Текст книги "Жизнь навыворот (СИ)"
Автор книги: Софья Подольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Визиты к родителям превратились в пытку. Но Тамара настаивала, и, конечно, была права. Ситуацией нужно пользоваться: мать уже согласилась оплатить внучке детский языковой VIP-тур по Великобритании, а внуку – баснословно дорогой частный клуб раннего развития с углубленным изучением иностранных языков. И хоть Андрей не понимал, на кой черт полуторагодовалому ребенку другие языки, когда он и родной-то не освоил, в дела жены не лез. В конце концов, младшенький поистерит и вернется, а бонусами нужно пользоваться.
Но Игорь отчего-то не спешил.
Близилась дата благотворительного аукциона, который ежегодно проводил фонд Виолетты Георгиевны. Это мероприятие посещал даже Станислав Владимирович, а с учетом недавней катастрофы – это слово Виолетта Георгиевна произносила, прикрывая веки, – именно сейчас Сазоновы должны показать себя единой счастливой семьей. Игорю отправили приглашение. Игорь перезвонил и сообщил, что в этот день будет за границей.
Перед Андреем появилась чашка, рядом -сахарница и молочник.
– И что ж это за работа такая? Не расскажешь?
От тона брата у Игоря свело зубы, но он усилием заставил себя улыбнуться и ответить:
– Взял дополнительные переводы. Тебе действительно интересно?
– Врешь ведь, – Андрей Сазонов доверху напил чашку молоком. – Или в ночных клубах теперь тоже переводчики нужны?
– Ты, – Игорь моргнул, – следил? За мной?
– А что еще было делать? – чашка с грохотом стукнулась о блюдце, оставив на столешнице россыпь лужиц. – Ты не звонишь, не появляешься. Мать изводишь, а у нее, между прочим, сердце...
– В отличном состоянии для ее возраста. И я все еще не вижу повода опускаться до слежки.
– Повода он не видит, – Андрей передразнил брата, – ты мелкий говнюк, Игореша. Мать с отцом на тебя жизни положили, а ты? Клал ты на них! В семейный бизнес он видите ли не пойдет, а как харчеваться с этого бизнеса, который мы с отцом тянем, это пожалуйста. Ладно, хрен с тобой, занимайся своей ерундой, так хоть веди себя прилично!
В рассуждениях брата присутствовали некоторые неточности, на которые Игорь почти готов был указать, но, увидев гуляющие на гладковыбритых скулах желваки, передумал. Не услышит.
– Я не хочу с тобой ссориться, Андрей, поэтому прошу тебя уйти.
Андрей Сазонов не сдержал презрительной усмешки.
– Значит так, чтобы на балу был, – сказал он поднимаясь. – И не вздумай притащить эту твою лярву. Голову оторву.
– Во-первых, – Игорь перегородил брату выход, – я попрошу тебя больше никогда не разговаривать со мной в таком тоне. Во-вторых, я уже сообщил, что не приду.
– В третьих будет? – издевательски произнес Андрей.
– Да, – принял решение Игорь И ударил.
Он убрал на кухне, сменил компресс и почти поднес к губам бокал с коньяком, когда на ожившем телефоне высветился неожиданный для этого часа номер.
– Не разбудила?
– Нет. Что-то случилось?
– Я тут, – Серафима помялась, – в управлении Первого отдела. Меня врач на такси не отпускает, говорит, может быть побочка... В общем, ты не мог бы меня забрать?
Игорь открыл рот. Закрыл. Поставил бокал на журнальный столик.
– Диктуй адрес.
Глава 38
Серафима отключилась посреди рассказа о череде досадных происшествий, которые привели ее в управление Первого отдела. И даже не шелохнулась, когда притормозив у подъезда, Игорь потряс ее за плечо. Не проснулась и когда призванный на подмогу Аргит аккуратно снял ее с пассажирского сидения. Только пробормотала что-то невнятное и зарылась носом в серую футболку.
Сон Серафимы был глубок и, судя по легкой улыбке, безмятежен.
Игорь поднялся к квартире, помог открыть дверь, потрепал по загривку сонного Айна, который тут же убрел за Аргитом в комнату хозяйки.
– Чай? – тот появился с парой сапог в одной руке и курткой в другой.
– Нет, я поеду. Поздно.
