Текст книги "Величайшее путешествие: сознание и тайна смерти (фрагмент)"

Автор книги: Станислав Гроф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Важным ключом к этой тайне является тот факт, что перед кульминацией посвящения иерофанты давали посвящаемым выпить священного напитка, называвшегося кикеон. Значит, вполне возможно, что кикеон обладал сильнейшими психотропными свойствами. Только применение психоделического напитка может объяснить, каким образом стабильно удавалось вызывать столь мощные переживания у тысяч людей одновременно. Данное предположение подтверждает другой известный из истории факт: ещё в классический период (около 415 года до н. э.) обнаружилось, что многие афинские аристократы проводили частным образом мистерии у себя дома. За такое осквернение таинств они понесли суровое наказание – лишение всех прав и имущества, тяжёлые штрафы и смерть. Вряд ли было возможно повторить в домашних условиях сложные театральные специальные эффекты, но доставить сосуд с кикеоном из Элевсина в Афины было вполне возможно.

После многолетних исследований изобретатель ЛСД Альберт Хофманн, миколог Гордон Уоссон, история открытия которым магических мексиканских грибов будет описана в данной книге несколько позже, и греческий учёный Карл А.П. Рюк опубликовали труд под названием «Дорога в Элевсин» (Wasson, Hofmann, Ruck 1978). Согласно их заключению, в состав кикеона входил психоделический компонет, получавшийся из спорыньи, чьё воздействие похоже на ЛСД и месоамериканскому священному растению ололюкви. Чтобы придать кикеону свойства, позволяющие вводить людей в изменённое состояние сознания, жрецам в Элевсине требовалось только собрать спорынью, часто встречавшуюся невдалеке от храма, растолочь её и добавить в напиток. Вполне возможно, что спорынью могли преподносить богине зерна, Деметре в качестве священного дара. В процессе исполнения обряда жрецы раздавали посвящаемым колоски. Они символизировали собой ячменное зерно, которое, будучи посаженным в землю, умирает, но даёт жизнь новому растению. Здесь мы видим символ ежегодного возвращения Персефоны из тьмы подземного мира к свету Олимпа, а также символ постоянства жизни в вечном круговороте смерти и возрождения.

Пиндар, величайший лирический поэт Древней Греции и посвящённый, писал о том воздействии, которое Элевсинские мистерии оказывали на участников:

 
«Хорошо снаряжен [в смерти] тот,
кто сходит во гроб, зная истину Элевсина.
Ему ведом исход земной жизни
И новое ее начало – дар богов».
 

Драматические мифологические события, изображающие смерть и возрождение, другие мистические переживания весьма часто встречаются в психотерапии переживания, а также при спонтанных духовно-психических кризисах («духовных чрезвычайных ситуациях»). При холотропном состоянии подобный мифологический материал спонтанно поднимается из душевных глубин, без всякой подготовки, зачастую удивляя всех участников. Архетипические образы и целые сцены из мифологии различных культур часто встречается в переживаниях людей, не имевших до того никакого представления о мифических персонажах и темах, с которыми столкнулись Персефона, Дионис, Осирис, Один, так же как и Иисус Христос, похоже, хранятся в душе современного западного человека и оживают в холотропных состояниях.

4. СМЕРТЬ И ВОЗРОЖДЕНИЕ В ВЕЛИКИХ МИРОВЫХ РЕЛИГИЯХ

Человек, который умирает до того, как умирает, не умирает, когда умирает.

– Абрахам а Санкта-Клара, немецкий монах-августинец XVII века

Использование методик посвящения не ограничивается шаманизмом, ритуалами перехода туземных культур и древними мистериями. Несколько великих мировых религий разработали более или менее сложные духовно-психологические ритуалы, предназначенные для погружения в холотропное состояние. Используются в различных сочетаниях голодание, медитация сидя или в движении, визуализация, молитвы, ритмичное пение, танцевальные движения и дыхательные упражнения. При подходящих условиях такие приёмы способны вызвать поразительные проявления опыта из глубин человеческой психики, включая переживания смерти, духовно-психической смерти и возрождения. Поэтому они могут послужить действенной подготовкой к смерти и умиранию.

