Текст книги "Империя Кремль. Крепость или крепостная система?"

Автор книги: Станислав Белковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ДАМа прошу не обижать

Премьер-министр России Дмитрий Медведев намедни дал большое интервью сразу нескольким телеканалам. По итогам информационной акции разнообразные эксперты подвергли главу правительства вполне ожидаемой критике.

Основные претензии к ДАМу примерно таковы.

1. Из выступления премьера так и осталось неясным, есть ли у его правительства какая-нибудь внятная стратегия – как в части выхода из кризиса, так и вообще. Иными словами, в чем базовая философия правительственной политики, нам не объяснили и даже не попытались.

2. В который уже раз за последние 15 лет мы услышали, что пора слезать с нефтяной иглы. Но никаких конкретных идей, как бы все-таки это наконец сделать, вновь не прозвучало. Зато Медведев заявил, что на пресловутую сырьевую иглу нас подсадил лично дорогой товарищ Л. И. Брежнев в 60—70-е годы прошлого века. Найден новый, совершенно уже мертвый виновник торжества, на которого можно все списывать.

3. Что-то невнятное Дмитрий Анатольевич сказал про западные санкции против России. Дескать, санкции эти скорее полезны, чем вредны, поскольку позволят нам наладить полное импортозамещение. И потреблять по всем фронтам свою позицию вместо чужой. А вот каким макаром такое чудо случится, опять же не пояснил. Хотя признал, что типа за полгода ничего не сделаешь, требуется по меньшей мере несколько лет. Была использована и традиционная для нынешней РФ-власти аргументация «сам дурак»: да, мы потеряем из-за санкций несколько десятков миллиардов долларов, но и Европа окажется в проигрыше: в этом году на 40, а в следующем – на все 50 млрд. Это осознание должно облегчить нашу подсанкционную участь.

4. Премьер не вполне трезво оценил проблемы, связанные с падением рубля. По его версии, национальная валюта еще вырастет, ибо сейчас решительно недооценена. Надо просто запастись терпением и подождать. Сколько и чего ждать – твердо не разъяснено. Но зато сказано, что сам ДАМ хранит сбережения в рублях. (Уж не лукавит ли он? Кто доподлинно знает?) Потому что премьерские расходы – все в рублях, а в обменники не набегаешься. И остальным гражданам надо поступать точно так же. Не слишком убедительный призыв, особенно с учетом того, что граждане, по предварительным подсчетам Центробанка, за 2014 год приобрели около $60 млрд наличными. И не останавливаются.

5. Несмотря на дешевую нефть, падающий рубль, санкции и т. п., правительство так и не скорректировало пока ни бюджетные расходы на 2015 год, ни основополагающий сценарий развития. А почему? Надеемся, что пронесет и кривая куда-нибудь выведет.

6. Премьер дал понять, что четкого плана действий в условиях запрета на импорт продовольствия из стран – источников санкций у правительства тоже нет. Стоило ли в таком случае вводить сам запрет? Или можно было подождать, пока появится план?

7. Качественной разницы между кризисом-2008 и нынешней ситуацией, когда нам почти перекрыт доступ к западным рынкам капиталов, г-н Медведев не видит. Логика его такая: пережили мы разные кризисы, переживем и еще много всего, прорвемся. Может быть, и неплохой настрой для частного лица, отвечающего исключительно за свой семейный бюджет, но несколько легкомысленный для главы правительства большой страны. Опять же: где программа? где стратегия? прорывные идеи? Или их не существует, или их от нас скрывают. И неизвестно еще, что хуже.

8. Вот премьер нам говорит, что все ничего (типично русская формулировка, она же и российская), а правительство тем временем приостановило исполнение майских (2012 года) указов президента об индексации зарплат врачам и учителям. А ведь еще недавно майские указы считались абсолютно сакральными. Не подлежащими никакой ревизии. Правда, в 2014 году место этих указов в сакральной нише занял Херсонес (Корсунь), в связи с чем зарплаты можно, видимо, и не повышать. Ведь за все в жизни надо платить, в том числе и за возвращение в состав РФ святых мест.

9. Снова что-то сказано об улучшении инвестиционного климата, но никаких конкретных мер не обозначено. И так уже долгие годы подряд. Сколько можно?

10. Премьер несколько затруднился с ответом на вопрос, является ли он твердым либералом. И перевел обсуждение идеологического вопроса в возрастную плоскость: в 16 лет легко быть либералом, а вот попробуй им остаться к поздней зрелости, под грузом откровений и страданий накопленной жизни!

