Текст книги "Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы"
Автор книги: Станислав Гроф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Деятельность многих шаманов – мужчин и женщин, которые в различных культурах выступают как знахари или врачеватели, начинается с некого непроизвольно появляющегося волнующего духовидческого состояния, которое антропологи прозывают «шаманской
болезнью». В подобных случаях обыкновенно будущие шаманы психологически и даже физически уходят из своего повседневного окружения и испытывают мощнейшие холотропные переживания. Как правило, они совершают путешествие в нижний мир, царство мертвых, где переживают нападения демонов и подвергаются ужасным испытаниям и мукам.
Это болезненное посвящение достигает своей наивысшей точки в переживаниях смерти и расчленения, за которыми следует возрождение и восхождение или волшебный полет на небеса. Оно может включать превращение в птиц, таких как орел, сокол, буревестник или кондор, и взлет в царствие вселенского солнца. У новопосвящаемого шамана также может быть переживание, что эти птицы уносят его в царство солнц. В некоторых культурах тема волшебного полета заменяется рассказом о подъеме в небесные царства по мировому древу, по радуге, по столбу с множеством зарубок или по лестнице, сотворенной из стрел.
В ходе этих трудных духовидческих странствий новопосвящаемые шаманы входят в глубокое соприкосновение с силами природы и животными как в их естественном виде, так и в архетипических ипостасях: «животных духов» или «животных сил». Если такие духовидческие странствия завершаются успешно, они оказываются глубоко исцеляющими. Ведь в ходе их сами новообращенные шаманы зачастую освобождаются от эмоциональных, психосоматических и даже физических заболеваний. Как раз по этой причине о шаманах подчас говорят как о «раненых целителях».
Во многих случаях эти невольные посвященные в таком переживании достигают глубокого проникновения в энергетические и метафизические причины болезней и учатся исцелять не только самих себя, но и других людей. После успешного завершения посвятительного кризиса человек становится шаманом и возвращается к своему народу как полноправный и почитаемый член сообщества. И он принимает на себя роль жреца, духовидца и целителя в одном лице.
На наших семинарах и в подготовке профессионалов современные американцы, европейцы, австралийцы и жители Азии на сеансах холотропного дыхания часто переживали события, которые несли в себе признаки близкого сходства с шаманской болезнью. Помимо физических и эмоциональных мучений, смерти и возрождения подобные состояния включают в себя переживания близости
с животными, растениями и стихийными силами природы. Люди, переживавшие такие кризисы, также часто выказывали возникающие сами собой стремления к проведению обрядов, которые напоминали те, что в различных культурах проводились шаманами. При определенных обстоятельствах душевно здоровые люди, имеющие образование и профессию, с которыми происходили подобные случаи, были способны использовать в собственной работе уроки, почерпнутые из их путешествий, и создавать современные виды шаманских процедур.
Отношение представителей коренных культур к шаманской болезни часто объяснялось отсутствием у сородичей шамана зачаточных психиатрических знаний и вытекающим из этого стремлением приписывать каждое переживание и поведение, которого эти люди не понимали, сверхъестественным силам. Однако ничто не находится столь далеко от истины, как подобное заявление. Ибо представители шаманских культур, которые признают шаманов и оказывают им достойное уважение, не испытывают ни малейших затруднений в отличении их от сумасшедших или больных.
Ведь чтобы считаться шаманом, человек должен успешно совершить преобразующее странствие и принять в себя все события и испытания холотропных состояний сознания. И уж по крайней мере он должен выполнять все те же обязанности, что и другие члены племени. Поэтому способ, с каким в этих обществах подходят к шаманской болезни и обращаются с нею, – чрезвычайно полезный и наглядный образец отношения к психодуховным кризисам вообще.
2. Пробуждение кундалиниПроявления этого вида психодуховных кризисов напоминают те описания пробуждения кундалини, или змеиной силы, которые встречаются в индийской литературе (Woodroff, 1974; Mookerjee and Khanna, 1977; Mookerjee, 1982). Согласно последователям йоги кундалини – это порождающая космическая энергия, по природе женская, которой мир обязан своим творением. В спящем виде она пребывает в основании позвоночника человека в его тонком или энергетическом теле, которое является полем, пронизывающим, наполняющим, а также окружающим тело физическое. Эта скрытая энергия может быть пробуждена медитацией, особыми упражнениями, воздействием совершенного духовного учителя (гуру) или иными неведомыми причинами.