Восточные духовные философии и практики

Многие из этих методов были разработаны в рамках духовных учений Востока. Различные школы йоги, возникшие в недрах индуизма, предлагают широкий спектр отшлифованных поколениями методов медитации, которые в различных комбинациях включают голодание, физические позы (асаны), жесты (мудры) и умственное сосредоточение. Важной частью йогической традиции является дыхательная гимнастика и использование звуковых колебаний в виде священных песнопений (киртан и бхаджан), повторения благоприятных счастливых слогов, слов и фраз (мантр). В Индии понимание того, каким образом дыхание способно изменить сознание и как применять эту особенность в духовной практике, сложилось в особую науку – пранаяму. В индуизме есть также концепция «двиджа», то есть буквально «дважды рождённый человек», что, весьма вероятно, является проявлением опыта духовно-психической смерти и возрождения. Двиджа – человек, осознавший, что он является не телесным созданием из мяса и костей, а чистым сознанием. Буддизм добавил в сокровищницу методик священной медитации много нового – провидческую медитацию випассана теравады, эзотерическую ваджрайаны, зазен[1]1
  Зазен – медитация, созерцание собственного пупа (Прим. перев.)


[Закрыть] и работу с коанами в сото-дзен и ринзай-дзен Rinzai Zen, медитацию огненного дыхания и многие другие.

Наиболее интересной и изощрённой методикой посвящённых является тантризм – система, охватывающая взгляды нескольких эзотерических ветвей индуизма, буддизма и джайнизма. Тантра – сбалансированный комплекс духовно-психических практик, включающих сложные геометрические схемы (янтры), мандалы, мудры, мантры, асаны и дыхательную гимнастику. Кульминацией практики ванмарги (левозакрученной Тантры) является ритуал панчамакара, который включает священное соитие (майтуну), происходящее в йогических асанах. При подготовке к этому соитию чувствительность максимально повышается возжиганием благовоний, ароматами цветов, музыкой, священными песнопениями и нежными ласками, чтобы помочь партнёрам ощутить своё слияние с архетипическими существами – богами Шивой и Шакти. Применение аюрведических растительных смесей, объединяющих сильные афродизиаки и психоделические ингредиенты, придаёт панчамакаре несравненную силу.

Удивительным аспектом тантрической священной техники является то, что она основана на духовном видении всего бытия и всеобъемлющем научном представлении о мире, которое для того времени, когда тантризм сложился как учение, был удивительно развито. Понимание тантрическими учёными устройста Вселенной во многом подтверждается современной наукой. Сложные модели пространства и времени, концепция Большого Взрыва, гелиоцентрическое устройство Солнечной системы, притяжение планет, шарообразная форма Земли и других планет, понятие энтропии – все эти аспекты включались в представления тантристов о мире. Кроме того, следует упомянуть о значительном развитии у них математики с десятичным счислением и понятием нуля, в высшей степени отточенного абстрактного и репрезентативного духовного искусства (Mookerjee and Khanna 1977). Практикующие тантристы и учёные составили подробные, основанные на опыте карты тонкого тела, с множеством каналов (нади) и центров (чакр).

Практики в иудаизме, христианстве и исламе

Действенные методы вызывания холотропного состояния сознания применялись также в трёх великих мировых религиях Ближнего востока – иудаизме, христианстве и исламе. Подходы, облегчающие получение непосредственного духовного опыта, характерны для мистических сект и монашеских орденов. Средневековые каббалисты разработали ряд различных методик для достижения экстатических состояний. Самым известным и влиятельным из каббалистов был Авраам Абулафия, которому принадлежит разработка различных способов достижения единения с Богом. Он совершенно определённо указывал, что ставит себе целью передать опыт, сходный или даже идентичный тому, который испытывали древние иудейские пророки. Можно также упомянуть здесь дополнительные примеры из иудейской мистической истории: практику хасидских ашкенази, хасидские танцы а также девекут – единение с Богом. Ессеи из свитков Мёртвого моря, члены раннехристианской эсхатологической секты, использовали для вызова мистических переживаний весьма эффективную технику дыхания и метод крещения, во время которого неофитов держали под водой почти до потери сознания.