В общем, критиковать медведевское общение с журналистами нынче довольно модно. В связи с чем считаю необходимым премьер-министра от разнузданной критики несколько защитить. По нескольким фронтам, они же позиции.

Во-первых, благодаря премьерскому эфиру мы убедились, что Дмитрий Медведев существует. И по-прежнему занимает свой пост. А это само по себе является фактором какой-никакой, но стабильности, что для страны в принципе психологически важно.

Во-вторых, в интервью принимал участие телеканал «Дождь», что приносит нам легкую дополнительную надежду на сохранение и грядущее процветание этого независимого СМИ, претерпевшего в уходящем году немалые гонения.

В-третьих, хорош премьер или не очень, но он в очередной раз продемонстрировал, что свою роль в системе российской власти понимает очень четко. Эта роль – не мешать президенту править страной. Нет, конечно, если ты не простой председатель правительства, а сам Владимир Путин (как это было в 2008–2012 гг.), тогда ты еще и полупрезидент, и реальной власти у тебя очень много. Но во всех других случаях премьер не должен выходить из-за несгибаемой спины главы государства. Такими были и прежние первые министры, назначенные лично Путиным: Михаил Фрадков, Виктор Зубков. Таков и Дмитрий Медведев. А когда человек – будь то большой государственный начальник или бомж, базирующийся на провинциальном вокзале, – полностью адекватен своей позиции, это уже хорошо. Здесь, собственно, кроется и ответ на вопрос, почему вопреки намекам и даже прямому давлению с разных сторон (включая давление обстоятельств) Путин не меняет своего премьера. Потому что новый глава правительства может оказаться уже не столь соответствующим своей роли, по крайней мере на первых порах, когда незрелые амбиции бьют в голову почище любого игристого вина. (Не говоря уже о том, что ДАМ – надежнейший товарищ ВВП, что он доказал всеми годами и делами службы, включая экстремальную рокировку 24 сентября 2011 года.)

В-четвертых, эфир показал, что Дмитрий Анатольевич отнюдь не лишен отчаянной смелости, граничащей, как принято говорить в либеральных кругах, с потерей инстинкта самосохранения. Ведь он не мог не понимать, что ему зададут все неудобные вопросы, которые не любят (потому что боятся, и не только) ставить перед истинным источником политики в стране – президентом. И что эксперты, лишенные священного трепета перед номинально вторым лицом государства, оттопчутся и отлежатся на любых ответах, какие бы Медведев ни дал. Человек осторожный, пекущийся только о собственном имидже и нервной системе, в такой ситуации от интервью просто уклонился бы. Медведев пошел на риск. Молодец.

В-пятых, председатель правительства честно признался, что с экономикой ничего хорошего сделать нельзя, поскольку она слишком зависит от внешних параметров, факторов и сил. Он не наводил тень на плетень, а резанул правду-матку. Разве мы более не считаем честность достоинством политика?

В-шестых, глава правительства правильно вычленил ключевое достоинство своего верноподданного народа – терпение. А умение находить в контрагенте, будь то человек или целая нация, ключевое позитивное свойство и работать именно с этим свойством – есть показатель всякого хорошего управленца. Такого, например, как самый популярный российский политик всех времен Иосиф Сталин, поднявший тост за терпение народа на победном банкете в мае 1945-го. Действительно: если бы не терпение тогда, мы могли и не выиграть великую войну. Если бы не терпение сейчас – нас мог бы ожидать проклятый украинский сценарий. А на черта он нам?

И, наконец, в-седьмых. Еще в годы медведевского односрочного президентства мы как-то любили над ним подтрунивать. То он у нас был «айфончиком», то «лунтиком», то кем-то еще. А если сейчас, из нынешней исторической дали, оглянуться назад, в ДАМские времена, то не покажется ли нам, что в тех временах было нечто неуловимо хорошее, чего больше нет? Я говорю даже не о каких-то элементах гражданских и человеческих свобод, с которыми с тех пор, кажется, стало существенно хуже. А о том, что тогда была некая надежда на размытое, но лучшее будущее, а сейчас…

Все познается в сравнении. И, может быть, у правителя, который умеет быть забавным и даже смешным, есть определенные преимущества перед тем, над кем смеяться совершенно не хочется. Хотя, чем бы все ни кончилось, нам так или иначе придется посмеяться над собой. Такая наша судьба. Жить не можем иначе.

2014 г.

