза. А теперь хватит вопросов. Расслабься и жди завтрашнего дня, – сказал Нильсен и, выйдя из комнаты, закрыл дверь.

Первый подошёл к своей книжной полке и достал оттуда свою тетрадь, на которой был нарисован ночной город. Сев на диван, он открыл её и, взяв из стакана ручку, принялся решать задачу по химии. Вдруг он услышал разговор около двери в его комнату, но ничего не понял. Решив подслушать, он положил тетрадь на стол и подошёл к двери в упор, прислонив к ней ухо.

– Это рискованная операция, Мак, лучше подожди ещё немного. Что, если…

– Да успокойся ты, Джесси, у нас всё получится. Мы вот-вот создадим нечто невероятное, ты только представь, сколько денег мы на этом изобретении получим! И дело даже не в деньгах – с нас требуют результатов, а это будет большой прорыв. Несмотря на наши нынешние успехи по созданию клона, нам всё ещё нужно сделать из него универсального солдата, что так необходимо нашему заказчику.

– Он – человек, нельзя же на нём ставить опыты. Вдруг он умрёт? Что тогда? Ещё год будем подготавливать нового клона?

– Ты бы это ещё спустя два года сказала, Джесси! Сколько времени уже прошло? Обратно дороги нет, дорогая, да и он – не человек, а клон. Его предназначением является полное послушание хозяину и помощь в науке. Тем более, что мы подготовили всё для него, он выдержит эту операцию. Если нет – да, будем ещё год подготавливать нового и назовём его Вторым! Ну, или перестанем о нём так заботиться и ускорим процесс обучения для конкретных целей, в отличии от Первого. Любой человек хотел бы оказаться на его месте.

– Любой?! Да ты шутишь?

– Ну да, вряд ли кто-то захотел бы сидеть взаперти… Но иметь такие возможности…

– Знаешь, что, Макномофар? Делай как хочешь! – сказала Джесси и ушла по коридору, мимо комнаты Первого.

Макномофар же тяжело вздохнул.

– Ох уж эти женщины.

(Неужели всё настолько плохо? Надеюсь, я хотя бы переживу эту операцию. Если вы хотите моего подчинения, то я буду подчиняться. А теперь, пожалуй, расставлю шахматы и приготовлюсь к приходу Макномофара. Он, видимо, уже освободился.)

Первый быстро отбежал от двери, достал с полки шахматы и, расставив их на свои позиции, стал ожидать прихода Макномофара, который не заставил себя долго ждать. Дверь открылась и, войдя внутрь, Макномофар удивился.

– Привет, Первый! – поприветствовал его Макномофар, едва зайдя в комнату. – О, я вижу, ты уже расставил шахматы, молодец. У тебя ко мне, наверное, много вопросов, но говорить долго я не могу, – присаживаясь, предупредил Макномофар. – Так что давай, я тебя быстро выиграю и пойду снова работать…

– Мы ещё посмотрим, кто кого выиграет! – с улыбкой ответил Первый, чувствуя азарт их предстоящей игры. – Я за белых.

– Прошу, – согласился Макномофар, махнув рукой. Началась партия. – Ходи.

– Скажите, как давно вы тут работаете?

– Лет, наверное, шесть, – ответил Макномофар немного нахмурившись, пытаясь вспомнить. – Ну да, шесть лет, и даже немного дольше.

– А долго вы работали над проектом, касаемо меня? – спросил Первый, ожидая его хода.

– Как раз все шесть лет и работал, – с улыбкой ответил Макномофар.

– То есть, я являюсь творением всей вашей жизни? – ответно улыбнулся Первый.

– Ха, так и есть. Но не только тобой я занимался. Скорее, благодаря моим успехам в прошлом, меня допустили к разработке тебя. Только задавай более значимые для тебя вопросы, а то ведь партия долго не продлится, – уверенно сказал он, передвинув слона.

– Чем вы ещё занимались?

– Ну, по большей части, я занимался исследованиями человеческого тела и его натуры. Потом занимался медицинской практикой во время боевых действий, где я впервые занялся окибернизированием солдата в полевых условиях. Долго он не прожил, но сражался яро, как настоящий герой. Спас мне жизнь.

– Его убили на войне? – спросил Первый, посмотрев на Макномофара.

– Нет, после войны, от заражения после операции. Вот так вот. Из-за меня умер человек, который спас меня. Долго винил себя в этом, но условия были такие… Там ничего поделать было нельзя. Он знал, на что идёт, – Макномофар стал более серьёзнее, вспоминая те дни.

– А потом?

– Потом я вошёл в организацию учёных, позже возглавив её. Ничего грандиознее тебя я ещё не делал, раз уж на то пошло.

