Текст книги "Пропавшая экспедиция"

Автор книги: Станислав Рем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

В темноте послышались шаги. Спустя несколько секунд, вынырнув из темноты, со стороны «объекта» мимо майора прошёл молодой парень лет двадцати пяти, с пакетом в руках. Замок на дверце «тойоты» со щелчком открылся. Незнакомец сел за руль, машина, прошуршав покрышками по асфальту, унеслась в ночь. Сашка долго смотрел ей вслед. Два часа ночи. Свет в окнах горит. Парень с пакетом. Ну и что? Мало ли кому что приспичит? Тёща вызвала, лекарства привезти. Но всё-таки странно, что вдова до сих пор не спит.

Майор кинул на асфальт окурок, притушил его каблуком, поднялся, неспешным шагом направился к подъезду. Конечно, поздновато для визитов, но что поделаешь. Не сидеть же всю ночь в парке или в подъезде под дверью!

Рыбаков быстро поднялся по лестнице, нашёл нужную квартиру, подошёл к двери и уже хотел было нажать на кнопку звонка, как увидел, что дверное полотно слегка приоткрыто. Сквозь щель виднелась полоска света. Мало того, сквозь эту же щель можно было расслышать и звуки. Приглушённые, но однозначные. Звуки ломающейся мебели.

* * *

– Лодку обнаружили. Пришвартована к причалу на территории вертолётной воинской части. Каковы будут указания?

– За гарнизоном местность проверили?

– Да. Никаких следов. Высадились у вояк. Точно.

– На территорию части незаметно проникнуть есть возможность?

– Нет. Усиленное охранение. Плюс прожектора освещают всё пространство. На вышках мальчишки – первогодки. Будут шмалять с испугу не по-детски. Лучше пройти официально.

– Ни в коем случае. Пока сидите на месте, ведите наблюдение. Мы выясним, каким боком Савицкий, или Гончарук имеют отношение к вертолётчикам.

* * *

В понедельник Владимир Путин сделал несколько резких заявлений по поводу политики некоторых сопредельных государств. При этом президент даже процитировал Остапа Бендера. Это произошло на встрече с журналистами «Комсомольской правды», которая в эти дни отмечает юбилей. Путину пришлось также отвечать на очень неожиданные вопросы. В наши дни «Комсомольская правда» подает информацию в легкой форме. Тем не менее Путину сначала задавались серьезные вопросы, в том числе такой – как он относится к критике в свой адрес. Владимир Путин: «Все зависит от того, какая критика по сути и по форме. Очень часто – и, я думаю, что вы со мной согласитесь – эта критика носит заказной характер, заказчики мне хорошо известны».

В отношении территориальных претензий к России Путин высказался окончательно и бесповоротно: «Что касается тех, кто хочет с нами сотрудничать, мы будем, конечно, это делать спокойно, настойчиво защищая свои интересы, но не загоняя ситуацию в тупик». Однозначный отпор Путин дал Грузии, которая, по его словам, пытается давить на Россию: «Ничего такого, что требовало бы моментального либо ускоренного вывода наших вооруженных сил из этих регионов, нет».

Затем начались вопросы, которые сделали некогда идеологически выдержанную советскую газету столь популярной у народа: правда ли, что в Соединенных Штатах есть якобы некая зеленая комната, куда водят президентов и показывают замороженных инопланетян? Владимир Путин: «Обращаю внимание, что я не употребляю крепких напитков. И у нас говорят не о зеленой комнате. У нас говорят: „зеленый змий“. У нас это слова очень близкие и похожие. Когда я был в Штатах, то президент США меня ни в какие комнаты зеленые не приглашал. Он и сам „завязал“, как мне говорит».

Тираж во вторник будет, наверное, сверхприбыльным – ведь гвоздь номера достался «Комсомолке» задаром.

По материалам сайта NEWSru.com, 23.05.2005.

* * *

Рыбаков быстро достал мобильник, набрал оперов.

– Мужики, у нас гости, – тихо проговорил он, прикрывая трубку рукой. – Оба в подъезд! Живо!

Из-за двери теперь доносились не только звуки ломаемой мебели, но и сквернословие. Видимо, грабители были чем-то недовольны. За спиной майора послышалось сопение – оперативники.