Власть посредственности

Споры пикейных жилетов на российской политической – или, скажем точнее, околополитической – кухне в последнее время часто сводятся к двум тезисам:

1) мы в глубокой заднице;

2) ну а Запад вообще полностью сошел с ума и идет к гибели.

(Таким образом, с точки зрения прикладной сравнительной политологии задницу можно определить как нишу или тихую гавань, где мы традиционно укрываемся от гибельного безумия т. наз. цивилизованного мира.)

К Западу много претензий. Прежде всего: он недостаточно эффективно борется с нами. Мы бы и сами призвали себя к порядку, но не хотим покидать нашу эксклюзивную нишу. Так что вся надежда до недавнего времени была на Запад. И вот теперь надежда тает прямо на слезливых глазах.

Запад окончательно потерял рычаги управления ситуацией в мире. (Предполагается, что эти рычаги у него всегда были и прежде работали безотказно.) Потому, по вине Европы и Америки, нас ждет смерть от трех неискоренимых факторов риска, обозначенных главным начальником Запада, президентом США Бараком Обамой, на Генеральной ассамблее ООН.

А) Лихорадка Эбола.

Уже ясно, что она унесет миллионы жизней в кратчайшие сроки. Как чума XIV века, от которой тогда погибла четверть населения Европы, или 25 млн человек.

Правда, врачи-скептики (они же оптимисты, это с какой стороны посмотреть) утверждают, что участи заболеть Эболой достоин не каждый, так что не надо преувеличивать. Да и я сам, как простой обыватель, живущий на свете не то чтобы давно, но и не совсем недавно, помню, что на моем веку человечество должно было умереть от трех страшных недугов: СПИДа, атипичной пневмонии и птичьего гриппа. Так, может, и Эболу переживем?

Б) Исламское государство (ранее известное как Исламское государство Ирака и Леванта, ИГИЛ).

Виноваты в его появлении целиком США и союзники. Потому что они сначала ввели войска в Ирак, а потом решили вывести обратно. Что в целом оказалось крайне безответственно и непоследовательно. Надо было или не вводить, а если уж ввели – никогда не выводить.

Скоро Исламское государство захватит российский Северный Кавказ, параллельно войдет в Ташкент, в Душанбе, и противостоять этому изнеженный Запад не сможет. Итог: всему конец. Чему всему – точно сказать нельзя, но – конец.

В) Мы, т. е. Россия.

Широта русской души в сочетании с ее непредсказуемостью не позволяют ожидать от нас ничего хорошего. Сами мы контролировать себя не в состоянии и вообще за себя не ручаемся. А поскольку Запад после краха СССР почему-то не догадался нас раздолбать, то теперь ему придется нас же расхлебывать. И ведь не расхлебает, потому что морда треснет и вообще сил нет.

В общем, если верить нам самим, то свой мандат на всемирное руководство евроатлантический мир позорно профукал. Начинаются новые века мрака и всемирного разрушения.

А почему?

А потому, что на Западе произошло катастрофическое вырождение политических лидеров и политической элиты вообще.

Когда-то этим миром правили титаны уровня Гая Юлия Цезаря, Уинстона Черчилля, генерала Шарля де Голля. Каждый из них выиграл по своей мировой войне, формальной или неформальной. Все они многократно побывали на передовой, под самыми пулями. Повидали смерть с ультраблизкого расстояния. Они знали истинную цену большим победам – жизнь – и потому умели этих побед достигать.

Ну или, возьмем попозже, Рональд Рейган и Гельмут Коль. Первый благодаря своей подлинно голливудской неколебимой решимости довел до логического конца «холодную войну» и развалил СССР. (Сам СССР в том, конечно, не виноват.) Второй не прощелкал тевтонским клювом финал «холодной войны» и воссоединил Германию.

С такими героями никакая Эбола никому не была страшна!

А что сейчас?

Самые главные мировые начальники – Барак Обама и Ангела Меркель. Кто они на фоне богатырей прошлого? Пигмеи. (Это метафора. Не надо путать с теми настоящими пигмеями, которые, питаясь зараженными обезьянами в диких саваннах Африки, и стали первичными разносчиками Эболы.)

