Текст книги "Давай познакомимся!"
Автор книги: София Катенина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
София Катенина
Давай познакомимся!
Счастье будет!
С уважением и любовью
посвящается моей подруге Лене
Нынешний мир непрост, жизнь требует
полной отдачи и от мужчин, и от
женщин, а потому все больше и больше
брак, скрепленный дружбой, взаимным
тяготением и душевной привязанностью,
представляется француженкам
лучшим решением любви.
Андре Моруа, «Письма незнакомке»
Глава первая, или Слишком хорош, чтобы быть одиноким
Однажды в городе, известном тем, что на главной площади его до сих пор покоится настоящая мумия, жил да был молодой человек, назовем его Игорь [1]1
Да хоть Вася. (Здесь и далее примечания автора.)
[Закрыть].
Внешность Игоря была ничем не примечательной, а когда он ел, между зубами у него часто застревала петрушка. Он был невысок, лысоват, скорее полноват, чем спортивен, и все время чрезвычайно занят. Последнее обстоятельство помогало Игорю держать все дела в порядке. Все, да не все; к своим сорока трем (да, молодой человек был не так уж и молод) он имел небольшое собственное дело (магазины итальянских светильников), регулярную запись на маникюр, подписку на газету «Ведомости», просторную квартиру, однако каким-то образом оказался совершенно одинок. Нужно сказать, что Игорек отнюдь не был монахом – в его окружении всегда было достаточное количество женщин, – однако, будучи страшно занятым и оттого невнимательным, он умудрился расстроить отношения с теми из знакомых дам, которые годились для чего-либо серьезного. К некоторым он заваливался пьяным и без цветов; другим пытался объяснить, что брак – устаревшая форма человеческих взаимоотношений и впереди всех ждет пансексуальность и полигамия. После того как по завершении встречи выпускников он отвез к себе бывшую одноклассницу, а утром сообщил ей, что у нее запущенный целлюлит, ряды его поклонниц среди одногодок и вовсе существенно поредели. Однако Игорь, казалось, этого не заметил: он никогда не чувствовал себя невостребованным и был уверен, что на его долю осталось достаточное количество женщин, не помешанных на браке.
С этими оставшимися женщинами, не помешанными на браке, Игорь с удовольствием проводил приятное время. И еще более приятное время. Много, много приятного времени, пока наконец обстоятельства не сложились иначе.
Однажды поздним субботним утром после бурной ночи, начавшейся в клубе Soho, Игорь Иванович лежал в своей широкой постели в позе морской звезды и собирался попросить свою новую знакомую о совершенно особенной интимной услуге – той, которую раньше ему не оказывала ни одна из женщин.
– Мм.. Танечка... – робко начал Игорь.
– Я Диана, – поправила его «Танечка» низким обиженным голосом. Она полулежала в его белоснежной кровати в позе утомленной Мессалины и улыбалась, показывая не очень свежие утренние зубы активной курильщицы.
– Дианочка...
Игорь машинально запнулся и замер, вглядываясь в растрепанную шевелюру своей безымянной подружки. Его разбирала досада, подобная той, которая охватывает домохозяйку, если она покупает на рынке первоклассные бакинские помидоры, а придя домой, обнаруживает, что ей подсунули гнилые сливы. Все прелести Танечки-Дианочки, которые в неверном свете танцпола выглядели роскошно и соблазнительно, казалось, растаяли, стоило лишь настенным ходикам пробить девять утра. Лежа на свежайших простынях египетского хлопка, которые заботливо натянула Зоя Игнатьевна, пожилая домработница Игоря, Мессалина выглядела совершенно не свежей. Волшебство ночи бесследно испарилось, оставив Дианочке поплывшую тушь, красноватую сетку на белках глаз, а также никотиновый амбре, к которому примешивался какой-то еле уловимый специфический запах не то кошачьей мочи, не то жженой тряпки (может быть, девушка переборщила с автозагаром?). Золушка определенно не только потеряла платье, но и сама превратилась в лежалую тыкву. С волосами же Дианочки и вовсе происходило что-то сказочное.
