Текст книги "Покоритель Африки"

Автор книги: Сомерсет Моэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Наконец зашла речь о литературе. Из-за жестких походных ограничений Алек вынужден был брать с собой лишь те книги, которые можно перечитывать бесконечно.

– Я как узник: знаю Шекспира наизусть, а Босвеллову «Жизнь Джонсона» читал столько раз, что назови оттуда любую строчку – и я без труда вспомню следующую.

Однако сильнее всего Люси поразило, что Алек обожал древнегреческих классиков. В ее представлении все признавали величие этих авторов, однако читали их лишь профессора со школьными учителями – как вдруг нашелся человек, серьезно ценящий античную литературу. Их труды воодушевляли Алека, укрепляли его решимость и учили смотреть на жизнь в героическом свете. Музыка с изобразительным искусством его не волновали – все эстетические устремления Маккензи сводились к древнегреческим историкам и поэтам. Особенно вдохновлял его Фукидид, и путешественник временами ощущал в себе частицу того огня, что горел в душе великого афинянина. Когда Алек говорил о Фукидиде, кровь его быстрее бежала по жилам и приливала к щекам. Он считал, что человек, погрузившийся в мир этой литературы, не способен на низменный поступок. Все, в чем Алек нуждался, он находил выраженным с почти божественной мощью в двух томиках Софокла. Он ликовал при одном лишь виде греческих букв: в них было все – сила, простота и величие жизни.

Забыв, что Люси не знает древнегреческого и не может разделить его восторгов, Алек вдруг принялся читать наизусть из «Антигоны». С его губ лились звонкие строки хора; Люси же, не понимая ни слова, но смутно ощущая красоту стиха, отметила, что никогда прежде голос Алека не звучал так пленительно. Теперь в нем слышалась странная, чарующая мягкость. Она и подумать не могла, что Маккензи способен говорить с такой нежностью.

Наконец они вернулись в Корт-Лейс и зашагали по аллее к дому. Увидев, что Дик спешит навстречу, они помахали ему. Тот не ответил – лицо его было белым как полотно.

– Слава Богу! Я перепугался, что с вами что-то случилось.

– В чем дело?

Оставив свой вечно беззаботный тон, адвокат обратился к Люси:

– Приехал Бобби Боулджер и хочет с тобой поговорить. Прошу, идем скорее.

Люси окинула его быстрым взглядом и, немея от страха, последовала за Диком в гостиную.

Глава V

Миссис Кроули и Роберт Боулджер стояли у камина в необычайном возбуждении. Оба молчали, но Люси догадалась, что разговор шел о ней. Миссис Кроули порывисто обняла и поцеловала девушку. Сначала Люси подумала, что что-то случилось с братом. Благодаря щедрости леди Келси Джордж получил возможность охотиться, и в ее голове молнией мелькнула мысль о несчастном случае.

– Что-то с Джорджем? – ахнула девушка.

– Нет, – отозвался Боулджер.

Щеки девушки порозовели, с губ сорвался вздох облегчения.

– Слава Богу, – прошептала она. – Я так перепугалась.

Только теперь Люси с приветливой улыбкой протянула руку гостю. Ничего совсем уж жуткого случиться не могло.

Дядя Люси, сэр Джордж Боулджер, много лет был старшим партнером процветающей фирмы «Боулджер и Келси». Он четверть века убежденно поддерживал свою партию в парламенте, получил титул баронета во время празднования шестидесятилетнего юбилея королевы Виктории и скончался от удара, прервавшего его славный жизненный путь на церемонии открытия парка, который он же сам и даровал народу. Сэр Джордж был замечательным примером преуспевающего торговца, дальновидного в делах и всячески пекущегося о благе родного города. Фирма перешла к его сыну Роберту, обязанности которого существенно сократились, когда она была преобразована в акционерную компанию – даже при том, что ему принадлежала большая часть акций. Его партнер, вступивший в дело после смерти сэра Альфреда Келси, теперь отвечал за важнейшие деловые операции в Манчестере, Роберт же, которого отец воспитал деловым человеком, возглавил лондонское отделение. Обладая подлинной коммерческой жилкой, он взялся за дело с невиданной энергией. Роберт был дальновиден и обещал со временем вырасти в столь же преуспевающего дельца, что и отец. Он был чуть старше Люси, однако светлые волосы и чисто выбритое лицо придавали ему моложавый вид. Трудно было поверить, что этот элегантный, хорошо одетый юноша, свободно рассуждающий о гольфе и охоте, приезжает в контору к десяти утра и чует выгодную сделку не хуже любого из своих деловых партнеров.