– А вы, кстати, говорили, что я создан для какой-то цели. Для какой же?

Макномофар выдохнул и, сформулировав ответ, продолжил играть в шахматы.

– Мы собираемся использовать тебя в военных целях против терроризма, да и в других, более глобальных целях. Эта самая значимая проблема для всего мира, которая может снести весь существующий строй. Если мы сможем сделать из тебя супер-солдата, то сможем победить эту заразу гораздо быстрее, чем она успеет уничтожить нас. Ну, не только в военных целях ты будешь полезен. Само твоё существование показывает то, что человек приравнивается к богу и может создать по своему желанию существо по своему подобию.

– А как же остальные? Этим могут воспользоваться другие и использовать таких солдат в своих целях. Могут начаться войны между клонами и людьми. Разве нет?

– Мир такой, но что поделать. Но меня впечатляет, что в столь короткое время ты начал понимать такие вещи и рассуждать над ними. – ответил Макномофар, – Всегда, люди, разбираясь с одной проблемой, начинают новую, с которой потом сложнее разобраться. Всё время суём нос не туда, куда надо. – улыбнувшись, сказал он и развёл руками в стороны.

– Куда вы суёте нос? – не поняв смысла высказывания, спросил Первый.

– Так говорится, когда кто-то лезет не в своё дело. В дело, которое его не касается, или из-за которого потом будет много проблем. – поняв, что Первый его до сих пор не понимает, Макномофар привёл пример: – Ну вот, например, хочу я что-то поесть, но не хочу, чтобы кто-то об этом знал. Я иду в столовую, чтобы положить себе сосиску, а кто-то начинает меня спрашивать, что я тут делаю, и пытается добиться от меня ответа, как бы я ни не хотел ему отвечать. Понял?

– Кажется, да, – согласно кивнул Первый.

– Отлично.

Сделав очередной ход, Первый задал новый вопрос:

– А что именно вы хотите вживить в меня?

– Много чего. Процедура займёт несколько недель, а, может, полтора месяца. Мы тебе установим ещё одно небольшое сердце, искусственный спинной мозг, позвоночник, укрепим кости при помощи алмазного раствора и раствора кальция; усилим органы чувств, сопротивление радиации при помощи вживления алюминиевой наносетки в кожу. Титановые пластины – для того, чтобы ты мог выдержать физический урон; кибернетический мозг, как я уже тебе говорил. Лёгочные фильтры, голосовой модулятор, сервоприводы… Говорить об этом можно долго-долго. Но, главное, мы сможем испытать сыворотку, которая сможет заставить твой организм вылечивать раны с большой скоростью. Но, чтобы она работала, нам нужно правильно перенастроить твой организм. Иначе толку не будет.

– Зачем так много? Это, наверное, слишком дорого?

– Да, ты прав, это очень дорого. Ты нужен нам в качестве эксперимента. Если ты сможешь выжить после такой операции, то мы сможем гарантированно создавать более сложные специализированные единицы, для конкретных задач. А чтобы не терять времени по созданию и окибернизированию нескольких десятков, мы решили рискнуть сделать тебя одного. Не буду лгать – если ты не умрёшь во время операции, это уже будет огромный успех для нас.

(Это прямо радует.)

– А кто я на самом деле? – Первый поднял взгляд на Макномофара и стал пристально смотреть ему в глаза. – Из кого меня создали?

Тут Макномофар застыл и посмотрел Первому в глаза.

– Да я откуда знаю? Нет значения, кем ты был, главное – кто ты есть сейчас, кем ты будешь и какую роль сыграешь в нашем мире. Люди будут смотреть на тебя и оценивать за твои поступки. Рано или поздно тебе придётся самому себе сказать, кем ты являешься.

– Почему вы скрываете это от меня? Я хочу знать!

– Потому что есть вещи, о которых людям лучше не знать, даже если ты – не настоящий человек, Первый. А есть вещи, которые людям неведомы. Не знаю я, говорю же, не знаю. Почему тебя вообще это так интересует? – он поставил Первому мат. – Будь внимательнее и держи себя в руках, иначе можешь допустить массу ошибок. Как-нибудь ещё сыграем, а теперь отдыхай, скоро тебе принесут поесть. До завтра, Первый, – сказал Макномофар и направился к выходу из комнаты, поправив свой медицинский халат.

– До завтра, Макномофар, – попрощался Первый и продолжил решать задачу по химии.

Решив её, он закрыл тетрадь, встал и положил её обратно на книжную полку.

(Задача лёгкая была. Хоть Джесси и пытается мне задавать сложные задачи, удивить меня уже не получается. Нужно сообщить ей.)