Пробужденная кундалини, называемая шакти, поднимается по нади, токам или проводам тонкого тела, три главные нади поднимаются вдоль вертикальной оси человеческого тела и называются ида, сушумна и пингала. Когда кундалини поднимается, она вычищает все травматические отпечатки и распускает узлы психической энергии, называемые чакрами, расположенные в точках, где пересекаются ида и пингала. Такое движение, хоть и высоко ценимое и считающееся благотворным в йогической традиции, не лишено опасности и требует опытного водительства гуру, чья кундалини полностью пробуждена и уже приобрела устойчивость. Самыми волнующими знаками пробуждения кундалини являются физические и психологические проявления, называемые крийя.
Крийя включают в себя сильные ощущения энергии и тепла, струящихся вверх по позвоночнику, которые могут сопровождаться напряженной дрожью, судорогами и корчами. Мощнейшие волны, казалось бы, ничем не возбуждаемых чувств, таких как тревога, страх, печаль, радость и исступленный восторг, могут всплывать на поверхность и на время заполонять психику. Это может сопровождаться видениями сияющего света или разнообразных архетипических существ и множеством внутренне воспринимаемых звуков.
У многих вовлеченных в это событие людей происходят также и мощные переживания, которые, по-видимому, являются воспоминаниями из прошлых жизней. Дополняют картину виды непроизвольного и зачастую неуправляемого поведения: говорение на неизвестных языках, пение неведомых песен или священных призываний (мантр), принятие йогических поз (асан) и жестов (мудр) или произнесение и исполнение множества различных свойственных животным звуков и телодвижений.
К.Г. Юнг и его сотрудники посвятили этому явлению ряд особых семинаров (Jung, 1996), причем взгляды Юнга на кундалини оказались за всю его работу, наверное, его самым примечательным заблуждением. Он сделал вывод, что пробуждение кундалини является явлением, присущим исключительно Востоку, и предсказал, что потребуется по крайней мере тысяча лет, перед тем как эта энергия сможет прийти в движение на Западе как плод развития глубинной психологии. Но за последние десятилетия несомненные признаки пробуждения кундалини наблюдались у тысяч представителей Запада. И заслуга в привлечении внимания к этому явлению принадлежит калифорнийскому психиатру и офтальмологу Ли Саннелле, в одиночку изучившему около тысячи таких случаев и подытожившему свои открытия в книге «Переживание кундалини: психоз или превосхождение» (Sannella, 1987).
3. Случаи сознания, соединяющего с божественным («вершинные переживания» Маслоу)Американский психолог Абрахам Маслоу обследовал много сотен людей, у которых происходили мистические переживания единения с божественным, и придумал для них название «вершинные переживания» (Maslow, 1964). По отношению к западной психиатрии он высказывал очень резкие критические замечания за ее склонность смешивать такие мистические состояния с душевными заболеваниями. По его представлениям, эти состояния следует рассматривать не как явления ненормальные, а, скорее, как сверхнормальные. Ведь они, коли им не препятствовать и позволить идти своим чередом, ведут зачастую к улучшению качества жизни, к «исполнению себя» или «постижению себя», то есть к способности более полно выразить свои творческие возможности и прожить более стоящую и плодотворную жизнь.
Психиатр и исследователь сознания Уолтер Панке выработал список основных определяющих черт типичного вершинного переживания, основывающийся на работе А. Маслоу и У.Т. Стейс. Для описания этих состояний ума он использовал следующие критерии (Pahnke and Richards, 1966):
Единение (внутреннее и внешнее).
Сильное благодатное чувство.
Превосхождение времени и пространства.
Ощущение святости (чудесности).
Парадоксальная природа.
Объективность и действительность озарений.
Невыразимость.