Роскошная кудрявая шевелюра Дианы при свете солнца оказалась нашпигованной какими-то мелкими поблескивающими капсулами, словно у советской куклы. И как Игорь мог этого не заметить в процессе, так сказать, знакомства? Одна из капсул отвалилась и лежала тут же вместе с длинной черной прядью волос, слишком ровной, чтобы ее можно было принять за настоящую. Все это – выпадающие волосы, запахи, звуки, инфернальная улыбочка девушки с именем из учебника Куна [2]2
Н. Кун «Легенды и мифы Древней Греции».
[Закрыть]– произвело на Игоря Ивановича впечатление столь сильное, что он было запаниковал и дернулся, ища укрытия. Однако резкая боль в области поясницы остановила его и заставила вспомнить о своей просьбе.
– Пожалуйста... – Игорь поморщился от боли. – Зайди в ванную и возьми с полки «диклофенак».
– Таблетки? Я не принимаю таблетки, – сексуально помурлыкала Таня-Диана.
– Гель для меня. Давай быстренько, очень надо, сюда... – Игорь сжал зубы и неопределенно показал рукой куда-то на область своего таза. Он пытался пошевелиться, но опоясывающая боль сковывала его горящим обручем. Ничего не получалось. Он, успешный, состоявшийся мужчина, лежал в собственной кровати голый, растерянный и совершенно... беспомощный.
– Хо-хо, затейник! – Дианочка удивленно хмыкнула и потрусила в ванную. Через минуту, которая показалась ему вечностью, раздался звук бьющегося стекла, а еще через мгновение появилась Мессалина, сжимая в тоненькой оранжевой руке тюбик крема. От взгляда Игоря не укрылась одна небольшая деталь – вставая, девица быстро смахнула отвалившуюся прядь на пол, а потом прицельным движением ноги загнала ее под кровать.
– Я разбила стаканчик... случайно... Ой! – протянула Дианочка голосом капризной, избалованной принцессы и надула губки. – Ничего? Я такая растяпа.
«Надо позвонить Игнатьевне, чтобы все убрала, да и простыни прокипятила», – подумал Игорь Иванович, а вслух произнес:
– Пожалуйста, намажь мне поясницу. – Голос у него сорвался на дискант, в глазах стояли слезы.
Так, под сексуальным напором девицы из Soho, которая соблазнительно елозила по его пояснице, размазывая противовоспалительный крем для суставов острыми акриловыми ногтями, Игорь Иванович Порогин и стал нашим клиентом.
Клиентом брачного агентства.
Нельзя сказать, чтобы Игорь мечтал о браке, скорее его вынудили обстоятельства.
Глава вторая, или Танцуй, пока молодой
– У дивляюсь, кому в наше время вообще нужно жениться или выходить замуж!..
Я делаю вид, что пью кофе, пока моя знакомая Татьяна говорит, говорит и говорит.
– Сейчас все совершенно не так, как было еще лет двадцать тому назад. Никому и даром не нужна московская прописка, словами «старая дева» обзывают любую тетку за сорок, если она вовремя не нанесла макияж, да и уволить одинокую мамашу гораздо сложнее, чем замужнюю матрону. Кругом столько возможностей, каждый день открывается куча новых ресторанов, клубов, да и просто красивых магазинчиков. Вот Леонид Владимирович, холостой наш, из отдела сбыта, собрал двадцать человек друзей и уехал тусить на Гоа. А что такое семейная жизнь? Постоянные ремонты, детские болезни, разборки с родственниками. Бытовуха! Никакой романтики, никакого кофе в полвторого ночи, постоянные заботы о том, что приготовить на ужин, да и отпуск – в лучшем случае турецкий пляж по системе «все включено», чтобы можно было хоть на минутку оставить детей на аниматоров. Это просто ужас, а не жизнь! Я уже не говорю о сексе! – Тут Татьяна переходит на доверительный шепот.