Сашка тихонько толкнул дверь. Та с шорохом распахнулась. Петли, к счастью, оказались в исправном состоянии. Майор хотел было войти первым, но один из оперов остановил его жестом руки: безоружный – верный провал дела.

Капитан вынул из кобуры пистолет, присел, лёгкими шажками тихонько миновал коридор, бегло заглянув в кухню, нет ли там кого, после чего резко ввалился в зал:

– Стоять! Не двигаться! Стреляю на поражение!

Рыбаков вместе со вторым опером последовали за капитаном.

Первое, что бросилось майору в глаза, перевёрнутая мебель. Будто тайфун прошёл по комнате. На полу валялись разбросанные вещи. Дверцы от старого серванта, сорванные с петель, играли под ногами грабителей, которые с растерянно-испуганным видом замерли посреди зала. В кресле лежала приготовленная к выносу гора зимней одежды: шубы, пальто. В двух грязных картонных коробках, невесть откуда появившихся в этой квартире, были, как определил на глаз Рыбаков, сложены тарелки, бокалы, стаканы, вазы – словом, всё то, что до недавнего времени стояло в разгромленном серванте.

Грабителей оказалось двое. Неопределённого возраста и без определённого места жительства. Это Сашка понял сразу по их внешнему виду и по вони, исходящей от них. Один из грабителей с перепуга обоссался, и теперь мокрая дорожка текла по паркету в сторону дивана, на котором лежала связанная хозяйка квартиры.

– Мать моя родина… – выругался капитан, опуская пистолет. – Клещ. Докатился, родной. Ты что, решил теперь не только зимовать на зоне, но ещё и лето там куковать? И не одно! Ты что, закон забыл?

– Так это… Я… Это… – Губы перепуганного на смерть бомжа дрожали, как студень. – Мы… Я…

– Что ты мычишь! – Капитан спрятал оружие в кобуру и неожиданно для всех заехал старому знакомому в ухо. – Внятно говори. Надоело на воле тусоваться? Хорошо! Пойдёшь по полной. Я тебе ещё и попытку убийства хозяйки припишу. Лет десять воля не будет волновать.

– За что, начальник? – Бомж завыл, прижимая руку к уху. – Мы же того… Мы же…

– Не мычи! – Капитан сунул кулак к носу грабителя. – Кто? Кто надоумил вас залезть в квартиру? Идиоты!

– Почему ты думаешь, что это не их личная инициатива? – поинтересовался Рыбаков, освобождая женщину от пут.

– Я что, Клеща не знаю? – отмахнулся капитан. – Он не то что квартиру, булочку с прилавка толком спереть не может. Два раза сами ему устраивали камеру на полгода. На зимний, так сказать, период. Чтобы от холода не сдох. А тут… Говори, кто?

– Не знаю. – Клещ шмыгнул носом и испуганно уставился на оперативника. – Честное слово!

Майор отметил, что второго бомжа опер приковал наручниками к батарее. Чтобы не сбежал.

– С вами всё в порядке? – Рыбаков помог женщине присесть, освободил её от верёвок. – Они вас не тронули? Не били?

Хозяйка квартиры сначала отрицательно качнула головой, а потом её неожиданно затрясло и она заревела в голос.

– Всё, отходняк начался. Дай бог, чтоб без истерики. – Капитан кивнул оперу, чтобы тот вывел женщину на кухню. – Успокой. А мы тут пока с нашими клиентами пообщаемся. Так, говоришь, не знаешь?

Капитан взял бомжа за плечи, с силой тряхнул.

– Да, начальник. Кто он – не знаю. А так-то я его видел. Два раза.

– Точнее ври. С деталями.

– Не вру, Кирилыч, чесслово! – Клещ принялся креститься. – Вот ей-богу! Оно как вышло… В карты мы продули ему… Точнее, – бомж кивнул на своего напарника, – вон, Сом… Хорошие деньги. Блин! Говорил же ему, на кой хер с ним садишься? Так нет, мол, «я мастер»!.. Мастер! Убил бы, придурка!..

– Чё ты мне тут муть травишь? – Рыбаков поморщился: хабаровский коллега за словом в карман не тянулся. Использовал весь красноречивый запас, с избытком. – Да кто с вами, козлами вонючими, за один стол сядет? От вас за километр смердит, хоть нос затыкай.

