Текст книги "Сказки о маленькой Машеньке"

Автор книги: Софья Могилевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

ПРО МАШЕНЬКУ И ЗУБНУЮ ЩЁТКУ

Пока Маша была маленькой, зубы она не чистила, и зубной щётки у неё, конечно, не было.

Но, когда ей исполнилось три года, бабушка сказала:

– Теперь ты большая девочка, нужно каждый день чистить зубы.

Машенька кивнула:

– Ладно, буду! Только у меня ведь нет зубной щётки.

Тогда бабушка дала Машеньке целую коробку зубного порошка и зубную щётку. Ручка у этой зубной щётки была очень красивая – совсем прозрачная и совсем жёлтая. А сама она была такая большая, как у взрослых.

– Спасибо! – обрадовалась Машенька.– Я прямо сейчас буду чистить зубы.

И не успела бабушка оглянуться, как она открыла коробку с зубным порошком, окунула в порошок щётку и… фу, до чего противно! Щётка-то оказалась колючей, а порошок такой невкусный!

– Не хочу я чистить зубы! – рассердилась Машенька.– Никогда не буду! – И она тут же бросила на пол свою новую зубную щетку.

А дальше – больше! И умываться Машенька вдруг не захотела. И причесать себя не позволила бабушке. Вот какие пошли капризы!

– Что ж, – сказала тогда бабушка, – оставайся грязнулей. Какие у тебя руки, глядеть не хочется!

С этими словами она ушла, даже дверь за собой закрыла.

Машенька поглядела на свои руки, а на них и правда глядеть неохота. «Придётся вымыть», – подумала она. Залезла на табуретку, взяла мыло, кое-как намылила руки, только собралась водой сполоснуть – глядь, на ладошке сидит мыльный пузырик. Совсем маленький. Даже меньше обыкновенной горошины. Сидит, весь переливается, на Машу посматривает и словно бы чуть-чуть посмеивается.

– Ну тебя! – обиделась Машенька и пустила на пузырик из крана воду.

А он всё равно сидит -не смывается. Потрясла рукой, а он и не стряхивается. Тогда Маша принялась сдувать пузырик. А он как пошёл раздуваться, как пошёл раздуваться! Сперва стал с яблоко. Потом с футбольный мяч. А потом ещё больше.

Машенька испугалась. Ещё никогда она не видала таких мыльных пузырей. Она хотела отдёрнуть от него руки. Да не тут-то было. Руки у неё вдруг приклеились к пузырю крепко-накрепко.

Тут распахнулась дверь, поднялся сквозной ветер, подхватил пузырь, и он вместе с Машей вылетел в раскрытое окошко.

– Бабушка, бабушка!.. – закричала Машенька.

Но бабушка была где-то далеко и не видела, как Машенька вместе с мыльным пузырём уже летела над крышами домов.

А мыльный пузырь поднял Машу прямо к облакам. Потом ещё выше. И вот облака оказались внизу.

Они были похожи на густую мыльную пену.

Со страха Машенька ещё сильнее вцепилась в пузырь, а он всё-таки был мыльный, некрепкий и сразу разлетелся на тысячи крохотных капель.

Охнув, Машенька кувырком полетела вниз. Упала она на что-то очень мягкое, в какую-то белую пыль. А пахла эта пыль мятой. Она ничуть не ушиблась, только вскрикнула и тут же громко чихнула.

И рядом, она услыхала, ещё кто-то чихает. Раз чихнул. Второй раз чихнул. Третий…

Машенька посмотрела: кто это тут?

А снизу раздался тоненький голос:

– Апчхи! Это я.

Машенька глянула вниз и увидела свой собственный гребешок. Он бегал вокруг неё, будто сороконожка.

– Ты откуда взялся? – удивилась Машенька.

– «Откуда, откуда»! Из твоего кармана выпал. Всё из-за тебя… – сердито начал гребешок, но, не договорив, снова зачихал.

Машенька испуганно огляделась:

– Гребешок, где мы теперь?

Гребешок, будто настоящая сороконожка, весь изогнулся, приподнялся, показал на столб, на котором висела дощечка с надписью, и сказал:

– Читай!

– Я ведь ещё маленькая, я ещё не научилась читать,– сказала Машенька.