Паника одолевает меня, и я пытаюсь придумать, под каким бы предлогом сбежать, пока не услышала чего-нибудь лишнего. Татьяна – моя бывшая коллега, которая по какой-то роковой случайности записала меня в подруги. Теперь я несу этот крест – встречаемся мы крайне редко и в основном невзначай, но удрать от разговорчивой Тани все равно практически невозможно.
Мы сидим на веранде кафе «Академия», где встретились совершенно случайно. Приятно пахнет свежей сдобой, светит яркое солнышко, ненавязчиво играет французский шансон. Все могло бы напоминать романтическую мелодраму, если бы на месте надоедливой бывшей коллеги сидел, к примеру, симпатичный блондин. Однако напротив вертится на стуле Таня, и это меняет жанр. Я забежала выпить кофе во время бизнес-ланча, а что здесь делает она – могу только предполагать. Наверное, заскочила взять несколько десертов к семейному ужину, а заодно и рассказать какой-нибудь малознакомой девушке о том, что ее мужу нравится называть свой член «дядя Толя».
– Я года два к этому привыкала, представляешь?! Ну просто кошмар, как отвлекалась, а потом начала закрывать глаза и представлять какого-нибудь недоступного мужчину. Сразу как-то все наладилось, а что, это же и изменой не назовешь, ну так, мечты и фантазии. Так вот, сначала Антонио Бандерас, классика – я вообще люблю классику. А потом... – Таня перегнулась через стол и наклонилась ко мне так, что ее цепочка с кулончиком в виде какой-то замысловатой козявки окунулась в молочную пену моего капучино. – В прошлом месяце это был Евгений Папунаишвили! Ну тот роскошный грузин, танцор. Ты наверняка видела... Ну «Танцы со звездами»! – Она плюхнулась на место и несколько раз судорожно хрюкнула.
– И как? – глумливо поинтересовалась я, отодвигая чашку подальше. Воображение услужливо подсовывало мне жутковатые слайды: Таня, Эдуард и известный танцор исполняют летку-енку без трусов, а в партере сидит недоумевающий Бандерас и смотрит на них в лорнет.
– Ооо! По-моему, он даст Бандерасу сто очков вперед. – Татьяна мечтательно закатила глаза. – Люблю отечественного производителя!
Возраст моей откровенной собеседницы давно перевалил за шестнадцать. Ей, наверное, около сорока – сорока пяти, однако хорошо подобранный макияж, легкая маечка и летние джинсы делают свое дело – Таня выглядит вполне юной и умеренно беспечной. По ее расслабленной физиономии постороннему никогда и не догадаться обо всех тех ужасах, которые таит в себе Татьянина семейная жизнь. По крайней мере, если ее послушать, остается только за голову схватиться. Все эти километры налепленных котлет, умноженные на литры борща, приглашенные актеры, «дядя Толя»... Женщине таких современных, широких взглядов, тонко чувствующей кино и неравнодушной к бальному танцу, было бы вполне комфортно в статусе одинокой девушки. Она бы справилась, судя по тому энтузиазму, с которым постоянно вещает об абсолютной свободе. Но сама Татьяна уже лет пять, а то и семь носит прелестное кольцо Trinity на безымянном пальце: это символическое изделие из золота трех цветов, созданное гением Картье, позволяет Татьяне петь лицемерные гимны свободе и независимости в любое время, когда заблагорассудится, при этом совершенно ничем не рискуя. И хотя я не люблю Таню и буду рада, когда она наконец замолчит, кое в чем она совершенно права.
