Текст книги "Одри Хепберн. Откровения о жизни, грусти и любви"

Автор книги: Софья Бенуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 9
Грегори Пек. «Римские каникулы»

Двадцатитрехлетняя Одри Хепберн должна была приступить к работе над фильмом в Риме 1 июня. Ее гонорар составил 7000 долларов за двенадцать недель работы (каждую неделю она получала около 600 долларов). Дополнительно актрисе причиталось по 250 долларов в неделю на проживание и мелкие расходы. Согласно данным, в том же 1952-м студия «Двадцатый век Фокс» платила 26-летней Мэрилин Монро немногим меньше, чем получала Одри. 20-летняя Элизабет Тейлор получала 5000 долларов в неделю и от «Метро Голдвин Майер». Грегори Пек, для которого эта картина должна была стать двадцатой, получил 100 000 долларов и 1000 долларов еженедельно на личные нужды.

В первый же вечер по прибытию в Рим Одри познакомилась со своим партнером в будущем фильме. Грегори Пеку было тридцать шесть лет, а звездой он стал еще в 1945 году, сыграв в фильме Хичкока «Очарованный». Высокий красавец с открытым взглядом, он излучал мужскую силу и обаяние. Как пишут кинокритики, Грегори Пек был идеальным актером для многих голливудских жанров: вестернов («Стрелок»), детективов с элементами мистики («Очарованный»), романтических драм («Дело Макомбера»), социальных мелодрам («Джентльменское соглашение»), военных саг («Двенадцать часов») и даже религиозных эпопей («Давид и Вирсавия»).

О его «звездности» Одри знала, она не знала только о том, что актер очень несчастлив в браке (Грегори скрывал этот факт ото всех).

Как только их представили друг другу, он пошутил:

– Добрый вечер, ваше королевское высочество.

Она протянула ему руку для пожатия и ответила:

– Очень надеюсь, что не подведу вас.

* * *

Редкий случай в то время, когда в Голливуде принимают решение проводить все съемки фильма «на натуре». Именно так и произошло с фильмом «Римские каникулы», который сразу же было решено делать в Риме. Но создатели не учли, в какое пекло может превратиться итальянская столица летом. А лето 1952 года – как говорят знатоки – оказалось одним из самых жарких в истории, к тому же высокая влажность сделала из города настоящую парилку, «римские бани». А еще съемки пришлись на разгар туристского сезона. Все это, вместе взятое, сильно осложняло съемки. Грегори Пек был единственной крупной звездой из всего состава исполнителей, так что не удивительно, что за съемками с этим мужественным красавцем толпами наблюдали сами римляне и очумевшие от жары туристы, глазевшие не столько на достопримечательности, сколько на прогуливавшихся возле них (по сценарию) американского репортера с беглой принцессой.

Это нынешний мир тесен, и разные уголки земли знакомы многим не понаслышке. А тогда, в 50-е годы ХХ века, для американских кинозрителей, для которых в первую очередь и делался фильм, места с их красотами и памятниками, посещаемые Одри Хепберн и Грегори Пеком, были очень далекими и малознакомыми. И слово «знаменитые» к этим местам практически не применялось. Как писал А. Уолкер, «Американцы, узнавшие Рим на экране, были чаще всего теми солдатами, которые входили в «открытый город» в конце войны. И вот теперь, сидя в темном кинозале, они возвращались в Вечный город, и уже не с триумфом победы в глазах, а с ностальгией по невозвратному». Но для всех остальных зрителей Италия была еще слишком недосягаемой…

Грегори Пек с сыном

Все наряды, в которых снимались актеры, создавали удивительную атмосферу, задавая неповторимый настрой всему фильму. Их автором стала знаменитый голливудский дизайнер Эдит Хед. Начиная с февраля 1952-го она колдовала над костюмами для героини Одри. Эдит Хед было пятьдесят пять лет, и она обладала непререкаемым авторитетом. К тому же женщина обладала несомненным даром, которому соответствует пословица: молчание – золото. Она не только не вступала в дрязги, но никогда и никого не критиковала (зная при этом все физические изъяны голливудских звезд).