– Ну, ей-богу, Кирилыч… – Бомж в голос заскулил. – Чесслово! Мы ж не навязывались. Он сам. Понимаешь?

Капитан цыкнул сквозь зубы:

– Не хочешь, значит, по-хорошему…

Бездомный всё понял сразу, без дополнительных пояснений.

– Кирилыч… Не погуби… Не сами ж…

– Знаю, что не сами. Кто приказал? Доха или Васька?

Бомж сложился пополам и заскулил вторично.

– Клещ, ты мне тут караоке не устраивай. Доха?

Бомж после секундного замешательства утвердительно кивнул головой.

– Этот у них типа за бригадира. Или вожака, – пояснил капитан.

– Тоже бомж? – поинтересовался Сашка.

– Только побогаче. Контролирует район вокзала. Прибыльное место. – Капитан толкнул бездомного ногой. – А Доха на кой с ним связался? Он же никогда такими делами не занимался.

– Денег ему был должен, – неожиданно отозвался второй бомж, Сом. – Вот нас и отдал тому, в помощь, жлобяра…

– На жалость давить будешь в камере, – перебил словоизлияния Клеща капитан. – Дальше! Доха пожлобился…

– Ну, вот и велел нам квартиру того…

– Хату сами выбирали или Доха навёл?

– И не мы, и не Доха. Этот, белобрысый указал.

– Понятно. И что приказал вынести?

– Ничего. – Клещ пожал плечами. – Сказал, скрутить сначала бабку. Потом взять себе всё, что найдём.

– Он что, с вами был?

– Ну да. Минут десять как ушёл. Перед вами. А мы вот…

Рыбаков почувствовал, как ладони, рук моментально вспотели.

– На чём приехали?

– Пешком пришли. – Бомж с недоумением посмотрел на следователя. – Кто ж нас в машину посадит?

– Молодец. Самокритичен. – Рыбаков и не думал улыбаться. – Тот, третий, тоже с вами пришёл?

– Нет, приехал на «тойоте».

– Как выглядел?

– Я же говорю – белобрысый. Молодой. Сопляк. Но крепкий.

– В джинсах и чёрной футболке?

– Точно. А вы…

Капитан тоже с недоумением уставился на приезжего.

– Я его видел. Когда он садился в машину, – со злостью произнёс Рыбаков. – В двух шагах от меня прошёл. Кстати, что он взял? Я видел у него в руке пакет.

– Бумаги…

Было заметно, что Клещ несколько успокоился.

– Какие бумаги? – тут же поинтересовался майор.

– Да хрен его знает. Тетрадки. Кажется…

– Рукописи, – неожиданно донеслось со стороны батареи.

Майор повернулся на голос.

– Что за рукописи?

– Почём мне знать? – пробурчал Сом. – Когда мы бабку вязали, смотрю, он шарит по книжным полкам. Ещё подумал: на кой хрен ему книги дались? В серванте обычно деньги-то хранят. А он давай по полкам лазить. И в пакет тетрадки какие-то пихать. Одна из них упала, раскрылась. А в ней всё мелким почерком исписано. Рукописи.

– Точно взял с собой только рукописи? И больше ничего?

– Начальник, ну мне что, по сто раз объяснять…

– По двести! Ты что, меня за идиота считаешь?

Капитан чуть не заехал второму бомжу в ухо, но Рыбаков его остановил.

– Не считаешь, а принимаешь. И подожди размахивать руками. Эдак они у тебя все тут Чебурашками станут. – Он присел недалеко от бомжа, но на таком расстоянии, чтобы тошнотворный запах не доставал до него. – О следующей встрече с ним договаривались?

– Нет. На хера?

Сашка достал мобильник, вышел в коридор. Через распахнутую, ведущую в кухню дверь было видно, как лейтенант успокаивает вдову.

– Алло, – майор с силой прижал телефон к уху, – Сергей Викторович? У нас ограбление. Украли рукописи академика… Пока не знаю. Хозяйка квартиры придёт в себя, тогда и будем смотреть, чего не хватает… Да, понимаю, что это уже второй прокол за день. А что я мог сделать? Сами ж говорили про прослушку, вот и результат. Понял. Понял, говорю!.. Есть дождаться Урманского.