Кому вообще в наше просвещенное время сдался этот дурацкий брак? Я вот живу совершенно одна, и могу сказать, что меня это вполне устраивает. В моем холодильнике четыре вида апельсинового джема, а в DVD-проигрывателе диск с фильмом «Женщины», который я смотрю уже вторую неделю подряд. Вот это настоящее счастье, нечета всяким там сомнительным репетициям с давно надоевшим «дядей Толей». Конечно, время от времени я встречаюсь с парнями, но только с теми, кто мне нравится. Впрочем, в последнее время что-то никто не нравится. Мама считает, что мне стоит еще раз выйти замуж. А я считаю, что ей стоит похудеть. Может быть, кто-то и называет меня за глаза одинокой старой коровой, но сама я совершенно искреннее считаю себя свободной женщиной. Лучше конечно же каждый раз пробовать новое блюдо, а не давиться одними и теми же пельменями, закрыв глаза и представляя, что это комплексный обед в грузинском ресторане. Татьяна продолжала болтать, но уже на менее пикантные темы, и под ее треп я задумалась. Наверное, когда-нибудь, когда я совсем уж сильно захочу иметь детей...
– Тогда ты будешь старородящей коровой! – Немедленно нарисовался мамин фантом. – Приведи внуков хотя бы на мою могилу, пока не... – Что именно «пока не», я не дослушала. Фантом растворился так же неожиданно, как и появился, но Татьяна и не думала исчезать.
– Эдик вместе со мной принимал нашу Оксанку! – Татьяна, наверное, читает мои мысли, иначе зачем она открыла кошелек и теперь сует мне под нос фотографии своего розовощекого карапуза? – Он был при родах. Держал меня за руку, перерезал пуповину! Так трогательно. Правда, потом у него год ничего не получалось в постели!
Надо же, я и не думала, что младенцы могут быть так опасны. Я новыми глазами смотрю на изображение кудрявого малыша. С виду такой безобидный, хорошенький! Никому нельзя верить. Таня продолжает делиться сокровенным, а я вспоминаю прошлое, изо всех сил делая страшно заинтересованное лицо. Жаль, она не понимает, что делиться со мной подробностями семейной жизни – совершеннейшая бессмыслица. Я ведь давно по другую сторону баррикад.
Холостяки и семейные – два абсолютно разных мира. Два враждующих лагеря, между которыми идет самая долгая холодная война, которую только может организовать щедрое на выдумки человечество. Ежедневно, а может быть, и ежечасно мы теряем друзей и подруг, которые, волоча пожитки, военные трофеи и остатки здравого смысла, присоединяются то к одной, то ко второй враждующей стороне. Вот взять хотя бы меня. Я тоже пострадала. Куда пропала моя лучшая подруга Оля, с которой мы были неразлучны еще с первого курса филфака?
Ольга, моя веселая, легкая на подъем Олюшка, девушка с отличным чувством юмора, светлая голова курса, вышла замуж и с тех пор как будто переехала в другую страну, куда незамужних пускают только по специальной визе. Конечно, я изо всех сил старалась подавить эгоистическое желание вернуться в прошлое. Я старательно радовалась за подругу, хотя чувствовала себя совершенно одинокой и была страшно растеряна. Внезапно лишившись компаньонки по танцам, девичьим разговорам, тусовкам и всей той веселой возне, которую только что с таким сладострастием припоминала Татьяна, я сообразила – мое социальное сиротство не случайно, это военная провокация. И кто знает, может быть, именно тогда, чтобы не потерять остатки рассудка и здравого смысла, я была завербована и стала двойным агентом. Теперь я работаю, можно сказать, на передовой. Тружусь, если хотите, снайпером от Купидона. Хотя мне как-то ближе перевозчик Харон. Такой усталый, слегка циничный после всего увиденного работяга, который уволился, напялил на себя бермуды и начал перевозить влюбленных с берега Великих Ожиданий на материк Бытовухи Анлимитед, где жизнь переворачивается вверх дном, секс бывает только после трансляции «Десперадо» по СТС, а лучшим подарком на Восьмое марта считается моющий пылесос. Что они там им себе моют? Не хочу даже думать об этом.
Парадоксально, но такие услуги пользуются стабильным спросом. Вот почему мой мобильный постоянно звонит. Я привязана к нему круглосуточно, даже в отпуске; звонок в полпервого ночи после насыщенного трудового дня тоже требует немедленного ответа.