Как показывает это перечисление, когда с нами случается такое вершинное переживание, у нас возникает чувство преодоления обычного разделения ума и тела и ощущение, что мы достигли состояния полноты и целостности. Мы также превосходим обычное различение между субъектом и объектом и переживаем исступленное единение с человечеством, природой, Вселенной и Богом. Все это связывается с сильным чувством радости, блаженства, отрешенности и внутреннего покоя. В такого рода мистическом переживании у нас возникает ощущение, что обыденную действительность, где у пространства три измерения, а время однолинейно, мы оставили. Мы вырываемся в метафизическое царство превосходящего, к которому уже больше неприложимы подобные категории. В этом состоянии бесконечность и вечность становятся действительностью переживания. И чудесные свойства этого состояния не имеют ничего общего с религиозными верованиями, что прежде были у человека, ибо они выражают непосредственное постижение божественной природы действительности.
Благоприятные последствия.
Hepетушированная фотография, снятая на «Поляроид» в то время, когда Кундалини Кристины была очень активной. Ее чакры выглядят светящимися
Обычно описания вершинных переживаний полны парадоксов. Сами переживания описываются «бессодержательными, и все же всесодержащими», ибо, не имея в себе никакого конкретного содержания, содержат все в виде возможности. У нас возникает ощущение, что одновременно мы все и ничто. И потому, что исчезла наша личная самобытность и наше ограниченное эго, мы чувствуем, что распространились настолько, что наше бытие охватывает всю Вселенную. И точно так же все образы мы можем воспринять пустыми, а пустоту – как обремененную образами. Мы способны достичь состояния, когда видим, что мир в одно и то же мгновение и существует, и не существует.
Вершинное переживание может передавать то, что, по всей видимости, является изначальной мудростью и таким постижением вопросов вселенской значимости, которое Упанишады описывают как «познание Того, знание чего дает знание всего». И узнанное нами в миг подобного переживания невыразимо, ибо словами неописуемо. Поскольку кажется, что сама природа и строй нашего языка не подходят для этой цели. И все же такое переживание производит глубочайшее воздействие на весь порядок наших ценностей и стратегию нашего существования.
Благодаря в общем-то благодатной природе и благоприятным возможностям вершинных переживаний они являются таким разрядом духовных обострений, по поводу которого возникает наименьшее количество затруднений, ибо подобные переживания по своей природе являются преходящими и ограничивающими сами себя. Потому нет вообще никакой причины, почему у них должны быть неблагоприятные последствия. И все же и из-за ложных представлений психиатрического сообщества относительно вопросов духовности множество людей, переживших такие состояния, в конце концов оказываются в лечебницах, заклеймляются патологическими ярлыками и усмиряются средствами психофармакологической обработки.
4. Психологическое обновление через возвращение к средоточию (Джон Перри)Другой важный тип трансперсональных кризисов был описан калифорнийским психиатром и психоаналитиком юнгианского направления Джоном Уэйром Перри, назвавшим его «процессом восстановления» (Perry, 1974, 1976, 1998). Из-за глубины и напряженности этого вида духовно-психического кризиса ему, скорее всего, непременно будет поставлен диагноз серьезного психического заболевания, ибо переживания людей, вовлеченных в процесс восстановления, настолько странны, сумасбродны и далеки от обыденной действительности, что кажется очевидным, будто работу их мозга обязательно должен был нарушить какой-то серьезный патологический процесс.
Вовлеченные в кризис такого рода люди воспринимают собственную душу как поле исполинской битвы, где происходит сражение сил добра и зла, света и тьмы. Их поглощает тема смерти: ритуальных убийств, жертвоприношений, мученичества и загробной жизни. Вопрос противоположностей завораживает их, особенно противоположностей, связанных с различием полов. Они переживают себя средоточием невероятных событий, имеющих вселенское значение и для грядущего мира важных необычайно. А их духовидческие состояния влекут их все дальше и дальше вспять, сквозь собственную историю и сквозь всю историю человечества – к сотворению мира, к исконному идеальному райскому состоянию. И, кажется, в этом движении взыскуют они исключительно совершенства, ибо пытаются выправить не так произошедшие в прошлом события.