Сашка со злостью сунул телефон в карман рубашки.

– Твою мать… И где теперь искать этого гада с рукописями? Он их сейчас сожжёт, и вся недолга. Хоть бы одна бумажка осталась!

Последнюю фразу майор произнёс, с силой стукнув кулаком по стене. От чего кисть руки тут же отреагировала болью.

– Есть бумаги, – неожиданно донёсся до сознания Рыбакова тихий голос из кухни.

– Что вы сказали? – Майор ворвался в помещение, и присел перед сидящей на стуле женщиной. – Повторите!

Вдова академика подняла на следователя опухшее от слёз лицо:

– Я скопировала некоторые дневники Ивана Иннокентиевича. Когда готовила от его имени статьи в «Амур». До копий грабители не добрались. Они на даче. На Чёрной Речке…

* * *

– Информация по отряду вертолётчиков. Савицкий никакого отношения к воинской части не имеет. А вот Гончарук имеет, и достаточно близкое. Пять лет назад он руководил строительными и ремонтными работами, как на территории самой части, так и в офицерском городке. Судя по всему, находится в дружеских отношениях с командиром части и начальником штаба. Самое главное: сегодня ночью в части были проведены учения. В воздух подняли три вертолёта. План полётов – Зейский район Амурской области. Машины находились в воздухе полтора часа.

* * *

Щетинин бросил мобильник на кровать, взял со стола пачку сигарет, подошёл к окну. Зажигалка мигнула в ночи, чтобы тут же погаснуть. Мысли кирпичиками укладывались в стену размышлений.

Дрянь дело. «Жучок» в Мишкиной комнате оказался новейшей модификации. Изготовлен в Корее. Поступил на вооружение полгода назад. Для СЧХ эту информацию пробили в техническом отделе. Ни у них, в милиции, ни у «гэбэшников» таких игрушек не было. Далее, родной дядька по отцовской линии, Щетинин Вилен Иванович, что служил в Главном управлении «конторы», в Москве, сообщил: никакой группы в Амурскую область управление за последние три недели не посылало. Если, тут же поправил себя генерал, снова не начались закулисные игры. Но на данный момент у него таковой информации не имелось. Третье. Сразу после отъезда мужиков в Зею, в конце рабочего дня, и на ЧПешку Санатова, и на фирму, где работал Мишка, нагрянули налоговики. Одновременно. Случайность? Сомнительно, принимая во внимание последние события в Южно-Сахалинске и Хабаровске. Кто-то из числа очень серьёзных людей хочет помешать Дмитриеву установить истину. Идиоты, своими действиями только подтверждают правильность выбранного направления! Значит, Мишаня кому-то таки наступил на «хвост». Причём сам того не заметив.

Окурок с шипением исчез в темноте.

Другой вопрос: на что пойдут серьёзные люди, чтобы остановить их? Налоговики наверняка получили задачу копать под обоих. А потому и Серого, и Мишку будут отзывать назад, в Благовещенск. А те хрен приедут. Что он их не знает, что ли? Ну, предположим, с налоговой он разберется. Перенесут проверку, притормозят дело, до возвращения друзей. Слава богу, ребятки не обезбашенные, понимают – с ментовкой лучше не связываться: самим после будет хуже. А тот, кто дал ЦУ, тоже промолчит, засветиться не захочет. А потому конфликт не состоится. Но в таком случае у этих неизвестных любителей рукописей не останется ничего иного, как применить физическое воздействие. Подобно тому, что они сотворили на Сахалине и в Хабаре. Прямая угроза…

СЧХ с силой смял пустую пачку, швырнул её за окно, после чего, выругавшись, принялся искать на кровати мобильный телефон.

* * *

Первым с подножки тамбура спрыгнул Санатов. Принял вещи, кинул их на бетонную дорожку, помог спуститься Виктории. Мишка последним покинул вагон.

Их встречали. Родня Санатова по линии Светланы. Родная тётка, Галина, и её зять, Саша Шилин, муж единственной дочери, Анны.

– Щетинин звонил, – вполголоса, так, чтобы не услышала тёща, проговорил Шилин. – Только я ничего не понял. Вы что, криминалу дорогу перешли?