И в истории христианства обнаруживаются священные методы. Переживания пустынников, раннехристианских отшельников, практиковавших аскетизм в египетской пустыне, стимулировались голоданием, обезвоживанием организма, крайним перегревом и монотонностью пейзажа пустыни, что в совокупности вызывало сенсорную депривацию. Иесихасты были христианским монашеским орденом, члены которого верили, что с помощью сложной системы, включающей аскетизм, устранение от мирских забот, повиновением избранному наставнику и непрестанными молитвами возможно узреть мистический свет, который они считали нерукотворным сиянием Господним. Такое видение можно было узреть скорее, если прибегнуть к особой технике – долго находиться в неподвижности, прижав подбородок к груди и устремивши взгляд внутрь себя. Проводились исследования, сопоставлявшие практику иесихастов и индийских йогов, особенно с Кундалини-йогой (Father Matus 19). К христианским способам вызова мистических переживаний относились также упражнения святого Игнатия Лойолы, основателя ордена иезуитов, чей метод молитвы включал зрительную имагинацию как путь стать ближе к Богу.

Исследователь религий Дэн Меркер, на основании своих работ пришел к выводу, что ранние иудеи и христиане использовали психоделические материалы в качестве части своих религиозных ритуалов. В своей книге «Тайна манны: психоделическое таинство Библии» (Merkur, 2000) он приводит пример манны – чудесного хлеба, который ели израилиты пред тем, как узреть в облаке сияние Яхве. Меркер полагает, что этот инцидент, в действительности, был посвящением в культовое психоделическое таинство, вызывавшее духовные видения с помощью хлеба, содержащего спорынью – психоактивный грибок, действующие вещества которого родственны ЛСД.[2]2
  ЛСД (синтетический диэтиламид лизергиновой кислоты) был впервые получен Хоффманом именно из спорыньи (пер.).


[Закрыть] Более того, это только один пример из непрерывной традиции западных психоделических таинств, шедшей от Моисея и манны до Иисуса и причастия. Согласно Меркеру, когда эта практика стала неприемлемой для религиозной ортодоксии, ее тайно продолжали гностики, масоны, и каббалисты. Джон Аллегро, член международной группы, созданной для расшифровки рукописей Мертвого моря, в своих предположениях пошел еще дальше. В книге «Священный гриб и христианство», вызывавшей много споров, Аллегро утверждал, что иудаизм и христианство произошли от культов плодородия Ближнего Востока, которые использовали в своих ритуалах психоделические грибы (Allegro 1970).

Опыт духовно-психического возрождения или второго рождения играл важную роль в христианстве с самых ранний его дней вплоть до современности. В очень интересном отрывке из третьей главы Евангелия от Иоанна Иисус говорит о важности нового рождения: «Если кто не родится заново, не может увидеть Царство Божие» (Иоанн. 3:3). Никодим, принимающий слова Иисуса буквально, не может понять, как он, взрослый мужчина, сможет пройти через чрево своей матери и родиться снова. Но совершенно явно имея в виду духовно-психическое возрождение, Иисус поясняет, что говорит не о рождении от плоти, а «свыше, от воды и от Духа».

Средневековые христианские монахи пользовались медитацией с определённой направляющей образностью для переживания смерти и возрождения. Одно из упражнений заключалось в представлении собственной смерти и разложения своего тела. Другое – идентификация со страстями, претерпленными Иисусом, его смертью на кресте и воскресением (imitatio Christi).

Суфии, исламские мистики применяли в своих священных ритуалах или зикрах[3]3
  Зикр – прославление имени Аллаха (Прим. перев.)


[Закрыть] духовную музыку, усиленное дыхание и песнопения; а секты танцующих дервишей известны своим вводящим в транс экзальтированным танцем.

Подобно мистикам других великих религий, суфии конфликтовали с религиозными властями, и подвергались серьезным преследованиям во многих мусульманских странах. Знаменитый суфийский мистик и поэт Мансур аль-Халладж, получивший известность как «мученик мистической любви» был действительно арестован и сожжен заживо за изложение прозрений, которые он обрел в экстатических трансах: «Ана’ль Хакк – Я есмь Бог, Абсолютная Истина, Подлинная Реальность». Мусульманский богослов и философ, основатель школы «иллюминизма» в философии Аль-Сураварди был обвинен в ереси и приговорен к смерти своими соперниками в мусульманском духовенстве, за что заслужил имя «аль-Мактул» («Убитый»). Даже Ибн аль-Араби – «Величайший Учитель», автор Откровений Мекки, который, вероятно, был самой влиятельной фигурой в истории суфизма, пережил гонения и заключение в тюрьму.