После какого-то времени смятения и замешательства переживания становятся все более и более приятными и начинают постепенно продвигаться к собственному разрешению. И высшей своей точки движение подчас достигает в переживании cieroVgarnoV, или «священной свадьбы», в которой человек возносится до выдающегося и даже божественного положения и переживает единение с не менее достойным супругом. Этим показывается, что мужская и женская стороны личности достигают своего нового равновесия. Священное единение также может переживаться и как объединение с отображением архетипического образа или же переноситься на идеализированную личность из собственной жизни, которая в таком случае оказывается кармической супругой или душой-напарницей.
В это время могут случаться переживания, несущие в себе то, что юнгианской психологией истолковывается в качестве символов, представляющих Самость, сверхличностное средоточие, которое отражает наше глубочайшее и настоящее естество и соотносится, но все-таки не является тождественным во всей полноте, с индуистским пониманием Атмана-Брахмана. В духовидческих состояниях она появляется в виде источника света неземной красоты, светящихся сфер, драгоценных камней, жемчугов, сияющих самоцветов и иных сходных символических образов. Примеры же подобного продвижения от тягостных и болезненных переживаний к открытию собственной божественности можно найти в книгах Джона Перри (Perry, 1953, 1974, 1976) или в нашей книге, посвященной духовным обострениям, «Неистовый поиск себя» (Grof and Grof, 1990).
На этой стадии продвижения подобные восхитительные переживания истолковываются как личное обожение, обрядоподобное вознесение к славе, которое поднимает переживание самого себя на высочайший уровень, возможный для человека, или же до положения превыше всяких уделов человеческих: величайшего вождя, спасителя мира и даже вселенского владыки. Зачастую это соединяется с глубочайшим чувством духовного возрождения, приходящим на смену прежней поглощенности смертью. И в мгновение подобного исполнения и воссоединения у нас обычно возникают видения идеального будущего: нового мира, где царят любовь и праведность, где все невзгоды и всякое зло преодолены окончательно. А по мере того как стихает сила этого движения, человек начинает осознавать, что само поразительное событие стало психологическим преображением, которое ограничивалось его внутренним миром и даже не включало в себя внешней действительности.
Согласно Джону Перри, процесс восстановления подталкивает человека к тому, что Юнг называл «индивидуацией», – к полному осуществлению и выражению собственных глубинных возможностей. Одна сторона исследований Перри заслуживает особого упоминания, так как предъявляет нам, вероятно, самое убедительное свидетельство, опровергающее упрощенческое биологическое понимание психозов. Ибо ему удалось показать, что переживания, которые вовлечены в процесс восстановления, в точности совпадают с основными темами тех царских зрелищных действ, которые в дни празднования нового года разыгрывались во многих древних культурах.
Эти обрядовые действа, восславлявшие наступление нового года, исполнялись во времена, что сам Перри называл «ветхим веком воплощенного мифа». В истории этих культур то были века, когда, как считалось, правили воплощенные боги, а не обычные люди. Примерами таких царей-богов являются египетские фараоны, перуанские инки, древнееврейские и хеттские цари, китайские или японские императоры (Perry, 1991).
Благоприятные возможности самого восстанавливающего процесса и его глубокая связь с архетипической символикой, а также с особыми периодами человеческой истории представляют собой совершенно неопровержимые доводы против теории, что эти переживания являются хаотическими патологическими продуктами воспаленных мозгов. Они явно тесно связаны с развитием сознания на личном и общественном уровнях.
5. Кризис психического раскрытияВполне обычно, что во время разного рода психодуховных обострений необычайно возрастают и способности к интуитивному постижению, и частота проявления экстрасенсорных или паранормальных явлений. Однако в некоторых случаях наплыв необычных сведений, истоки которых совершенно непонятны, как то бывает в случаях астральной проекции, предвидения, телепатии или ясновидения, оказывается столь внезапным, всепоглощающим, настолько сбивает с толку, заполоняя всю картину мира, что сам по себе составляет главное затруднение.