Тогда гребешок, а он-то умел читать, громко и внятно прочёл:

– «Пустыня зубного порошка». -И тут же злорадно прибавил: – Вот не хотела умываться, не хотела причёсываться, не хотела чистить зубы, бросила свою зубную щётку, теперь сиди здесь до самой старости!

Машенька заплакала:

– Я не хочу сидеть здесь до самой старости! Я домой хочу! К бабушке.

Гребешку стало жалко Машеньку. Он подумал и сказал:

– Не знаю, что нам делать! Может, пойти к зубной щётке? Она здесь королева!

– Тогда скорей, скорей идём к этой самой королеве, к зубной щётке!-закричала Машенька.

– «Скорей»! – насмешливо повторил гребешок. – Легко сказать «скорей»! А дорогу ты знаешь?

– Нет, – сказала Машенька. – не знаю.

– Ну и я не знаю.

Машенька собралась было снова заплакать, но гребешок на неё прикрикнул:

– Не реви! Слезами делу не поможешь. Пойдём с тобой куда глаза глядят. Авось кого-нибудь встретим, тогда и расспросим про дорогу.

Что и говорить, трудно им было идти по пустыне зубного порошка. Порошок-то ведь сыпучий, мягкий.

Машенька и гребешок то увязали по щиколотки, то проваливались до колен. А один раз оба скатились под откос белого оврага и насилу оттуда вылезли.

– Ох, я дальше не пойду. Я устала! – захныкала Машенька.

Но гребешок повернулся к ней и крикнул радостным голосом:

– Впереди вода и чей-то домик! Не плачь!

Ещё немного – и они вышли на берег мыльной реки. Вода в этой реке была перламутровая, а у берега покрыта пеной из мыльных пузырьков. У самой реки стоял чистенький, белый домик. Крыша на нём была тоже белая, из красивой пластмассы, а стёкла в окошках до того прозрачны, будто их и вовсе нет.

В домике жила тётушка мочалка.

Распахнув оконце, она сразу увидела Машеньку и всплеснула руками: никогда прежде ей не приходилось встречать таких девочек-замарашек.

– Девочка-замарашка,-крикнула она,-тебе что нужно?

Машенька подошла поближе и вежливо спросила:

– Вы не знаете, как нам пройти к королеве зубной щётке?

– Дорога-то одна, – ответила тётушка мочалка. – через мой сад. Только такую грязнулю туда я не пущу. Сначала тебя надо вымыть.

– Нет,– сказала Машенька.– Мыться я не стану.

– Что ты, что ты! – заволновался гребешок. – Ведь другой дороги нет! Разве ты хочешь остаться здесь навсегда?

Машенька подумала, подумала и -что делать? – согласилась. Ей не хотелось на всю жизнь оставаться в пустыне зубного порошка…

Но она сражала тётушке мочалке:

– Только вода пусть будет не очень горячая, и мыло пусть не лезет в глаза, а вы меня, пожалуйста, не трите слишком сильно!

– Ладно!– Тётушка мочалка захлопотала, засуетилась: она очень любила всех мыть.

Сначала тётушка мочалка притащила из мыльной реки одно ведро воды. Вылила в ванну. Потом притащила второе ведро.

– Для одной девочки, пожалуй, хватит!

А вода в ванне запенилась, зашипела, залопотала сердитым голосом:

– Мало-мало-мало-мало…

Пришлось принести третье ведро. Тогда вода успокоилась, и тётушка мочалка позвала Машеньку:

– Иди, Маша, мыться!

И уж она её мыла-мыла, уж она её тёрла-тёрла, уж она её водой поливала-поливала и всё приговаривала:

– Вот какая чистенькая да хорошенькая девочка получилась! Такую можно и через мой сад пустить.

А сад у тётушки мочалки был вот какой: на грядках у неё росли красные резиновые губки, на клумбах -разноцветные куски мыла и удивительные цветы. На их стебельках виднелись небольшие краники. Повернёшь такой краник налево – и тотчас из цветка на тебя брызнет холодный душ; повернёшь направо – польётся тёплый.

Тётушка мочалка провела Машеньку с гребешком через весь сад, отворила им калитку и спросила:

– Видите эту белую дорожку?

– Видим, – ответили оба.

– Вот и идите по ней прямо-прямо. Никуда не сворачивайте, придёте к гребешковому лесу. Там вам скажут, как дальше идти.

Гребешок обрадовался:

– Маша, мы в гребешковый лес пойдём! Вот хорошо!