Люси весьма ценила Бобби Боулджера, хоть и подсмеивалась над его обывательскими взглядами. Не интересуясь книгами, он изо всех видов искусства ценил один водевиль. Девушка, как правило, добродушно подшучивала над ним, не принимая всерьез. Ей стоило немалых усилий поддерживать с Бобби дружбу, поскольку тот был с восемнадцати лет влюблен в Люси. Чувствуя себя польщенной, она тем не менее испытывала к поклоннику лишь обычную привязанность, поскольку росла рядом и понимала: они совершенно не подходят друг другу. Бобби делал предложение не меньше дюжины раз, и ей пришлось пускаться во всяческие ухищрения, чтобы избежать его ухаживаний. Уверения, что она его не любит, на Бобби не действовали – он готов был жениться на любых условиях.

Друзья и родственники убеждали Люси принять предложение. Леди Келси уговаривала девушку: вот человек, которого она отлично знает и которому может полностью доверять; добрый и славный малый с десятью тысячами годового дохода. Отец, видя в этом браке возможность выкарабкаться из вечных финансовых затруднений, всячески поддерживал жениха. Сильно привязавшийся к нему Джордж – и тот пытался замолвить словечко. Бобби делал ей предложение, когда ему исполнилось двадцать один, потом когда Люси исполнилось двадцать один, когда Джордж отправился в Оксфорд, когда обанкротился отец и после продажи Хамлинс-Перлью. Узнав о неминуемой продаже поместья, он убеждал своего отца его выкупить, рассчитывая таким образом покорить сердце Люси, однако первый баронет обладал слишком крепкой деловой хваткой, чтобы делать сомнительные вложения из сентиментальных резонов. Последнее предложение Бобби сделал, унаследовав титул и отцовское состояние. Ценя его доброту и понимая все выгоды брака, Люси все же отказала. Ей требовалась свобода, чтобы заботиться об отце и брате. Даже миссис Кроули, утверждавшая, что Роберт Боулджер может под присмотром Люси вырасти во влиятельную фигуру, не сумела ее поколебать. Бобби же по-прежнему мечтал жениться на кузине. Этот брак стал главной целью его жизни. Он полагал, что терпение в конце концов одолеет любые препятствия, – и выжидал.

Когда первая тревога схлынула, Люси решила, что Боулджер явился задать ей все тот же вопрос, однако вид у него был чересчур озабоченный. На очаровательном, детском лице Бобби лежала мрачная тень. Миссис Кроули рухнула в кресло и отвернулась.

– Люси, я должен сообщить тебе страшную новость.

Слова давались ему с трудом, а сдержать дрожь в голосе стоило немалых усилий.

– Быть может, мне лучше выйти? – спросил Алек, зашедший в гостиную вместе с Люси.

Девушка обернулась. Она подумала, что в его обществе куда легче вынесет самые дурные вести.

– Ты хочешь поговорить наедине, Бобби?

– Нет, я уже все рассказал Дику и миссис Кроули.

– Что случилось?

Бобби умоляюще посмотрел на Дика, не осмеливаясь сообщить Люси страшную новость. Не полагаясь на бесчувственную сухость телеграммы, он примчался в сельскую глушь, чтобы лично смягчить удар, – и все же не решался причинить девушке боль. Видя, какая мука исказила добродушное лицо юноши, Дик шагнул вперед.

– Твоего отца арестовали за мошенничество, – сообщил он.

Воцарилась тишина. Миссис Кроули, не выносившая тишины, про себя кляла британскую бесстрастность. Она не осмеливалась поднять глаза на Люси, остальные же смотрели на девушку с нескрываемым сочувствием. По мнению миссис Кроули, той полагалось сейчас упасть в обморок. Сердце Люси словно сдавила ледяная рука и по капле выдавливала оттуда кровь. Она попыталась сохранить ясность мысли.