– Если бы. Тогда б СЧХ тебе не звонил. Всё значительно хуже. Похоже, против нас выступает государство. Так что, Сань, будь в стороне. Ане и тёще – ни слова. Отвезёшь нас к Гилюю и – назад. Будут спрашивать – отвечай как есть. Приехали, мол, попросили, отвёз. Всё. Больше ничего не знаю.

– Смеёшься надо мной? Чтобы я своих бросил?

Дмитриев притормозил.

– Санатовых два дня пасли возле хаты. Открыто. Нагло. В Южно-Сахалинске убили следователя, который сорок лет назад вёл дело отца. В Хабаровске этой ночью совершено нападение на квартиру одного учёного, про которого мы только подумали, будто он причастен к экспедиции. Только подумали! Понимаешь? Кто-то из власть имущих очень не хочет, чтобы старое дело всплыло на поверхность. А у тебя маленький ребёнок. Спасибо уже за то, что и так нам помогаешь. Более тебе влазить в это дело не стоит.

– А почему Серёга оставил в Благовещенске Светку с Наташкой? На них что, не отыграются?

– Уже спрятали. СЧХ постарался. А тебя прятать некуда. Да и незачем.

– А ты за нас волну не гони. Как-нибудь разберёмся. – Шилин снова подхватил вещи и продолжил движение. – Мы – местные, у нас тут всё схвачено. Мои поживут у тёщи. Её соседи – мои корефаны. Один из ментовки. Оба охотники. Надо будет – полгорода на уши поставлю. Так что не тронут. Самим накладно станет. Это им не Москва! – Александр подбросил на плече сумку и сильным, уверенным шагом направился к ожидающей их машине.

Михаил повернулся к Вике:

– Маме позвонила?

– Да. Сегодня же переедет к подруге. А оттуда в Омск, к племяннице.

– Что ж, будем надеяться, суток трое у нас есть.

– Мы же за три дня не успеем. Сам вечером в поезде говорил, на десять дней едем.

– То было вчера, Викочка. А сегодня всё иначе. Судя по всему, с нами захотят встретиться. И не когда-нибудь, а в самое ближайшее время. И пообщаться. Вполне возможно, на повышенных тонах.

– Кто?

– Если бы я знал. Зато во всей этой головоломке появился один плюс: с нами установил контакт тот самый неизвестный, кто отослал в «Амур» стихотворение.

Дмитриев достал мобильный телефон, пролистал почту, после чего передал мобильник Виктории:

– Последняя смс. Пришла как раз перед прибытием. Читай.

Вика взглянула на экран. На нём светилось следующее: «Жду на Гилюе. Будьте осторожны. За вами следят».

– А откуда у него твой номер? – Брови Виктории удивлённо подскочили.

Мишка снова подхватил сумку:

– Вот и я ломаю голову: откуда?

* * *

Поселение с экзотическим названием Чёрная Речка, расположилось в тридцати километрах от Хабаровска. Машиной по разбитой дороге около часа езды. Водитель милицейской «газели», всё время чертыхался, поглядывая в небо. Если пойдёт дождь, амба: придётся вызывать помощь. Самостоятельно из грязи не выбраться.

Урманский всю дорогу молчал. Его потрясло то, что произошло в доме вдовы академика. Всё сходилось: причиной выхода экспедиции было не золото. А то, что в своё время нашёл академик. То ли на Граматухе, то ли на Норе.

Впрочем, не это сейчас беспокоило профессора. «Как, – испуганно в который раз задавал себе вопрос учёный. – Как эти люди смогли узнать о том, что выяснили мы с Дмитриевым?» Вывод напрашивался сам собой: его прослушивали. Слышали, как он общается с женой, что у них происходит в спальне… Прослушивали его мысли вслух. Урманский обессиленно сжал кулаки, – значит, вся жизнь рушится. «Господи, – еле слышно бормотали губы учёного. – Как это страшно, когда тебя слушают, против твоего желания. А если они установили и видеонаблюдение?»

Александр Васильевич стянул с носа очки, принялся их механически протирать носовым платком. За окном медленно проплывали деревья. Среди листвы блеснуло серебром озерцо. Но профессор, ушедший в свои мысли, ничего не замечал.

