Текст книги "Алмаз «Шах» (сборник)"
Автор книги: Спартак Ахметов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
7. ТРЕТЬЯ НАДПИСЬ
Полночных солнц к себе нас манят светы…
В колодцах труб пытливый тонет взгляд.
Алмазный бег вселенные стремят:
Системы звезд, туманности, планеты.
Максимилиан Волошин
Во имя аллаха, справедливого, милосердного!
Отрешись от земных забот, Фатх-Али-Шах, владыка Ирана, и посмотри вверх. Черный бархат небосклона усеян тысячами мерцающих звезд, словно праздничный плащ блестками. Голубым пламенем полыхает Риджл, рубиновым светом сияет Ибт-ал-Джауз, оранжевой яростью тигриного глаза наливается ал-Дабаран.[11]11
Риджл, Ибт-ал-Джауз, ал-Дабаран – звезды Ригель, Бетельгейэе и Альдебаран в созвездиях Ориона и Тельца.
[Закрыть] Много звезд на небе, не назвать их, не перечесть – и все-таки нет среди них лишней. Если даже самая слабая звездочка погаснет – опустеет и почернеет в этом месте небосклон…
Спокойно мерцают звезды, спят мусульмане. Но не спится старому Фатх-Али-Шаху. Нет ни особых забот, ни тревог, ни огорчений – а не спится. Шах покряхтел, поднялся с постели и запахнул на груди тонкий халат. Пойти разве проведать строптивую жену? Юная армянка пыталась убежать из гарема, но была поймана у городских ворот.
Мягко ступая по коврам, шах прошел в соседнюю комнату мимо застывшего у двери евнуха. Жена лежала на широкой доске, тонкое лицо ее ярко освещала масляная лампа. Маленькую голову охватывало грубое деревянное кольцо, загруженное свинцовыми шарами, Свинцовые шары сдавливали лоб, виски, темя и затылок жены.
Фатх-Али-Шах сочувственно поцокал языком:
– Больно?
Жена молчала. Выпуклые черные глаза были полуприкрыты воспаленными веками, искусанные губы плотно сжаты.
– Не надо убегать, – наставительно молвил шах. – Убегать нехорошо. Разве я тебя обижал?
Он не дождался ответа, покачал головой и вернулся в свою комнату. Кряхтя, взобрался на постель, уставился на звезды.
Щедро рассыпал аллах по ночному небу небесные светильники, и кажется, что нечем затмить их блеск. Но вот взошла луна – и померкли звезды. Почтительно расступаются они, давая дорогу золотисто-желтому диску. Если звезды можно уподобить и блистательным красавицам, и стремительным полководцам, и непоседливым купцам, и тусклым простолюдинам, то луна, конечно же, звездный шах. Луна властвует на небе, как Фатх-Али-Шах – на земле.
Владыка Ирана повернулся на другой бок и поправил бороду. Роскошная борода начиналась почти от самых глаз, сбегала на грудь и двумя белейшими клубами дыма уходила к ногам. Опершись локтем о мягкую подушку, шах прикрыл Покрасневшие от бессонницы глаза и снова задумался. Мысли его устремились высоко.
Приближается тридцатилетие славного правления, это событие требует увековечения. Правда, имя владыки запечатлено в сердце каждого подданного, но хотелось бы материала подолговечнее. И тут шах вспомнил об огромном алмазе из сокровищницы. Вот поистине царственный камень! Два века он несет на гранях имена двух индийских владык, и за это время ни одна черточка не стерлась. Счастливая мысль, внушенная аллахом, так поразила повелителя, что он даже сел в постели, подобрав под себя ноги.
Сто лет назад грозный Надир-Шах вторгся в Индию и разгромил государство Великих Моголов. Число сокровищ, захваченных в Джихан-Абаде, превосходит вероятие. Списки свидетельствуют, что одними лишь алмазами, яхонтами, изумрудами и лалами[12]12
Лал – благородная шпинель, камень розового цвета.