И, простившись с тётушкой мочалкой, они побежали по белой дорожке. Да и дорожка ли это? Уж очень она была похожа на мохнатое полотенце.

Наконец вдали показался лес. Гребешок кинулся туда со всех ног. Машенька еле поспевала за ним.

Чудеса были в этом гребешковом лесу! У каждого дерева на ветках вместо листьев росли гребешки. Они были не только зелёные, а самые разные – и оранжевые, и жёлтые, и красные, и ярко-голубые.

Машенька остановилась на опушке. Ей страшно было войти в этот необыкновенный лес.

– Входи смелее, входи, не бойся! – торопил её гребешок и подталкивал к лесу.

Но, едва Маша шагнула в лес, деревья сразу зашевелили своими ветками, а гребешки ну приглаживать, ну расчёсывать Машенькины спутанные волосы. Да как больно!

– Не пойду я через этот гребешковый лес! -закричала Машенька. – Гадкий лес. Какие деревья там противные!

Гребешок очень обиделся:

– Плохой, по-твоему, лес? Раз так, оставайся растрёпой.

Не успела Машенька слово сказать, как он быстро-. быстро засеменил ножками и скрылся за гребешковыми деревьями.

– Гребешок, гребешок, куда ж ты? – крикнула Машенька и бросилась за ним вдогонку.

Деревья снова принялись её причёсывать. Сначала Маше было больно, только она этого уже не замечала, а думала лишь об одном: скорей, скорей догнать гребешок.

Но. чем дальше она бежала, тем легче становилась дорога, тем мягче прикасались к ней листья-гребешки. А когда гребешковый лес остался позади, её волосы стали гладкими, блестящими и закрутились на концах в тугие колечки.

А гребешок уже ждал Машеньку за лесом.

– Ну вот, – сказал он. – теперь тебе можно показаться королеве зубной щётке.

И Машенька увидела впереди, на высокой белой горе, необыкновенный дворец. Он был построен из разных коробок– круглых, четырёхугольных, маленьких, больших. Были там зелёные, синие и пёстрые коробки. Коробки с картинками и без картинок. На каждой было написано: «Зубной порошок». А у входа, будто круглые колонны, стояли тюбики с надписью: «Зубная паста».

Вот какой дворец был у королевы зубной щётки!

А когда они перешагнули через дворцовый порог, Машенька даже испугалась: столько щёток разгуливало в королевском дворце. Видимо-невидимо!

Вдруг Машенька увидела самоё королеву. Она её узнала сразу. Это была самая красивая зубная щётка – жёлтая, прозрачная. На ней была корона.

И королева зубная щётка увидела Машеньку.

– Подойди-ка сюда! -велела она.

Машенька совсем оробела. Ох, что будет, если королева зубная щётка узнает, что свою новую зубную щёточку она бросила на пол?

– Подойди, подойди сюда. – снова позвала строгим голосом зубная щётка.

У Машеньки сильно забилось сердце. Но она всё-таки подошла.

– Будешь теперь умываться? – спросила зубная щётка Машеньку.

– Буду. – шёпотом ответила Машенька.

– А причёсываться?

– Тоже буду.

– А зубы чистить?

«Ой, сейчас спросит про зубную щёточку!» – подумала Машенька и быстро, скороговоркой сказала:

– И зубы я буду теперь чистить.

– Утром и вечером,-напомнила королева зубная щётка и добавила: – Возьми себе этот носовой платок.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Машенька и уже хотела положить платок в карман передника…

И вдруг, откуда ни возьмись, сквозной ветер. Платок взвился, полетел. Вместе с ним и Машенька. А вместе с Машенькой и гребешок. Всё выше. Выше. Под облака.

И не успела Машенька опомниться, как вот… она уже у себя дома, а бабушка ей говорит:

– До чего же у меня большая и умная внучка! А как хорошо научилась сама причёсываться, умываться и чистить зубы! Такую можно и в детский сад отдать!

С этих пор Машенька сама придвигала табуретку к раковине, сама влезала на неё, сама откручивала кран, брала своё мыло и умывалась дочиста. А потом брала гребешок и причёсывалась. Только косички ей заплетала бабушка или мама. Косички-то плести не так просто!

А свою новую зубную щётку она поставила в голубую кружку и каждое утро говорила:

– С добрым утром, щёточка!

А вечером:

– Спокойной ночи, щёточка!