Модельер «не была ни женственной, ни грациозной, и тем не менее именно она создала лучшие костюмы голливудских див». Эдит Хед принимала участие в создании более семисот фильмов; она получила восемь «Оскаров» – больше, чем кто-либо другой.

В первый раз Одри пришла в номер Эдит в темном костюме с белым воротничком и манжетами, в ее петлице красовался крохотный букетик ландышей, а на руках были белые перчатки. Об этом эпизоде мадам Эдит скажет:

– Эта девушка всегда шла впереди высокой моды. Она сознательно выглядела не так, как другие женщины. Она подчеркивала свою стройность, по праву считая ее своим основным достоинством. Но самое глубокое впечатление на меня произвела ее фигура. Я поняла, что она станет идеальным манекеном для любого моего костюма. Я чувствовала огромное искушение создать костюмы, которые затмят ее. Я могла использовать ее для демонстрации собственного таланта, но не сделала этого. Поверьте, это было нелегко. Я не раз думала об этом.

Рост красавицы Одри составлял 169 (170) см, объем талии – 50 см. Эдит Хед превратила интеллигентную Одри Хепберн в истинную, изящную принцессу. Но модельеру пришлось создавать не один, а два образа одновременно, ведь героиня Одри в одних сценах была принцессой, в других – почти простолюдинкой, современной задорной девушкой.

Для образа королевской особы были выбраны тяжелая парча, тиара, белые перчатки. Наивная Золушка – именно так выглядела молодая актриса в сценах, где она вышагивала в бальном платье и короне. Зато в сценах, где она исполняет роль беглянки, Одри предстает в образе обычной туристки, симпатичной девушки из толпы. «Для городских сцен Эдит Хед выбрала для принцессы Анны небрежный стиль, добавив широкую рубашку того типа, который в то время можно было найти в любом студенческом городке, белые носочки поверх чулок, что также было вполне характерно для молодежи по всей Америке, и туфли без каблуков. «Простая» одежда принцессы сослужила двойную службу. Она определила не только стиль персонажа Одри, но и ее собственный, а кроме того, положила начало моде, которой легко могла следовать любая девушка. Одри дополнила это широким кожаным ремнем, которым туго затянула свою и без того узкую талию», – констатирует автор книги с простым названием, повторяющим имя нашей героини.

Одри с Юбером де Живанши

На мой взгляд, именно кинообраз принцессы в исполнении Одри Хепберн наложил свой отпечаток на создание всех мультяшных принцесс, которых рисовали все последующие поколения голливудских аниматоров.

Это создало представление о поистине фантастических пропорциях ее фигуры, выдуманных диснеевскими мультипликаторами, пропорциях, благодаря которым она начала казаться почти сказочной героиней.

Мог ли устоять Грегори Пек перед такой сказочной принцессой, которую судьба толкнула в его объятия?

Многие подмечают, что в фильме есть момент, который говорит о чувственности их отношений. В последний момент, когда принцесса Анна расстается с газетчиком Джо Брэдли у ворот посольства ее страны, за которыми она вот-вот скроется навсегда, прощаясь, Одри слишком чувственно целует Пека в губы.

Сама Одри вспоминала:

– В последней сцене мы сидели в машине, я прощалась с Грегом и возвращалась в посольство. Мне нужно было плакать, потому что сердце моей героини разрывалось от боли. Но я не могла плакать. Я притворялась, но ничего хорошего не получалось. Слезы просто не текли. Гримеры попробовали глицерин. Мы снимали дубль за дублем, но все было ненатурально. Уилли (Уайлер) вышел из себя. «Как ты думаешь, сколько мы будем тебя дожидаться? – заорал он. – Ну почему ты не можешь заплакать, черт тебя подери? Ты до сих пор не умеешь играть!» Мне было ужасно страшно – он был так зол! И у меня брызнули слезы. Он снял дубль, обнял меня и ушел с площадки. Вот так я научилась. Он знал, что учить меня бесполезно, и просто довел меня до слез.

В фильме они увидятся снова – в последний раз, на официальной пресс-конференции, «но здесь рамки протокола разделяют их надежнее, чем тюремная решетка».