– Подожди, Игор.
Аргит на мгновение скрылся в ванной.
– Это лечить, – он поднес руку к своему левому глазу.
Игорь покрутил маленькую белую без опознавательных знаков баночку.
– Что это?
– Я не знать... Я не знаю, что в этом снадобье, друг, – Аргит перешел на архаичный английский, – но Има использует его после тренировок, и следы ударов исчезают за ночь.
– Удобно ли?
– Мнится мне, она сама предложила бы тебе лекарство. Ну и нет нужды говорить, что снадобья этого в доме достаточно.
– Благодарю, друг мой.
Баночка исчезла в кармане пальто.
– Прежде чем уйдешь, я задам два вопроса, Игор. Один можешь оставить без ответа, но ответ на второй мне нужен.
– Если смогу, отвечу на оба.
– Твои ранения. Расскажешь, как получил их?
Мгновение Игорь размышлял, не воспользоваться ли правом не свидетельствовать против себя.
– Я... – неуверенно начал он, – поспорил с братом. Это давняя история, Аргит, просто сегодня я наконец-то ответил на языке, который он понимает.
– Хорошо, – улыбнулся воин Туата де Дананн. – Иногда удары говорят лучше слов.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры английского языкознания ухмыльнулся разбитой губой. За драку его еще не хвалили.
– Второй мой вопрос о сне Имы.
– Она была у целителя и это, – Игорь задумался, подбирая понятное объяснение термину побочный эффект, – неожиданное следствие исцеляющих чар. Поэтому Серафима попросила забрать ее, а не приехала на такси.
Игорь ждал уточняющих вопросов, раздумывая, пересказать то, что узнал от Серафимы, или оставить удовольствие объясняться ей.
– Я благодарю тебя за искренность, Игор сын Слава. – Аргит избавил его от этической дилеммы. – И за помощь Име. Большое спасибо.
– Пожалуйста, – Игорь подавил зевок.
Домой. Надо ехать домой.
Если этот крем и правда такой волшебный, завтра ему к первой паре.
Проводив Игоря, Аргит погасил в коридоре свет и после секундных раздумий толкнул дверь в комнату Серафимы.
Она перевернулась набок, обхватив руками длинную подушку. Левый рукав задрался, обнажив перехваченное повязкой запястье с мерцающей полосой браслета. Аргит присел на кровать и аккуратно дотронулся до шершавой ткани бинта, от которой едва уловимо тянуло чужой силой.
Вечером она долго собиралась. Красила ногти, распространяя по комнате едкий запах растворителя, бурчала на Айна, норовившего подлезть под руку. Смешно открывала рот, черня ресницы. Оставила дома пистолет, с которым в последнее время практически не расставалась. Вызвала такси. И нашла-таки, как любил говорить Савелий, репьев на хвост.
Впрочем, Аргит готов был поверить в случайность. Серафима была, теперь он это понимал, достаточно осторожна. И даже в попытках доказать свою самостоятельность на рожон не лезла. Не то, что...
Он улыбнулся, вспоминая день, когда, еще совсем мальчишкой, встал на пути загоняемого кабана. Пробрался тайком – отец не взял на королевскую охоту. Его, почти взрослого, почти воина. А ведь после приезда Аргита в Каэр Сиди сам сделал ему копье!
Подарок просвистел.
Скользнул, рассекая прочную шкуру.
Исполинское животное взвизгнуло, повернулось и, подгоняемое лаем белых псов, полетело на обидчика. Аргит выхватил нож.
Она появилась внезапно. Заплутавший в кронах солнечный луч разбился о широкое бронзовое запястье. Хлопнули по спине черные косы. И над поляной запахло смертью.
Один за другим вылетали из зарослей охотники. Храпели кони, вспахивая копытами травяной ковер, псы рычали, чуя кровавый дух, а дикий вепрь подыхал, пронзенный тяжелым копьем.
Отец спешился, бросив на Аргита взгляд, от которого заполыхали уши.
– Я в долгу перед тобой, – сказал Финтин сын Коскира.
– Какие долги между родичами? – отмахнулась она, сильным рывком выдергивая копье. – Твой сын достаточно взрослый, чтобы удержать оружие. Осталось научить его различать доблесть и глупость.
И она научила.