И никогда не забывала чистить зубы.

ПРО МАШЕНЬКУ И ПРАЗДНИЧНЫЙ КАРАВАЙ

Это было дня за два до Первого мая.

Как всегда, раньше всех пришла бабушка за Татой. Потом забрали Костю Курочкина. Потом Юру. Потом Аню. И постепенно никого из детей не осталось в детском саду – ни в старшей группе, ни в младшей. Все разошлись по домам. Все, кроме Машеньки. За ней пока никто не пришёл: ни мама, ни папа, ни бабушка.

– Почему за тобой не идут? – спросила Нина Николаевна.

– Не знаю, – ответила Машенька.

– Сейчас выясню,– сказала Нина Николаевна и пошла в кабинет заведующей звонить по телефону.

А Машенька пока стала играть в кукольном уголке. Но играть-то интересно, когда рядом и Алёнка, и Тата, и другие дети. А одной ведь совсем скучно.

И на рыбок хорошо смотреть, когда вместе с тобой их разглядывают другие ребята. А так что же? Плавают, ну и пусть себе плавают…

От нечего делать Маша вышла в раздевалку. Она по очереди открывала и закрывала шкафчики для одежды. Все были сейчас пустыми. И только в том, на котором была нарисована морковка, висело Машино пальтишко, стояли Машины калоши и лежала Машина шапка с красным шарфиком.

Тут Машеньке вдруг стало так скучно, так скучно!.. Почему же за ней никто не идёт? Она села на стульчик и уж собралась было заплакать…

Но дверь из коридора тихонько приоткрылась, и в раздевалку вошёл кот. Он был очень чёрный, а глаза у него были совершенно зелёными.

Он посмотрел на Машу и сказал:

– Мяу!

Маша тоже посмотрела на кота, но ничего ему не сказала. Тогда кот, осторожно ступая, подошёл к Маше, вспрыгнул на стульчик, который стоял с ней рядом, и ещё два раза сказал:

– Мяу, мяу!

Машенька поняла: «Стыдно плакать!»

– Ну, вот ещё, – ответила она чёрному коту. -Вовсе я не собиралась плакать! С чего ты взял? – и сунула обратно в кармашек фартука носовой платок, который только что вынула.

А кот заговорил уже совсем понятными словами:

– Пошли на кухню?

– А зачем? – удивилась Машенька.

– Тётя Паня праздничный каравай месит.

– Пошли,-согласилась Машенька. – Тебя звать Антоном?

– Антоном,– ответил чёрный кот с зелёными глазами.

– Я тебя давно знаю, – сказала Машенька.

И они вместе– кот Антон впереди, Машенька за ним – отправились на кухню.

Но едва лишь они переступили кухонный порог, как тётя Паня, повариха детского сада, сердито крикнула:

– Брысь отсюда! Сколько раз тебе говорено: не ходи на кухню!

Это, конечно, она на кота Антона так закричала. А у Машеньки она спросила:

– За тобой, Маша, разве ещё не пришли?

– Нет, – ответила Машенька. – За мной ещё никто не пришёл – ни мама, ни пана, ни бабушка.

– Ну, тогда помоги мне месить каравай. Ведь завтра у нас в детском саду праздник!

– Ладно, – сказала Машенька.– помогу!

А сама подумала: «Кот Антон, оказывается, правильно сказал, что тётя Паня ставит праздничный каравай».

– Машенька, ты вот где! -сказала Паня Николаевна, заглянув на кухню.– Можно ей побыть с вами? -спросила она тётю Паню. – Никак не могу дозвониться к ней домой. Никто не подходит к телефону.

А на кухне было очень интересно! Во-первых, тётя Паня дала целое блюдце изюма.

– Ешь, – сказала она Маше.– Он мытый.

И, пока Машенька ела изюминку за изюминкой, тётя Паня клала в огромную кастрюлю с тестом то сахар, то взбитые яичные белки, то ещё что-то и всё месила, месила…

– Ну вот,– сказала она наконец. – Теперь наш каравай немного подойдёт, и можно печь! Ты, Машенька, посмотри за ним, чтобы он не ушёл, а я схожу в кладовку, возьму на завтра продукты.

– Ладно, – сказала Машенька,-я посмотрю.

– Хорошенько смотри, – ещё раз наказала тётя Паня. – Я на тебя надеюсь!