– Это невозможно, – тихо проговорила девушка.

– Вчера вечером его арестовали, а сегодня утром доставили в суд на Боу-стрит. Он оставлен под стражей на неделю.

Могучим усилием воли Люси сдержала готовые брызнуть из глаз слезы и собралась с мыслями.

– Спасибо, что сообщил мне лично, – вежливо поблагодарила она Боулджера.

– Суд установил залог в пять тысяч фунтов. Мы с тетей Элис его внесли.

– Так он сейчас у тети Элис?

– Нет. Отправился в свою квартиру на Шафтсбери-авеню.

Люси подумала о брате, которого обожала больше всего на свете, и побледнела от ужаса.

– Джордж уже знает?

– Еще нет.

Дик прочел на лице девушки облегчение и разгадал ее мысли.

– Но ему нужно немедленно сообщить, – добавил он, – иначе Джордж узнает обо всем из газет. Вызовем его в Лондон телеграммой.

– Да отец за две минуты докажет, что тут какая-то ошибка.

Бобби беспомощно развел руками. Ему недоставало смелости выложить правду под суровым взглядом Люси.

– Нет, Люси, ты не понимаешь, – сказал Дик. – Обвинение очень серьезное. Его будут судить.

– Вы не хуже меня знаете, что отец не мог преступить закон. Да, он человек слабый и опрометчивый – но и только. Он скорее замыслил бы полететь на Луну, чем совершил что-то дурное. Если, по своему невежеству в делах, отец что-то и нарушил, то без труда докажет, что действовал ненамеренно.

– Так или иначе, он предстанет перед уголовным судом Олд-Бейли, – мрачно ответил Дик.

Он чувствовал, что Люси не понимает всей тяжести положения. Оправившись от испуга, она решила, что опасаться нечего. Роберт Боулджер не видел иного выхода, кроме как выложить все без утайки.

– Твой отец с человеком по фамилии Сондерс открыли подпольную контору «Вернон и Лофорд». Они играли на бирже под вымышленными именами, поскольку дядя Фред объявлен банкротом, а Сондерс из тех людей, что называют свое настоящее имя только на допросе.

– Люси, ты ведь понимаешь, что такое «подпольная контора»? – спросил Дик.

Не ожидая ответа, он пояснил, что так называют брокерскую фирму, которая занимается недозволенными биржевыми операциями.

– Оба задержаны по обвинению некой миссис Сабидон. Та утверждает, что они присвоили ряд сумм – в общей сложности более восьми тысяч фунтов, – которые она поручила их заботам.

Услышав всю правду, Люси совсем пала духом. Ее напугали серьезные лица Алека с Диком и страдальческий вид кузена.

– Вы ведь не верите в это? – выпалила она.

Бобби не знал, что ответить, и Дик подал разумный совет:

– Будем надеяться на лучшее. Нам остается немедленно отправляться в Лондон и искать помощи лучших юристов.

Однако Люси все равно ни секунды не сомневалась в отце. Обдумав положение, она решила, что опасаться нечего, и деланно расхохоталась:

– Чего бояться? Вы ведь не думаете, что отец мог умышленно присвоить чужие деньги? Это же самая настоящая кража!

– В любом случае хорошо, что нам удалось внести залог. Так гораздо легче организовать защиту.

Через пару часов Люси с Бобби и Диком уже ехали в Лондон. Алек, полагая, что его присутствие их стеснит, договорился с миссис Кроули, что уедет следующим поездом, – а когда пришло время отправляться, хозяйка вдруг заявила, что составит ему компанию. Все уехали, дом опустел, и ей больше нечего делать в Корт-Лейс. Миссис Кроули беспокоилась о Люси и решила не выпускать ее из виду на случай, если понадобится помощь.

Джорджу отправили телеграмму, и ожидалось, что он будет у леди Келси к вечеру. Люси хотела сама сообщить новость брату, но ей не терпелось увидеться с отцом, и девушка убедила Дика прямо с вокзала отвезти ее на Шафтсбери-авеню. Фреда Аллертона дома не было. Люси хотела подождать его в квартире, однако у швейцара не оказалось ключа, а когда вернется отец, он не знал. Дик почувствовал облегчение. Он опасался, что Фред запил от выпавших на его долю тревог и волнений, и не желал, чтобы Люси видела отца пьяным. Он убедил девушку отправляться домой, оставив записку, что она заедет завтра с утра. На Чарльз-стрит, где жила леди Келси, их ждала телеграмма от Джорджа – тот сообщал, что приедет только на следующий день.