[Закрыть] набили шестьдесят ящиков. Украшенные драгоценными камнями сабли, кинжалы, щиты, перстни, перья к чалме, кресла едва уместились в двадцати одном вьюке. Только для того, чтобы увезти трон Великих Моголов, потребовалось восемь верблюдов. Число же золотых динаров не поддавалось никакому учету. Среди привезенных в Хорасан сокровищ оказался и желтоватый алмаз. «Такие неслыханные сокровища видя, – восклицает летописец, – все обезумели!»
Шах вздохнул и снова прилег на подушки. Увы, где все эти сокровища? За сто лет беспутные предшественники растранжирили большую половину, а оставшееся поглотили неудачные войны с кяфирами[13]13
Кяфиры – все немусульмане, в данном случае – русские.
[Закрыть] и гарем…
Гарем – украшение престола. Самое сладостное олицетворение власти гарем. Светлые северянки, пламенные дочери франков, капризные и нежные арабки, черные телом эфиопки и черные в страсти испанки обнимали его ноги, исполняли любое желание, выражаемое одним лишь шевелением пальцев. Среди юных жен Фахт-Али-Шах чувствовал себя не только владыкой, но и поэтом. И нередко посреди ласк он отодвигался от пылкой жены, торопливо хватал приготовленные калам и бумагу и, брызжа чернилами, словно кровью, торопливо записывал витиеватые строки газели:
Локоны твои струятся, словно райский водопад.
Стрелами звенят ресницы, душу уязвляет взгляд.
Предвещает взор бессмертье юношам и старикам,
Яхонт губ твоих вливает сладостно-смертельный яд.
Гурия! Меняю душу на один лишь поцелуй,
А потом я вместе с жизнью поцелуй верну назад!
А игривое рубаи, которое он придумал только вчера наедите с юной эфиопкой, даже не надо записывать, ибо такие стихи забвению не подвластны:
Ты черна – и слава богу!
Чернота угодна богу!
Ночи черные в Иране,
Буквы черные в коране.
Бездетных царей и султанов мучит мысль о престолонаследии. Им некому передать управление государственным кораблем. Такие тревоги чужды Фатх-Али-Шаху. Свыше сотни детей родили его жены, а количество старших внуков приближается к тремстам! Не оскудеет и не пресечется род Каджаров!
Шах-заде Аббас-Мирза – достойный преемник. Он неугоден кяфирам, но тем хуже для них! Хитрый и непоседливый, он с помощью друзей-инглизов реорганизовал армию, ввел регулярные полки сарбазов. Увы, военное счастье редко улыбается Аббас-Мирзе. Русские громили его при Канагире, в Карабахе и на Араксе. Из-под Мегри он тоже убежал разбитый. И Эривань едва не потерял. Пришлось вмешаться самому шаху, под зеленым знаменем которого сарбазы стремительно и неотвратимо вторглись в район Гумры – Артик.
Глаза старого шаха зажглись – уж не сам ли аллах вложил в его голову светлую мысль? Может быть, на царственном камне вырезать ту же надпись, которая украшала победоносное знамя? «Каджар-Фахт-Али-Шах Султан, сын Султана»!
Нет, не надо обманывать потомков. Все-таки он не сын султана, он вырос в бедности и голоде. Наследником его сделал евнух Ага-Мухаммед-Хан, первый из Каджаров. Он научил племянника непреклонности и владению саблей. Эти качества пригодились, когда в борьбе за престол пришлось с помощью аллаха зарезать брата соперника.
Итак, решено – надпись на камне будет гласить: «Владыка Каджар-Фатх-Али-Шах Султан». Ну и, конечно, год. И надпись эту вырежет искусный мастер, выписанный из Индии, имени которого в ночной бессоннице шах не смог припомнить.
Владыка удовлетворенно откинулся на подушках и расправил на груди роскошную бороду. Он вежливо думал о том, что НадирШах, бесспорно, был велик, но его правлению недоставало блеска. Он был лишен мудрых советников и умелых мастеров. Он не смог оставить своего имени на крепчайших гранях бесценного алмаза. Потом эту мысль сменили смутные образы, но они были так неясны и расплывчаты, что не могли быть выражены словами.
Фатх-Али-Шах спал…
Он не знал, что через пять лет сарбазы неугомонного АббасМирзы будут опять разгромлены кяфирами. Стране навяжут обременительный Туркманчайский договор, который вызовет недовольство подданных. В Тегеране толпа фанатиков растерзает посла Грибоедова, и во искупление его крови продолговатый алмаз с тремя искусно выгравированными надписями придется поднести российскому самодержцу.
