Текст книги "Мой гарем"

Автор книги: Софи Андрески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

В гареме – 2

Серен в Зазеркалье

– Кожа у меня как дерево, – говорит Серен, приближая подбородок к зеркалу.

Юнихиро стоит у него за спиной, расчесывая его длинные светлые волосы. Он многозначительно смотрит на меня. Паоло натирает блестящую лысину каким-то лосьоном и пыхтит. Да, что-то здесь не так. Вот уже несколько дней Серен ведет себя очень странно.

– Ты только посмотри, – говорит Серен, глядя на меня, – вот тут, на подбородке, выступ. Твердый, как кора дерева.

Я протягиваю руки, касаюсь его лица ладонями и говорю:

– Мой викинг, ничего там нет. Я ничего не вижу.

Серен слегка приседает, потому что Юни начинает заплетать ему косу, но его взгляд в зеркале остается беспокойным. Он берет ножницы и подстригает бороду, В ванную врывается Ксавер в поисках ключа от квартиры. Это случается постоянно. Однажды он забыл ключ на масленке в холодильнике, а в другой раз положил его в клетку нашей горностайки, за которой ухаживает. Своей эпопеей с ключами он просто сводит нас всех с ума. Паоло последний раз проводит рукой по лысине, глядя на себя в зеркало с вполне понятным восхищением, Ксавер собирается огрызнуться, и тут Серен бормочет:

– Он у Лены. Ты его вчера вечером забыл в двери, а она его вытащила, чтобы никто к нам не вошел.

Я с удивлением смотрю на Юни, потому что Серен этого знать не может. Вчера во второй половине дня он слег с мигренью, и поговорить с ним никто не мог. Кстати, мигрень – это тоже что-то новенькое. Серен всегда был меланхоличным и замкнутым, но эта непонятная тоска нас всех беспокоит. В этот момент в дверь звонят, и мы слышим, как Лена радостно здоровается и советует Ксаверу получше следить за своим ключом.

– У Софии все-таки нет собаки, – смеется она.

Я улыбаюсь. Лена мне нравится, и мысль о том, что мне с моими пятью мужчинами нужна собака для охраны, кажется очень забавной. Краем глаза я вижу, как Паоло морщит лоб, и решаю за завтраком предложить отправить на дрессировку нашу горностайку, чтобы позлить моих мальчиков. Но до этого дело не доходит, потому что вдруг выясняется, что всем пора уходить. Ксаверу нужно в колледж, Паоло – на учебу, а Серену в клинику, Падди еще спит. Поэтому мы с Юни ложимся в постель, где нас уже ждет горячий кофе с молоком.

– Как ты думаешь, это нормально, что он в таком состоянии принимает пациентов? – спрашивает Юни. Он имеет в виду Серена, который работает психологом в клинике.

– Сейчас он только проводит тесты. Это просто вопрос восприятия, ион ничего такого не может натворить.

Мы вспоминаем, с какой поры Серен стал таким странным, и приходим к выводу, что, должно быть, он изменился в тот вечер, когда был с Падди на озере. Мы сразу выбираемся из-под тесного одеяла и идем к Падди.

В комнате у него свинарник. Я бы поворчала по этому поводу, но, наверное, надо радоваться, что из пяти моих мужчин только один неряха. Да и его аргумент – ему как диджею нужен творческий беспорядок – я хорошо понимаю. На моем письменном столе законы природы тоже не действуют. Бумага размножается и растет беспорядочно, как салат. Мы осторожно переступаем через коробки из-под пиццы и пластинки, отдергиваем занавески и забираемся к Падди в постель. Он сонно переворачивается, улыбается и притягивает меня к себе. Член у него уже возбужден и пульсирует у моего живота. Падди по утрам великолепен, и на какое-то мгновение я чувствую искушение вначале лечь между моими мужчинами и получить удовольствие, но вспоминаю печальный взгляд Серена и отодвигаюсь.

– Что случилось, когда вы с Сереном были на озере? – строго спрашиваю я.

Падди слегка смущается, но Юни ему не помогает, и он понимает, что придется выкладывать все как на духу.

– Ну, мы пошли плавать, то есть я пошел плавать, а Серен стал ломаться как девчонка.

