Текст книги "Зеркальный лабиринт"
Автор книги: Софья Ролдугина
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
5
Злость: Гекатонхейры
Сторукие и стоглавые великаны, олицетворение яростных природы, разрушения, слепой стихии, жестокости и мирового зла.
♂ Идеальный мир профессора Рихтера
После двух часов ночи мы зашли перекусить в припортовый бар.
Внутри было чистенько, но пахло морской солью и чуть-чуть бензином. Я бегло окинул взглядом полупустое помещение. За круглым столом у окна сидела ухоженная старая проститутка, вдоль барной стойки растянулись алкоголики – цедят дешевое пойло, которого здесь навалом в любое время суток – невзрачные, опущенные, выпавшие из жизни. Чуть поодаль, под деревянной лестницей на второй этаж что-то шумно отмечали морячки. Было их пятеро. Двое пили пиво, трое – вишневый сок. Шутки, тосты, веселое настроение. Мило. Стерильные такие морячки, из прошлой жизни.
Я прихватил под локоток пробегающего официанта и для дела поинтересовался, что это за морячки, с какого порта? Выслушав ответы, попросил Джимми занять столик, а сам вышел на улицу, позвонить. Когда вернулся, Джимми заказывал яичницу с сосисками и капустой.
Молодец этот Джимми, хоть и мальчишка совсем. Шестнадцать лет. Сегодня мне его дали в напарники, натаскать, так сказать, обучить и закрепить материал. Через два дня у него конец стажировки, потом оформление по трудовой, как положено, оклад и премии за выполнение плана.
Джимми старался, из шкуры лез, чтобы угодить. Я ему говорю: передо мной не надо выпендриваться. Он вроде бы понял, но активности не унял.
– Два литра пива, – сказал я официанту, тяжело присаживаясь на скрипучую скамейку. – Нормального, темного.
Подумать только, сорок лет назад никакого пива в мире не было. Натуральные ягодные соки – вот чем пичкали людей в ресторанах. Безалкогольный сидр – идеал напитка. Мой отец хранил его в бочках в подвале, будто это был не яблочный сок, а золотые слитки. Как можно было такое пить?.. А ведь пил, пил как все, и не знал, что другие радости в жизни есть. Не перестаю удивляться.
Сегодня я начал выпивать с девяти вечера, едва солнце закатилось за небоскребы. Мне исполнилось пятьдесят. Хорошая круглая дата. Я решил, что для начала крепко напьюсь. Нечасто себе позволяю напиваться. А потом что? Закажу, например, жареного мяса, спиртного, кокаина, выкуплю пассажирский дирижабль на два-три часа, с проститутками – но не старыми этими, а нормальными, из черных районов – и там, в небе над городом, буду трахаться, нюхать, пить, жрать и блевать с высоты на стерильные головы жителей мегаполиса. Полный калейдоскоп радостей жизни. Праздник на дворе, пиво в желудке, свобода в мозгах.
Джимми тоже пил, но немного. Боялся, не привык. Еще бы. Сложно вот так сразу с вишневого сока на пиво.
– Ты сколько дней в идеальном мире? – спросил я, пока ждали заказ.
– Восемь. Это если не считать ночи, когда ко мне пришли…
– Через два дня полновесная жизнь. Это можно отметить.
Он посмотрел на меня смущенно, будто оценивал – продолжается ли стажировка, или я серьезно.
– Не трави душу. Мне полтинник. Надо выпить за мое здоровье. В отчет не пойдет, пацан.
– Тогда можно, сэр.
– Темного двойного, – взревел я на весь бар. – Дополнительно!
Потом принесли сосиски под яичницей и кислую капусту, как, говорят, в лучших заведениях Германии. Не знаю, не бывал. В наших штатах тоже неплохо кормят.
Пиво оказалось горьковатым, но густым, с пеной. Я в три глотка осушил первый бокал и сделался добрым, добрее некуда.
Это был шестой бокал, если быть точным. Вечеринка начиналась.
– Послушай, – проворчал я. Джимми вопросительно приподнял бровь. Он как раз разделывался с сосиской. – Послушай, пацан. И как это тебя угораздило?
