Текст книги "100 великих тайн космонавтики"
Автор книги: Станислав Славин
Жанры:
Энциклопедии
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Шаги в незнаемое
Проект ВР-190Среди прочих «трофейщиков» побывал в начале 1945 года в поверженной Германии и Михаил Клавдиевич Тихонравов. Тот самый, что создал первую советскую ракету ГИРД-09, которая действительно полетела.
Ракета ГИРД-9
Оценив разрыв между советской и германской ракетной техникой, вернувшись домой, он, видимо, решил больше «не чикаться по мелочам», а засел за разработку пилотируемого суборбитального корабля, который бы мог использовать в качестве носителя трофейную баллистическую ракету. Официально было сказано, что такой корабль будет использоваться для изучения верхних слоев атмосферы. На самом же деле, как вы понимаете, предусматривалось и военное применение этой конструкции. Так сказать, в противовес стратосферному бомбардировщику доктора Зенгера.
В работе над проектом М. К. Тихонравову помогали его сотрудники – инженеры Чернышев, Ивановский, Москаленко и Крутов. Официально проект хотели назвать «Ракета Тихонравова – Чернышева». Но сам Николай Чернышев, говорят, предложил другое название ВР-190 (высотная ракета, способная подняться на 190 км).
Учитывая слабость нашей электроники, разработчики с самого начала предполагали, что ракетой в полете будут управлять два пилота. Один будет дублировать другого, да и одиночке, пожалуй, не справиться со всем объемом работы. Ракету пилотировать, пожалуй, посложнее, чем самый скоростной истребитель…
К середине 1945 года первый вариант проекта был продемонстрирован начальству. При этом было доложено, что суборбитальные полеты не только технически возможны, но и послужат хорошим средством для решения целого ряда практических задач. В частности, предполагалось оценить, как действует кратковременная невесомость на возможность человека ориентироваться в пространстве и принимать правильные решения по управлению аппаратом, наблюдению за окружающим пространством и т. д.
Для того чтобы с гарантией вернуть экипаж на землю, проектировщики предусмотрели возможность пиротехнического, то есть взрывного, отделения герметичной кабины от головного отсека ракеты. Поскольку сама кабина была выполнена в форме «фары» (эта идея потом была использована при создании первых пилотируемых кораблей), спуск в верхних слоях атмосферы должен был проходить по баллистической кривой без кувыркания спускаемого аппарата. Затем срабатывала парашютная система. Аналогичная система была потом задействована на первых «Востоках» и «Восходах».
Интересно, что создатели ВР-190 предусмотрели даже возможность мягкой посадки, когда на самом последнем этапе перед приземлением включаются небольшие ракетные двигатели и смягчают удар о нашу твердую планету.
Получив первоначальное одобрение своих коллег, разработчики затем вышли со своим проектом на коллегию Министерства авиационной промышленности. Однако министр и его окружение решили, что космос – вне сферы их интересов.
Тогда авторы проекта нашли возможность в 1946 году обратиться непосредственно к И. В. Сталину. Генералиссимус затребовал подробности у министра авиапрома Михаила Хруничева. Тому пришлось готовить соответствующую докладную записку.
В ней, в частности, говорилось, что, по мнению группы экспертов, возглавляемых заместителем начальника ЦАГИ академиком Христиановичем, а также специалистов авиапромышленности, Министерства вооружения и электропромышленности, такой полет теоретически и технически вполне возможен. Нужно лишь будет несколько удлинить корпус ракеты У-2, чтобы в нем хватило места для кабины пилотов, более вместительных баков с топливом и дополнительного оборудования.
Более того, добавляет министр, аналогичные полеты ракет в Германии на высоту порядка 30 км уже проводились. А вот спуск пилотов, по его мнению, представляет определенные трудности, который потребует определенных доработок как самой кабины, так и ряда устройств, управляющих процессом расцепления и т. д.
В общем, Хруничев полагал, что для дальнейшей разработки проекта необходимо создать конструкторское бюро при заводе, где и должны были производиться подобные ракеты, а главное, жидкостные ракетные двигатели на основе Фау-2, в серийном порядке.