Но едва она вышла из кухни, как Машенька услышала: «Мяу»– и увидела кота Антона.

– Ты всё-таки пришёл? – спросила Маша.

– Мяу! – снова сказал кот Антон и неуверенно заглянул в кухню.

Машеньке стало его жалко.

– Ладно уж. иди! Только не мешай мне стеречь каравай. Тётя Паня велела. Завтра у нас в детском саду праздник Первое мая!

– Я тебе помогу! – сказал кот Антон, вошёл в кухню и уселся на соседнюю табуретку.

Так они оба и сидели: Маша на одной табуретке, кот – на другой. И оба глядели на кастрюлю с праздничным караваем.

А в кухне было тепло-претепло, и на стене, тихонько пришёптывая, тикали ходики.

– Надоело стеречь. – сказал кот Антон и зевнул.– Никуда он всё равно не убежит. Давай играть в кошки-мышки?

– Нет, – ответила Машенька.– Раз я обещала тёте Пане, я буду стеречь. Ты один играй.

– Одному скучно, – сказал кот Антон. Он ещё раз зевнул и, свернувшись клубком, положил голову на хвост, зажмурил один глаз, потом другой.

И тут вдруг крышка у кастрюли слегка приподнялась, и из щёлки высунулась изюминка. Маша сперва так и подумала, что это всего-навсего простая изюминка. Но нет! Крышка сдвинулась ещё больше набок, и весёлый глазок, похожий на изюминку, глянул на кота, а потом на Машеньку.

– Сторожишь? – спросил каравай Машеньку.

– Сторожу, – ответила Машенька.

– А он спит? – спросил каравай, посмотрев на кота.

– А он спит, – ответила Машенька и строго прибавила:– А тебе нечего вылезать! Сиди смирно, а то тётя Паня рассердится.

И Маша как следует прикрыла кастрюлю крышкой.

Каравай угомонился, но ненадолго. Машенька услыхала: «Пых, пых…» – и на неё снова глянул весёлый глазок, похожий на изюминку.

– Машенька, а Машенька, – услыхала она хитренький голос,– тебе не надоело меня стеречь?

– Нет, -сказала Маша. – На меня тётя Паня надеется.

А каравай всё больше вылезал из кастрюльки, всё выше поднимал над собой кастрюльную крышку.

– Машенька, а Машенька, – начал он опять, – ты посмотри, какие огоньки в том новом доме зажглись.

– Не буду я смотреть на огоньки, – сказала Машенька, а сама покосилась на новый дом, который стоял напротив.

Ещё недавно этот дом только-только строился, а сегодня в нём уже горели огни! В одних окнах жёлтые, в других -зелёные, а где самые обыкновенные -белые.

Машеньке очень захотелось посмотреть на разноцветные огоньки в новом доме.

– Антон, – принялась она расталкивать кота.

Кот Антон чуть приоткрыл глаза:

– Чего тебе?

– Антон, -попросила Машенька, – постереги каравай. Я посмотрю на огоньки в новом доме.

– Ладно, – сказал кот Антон. – постерегу.

– Хорошенько стереги. Я на тебя надеюсь!

И побежала к окошку.

А кот Антон тут же зажмурил сперва один глаз, потом другой и опять заснул.

Но Машенька этого не знала. Она увидела, что к новому дому подъезжают грузовики. И на каждом столы, стулья, кровати, диваны и ещё много всего другого.

«Бог как весело всем будет справлять Первое мая в таком новом доме!» – подумала Машенька.

А огоньки в окнах напротив зажигались и зажигались. Они зажигались то в одном окне, то в другом. То на первом этаже, то на втором, то на самом верхнем.

Пока Машенька смотрела на новый дом, а кот Антон спал на табуретке, каравай понатужился и совсем вылез наружу.

Вот он уже пополз по наружной стенке кастрюли.

Всё ниже, ниже…

И наконец добрался до стола, на котором стояла кастрюля. Он, может, ушёл бы па пол и ещё дальше – за кухонную дверь, а потом и в прихожую, и на улицу. Но в кухню вернулась тётя Паня.

– Ай! – закричала она. – Сейчас уйдёт.

И со всех ног кинулась к столу, на котором стояла кастрюля с караваем.

Конечно, Маша тотчас перестала любоваться разноцветными огоньками в новом доме и тоже кинулась ловить каравай, чтобы тот совсем не сбежал на улицу.