В организованных религиях, мистики сталкивались с многими трудными испытаниями, хотя их непосредственный опыт божественных измерений реальности в холотропных состояниях сознания вдохновлял все великие религиозные движения. Более того, подобный опыт необходим для сохранения жизненности и значимости религиозных убеждений.

5. ПОСМЕРТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ДУШИ

Дай крылья! Ввысь! Мне неба мало!

О смерть! Где ныне твое жало?

Твоя победа, ад?..

– Александр Поуп, «Умирающий христианин – своей душе» (пер. А.Серебренников)

В доиндустриальных обществах существовали группы людей, которые верили, что смерть не означает полное окончание человеческого существования, и что жизнь и сознание тем или иным образом продолжаются и после прекращения процессов жизнедеятельности в теле. Поэтому они обеспечивали своих членов детальными картами потустороннего мира и руководствами для посмертного путешествия души. Конкретные описания загробной жизни в культурах и этнических группах, разделенных исторически и географически, могут различаться, но общие представления весьма сходны. Иногда картина загробного мира бывает очень конкретной и реальной, похожей на земное существование. Но чаще, области потустороннего мира обладают особыми характеристиками, отличающими их от всего, известного на земле. Независимо от того, похоже ли место пребывание души на привычное земное окружение, путешествие души в загробный мир часто рассматривается как сложный процесс переходов и преобразований, проходящий через много разных уровней и сфер.

Области Запредельного и архетипический мир

Три области запредельного – Небеса, Рай, и Ад – необычайно часто встречаются в эсхатологической мифологии, и почти повсеместно присутствуют в различных религиях, культурах, географических регионах, и исторических периодах. Менее широко распространено представление о промежуточном состоянии или месте, вроде Чистилища. Небеса обычно считаются находящимися «наверху», и связаны с человеческим опытом неба, включая солнце, луну, и звезды. Это область блаженства, радости, и света, населенная высшими духовными существами и развоплощенными праведниками. Рай – это еще одна область загробного мира, предназначенная для блаженных, место необычайного счастья, радости, покоя, и удовольствия. Как показывает его название (на староперсидском языке “pairidaeza” означает закрытый сад), Рай обычно представляют как прекрасный сад или парк, с экзотическими деревьями, дающими сладкие душистые плоды, рекой жизни и великолепными птицами и животными. Иногда Рай располагается в какой-то иной форме необычной природной обстановки, вроде острова или полярного сияния. По контрасту с этим, Ад обычно считается находящимся «внизу», под землей, в системе подземных полостей. Это «преисподняя», подземная область тьмы и мрака, ассоциирующаяся с ужасом, отчаянием, и физическими страданиями. Ад населяют злобные демонические создания, находящие удовольствие в том, чтобы подвергать своих жертв невообразимым мучениям.

Ошибочная вера в то, что эти потусторонние области находятся в физической вселенной – Небеса в межзвездном пространстве, Рай в каком-то тайном месте на поверхности нашей планеты, а Ад внутри земли – вела к странному и совершенно не обязательному конфликту между наукой и религией. Астрономы использовали чрезвычайно сложные приборы, вроде телескопа Хаббла, чтобы исследовать и аккуратно наносить на карту весь «свод Небес». Результаты этих усилий, которые, разумеется, не смогли обнаружить никаких Небес с Богом и ангелами, считаются убедительным доказательством того, что подобные духовные реальности не существуют. Точно так же, описывая и нанося на карту каждый акр земной поверхности, географы нашли много необычайно красивых природных областей, но ни одна из них не соответствует описаниям Рая, содержащимся в духовных текстах. Геологи обнаружили, что ядро нашей планеты состоит из слоев твердого и расплавленного никеля и железа, и его температура превышает температуру поверхности Солнца. Это земное ядро заключено в оболочку из пластов плотных и, по большей части, твердых силикатных горных пород – не слишком правдоподобное место для пещер Сатаны.