Кроме того, Хруничев предлагал еще и еще раз тщательно изучить все данные об испытаниях Фау-2, провести аналогичные испытания на наших стендах и уж после соответствующих доработок проводить испытания ВР-190 в полном объеме. Ну а поскольку работа предстоит еще немалая, то министр просил бы увеличить сроки, отодвинуть дату первого спуска относительно той, что предлагают сами авторы проекта. Тут нужно не два года, как полагают Тихомиров и его коллеги, а больше. Кроме того, саму группу стоило бы усилить за счет привлечения опытных специалистов.
Сталин в целом согласился с предложенными доводами. Однако в Минавиапроме дела разворачивались столь медленно, что Тихонравов решил обратиться за содействием к начальнику НИИ-4 Алексею Нестеренко. Тот, вникнув в суть проблемы, предложил группе проектировщиков перебраться в его институт.
Но и тут дела пошли далеко не лучшим образом. По мнению многих ракетчиков, слишком велик был риск, что экипаж не вернется из полета. Многие, в том числе и С. П. Королев, предлагали «обкатать» саму концепцию на беспилотных пусках.
В итоге проект, который после доклада Сталину получил гордое имя «Победа», переименовали в третий раз. Теперь он назывался просто «Ракетный зонд» и в первую очередь был нацелен на отработку парашютных систем спасения головных частей ракет, а также отработавших свое нижних ступеней.
Такое «заземление» проекта не понравилось Тихонравову и его команде, они потеряли интерес ко всей затее. Тем не менее работа была доведена до стадии официального отчета и натурных испытаний. По их успешному завершению ряд сотрудников НИИ-4 был даже удостоен Сталинской премии.
Сами же слухи о том, что русские сразу после войны собирались запустить (или даже запустили?!) людей в космос, и по сей день все еще циркулируют в прессе, возбуждая нездоровый ажиотаж: «Как?! Неужто они летали? И все погибли?..»
Вполне возможно, что слухи эти, как и утечка информации о самих разработках, в свое время были допущены не случайно. Ниже мы с вами поговорим еще о том, почему Сталин собирался делить со своими союзниками не только территории на Земле, но и на Луне. И ему было крайне важно, чтобы слухи о том, что в СССР ведутся интенсивные работы по посылке людей в космос, достигли ушей вражеской разведки.
А получится ли что из этой затеи в действительности – уже было дело второе. Не выйдет у нас, глядишь, да взбудораженные слухами иностранцы смастерят что-либо сами. И тогда можно будет позаимствовать это «что-либо» уже у них. Вспомните, так было с атомной бомбой, с самолетом типа «летающая крепость», способным нести такие бомбы, да и с самими ракетами, советская родословная которых берет свое начало с полигона Пенемюнде.
Тюратам или Байконур?Пока конструкторы делали и переделывали свои ракеты, все повышая их дальность, встал вопрос: откуда их запускать? Возможности полигона Капустин Яр были исчерпаны.
В 1954 году специальная комиссия под руководством Василия Вознюка, начальника полигона Капустин Яр, стала искать место для нового космодрома. Было перебрано множество мест, пока не остановились на четырех вариантах. Для окончательного решения были предложены пустоши на территории Марийской АССР, Дагестанской АССР, Астраханской области и Кзыл-Ордынской области Казахстана, неподалеку от железнодорожной станции Тюратам.
Наиболее подходящим был признан Тюратам. Во-первых, он находился южнее других участков, а ракеты, как известно, лучше всего запускать с экватора – здесь им больше всего помогает суточное вращение Земли. Во-вторых, Казахстан удален от наиболее обитаемых областей СССР, что немаловажно на случай аварии, схода ракеты с управляемой траектории. И наконец, в-третьих, удаленность космодрома позволяла лучше оберегать его секреты от чересчур любопытных посторонних глаз.
Во всяком случае, чтобы навести лишний раз тень на плетень, его даже стали называть не Тюратам, а Байконур. Между тем само селение Байконур находилось в нескольких десятках километров от станции Тюратам.
Теперь дело оставалось за немногим: нужно было в кратчайшие сроки построить невиданное, грандиозное по своему размаху сооружение в местах, где раздольно жилось лишь верблюдам да ящерицам, где ртуть в термометре летом запросто переваливала за сорок градусов жары, а зимой вполне могла показать и сорокоградусный мороз.
Однако приказ был отдан, и военные строители под командованием Георгия Шубникова в июле 1955 года приступили к делу. На строительных площадках порой работало более 10 тысяч человек. Строительно-монтажные работы велись зачастую в авральном режиме, иногда круглые сутки. Такой нагрузки не выдержал даже крепкий организм начальника строительства. В 1965 году он тяжело заболел, ослеп и вскоре умер. Рядовых же строителей приходилось менять каждые несколько месяцев.