– Да, и если будет спрашивать, где ты живешь, отвечай без деталей, только район. Никаких адресов и домашних телефонов. Мобильный? Мобильный уже есть. И в гости не зови. Все остальное мы с тобой обсуждали. Не забывай, это всего лишь первое свидание, и раз он на него идет – значит, ты уже ему понравилась. Я в тебя верю. Ты лучшая! Удачи!
Я положила трубку и включила воду в ванной. Удивительное дело – одним брак дается так легко, что они даже не успевают понять своего счастья. Болтливая Таня, из-за которой я просидела битый час на ланче, – яркий тому пример. Другие же годами безрезультатно бьются за семейное счастье, терпя поражения, теряя полки солдат и впустую растрачивая и так пошатнувшуюся уверенность в себе. Вот тогда и начинается настоящая работа. И хотя одна из заповедей моей профессии – не погружаться в чужие проблемы целиком, я все никак не могу отучить себя от дурной привычки. Все-таки я очень привязываюсь к клиентам, и даже перехожу с ними на «ты», а это в нашем бизнесе расценивается как совершенно не профессиональное поведение.
Конечно, получится. У нее все получится. Ведь страшно даже представить, что случится, если нас ожидает провал.
Если одинокой женщине, только что звонившей мне, не повезет, она начнет смотреть все выпуски программы «Русские сенсации», подпишется на все женские журналы сразу и будет заливисто смеяться, натыкаясь на статьи на тему «мужики – козлы». Потом она откроет себя для работы в неурочное время и начнет проводить майские в бухгалтерии; затем купит холодильник побольше и выест его изнутри, далее – перестанет брить ноги и найдет, что в общении с матерью есть масса плюсов. Крайней стадии, которую я называю компромиссной, лучше не допускать. То есть она действительно начнет считать, что лучше хоть какой-нибудь мужик, чем никакого, и запасется кружевным бельем, вызывая, например, сантехника из ЖЭКа, Григория Семеновича Будницкого, у которого, между прочим, грыжа, двое детей и нервная тетушка.
Жора, твое спокойствие в моих руках! Они не пройдут! Но пасаран, держись, я не привыкла пасовать перед обстоятельствами.
И все-таки хорошо, когда занимаешься делом, которое любишь.
Даже если клиенты звонят тебе круглосуточно.
Сбрасываю тапочки, ненароком пинаю Зигмунда, отчего он коротко визжит, и наконец дохожу до кровати. Не смотря на крайне обиженный вид йорка, собаку я в спальню с собой не беру, и Зигмунду приходится коротать ночь на диване в зале. Вообще, Зигмунд прекрасно знает правила, но он продолжает пытаться их обойти с настойчивостью, достойной лучшего применения.
Я наконец одна.
Совсем одна.
Наверное, не будет большой натяжкой сказать, что я пытаюсь поддерживать порядок, хотя мама всегда находит к чему придраться. У меня есть фиалка, которую я поливаю, и собака, которую я регулярно кормлю. Я вполне довольна, но мама считает, что я могла бы делать больше для своей квартиры. Особенно ей не нравится моя привычка сбрасывать все вещи в кучу на кровати. Когда я куда-нибудь собираюсь (а я делаю это каждый день), я вытаскиваю все, что вижу, из шкафа. Как правило, огромная куча маек, сарафанов, юбок, шелковых платков и прочего барахла так и остается ждать меня дома. Мне не хочется признаваться в этом даже себе самой, но я делаю так не случайно.
Вот и теперь, закрыв дверь и задернув шторы, я привычным движением сдвигаю барахло на одну половину кровати, а потом надежно накрываю его покрывалом. Нужно немного подоткнуть его со всех сторон – вот так... Теперь, если закрыть глаза и протянуть руку, нетрудно решить, что на кровати кто-то лежит и крепко спит – такой большой, мягкий, очень надежный. Этот кто-то уютно закутался в покрывало и наверняка уже видит пятый сон.
Я протягиваю руку, обнимаю его и засыпаю.
Теперь все хорошо.