Неожиданно его толкнули в бок. Это рядом присел майор Рыбаков. Сашка вот уже как несколько минут наблюдал за профессором. Поначалу он никак не мог понять, чем расстроен учёный. Но, просчитав в уме все варианты, понял, что беспокоило Урманского. А потому решил помочь.

– Успокойтесь, Александр Васильевич. Всё в порядке.

– Вы о чём? – попробовал взять себя в руки профессор.

– О том, что вас волнует. Прослушивали не вас.

– А кого? – эта фраза, невольно вырвавшаяся из уст учёного, выдала его с головой.

Санька спрятал улыбку: ох уж эта простота.

– Прослушку установили в квартире Дмитриева. И о вашей поездке в Хабаровск узнали от него. Когда он общался по телефону с подполковником.

Урманский не смог скрыть так неожиданно упавшего на него облегчения.

– Спасибо. А то у меня… Знаете…

– Знаю. – Сашка слегка похлопал по мужскому колену. – А теперь давайте думать об ином. Как предполагаете, для чего понадобилось воровать дневники академика? Что в них было такого, что могло заинтересовать криминал?

– Думаете, замешана организованная преступность?

Сашка спрятал улыбку:

– Ну, как минимум, без них не обошлось. Сами посудите, какие методы используют? Чистая уголовщина. Незаконное прослушивание, ограбление квартиры. – Про сахалинские события Рыбаков решил умолчать, дабы более не пугать сидящего рядом с ним и без того напуганного человека. – Вы же читали дневники Колодникова. И основательно. По нескольку раз. Вспомните, что могло быть в них такого, что заинтересовало уголовников? Может, находки какие? Или что ещё?

Урманский снова нацепил стильные очки в тонкой оправе на нос.

– Тут вот какое дело. Читал я не всё. – Голос Александра Васильевича окреп, что порадовало следователя. – Только то, что мне позволила Алла Николаевна. Но и из того, с чем познакомился, могу сделать один вывод: ничто из деятельности академика Колодникова не могло заинтересовать уголовников. Абсолютно.

– Уверены?

– На сто процентов. – Урманский сжал руки и спрятал их промеж колен. – Вот вы милиционер. С этим миром знакомы, так сказать, не понаслышке. Скажите, ради чего люди идут на преступление?

– По разным причинам.

– Я имею в виду ограбления. Воровство.

– Деньги. Золото. Наркотики. Художественные ценности.

– Словом, ради выгоды. Верно?

– В точку.

– Вот… А с Колодникова они такой выгоды поиметь не могли. Никаким боком.

– А археологические исследования? Академик мог найти нечто такое, что бы заинтересовало уголовный мир. Золотые изделия, к примеру. Или нечто такое древнее, что могло бы стоить сумасшедшие деньги.

– Ответ отрицательный, – покачал головой профессор. – Ничего подобного Иван Иннокентиевич не находил. Его интересовали стародавние поселения Приамурья. Им была обнаружена стоянка древних людей, места захоронения аборигенов, мохэ. Но там, кроме костей, фрагментов керамики, примитивных орудий труда, более ничего найдено не было. Даже «чёрным археологам» нечем поживиться. А уж уголовникам – тем более. То, что нашёл Иван Иннокентиевич интересно исключительно узкому кругу учёных. Останки, примитивные изделия – это представляет историческую ценность, но не коммерческую.

– Но ведь квартиру ограбили именно из-за дневников профессора, – заметил Рыбаков.

– Вот и мне непонятно. Хотя, с другой стороны, как утверждает Алла Николаевна, Иван Иннокентиевич лично знал Дмитриева. Может, в этом всё дело?

– А если поставить вопрос так: Колодников во время раскопок нашёл нечто очень ценное. Но вывозить не стал, а спрятал. А потом договорился с Дмитриевым, чтобы тот вывез.

– Такого тоже не может быть, – не согласился Урманский.

– Почему?

– Потому что Колодников был кристально честной души человек.

– Кристально честных не бывает, – едко заметил майор.

– Сейчас – да, – согласился Александр Васильевич. – А тогда были. Их ещё называли идейными. Бессребрениками. Сегодня они не в чести.

– И всё-таки, если предположить, будто академик был не столь чистым, как кажется. Могло быть такое, что он спрятал найденный раритет?