Благодаря этой задержке Люси получила возможность поговорить с отцом наедине, поэтому на следующее утро она снова отправилась в его квартиру. Фред Аллертон сердечно обнял и расцеловал дочь, которая, как обычно, не смогла противиться его обаянию.

– У меня всего пара минут, дорогая. Полно дел. В одиннадцать я встречаюсь с адвокатом.

Люси лишилась дара речи. Прильнув к отцу, девушка разглядывала его грустно и озабоченно – он же в ответ рассмеялся и потрепал дочку по голове.

– Ты не тревожься так, милая, – беззаботно сказал он. – Делового человека часто подстерегают такого рода мелочи. Издержки профессии – от них никто не застрахован, как короли и королевы не застрахованы от взрыва бомбы.

– Так это все неправда?

Люси не хотела задавать этот оскорбительный вопрос, однако слова сорвались с губ помимо ее воли. Отец отшатнулся.

– О чем ты, дочка? Не думаешь же ты, что я способен ограбить вдову с сиротой? Разумеется, это неправда!

– Как же я рада! – облегченно воскликнула девушка.

– Ты что же, испугалась?

Люси залилась краской под изумленным взглядом отца. Ей казалось, что между ними уже долгие годы высится невидимая стена; было в его поведении что-то необъяснимо тревожное. Девушка отбросила это мимолетное ощущение, боясь наткнуться за видимой беззаботностью на нечто действительно страшное. Она заставила себя продолжить разговор:

– Я знаю, ты часто даешь волю фантазиям, и боялась, что ты угодил в неприятное положение.

– Могу поклясться, что меня не в чем упрекнуть. Я лишь виню себя, что связался с этим Сондерсом. Вот уж настоящий мошенник – одному Богу известно, что он затеял. Даю слово чести: я ничего не делал – вообще ничего. Мне нечего стыдиться.

Люси взяла отца за руку, ее лицо расплылось в очаровательной улыбке.

– Ах, папа, как ты меня порадовал. Я скажу Джорджу, что беспокоиться не о чем.

Их беседу прервало появление Дика, которого Фред Аллертон приветствовал со всей сердечностью.

– Ты как раз вовремя – отвезешь Люси домой. Мне пора бежать. Послушай, сегодня ведь приезжает Джордж? Давайте встретимся в два часа в «Карлтоне» – и Элис пусть тоже приходит. Отлично проведем время!

Дик поразился легкости, с которой Аллертон воспринял случившееся. Тот словно не понимал всей трудности положения и тяжести грозящих ему обвинений. Дику хотелось отказаться, но Фред и слышать не желал его отговорок. Он хотел собрать близких друзей и отдохнуть в их компании после утомительного визита к адвокату.

– Пойдемте, – заявил он, – я уже опаздываю.

Он отворил дверь перед Люси. Ломасу показалось, что Аллертон старается избежать разговора. Впрочем, никто не любит беседовать с кредитором в четырех стенах, так что уклончивость Фреда вполне могла объясняться той парой сотен, что он задолжал Дику. Парой слов они переброситься все же успели.

– Ты нашел адвоката?

– Ты что же, Дик, за ребенка меня держишь? – отозвался Фред. – У меня будет лучший адвокат: Тедди Блейкли – знаешь такого?

– Наслышан, как и многие, – сухо ответил Дик.

Фред Аллертон расхохотался своим особым – заразительным и честным – смехом. У адвоката, которого он назвал, была дурная репутация: он брался за самые грязные и сомнительные дела, последние пятнадцать лет его имя звучало в связи с каждым громким скандалом. Просто удивительно, что он до сих пор – и совершенно заслуженно – не присоединился в тюрьме к кому-то из своих подзащитных.

– Не хочу связываться с каким-нибудь семейным поверенным, пусть и добропорядочным. Тут нужен человек, знающий все лазейки.