Только кот Антон спал себе да спал. А может, он вовсе не спал, а притворялся? Может, ему стыдно было смотреть Машеньке в глаза? Ведь он всё-таки недоглядел за караваем.

Маша и правда хотела пристыдить кота Антона: она же на него надеялась! По вспомнила, что и на неё тётя Паня надеялась, а она вот залюбовалась огоньками и обо всём забыла…

И ещё Машенька хотела сказать тёте Пане, что в следующий раз она ни за что не даст коту Антону вместо себя стеречь праздничный каравай.

Но всё это Машенька лишь подумала, а сказать не успела. Из прихожей она услыхала сначала мамин голос, потом папин голос, потом бабушкин. И опять мамин. И опять папин. И опять бабушкин. Оказывается, они все трое пришли в детский сад за Машенькой и теперь что-то объясняли Нине Николаевне.

Машенька очень испугалась: а вдруг они не знают, что она на кухне, и закричала:

– Я тут! Я вот она! и выбежала к ним навстречу.

ПРО МАШЕНЬКУ И ВОЛШЕБНОЕ ПЁРЫШКО

Раньше, пока Машенька была маленькой, она летом ездила с мамой и папой, с дедушкой и бабушкой в деревню.

А как подросла, то уехала на дачу одна -и без дедушки, и без бабушки, и без мамы, и без папы, – зато со своим детским садом. И это было куда интереснее.

И детей много, и игрушек много, и сад в детском саду был очень большой, вроде дремучего леса.

Но самое главное -по вечерам, после ужина, Нина

Николаевна, воспитательница младшей группы, рассказывала всем детям разные сказки. И как-то раз рассказала уж очень хорошую. Чего-чего только не было в этой сказке: и красивая Марья-царевна, и храбрый Иван-царевич, и добрый серый волк, совсем не похожий на того, который чуть было не съел трёх поросят. Но лучше всего в этой сказке была жар-птица. Хвост у этой жар-птицы был золотой, пёрышки на груди малиновые, а хохолок на головке весь радужный и переливчатый.

– А в Зоопарке такие жар-птицы живут? – спросила

Машенька у Нины Николаевны.

– Нет,-сказала Нина Николаевна.– в Зоопарке их нет.

– А где же они живут? – всё не отставала, всё выспрашивала Машенька.

Но Нина Николаевна об этом ничего не знала.

На следующее утро Машенька проснулась рано-рано. Открыла глаза и удивилась. Да что ж это такое? Вся малышовая спальня розовая. И окошки розовые. И занавески на окошках розовые. И стены вовсе не бревенчатые, а тоже розовые. И даже подушка у маленького Алёши, который спал рядом с Машей, и та розовая.

Маша тихонько встала, сунула ноги в тапочки и прикрыла маленького Алёшу одеялом, потому что оно у него сползло чуть ли не до пола. Потом осторожно приподняла оконную занавеску. Глянула за окошко – и обмерла… На дереве напротив окна сидела жар-птица! Вся она была точь-в-точь такая, как рассказывала Нина Николаевна: и хвост-то у неё был весь золотой, и на грудке малиновые пёрышки, а на голове, покачиваясь, трепетал радужный хохолок.

Тут уж Маша не стерпела. Хоть Нина Николаевна не позволяла выходить в сад в одной рубашонке, на этот раз Маша забыла обо всём. Она открыла одну дверь, другую, третью и вышла на терраску. А с терраски-прямо в сад. И тотчас увидела свою жар-птицу.

И жар-птица увидела Машеньку. Она слетела с верхней ветки на ветку пониже. Потом на другую, ещё пониже. Посмотрела на Машу изумрудным глазком и сказала:

– С добрым утром. Машенька!

Маша очень удивилась:

– Ты умеешь говорить?

– Я всё могу, – сказала жар-птица.

– Да ну! Всё-всё? – не поверила Машенька.

– Всё, -сказала жар-птица и спросила вдруг: -Ну скажи, чего ты хочешь?

Маша, не подумав, ответила:

– Малиновое пёрышко, как у тебя на грудке.

– Возьми, – проговорила жар-птица и обронила на траву, прямо возле Машиных тапочек, малиновое пёрышко.

– Спасибо! – сказала Машенька и схватила поскорее пёрышко в руки, чтобы ветерком его куда-нибудь не унесло. Какое оно было мягкое, какое шелковистое!