Я улыбаюсь, потому что сложно себе представить, что такой богатырь может бояться воды. Но то, что я слышу потом, портит мне настроение.

– Однажды я разозлил его настолько, что он решил поплыть со мной к острову. А потом возле нас какой-то мужчина начал звать на помощь. Наверное, у него случилась судорога или что-то в этом роде. Мы подплыли прямо й нему, и Серен хотел дотащить его до берега, но не смог. Он весь побледнел, стало ясно, что ему нехорошо. Сперва я подумал, что он шутит, но у него на самом деле началась паника. Он сказал, что не может дышать и вода слишком холодная. Вот поэтому мне пришлось тащить до берега их обоих. Этому человеку вскоре стало легче, а вот Серену нет. Он молча сидел на полотенце и ловил ртом воздух, а потом сказал: «Хуже всего, когда рвутся легкие. Такое ощущение, будто лопаются пузырьки на целлофане». И больше ничего не сказал.

Мы с Юни переглядываемся. Может быть, у Серена в воде начались проблемы с кровообращением и он при этом так испугался, что не смог помочь тому неизвестному. А может, он этого стесняется и поэтому выбит из колеи. Как бы то ни было, сейчас у меня появилась зацепка и я могу поговорить с ним об этом. И вскоре все опять наладится.

Юни тихонько хихикает, и по движениям под одеялом я понимаю, что Падди начал его ласкать. Падди точно знает, что я не могу противостоять их союзу с Юни. А еще он знает, что обладает особым притягательным воздействием на мужчин. В нем есть что-то невинное и что-то испорченное, как в тех тинейджерах из эротических фильмов, которые у нас смотрит сейчас только Ксавер. Даже Паоло с Сереном не сопротивляются, когда Падди заходит принять с ними душ или в ранние утренние часы, возбужденный и полуоглохший от своей работы, забирается к ним в постель с огромной пачкой чипсов, которые поедает, рассказывая мальчикам о самых классных женщинах «Улисса». А когда он, уже засыпая, лезет к одному из моих мужчин между ног или трется об их мужественные бедра, то серьезный меланхоличный Серен или гордый самоуверенный Паоло превращаются в хихикающих мальчишек, которые обнимаются неловко, почти грубо, как боксеры, а позже засыпают, изможденные и взмокшие от пота.

Иногда меня будит их хихиканье, и я беру бокал вина и иду к ним в спальню, чтобы какое-то время за ними понаблюдать. Юни в постели с Падди – это совершенно особая картина. Не только потому, что они внешне настолько разные: Падди коренастый, а Юнихиро – нежный. Все, что в Юнихиро темное и по-женски красивое, у Падди – узловатое, как у альпийского пастуха из рекламы сыра. Возбуждает меня в них двоих прежде всего их странная дружба. Падди не любит зачитываться книгами, как остальные, и страстно дискутировать до тех пор, пока никто уже не понимает, о чем, собственно, речь. Он воспринимает жизнь просто и может завестись от плохого клипа на MTV. Когда я познакомилась с ним в «Улиссе», то и подумать не могла, что он нам подойдет, но Юни сразу сказал, что у Падди есть то, чего не хватает остальным: легкомыслие и игривость, которые нам так нравятся.

И как всегда, Юни оказался прав. Самые безумные идеи о том, что мы можем сделать, самые красивые картины и соблазнительнейшие задумки, как правило, исходят от этих двоих. Так что я сдаюсь, стягиваю покрывало, и оно падает на стопку пластинок. Я лежу на боку и смотрю на своих мальчиков. Падди спустился на пол у кровати и кончиком языка ласкает внутреннюю поверхность бедра Юни. Я протягиваю к нему ладонь, и Юни склоняет свое прекрасное лицо на мою руку. Падди раздвигает бедра и шепчет на рурском диалекте, целуя яички Юни: «Старик, приподнимись!», чтобы Юни подвинулся к нему поближе. Мы с Юни смеемся: это так типично для Падди. Юни придвигается и прячет лицо у меня в груди, но Падди делает– ему знак от меня отодвинуться. Он размахивает руками в воздухе, как дирижер, пока я наконец не понимаю, чего же он хочет. Я откидываюсь на подушки и развожу ноги: пусть смотрит на мою щелку. Одну ногу я перекидываю через бедро Юни, она оказывается у Падди между ног, и играю пальцами на его возбужденном члене. Он удовлетворенно сопит, а его губы смыкаются на члене Юни. Я тру его пенис внешней стороной ступни. Моя рука лежит у Меня на животе. Падди командует дальше, и моя рука спускается вниз к щелке, которая уже очень-очень влажная, потому что с тех пор, как они только начали ласкать друг друга, я раздумываю, чей же член меня сейчас отграхает.