Бадб дочь Эрнмас – воплощенная битва.
Да, Серафима видела разницу между первым и вторым. Но она была человеком, а мир вокруг куда опаснее чем в те времена, когда Туата де Дананн ходили по холмам Изумрудного острова.
Завозился во сне Айн. Серафима дернулась, откликаясь на беспокойство собаки, скользнула рукой по подушке, и, наткнувшись на ладонь Аргита, крепко ее сжала. Затихла.
– Кто будет меня защищать, когда ты вернешься домой?
Аргит не ответил тогда. Ответа не было.
Он должен вернуть великое сокровище своего народа, в час смертельной опасности появившееся в его руке, и должен быть верен своему слову. И ко дню, когда он сможет открыть путь домой, решение нужно найти.
Никто в двух мирах не мог обвинить Аргита из рода Нуаду, что тот не помнит своих долгов.
– Спи, фиахон.
Не убирая руки, он спустился на пушистый коврик, достал из кармана джинсов дернувшийся телефон и открыл сообщение от Захара.
Еще не продрав глаз, Серафима поняла, что выспалась так, как не высыпалась, наверное, с детского сада. Судя по нахально лезущему под веки свету, за окном был день. Прислушавшись к ощущениям, Серафима выявила пустой желудок, полный мочевой пузырь, противно слипшиеся ресницы и посторонний предмет в ладони. Предмет шевельнулся.
Серафима резко села на кровати, споткнувшись взглядом в белый затылок.
Что за?!
Аргит услышал, как клацнули ее зубы. Сдерживая улыбку, он ждал, когда она выровняет дыхание.
– Доброе утро, Има, – он развернулся к настороженно сопящей Серафиме. – Нет, добрый ден.
– Какого? – начала было она, но, осеклась и спросила. – Который час?
– Два и половина.
– Твою ж...
Серафима взвилась пружиной, отчего матрас печально скрипнул, и начала судорожно хлопать себя по бедрам.
– Почему ты меня не разбудил? – она выхватила телефон.
– Ты сильно не хотела, – Аргит плавно поднялся. – Има рассказать, что было вчера.
Обнаружив сообщения от Захара, Гаянэ и Влада Воронова, Серафима тихо застонала, но позорное желание спрятаться под одеялом подавила. С трудом.
– Има?
Она встретилась с внимательным синим взглядом.
– Мне нужно в ванну и покурить.
Раньше сядешь – раньше выйдешь и, вообще, перед общением с начальством не надышишься.
– Хорошо, – как-то подозрительно легко согласился Аргит, – я делать кофе.
Оставшись одна, Серафима села на пятки и задумчиво посмотрела на левую ладонь.
Не мог же он и правда всю ночь?
Она почувствовала, как запивается краской.
Да, нет. Бред какой!
И, кстати, как она в квартиру попала?
Смыв потекшую за ночь косметику, Серафима потянулась было к бинтам, но вспомнив наставления доктора не снимать повязки в течение суток, почистила зубы, наспех расчесалась и решительно потопала на балкон.
Там ее уже ждали Аргит и любимая чашка. Смешав во рту кофе с сигаретным дымом, Серафима блаженно зажмурилась.
– В общем, – начала она, не открывая глаз, – мы с Дашей были в клубе и ко мне прилип какой-то вампир. Хотел, чтобы я пошла с ним. Не знаю зачем. Я отказалась, он схватил меня за руку и твой браслет обжег его. Очень сильно.
Тут она выпрямилась, уставившись на Аргита немигающим серым взглядом.
– Интересно, – ответил воин Туата де Дананн.
– Вот и Первому отделу так показалось, – Серафима сбила пепел, поставив в уме галочку помыть-таки многострадального цмока вавельского. – Инспектор отвез меня в управление. Со мной побеседовали и отправили домой. Конец сказки.
• о неприятных минутах в офисе охраны клуба, поездке в наручниках и странной беседе с Глебом Урусовым, история умолчит.
Аргит смотрел на нее, как на Айна, когда тот стащил у него из тарелки кусок колбасы и попытался тут же спрятать под ковер.
– Что? – Серафима сузила глаза.
– Руки.
– А что руки? Руки на месте.
– Има.
– Все с руками в порядке, так небольшое недоразумение.
– И-ма.