Этот кажущийся конфликт между религией и наукой абсурден, и отражает фундаментальное неправильное понимание с обоих сторон. Как показал Кен Уилбер, настоящий конфликт между подлинной наукой и подлинной религией невозможен. Любой такой «конфликт», скорее всего, отражает проблему «фиктивной науки» и «фиктивной религии», где каждая сторона совершенно неправильно понимает позицию другой, и, несомненно, представляет ложный вариант своей собственной дисциплины (Уилбер, 1982). Современные исследования холотропных состояний показали, что Небеса, Рай, и Ад обладают онтологической реальностью; они соответствуют особым и важным состояниям сознания, которые при определенных обстоятельствах могут переживать в своей жизни все люди. Танатология накопила много убедительных свидетельств того, что такие переживания, в особенности, случаются в связи со смертью и умиранием.

В своем новаторском эссе «Рай и Ад», Олдос Хаксли высказал предположение, что такие понятия, как Ад и Рай, соответствуют субъективным реальностям, весьма конкретно и убедительно переживаемым в необычных состояниях сознания, которые вызываются психоделическими веществами или различными мощными ненаркотическими техниками (Huxley, 1959). Небесные, райские, и адские видения представляют собой важные составные части спектра опыта психоделических внутренних путешествий, околосмертных состояний, мистических переживаний, а также шаманских инициаций и других видов «духовных кризисов». Психиатры нередко наблюдают такие переживания у своих пациентов, но из-за своей неадекватной модели психики, они неправильно интерпретируют их как проявления психической болезни, вызванной патологическим процессом неизвестной этиологии, не отдавая себе отчет в том, что матрицы этих переживаний существуют в глубинах бессознательного каждого человека.

Поразительный аспект холотропных переживаний разного происхождения, включающих в себя эсхатологические темы и мотивы, состоит в том, что их содержание можно извлечь из мифологий любых культур мира, включая те, о которых переживающий не имеет интеллектуального знания. К.Г. Юнг продемонстрировал этот удивительный факт для мифологических переживаний любого сорта, происходивших в сновидениях и психотическом опыте его пациентов. Основываясь на этих наблюдениях, Юнг понял, что человеческая психика, помимо индивидуального бессознательного, описанного Фрейдом, содержит коллективное бессознательное – хранилище всего культурного наследия человечества. Таким образом, знание сравнительной мифологии – это не только вопрос личного или научного интереса; это очень важный и полезный инструмент для людей, занимающихся эмпирической терапией и самоисследованием, и обязательное условие для тех, кто сопровождает и поддерживает их в таком путешествии.

Примеры из практики: важность коллективного бессознательного для психотерапии

Важность коллективного бессознательного для психотерапевтической работы иллюстрируют некоторые удивительные эпизоды из моей собственной клинической практики. Первый из них связан с Отто – одним из моих клиентов того периода, когда я возглавлял исследовательскую программу психоделической терапии в Пражском институте психиатрических исследований.

Отто участвовал в программе потому, что страдал депрессией и острым патологическим страхом смерти (танатофобией). В одном из своих психоделических эпизодов, он пережил мощную последовательность психодуховной смерти и возрождения. В кульминационный момент опыта, у него было видение зловещего входа в загробный мир, охраняемого ужасающими богинями в образе свиней. В этот момент он внезапно почувствовал настоятельную потребность нарисовать определенный геометрический узор. Обычно я просил своих клиентов оставаться во время сеансов в полулежачем положении с закрытыми глазами, чтобы не отвлекаться от внутреннего опыта, однако Отто открыл глаза, сел, и попросил меня принести ему немного бумаги и принадлежности для рисования.

Он с великой настойчивостью и необычайной быстротой нарисовал целую серию сложных абстрактных узоров. Демонстрируя глубокую неудовлетворенность и отчаяние, он не переставал импульсивно сминать и рвать эти замысловатые рисунки, как только их заканчивал. Он был очень разочарован своими рисунками, и все больше расстраивался, так как был неспособен «понять это правильно». Когда я спросил его, что он пытается сделать, он не смог ничего объяснить. По его словам, он просто испытывал непреодолимое влечение рисовать эти геометрические узоры, и был убежден, что рисование правильного узора почему-то составляет необходимое условие успешного завершения его сеанса.

Тема явно имела для Отто сильный эмоциональный заряд, и понять ее представлялось важным. В то время я все еще находился под сильным влиянием своей подготовке в русле психоанализа Фрейда, и изо всех сил старался выяснить бессознательные мотивы этого странного поведения с помощью метода свободных ассоциаций. Мы потратили на это массу времени, но без какого-либо реального успеха. Вся последовательность просто не имела никакого смысла. В конце концов, процесс переместился на другие области, и я перестал думать об этой ситуации. Весь эпизод оставался для меня полной загадкой влоть до того времени, когда я много лет спустя переехал в Соединенные Штаты.