Я одна, но мне уже не так одиноко.
Глава третья, в которой мы встречаемся с зыбким идеалом
– Мне бы хотелось, чтобы она была необыкновенной... – В порыве вдохновения мой собеседник плавно разводит руками в воздухе, как бы рисуя необыкновенное. – Такая... Светловолосая, например. Ну да, блондинка.
– Натуральная? – Когда я хочу быть максимально тактичной, я говорю чуть более высоким голосом, чем обычно, а когда пытаюсь скрыть смех – делаю пометки в молескине.
– Мм... – Мой клиент, мужчина из тех, о которых принято говорить – средних лет, задумывается всерьез. Он делает сложную гримасу, морщит лоб, от чего все его лицо приходит в движение и меняется до неузнаваемости, потом долго вдыхает и медленно выдыхает густой, сладковатый сигарный дым и, наконец, произносит растерянное, не подходящее его грузной фигуре робкое «да». Серый пепельный кончик сигары медленно растет; я продолжаю записывать. В лобби RitzCarlton звучит аранжировка Норы Джонс. «Я и сама не знаю, почему не пришла», – честно признается Нора.
Здесь пахнет сигарным дымом и белыми лилиями. Атмосфера весьма буржуазная и оттого кажется совершенно искусственной, словно съемочная площадка сериала «Династия». Картинку немного оживляет уборщица, вполне советского вида полная женщина, деловито застывшая поодаль с серой тряпкой в руках. Она, ее тряпка, ее ведро, ее выражение лица – единственное, что выглядит живым в огромном пространстве лобби. Но вот уборщица закрывает за собой огромную золоченую дверь, словно растворяясь за театральным занавесом – пьеса началась.
Острые носки моих закрытых туфель утопают в глубоком ворсе ковра, и я вспоминаю, как впервые увидела их в витрине ничем не примечательного миланского полуподвала. О мои бежевые туфли из телячьей кожи, мои натуральные блондинки в мире обуви. Совершенная классика и объект, не подвластный критике. Абсолютный идеал или идеальный фон для любого образа. Я мечтательно улыбаюсь, и ободренный клиент продолжает свой рассказ уже более уверенным тоном.
Итак, вот она. Необыкновенная натуральная блондинка среднего (или высокого) роста, грудь не менее второго размера, без татуировок и пластики. Возраст – до тридцати, но лучше – двадцать пять. Образование высшее, никаких платных вузов и академий флористического дизайна (платное отделение государственного возможно, но нежелательно). Пепел наконец-то обрушивается на светлые ковры лобби-бара, и у меня есть секундочка, чтобы скрыть улыбку, пока мой клиент разглядывает образовавшееся пятно. Вообще, моя работа содержит в себе исключительное количество приятных моментов. Такие, знаете, нематериальные бонусы. Особенно я люблю, когда клиенты на себе начинают показывать то, что мы в агентстве называем «портретом успешной кандидатки». У меня живое воображение, да и я просто обожаю, когда мужчины жестами пририсовывают себе силиконовую грудь эдак пятого-шестого размера и пытаются скомбинировать ее с длинными локонами, которые должны заканчиваться там, откуда берут начало их подтяжки.
Нужно все-таки дождаться окончания магнитных бурь и спросить у руководства, когда это им пришло в голову настолько усложнить собственный бизнес. Делаю вид, что систематизирую записанное, и листаю блокнот назад. Блондинка... еще одна... Судя по запросам, два-три вагона с региональными блондинками – и наш бизнес устремился бы в небеса не хуже листермановского. Мне уже видится светлое будущее компании – офис в пентхаусе, MacBook Air у всех, включая охранника, и мой бессрочный отпуск на Бали.
Я вежливо задаю оставшиеся вопросы, мы пьем кофе и плавно переходим к светской беседе об испортившейся московской погоде, вариантах последствий финансового кризиса и новых, только что открывшихся ресторанах. Время от времени у клиента звонит телефон; тогда он кивает мне и, отворачиваясь в другую сторону, негромким, жестким и совершенно незнакомым мне голосом раздает ценные указания сотрудникам.