В 1898 году в описи драгоценностей русской короны под номером 38/37 появится надпись:
8. УСМАНОВ И ПРИШЕЛЬЦЫ
– Свистнуто, не спорю, – снисходительно заметил Коровьев, – действительно свистнуто, но, если говорить беспристрастно, свистнуто очень средне!
Михаил Булгаков
На другой день после приезда из Москвы Усманов проявил и отпечатал пленку, снятую в Алмазном фонде. Почти все кадры оказались четкими, и он мысленно погордился своими способностями фотографа. Снимки Марат принес домой и показал Ирине. Увидев картинки с интерференционными фигурами, жена спросила:
– А модель алмазной решетки зачем снимал?
– Сразу виден физик-структурщик. – Марат завистливо вздохнул: – Это не модель, это алмаз «Щах».
– Микрофотография? – удивилась Ирина.
– Именно!
– И как ты объясняешь феномен?
– Даже Чернов в нокдауне, что уж говорить обо мне! Но это еще не все. Удельный вес «Шаха» больше положенного.
– Может, примеси тяжелых элементов?
– Ты скажешь! Какие атомы можно втиснуть в решетку, чтобы увеличить удельный вес на две десятых?
– Да. – Ирина задумалась, – Здесь структурный запрет… – Она покусала полные губы. – Надо подумать…
Из соседней комнаты прибежал сын и, как всегда бесцеремонно, влез в разговор:
– Пап, а пришельцы на самом деле бывают или нет?
– Какие еще пришельцы? – Марат досадливо поморщился.
– Камилл! – возмутилась Ирина. – Видишь, мы с папой разговариваем? Почему ты мешаешь нам? Это невежливо, Сын пожал тонкими плечами, обиженно засопел, но остался на месте. Ирина как могла строже посмотрела на него карими глазами и продолжала, обращаясь к мужу:
– Давай рассуждать логически: повысить удельный вес «Шаха» можно либо колоссальным давлением, либо…
– Это отпадает. Сама говорила, что алмаз несжимаем.
– Тогда все-таки примеси.
– Примеси чего?
– Того, что может войти в решетку в больших количествах,
– Не разводи мистику, таких элементов нет.
– Нет? – Ирина наморщила лоб. – А углерод-13? Марат, прищурившись, смотрел на круглое лицо жены в вдруг хлопнул себя по лбу.
– Елки-палки, как же я сам не догадался! Химически он неотличим от обычного углерода…
– …А атомная масса на целую единицу больше!..
– …А из литературы известно, что алмазы стремятся вобрать в свой состав больше тяжелого изотопа, в то время как графит почти нацело состоит из углерода-12!
– Папа! – опять влез Камилка.
– Сынок, помолчи!.. Послушай, мы можем вычислить атомную массу элемента, составляющего «Шах». Все исходные данные есть… – Ирина вытащила из-под бумаг логарифмическую линейку и принялась считать. Марат посмотрел на взъерошенные волосы сына, на рубашку, выбившуюся из шорт.
– Стричься тебе пора, вот что!
Камилл не обратил внимания на отцовские слова.
– Папа, можно мне наконец спросить?
– Валяй, спрашивай.
– Все писатели пишут, что на других планетах есть жизнь: и Алексей Толстой, и Казанцев, и Уэллс, и Ефремов, и Брунов.
– Не Брунов, а Бруно, – поправил Марат.
– Они пишут, что на Землю прилетали пришельцы.
– И что?
– Так прилетали они или нет?
– Науке это неизвестно.
– А Баальбекокая плита и рисунки в пещерах?
– Они ничего не доказывают, потому что могли быть сделаны человеческими руками и по другому поводу. Нужно найти такую штуку, про которую точно можно сказать: она сделана пришельцами и только пришельцами. Понял?
– Жалко, – тяжело вздохнул сын и ушел, шаркая подошвами.
– Тапки надень! – крикнул вслед Марат. – Бруно он читает, а к тапкам никак не приучится… Ну, чего насчитала?