Люси уже ждала внизу, а мужчины еще спускались по лестнице. Дик вдруг обернулся и пристально посмотрел на Аллертона.

– Ты ведь не ударишься в бега?

Тот с изумленной улыбкой приобнял товарища за плечи.

– Дружище Дик, не будь ослом. Не знаю насчет Сондерса – вот уж скользкий тип, – но я-то выйду из зала суда с гордо поднятой головой. Обвинение совершенно безосновательно.

Аллертон напомнил им про ленч и укатил в кебе, а Люси с Диком не спеша пошли на Чарльз-стрит. Дик молчал. Он давно не видел Фреда Аллертона и с удивлением отметил, что тот вернулся к щегольской жизни. Квартира была дорого обставлена по вкусу хозяина, а новый костюм сидел на нем отлично. Судя по ленчу в «Карлтоне», Фред не нуждался в деньгах, и его преуспевающий вид наталкивал Дика на определенные размышления.

Люси не пригласила его войти, поскольку Джордж должен был уже приехать и она хотела поговорить с братом наедине. Договорились встретиться в два. Пожимая Дику руку, Люси пересказала ему слова отца.

– Как глупо, – призналась девушка, – я целую ночь не спала, не могла выбросить из головы: вдруг отец все же случайно совершил какую-нибудь глупость? Но он дал честное слово, что ни в чем не виноват, – и теперь у меня словно гора с плеч свалилась.

Ленч в «Карлтоне» прошел в бурном веселье. Фред Аллертон был в отличном расположении духа и заражал гостей хорошим настроением. Он сыпал остротами. Люси описала случившееся Джорджу в сильно смягченном виде. Брат сидел напротив, и она время от времени посматривала на него радостно и гордо, а Джордж каждый раз нежно улыбался сестре. Люси восхищалась его стройностью, чарующим взглядом бесхитростных голубых глаз, безупречной формой рта. Особенно гордилась она той душевной чистотой, что так и сияла на лице юноши. Девушку, как и многих, пленяло изысканное обаяние, унаследованное Джорджем от отца. Желая провести вечер с братом, она предложила отправиться в театр. Он с радостью согласился, поскольку души не чаял в сестре, нуждался в ее поддержке и защите. Только рядом с Люси он был по-настоящему счастлив, обо всем ей рассказывал и готов был свернуть горы, когда сестра разжигала в нем благородные устремления.

Они беззаботно отправились на прогулку. Леди Келси сунула Джорджу пару банкнот и велела как следует повеселиться. Поужинав в «Карлтоне», они посмотрели водевиль, который очень понравился Люси, ведь брат так искренне хохотал, выказывая поразительную способность радоваться жизни. Вечер увенчался ужином в «Савое». На мгновение все трудности отступили на задний план, годы лишений остались позади. Джордж словно заразил ее своей безответственной веселостью. Он и сам был очарован, поскольку никогда не видел сестру такой нежной и радостной. Из глаз ее словно струился свет, и Джордж, не понимая, что случилось, вдруг понял, что наслаждается ее мягким, певучим смехом. Люси и сама не ведала, отчего мир вдруг стал казаться непривычно ярким, а будущее – таким светлым. Она и не подозревала, что влюблена.

Когда Люси, усталая, но довольная, добралась наконец до своей комнаты, она поблагодарила Бога за восхитительный вечер. Поблагодарила в последний раз – наступали тяжелые времена…

Через несколько дней Фред Аллертон вновь предстал перед судом, который отказал в залоге до начала процесса. Обвиняемый был взят под стражу.

Глава VI

В последующие две недели Алек и Люси проводили вместе много времени. Они пытались убить томительные часы ожидания за долгими прогулками в Гайд-парке, а когда у Алека нашлось время, сходили в Национальную галерею. Потом он отвел ее в Музей естественной истории, где Африка с ее мохнатыми и пернатыми тварями словно оживала в рассказах путешественника. Люси была благодарна Алеку: с ним постоянно тревожащая девушку тема отступала на задний план. Сочувствие, которое Маккензи никогда не выражал открыто, звучало в каждом переливе голоса. Терпение его казалось безграничным.

И вот наступил день суда.

