Текст книги "Непобедимый (иллюстрации А.Андреева - 320x240)"

Автор книги: Станислав Лем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Туча

Они уже начали привыкать к планете, к ее неизменному пустынному облику с призрачными тенями незаметно тающих в воздухе неестественно светлых облаков, между которыми даже днем горели сильные звезды. К шороху песка, расступающегося под колесами и ногами, к красному вялому солнцу, прикосновение которого было гораздо деликатнее, чем земного, так что, если ему подставить спину, вместо тепла чувствовалось только его молчаливое присутствие.

Утром исследовательские группы расходились, каждая в свою сторону, энергоботы исчезали среди барханов, покачиваясь, как неуклюжие лодки, опадала пыль, и оставшиеся на «Непобедимом» обсуждали, что будет на обед, что боцман радаристов сказал своему коллеге связисту, или старались припомнить, как звали рейсового пилота, который шесть лет назад потерял ногу в катастрофе на навигационном спутнике «Терра-5». Так они и болтали, сидя на пустых канистрах под корпусом корабля, тень которого, словно стрелка гигантских солнечных часов, поворачивалась, одновременно удлиняясь, пока не касалась кольца энергоботов. С этого момента то и дело кто-нибудь вставал и высматривал возвращающихся.

Те появлялись голодные, усталые, быстро теряли все свое оживление, которое поддерживала в них работа на металлическом пепелище «города», и даже группа «Кондора» через неделю перестала прибывать с сенсационными новостями, сводившимися к тому, кого из знакомых удалось узнать среди погибших. Страшные находки, вызывавшие в первые дни ужас, были привезены с «Кондора» и старательно упакованы (а как же иначе назвать этот процесс добросовестного укладывания всех уцелевших человеческих останков в герметические контейнеры, которые затем отправлялись на самое дно корабля?). Тогда вместо облегчения люди, которые по прежнему просеивали песок вокруг кормы «Кондора» и осматривали помещения корабля, начали ощущать страшную скуку и, будто забыв судьбу его команды, пристрастились к коллекционированию всяких идиотских безделушек, неизвестно кому раньше принадлежавших уже несуществующих владельцев. Из-за отсутствия документов, которые объяснили бы тайну, они привозили то какую-нибудь старую губную гармошку, то китайскую головоломку, и предметы эти, уже освобожденные от мистического кошмара своего происхождения, поступали в обращение, становились как бы общей собственностью команды.

Рохан, который никогда бы не поверил, что такое возможно, уже через неделю держался так же, как остальные. Только иногда, оставаясь один, он задавал себе вопрос: зачем он, собственно, здесь? И тогда чувствовал, что вся их деятельность, вся эта торопливая суета, эта сложная процедура исследований, просвечиваний, собирания проб, бурения, усложненная непрекращающейся обязанностью поддерживать третью степень, открыванием и закрыванием полей, со стволами лазеров, имеющих хорошо рассчитанные сектора обстрела, с постоянным оптическим контролем, непрерывным подсчетом людей, многоканальной связью – все это лишь большой самообман. А на самом деле они только ждут какого-нибудь нового происшествия, нового несчастья и лишь притворяются, что это не так.

Сначала по утрам перед лазаретом «Непобедимого» собиралась толпа людей, чтобы услышать новости о состоянии Кертелена. Он казался им не столько жертвой загадочного нападения, сколько неким непонятным существом, чудовищем, отличающимся от всех них; они словно поверили в фантастические сказки и думали, что какие-то враждебные, чуждые силы планеты могут превратить человека, одного их них, в монстра. В действительности он был только калекой. Впрочем, оказалось, что его мозг, чистый, как у новорожденного, и такой же пустой, усваивает сведения, которые сообщали ему врачи, и он постепенно учится говорить – совсем как маленький ребенок; из лазарета уже не доносились не похожие на человеческий голос скулящие звуки, ужасные оттого, что бессмысленное бульканье новорожденного издавала гортань взрослого мужчины. Через неделю Кертелен начал выговаривать первые слоги и уже узнавал врачей, хотя и не мог произнести их имен.