– Нет! – уверенно ответил учёный. – Потому как экспедиция на то и экспедиция, что все и всё ищут вместе. Спрятать ото всех ценность нереально. Потому как во время раскопок на объекте постоянно находится от двух до пяти человек. Так что ваша теория провальна.

В лобовом стекле показались первые жилые строения, обнесённые деревянными заборами. Чёрная Речка.

* * *

Щетинин сел в предложенное начальством кресло. Раскрыл папку с материалами. Бирюков устроился напротив подчинённого.

– Итак? Чем порадуешь?

– Начну с главного. – СЧХ вытянул из папки нужный лист, протянул начальству. – Прислал родственник. Из Москвы.

– Так бы и говорил: дядька. – Бирюков достал из пластмассового футляра очки, нацепил их на нос, принялся изучать документ. – Кстати, почему он до сих пор тебя к себе не заберёт?

– Сам не хочу. Слушай, ты меня уже достал с этим вопросом. Читай.

Пухлые губы полковника принялись озвучивать текст документа.

– Вышеуказанные личности сотрудниками Федеральной службы безопасности не являются. Однако оба входят в состав военизированного подразделения «Гюрза», шестой отдел, подразделение «С» Министерства обороны Российской Федерации.

– Спецоперации в глубоком тылу врага, – расшифровал СЧХ. – Иначе говоря, специально подготовленные партизаны. И, что самое любопытное, на данный момент находятся в отпуске.

– И теперь эти партизаны-отпускники в Благовещенске?

– Уже нет. Донченко доложил: сегодня утром вылетели в Москву.

– Баба с возу, кобыле…

– Но это не всё.

– Что ещё?

– В Южно-Сахалинске убит наш бывший сотрудник, Гаджа Константин Иванович. Тот самый, что вёл дело о пропавшей экспедиции в 1969 году.

– Когда убит, при каких обстоятельствах? – Бирюков вцепился в подполковника пристальным взглядом.

– Вчера утром. Перед тем как с ним должен был встретиться Рыбаков.

– Любопытно. Сашка, надеюсь, к этому отношения не имеет?

– Никак нет. В момент убийства Гаджи он находился в селе Троицкое. Прогулялся, так сказать, по местам боевой славы. Служил там, в восьмидесятых.

– Каким способом убили?

– Сбила машина. На перекрёстке. Переходил улицу на зелёный сигнал светофора. – Новый документ лёг на стол перед начальством. – Прислали ответ на мой запрос из Южно-Сахалинского УВД. Машина, сбившая Гаджу, найдена. Находилась в угоне. Отпечатков пальцев нет: преступник всё протёр, перед тем как бросить авто. – Третий документ появился на столе. – А в Хабаровске, на следующую ночь, совершена удачная попытка ограбления квартиры академика Колодникова, который также имеет прямое отношение к делу о пропавшей экспедиции. Там сейчас Рыбаков.

– А в Хабаровске-то как он очутился? – Бирюков внимательно изучал документы. СЧХ отметил, что вопрос был поставлен спокойным, почти равнодушным тоном, что говорило о крайней заинтересованности руководства делом.

– Я приказал, – выдохнул СЧХ. – Не успел доложить.

– Не успел он… – Бирюков наигранно-недовольно стянул с переносицы очки, бросил их на стол, после чего постучал указательным пальцем по бумагам. – Ты понимаешь, что всё это значит?

– То, что нужно возобновлять расследование.

– Нет, мой дорогой. Это означает другое. То, что мы в полном дерьме. – Его голос продолжал звучать так же спокойно. Полковник разложил листы в один ряд. – То, что дядя подтвердил версию, будто задержанные тобой мужики не имеют отношения к «конторе», ничего не меняет. Абсолютно. Потому как они все до единого не уголовники. А мне без разницы, кто давит на главк: фээсбэшники, Минобороны или разведка.

– А убийство Гаджи?

– Простое, банальное, бытовое транспортное происшествие.

– Да. На угнанной машине, – не смог сдержать язвительности СЧХ.

– Именно потому и бросили добычу, что сбили на ней человека. А так бы загнали или скорее всего распотрошили на запчасти.

– А ограбление квартиры Колодникова – простое желание поживиться на старушке-вдовушке. И дневники академика украли, чтобы почитать на досуге. Ну, а «жучок» у Дмитриева установили просто так, поржать.