Строительство старта на площадке № 1 космодрома Байконур
Под поля падения отработавших ступеней были отведены участки в Акмолинской области. Местами падения головных частей стали участки полуострова Камчатка.
Кроме основного космодрома, два года спустя началось строительство и запасного. Он же одновременно предназначался и для боевых пусков.
Боевые стартовые комплексы поначалу предлагалось прятать в специальном гроте, вырубленном в цельной скале. И после объявления боевой тревоги выдвигать вбок, на свободное пространство, специальными механизмами. Потом этот экзотический проект заменили стартовыми шахтами, которые и построили позднее во многих местах Союза. Но для начала решили ограничиться просто прикрытием наземного стартового комплекса круговым земляным валом.
А разместить все это хозяйство предложили в архангельских лесах, неподалеку от железнодорожной станции Плесецк. Здесь и начали строить в январе 1957 года четыре боевых стартовых комплекса.
Первым начальником полигона Байконур был назначен генерал-лейтенант Алексей Нестеренко. Для проведения пусков ракет сформировали 39-ю отдельную инженерно-испытательную часть. Председателем государственной комиссии по проведению испытаний стал Василий Рябиков. В марте 1957 года на полигоне завершили монтаж оборудования стартового комплекса. Центром полигона определили г. Ленинск (ныне г. Байконур).
В начале марта 1957 года на Байконур с опытного завода в Подлипках прибыла по железной дороге первая разобранная на блоки ракета. А когда ее смонтировали, государственная комиссия подписала акт о готовности первой очереди полигона к пуску.
Старт ракеты Р-7 был назначен на 15 мая 1957 года. Сначала все шло вроде нормально, но на 103-й секунде полета нарушилась герметичность магистрали горючего. Прошла команда аварийного выключения двигателей, ракета грохнулась на землю и развалилась на куски.
Второй пуск, намеченный на 9 июня 1957 года, не состоялся из-за выявленного в процессе подготовки к старту заводского дефекта. Третий пуск – 12 июля 1957 года – хоть и состоялся, но ракета опять развалилась вскоре после старта.
Только 21 августа 1957 года состоялся первый успешный пуск. Преодолев расстояние 5600 км, макет боеголовки достиг цели на Камчатском полигоне Кура.
ТАСС отозвался на это событие таким сообщением: «На днях осуществлен запуск сверхдальней межконтинентальной многоступенчатой баллистической ракеты. Испытания ракеты прошли успешно. Они полностью подтвердили правильность расчетов и выбранной конструкции. Полет ракеты происходил на очень большой, еще до сих пор не достигнутой высоте. Пройдя в короткое время огромное расстояние, ракета попала в заданный район».
Впрочем, несмотря на победные реляции, специалисты отлично понимали, что боеготовность Р-7 оставляет желать много лучшего. В самом деле, какое это оружие, если его, как пишет Борис Черток, надо было готовить к старту почти 10 суток. И даже работая в авральном режиме, этот срок удалось сократить не более чем вдвое.
А главное, запуск 27 августа 1957 года выявил самую серьезную проблему «семерки»: головная часть с макетом термоядерного заряда не долетела до Земли, сгорела при входе в плотные слои атмосферы. То есть, говоря попросту, вместо боевого залпа получился пшик. И тогда совет главных конструкторов решил на время отвлечь внимание руководства страны от этой проблемы запусками геофизических и прочих научных ракет, а также искусственных спутников Земли.
Впрочем, специалисты и сами не ожидали, что эффект «отвлекающих маневров» окажется столь ошеломляющим.
САГА О СПУТНИКАХ
Космическая эра началась вечером 4 октября 1957 года, когда в Советском Союзе был запущен первый в мире искусственный спутник Земли. Ныне об этом все знают. Гораздо менее известно другое: в принципе, первый спутник могли бы запустить на сутки раньше американцы, если бы им удалось реализовать свой проект. Причем речь идет вовсе не о программе «Авангард», которая предполагала одной ракетой вывести сразу три спутника, и не о спутнике «Эксплорер-1», который был выведен на орбиту 1 февраля с помощью ракеты «Сержент» и весил всего 4, 82 кг…
Но, впрочем, давайте все по порядку.