– Интересно получается, – ответила Ирина. – Вот смотри: рассчитанная атомная масса равна 12,76. То есть «Шах, примерно на четверть состоит из углерода-12, остальное – тяжелый изотоп. Если только в составе алмаза нет углерода-14…
– Исключено, – возразил Марат. – Радиоактивных примесей в «Шахе» нет. Он помолчал, поглаживая ладонью голову. – Ну, спасибо тебе. Надо обмозговать эту идею.
Марат думал долго, до конца месяца. При его скоропалительности это было очень много. Но решение так и не пришло. Полученные факты никак не хотели увязываться, они были слишком разнородны. Как увязать продолговатую форму алмаза с изотопным составом? Какой смысл заложен в скачкообразном уменьшении суммы углов между гранями – 720, 360 и 180 градусов? Где «Шах» набрал столько тяжелого изотопа? А интерференционные фигуры, складывающиеся в объемное изображение кристаллической решетки алмаза, вообще ни в какие ворота не лезли. Да еще эти загадочные светлые пятнышки в вершинах квадратов и треугольников…
Откуда-то издалека, из самых глубин сознания, просачивалась дикая мысль. Но Усманов загонял ее обратно – ученый он или беспочвенный фантазер?
Да, все вышло не так, как предполагалось. Он думал, что стоит исследовать алмаз «Шах», как все станет ясным. А тут еще большая темнота и бессмыслица. Если только не та безумная идея… Надо звонить Чернову, а то до понедельника не дожить.
Николай Иванович позвонил сам. Это случилось в субботу вечером. Голос академика был серьезным и даже озабоченным.
– Марат, ты разобрался в изотопном составе «Шаха»?
– Да, Николай Иванович. Мы с Ириной выяснили, что он на семьдесят шесть процентов состоит из углерода-13.
– И что ты предпринял?
– Написал в Киев заявку на десять граммов.
– Знаешь, сколько это стоит?
– Из магазина «Изотопы» сообщили: восемьсот двадцать рублей за грамм. Но это не страшно, у меня есть деньги на теме.
– Уж не собираешься ли ты выращивать технические алмазы про триста рублей за карат при нынешней цене – трешка?
– Николай Иванович, если мы вырастим трехчетырехкаратные ювелирные алмазы, то получим экономический эффект. Ведь цена бриллиантов достигает шестисот рублей за карат.
– Правильно. – Чернов помолчал. – Как ты объясняешь патологические свойства «Шаха»?
– Пока все темным-темно…
– И никаких идей? – Голос Чернова поскучнел. В голове Марата пронеслось: «Сказать или промолчать? Засмеет ведь… А с кем же еще делиться?»
– Есть одна дикая идея. Сын на нее натолкнул.
– Излагай! – оживился академик.
– Да чушь собачья… Будете смеяться. – Давай-давай, – подстегнул Николай Иванович. – Иногда безумные идеи – самые верные.
– Только, пожалуйста, не перебивайте, – Марат глубоко вздохнул и словно с кручи бросился: – В общем алмаз «Шах» – это письмо пришельцев, отправленное несколько тысяч лет назад.
– Письмо, значит…
– Николай Иванович, я вас просил!.. Гипотеза о пришельцах объясняет все странности «Шаха». Только вне земных условий мог вырасти продолговатый алмаз, состоящий в основном из углерода-13. Помните индусский миф о превращении Балы в груду алмазов? Я думаю, статую отрицательного бога пришельцы разрушили специально, чтобы это событие осталось в памяти людей. На месте обломков они оставили множество алмазов, а среди них кристаллписьмо. Необычная форма «Шаха» поражала воображение индусов, арабов, персов. Поэтому они не решились резать или гранить его, как это случилось с «Куллинаном». Пришельцы достигли своей цели – алмаз передавали из поколения в поколение нетронутым. Фацетки и надписи не в счет, они не нарушили формы кристалла а не исказили содержание письма. Что же хотели сообщить нам пришельцы? Повидимому, они закодировали в «Шахе» технологию синтеза крупных алмазов, поскольку этот минерал имеет большое значение для развития цивилизации… Информация записана на трех уровнях, на что указывает ступенчатое уменьшение суммы углов между гранями: 720, 360 и 180 градусов. Первый уровень – странная форма алмаза, закономерность в углах и удельный вес; второй уровень – наличие углерода-13 и фигуры интерференции; третий уровень, до которого мы еще не добрались, – тонкая структура «Шаха».