Тогда, в начале второй недели, интерес к его особе уменьшился, особенно после того как врачи объяснили, что о подробностях происшествия он рассказать ничего не сможет, даже когда вернется в нормальное состояние, вернее когда кончится странный, но неизбежный процесс его воспитания.

Тем временем работы шли своим чередом. Умножались планы «города», подробности конструкции его «кустистых пирамид», хотя их предназначение по-прежнему оставалось загадочным. Решив, что дальнейшие исследования на «Кондоре» не дадут ничего, астрогатор приостановил их. Сам корабль все равно пришлось бы бросить, так как ремонт корпуса превышал возможности инженеров, особенно в условиях гораздо более важных работ. На «Непобедимый» забрали много энергоботов, вездеходов, транспортеров и всевозможной аппаратуры, сам же остов «Кондора» – он стал именно остовом после такого полного опустошения – закрыли наглухо, утешаясь тем, что или они сами, или какая-нибудь другая экспедиция все-таки приведет крейсер в родной порт.

После этого Хорпах перебросил группу «Кондора» на север; под руководством Реньяра она присоединилась к группе Галлахера, а Рохан теперь был главным координатором всех исследований и покидал «Непобедимый» лишь ненадолго, да и то не каждый день.

Обе группы наткнулись в системе оврагов, вымытых водами подземных источников, на интересные находки.

Слои осадочных пород разделялись прослойками черновато-рыжей субстанции негеологического, непланетарного происхождения. Специалисты немного могли сказать по этому поводу. Казалось, на поверхности старой базальтовой плиты, нижнего слоя коры, миллионы лет назад отложилось огромное количество металлических частиц, – возможно, просто металлических обломков (появилась гипотеза, что в атмосфере Региса взорвался гигантский железо-никелевый метеорит и огненными дождями вплавился в скалы той, очень отдаленной эпохи), которые, подвергаясь медленному окислению, вступая в химические реакции с окружающей средой, в результате переформировались в слои буро-черных, местами рыжевато-красных отложений.

До сих пор была вскрыта только часть слоев района, геологическое строение которого своей сложностью могло вызвать головокружение даже у опытного планетолога. Когда прошли шахту до базальта возрастом миллиард лет, оказалось, что лежащие на нем породы, несмотря на далеко зашедшую перекристаллизацию, содержат органический уголь. Сначала ученые решили, что раньше здесь было океанское дно. Но в слоях уже подлинного каменного угля были найдены отпечатки многочисленных видов растений, которые могли существовать только на суше. Каталог сухопутных живых форм непрерывно дополнялся и расширялся. Ученые установили, что триста миллионов лет назад по джунглям планеты бродили примитивные пресмыкающиеся. Остатки позвоночника и роговых челюстей одного из них ученые привезли с триумфом, которого, однако, не разделял экипаж. Жизнь развивалась на суше как бы два раза. Первый закат мира живого приходился на эпоху около ста миллионов лет назад; тогда началось стремительное вымирание растений и животных, вызванное, вероятно, близкой вспышкой Новой. После упадка жизнь восстановилась и снова начала бурно развиваться, образуя новые формы; правда, ни количество, ни состояние останков не давали возможности провести более точную классификацию. На планете никогда не появлялись животные, похожие на млекопитающих. Через девяносто миллионов лет произошла, но уже на гораздо большем расстоянии, другая звездная катастрофа; ее следы удалось найти в виде радиоактивных элементов.