Господин Обама ни дня нигде не работал, кроме как в политике. На войнах не был, пороху не нюхал. Не имея серьезного опыта госуправления, не говоря уже о международных конфликтах высокой степени сложности, стал президентом. Потом – тут же – исключительно за пацифистскую демагогию, без единого практического деяния получил Нобелевскую премию мира. И, отрабатывая незаслуженную репутацию миротворца, шесть с половиной лет судорожно предотвращал какую бы то ни было войну. Не предотвратил. Даже Сирию раздолбать не сумел, пойдя на поводу у Владимира Путина. Говорят, правда, что он устроил «арабскую весну» и как-то приложил руку к революции-2014 в Киеве. Но это его нимало не оправдывает.

Госпожа Меркель в своей доканцлерской карьере тоже ничем выдающимся не отметилась. Долгие годы была функционером партии «Христианско-демократический союз» (ХДС) и даже снискала прозвище «девушка Коля» (в хорошем смысле, разумеется). А главным промежуточным событием ее карьеры стал скандал 1999–2000 гг. – тогда г-жа Меркель почему-то поспособствовала разоблачению незаконного финансирования ее собственной партии, что сильно ударило все по тому же Гельмуту Колю, боссу и наставнику будущей лидерши ФРГ. В результате Коль навсегда ушел в тень, а для Меркель открылись новые волнующие возможности, коими она чуть позже воспользовалась.

Ну а президент Франции Франсуа Олланд даже на этом фоне выглядит посмешищем. Служил он раньше то депутатом, то мэром провинциального городка, отсиживался в тени своей экс-супруги Сеголен Руаяль. Затем, на совершенном политическом безрыбье, заскочил дуриком в Елисейский дворец. Чтобы через два года обнаружить, что рейтинг его упал до скандально позорных 12 %.

И эти люди могут что-то сделать, например, с нашим Владимиром Путиным, образцом политической мощи? М-да. Так что падение современного мира неизбежно, остается лишь завороженно подождать.

С такой концепцией можно было бы согласиться, если бы не хотелось несколько возразить.

Да, классическая западная демократия, которую мы научились презирать быстрее, чем сумели в ней разобраться, ведет к некоторому вырождению правящего человеческого материала. К усреднению всего и вся. Люди сильные и яркие, но неформатные, склонные тянуть политическое одеяло резко и строго на себя, сейчас не очень в чести. Да, они прорываются на поверхность по-прежнему – взять хотя бы Сильвио Берлускони. Но, подобно Берлускони, завершают правящую карьеру далеко не самым красивым образом.

На смену лидерам-харизматикам демократия привела устойчивые политические и общественные институты. Парламенты, партии, суды, независимые СМИ. Которые стали выше личностей. И не дают этим личностям взять реванш, как бы последним ни хотелось. Кроме того, при институциональной демократии резко возросли требования к прозрачности политика. Да, Обама признался, что в знойном гавайском детстве нюхал кокаин, но ничего действительно радикального с ним с тех пор не произошло. Он никого не убивал и даже не превышал автомобильную скорость. Меркель? Там даже кокаином не пахнет.

А люди без скелетов в шкафу, не пережившие многих запретных приключений, как правило, куда скучнее изощренных авантюристов и вообще азартных игроков с жизнью. Вот, помните, был такой французский социалист Доминик Стросс-Кан, который должен был, по всем опросам, стать президентом своей страны вместо Олланда? И что же? В нужный момент выяснилось, что у него крайне отвратительный сексуальный облик. Скрыть который не удалось. Большой игрок сошел с дистанции, уступив трассу бледной тени.

В таких условиях ожидание подлинных героев старинного образца – дело неблагодарное. Да, телевизионная картинка очень страдает. И очень сосет под ложечкой от предчувствия нового Черчилля. Но…

А если могучий харизматик все же прорывается к власти, особенно в той стране, где институты не особенно устоялись, то рано или поздно он начинает крошить демократию и возводить себя на бессменный пьедестал. Вот, например, Реджеп Тайип Эрдоган в Турции. Прекрасный лидер, не правда ли?

Нарастание и упрочение демократии означает и широкое распространение политической посредственности. А по-иному – того самого среднего класса, в том числе и среди лидеров, на котором, как нас учили, держится стабильность западного мира. Но мы не поверим в эту стабильность, пока она не приобретет знакомые нам, как никому другому, черты с усами генералиссимуса. Вот тогда мы и успокоимся. И, может быть, поверим в демократию вновь.

2014 г.

Крепостная Россия

Философия запрета

В нашем государстве и обществе стремительно нарастает количество и масштаб всевозможных запретов. Запреты охватывают все новые и новые сферы жизнедеятельности человека, разумного и умелого.