Говоря о своей партнерше, Пек откровенно признавал:

– В Одри не было ничего наносного или фальшивого. Она обладала счастливым характером и умела очаровывать людей. Она не была похожа на тех хищных, фальшивых, болтливых женщин, которых так много в кинобизнесе. Мне она очень нравилась. Я по-настоящему любил Одри. Ее было очень легко любить.

А еще он считал:

– Она была очень веселой девушкой, и мне всегда казалось, что ей нужно больше играть в комедиях. Но этот образ не согласовывался с видением студии. Вокруг головы Одри появился настоящий нимб. От нее хотели новых вариаций на тему «Римских каникул». Я не хочу сказать, что это помешало бы ее карьере, но мне бы хотелось, чтобы ей позволили сняться в нескольких комедиях.

Она же вспоминала с милой улыбкой:

– Пек всегда смешил меня перед началом съемок. Нам было хорошо вместе, никто не устраивал сцен, не возводил эмоциональных барьеров. Я очень скоро научилась расслабляться, полностью полагаясь на Пека и Уайлера. Я доверяла им, и они ни разу не обманули моего доверия.

Это ей принадлежат слова, сказанные о Пеке:

– Он такой земной, по-настоящему, неподдельно простой и удивительно добр ко всем…

Римские каникулы…

Интересно, была ли между ними – Одри и Пеком – романтическая связь или их связывала только дружба? Глядя на фотографии Одри, мы видим только чистого и искреннего человека, в облике которого нет места фальши или обману. Истинный ангел. Потому не станем рисовать того, о чем никто не знает наверняка.

Конечно, сплетни об отношениях Пека и Хепберн не могли не возникнуть; и сплетни эти подогревались еще не одно десятилетие («истории о страстной любви главных героев картины курсировали между Римом и Голливудом»). Но психологам известен симптом, когда зрители переносят отношения экранных героев на жизнь актеров, сыгравших эти отношения.

Зато мы знаем другое: в скором времени Грегори Пек встретил и полюбил французскую журналистку Веронику Пассани, которая станет его второй женой.

А что же Джеймс Хэнсон? Жених Одри Хепберн несколько раз прилетал в Рим, чтобы уговорить свою прелестницу приблизить день свадьбы…

Глава 10
«Я знал, что очень скоро весь мир влюбится в нее!»

Лето 1952-го близилось к закату. Режиссер Уильям Уайлер, востребованный временем благодаря своему таланту и жесткой требовательности ко всем, кто присутствует на съемочной площадке, был трогательно вежлив с малышкой Одри. Он даже всерьез сказал ей, что она «может стать одной из величайших кинозвезд мира». А ведь еще недавно киностудию сильно беспокоила внешность Одри, ее плоская грудь и почти мальчишеская фигура, и лишь Уайлер был спокоен, словно, только взглянув некогда на фото, понял, что подобная девушка и талантлива и красива от природы. И что подобные качества не смогут не заметить и не оценить требовательные зрители. Конечно, «во времена безоговорочной сексапильности Мэрилин Монро и Элизабет Тейлор подобная внешность на экране была скорее исключением, чем правилом. В Америке Одри выглядела не так, как другие. В 50-е годы она смотрелась удивительно и уникально. Пресса никогда не видела актрисы, похожей на нее». К счастью, интуиция не подвела великого режиссера.

В августе – когда съемки фильма «Римские каникулы» подходили к концу – лондонский офис Хэнсона выпустил пресс-релиз следующего содержания: «Одри Хепберн, британская актриса, и Джеймс Хэнсон, семье которого принадлежит несколько транспортных и автобусных компаний в Англии и Канаде, собираются пожениться 30 сентября. Мисс Хепберн, снимающаяся с Грегори Пеком в картине «Римские каникулы», в настоящее время находится в Риме. Она сообщила, что свадьба состоится в Хаддерсфилдской приходской церкви, Йоркшир, Англия».

Рабочий момент. Одри готовится к съемке. Фото 1957 г.