Падди любит делать все быстро и грубо. Больше всего ему нравится перевернуть меня на живот, велеть мне поднять задницу высоко вверх и вводить мне одновременно член во влагалище и палец в попку. Он ритмично и бодро начинает трахать меня, словно танцуя польку, а я касаюсь двумя пальцами половых губ и начинаю ласкать себя, а он меня трахает и трахает. Юни больше любит позу «69»– Он приспосабливает движения своего языка к ритму моего минета, и когда мы кончаем одновременно, кажется, словно наши языки сплавляются с гениталиями партнера.

Но сегодня у Падди на уме кое-что другое. Он лег возле Юни, и они оба ласкают друг друга, глядя на меня. Я ввожу палец глубоко во влагалище, массируя ладонью клитор. Юни перебирается через меня, так что я оказываюсь между моими мужчинами. Мы извиваемся и тремся друг о друга, потея. Падди протягивает руку под кровать. Удивительно, как он вообще находит что-нибудь в этом хаосе, раз уж об этом зашла речь. Он разрывает зубами упаковку презерватива, потом вторую и протягивает Презерватив Юни через мое плечо. Я поднимаю ногу и длинный твердый член Падди касается моих половых губ. Он ждет, пока я прижмусь к нему, а потом вводит в меня свой член, и я постанываю. Руки Юни ласкают мою грудь и бедра. Падди трахает меня в своем музыкальном стиле, ритмично постанывая, и сам заводится от этого. Он быстро кончает и на мгновение остается во мне, а потом выводит член. Я переворачиваюсь, поднимаю другую ногу и впускаю в себя Юни. Он хрипло и нежно постанывает, а когда я чувствую, что рука Падди касается моей промежности, а его средний палец находит мой клитор, я закрываю глаза и движениями бедер реагирую на член Юни. Мы оба стонем, и Юни улыбается, как всегда, когда он кончает. Я переворачиваюсь на спину и целую Падди, а Юни ласкает мой живот. Поцелуй Падди всегда так сильно возбуждает, как поцелуй на диване в гостиной с первым парнем, с которым встречаешься всерьез, когда еще нет никакого намека на секс. Так страстно и жадно целуются только тогда, когда приходится трахаться языками, потому что все остальное еще немыслимо. Мы дремлем в объятиях друг друга еще некоторое время, а потом мы с Юни оставляем полностью измотанного Падди одного.

Мне кажется, Серен чувствует облегчение, когда я вечером спрашиваю о том, что же произошло на озере.

– Как это связано с тем, что я иногда не могу двигать руками или не чувствую ног? Это длится секунды, но я так путаюсь, что полностью теряю самообладание.

– С тобой именно это произошло в озере?

Он кивает. Я предлагаю ему пройти тщательный осмотр у врача, но, собственно, мы оба не верим, что он действительно болен. Он единственный из нас никогда не простужается, и даже зимой выносит мусор в шлепанцах на босу ногу. Кроме того, он ездит на велосипеде быстрее, чем наш спортсмен Паоло. Серен вздыхает, я прислоняюсь к нему и радуюсь, что мы сейчас понимаем, что же его тяготит, радуюсь, что скоро все закончится. И. тут мне кое-что приходит в голову.

– А как же твои сверхъестественные способности?

Серен смотрит на меня иронически.

– Ты что, хочешь записаться ко мне на прием? – пытается он меня позлить, но я продолжаю настаивать.

– Откуда ты знал, что произошло с ключом Ксавера?

Он какое-то время раздумывает, а потом пожимает плечами. Я встаю и тяну его в гостиную, Падди играет там на компьютере. Я выключаю монитор и поворачиваю его кресло к себе. Падди протестует, но он не знает, что сейчас произойдет, и ждет.

– Расскажи мне секрет Падди, – требую я у Серена.