Продолжая говорить, Марат взял аппарат, прошел из коридора в комнату и сел на диван. Он почти успокоился и не обращал внимания на знаки, которые делала ему Ирина.
– Информация с предыдущего уровня подсказывает пути расшифровки информации последующего уровня. Действительно, удельный вес «Шаха» указывает на наличие углерода-13, а интерференционные фигуры – на способ кодирования основного письма…
– Ну-ну? – не выдержал Николай Иванович,
– Помните светлые пятнышки в узлах решетки? Я думаю, что ими обозначены атомы углерода-12. Во всех остальных узлах находятся атомы углерода-13, поскольку его в «Шахе» больше. Алмаз – это одна громадная молекула, состоящая из бесчисленного количества тетраэдров, соединенных друг с другом вершинами. В одних тетраэдрах есть углерод-12, в других – нет. Получается запись из нулей и единиц – двоичный код, известный любому пятикласснику. Все ЭВМ работают на двоичной системе счисления… Следовательно, чтобы прочитать послание, необходимо расшифровать тонкую структуру «Шаха». Необходимо точно указать, в каких тетраэдрах есть углерод-12, а в каких нет… Все!
– Вздор! – немедленно отреагировал Чернов. Марат промолчал и покосился на Ирину.
– Форма «Шаха», – несколько понизил голос академик, – объясняется экранировкой кристалла и неравномерным поступлением питающего вещества. А что касается углерода-13 – мало ли какие флюктуации могут быть в магме!
– Товарищи! – послышался резкий голос телефонистки. – Вы занимаете линию уже десять минут. Заканчивайте!
– Еще минуточку, – попросил Чернов. – Так вот, Марат, приезжай в понедельник, потолкуем. У меня есть более правдоподобные объяснения причины патологии алмаза «Шах». Заодно составим план экспериментов с углеродом-13.
– Хорошо, – осевшим голосом согласился Марат.
– До свидания. Привет Ирине!
Марат посидел немного, слушая короткие гудки. Медленно положил трубку на рычаги аппарата.
– Съел? – спросила Ирина. – Пришелец!.. Марат не ответил. Он заперся в ванной и долго умывался ледяной водой. «Подумаешь, академик! – думал он. Может быть, я тоже стану академиком… Сам не умеет определять координаты атомов, а я виноват!.. А может, я зарапортовался? Пришельцы!.. Нет, нутром чую, что с двоичным кодом ошибки быть не может. Но как его расшифровать? Сто или двести лет пройдет, пока прочтут письмо пришельцев. Мне до этого не дожить… ан нет! – оборвал он себя. – Я еще не спекся. Я еще поэкспериментирую с углеродом-13!»
– Камилка! – весело закричал Марат, выходя из ванной. – Где твой телескоп? Айда смотреть пришельцев!
9. НЕБО В АЛМАЗАХ
Черепа шкатулку вскройте
сверкнет драгоценнейший ум.
Есть ли чего б не мог я!
Владимир Маяковский
Посылка с заказанными десятью граммами углерода-13 пришла из Киева весной следующего года. Странное чувство испытал Усманов, когда вскрыл ящик, распеленал обернутую многими слоями ваты коробочку, выбросил из нее кучу упаковочной бумаги и наконец извлек запаянную ампулу с сажей. Сажа была как сажа, внешне она ничем не отличалась от бедной родственницы из печной трубы, но в то же время в ней чудилась избыточная тяжесть. Ощущение это, конечно, было ложным, потому что вряд ли в таком небольшом количестве порошка можно было почувствовать увеличение удельного веса на десять процентов. И все-таки атомы киевской сажи содержали нейтронов больше, чем отпущено природой обыкновенному углероду. И это придавало ей некую аристократичность.