Серафима затянулась, посмотрела на чашку в руке и, решив, что кофе стоит откровенности, ответила:
– Инспектор был дурак и нацепил на меня наручники. Специальные, для не людей, поэтому у меня что-то вроде аллергии случилось. Но врач сказал, все будет в порядке. Серьезно.
Аргит перевел взгляд на экран смартфона, выделяя в тексте, сгенерированном из тирады Серафимы, незнакомые слова и прогоняя их через словарь.
Она воспользовалась паузой, чтобы быстренько сменить тему.
– А как я домой попала вчера?
– Игор возил.
– Это я помню. А в квартиру?
– Я носил, – невозмутимо ответил потомок богини Дану.
Серафима поперхнулась кофе, превратившись на мгновение в фонтанчик.
Увлеченный пополнением словарного запаса Аргит машинально отмахнулся от особо настырных капель. Прокашлявшись, Серафима судорожно затянулась до фильтра и на выдохе выпалила:
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Повисла пауза. Рассматривая в окно пустой декабрьский двор, Серафима напряженно соображала, чем бы ее разбавить. Но отдохнувшее воображение нахально встревало в мыслительный процесс, размахивая кадрами, словно вырезанными из обожаемых Савелием мыльных опер. Телефонному звонку Серафима обрадовалась больше, чем в свое время лицензии на ношение оружия.
– Андреева, – громыхнуло в трубке.
Серафима вытянулась.
– Владимир Николаевич, – окурок упал к уже почившим собратьям, – а я как раз собиралась вам звонить.
– Ты какого черта творишь? Я тебе запретил там появляться!
Негодование начальника Девятого отдела было как никогда искренним. Межведомственные конфликты – вещь неприятная и нафиг никому не нужная. А тут еще и жалоба от вампирской общины на полицейский произвол. И когда успели только?!
– Вы мне там работать запретили. А я отдыхала. У меня свидетель есть.
– Ты мне под дуру не коси, – хмыкнул Влад. – Работать можешь?
– Могу, конечно, – кивнула Серафима и поспешно добавила. – Владимир Николаевич, с моим рапортом о незаконном воздействии мы можем запросить у клуба записи с камер...
– Запросили уже. Будешь помогать Мартынову.
– Но это же мое дело!
– Было твое, а теперь – общее.
Серафима открыла было рот, но в последний момент выдавила из себя:
– Поняла.
– Летучка через сорок пять минут. Успеешь?
–Да.
– Лады тогда.
Дождавшись, когда в динамике пойдут гудки, Серафима тихо выругалась, залпом допила кофе, пробормотала что-то о разговоре вечером и рванула собираться. Придется на метро. И бежать. Быстро-быстро.
А рассказать Аргиту о визите в исследовательский центр можно и в сообщениях. Так даже лучше.
Спокойнее.
Глава 39
Ночь у старшего инспектора Гаянэ Церуновны Арумян выдалась хлопотной. Спасибо Глебу, отрядившему ее возглавлять охрану загородного комплекса, где с помпой и фейерверками гуляла вампирская элита. Сначала хозяйка праздника неделю пила из нее кровь (в переносном смысле, разумеется), оспаривая каждое решение. Потом оказалось, что главы европейских кланов с ее одобрения притащили в два раза больше охраны.
Конечно, Гаянэ об этом узнала случайно и от Макса.
Пришлось следить еще за толпой скучающих оборотней всех мастей – в парадный зал прислугу по указке Камиллы не пустили. В общем, к утру, когда дремлющих гостей развезли, наконец-то, по домам и самолетам, Гаянэ чувствовала себя голодной, уставшей и злой, как... да как собака!
Мужа вызвали на операцию в область, а значит никто горячую ванну не нальет и спинку не почешет. Решив сперва покончить с неприятными делами, Гаянэ порулила в управление. Отчитываться.
– Кстати, – небрежно бросил Глеб, когда она поднималась с кресла.
Перед глазами уже стояла пенная ванна и исходил соком едва прожаренный стейк.
– Вчера тут была твоя подопечная, Серафима. Очень интересная девушка.
Гаянэ замерла.
– Да? – приподняла она смоляную бровь. – Серафима не говорила, что заедет.
– Это был незапланированный визит, – улыбнулся он. – Не беспокойся, я все уладил.