Тогда мне удается спокойно рассмотреть его получше, не смущая. Ловлю себя на мысли, что, несмотря на чудовищный, судя по анамнезу, вкус на женщин, мне симпатичен этот клиент. По нашей внутренней классификации я бы отнесла его к кандидатам категории B+. Такой привилегированный подкласс деловых мужчин «около сорока», которые добились значительных успехов в бизнесе благодаря недюжинным способностям. Если отбросить в сторону дурацкую иронию, я рада, что наше агентство никогда не дает мужчинам в точности то, чего они с такой настойчивостью просят. Взамен – не всегда и гораздо реже, чем хотелось бы, но значительно чаще, чем могло бы быть, – оно находит для них главное – настоящих, живых женщин, способных любить и прогнать тоскливое одиночество. То, которое и заставляет людей обращаться ко мне. То, которое привело сюда этого клиента, – серое, прилипшее к кончику его сигары. Если оглянуться, можно заметить его вокруг.
Блондинки, брюнетки, округлые бедра, длинные ноги и груди третьего размера... Они в том или ином качестве всплывают, приятно подрагивая и дразня, во всех «заказах» на воображаемую подругу. Точно так же как и деньги обязательно фигурируют в описании «мужчин мечты»; деньги, в отличие от грудей, чаще всего прикрыты симпатичными формулировками «состоявшийся», «нужен тот, кто нашел себя в этой жизни», «успешный». Я выезжаю с парковки, старательно пытаясь не задеть роскошный (состоявшийся, успешный и нашедший себя в этой жизни) RollsRoyce своей сомнительной старенькой Honda.
Откуда взялись все эти люди на улицах? Некоторые ходят по двое, и не исключено, что они женаты. Все эти сотни парочек улыбающихся и целующихся мужчин и женщин в витринах ресторанов, откуда они взялись? Неужели каждая из дам пару лет тому назад была грудастой блондинкой или горячей брюнеткой а-ля Ума Турман в «Криминальном чтиве»? Являются ли броская красота и большие груди маскарадным костюмом девушки на выданье, чем-то вроде наряда горничной на Хеллоуин, который она сбрасывает, как лягушачью шкурку, стоит ей заполучить штамп в паспорте? И почему мужчины единогласно заявляют своим идеалом юный клон Памелы Андерсон, а женятся даже на таких, как моя знакомая Таня?
Так уж повелось, что вопросов у меня больше, чем ответов; может быть, поэтому меня и занесло в не самую популярную профессию. Как я уже намекала, я – лав-менеджер. Профессиональный брачный рекрутер. Наше маленькое агентство, в котором работает всего четыре человека, делает деньги на человеческих отношениях. Вернее, на их отсутствии: к нам обращаются самые разные люди, в основном – по рекомендациям предыдущих клиентов. Моя начальница и управляющий партнер компании Маргарита берется далеко не за все случаи и каждого клиента проверят самостоятельно. Уж даже не знаю, как она их проверяет, если учесть, что у нее, кажется, опять намечается свадьба. Четвертая или пятая? Надо будет уточнить на ресепшн. «Такая вот редкая профессиональная болезнь, – гогочет Марго. – Каждый муж лучше предыдущего! Никак не могу себе отказать!» А еще говорят – сапожник без сапог.
Сапожник без сапог, впрочем, в нашем офисе все-таки есть. Это я.
Ничего-то я не понимаю в любви, хотя, казалось бы, нахожусь в ее эпицентре.
На передовой, как говорится.
Я поднимаюсь по ступенькам нашего особнячка в арбатском переулке.
Heart Hunt &Co. Сокращенно – HHC, ЭйчЭйч-Си. Здесь-то все и происходит.
– Катя, зайди сразу к начальству, – нараспев произносит наша драгоценная Жу-Жу.
– Иду.
Я снимаю пальто, аккуратно вешаю его в гардеробной и стучусь в кабинет.