Вот, например, на днях столичные правоохранители дали понять, что скоро нельзя будет ни подавать милостыню, ни просить ее. Причем даже в пассивной форме – т. е. стоя с жалобным видом в подземном переходе. И доноры, и акцепторы милостыни будут привлекаться к административной ответственности. Почему? Потому что нищие и убогие одним фактом своего присутствия на социальной сцене парализуют крупнейшие транспортные институции города, в первую голову метро, где просителей подаяния особенно много. А те, кого удается развести на скудное подаяние, также замедляют движение человеческого потока, особенно в часы пик, заодно культивируя социальное иждивенчество, равно как и представления о том, что нищенство относится к норме (а не извращению). И с этим надо что-то делать.

Про прочие новые и новейшие запреты, касающиеся всего или почти всего – от митингов до курения – уже много рассказано-проговорено. Прогрессивная общественность, к которой я одним своим крылом тоже имею отношение, привыкла такими нововведениями ярко возмущаться, в крайнем случае – горько высмеивать их. И я тоже, конечно, не чужд этому объединяющему возмущению вкупе с желанием посмеяться.

Но в иной моей ипостаси – тайного кремлевского наймита – я предложил бы подойти к проблеме повальных запретов более широко и глубоко. С метафизических или, если угодно, философских позиций. Попытавшись понять не только истинную подоплеку принимаемых запретительных решений, но их объективные и долгосрочные – а не эмоциональные, сиюминутные или рекламные последствия.

Итак, по порядку.

1. Всякий запрет несет в себе огромную потенциальную энергию новых, до поры до времени скрытых от поверхностного взгляда возможностей.

Что эта глубокомысленная фигня значит, спросите вы? А вот что. Всякий запрет хорош тем, что его можно со временем частично отменить. (Не полностью, конечно, иначе не стоило запрещать.) Или – скажем мягче – пересмотреть. По крайней мере, изменить пространственно-временные границы его применения.

Например, 7 лет назад у нас (помните?) запретили игорный бизнес. По всей стране, кроме четырех специально предназначенных для того игорных зон. Для которых тщательно подобрали такие привлекательные места, куда никакой уважающий себя игрок не поедет. Стало быть, де-факто запрет оказался тотальным.

Но вот – политико-социальная ситуация изменилась. Сначала случились Сочи, где после Олимпиады надо загружать гигантскую туристическую инфраструктуру. Потом присоединили Крым, которому тоже нужно много новых денег – как минимум, чтобы уменьшить последствия экономического разрыва с Украиной. И что же? Совершенно легальные игорные зоны теперь будут в Сочи и в Крыму. А туда уже игроки более-менее могут поехать – в погоне за климатом, ностальгией и видовой панорамой. А если бы игорный бизнес никогда не запрещали, то он оказался бы уныло размазан по всей стране. И уникальных возможностей поддержать Сочи и Крым мы бы не обнаружили.

Это – характерный пример того, как запрет, тактически кажущийся неразумным, создает стратегические возможности, разглядеть которые сквозь толщу надвигающихся лет может лишь самый зоркий глаз. Не будем говорить чей, ибо и так понятно.

Кстати, и введенный недавно запрет на курение в общественных местах может стать мощнейшим локомотивом развития российских территорий, в таком развитии приоритетно нуждающихся.

Почему, например, не принять законодательные поправки, согласно которым в Сочи и Крыму создаются специальные курительные зоны. Где можно курить везде – от ресторанов до отделений милиции? Это не только станет мощным стимулом интенсификации туристического потока, но и мотивирует миграцию многих тысяч россиян в направлении главных жемчужин российского Причерноморья. Что, в свою очередь, может облагородить демографическую ситуацию в Сочи и Крыму. На фоне нарастания международной напряженности в черноморском бассейне здесь мы видим еще и существенное военно-политическое значение.

2. Частичная отмена (пересмотр параметров) запрета, о чем мы с вами говорили в п. 1, существенно улучшает – пусть и на ограниченном временном отрезке – психологический климат в обществе. Вызывая прилив социального оптимизма. По принципу старого еврейского анекдота: «Как осчастливить человека? – Отобрать у него всё, а потом вернуть половину».

Никто не станет по-настоящему ценить половину, предварительно не лишившись всего, так ведь?

3. В запрете важно видеть не только ограничение, но и стимул. Порождающий большое количество косвенных позитивных социальных последствий. Опять же – не сразу распознаваемых простой обывательской оптикой.