Американское руководство «Парамаунта» тут же сообщило Одри, что по окончании съемок весь ее роскошный гардероб, сшитый специально для нее, а вместе с этим все аксессуары и украшения, туфельки и сумочки будут вручены ей в качестве свадебного подарка. Но вместо того, чтобы обрадоваться столь щедрому предложению, актриса, ко всеобщему изумлению, объявила о разрыве помолвки с миллионером Джеймсом Хэнсоном.

Публике Одри сообщила:

– Мы решили, что сейчас неподходящее время для свадьбы. Мое расписание вынуждает меня сниматься, играть на сцене, а затем вернуться в Голливуд. Джеймс проводит большую часть времени в Англии и Канаде. Нам будет очень трудно вести нормальную супружескую жизнь.

* * *

К 1 октября, согласно контракту, Одри Хепберн вернулась в Нью-Йорк, чтобы вновь играть на сцене «Жижи». Ей в скором времени предстояло отправиться с труппой на гастроли, которые могли продлиться весь 1953 год.

В ноябре 1952-го «Жижи» показывали зрителям Чикаго. Хэнсон тоже прибыл в этот город, чтобы поставить все точки над «i». Разговор недавних влюбленных был длительным; оба приводили различные доводы, пытаясь примирить личный и профессиональный интересы друг друга. Но получилось только одно – остаться друзьями.

– Когда мы оба сделаем себе карьеру, возможно, мы вновь вернемся к этому вопросу. Так как мы не собираемся вступать в брак, кажется вполне разумным разорвать помолвку. Если бы мы были мужем и женой, то виделись бы не чаще – конечно, было бы немного тоскливо… и потому я решила, что это не лучший климат для нормальной жизни.

Конечно, это решение комментировала Одри, ведь ее жених не был публичным человеком и не ему приходилось отдуваться за двоих на многочисленных пресс-конференциях. И, словно бы делая реверанс в сторону пишущей братии, добавляла:

– Я решила, что будет несправедливо по отношению к Джимми выходить за него, сознавая, что я привязана и влюблена в свою работу. Как унизительно будет заставлять его стоять рядом, держа мое пальто, пока я раздаю автографы.

Редкое фото – Одри Хепберн в танце. 50-е годы ХХ в.

Журналисты тут же разнесли свежую новость о двух свободных сердцах, двух молодых и красивых людях, могущих составить завидные партии для новых охотников за богатыми и знаменитыми. Для журналистской братии не имело никакого значения, что брак Одри и Джимми потерпел неудачу, что расстались два любящих сердца, что не известно, как сложится жизнь каждого из них. Главным для писак была только возможность паразитировать на теме, достойной, по сути, лишь сплетен желтой прессы (а попадавшей в разделы светской хроники ведущих газет). Как сделал вывод один замечательный автор, «Ничто так не способствует популярности кинозвезды, как сплетни, заполняющие пространство между реальной личностью и выдуманным персонажем».

И еще одна странность проглядывала во всей этой грустной истории с размолвкой. Как ни странно, но публика еще больше полюбила образ Анны – сыгранной Одри Хепберн принцессы, которая влюбилась в журналиста, но отказалась от своей любви во имя долга.

* * *

В течение нескольких последующих месяцев Одри приходилось переезжать с места на место. Вместе с «Жижи» она проехала всю Америку; ее труппа играла в Балтиморе, Питтсбурге, Цинциннати, Детройте, Чикаго и Сан-Франциско.

Стоит сказать, что 40-е и 50-е годы ХХ века были поистине золотым веком театра. Режиссеры обращались к нью-йоркским театральным агентам, чтобы приобрести права на экранизацию пьес. Особо ценились премьерные спектакли.

На ноябрь 1953 года была назначена бродвейская премьера спектакля по комедии Сэмюэля Тейлора «Нимфа Сабрина». Задолго до начала театральных репетиций студия «Парамаунт» приобрела права на экранизацию. Снимать «Сабрину» согласился все тот же успешный режиссер Уайлер, который только-только закончил подготовку отснятого материала «Римских каникул» к выпуску на экран.

Конечно, медлительность в подготовке давно снятого фильма вызывала раздражение руководства студии «Парамаунт», но Уильям Уайлер не торопился. Он почти целый год готовил ленту, соединяя и перекраивая, пока не добился шедеврального качества. Его уверенность скрывалась за фразой, сказанной им после премьерного показа и высказанного руководством студии неописуемого восторга:

– Я знал, что очень скоро весь мир влюбится в нее!