По приблизительным подсчетам, интенсивность жесткого излучения на поверхности планеты в то время не могла быть настолько сильной, чтобы стать причиной массовых гекатомб. Тем более было непонятно, почему начиная с этого момента остатки животных и растений встречались реже. Зато появлялось все больше этого спрессованного «ила», сульфидов сурьмы, окислов молибдена, железа, солей никеля, кобальта и титана. Эти металлические, относительно тонкие слои, насчитывающие от восьми до шести миллионов лет, местами содержали очаги повышенной радиоактивности, но с точки зрения времени существования планеты это была короткопериодическая радиоактивность. Казалось, в ту эпоху что-то вызвало целую серию бурных, но очень локальных ядерных реакций, продукты которых обнаруживались в «металлическом иле». Кроме гипотезы «железисто-радиоактивного» метеорита, высказывались и другие, иногда совершенно фантастические, связывавшие эти обособленные очаги «радиоактивного пламени» с катастрофой планетной системы Лиры и гибелью ее цивилизации. Было сделано предположение, что во время попыток колонизации Региса III произошли атомные столкновения между кораблями, высланными с подвергавшейся опасности системы.

Но это по-прежнему не объясняло размеров загадочных металлических пластов, которые в ходе пробных бурений удалось обнаружить также и в других, весьма отдаленных районах. Во всяком случае, неотвратимо обрисовывалась картина одновременно загадочная и очевидная: жизнь на суше планеты погибла в ту же самую эпоху, длившуюся несколько миллионов лет, когда начали появляться металлические слои.

Причиной гибели живых форм не могла, однако, быть радиоактивность: общая интенсивность излучения, пересчитанная на эквивалент ядерных взрывов, составляла самое большее двадцать – тридцать мегатонн. Распределенные на сотни тысячелетий, такие взрывы (если это вообще были взрывы, а не какие-либо иные ядерные реакции), естественно, не представляли серьезной опасности для биологической эволюции.

Подозревая какую-то связь между металлическими слоями и развалинами «города», ученые настаивали на проведении дальнейших исследований. Это вызывало огромные трудности, так как геологические работы требовали перемещения больших масс грунта. Единственным выходом было бить штольни, но под землей люди лишались защиты силового поля. И все же после того как на глубине двадцати с лишним метров в пласте, изобиловавшем окислами железа, были найдены расположенные весьма своеобразно ржавые куски металла, которые напоминали остатки разъеденных коррозией, распавшихся элементов каких-то механизмов, работы решено было продолжить.

На девятнадцатый день после посадки над районом работ начали стягиваться тучи, такие массивные и темные, каких до сих пор люди на планете еще не видели. Около полудня разразилась буря, которая силой электрических разрядов значительно превосходила земные. Небо и скалы соединились в хаосе непрерывно сверкающих молний. Вода, несущаяся в крутых оврагах, поднялась и начала заливать выбитые штреки. Людям пришлось покинуть их и вместе с автоматами укрыться под большим пузырем силовой защиты, в который ударяли километровые молнии. Буря медленно передвигалась к западу, и черная, иссеченная молниями стена закрыла весь горизонт над океаном. Возвращаясь на «Непобедимый», геологические группы обнаружили по дороге большое количество лежащих в песке черных металлических зернышек. Их приняли за знаменитые «мушки», старательно собрали и привезли на корабль. Они вызвали большой интерес ученых, но, конечно, и разговора не было о том, что это остатки каких-нибудь насекомых. Состоялось очередное, весьма бурное совещание специалистов. Наконец решили выслать экспедицию в северо-восточном направлении, за район «железных» пластов, поскольку на гусеницах машин «Кондора» были найдены мелкие кусочки интересных минералов, не обнаруженных ни в одном из изученных до сих пор районов.

Хорошо оснащенная колонна с энергоботами, шагающим излучателем с «Кондора», вездеходами и роботами, среди которых было двенадцать арктанов, снабженная автоматическими землеройными машинами и бурильными установками, с запасами кислорода, пищи и ядерного топлива выступила на следующий день под руководством Реньяра. С ней поддерживалась непрерывная радио– и телевизионная связь до того момента, пока кривизна планеты не преградила путь ультракоротким волнам. Тогда на стационарную орбиту был выведен автоматический телевизионный ретранслятор. Колонна двигалась целый день, ночь провела под защитой поля, а на следующий день продолжала поход. Незадолго до полудня Реньяр сообщил Рохану, что хочет осмотреть почти засыпанные песком развалины, находящиеся внутри маленького неглубокого кратера.