Тот складывает руки на груди, стоя над сжавшимся Падди, как огромный корабль, и говорит:

– Вчера вечером, когда ты ехал в «Улисс», ты стащил стринги Паоло, потому что думаешь, что теперь сможешь снять столько же женщин, сколько и он.

Падди краснеет, а я смеюсь. Но суть не в этом.

– Это каждый знает. Однажды на собеседование он надел один твой носок и один носок Юни, потому что думал, что тогда у него будет более интеллектуальная аура.

Наверное, это была настоящая тайна, которую Серен не мог знать. Серен смотрит то на меня, то на Падди и в конце концов говорит:

– Сегодня утром, когда все ушли, вы занимались сексом втроем. А ты, – он поворачивается к Падди, – хотел, чтобы София и Юни мастурбировали, попеременно тебе отсасывая.

Я удивленно гляжу на Падди.

– Правда? Что ж ты нам не сказал?

Падди по-прежнему ничего не понимает и в конце концов опять поворачивается к монитору, чтобы играть дальше.

– Это же великолепно! – Я целую Серена в страшном возбуждении. – Не знаю, как ты это делаешь и почему тебе это удается, но это решает много проблем.

Юни, который следил за всей этой сценой, сразу понимает, что я имею в виду. Журнал, для которого я написала четыре статьи о нашей жизни под названием «Репортаж из гарема», отказывается платить, и нам придется с ними судиться. Это может занять довольно много времени, а сейчас у нас определенные проблемы с деньгами – очередная книга еще не скоро будет готова, а Паоло выплачивает кредиты за бар. Дела у него там идут хорошо, но много он пока не зарабатывает. Ксавер должен сконцентрироваться на выпускных экзаменах, а Юни с Сереном не могут всех нас обеспечивать. А теперь среди нас появился ясновидящий!

– Как вы думаете, может, нам организовывать сеансы, – предлагаю я, – здесь, в гареме? Мы обставляем комнату, даем объявление, и люди, которые хотят что-то узнать, приходят сюда, и Серен им рассказывает, в чем проблема.

Мужчины мои выглядят не слишком обрадованными. Им не нравится суматоха в квартире. Поэтому я раздумываю, как бы подсластить для них свою идею.

– Мы можем организовать эротические сеансы, – говорю я, и, ясное дело, Падди выключает звук и поворачивается ко мне. – Мы немного занимаемся всякими глупостями, вызываем духи знаменитых любовников, люди видят несколько голых тел, и при этом Серен может использовать свои знания как семейный психотерапевт. И это не должно продолжаться долго – всего пару раз, чтобы пополнить семейный бюджет.

Юни медленно кивает.

– Я за, – говорит он, – но не в нашей квартире.

Остальные относятся к этому так же, и мы решаем спросить Лену, можем ли мы использовать пустую комнату под крышей. Дом принадлежит мужу Лены, и если она будет принимать в этом участие, то наверняка сможет его уговорить. Я уже вижу, как Лена представляет дух Маты Хари, срывая с себя одежду и танцуя в экстазе перед нашими изумленными клиентами. Я улыбаюсь: мне нравится мысль о потягивающейся, покачивающей бедрами голой Лене. Я люблю подобные фокусы и уже хочу броситься Серену на шею, но он уходит в свою комнату и закрывает за собой дверь. Я сажусь на диване, и мы обсуждаем, что нам нужно для декораций.

Первое же объявление приносит ошеломляющий успех. Ну, этого и следовало ожидать, ведь слух о том, что я живу в мужском гареме, уже дошел в нашем городе до каждого. Мы даже можем отбирать претендентов. Пресса сразу исключается – мы не зоопарк и не любим, когда на нас смотрят. Кроме того, мы не приглашаем хозяев борделей и клубов свингеров. Пока мы с Юни сидим за письмами и решаем, в какой последовательности должны приходить клиенты, Ксавер, Падди и Паоло при помощи Лены переделывают чердачную комнату в зал прорицателя. Лена даже раздобыла кошку. Огромное, пушистое, абсолютно черное создание с зелеными глазами и роскошным хвостом. О том, что на самом деле это кастрированный кот по кличке Медвежонок, чьим единственным сверхъестественным талантом является умение открывать когтями и зубами упаковки с чипсами и жевать чипсы, зарываясь в упаковку по горло, нашим клиентам знать не обязательно. Если задрапировать его, уложить на золотистую подушку и подсветить снизу, он наверняка будет выглядеть жутковато.