Тайна проекта «Фарсайд»
Секретное совещание…Весной 1945 года в бюро астронавтики ВМФ США собралась группа военных и ученых. Они обсуждали проблему, как лучше всего подсматривать за территорией потенциального противника. И пришли к выводу, что надо делать это с земной орбиты, с помощью сателлита – так американцы назвали искусственный спутник Земли.
Довольно быстро был решен и вопрос о том, как спутник попадет на орбиту Земли. Конечно, с помощью ракеты. Только вот беда: ни одна ракета того времени не могла преодолеть земное притяжение до конца – мощи не хватало.
И тогда американские специалисты Майк Льюис, Стивен Сингер и Джордж Халвортсон, бывшие участниками экспериментальных пусков ракет типа «Аэроби» с корабля американских ВМС «Нортон Саунд», в 1949 году предложили поднять ракету в верхние слои атмосферы на аэростате и лишь потом дать команду на включение двигателя.
Воздушный шар в качестве стартовой площадки для ракет американцы предложили в 1949 г.
Этот способ давал возможность преодолеть самые первые, самые трудные километры от поверхности Земли, не тратя ни грамма драгоценного ракетного горючего.
В качестве стартовой площадки предполагалось использовать гигантский аэростат «Скайхук» объемом 112 тысяч куб. м или аэростат поменьше. Пуск ракеты должен был состояться, когда воздушный шар поднимется на высоту около 30 км.
Заказчиком выступили американские ВВС. Исполнителем – компания Aeronutronic Systems, Inc. Научное оборудование готовили специалисты из Мэрилендского университета.
Для начала американцы намеревались с помощью четырехступенчатой ракеты «Фарсайд-1», собранной из широко применявшихся в то время твердотопливных зондирующих ракет типа «Рекрут» и «Локки», поднять полезную нагрузку на высоту порядка одного радиуса Земли (около 6370 км). Для этого головная часть ракеты должна была достичь скорости, превышающей первую космическую. Если бы в конце участка разгона ракету направили горизонтально, то в принципе она могла бы стать искусственным спутником Земли.
Так что недаром осенью 1957 года С. П. Королев так спешил запустить первый спутник. И не «Авангарда» он опасался, работы по которому шли ни шатко ни валко, а именно «Фарсайда».
Начали с неудачПолеты по программе «Фарсайд» были начаты осенью 1956 года. На первом этапе испытывался аэростат, который должен был стать стартовой площадкой во время пусков ракет.
С ноября 1956 по август 1957 года состоялись три испытательных полета. Прошли они в целом удачно. Можно было переходить ко второму этапу испытаний.
Первая попытка отправить ракету «Фарсайд» в космос была предпринята 25 сентября 1957 года, но оказалась неудачной. Поднявшись на высоту 20 км, воздушный шар вдруг лопнул, рухнул вниз и утонул вместе с ракетой в океане.
Вторую попытку предприняли 3 октября – ровно за сутки до запуска советского спутника, ставшего первым в мире. И тут не все прошло гладко: достигнув высоты 27 км, аэростат неожиданно стал снижаться. Поняв, что подняться выше не удастся, специалисты послали радиосигнал в систему зажигания ракеты. Пробив оболочку аэростата, ракета рванула ввысь.
Однако сработали только первые две ступени. К тому же ракета сбилась с курса, и максимальная высота подъема составила около 800 км. Кроме того, размещенные в головной части приборы вследствие высоких перегрузок оказались неработоспособны.
Следующую попытку запустить «Фарсайд» предприняли уже после начала космической эры – 7 октября 1957 года. На этот раз специалисты всерьез задумались над возможностью запустить спутник. Но из-за короткого замыкания в пусковом механизме ракеты она стартовала преждевременно, когда аэростат достиг высоты всего 18 км. Вновь сработали лишь первые две ступени, и вновь приборы в головной части не выдержали перегрузок. В итоге, как показали замеры с помощью радаров, высота подъема ракеты составила 645 км. Однако скорость ее оказалась недостаточной для выхода на орбиту.
Воздушный шар с ракетой «Негев-5». Проект
В общем итоге американцы сделали шесть запусков воздушных шаров с ракетами. Но все они оказались неудачными. Последний полет по программе «Фарсайд» состоялся 22 октября 1957 года. Наученные опытом, американцы решили пустить ракету не вертикально вверх, а под углом. Старт состоялся на высоте 29,4 км и, и впервые нормально отработали все четыре ступени ракеты. Измерения показали, что расчетная скорость 7,9 км/с была достигнута. Полезная нагрузка длиной 32 см и диаметром 16 см имела шанс стать искусственным спутником Земли. Однако бортовой передатчик отказал, а радиолокаторы потеряли малоразмерную цель. Ее судьба так и осталась неизвестной.