Через час после этого из-за сильных атмосферных помех качество радиоприема начало ухудшаться. Техники связи перешли на более короткие волны, прием стал лучше. Вскоре, когда гром далекой бури, передвигающейся с севера на восток, то есть туда же, куда направилась экспедиция, начал стихать, радиосвязь вдруг пропала. Самым удивительным было одновременное ухудшение телевизионной связи, которая поддерживалась через заатмосферный спутник и не могла зависеть от состояния ионосферы. К часу дня телесвязь прервалась окончательно. Никто из техников и физиков, призванных на помощь, не понимал механизма явления. Казалось, что где-то в пустыне выросла стена металла, заслонив отдалившуюся уже не сто семьдесят километров от «Непобедимого» экспедицию.

Рохан, все это время не расстававшийся с астрогатором, заметил беспокойство Хорпаха, которое ему самому вначале показалось безосновательным. Он считал, что отсутствие связи можно объяснить особыми экранирующими свойствами грозового фронта. Однако физики выражали сомнение в возможности образования такого мощного слоя ионизированного воздуха. Около шести буря утихла, но связь установить не удалось. Непрерывно повторяя сигналы, на которые не было ответа, Хорпах выслал два разведывательных аппарата типа летающих тарелок.

Один из них летел на высоте нескольких сотен метров над пустыней, другой – на четыре километра выше, служа первому телевизионным ретранслятором. Рохан и астрогатор с несколькими учеными, среди которых были Балмин и Сакс, стояли перед большим экраном рубки, непосредственно наблюдая то, что видел пилот первой машины. За районом извилистых, наполненных глубокими тенями оврагов открывалась пустыня, с ее нескончаемыми рядами барханов, сейчас покрытых темными полосами, так как солнце уже склонялось к западу. В его косых лучах, придающих пейзажу особенно понурый вид, под низко летящей машиной изредка проплывали небольшие, доверху засыпанные песком кратеры, некоторые были видны только благодаря центральному конусу давно-давно угасшего вулкана. Местность понемногу поднималась и становилась более разнообразной. Из-под песчаных волн выныривали высокие скальные гряды, образуя систему цепей, которым выветривание придало самые причудливые формы. Одинокие каменные столбы напоминали корпуса разбившихся звездолетов или человеческие фигуры. Склоны разрезались тонкими линиями ущелий, наполненных осыпавшимися камнями. Песок исчез совсем, уступив место дикой стране обрывистых скал и каменных россыпей. Кое-где извивались похожие на реки провалы трещин, рассекавших кору планеты. Ландшафт стал похож на лунный. Начали проявляться первые признаки ухудшения телевизионной связи и виде дрожания и срывов синхронизации изображения.

Скалы становились все темнее. Уходящие из поля зрения грани имели буроватый оттенок с ядовитым металлическим блеском; кое-где появились пятна бархатной черноты, словно там на голом камне росли густые, но мертвые кусты.

В этот момент молчавшая до сих пор рация первой машины заработала. Пилот крикнул, что поймал сигналы автоматического передатчика, который был установлен на головном вездеходе экспедиции. Но в рубке был слышен только его голос, слабый и исчезающий.

Солнце стояло уже низко. В его кровавом свете прямо по курсу машины возникла клубящаяся, словно туча, черная стена, простирающаяся от поверхности скал до высоты в тысячу метров.

 Все, что находилось за ней, было невидимо. Если бы не медленное мерное движение клубящихся нагромождений этой местами чернильной, местами металлически отсвечивающей фиолетовым пурпуром черноты, ее можно было бы принять за необычную горную формацию. В горизонтальных лучах солнца в ней открывались пещеры, наполненные неясными короткими вспышками, как будто в них яростно кружились сверкающие кристаллы черного льда. В первый момент всем показалось, что туча движется навстречу летящей машине, но это был обман зрения. Просто летающая тарелка приближалась к странной преграде.