План проведения опытов с новым видом шихты был составлен давно и многократно обсужден с Черновым. Предусматривалось варьирование и размерами добавок тяжелого изотопа, и металломрастворителем, и общим весом шихты, и параметрами режима. Кроме того, был буквально вылизан, отлажен и несколько раз опробован лучший пресс. Кроме того, Усманов договорился со всеми руководителями исследовательских подразделений института об экспрессном проведении необходимых анализов. Когда не хватало его напористости, он беззастенчиво пользовался авторитетом жены, к словам которой прислушивался сам директор. Таким образом, сложный институтский механизм был подготовлен, и посылка из Киева запустила его в работу.
В первом опыте выросли желтоватые кристаллики толщиной с иглу и длиной миллиметра три. В лаборатории их рассматривали, отталкивая друг друга от микроскопа. Единодушно решили:
– Это не алмазы!
Усманов сохранял непроницаемый вид. Молча собрал иголочки в пакет, ушел к рентгенщикам и вернулся через три часа. Сотрудники слонялись по лаборатории, отказавшись от обеда. Усманов, опустив глаза, сел за свой стол.
– Ну?! – не выдержал кто-то.
– Алмазы, – небрежно молвил Марат, бросая пакетик на стол.
Все дружно завопили.
Эксперименты ставили каждый день. Количество иголочек в спеках раз от разу увеличивалось, а на прессе с усилием в шестнадцать тысяч тонн их диаметр достиг миллиметра. Уже можно было налаживать бриллиантовое производство, но тут десять граммов бесценной сажи подошли к концу. Усманов с письмами от директора института и Чернова улетел в Киев и вернулся через неделю с килограммом углерода-13. Дома его нетерпеливо дожидалась Ирина.
– Я нашла для наших алмазов крупное техническое применение! – заявила она радостно.
– Ну? – ироническим тоном воскликнул Марат. Успешная поездка в Киев вселила в него самоуверенность. – Молодец!
– Ты будешь слушать или нет?
– Извини, пожалуйста. – Марат посерьезнел. – Я слушаю.
– Я проверила иголочки алмаза на прохождение в них ультразвуковых волн. Обнаружилась интересная закономерность: чем больше в кристаллах углерода-13, тем меньше затухание волн.
– Иголочки, целиком состоящие из тяжелого изотопа, проверили?
– Да. В них затухание ультразвука очень велико. А в кристаллах с добавкой углерода-12 – уменьшается.
– Погоди, я не уразумел. У тебя то легкий изотоп уменьшает затухание волн, то тяжелый…
– Чего тут непонятного? Затухание ультразвуковых волн уменьшается в двух случаях: если в обычный алмаз добавлять углерод-13 и если в «тяжелый» алмаз добавлять углерод-12.
– Значит, задача состоит в том, чтобы вырастить кристаллы с оптимальным соотношением изотопов?
– Правильно. Только это соотношение еще неизвестно.
– Ничего, вырастим – узнаем, – успокоил Марат жену. – А где ты хочешь применять такие алмазы?
– В ультразвуковых линиях задержки.
– Что это такое?
– Эх ты, односторонний специалист! Да, без линий задержки немыслимы телевидение, радиолокация, кодирующие и запоминающие устройства, электронно-вычислительные машины, космическая техника.
– Ладно, ладно! Посмотрим еще, что скажет Чернов. Николай Иванович, когда Марат сообщил ему результаты исследований жены, неожиданно побледнел. Долго разглядывал график Ирины. На чертеже были изображены две кривые линии, приближающиеся друг к другу и к оси абсцисс.
– Это тебе не пришельцы, – хрипло произнес Николай Иванович. – Если кривые встретятся на оси абсцисс, ваша работа получит Нобелевскую премию. Нулевое затухание ультразвука в кристаллах равносильно открытию сверхпроводимости и сверхтекучести. Не говоря уже о колоссальном экономическом эффекте. Это тебе не бриллиантовое производство!
– Ну?! – удивился Марат. – В таком случае мы сведем кривые не только на оси абсцисс, но и гораздо ниже!
Но кривые так и не соединились. Усманов пускался на всяческие ухищрения: менял давление и температуру, перепробовал все металлы-растворители, вообще отказывался от них, увеличивал навеску шихты, менял катализаторы. Все было тщетно. Правда, длина алмазных иголок увеличилась, но это уже никого не волновало. Каждый новый опыт Марата будил надежды, но промеры Ирины давали неутешительные результаты. Работы зашли в тупик.