Стены они завешивают черными полотнищами, в центр комнаты ставят круглый игорный стол, который Падди удалось раздобыть в нелегальном казино, а вокруг расставляют огромные зеркала. Сверху свисают звенящие части старых светильников. Падди к тому же достал у одного из своих друзей-писателей медитативную электронную музыку, которая воспринимается скорее как фон, чем как настоящая музыка. Пол они устилают большими красными подушками и коврами, на которых мы будем лежать, как в «Тысяче и одной ночи». А в центре комнаты стоит черный резной трон, на котором будет сидеть Серен – бог Вотан собственной персоной.

Видя все это, я очень радуюсь предстоящему развлечению. Вот только Серен не показывается. Он забаррикадировался в своей комнате, закопавшись в стопку старых книг в кожаных переплетах. Я осторожно захожу к нему – иногда он радуется, если я скрашиваю его одиночество. Он читает какую-то толстую книгу, тихо бормоча что-то себе под нос, и я изумляюсь, видя обложку.

– Я и не подозревала, что ты знаешь шведский достаточно, чтобы читать что-нибудь подобное, – говорю я.

Серен родился в Стокгольме, но, когда он был ребенком, его родители переехали в Германию.

– А почему, собственно, вы переехали? – спрашиваю я его, и Серен объясняет, что ему было плохо оттого, что в Стокгольме столько воды.

– Понимаешь, весь город словно плывет, – говорит он. – Там одни острова, и чтобы куда-то добраться, много раз за день нужно использовать паромы. По словам родителей, меня все время тошнило. Просто каждый раз. Однажды паром раскачивался во время шторма, и я начал так кричать, что родители решили переехать к друзьям в Гамбург.

После этого он опять углубляется в книгу.

– Тебя устраивает сеанс сегодня вечером? – спрашиваю я, проводя рукой по его длинным золотистым волосам, в которые мне так хочется зарыться лицом.

Когда я с ним познакомилась, он читал доклад о фетишах. Я не смогла удержаться и после лекции подошла к нему, взглянула ему в глаза и сказала: «Не хотелось бы становиться одним из ваших наглядных примеров, но я многое готова предложить за то, чтобы увидеть ваши волосы распущенными». И он поехал со мной. Мы сидели голыми на кровати, и он, не сводя с меня глаз, медленно расплетал косу. А потом поднял меня и усадил себе на колени. Я запустила руку в его волосы, и он стал входить в меня с таким спокойствием, словно у нас впереди была целая жизнь вместе.

Я глажу его по лбу. Он кивает и пытается усмехнуться.

– Наверняка сеанс будет забавным, – говорит он.

И сеанс действительно получается забавный. Мои мужчины выглядят просто великолепно. Лена с Матильдой тоже пришли и, переодевшись в фиолетовые одежды, словно служительницы культа, занимаются в прихожей гостями, которым приходится ждать. Они устроили там небольшой бар и вводят гостей по одному. Матильде отлично удается объяснять им, что магическая энергия циркулирует только тогда, когда ты просто полагаешься на то, что сейчас произойдет.

Мальчики сидят за большой ширмой в углу. Они войдут именно в тот момент, когда будут нужны. Сквозь крошечные прорези в ткани они могут смотреть в комнату. В узком черном платье я выгляжу просто сногсшибательно. Впереди у меня декольте до талии, и само платье дайной как раз до бедер. Если я сяду на подлокотник трона, платье задерется и будет видна промежность. Паоло опять меня выбрил, чтобы при свете свечей там все блестело.

Я становлюсь за трон Серена, чтобы помогать ему в «прорицательстве». Он сидит в узких черных кожаных брюках, которые так явственно очерчивают его пение, что можно подумать, что Серен носит там футляр или знаменитую кроличью лапку Мика Джаггера. Я знаю, что другие ребята часто пытаются узнать, как ему удается их надеть, но он никогда не раскрывает своего секрета. Торс у него обнажен, и густые светлые волосы на груди блестят в мерцании свечей. Его роскошные волосы распущены по плечам, как у Рапунцель, а кельтская татуировка на предплечье выглядит так воинственно, что Серен прямо сейчас может отправляться на кастинг фильма о варварах. Никто не поверит, что этот мужчина любит носить свитер с черным воротничком-стойкой, проводить целые дни в библиотеке, где он сравнивает статистику, и предлагать испытуемым фотографии и чернильные кляксы. Его впечатляющий облик отражается в многочисленных зеркалах, и он сидит за столом со своими собственными отражениями. Серену это не очень нравится, но эффект потрясающий.