– ЛТ—4 – к базе! Мне подняться над тучей? Прием, – послышался сдавленный голос пилота.

Через мгновение астрогатор ответил:

– Первый – к ЛТ—4! Задержись перед тучей!

– ЛТ—4 – к базе! Останавливаюсь, – сразу же ответил пилот, и Рохану показалось, что в его голосе прозвучало облегчение.

Уже всего несколько сотен метров отделяло машину от необыкновенного образования. Теперь почти весь экран занимала поверхность словно состоящего из угля, неправдоподобного, вертикального моря. Машина остановилась, как вдруг – никто не успел даже вскрикнуть – тяжело волнующаяся масса выстрелила длинными расходящимися столбами, которые закрыли изображение. Потом оно исказилось, задрожало и исчезло, прошитое нитками ослабевающих разрядов.

– ЛТ—4! ЛТ—4! – вызывал радист.

– Я ЛТ—8, – отозвался пилот второй машины. – ЛТ—8 – к базе! Нужно ли включить изображение! Прием!

– База – к ЛТ—8! Дай изображение.

Экран наполнился хаосом яростно кружащихся черных потоков. Это была та же самая картина, но открывавшаяся с высоты четырех километров. Видно было, что туча лежит длинной монолитной лавиной вдоль возносящейся горной цепи. как бы защищая подступы к ней. Ее поверхность лениво шевелилась, похожая на застывающую полужидкую субстанцию, но первой машины, которую она только что поглотила, не было видно.

– База – к ЛТ—8! Ты слышишь ЛТ—4? Прием!

– ЛТ—8 – к базе! Не слышу, перехожу на интерференционные волны. Внимание, ЛТ—4, говорит ЛТ—8, отвечай. ЛТ—4, ЛТ—4! – слышался голос пилота. – ЛТ—4 не отвечает, перехожу на инфракрасные волны. Внимание, ЛТ—4, говорит ЛТ—8, отвечай. ЛТ—4 не отвечает, попытаюсь зондировать тучу радаром…

В полутемной рубке не слышно было даже дыхания. Все замерли. Изображение на экране не изменялось. Каменный хребет торчал из мрака, как остров, утонувший в чернильном океане. Высоко в небе угасали перистые, насыщенные золотом облака, солнечный диск уже касался горизонта, через несколько минут должно было стемнеть.

– ЛТ—8 – к базе! – снова послышался голос пилота, совершенно изменившийся за те несколько секунд, которые он молчал. – Радар фиксирует цельнометаллическое препятствие. Прием!

– База – к ЛТ—8! Переключить радарное изображение на телеэкран. Прием.

Экран потемнел, погас, мгновение горел голубым светом, потом позеленел, вздрагивая миллиардами вспышек.

– Эта туча – сплошной металл, – сказал, вернее выдохнул кто-то за плечами Рохана.

– Язон! – крикнул астрогатор. – Есть здесь Язон?

– Есть, – вышел из группы ученых нуклеоник.

– Могу я это подогреть?.. – спокойно спросил астрогатор, показывая на экран, и все его поняли.

Язон помедлил с ответом.

– Надо бы предупредить ЛТ—4, чтобы максимально увеличил радиус поля…

– Без глупостей, Язон! Нет связи…

– До четырех тысяч градусов… с небольшим риском…

– Благодарю. Блар, микрофон! Первый – к ЛТ—8, подготовить лазеры, цель – туча, малая мощность, до биллиэрга в эпицентре, непрерывный огонь по азимуту!

– ЛТ—8 – к базе, непрерывный огонь до биллиэрга, – ответил немедленно пилот.