Возьмем, к примеру, то же курение в общественных местах. Означает ли, что курящие россияне станут меньше курить? Разумеется, нет. Изменится лишь география эксплуатации привычки. Курить будут всё больше дома, на приусадебных участках, в гостях у друзей и т. п. Что это означает? Что среднестатистический россиянин будет, воленс-ноленс, больше времени проводить с семьей, среди детей, живых физических друзей и т. п. А значит, начнут восстанавливаться межличностные и межгрупповые коммуникации, о крайнем ослаблении и даже распаде которых мы так грустим и печалимся с конца советских времен. Разве плохо, что дети станут чаще видеть родителей, а друзья привыкнут устраивать товарищеские вечеринки не раз в год, а раз в неделю?

Нанесет ли запрет ущерб розничной торговле, как о том много говорили табачные лоббисты? Нет. Даже наоборот, у россиян появился внятный мотив закупать табачные изделия впрок. В том числе – из опасений новых, следующих запретов. Это значит, что оборот табачной розницы только вырастет. Вместе с количеством рабочих мест в данной ключевой отрасли национальной экономики.

Скорее можно говорить, что курительный запрет приведет к оттоку клиентов из заведений общественного питания. Но здесь мы имеем дело лишь с краткосрочным негативным эффектом, который с лихвой перекрывается вышеописанными позитивными последствиями. В среднесрочной же перспективе рестораны и кафе, оказавшись в ситуации обостренной конкуренции, вынуждены будут улучшить показатели своей деятельности по интегральному критерию «цена + качество». Что для многих населенных пунктов РФ, особенно для Москвы, где ресторанные цены зашкаливают, а качество кухни не улучшается, сегодня представляет собою серьезный вопрос. К тому же со временем, в соответствии с базовой логикой, описанной в пп. 1–2, определенным заведениям (скорее даже, сетям заведений) можно будет присваивать статус национально или социально значимых, освобождая их от полного запрета на курение. Такая перспектива простимулирует социальную ответственность ресторанного бизнеса, обострит в нем чувство некоммерческой сопричастности проблемам страны и общества.

4. Запрет часто ведет к сакрализации объекта запрета, т. е. к приобретению этим объектом особого, священного статуса. Не случайно само слово «табу» (запрет религиозного свойства) означает «священное».

В этом контексте совсем по-иному выглядят новые ограничения для организаторов и участников уличных акций. Прежде всего – акций оппозиционных, ибо ограничения, по сути, на них и направлены. (Демонстрация, скажем, сторонников зимнего времени вряд ли рассматривается авторами запретов как угроза.)

В 2011–2012 гг., на фоне массовых выступлений на Болотной площади и проспекте Сахарова, оппозиционная деятельность стала восприниматься едва ли не как форма развлечения, а то и светской столичной жизни. Нечто среднее между большим пикником и очень большим корпоративом. Оппозиционерами оказались неожиданно объявлены люди, которые имеют гораздо больше общего с властью, чем с народным протестом. Можно сказать, что произошла определенная десакрализация, профанация оппозиции.

В новой ситуации это невозможно. Перескакивать с олигархического бала на корабль возмущенной улицы уже не получится. Оппозиционером сможет считаться лишь тот, кто действительно каждый день рискует последними сбережениями (штрафы новыми законами введены недетские), а то и свободой. В российском оппозиционном деле вновь появится священный пафос, очищенный от гламурных наслоений. И в тот исторический момент, когда запреты будут смягчены, среди лидеров народного протеста останутся только твердые, стойкие, натерпевшиеся, в общем, истинно достойные. Так что не будем торопиться поносить новое законодательство о массовых акциях слишком громко.

5. Многовековые исследования русского национального характера показывают, что для нашего народа запрет вообще исторически является важнейшим побудительным мотивом к действию. Грубо говоря, русский может и не проявлять никакого интереса к купанию в бурной реке, но если видит грозное «Купаться запрещено!» – тут уж надо полезть в воду из принципа.

Так что чем больше запретов – тем больше причин и поводов для индивидуальной и коллективной мобилизации россиян.

Да и с милостыней, думаю, все скоро устроится. Примут какое-нибудь решение, что подаяние просить, давать и получать можно, допустим, только у храмов. На специально оборудованных папертях. Создадут ФГУП (госкорпорацию) «Роспаперть», которая получит большие бюджетные деньги на благоустройство соответствующих объектов. Сюда же – и лицензирование профессиональных нищих, чтобы исключить из получателей подаяния явных мошенников и антиобщественные элементы. И все станет совершенно цивилизованно, вот увидите.

2014 г.