Шло время. Камилл учился в шестом классе и переписывался с журналом «Земля и вселенная»; Марат отпраздновал тридцатипятилетие покупкой романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Директор института прекратил работы по ударному способу синтеза алмазов и высвободившихся сотрудников передал Усманову. Но у Марата оставалось всего сто граммов тяжелого изотопа. Он забросил эксперименты и принялся за анализ полученных кристаллов. Так как содержание углерода-13 в алмазе можно определить только по удельному весу, он усадил сотрудников лаборатории за пикнометры.
Результаты измерения удельного веса всех полученных иголочек заставили Марата плаксиво сморщиться. Оказалось, что изотопы углерода, растворенные под давлением в расплавленном металле, вели себя по-разному. Легкий углерод-12 всплывал и концентрировался в верхней части пресс-формы, а более тяжелый углерод-13 собирался на дне. Гравитационная дифференциация… Только она, проклятая, мешала вырастить алмазы с оптимальным соотношением изотопов, необходимым для нулевого затухания ультразвука.
Печальный Марат поехал к Чернову. Долго они сидели друг против друга. Голос Николая Ивановича был минорен.
– Да… Надо как-то изворачиваться. Надо… Но как?..
– На земле от гравитационной дифференциации расплава нам не избавиться, угрюмо заявил Марат. – Никогда и никак. – Вздохнул и поднялся. – Вот что, Николай Иванович. Мне нужна невесомость.
Чернов взглянул на него исподлобья.
– А еще что нужно? Не стесняйся, выкладывай. Предлагаю большой ассортимент: Луна, астероиды, планеты. И кольцо Сатурна в придачу… Сядь.
– Луна не нужна. Мне нужен равномерно перемешанный расплав. И вам он тоже нужен. И технике нашей, науке, черт возьми!
– Сядь, я сказал. – Чернов поморщился, как от зубной боли. – Впрочем, ладно, ступай.
У двери Марат обернулся и глухо спросил:
– Так что же нам делать, Николай Иванович?
– Думать. Да, думать. Искать. Усманов слепо шарил рукой в поисках дверной ручки. Через месяц Чернов снова вызвал Марата в Москву. Ирина ждала мужа к вечеру – они договорились пойти с Камиллом в лес, чтобы встретить там Новый год и полнолуние. Луна взошла точно по расписанию, лыжи были натерты соответствующей мазью, но Марат не приехал. Не появился он и на следующий день. Встревоженная Ирина звонила в Москву, но Николая Ивановича не было ни дома, ни в институте. И никто не знал, где он. Наконец Марат приехал, переполненный загадочности и многозначительности.
– Ты где пропадал? – спросил Ирина.
– Загулял. – Марат подмигнул.
– Мог бы позвонить!
– Не догадался… Знаешь, Чернов – гений! – добавил он ни с того ни с сего.
Ближе к весне в лаборатории высоких давлений появились стажеры, два плотных паренька. Один был чернявый, другой белобрысый, звали их Сергей и Георгий. Они как привязанные ходили за Усмановым, лазили с ним во все щели прессов, рылись в Технологической документации. Институтские девицы сразу отметили у добродушных и жизнерадостных новичков отсутствие обручальных колец. Однако Жора и Сергей их красноречивых взглядов не замечали. Целыми днями они работали, а вечера проводили в доме Усмановых. Копались в уникальной библиотеке Марата, играли в шахматы с Камиллом и совершенно покорили его знанием астрономии. Вооружившись Телескопом, втроем спускались во двор, долго смотрели на звездное небо. Возвратившись, рассуждали о планетах, туманностях и межзвездной пыли. Ночевать уходили в гостиницу, отдав должное кулинарному мастерству Ирины.
– Очень современные ребята, – одобрительно отзывалась Ирина. – И головой умеют работать, и руками. Меня лаборантки замучили вопросами – кто же они?
– Обыкновенные стажеры, – темнил Марат. – Мало ли их у нас перебывало!
Стажеры уехали через две недели, подарив растроганной Ирине коробку с редкостными конфетами, а Камиллу – спектрографическую приставку к телескопу.