– А нужно было что-то улаживать?
Превозносимые мужем ягодицы старшего инспектора намертво впечатались в сиденье. Глеб Урусов никогда ничего не делал и не говорил просто так.
Как-то после бутылки старого бургундского Константин Константинович спросил Гаянэ, что не так с тогда еще заместителем начальника Первого отдела. И Гаянэ не смогла ответить.
Красив? Несомненно. Умен, обаятелен, щедр и прочая, и прочая. Но с первого дня знакомства улыбка Глеба ощущалась, как поглаживание против шерсти.
– Недоразумение, не более, – очень неубедительно отмахнулся Глеб. – Похоже, у истинного серебра фейри есть кое-какие, неизвестные нам ранее свойства. Дело ведет инспектор Далин.
– А есть дело?
И почему она об этом ничего не знает? В файле Серафимы четко указано: обо всех происшествиях докладывать старшему инспектору Арумян. И пока осечек не было.
Глеб молчал и посвящать ее в детали, очевидно, не собирался.
– Впрочем, – Гаянэ встала, – спрошу у Далина.
Ее улыбкой можно было расплавить камень. Или собеседника.
Развалившись в кресле, Захар с довольной лыбой наблюдал, как затянутая в черную форму отряда специального назначения Гаянэ превращала инспектора Далина в бифштекс по-татарски. Звуконепроницаемое стекло кабинета не позволяло насладиться собственно звуком, но физиономия стоявшего навытяжку Далина – Гаянэ не закрыла жалюзи – была достаточно красноречивой.
Задержавшиеся после окончания смены инспектора, застигнутые врасплох внезапным появлением начальства, активно имитировали трудовую деятельность и обсуждали во внутреннем чате факап Мишани. Сплетни тут разлетались быстро.
Воздерживающийся от участия в беседе Захар мял металлический шарик. Он все еще не решил, сознаваться Гаянэ, что видел Серафиму или понадеяться на авось пронесет. Ситуация и так разрулилась вполне успешно. Хотя тут вот с дежурством Левина чисто повезло.
С советником Захар познакомился в позапрошлом году на спецкурсе по законам фейри. Жаль, не получилось тогда скататься в Америку. Один укус взбесившегося оборотня и, привет, больничная койка, пока, командировка.
Инспектор вздохнул, поправляя сувенирную статую Свободы, и покосился на кабинет Гаянэ. Она застыла, уперев руки в стол, а Далин старался незаметно вытереть ладони о брюки.
Он всегда потел, когда нервничал. Досадная помеха за покерным столом: хороший блеф не терпит суеты. И запахов.
Наконец, экзекуция закончилась. Инспектор пробкой вылетел из кабинета, зыркнул на Захара, ответившего широченной улыбкой, и рысью двинул в коридор.
– Швецов, – Гаянэ выглянула в общую комнату, – зайди.
И голос у нее был такой...
Короче, Захар тут же пообещал на следующей аттестации встать в спарринг именно с Далиным. Бить он его сильно не станет, так, попинает слегка. Хотя лучше, конечно, выговор с занесением. Мишане по карьере больнее, чем по морде, будет.
– А скажи мне, родной, – ласково прорычала Гаянэ Церуновна, откидываясь в любимом кресле, – ты то почему мне насчет Серафимы не позвонил?
– А что, инспектор Далин вам не доложил?
Захар попытался изобразить удивленную невинность. С некоторыми женщинами такое прокатывало.
С мамой, например.
Лет до пяти.
Гаянэ закатила глаза и что-то пробормотала по-армянски.
– Ладно, – устало отмахнулась она, – будем считать, что я тебе поверила. Далин сказал, ты Серафиму последним видел. Она на сообщения не отвечает и трубку не берет.
– Так, дрыхнет, наверное, – пожал плечами Захар. – Ее этот, Игорь, ну атташе из Второго, после медпункта домой повез. Я потом пробил у Аргита. Все ОК. Доставлена. Спит.
– Хо-р-ро-шо, – старший инспектор прищурилась, постукивая по светлой столешнице длинным ногтем. – Значит, забирай это дело с клубом, и чтобы я была в курсе, и оформлено все идеально.