Фред Аллертон настоял, чтобы Люси с Джорджем не ехали в Олд-Бейли, а ждали вердикта у леди Келси. Дик и Роберт Боулджер были вызваны в качестве свидетелей. Чтобы покончить с сомнениями как можно скорее, Люси попросила Алека отправиться в суд и сразу сообщить ей исход дела.

Утро тянулось бесконечно.

После ленча к леди Келси пришла миссис Кроули, и они вдвоем следили за тем, как минутная стрелка описывает свой круг по циферблату. Присяжные вот-вот должны были вынести решение. Чуть позже каноник Спратт, викарий приходской церкви, прислал записку с просьбой позволить ему нанести визит леди Келси, и миссис Кроули, рассчитывая немного отвлечь хозяйку, пригласила его войти. Жизнерадостная обходительность каноника часто утешала леди Келси в тяжелую минуту – но не в этот раз.

– Невыносимо, – сказала она, промокая глаза платком. – Никогда не перестану себя винить. Если бы не я, ничего бы не случилось.

Каноник Спратт и миссис Кроули молча смотрели на милую и отважную женщину, облачившуюся по столь трагическому поводу в черное. Горе пробудило в ней необычную словоохотливость.

– Однажды бедняга Фред явился ко мне и сказал, что ему срочно нужны восемь тысяч фунтов: партнер его обманул, и речь идет о жизни и смерти. Но ведь сумма очень большая, а он и до того брал у меня немало. В конце концов, надо заботиться о Люси и Джордже, ведь, кроме меня, у них никого нет. Словом, я отказала. Боже, да я бы отдала все до последнего пенни, лишь бы избежать такого позора!

– Не стоит так волноваться, леди Келси, – сказала миссис Кроули. – Скоро все будет кончено.

– Сейчас наши пути разошлись, – заметил каноник, – но одно время я неплохо знал Фреда Аллертона. Не выразить словами, как меня потрясла эта жуткая новость.

– Ему вечно не везло, – продолжала леди Келси. – Я лишь надеюсь, что Фред получит хороший урок. В делах он сущий ребенок. Подумать только: муж моей покойной сестры – на скамье подсудимых!

– Не стоит об этом думать. Уверен, все закончится благополучно и уже через час он будет снова с вами.

Каноник стал прощаться с леди Келси.

– Как мило, что вы пришли, – поблагодарила хозяйка.

Он обернулся к миссис Кроули, которой благоволил: ведь она была богатой американкой и к тому же вдовой.

– Примите и мою благодарность, – проворковала она. – Никто не облегчает страдания других лучше священника.

Каноник Спратт улыбнулся и запомнил ее слова, ведь они будут вполне уместны и в его собственном исполнении.

– А где Люси? – спросила миссис Кроули, когда гость удалился.

Леди Келси всплеснула руками в раздраженном недоумении, с которым впечатлительные персоны встречают сдержанность других.

– Читает у себя в комнате. Весь день читает. Бог знает, как ей это удается. Я пробовала – буквы плывут перед глазами. Ее спокойствие сводит меня с ума.

Заговорили о ближайшем будущем. Леди Келси выделила Люси крупную сумму, и было решено, что брат с сестрой увезут отца куда-нибудь на юг Франции – отдохнуть от тяжких испытаний.

– Не представляю, что бы они без вас делали, леди Келси, – сказала миссис Кроули. – Вы настоящий ангел.

– Чепуха, – улыбнулась хозяйка. – Кроме них, у меня никого не осталось – если не считать Бобби, а он и так слишком богат. Люси с Джорджем для меня как родные дети. Пусть они живут безбедно и счастливо – иначе что толку от моих денег?

Миссис Кроули припомнила намек Дика, что леди Келси когда-то любила Фреда Аллертона, и задумалась, не живы ли еще в ней те нежные чувства. Ей было жаль эту добрую, бескорыстную женщину. Хлопнула дверь, и леди Келси вздрогнула, однако оказалось, что это всего лишь Джордж.

– Джордж, где ты был? Почему ты не вышел к ленчу?

Вид у юноши был бледный и измученный. Две недели томительного ожидания вконец его измотали, волнение достигло предела и стало едва выносимым.