Некоторое время все оставалось по-прежнему. Потом чтото сверкнуло, и центральная, заполняющая низ экрана часть тучи изменила цвет. Сначала она как-то размазалась, потом покраснела и закипела; образовалось что-то вроде воронки с пылающими стенками, в которую вливались как будто засасываемые соседние клубы тучи. Вдруг это движение остановилось, туча разошлась огромным кольцом, открыв в образовавшемся окне хаотическое нагромождение скал. Только в воздухе носилась еще мелкая черная пыль.

– Первый – к ЛТ—8! Снизиться на дистанцию максимальной эффективности огня.

Пилот повторил приказ. Туча, окружающая неспокойным валом образовавшийся разрыв, пыталась его заполнить, но каждый раз, когда ее высовывающиеся щупальца охватывал блеск огня, втягивала их обратно. Так продолжалось несколько минут. Долго это длиться не могло. Астрогатор не решался ударить в тучу всей мощностью излучателя, где-то в ее глубине находилась вторая машина. Рохан сообразил, на что рассчитывает Хорпах: он надеялся, что машина выскочит в очищенную зону. Но она не появлялась. ЛТ—8 висел теперь почти неподвижно, поражая ослепляющими ударами лазеров бурлящие края черного круга. Небо над машиной было еще довольно светлым, но скалы под ней медленно затягивала тьма. Солнце заходило.

Неожиданно сгущавшиеся в долине тени полыхнули зловещим заревом. Красновато-бурое облако взрыва покрыло саваном весь экран. Видны были только сливающиеся в одно целое тени, в глубине которых клокотал огонь. Это туча, чем бы она ни была, атаковала первую, плененную ею машину и, охваченная страшным жаром, сгорала в ее силовой защите.

Рохан взглянул на астрогатора, который стоял как мертвый, с неподвижным лицом, залитым колеблющимся отблеском зарева. Черное кипение и свирепствующий в его глубине пожар занимали центр экрана. Лишь в отдалении был виден высокий пик, залитый пурпуром, охваченный холодным багрянцем последних солнечных лучей. Тем более невероятным было то, что делалось внутри тучи. Рохан ждал. Лицо астрогатора не выражало ничего. Но он должен был принять решение: либо приказать верхней машине, чтобы она шла на помощь другой, либо, предоставив ЛТ—4 самой себе, продолжать разведку на северо-запад.

Внезапно произошло нечто непонятное. То ли пилот нижней, окруженной тучей машины потерял голову, то ли на ней случилась какая-то авария, но вдруг черный водоворот пронзила вспышка, центр которой ослепительно сверкал, длинные полосы разодранной взрывом тучи разлетелись во все стороны, а ударная волна была настолько сильной, что изображение заколыхалось, повторяя вынужденные прыжки ЛТ—8. Потом тьма вернулась, стала плотнее, и, кроме нее, ничего не было видно.

Астрогатор нагнулся и сказал что-то радисту так тихо, что Рохан не услышал его слов, но радист тотчас же почти закричал:

– Приготовить антипроны! Полную мощность на тучу, непрерывный огонь!

Пилот повторил приказ. В этот момент один из техников, следивших за боковым экраном, на котором было видно все, что делалось за машиной, закричал:

– Внимание! ЛТ—8! Вверх! Вверх!!!

С запада, из свободного до сих пор пространства, со скоростью урагана мчалось вращающееся черное облако. Мгновение назад оно еще было боковой частью тучи, но вдруг оторвалось от нее и, таща за собой вытянувшиеся рукава, начало круто забираться вверх. Пилот, который заметил это на какую-то долю секунды раньше техника, рванулся в вертикальную свечу, набирая высоту, но туча гналась за ним, выбрасывая в небо черные щупальца.