Первыми в комнату входит молодая парочка, и Серен подзывает их жестом. Он показывает им, что они должны взяться за руки, и замыкает круг. Получается у него просто отлично. Серен закрывает глаза, бормочет что-то по-шведски гортанным хриплым голосом. Нужно будет попросить его сфотографироваться голым на пляже с распущенными волосами и в рогатом шлеме, а потом напечатать эту фотографию на моей чашке, чтобы я за завтраком могла смотреть на нее и у меня поднималось настроение.

Я быстро отметаю эти мысли. Улыбающийся сфинкс ни на кого не произведет впечатления. Надо выглядеть загадочно и отстраненно. Серен наклоняет голову.

– Вы вместе совсем недавно, – бормочет он.

Хитрюга. Я бы и сама это заметила. Парочки, которые знакомы уже давно, синхронизируют язык тела, кивают и улыбаются одновременно, а эти двое так еще не делают.

– У вас все получится, но вам мешает одна проблема.

Девушка краснеет, а мужчина откашливается. Я закатываю глаза: если бы у них все было идеально, они бы здесь не сидели, а Серену надо быть пооригинальнее. Я прислоняюсь к трону, и платье задирается. Парочка смотрит мне прямо между ног. Серен поворачивается к девушке и говорит, что сейчас мы вызовем дух великой Сафо, которая много знала о женщинах. Он кладет руки себе на виски и опускает голову, Я подаю парочке знак, что сейчас им нужно сидеть тихо-тихо. Их руки на столе едва заметно подрагивают. Серен поднимает голову. Его взгляд направлен на противоположную стену.

– Она здесь, – шепчет он, – в невидимом облике она проникает в комнату.

Я уже могу себе представить, что Падди за ширмой сейчас изо всех сил пытается остаться спокойным, а Юни шепчет что-то вроде «надеюсь, она принесла тарелочку мяса по-древнегречески». Серен указывает на женщину.

– Вы, – его голос звучит властно и в то же время нежно, – вы должны отдаться здесь.

Он говорит пару фраз на греческом, я думаю, что это одни из его считалочек, которые Серен так любит. Я демонстративно слушаю, потом киваю, подхожу к женщине и шепчу:

– Великая Сафо хочет, чтобы вы разделись и показали своему мужчине свои сокровеннейшие места, чтобы он мог доставить вам удовольствие.

Не успеваю я произнести что-либо еще, как она выскальзывает из своей мини-юбки и трусиков. Вот уж не думала, что все будет так просто. Жестом я приглашаю ее к столу, и она откидывается на спину. Ее белая маленькая попка лежит как раз на краю, и если бы здесь не было ее мужчины, который с жадностью смотрит ей между ног, я бы сама с удовольствием ей отлизала. Я веду мужчину к ней и велю ему встать на колени.

– Сокровеннейшие места, – шепчет Серен, – должны завоевываться нежно. Сверху в ворота нужно осторожно постучать и бурно войти в них.

Я удивлена. Так поэтично он обычно в постели не говорит. Но все же мне бы хотелось немного помочь, независимо от того, что говорит наш медиум. Я крепко держу руки мужчины за спиной, склоняюсь над промежностью его женщины и осторожно пальцами развожу половые губы. Она стонет. Я похлопываю по клитору и глажу ее складки. Потом я кладу руку на затылок мужчины, и его лицо приближается к ее промежности. Он начинает осторожно ласкать ее языком. Она, постанывая, извивается на столе и подтягивает к себе ноги. Ее влажная щелка абсолютно открыта перед нами. Жаль, что Падди этого не видит. Ему нравятся разнообразные щелки. Прежде чем стать диджеем, он, заполняя анкету на бирже труда, в качестве желаемой профессии написал «щелеолог». Позже я подробно опишу ему, как блестела розоватая кожа, как выглядели ее волосики, как увеличился клитор и какой она источала аромат.