– Есть не хотелось. Я просто бродил, лишь бы убить злосчастное время. Зря я обещал отцу не ехать в суд – все лучше этой проклятой неопределенности. В обеденный перерыв я виделся с его адвокатом – тот сказал, что волноваться не стоит.

– Конечно, не стоит. Ты же не думаешь, что отца признают виновным?..

– Он на такое ни за что не пошел бы, – нетерпеливо воскликнул Джордж, – но я все равно страшно волнуюсь! Газеты беснуются. Всюду огромные плакаты «Провинциальная знать в Олд-Бейли. Подпольная контора для высшего общества».

Джордж содрогнулся:

– Какой ужас!

Леди Келси снова расплакалась, а миссис Кроули молча сидела, не зная, что сказать. Джордж нервно ходил по комнате.

– Но я-то знаю, что он невиновен, – простонала хозяйка.

– Виновен или нет, для меня это полный крах, – заявил Джордж. – В Оксфорд мне больше дороги нет. Не представляю, что теперь будет. Мы все совершенно опозорены. О, как он мог?! Как он только посмел?!

– Прекрати, Джордж, – сказала леди Келси.

Однако Джордж, со свойственной всем слабым людям раздражительностью, не мог сдержать упреков, переполнявших его с тех самых пор, как раскрылась страшная правда.

– Мало того что он спустил все до последнего пенни, так что теперь мы оба нищие и живем на вашу милостыню! По-моему, этого довольно – так нет же, теперь он угодит за решетку по обвинению в мошенничестве и биржевых махинациях.

– Джордж, не смей так говорить об отце!

Он всхлипнул и посмотрел на тетку безумным взглядом. Однако в этот момент к дому подкатил кеб, и юноша метнулся на балкон.

– Это Дик и Бобби. Сейчас они все расскажут.

Он бросился к двери и открыл ее. Мужчины уже поднимались по лестнице.

– Ну что? – крикнул он.

– Пока неизвестно. Мы уехали, когда судья только начал свою речь.

– Да будьте вы прокляты! – вскричал Джордж в приступе внезапного гнева.

– Спокойнее, юноша! – одернул его Дик.

– Но почему же вы не остались? – простонала леди Келси.

– У меня не было сил, – признался Дик. – Это какой-то ужас.

– А как шел процесс?

– Я ничего не понял. В голове все перепуталось. Я старый истеричный осел.

Миссис Кроули поцеловала леди Келси и предложила:

– Дорогая, вам лучше прилечь. Вы выглядите совершенно измученной.

– Голова просто раскалывается! – охнула леди Келси.

– Алек Маккензи обещал приехать, как только все выяснится, но это будет не раньше чем через час.

– Пожалуй, я и правда прилягу, – согласилась хозяйка.

Джордж, не в силах унять нетерпения, распахнул окно и вышел на балкон в ожидании кеба.

– Пойди поговори с парнем, – попросил Дик Боулджера. – Подбодри немного.

– Конечно. Сейчас-то уже глупо поднимать такой шум. Через час дядя Фред будет тут.

Дик молча посмотрел на Бобби, а когда тот вышел на балкон, устало рухнул в кресло.

– Это невыносимо, – сказал он. – Вы и представить не можете, как страшно мне видеть этого беднягу на скамье подсудимых. Он словно загнанный зверь, весь посерел от ужаса. Однажды я поймал его взгляд и теперь не забуду до конца жизни.

– Мне казалось, он держится хорошо, – заметила миссис Кроули.

– Видите ли, этот человек не умеет смотреть правде в лицо. Он словно не понимал всей тяжести предъявленных обвинений и, даже когда суд отказал в залоге, по-прежнему не терял самоуверенности. И только сегодня, когда развернулась вся картина, он наконец понял. Слышали бы вы показания! А какой жалкий спектакль устроили эти двое, пытаясь спихнуть вину друг на друга!

На лице миссис Кроули мелькнул страх.

– Вы ведь не считаете его виновным? – ахнула она.

Дик ответил спокойным, молчаливым взглядом.

– Но Люси уверена, что отца оправдают.

– Сомневаюсь.

– Боже, о чем вы?

Он только пожал плечами.

– Но он невиновен! Это попросту невозможно.