– Так, Гаянэ Церунова, – разом посмурнел Захар, – у меня еще ограбление на Цветном, и вандализм на Бутовском кладбище, и на поставщиков ведьмы этой, ну которая с приворотами, копаем еще. И отчет!
– Ничего, Захар-джан, – ослепительно улыбнулась старший инспектор Арумян, – ты у нас мальчик большой, справишься. Давай отдохни и за работу.
Выпроводив подчиненного, Гаянэ помассировала виски, выбирая между кофе и звонком Максимилиану (Влад наверняка еще спал). А потом решила совместить.
Глеб сбросил очередной звонок от Далина и поплотнее укутался в пальто. Ветер, соскребая снежное серебрение с ледяного панциря реки, безжалостно трепал всех, кто в этот декабрьский день рискнул прогуляться по набережной. Подняв ворот, начальник Первого отдела недовольно взглянул на часы. У него было ровно пятнадцать минут и три из них уже потрачены впустую.
– Я здесь, – темная фигура перемахнула через кованую ограду.
– Ты опоздал.
– Пробки.
Киен небрежно облокотился на колонну беседки – черный силуэт на беленой поверхности. И единственным ярким пятном – намотанный в несколько слоев шарф. Красно-зеленый, с бахромой. Шарф вязала Зоя, и Глеб находил его, впрочем, как и все ее рукоделие, невероятно вульгарным.
Начальник Первого отдела выудил из кармана сложенный вдвое листок.
– Завтра в два часа проверишь эту квартиру. Дверь будет открыта. Возможно, меч там. Уходя, забери деньги, драгоценности, технику, пусть думают, что это просто ограбление. Я буду ждать тебя на складе в четыре.
– Ты говорил, у него охрана, – Киен развернул листок, убедившись, что адрес именно тот.
– Наблюдение вчера сняли.
– А домовой?
– Его не будет. Хозяйки и твоего друга тоже.
– Он не друг, – резко выпрямился Киен.
– Хорошо, твоего не друга тоже не будет. Ты зайдешь, проверишь квартиру, заберешь то, что я сказал и уйдешь.
– А если меч не там?
Зеленый глаз смотрел нагло и Глеб в который раз пожалел, что, кто бы ни был в том мире хозяином Киена, не воспитал паршивца надлежащим образом. В его доме прислуга таких взглядов не позволяла.
– Скажи, Киен, что значит для Туата де Дананн долг чести?
– У Туата де Дананн нет чести! – ладонь в черной перчатке разрубила воздух.
Глеб поморщился.
– Ты слышал, чтобы Аргит нарушил свое слово?
Киен замялся, его частое дыхание, соприкасаясь с воздухом, превращалось в морозные облачка. И как бы ни хотелось ему дурно отозваться о противнике, ложь недостойна уст война.
– Нет, – наконец произнес он.
– Хорошо, – кивнул Глеб, бросая взгляд на циферблат швейцарских часов.
Золотая минутная стрелка подползала к шести.
– Встречаемся завтра в четыре. И, Киен, там люди будут чистить другие квартиры. Постарайся, чтобы тебя не видели.
– Меня не видят.
И правда.
Несмотря на вызывающую внешность, этот фомор, когда хотел, мог быть приятно незаметным. Как и положено хорошему слуге.
Из неприятных, но обязательных, дел оставался только ужин с Зоей. И секс. Хотя иногда ее самозабвенное желание было даже приятно. Иногда.
Глеб спал с ней уже пять лет. С тех самых пор, когда она стала появляться на совещаниях руководителей отделов. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Ухаживал галантно – Зоя оказалась пугливей загоняемого зайца, и зажатой, как институтка. Но игра того стоила. Никогда раньше у Глеба не было столь полного доступа к ресурсам Восьмого отдела.
А в деле с Киеном ее участие оказалось просто незаменимым. Во-первых, она с готовностью закрывала все бытовые и образовательные вопросы, а во-вторых, нелепая привязанность фомора к Зое позволяла держать того под контролем.
В кармане задрожал телефон. Глеб поморщился, увидев номер, но ответил.
– Не отвлекаю? – прозвучал робкий вопрос.
– Совсем немного, родная, – в его словах слышалась теплая улыбка.
– Я получила твое письмо. Глеб, это обязательно сделать завтра?
– Боюсь, обязательно. Ты очень меня выручишь.