Вскоре после моего приезда в Балтимор, меня пригласили выступить в Нью-Йорке на конференции Общества искусства, религии, и науки под названием «Гротеск в искусстве». В своем докладе я рассматривал проблему гротеска, основываясь на своих наблюдениях из психоделических исследований, и показывал слайды рисунков моих клиентов. Среди участников конференции был и Джозеф Кемпбелл – знаменитый ученый, которого многие считают величайшим мифологом XX в., а возможно, и всех времен. Он был восхищен моими описаниями опыта пациентов, повторно переживавших свое рождение, и рисунками, которые они делали. По его просьбе, я послал ему рукопись, в которой обобщались результаты исследований, которые я проводил в Праге. Это был толстый том под названием «Страдание и экстаз в психиатрическом лечении», который так и не был опубликован в своем первоначальном виде, и позднее стал источником пяти книг, посвященных обсуждению различных аспектов моей работе.

После нескольких первоначальных встреч, мы с Джозефом стали добрыми друзьями, и он стал играть очень важную роль в моей личной и профессиональной жизни. Моя жена Кристина подружилась с ним независимо от меня, когда была его студенткой в Колледже Сары Лоуренс. Джозеф обладал замечательным интеллектом, а его знание мировой мифологии было поистине энциклопедическим. Ему очень нравились материалы психоделических исследований, в особенности, моя концепция базовых перинатальных матриц (БПМ, см. Главу 8), которая помогала ему понять повсеместное распространение и универсальную природу темы смерти и возрождения в мифологии. После нашего переезда в Калифорнию, мы регулярно виделись с Джозефом, так как он часто был гостем Института Эсален, где проводил собственные практические семинары, и был приглашенным участником месячных семинаров, которые проводили мы с Кристиной.

После нескольких дней пребывания в Эсалене, Джозеф обычно уставал от меню Института, которое он называл «едой для кроликов», и был готов к хорошему бифштексу и виски Гленливет, которое он любил. Мы с Кристиной регулярно приглашали его к нам в гости на домашние обеды, приспосабливаясь к его кулинарным предпочтениям. В течение ряда лет у нас было много интересных дискуссий, в которых я делился с ним наблюдениями различных неясных архетипических переживаний участников наших семинаров, которые я сам не мог идентифицировать и понять. В большинстве случаев, Джозеф без труда определял культурные источники символов, о которых я рассказывал.

В ходе одной из этих дискуссий, я вспомнил описанный выше эпизод из психоделического сеанса Отто, и поделился им с Джозефом. «Как интересно» – без малейшего промедления сказал он – «это явно была Космическая Мать-Ночь Смерти, Уничтожающая Богиня-Мать малекуланов из Новой Гвинеи». Он рассказал мне, что согласно верованиям малекуланов, во время Путешествия Мертвых их ожидает встреча с этим божеством, которое имеет вид пугающей женской фигуры с отчетливыми чертами свиньи. Согласно традиции малекуланов, она сидела у входа в загробный мир, охраняя замысловатый узор священного лабиринта.

У малекуланских мальчиков была сложная система ритуалов, включавшая в себя разведение и принесение в жертву свиней. Свинья, которую каждый мальчик выращивал в течение своего детства, символизировала его мать. Убийство этой свиньи в контексте ритуала половой зрелости, помогало мужчинам племени преодолевать зависимость от человеческих матерей, от женщин вообще, и, конечном счете, от Уничтожающей Богини-Матери. В течение своей жизни, малекуланы проводили огромное количество времени, практикуя искусство рисования лабиринтов, поскольку овладение им считалось необходимым для успешного путешествия в загробный мир. Таким образом, Джозеф, благодаря своему поразительному знанию мифологии, смог разрешить эту захватывающую головоломку, с которой я столкнулся во время своих исследований в Праге.