– Что именно, сэр?
– Шестнадцать лет… я не понимаю. Зачем ты, это самое, согласился? Мы малолеток не трогаем. До совершеннолетия всё добровольно.
– А к вам во сколько пришли, сэр?
– Допустим, я не показатель. Сорок лет прошло. В те годы, когда профессор Рихтер только начинал, инвакцинаторы переводили в идеальный мир всех подряд. Это потом появились регулировки, правила, уставы… Что-то стряслось в жизни?
– Нет, сэр.
– Ты бродяга? – допытывался я. Подошла очередь второго бокала. Теперь надо пить медленней, а то совсем развезет, спать захочу, трахаться, а у нас еще вторая половина ночи.
– Нет, сэр, не бродяга, – ответил Джимми, налегая на капусту. По его подбородку стекала темно-оранжевая жидкость.
– Сирота? Что-то случилось с родителями?
– Они вместе со мной, сэр. Все в идеальном мире. Семьёй.
– Добровольцы? Хорошая семья, редкая. – я подтянулся, размял пальцы. – Джимми, дружище. Я, как твой сегодняшний наставник, обязан провести, так сказать, опрос. На предмет знаний. Ты же знаком с правилами?
– Знаком, сэр, – ответил Джимми. – Задавайте вопросы, сэр. Конечно.
На самом деле, это была необязательная процедура. Пацан и без меня должен знать что куда. Но, черт возьми, меня тянуло на разговор. На нормальный пьяный базар, если хотите.
– Послушай, – сказал я, поглядывая на часы. До старта второй смены осталось чуть меньше получаса. – Тебя же вводили в курс дела, да? Рассказали о том, что происходит? Не слухи, а правду.
Джимми неопределенно пожал плечами.
– Штатный психолог, – сказал он, – кое-что рассказал, сэр.
– Что именно?
– Немного. Как положено по вводным метрикам. Краткую предысторию движения профессора Рихтера за свободу. Открытие, развитие, первые шаги.
– Про добро?
– Все верно, сэр. О том, что у каждого человека в мозгу есть некая жидкость, которую называют «добро». Она отвечает за концентрацию в человеке… добра?
Тавтология меня позабавила.
– Вот именно! – перебил я, не в силах сдерживаться. Пиво благотворно влияло и на болтливость и настроение. – Профессор Рихтер сделал гениальнейшее открытие. Какое?
– Эммм. Дайте подумать, сэр. Он первым обнаружил и извлек из человеческого мозга энзим, влияющий на поведенческие инстинкты человека. Рихтер назвал процессы, происходящие в мозгу «эффектом добра». Вырабатывая энзим-»добро», мозг заставлял человека подчиняться условным порядкам. Так называемый: принцип морали. Существует градация морали, которую не может нарушить ни один человек. Она условно обозначается как «Девять заповедей» и основана на некоторых религиозных учениях… чтобы оправдать, как говорится. На самом деле, человек не мог нарушить эти заповеди, потому что у него в сознании стоял блокиратор. В других источниках: инстинкт отсутствия выбора.
– Стерильная жизнь, – добавил я. – Молодчина Джимми, все знаешь! Головастый! Ты помнишь её?.. Хотя, ты родился уже после того, как профессор начал тайную инвакцинацию по переводу людей в идеальный мир… А вот я помню. Эй, притащи еще пива. Полбокала!.. До открытия профессора Рихтера люди жили, подчиняясь инстинкту отсутствия выбора. «Добро» управляло ими, как марионетками. Представь, пацан, что люди не испытывали чувства злости, зависти, грубости, вины. То есть никто физически не мог убить другого человека преднамеренно! Или выпить такого прекрасного вишневого пива, потому что инстинкты! Не было выбора, понимаешь? Стерильные люди. Кошмар… – я перевел дух, потому что бы не мастак долго и внятно разговаривать. Пиво бурлило в животе и в голове. Мысли делались путанными и агрессивными. – Что такое идеальный мир, знаешь? Думаю, что знаешь. Верно?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