Дик попытался отогнать обуревавшие его мрачные мысли.

– Я сам чувствую то же самое, – сказал он. – При всех своих недостатках, Фред Аллертон не совершил бы столь позорного преступления. Вы незнакомы, а я близко знаю его уже двадцать лет. Он не мог забрать у бедной женщины все до последнего пенни, понимая, что ее ждет голод. Не мог он поступить столь бесчеловечно.

– Ах, как я рада это слышать.

На какое-то время повисла тишина. Джордж что-то быстро говорил на балконе, однако слов было не разобрать.

– Мне было стыдно оставаться в зале, видя, как мучается этот бедняга. Я ужинал с ним бесчисленное множество раз, жил в его доме, скакал на его лошади. Нет, это совершенно невыносимо!..

Он встал и нетерпеливо зашагал по комнате.

– Должны были уже закончить. Где же Алек? Он обещал примчаться, как только огласят вердикт.

– Ждать дальше решительно невозможно, – заявила миссис Кроули.

Дик замер и посмотрел на крошечную американку невидящим взором.

– Некоторые люди от рождения лишены нравственных ориентиров. Они не видят разницы между добром и злом, как дальтоник не способен отличить зеленый от красного.

– К чему вы это? – удивилась миссис Кроули.

Дик не ответил, и она в волнении встала.

– Мистер Ломас, я больше не выдержу! Скажите, вы – вы лично – считаете его виновным?

Он провел по лицу рукой.

– Доказательства неопровержимы.

Тут в комнату ворвался Джордж.

– Там Алек. Кеб подъехал.

– Слава Богу! – воскликнула миссис Кроули. – Еще чуть-чуть, и я бы сошла с ума.

Джордж направился к двери.

– Предупрежу Миллера. Ему велели никого не пускать.

Прозвенел звонок, и он крикнул, перегнувшись через перила:

– Миллер, Миллер, впусти мистера Маккензи.

– Слушаюсь, сэр, – ответил дворецкий.

Услышав, что подъехал кеб, Люси вошла в гостиную вместе с леди Келси. Хозяйка совсем расклеилась и растерянно всхлипывала. Люси была бледна, но держалась совершенно невозмутимо. Она поздоровалась с Диком и миссис Кроули.

– Как мило, что вы пришли.

– Бедная моя Люси!.. – едва не разрыдалась американка.

Девушка храбро улыбнулась:

– Теперь-то все позади.

Она бросилась к вошедшему Алеку.

– Ну что? Я думала, отец с вами. Когда он приедет?

Она замерла. Поймав взгляд Алека, девушка охнула, а ее прежде бледные щеки побелели как полотно.

– Что случилось?

– Его должны были выпустить! – воскликнул Джордж.

Чтобы успокоить брата, Люси взяла его за руку. Алек как будто не мог найти подходящих слов. Повисла жуткая тишина, хотя все уже знали, что он скажет.

– Боюсь, вас постигло тяжелое несчастье…

– Где отец? – воскликнула Люси. – Где отец? Почему вы его не привезли?

Осознав страшную правду, девушка понемногу теряла самообладание. Она взяла себя в руки. Алек молчал, и ей пришлось самой задавать вопросы. Наконец отыскав подходящие слова, Люси заговорила низким, хриплым голосом:

– Вы не сказали, каков был вердикт присяжных.

– Виновен.

Щеки девушки залились краской, глаза яростно сверкнули.

– Это невозможно. Отец невиновен. Он поклялся. Тут какая-то страшная ошибка.

– Молю Бога, чтобы так и было, – отозвался Алек.

– Вы ведь не считаете, что он виновен? – воскликнула Люси.

Он не ответил, и пару мгновений они молча смотрели в глаза друг другу.

– А приговор? – спросила девушка.

– Судья был к нему неблагосклонен и, оглашая приговор, отпустил несколько очень резких замечаний.

– Что он говорил?

– Зачем вам себя мучить?

– Мне нужно знать.

– По словам судьи, тот факт, что ваш отец – человек благородный, является отягчающим обстоятельством; а то, как он вынудил эту женщину расстаться с деньгами, заслуживает самого тяжелого наказания. Его приговорили к семи годам тюремного заключения.