– А ведь оно волшебное, – сказала ей жар-птица.

– А чем же оно волшебное? – спросила Машенька.

– А тем оно волшебное. – ответила жар-птица. – всё может сделать, что ты у него попросишь.

Сказав это, жар-птица взмахнула крыльями и улетела. Только Машенька её и видела!

– Маша. Маша, как тебе не стыдно! – услыхала Машенька голос Нины Николаевны. – Я думала, ты девочка дисциплинированная, а ты оказывается…

И она стала бранить Машеньку: зачем в одной рубашонке выбежала в сад.

Маша хотела было объяснить, что встретила жар-птицу, самую настоящую, и, увидев, позабыла, что можно делать, а чего нельзя. Но вместо этого она сказала:

– Я больше не буду! – и поскорее кинулась прятать своё волшебное пёрышко в самое лучшее место.

А самое лучшее место – это была железная коробка от леденцов, которые мама привезла на родительский день. Леденцы-то она съела давно, а коробка осталась.

«Ну вот, – подумала Машенька, закрывая накрепко крышку коробки, – теперь что захочу, то и попрошу! Всё оно может сделать, волшебное пёрышко».

А что попросить у волшебного пёрышка?

Чего бы ей хотелось?

Вот этого-то Машенька и не знала. Начала она думать и голову ломать.

Может, чтобы мама и папа, бабушка и дедушка скорей приехали навестить её? Так они же совсем недавно были!

Может, чтобы Анна Афанасьевна, няня младшей группы, клала ей побольше изюма, в компот? Так Анна Афанасьевна и так кладёт много да ещё приговаривает: «Ешь, ешь. Машенька, на здоровье! Я знаю, ты изюм любишь!»

И никак не могла придумать Машенька, чего бы ей попросить у волшебного пёрышка. Всё у неё было.

И небо наверху было такое спокойное, такое доброе. Вот разве вечером пролетит самолёт… Но огни на самолёте тоже были добрые и спокойные: один красный, вроде звезды на их домике, другой зелёный, как трава на солнце, а третий светлый-светлый. как электрическая лампочка, которую зажигают на терраске, когда стемнеет.

…Но однажды всё-таки волшебное пёрышко сделало то, о чём попросила Маша.

В этот день с утра погода была очень хорошая. По после обеда откуда-то надвинулась большая лиловая туча, по небу забегали длинные блестящие молнии, загрохотал гром и пошёл сильный дождь.

И вот тут-то хватились, что пропал маленький Алёша. А куда он мог пропасть, никто не знал. Ведь он только что обедал вместе со всеми.

Принялись его искать. И Нина Николаевна, и Анна Афанасьевна, и вся малышовая группа. Всё обыскали. Но Алёши нигде не было. На помощь прибежали ребята из старшей группы. Пришла даже сама заведующая.

Все были тут. Все налицо. Все, кроме Алёши.

А гроза ой-ой-ой какая! Такого дождя Маша никогда в жизни не видывала.

А вдруг маленький Алёша сейчас где-нибудь в саду под дождём? Бедный, как ему там плохо!

И она кинулась скорее к террасной двери. Но Федя из старшей группы её остановил:

– Не мешай нам, Маша! Мы человека ищем. А ты ещё маленькая, чтобы искать. Уйди. Не вертись под ногами.

Маша очень обиделась: если она маленькая, так что же ей -оставить Алёшу в беде?

И тихонько, чтобы Федя не услышал, она шепнула:

– Пёрышко, пёрышко, сделай, чтобы Алёша нашёлся.

И не успела она это сказать, как увидела Алёшу. Он стоял в саду под деревянным грибком-мухомором. Его было трудно заметить -такой лил дождь и столько воды стекало с крыши грибка-мухомора.

Но Маша всё-таки разглядела Алёшу и закричала:

– Да вот же он! Вот, вот, под грибком стоит!

Нина Николаевна только руками всплеснула:

– Алёшенька!.. -и со всех ног кинулась под дождь, схватила Алёшу в охапку и притащила на терраску.

Ну какой же он был мокренький! И с ресниц у него капал дождь, и волосы совсем промокли…

Все принялись вытирать, переодевать Алёшу. А Маша натянула ему на ножки сухие чулки.

Оказывается, как хорошо, что у неё было волшебное пёрышко от самой жар-птицы!