Оставались вопросы, на которые не был способен ответить даже Джозеф: почему именно этот конкретный мифологический мотив оказался столь тесно связанным с неприятными эмоциональными симптомами Отто, почему Отто в ходе своей терапии должен был столкнуться с этим малекуланским божеством, и почему этот опыт был столь важен для ее успешного исхода. Однако, в наиболее общем смысле, задача преодоления проблем, связанных с посмертным путешествием души, безусловно, имела важный смысл для человека, чьим главным симптомом была танатофобия – патологический страх смерти. Выбор в этом конкретном случае именно малекуланской символики так и остался загадкой.

Я описал случай Отто достаточно подробно потому, что он иллюстрирует несколько важных моментов. В холотропных состояниях, различные темы из эсхатологической мифологии становятся опытной реальностью, тесно связанной с психологическими конфликтами человека и его или ее эмоциональными и психосоматическими проблемами. Тот факт, что ни я, ни Отто не имели интеллектуального знания малекуланской культуры, свидетельствует в поддержку идей Юнга о коллективном бессознательном. Для понимания этих весьма эзотерических элементов ритуала и духовной жизни племени из Новой Гвинеи, которые спонтанно проявились в сеансе Отто, потребовался удивительный энциклопедический ум величайшего мифолога нашего времени. И, наконец, этот эпизод также демонстрирует тесную связь между эсхатологической мифологией и ритуалами перехода.

Я привожу здесь еще один пример сходной ситуации из раннего периода моих психоделических исследований в Пражском институте психиатрических исследований. В этом случае, я был способен понять образы и их символику без помощи Джозефа, хотя и не сразу. Этот эпизод взят из сеанса ЛСД– терапии Алекса, который вызвался участвовать в программе психоделических исследований после многих месяцев безуспешного традиционного лечения тревожных состояний, включая фобию темноты.

На поздней стадии терапии, в одном из сеансов Алекса преобладали воспоминания о его дородовом существовании – он стал зародышем в утробе матери, ощущал вкус амниотической жидкости, чувствовал свою связь с материнским телом через пуповину, и остро осознавал изменения в эмоциональном и физическом состоянии матери. Когда он переживал блаженное состояние в период своего безмятежного дородового состояния, в окружавшей его эмбриональной обстановке внезапно открылось великолепное видение полярного сияния.

Алекс плавал в его блеске как чистый дух, без всякого осознания своего физического тела, и переживал экстатический восторг. Его окружали другие такие же эфирные существа, занятые радостной живой деятельностью. В один момент он заметил, что эта деятельность была странной игрой в мяч, поскольку существа весело перекидывали друг другу круглый предмет. В конце концов, он, к своему великому удивлению, понял, что предмет, который перекидывали, был головой моржа.

Как и в случае Отто, свободные ассоциации не дали никакой информации для прояснения этого странного, но, очевидно, эмоционально очень важного опыта. Спустя годы, я провел несколько часов в книжном магазине в Сан-Франциско, наугад выискивая книги, которые бы относились к моей области интересов. К своему удивлению, я наткнулся на книгу об эскимосской мифологии, в которой содержался отрывок, касавшийся идей о загробной жизни. Судя по всему, эскимосы верили, что наивысший уровень Небес находится в полярном сиянии – прекрасном месте, всегда светлом, без снега или бури. Там обитали счастливые души, которые веселились, используя голову моржа для игры в мяч. Согласно эскимосскому фольклору, полярное сияние, в действительности, вызывают потоки света, которые отражают возбуждение и энергию этой игры. Таким образом, загадочный опыт Алекса во время ЛСД-сеанса представлял собой точное интуитивное постижение мифологии культуры, о которой он до этого ничего не знал.

Для современных людей, холотропные состояния сознания служат средством доступа к широкому спектру мифологического опыта из разных культур мира. Исторически, это новое явление, которое заслуживает особого внимания. Все древние и туземные культуры использовали в своих ритуалах и священных практиках мощные процедуры и средства для расширения сознания («священные техники»), включая психоделические растения. Тем не менее, люди, жившие в этих обществах, с достаточным постоянством переживали архетипические фигуры и мотивы, характерные для своих культур. В ином случае не могли бы существовать обособленные и легко узнаваемые мифологии. Хотя определенные универсальные архетипы, безусловно, разделяются многими культурами, их конкретные выражения носят культурно-зависимый характер. Так, мы не находим изображений Дхьяни Будд из Тибетской книги мертвых на погребальной керамике древний майя, равно как и скульптур распятого Христа в древних индуистских храмах.