 Пилот переносил огонь с одного из них на другой; ближайший черный клубок, получив удар в лоб, раздвоился, стал тоньше, вдруг изображение начало дрожать. В этот момент, когда часть тучи уже входила в поток радиоволн, ухудшая связь машины с базой, пилот в первый раз использовал излучатель антиматерии. Казалось, вся атмосфера планеты превратилась в море огня; пурпурный свет захода исчез, словно его сдуло, сквозь зигзаги помех еще мгновение видны была туча и дымящиеся над ней столбы, которые белели, распухая, и тут другой, еще более страшный взрыв обрушил потоки разъяренного огня на исчезающий в клубах дыма и пара хаос скал. Но это было последнее, что увидели в рубке; в следующую секунду изображение распалось, по нему пробежала судорога разрядов и оно исчезло. Только пустой белый экран горел в затемненной рубке, и от этого лица всматривающихся в него людей казались смертельно бледными.

Хорпах приказал радистам вызывать обе машины, а сам перешел с Роханом, Язоном и остальными в соседнюю, навигационную каюту.

– Чем является, по-вашему, эта туча? – спросил он без всякого вступления.

– Она из металлических частиц. Что-то вроде взвеси, управляемой на расстоянии из какого-то центра, – сказал Язон.

– Гаарб?

– Я тоже так думаю!

– Есть какие-нибудь предложения? Нет? Тем лучше. Главный инженер, какой суперкоптер в лучшем состоянии – наш или с «Кондора»?

– Оба исправны, командир. Но за наш я ручаюсь больше.

– Отлично. Рохан, вы хотели, если не ошибаюсь, выйти из-под силового зонтика… Такой случай вам представится. Возьмете несколько человек, двойной комплект автоматов, контурные лазеры и антипроны… Есть у нас еще что-нибудь?

Никто не ответил.

– Ну, ладно, пока ничего более совершенного, чем антиматерия, не изобретено… Стартуете в четыре тридцать одну, в момент восхода солнца, и попробуйте найти тот кратер на северо-востоке, о котором говорил Реньяр в последнем донесении. Там сядете в открытое силовое поле. По дороге прошу поражать все на максимальной дистанции. Никаких ожиданий, наблюдений, экспериментов. Никакого ограничения мощности поражения. Если потеряете связь со мной, прошу продолжать выполнение задачи. Когда найдете кратер, садитесь, но осторожно, чтобы не свалиться на голову людям… Я допускаю, что они где-то в этом районе… Он показал по карте, занимавшей всю стену:В этой заштрихованной красным зоне. Это только эскиз, но ничего лучшего у меня нет.

– Что я должен делать после посадки? Должен ли я их искать?

– Это вы решите сами. Прошу только помнить об одном: никаких целей вы не должны поражать уже в радиусе пятидесяти километров от этого места, так как внизу могут быть наши люди.

– Никаких наземных целей?

– Вообще никаких. До этой границы, – одним движением астрогатор разделил территорию, показанную на карте, на две части, – можете использовать свои средства уничтожения наступательно. За этой линией можете защищаться только силовым полем. Язон? Сколько может выдержать поле суперкоптера?

– Даже миллионы атмосфер на квадратный сантиметр.

– Что значит «даже»? Вы что, продаете его мне? Я спрашиваю сколько? Пять миллионов? Двадцать?

Хорпах говорил совершенно спокойно: такого настроения командира больше всего боялись на корабле. Язон откашлялся:

– Поле было испытано на два с половиной…

– Вот это другое дело. Слышите, Рохан? Если туча сдавит вас до этих пределов, отступайте, бегите. Лучше вверх. Впрочем, всего я предусмотреть не могу… – Он взглянул на часы. – Через восемь часов после старта буду вызывать на всех волнах. Если это не даст результата, попробуем наладить связь либо через спутники, либо оптически. Будем передавать морзянку лазером. Я еще не слышал, чтобы и это не дало результата. Но попробуем предвидеть больше того, о чем мы слышали. Если и лазеры не помогут, через три часа вы должны возвращаться обратно. Если меня здесь не будет…

– Вы собираетесь стартовать?

– Не прерывайте меня, Рохан. Нет. Не собираюсь. Но не все зависит от нас. Если меня здесь не будет, прошу выйти на околопланетную орбиту. Вы уже делали это на суперкоптере?

– Да, два раза на дельте Лиры.