Поэтому об аэростатах как о стартовых площадках для космических ракет надолго забыли. И вновь вспомнили о них лишь в конце 90-х годов ХХ века, когда разгорелась борьба за так называемый «Х-приз». Эта награда в 10 миллионов долларов, как уже было сказано, предназначалась для энтузиастов-конструкторов, которые смогли бы создать пилотируемый летательный аппарат для суборбитальных космических полетов и совершить на нем два подряд успешных полета в течение короткого времени.
Так вот, один из участников состязания – израильский коллектив IL Aerospace Technologies во главе с Довом Чартарифски – разрабатывал ракету «Негев-5», которая должна была стартовать с воздушного шара, поднятого на высоту 30 км. Однако приз, как известно, получили американцы во главе с Бартом Рутаном, а израильтяне так и не довели до конца свою затею.
Есть подобные планы создания воздушного космодрома и у наших специалистов. Однако будут ли они претворены в жизни, или проект «Фарсайд» так и останется своего рода уникумом? Будущее покажет…
Воздушный космодромВо всяком случае, из недавно рассекреченных документов ясно, что американцы все же не забросили идею воздушного старта окончательно. Они лишь основательно модернизировали ее, использовав в качестве стартовой ступени не допотопный воздушный шар, а вполне современный самолет. И применять теперь планируют не для запуска спутников, а, напротив, для их уничтожения. А понадобится – и для посылки тяжелых межконтинентальных баллистических ракет по иным, весьма серьезным целям…
В общем, продолжение этой истории выглядит таким образом…
24 октября 1974 года самолет С-5А Galaxy взлетел с авиабазы Ванденберг и стал набирать высоту. Когда высотомер показал 2500 м, открылся хвостовой люк, и два вытяжных парашюта извлекли из грузового отсека платформу с ракетой «Минитмен-1». Сработали пирозамки, затем раскрылись парашюты, и вот уже отделившаяся от платформы ракета заняла вертикальное положение, удерживаемая в воздухе тремя стабилизирующими куполами.
Тут же сработал собственный двигатель ракеты, и она рванула ввысь. Правда, на орбиту она не вышла, поскольку в соответствии с программой двигатель отработал всего 10 с, после чего ракета упала в океан.
Тем не менее все участники эксперимента были довольны: испытание продемонстрировало возможность безопасного воздушного запуска МБР с серийного военно-транспортного самолета Lockheed С-5А Galaxy.
Отснятые видеоматериалы, а также протокол испытаний уже на следующий день легли на стол госсекретаря США Генри Киссинджера. Ну а тот при первом же удобном случае продемонстрировал их советским экспертам.
Сверхзвуковой стратегический бомбардировщик В-70 «Валькирия»
Сделано это было вот с каким прицелом. Видимо, до американцев дошли сведения, что советские мобильные межконтинентальные баллистические ракеты РС-14 («Темп-2С») можно запускать не только с наземных передвижных установок, с кораблей, но и с самолетов. А такой вариант американцев вовсе не устраивал. Они поднажали, и в результате в 1979 году был подписан договор ОСВ-2, протокол к которому предусматривал временный запрет на летные испытания и развертывание как мобильных межконтинентальных баллистических ракет (МБР), так и тактических ракет класса «воздух – земля». А договор СНВ-1, вступивший в силу в 1994 году, вообще запретил производство, испытания и развертывание МБР воздушного базирования на последующие 15 лет.
Чего же опасались американцы?
Они прекрасно понимали, насколько привлекательна для военных возможность запуска межконтинентальной ракеты с воздуха. Тогда пуск можно было произвести, например, из нейтральных вод, да и вообще из любой точки земного шара, что делало перехват такой ракеты весьма затруднительным делом.
Они и сами опробовали эту технологию в деле. Вслед за первым пуском, о котором шла речь выше, были проведены исследования и испытания по запуску тактических ракет средней и малой дальности.