Я исправляю мужчину, замечая, что его язык движется слишком быстро или слишком медленно, что он сосет вместо того, чтобы лизать, или слишком часто изменяет ритм. Женщина становится все нетерпеливее. Мужчина неуверенно смотрит на Серена. Тот делает непристойный жест и пытается выглядеть отстраненно, но все же не хочет пропустить, как женщину будут трахать. Мужчина вводит в нее два пальца, не прекращая лизать, и начинает стимулировать ее рукой. Я становлюсь рядом с ним на колени и массирую его возбужденный член сквозь легкие летние брюки. Он не обращает на меня никакого внимания, но выпячивает член навстречу моей руке и позволяет мне двигаться дальше. Женщина на столе еще больше подтягивает ноги и кончает, взвизгнув на высокой ноте. Мужчина тоже тихо постанывает и, вставая, натягивает футболку на брюки.

– Уходя, Сафо улыбнулась, – говорит Серен и, пользуясь тем же высоким стилем, рассказывает парочке, что они просто должны говорить друг другу о том, чего хотят в постели, и вообще, побольше говорить Друг с другом, и дает обоим понять, что сеанс окончен.

По пути к двери они одеваются, и женщина радостно мне подмигивает.

Следующий гость – мужчина уже в летах. Его глаза сразу же впиваются в подол моего платья, из-под которого при ходьбе выглядывает край попки. Потом он видит Серена и раздраженно смотрит на блестящие черные выпуклости его кожаных брюк. Я снисходительно улыбаюсь и веду его к столу.

– Я подумал, – бормочет он, – может, вы можете вызвать какую-нибудь известную шлюху?

Серен кивает и соглашается вызвать прекрасную Отеро [2]2
  Каролина Отеро – самая знаменитая куртизанка конца XIX века. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. Все-таки она была не только знаменитой танцовщицей, но и величайшей куртизанкой своего времени, Он прячет лицо в ладонях и сквозь пальцы наблюдает за тем, как мужчина нервно теребит себя за складку брюк.

– Отеро пришла, она танцует в своей прозрачной вуали, но боится предстать пред вами, – шепчет Серен. – Она устала оттого, что на нее смотрят, и говорит, чтобы вы не глядели на нее и сконцентрировались на себе.

– Но я на нее совсем не смотрю, – протестует мужчина, а я завязываю ему глаза.

– Слушайте, что говорит наш медиум, сконцентрируйтесь только на себе, на своей сущности. Только так прекрасная Отеро сможет дотронуться до вашей души, – импровизирую я.

Серен машет мне рукой, молча поднимает два пальца и показывает на дверь. Я быстро прокрадываюсь в коридор и впускаю Лену и Матильду. Они с интересом оглядываются. Мы босиком подходим к столу.

– Раздевайтесь, – говорит Серен мужчине. Тот колеблется, но выполняет приказ.

– Ложитесь на стол. Прекрасная Отеро ниспошлет вам великую милость. Любовники ее времен утверждают, что, когда они возлегали с нею, им казалось, что возлежат они со многими женщинами.

Матильда, Лена и я становимся вокруг него и начинаем нежно проводить кончиками пальцев по его телу. Лена сняла свою шаль и проводит ею по пенису. Я едва-едва касаюсь его сосков, а Матильда трется волосами на лобке о его колено. Я выжидательно смотрю на его член, но тот не шевелится. Мы становимся все настойчивее. Сейчас он, должно быть, заметил, что вокруг него стоят три женщины. Серен кивает мне и подает знак, что с этого момента он ничего больше не будет говорить. Я подмигиваю Лене, у нее из нас всех самый звонкий голос.

– Ты чувствуешь меня? – шепчет она, и мужчина вздрагивает. – Я была смущена, но сейчас полностью принадлежу тебе.

Матильда проводит кончиком языка по внутренней стороне бедра нашего клиента, а я крепче зажимаю его соски кончиками пальцев. Он вздрагивает. Мы на правильном пути. Лена легко касается его живота, а я провожу по нему ногтями, царапая кожу. Член слегка приподнимается.