– Именно. – Бирюков поднялся с места, прошёл к журнальному столику, что расположился в углу кабинета, налил в два стакана из бутылки газированной воды, один из них поставил перед Щетининым. – Именно так мне и скажут наверху в ответ на все мои аргументы по поводу повторного возбуждения уголовного дела по пропавшей экспедиции. И будут правы. То, что ты мне только что перечислил – домыслы. И не более того. Неубедительно. А потому возобновить расследование мы не имеем права. Ищи новые аргументы.

СЧХ хитро прищурился:

– Понял.

– Молодец! Больше ничего добавить не хочешь?

Щетинин принялся крутить стакан на полировке стола.

– Мои друзья выехали на Гилюй.

– За их отъездом кто-нибудь наблюдал?

– Вроде нет. Донченко не заметил.

– В Зею звонил?

– Ещё рано. К тому же, если за мужиками следят, пусть думают, будто те пока без прикрытия.

– Вот это верно. – Бирюков снова опустился на стул. – Теперь мой взнос в твои поиски аргументов. По Гадже. Пока ты тут круги наматывал, я поднял кое-какой материал. И вот что обнаружил. Делом экспедиции он занимался не с самого начала.

– Это я знаю, – отмахнулся подполковник.

– Не перебивай! Ты другого не знаешь. Гаджа очень любопытно попал в наше управление. Прибыл к нам в августе 1969 года. Из Москвы. И сразу по прибытии ему кинули дело по экспедиции.

– Человеку, который ни ухом ни рылом ни в местности, ни в наших реалиях?

– Именно. Что многих тогда, как и тебя, удивило. В том числе и бывшего начальника Амурского областного управления. Распопина. Я поднял документы. И вот что обнаружил. – Бирюков снова нацепил очки на нос, заглянул в блокнот. – Распопин пятнадцатого сентября шестьдесят девятого года сделал официальный запрос в столицу, по поводу непрофессионального проведения расследования по делу о пропавшей экспедиции. И вот как ему ответили. – Полковник протянул СЧХ пожелтевший от времени документ.

Сергей три раза прошёлся взглядом по тексту. После чего присвистнул:

– И это осталось в архиве?

– Представь себе. Нереально для нас, верно? Как думаешь, почему?

– Хотели присадить?

– И не только его. Игорь Кириллович должен был вот-вот уйти на пенсию. Письмо было скорее предупреждением не для него, а для следующего руководителя управления. При этом замечу: Гаджа, нужно отдать ему должное, никогда не зарывался. На конфликт с начальством не шёл. На повышение не претендовал. И своими связями в столице не козырял. Тянул лямку, пока в семьдесят третьем не перевёлся на Сахалин.

– То есть он проработал в управлении всего четыре года?

– Три с половиной.

– Ушёл сам?

– Нет. Снова по переводу.

– Через три года?

– Вот и мне сей факт показался удивительным.

СЧХ залпом осушил свой стакан с минералкой.

– Дашь покопаться в деле?

– Без проблем. – Полковник вытянул ящик стола, достал папку, бросил её на столешницу, перед подчинённым. – Держи. Знал, что попросишь. Можешь взять с собой. Особой ценности для архива дело уже не представляет. А тебе может пригодиться. Кстати, ты об отпуске не думал?

– Не понял. – СЧХ принялся прятать старую, серого цвета папку в кожаный портфель.

– А то проехал бы к мужикам, на Гилюй. С твоим опытом ты бы им там очень даже пригодился.

– Посмотрим. – Замок щелчком дал знать, что портфель закрыт. – Пока я нужен здесь. Если ехать на Гилюй, следует нарыть убойный фактаж, который бы поставил на колени кого угодно. А размахивать руками в драке – последнее дело. Знаешь, как говорят про шпионов? Разведчик начинает стрелять тогда, когда полностью раскрыт и перестаёт быть разведчиком. Правда, в этом случае его песенка спета. А я так чувствую, наша сольная партия ещё впереди. А Донченко заявление на отпуск подпишешь?

* * *

– Исходя из полученной информации, есть предположение: Савицкий находится в Зейском районе. Скорее всего не в городе, а в тайге. При необходимости можем перекинуть часть людей в район и приступить к его изоляции.