Наибольшего успеха достигла двухступенчатая твердотопливная ракета Skybolt компании Douglas, разработка которой началась в 1960 году. Она имела стартовый вес около 5 т, длину 11,66 м и диаметр корпуса 0,89 м. Мощность ядерного заряда составляла 1,2 Мт. Дальность полета, по некоторым данным, превышала 1800 км.
Самолет-носитель В-52Н мог нести четыре такие ракеты, размещенные на двух подкрыльевых пилонах попарно.
Планами ВВС США предусматривалась закупка 1000 ракет к 1967 году и оснащение ими 22 эскадрилий стратегических бомбардировщиков. Кроме того, рассматривалась также возможность использования одноступенчатого варианта ракеты Skybolt для вооружения разрабатывавшегося сверхзвукового стратегического бомбардировщика В-70 «Валькирия». Новинку намеревалась использовать и Великобритания на стратегических бомбардировщиках «Вулкан В-2».
Однако все эти планы так и не сбылись. Первые пять пусков с В-52 оказались неудачными, а когда шестой запуск оказался все-таки успешным, было уже поздно – в 1962 году было принято решение о закрытии программы.
Новый этап разработок начался лишь в конце 60-х годов, когда и в СССР, и в США были созданы первые широкофюзеляжные военно-транспортные самолеты большой грузоподъемности. Размеры грузовых кабин Ан-22 и Lockheed C-5A вкупе с грузоподъемностью (соответственно 60 и 79 т) позволяли использовать эти самолеты в качестве носителей баллистических ракет средней дальности.
Американский проект «Медуза» предусматривал вертикальное размещение нескольких твердотопливных МБР «Поларис» на самолете Lockheed С-5А. Ракета «Поларис-АЗТ», принятая на вооружение в 1968 году, имела стартовый вес 16,4 т и дальность полета до 4600 км. Разделяющаяся головная часть включала три боевых блока.
В СССР был разработан проект аналогичного комплекса на базе жидкостных баллистических ракет Р-27, входивших в состав морского ракетного комплекса Д-5. Носителем должен был стать Ан-22. На «Антее» предполагалось разместить три вертикальные выступающие над фюзеляжем пусковые установки с ракетами.
Другим вариантом воздушного базирования МБР у нас был ракетный комплекс «Кречет» на базе бомбардировщика Ту-160 и твердотопливных ракет специальной разработки КБ «Южное».
Позднее наши специалисты пришли к выводу, что комплекс с МБР воздушного базирования может быть использован и военно-транспортный самолет Ил-76 вкупе с ракетами межконтинентальной дальности «Синева».
В общем, всего за годы холодной войны противниками по обе стороны Атлантики были разработаны проекты 27 систем: 12 в СССР, 15 – в США. Однако ни одна из них на вооружение так и не была принята.
Но это вовсе не означает, что на подобных системах вообще поставлен крест. Договор СНВ-1 утратил силу в 2009 году, а в новом договоре о СНВ ограничений на ракеты воздушного базирования нет. Это дает простор для творческой фантазии. Например, в США ныне просматривается несколько концепций носителей.
Так, согласно одной из них, предлагалось создать четырехдвигательный самолет со взлетным весом 545 т, способный находиться в воздухе на 8-километровой высоте 15 ч с полезной нагрузкой 272 т и 24 ч – со 182 т. После заправки топливом в полете масса носителя могла составить 681 т. (Для сравнения: максимальный взлетный вес В-52 составляет 229 т, а Ту-95–188 т.)
И этот проект был еще не самым грандиозным! Шестидвигательный самолет с контейнерами для ракет, установленными на крыле, должен был весить 817 т и нести 454-тонный груз.
Рассматривался и проект самолета-амфибии с четырьмя двигателями и взлетной массой 397 т при взлете с воды и 545 т – с аэродрома. Он должен был нести 91 т груза на расстояние до 7400 км.
Рассматривались также варианты размещения ракет на вертолетах, на самолетах вертикального взлета и посадки, на летательных аппаратах «точечного» (вертикального или наклонного) старта с горизонтальной посадкой.
Главное, на что упирают эксперты: взлетевший воздушный космодром довольно трудно обнаружить и сбить на большом удалении. Он же, находясь уже в воздухе, дает возможность главнокомандующему и его окружению трезво оценить обстановку, связаться, если надо, с командованием возможного противника во избежание роковой ошибки. «Поэтому МБР воздушного базирования могут способствовать сохранению стратегической стабильности в условиях угроз XXI века», – уверяют эксперты.