В динамике послышался вздох, Глеб буквально видел, как Зоя теребит кончик косы.
– Ну, хорошо. Тогда мне придется задержаться, чтобы подготовить протоколы. Ты извини, я знаю, мы сегодня договаривались...
– Ну, что ты. Это я должен извиниться. А, знаешь, давай махнем на выходные куда-нибудь в тепло?
– Ты серьезно? – ее голос вспыхнул солнечными зайчиками.
– Абсолютно! Ты, кажется, не была во Флоренции? Решено, Флоренция. Тебе там понравится. Вот только...
Глеб сделал паузу, которую Зоя моментально заполнила своим:
– Что-то не так?
– Работа, родная, как всегда работа. Мне нужно закрыть вопрос с этим браслетом.
– Глеб, ты не переживай, мы все сделаем.
– Что бы я без тебя делал, – совершенно искренне произнес мужчина, открывая дверь спортивного кроссовера.
– Ну, мне пора. Позвоню вечером.
– Люблю тебя, – прошептала Зоя.
– И я.
Глеб нажал отбой.
Нужно договориться с Медичи. Да, они только утром улетели, но не встречаться же под самым носом у Максимилиана. Паскудник слишком умен. А вечером обязательно перезвонить Зое. Проконтролировать.
Но опыт подсказывал: работать она будет на совесть.
Любовь – оружие ничуть не хуже прочих.
Глава 40
На стоянке, заполненной иномарками, старенькая белая копейка смотрелась глупо, но Киену было плевать. Он купил ее сам, на деньги от продажи фото и рисунков, а значит машина была его. Действительно, его. В отличие от квартиры, куда он вошел, бросив ключи на высокую стойку, заменившую по замыслу дизайнера обеденный стол.
Квартиру дал Глеб.
Когда Киен после месяцев, проведенных в Зоином подвале, уже мог сносно объясняться по-русски и освоился со здешними обычаями. Всю дорогу от своего дома до похожего на улей здания Зоя восхищалась щедростью мужчины. Понимая ситуацию Киена, он выделил деньги и даже позволил ей выбрать квартиру.
– Ну вот, – сказала Зоя, открывая одну из серых металлических дверей на пятом этаже. – Надеюсь, тебе понравится.
Первое, что увидел Киен, сделав шаг за порог, – окно. Огромное, оно занимало почти всю пятиметровую стену двухуровневой студии. Ласковое утреннее солнце прятали портьеры, которые Киен, повинуясь внезапному порыву, рванул в стороны, подставляя лицо теплым лучам.
Раньше он жил вместе с другими слугами в длинном доме, наполовину уходившем в землю. Туата де Дананн не позволяли рубить свои драгоценные охотничьи леса, оставляя его народу лишь слабые, умирающие деревья. Псарня, куда позже определили подросшего Киена, была роскошнее.
– Как тебе? – спросила Зоя, извлекая из пузатого чемодана на колесиках комплект постельного белья, полотенца и прочие бытовые мелочи.
Киен развернулся и непонимающе посмотрел на женщину.
– Здесь, – она похлопала по светлому дивану, – можно читать, телевизор смотреть. А там, – указала лестницу вверх, – спать. Что, неужели не нравится?
Она с расстроенным вздохом опустилась на диван.
– Это, – Киен нахмурился, пытаясь подобрать слова. – Жить Зоя?
– Нет, – она помотала головой, отчего коса, скользнула золотистой рыбкой, -ты. Жить Киен. Тут.
– Я? – он не поверил. – Ты хочешь сказать, эти роскошные покои для меня, женщина?
По ее лицу Киен понял, что от волнения перешел на свой язык. Он тряхнул головой, пытаясь вспомнить нужные слова.
– Я жить? Один?
Чего он ждал?
Что она рассмеется над глупцом, поверившим в невозможное.
Но Зоя только энергично закивала, расцветая своей солнечной улыбкой.
И лишь когда она ушла, оставив ему ключи, телефон, вещи, привезенные из ее дома, и полный холодильник продуктов, Киен, наконец-то поверил.
Тогда он не выходил из квартиры неделю.
Пока Зоя не приехала проведать.
Киен хмыкнул, включая электрочайник. В большую чашку с веселыми одуванчиками упал пакетик заварки и четыре ложки сахара. Подумав, он добавил еще одну и достал из шкафчика коробку с песочным печеньем. В окно заиндевевшими пальцами скреблась декабрьская ночь.