– Вот каким должен быть настоящий мужчина! – попеняла Ирина.
– Авось а я неплох, – засмеялся Марат.
Потом Усманов зачастил в командировки. Он летал то в Ленинград, то в Киев, то в Новосибирск, то куда-то в Казахстан.
– Камилл кончил седьмой класс с похвальной грамотой, – информировала Ирина.
– Молодец! – хвалил Марат. – Весь в меня. А где он?
– В походе… Мы в этом году в отпуск идем?
– Давай зимой, а? На лыжах покатаемся!
– Ну давай, – вздыхала Ирина.
Лето выдалось пыльное, жаркое. Все были в отпусках, и она откровенно скучала. Потом Марат перестал ездить и впал в задумчивость. Казалось, он чего-то ждал. В шахматы играл невнимательно, постоянно проигрывал и даже не сердился на подначки сына.
Как-то раз, вернувшись из института, Ирина и Марат застали Камилла в большом возбуждении.
– Почему не сказал, – набросился он на отца, – что дядя Сережа космонавт?
– С чего ты взял? – Марат нахмурился.
– Так ракету же запустили! А в экипаже дядя Сережа! Марат обмер и прислонился к косяку. Потом засуетился и, не раздеваясь, бросился к телевизору. Передавали сообщение о выводе на орбиту очередного корабли «Союз» с тремя космонавтами на борту. Позывные – «Алмазы», самочувствие экипажа хорошее. В программе полета стыковка с орбитальной станцией «Салют», проведение технологических и медико-бислогических экспериментов, спектральные исследования звезд, фотографирование земной поверхности. Потом на экране появились улыбающиеся космонавты и среди них – Сергей Скворцов.
– А почему дядя Жора не полетел? – спросил Камилл.
– Он дублер… Помолчи, не мешай слушать.
Утренние газеты сообщили биографии космонавтов. Было также опубликовано заявление экипажа перед стартом. Информация о программе полета повторяла вчерашнюю.
Миновало еще пять суток. Марат мучился неизвестностью, глядя на него, нервничала Ирина. Камилл аккуратно собирал газеты с портретами дяди Сережи, а радио и телевизионные сообщения записывал на магнитофон. Вечером записи прокручивал отцу.
На седьмой день система Интервидения начала прямой репортаж из космоса. На экране – рубка орбитальной станции, уставленная приборами. Все три «Алмаза» в палевого цвета костюмах плавали в невесомости и улыбались. Репортаж вел Сергей Скворцов.
– Дорогие друзья! – Голос его был несколько искажен и, как показалось Марату, взволнован. – Вы знаете об успешной работе советских ученых по получению необычных сплавов, исследованию роста кристаллов в космических условиях. Космическая технология основана на использовании свойства невесомости для лучшего перемешивания материалов разного удельного веса. Вы помните, что только во внеземной лаборатории удалось получить, например, сплав кадмия, ртути и теллура – лучший материал для детекторов инфракрасных приборов. В программу нашего полета включен эксперимент по синтезу кристаллов, которые в условиях земной гравитации расти не хотят. Инженеры и ученые подготовили уникальную аппаратуру и шихту, запаянную в специальных капсулах, и мы провели эксперименты. Докладываю: мы получили эти кристаллы!
Он протянул к камере руку и разжал кулак. На ладони, посверкивая гранями, лежали продолговатые кристаллы величиной с палец. Цветной экран отчетливо передавал их золотистую желтизну и прозрачность.
– Алмаз «Шах»! – ахнула Ирина и повисла на шее у мужа.
Марат обнял ее и Камилла. Сергей Скворцов продолжал:
– Конечно, работы еще не закончены. Мы успешно завершили первый этап. Дальнейшие исследования кристаллов будут проводиться в земных лабораториях. Ждите нас на Земле!
Он убрал руку, и кристаллы медленно поплыли в невесомости, как стайка рыбок в воде. На острых ребрах вспыхивали красные и желтые искорки, грани поблескивали отраженным светом… Один из кристаллов так близко подплыл к передающей камере, что заполнил собой весь экран. Но и сквозь него были видны ликующие лица «Алмазов»…