Глава 11
Эдит Хед и Юбер де Живанши. Сабрина не носит прадо…

«Сабрина» – это современное переложение сказки про Золушку, очень трогательная и красивая история. Сабрина – так звали дочь шофера богатой семьи, который был заботливым и любящим отцом настолько, что отправил дочь в парижскую школу, где ее делают «принцессой».

Пока Билл Уайлдер и Эрнест Леман (последний недавно завершил работу над сценарием для фильма «Деловой костюм» и был прекрасно осведомлен о мире акул бизнеса) работали над сценарием «Сабрины», а на студии «Парамаунт» определяли дату начала съемок, Одри Хепберн завершила гастроли с «Жижи» успешным выступлением в Сан-Франциско.

Уже знакомая ей модельер Эдит Хед привезла ей эскизы костюмов для новой картины. Она с некоторой грустью, за которой, возможно, пряталась ревность, вспоминала:

– Хепберн уже поняла, что стала звездой, и хотела сама определять, что она будет носить.

А все из-за того, что Одри на сей раз проявила инициативу и позволила себе несколько критично отнестись к некоторым предложенным эскизам, чем это было во время их работы над костюмами для «Римских каникул». И к тому же – настоящее оскорбление для знаменитого модельера – Одри попросила другого, малоизвестного дизайнера сделать для нее костюмы.

Этим счастливчиком, не которого указал ангельский перст восходящей звезды, оказался будущий всемирно известный французский кутюрье Юбер де Живанши.

Модельер Эдит Хед держит «Оскар». В качестве модели выступает английская актриса Марле в бальном платье от Э. Хед

Внутренне понимая, что надо быть естественной во всех сценах, Одри заказывает французу-кутюрье платья исключительно для парижских эпизодов жизни ее героини Сабрины и для тех сцен, когда девушка возвращается в Америку к отцу настоящей светской дамой.

И вот – буквально с первой же их встречи в салоне Живанши в Париже они стали друзьями на всю жизнь. Можно согласиться, что Одри обязана и Живанши, и Эдит Хед созданием своих экранных образов не меньше, чем режиссерам, которые с ней работали.

Между тем, стоит указать, что Одри понравился Юбер де Живанши, еще когда она приезжала во Францию сниматься в фильме «Малыш из Монте-Карло». Живанши тогда только собирался уйти из Дома моды Скиапарелли, где он работал, и открыть свой собственный салон.

Своим предложением разработать модели костюмов для «Сабрины» Одри поддержала двадцатишестилетнего новичка Юбера. По словам А. Уолкера, «Живанши создал для нее имидж, неподвластный времени, как аксиома Эвклида».

О той судьбоносной первой встрече сам Живанши писал: «Нежность в ее взгляде, ее изысканные манеры с первого же мгновения покорили меня». Как удивительно, что позже кутюрье придумал и создал ткань, которой дал имя «Сабрина» – в честь Одри Хепберн, а еще несколько лет спустя Живанши изобрел духи с названием «Запрет», которые также посвятил актрисе.

Забегая вперед, можно сказать, что после «Сабрины» Живанши создавал для Одри костюмы для «Смешной мордашки», «Любви после полудня», «Завтрака у Тиффани», «Шарады», «Парижа – когда там жара» и «Как украсть миллион». И в 1954-м он наконец заказал специальный манекен, повторяющий фигуру его лучшей клиентки и подруги, и впоследствии ни разу не менял мерки. Фигура Одри оставалась одинаково идеальной десятилетиями. Так что именно эта идеальная во всех отношениях женщина – Одри Хепберн – «стала музой-вдохновительницей Дома моды Живанши, который помог ей создать образ, олицетворявший молодость, элегантность и изысканность».