Ноутбук послушно заглотил карту памяти, открывая на экране галерею сегодняшних снимков. Киен пролистнул виды города, несколько весьма удачных макро и остановился на фото Серафиминого двора, схваченного с разных ракурсов. Глеб не соврал, машина сопровождения, торчавшая там в последнее время, исчезла.
Зайти, подняться на этаж, войти в квартиру, взять нужное и уйти.
Проще, чем поймать хромого зайца.
Куда проще, чем забрать меч из гробницы Нуаду – Туата де Дананн принесли в новый мир останки своего короля, сраженного его, Киена, предком.
Он твердо решил: не возьмет из того дома ничего, кроме меча.
Киен, сын Тойры, не вор. И не прикоснулся бы к клинку Серебряной руки, если бы не уговор с Глебом.
Печенье крошилось в руках, а чай был горячим и сладким. Ночью в лесах мира, который он все еще считал своим, Киен скучал по этому. По тихим вечерам за чашкой терпковатого напитка, по вкусу шоколада с мятой, по возможности ходить, высоко держа голову, жить на равных, делать то, что хочется. И Зоиному смеху.
Он улыбнулся, выбирая снимок с рябиной в снежной глазури. Ей понравится.
Серафима приехала домой злая, как раззадоренный тореадором бык. В супермаркете выкупанная в дешевых духах тетка сцепилась с кассиршей, требуя, чтобы ей пробили товар с несуществующей скидкой. От шума зарыдал младенец, застрявший в очереди вместе с матерью, отчего та тут же была подвергнута уничижительной критике. Серафиме, ошалевшей за пять потраченных впустую часов перед монитором, это надоело минуте на седьмой. Она крепко взяла скандалистку под локоть, мазнула перед густо накрашенными глазами удостоверением (частного детектива, но кто там разобрал), и проникновенно пообещала скандалистке статью за нарушение общественного порядка. Тетка удалилась с оскорбленным видом, предварительно швырнув в молоденькую кассиршу палку сырокопченой колбасы. Колбасу Серафима купила. Пригодится.
– Вот она, наша истребительница! – донеслось из кухни. – А ну тащи сюда бранзулетку эту, а то Аргит меня в твою комнату не пустил. И вот не то чтобы я прям так рвался, но твое недоверие, друг, обидно.
Серафима перехватила Айна, сунувшего было нос в пакет с продуктами, погладила, дала облизать озябшие руки. А потом медленно сползла по стене, достала свежий батон, впилась в него зубами и, закрыв глаза, принялась вдумчиво пережевывать.
– Има?
– Нет меня, – из-за набитого рта артикуляция оставляла желать лучшего.
– У-у-у, – звонкий до мигрени голос Максимилиана прозвучал прямо над ухом, – кажется, у кого-то кризис. Ты ее вчера, когда нес, случайно, головой о косяк не приложил?
Серафима открыла глаза, одарила драные джинсы и расписанный под хохлому реглан Макса, злобным взглядом и откусила от батона кусок побольше.
Сегодня она изложила ночные события Владу лично, Гаянэ по видеосвязи, а еще письменно. Постучавшийся в мессенджере насчет дачи показаний Захар, получил отчет и злобную картинку. Что интересно, о беседе с Глебом Урусовым никто не спрашивал.
– Аргит, почему она меня игнорирует? – тоном оскорбленной невинности произнес Максимилиан.
Айн сделал третью попытку дотянуться до колбасы. Серафима вздохнула, высыпала в рот упавшие в падонь крошки и принялась развязывать шнурки.
– Има?
Аргит присел на корточки.
– Ты ведь, правда, несерьезно насчет драки с Далиным?
Сегодня, когда она стирала глаза о записи с камер наблюдения, Аргит прислал фото разных наручников и вопрос:
– Какие?
Серафима хмыкнула от модели с розовым мехом, пролистнула несколько, явно предназначенных для БДСМ свиданий, и вернула изображение стандартных. А через полчаса от Захара прилетело переливающееся кучей смайликов, сообщение, от которого Серафима громко выматерилась, заработав осуждающий взгляд сидевшего по соседству следователя Мартынова.