– Хорошо. Значит, вы знаете, что это несколько сложно, но вполне осуществимо. Орбита должна быть стационарной; ее точные параметры перед стартом вам сообщит Стром. На орбите вы будете меня ждать тридцать шесть часов. Если я не дам о себе знать за это время, возвращайтесь на планету. Отправляйтесь на «Кондор» и попробуйте привести его в порядок. Я представляю, насколько это трудно. Тем не менее никаких других перспектив у вас не будет. Если вам удастся проделать этот фокус, возвращайтесь на базу и представьте рапорт обо всем, что произошло. У вас есть какие-нибудь вопросы?

– Да. Могу ли я пытаться установить контакт с теми… с тем центром, который управляет тучей, если мне удастся его отыскать?

– Это я оставлю на ваше усмотрение. Во всяком случае, риск должен оставаться в разумных пределах. Я, естественно, ничего не знаю, но мне кажется, что этот центр не находится на поверхности планеты. Кроме того, его существование вообще кажется мне проблематичным…

– Но почему? Разве…

– Мы ведь постоянно прослушиваем пространство во всем диапазоне электромагнитных волн. Если бы кто-нибудь управлял тучей при помощи излучения, мы бы зарегистрировали соответствующие сигналы.

– Центр мог находиться в самой туче…

– Возможно. Не знаю. Язон, может существовать какой нибудь способ связи на расстоянии, не использующий электромагнитных излучений?

– Вы хотите знать мое мнение? Нет. Нет таких способов.

– Ваше мнение?.. А о чем ином я мог бы спрашивать?

– То, что я знаю, не равноценно тому, что существует. Что может существовать. Мы таких способов не знаем. Это все.

– Телепатия… – заметил кто-то из стоящих сзади.

– На эту тему ничего не могу сказать, – сухо отозвался Язон. – Во всяком случае, в исследованных областях космоса ничего подобного не обнаружено.

– Мы не можем тратить время на бесплодную дискуссию. Берите своих людей, Рохан, и подготовьте суперкоптер. Параметры орбиты через час вам вручит Стром. Коллега Стром, прошу вас рассчитать стационарную орбиту с пятитысячным апогеем.

– Хорошо.

Астрогатор приоткрыл дверь рубки:

– Тернер, как там? Ничего?

– Ничего, командир. Только помехи. Много помех, и ничего больше.

– Никаких следов эмиссионного спектра?

– Никаких следов…

«Это значит, что ни одна из машин не использует уже своего оружия, что они прекратили борьбу, – подумают Рохан. – Если бы они защищались огнем лазеров или хотя бы только индукционными излучателями, приборы „Непобедимого“ обнаружили бы это на расстоянии нескольких сотен километров».

Рохан был слишком захвачен драматической ситуацией, чтобы беспокоиться по поводу полученного задания. Впрочем, на это у него просто не хватило бы времени. Ночью он ни на секунду не сомкнул глаз; нужно было проверить все устройства суперкоптера, заправить его дополнительными тоннами топлива, погрузить продукты и оружие, – в общем, к назначенному часу едва успели. Семидесятитонная двухэтажная машина поднялась в воздух, вздымая тучи песка, когда краешек багрового солнечного диска выглянул из-за горизонта, и рванулась прямо на северо-восток.

 Сразу же после старта Рохан набрал высоту пятнадцать километров: в стратосфере он мог развить максимальную скорость; кроме того, там было меньше шансов встретить черную тучу. Так он, во всяком случае, думал. Может, он был прав или ему просто повезло, но, так или иначе, не прошло и часа, а они уже садились в засыпанный песком кратер, дно которого еще покрывал мрак.

Прежде чем бьющие вниз струи горячих газов подняли в воздух фонтаны песка, наблюдатели сообщили в навигационную рубку, что в северной части кратера они заметили что-то подозрительное. Тяжелая машина задержалась, слегка вздрагивая, словно на невидимой натянутой пружине, и с высоты пятисот метров был проведен внимательный осмотр этого места.