Переживания выхода из тела – среди наиболее волнующих проявлений психического раскрытия. Ведь бывает так, что прямо посреди обыденной жизни и часто безо всякой видимой причины чье-то сознание может отделиться от тела и стать свидетелем того, что происходит неподалеку или в самых разных удаленных местах. Причем оказывается, что приобретенные во время таких приступов сверхчувственного восприятия сведения зачастую соответствуют происходящим там событиям. А в предсмертных состояниях переживания подобного выхода из тела происходят с необычайной частотой, причем достоверность подобного «дальновидения» подтверждалась в ходе целенаправленных исследований (Ring, 1982, 1985; Ring and Valarino, 1999).
Люди, переживающие напряженное психическое раскрытие, способны настолько тесно соприкасаться с внутренними движениями других людей, что могут проявлять просто изумительные способности к телепатии. Свою острую проницательность и невероятно точное проникновение в мысли других людей они без обиняков выражают в словах по разным поводам и часто как раз говорят о том, что люди тщательно скрывают. Людей это невероятно пугает и настолько сильно раздражает и отталкивает, что подобное обстоятельство становится главнейшим доводом, из-за которого и принимается необязательное решение отправить этих людей в лечебницу и применить к ним карательные меры в рамках, которые отведены психиатрии. Таким же образом и правильное сверхчувственное предвидение грядущих событий, и ясновидение, особенно такое, которое раз за разом происходит при стечении каких-то сложных обстоятельств, причиняет серьезнейшее беспокойство как лицам, находящимся в кризисе, так и тем, кто их окружает, поскольку сильно подрывает сложившееся у них представление о действительности.
При переживаниях, которые можно было бы назвать «медиумическими», утрачивается ощущение собственной личности, а взамен возникает отождествление с другим лицом, что может включать в себя присвоение телесного образа другой личности, ее поз, жестов, выражений лица, чувств и даже движения мыслей. Настоящие шаманы, экстрасенсы и духовные целители могут управлять подобными переживаниями и плодотворно их использовать. В отличие от лиц, находящихся в состоянии духовного обострения, принимать самобытность других они способны по собственной воле, а после того, как все задачи лечебного сеанса окажутся выполненными, вновь возвращают себе собственную отдельную самотождественность. Но во время кризисов психического раскрытия внезапная, непредсказуемая и неуправляемая утрата кем-либо своей обычной личной тождественности может показаться чрезвычайно пугающей.
В состоянии духовного кризиса люди часто переживают поразительные совпадения, которые связывают мир действительностей внутренних, таких как сновидения или духовидческие состояния, с происшествиями в обыденной жизни. Подобное явление впервые было осознано и описано К.Г. Юнгом, присвоившим ему имя синхроничности и рассмотревшим его в своей отдельной работе (Jung, 1960). Причем изучение синхроничных событий помогло Юнгу осознать, что архетипы не являются началами, связанными исключительно с внутрипсихической областью. Ему стало ясно, что они обладают свойством, которое он назвал «психоидным» и которое подразумевает, что правят они не только психикой, но также событиями в мире действительности, мыслимой как общая. В других своих работах я также освещал этот захватывающий предмет (Grof, 1988, 2006).
Любой исследователь, изучавший юнговские синхроничности, обнаруживает, что они, безо всякого сомнения, представляют собой подлинные явления и их невозможно не принимать во внимание или отвергать как случайные совпадения. Их также нельзя огульно отбрасывать и как патологическое искажение действительности – как искаженное восприятие бессмысленных связей, в которых на самом деле ничего не содержится. Но для современной психиатрии общая распространенная практика, когда малейший намек на какие-то значимые совпадения автоматически влечет за собой диагноз: «мания соотнесения».
Но в случае настоящих синхроничностей любые достаточно широко мыслящие свидетели, имеющие доступ ко всем относящимся к этому сведениям, непременно подтвердят, что те совпадения, что имели место, выходят далеко за пределы любой разумно допустимой статистической вероятности. Такие необычайные синхронные совпадения сопровождают многие виды духовных обострений, а в кризисных состояниях психического раскрытия они особенно распространены.