Но тогда – в период работы над фильмом «Сабрина» и после выхода его на экраны – никто, кроме самой Одри, не оценил работу молодого французского модельера. Ведь в титрах фильма не стояло имя Живанши, но было вписано имя Эдит Хед, сделавшей только один костюм для картины. Тем не менее когда «Сабрина» была выдвинута на «Оскар» по шести номинациям и получила только один – за костюмы, Эдит приняла почетную статуэтку, ни словом не обмолвившись о сопернике…

Граф Юбер Джеймс Марсель Таффен де Живанши – французский модельер, основатель модного дома Givenchy (1952)

* * *

20 июня 1953 года в столице Британской империи проходили коронационные торжества в честь двадцатисемилетней королевы Елизаветы II. В августе же в Лондоне (и одновременно в Нью-Йорке) состоялась премьера «Римских каникул», на которую прилетела и Одри. Надо сказать, что королевская семья сама породила неожиданный интерес к простому сюжету этого фильма, и зрители все пытались сравнить историю любви принцессы Маргарет и ее возлюбленного «из народа», причем многие верили даже, что фильм основан на «любовном романе принцессы Маргарет».

В то лето британцы уже прознали, что сестра королевы принцесса Маргарет стала встречаться с бывшим конюшим покойного короля Георга VI капитаном Питером Таунсендом и даже собралась выйти за него замуж. Королевская семья в срочном порядке снарядила принцессу в длительное путешествие по Родезии. В отсутствие защитницы ее любовнику рекомендовали покинуть Англию, отправив в почетную ссылку на должность атташе в английском посольстве в Брюсселе. Эта трогательная история, эта вожделенная сплетня из Букингемского дворца стала своеобразной рекламой к «Римским каникулам», появившимся на экранах.

Прилетев в Британию, Одри Хепберн остановилась у матери. Баронесса Элла ван Хемстра устроила несколько приемов в честь дочери и ее коллег – Грегори Пека, Уильяма Уайлера и других представителей руководства студии «Парамаунт». На одном из этих приемов присутствовал великолепный фотограф Сесиль Битон, который слыл не только одним из лучших фотографов мировых знаменитостей, но и был личным фотографом британской королевской семьи.

Королевский фотограф Сесиль Битон

Сесиль Битон – многолетний возлюбленный другой голливудской дивы, Греты Гарбо, – так описывал появление Одри Хепберн в одной из своих книг: «И вот наконец вошла дочь баронессы. Эта девушка обладала красотой совершенно нового типа: большой рот, плоские, чуть монгольские черты лица, сильно подведенные глаза, пышная прическа, длинные ногти без лака, восхитительная точеная фигура, длинная шея, но, пожалуй, слишком худая. Ее поразительный успех в мире кино, казалось, не произвел на эту прелестную девушку никакого впечатления. Она совершенно спокойно принимала лестные похвалы в свой адрес, с благодарностью, а не с высокомерной гордостью. Все в ней было очень простым: никто не поддерживал шлейф ее платья, никто не открывал двери гостям, которые постепенно начинали заполнять комнату… В объективе камеры я заметил ее невероятное обаяние. Она сразу же внушала всем, кто ее окружал, глубочайшую симпатию».

Какие приятные слова! Конечно, тем, кто желал бы проникнуть в немного странный, но восхитительный мир киноискусства середины ХХ века, можно посоветовать полистать фотоальбомы Битона и прочесть его воспоминания. Как настоящий мастер, он сумел передать не только настоящую атмосферу, но и дал точные характеристики всем ведущим звездам той эпохи.

Отмечая вокальные данные Одри, проявленные в некоторых кинолентах, тот же Сесиль Битон, чей «слух был столь же тонок, как и зрение», писал: «Своими песенными переливами, переходящими в протяжную и ровную интонацию детского вопроса, он (ее голос) вызывал надрывное ощущение затаенной печали».

Британский фотограф Битон также вошел в круг друзей Одри Хепберн.

Молодая королева Елизавета II на фото Сесиля Битона

На тот же прием приехал и актер Грегори Пек – партнер Одри по «Римским каникулам». Но прибыл не один, а со своим другом, также американским актером, режиссером и писателем Мелом Феррером. Этот привлекательный мужчина обладал разными талантами: он был автором детских книг, театральным, кино– и радиорежиссером, в общем, «своим человеком» в Голливуде.

Одри Хепберн на фото Сесиля Битона