– Мое лоно источает влагу. Ты меня чувствуешь? – шепчет Лена, а мы с Матильдой тремся щелками о его колено и плечо.

Его не до конца возбужденный член опять подрагивает. Матильда переходит к более решительным действиям. Она раздвигает ему ноги, берет в рот презерватив и надевает его губами. В этом деле она мастер. Однажды, потрахавшись с Матильдой, Паоло мне рассказывал, что даже не заметил, как она это сделала. Наш гость возбужденно вытягивается. Лена берет его руку и проводит у себя между ног. Он касается волос на ее лобке, сперва колеблется, но потом вводит в Нее палец, быстро и резко, словно делая что-то запретное, и прижимает ладонь к ее промежности. Матильда начинает сильнее сосать головку его члена, и мужчина громко дышит. Он довольно высокий, и его затылок лежит на краю стола. Я ставлю под стол скамейку и становлюсь над ним. Моя щелка сейчас прямо над его лицом.

Когда мы завязали нашему гостю глаза, Падди и Паоло бесшумно подошли поближе и с интересом наблюдают за происходящим. Падди подкрадывается ко мне и вкладывает мне в руку горящую свечу. Я еще не уверена и провожу ногтями по его груди, оставляя красные царапины на коже. Мужчина стонет. Падди прав: ему нравится боль. Я наклоняю свечу и, держа руку на уровне своего плеча, капаю жидким воском на его грудь. Он стонет и извивается. Следующие капли падают на него уже с высоты моей талии, и, соответственно, они более горячие. А потом, уже держа свечу на расстоянии пары ладоней от его кожи, я медленно опускаюсь, чтобы он мог мне отлизывать. Он жадно глотает мою влагу, раздвигает языком половые губы, лижет меня и пытается ввести кончик языка внутрь. Он смыкает губы на моей щелке и начинает сосать. Его рука у Лены между ног быстро двигается. Он трахает ее пальцами, а Матильда, склонившаяся между его ног, ему отсасывает. Он приподнимается ей навстречу и вскоре корчится и, покрываясь капельками пота, откидывается на стол.

Так как он перестает сосать, я осторожно встаю со скамейки. Серен притягивает меня к себе и шепчет мне в ухо:

– Кот ухмыляется. Как это может быть? Ты только посмотри на его морду. Он ухмыляется, точно тебе говорю.

Я смотрю на Медвежонка. Тот, мурлыча, лежит на спине, демонстрируя нам свой пушистый круглый животик, все четыре лапы у него в воздухе, а усы удовлетворенно подрагивают. И он ни капельки не ухмыляется.

– Да он же просто спит, – шепчу я Серену.

Лена отступает на шаг, Матильда ловко снимает презерватив и жестом подзывает Лену, чтобы мужчина их не увидел, когда снимет с глаз повязку. Лена с Падди уходят за ширму, и я полагаю, он быстро берет ее стоя. Собственно, мне бы тоже этого хотелось, но в комнате для ожидания у нас еще довольно много гостей, и я свое взять успею.

Так и происходит. В итоге входит девушка с изумительно уложенными волосами, в старомодном платье на кринолине в красных сердечках, понравившемся бы Генри Миллеру [3]3
  Генри Миллер – американский писатель, автор скандальных романов «Тропик Рака», «Черная весна». Его произведения также известны своим натурализмом. (Примеч. ред.)


[Закрыть]и Анаис Нин [4]4
  Анаис Нин – американская писательница, автор непревзойденных по своей откровенности прозаических произведений. (Примеч. ред.)


[Закрыть], и мы с Паоло отстраненно, как и надлежит медиумам, наблюдаем за тем, как она мастурбирует с широко раздвинутыми ногами и, возбуждаясь от наших деловитых замечаний, вводит себе в промежность свечу. Нам также удается осчастливить следующую парочку, для которой мы инсценируем развратное представление, якобы придуманное духом Жозефины Матценбахер. То, что бедняжка Жозефина – героиня романа, а не реально существовавшая личность, никого не интересует Моим мальчикам, которым до этого приходилось ютиться за ширмой, тоже удается поразвлечься, потому что мужчина хочет, чтобы его девушку оттрахало как можно больше членов, прежде чем он сам доведет ее до оргазма. Могу поспорить, что они занимаются таким не впервые, настолько слаженно они действуют.