Текст книги "А я прожила 10 только жизней (СИ)"
Автор книги: Снежанна Четверт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Да.
– Освоилась? – Алекс зашел и сел рядом на кровать.
– Приходится.
– Не волнуйся и чувствуй себя, как дома. – Он тепло улыбнулся.
– Не могу.
– Почему?
– Мне нужны мои вещи. Я не могу в одном наряде и белье ходить здесь неизвестно сколько. – Я разочарованно вздохнула. – Так, что придется нам все равно съездить ко мне домой за вещами.
– Не придется! – Он лукаво улыбнулся и подошел к шкафу.
Алекс открыл его, а я рот. Шкаф оказалася забитым до отказа гардеробной. Там висели платья, на полках аккуратно розложены разные вещи, футболки, джинсы, кофты. Внизу стояла разная женская обувь. Я поднялась, он мгновенно подхватил меня за талию и помог добраться до шкафа. Провела рукой по одежде. Все вещи были дорогостоящими и качественными. Многие знакомые на слуху бренды, я видела «вживую» впервые. Пожалуй, это стоит целое состояние.
– От любовницы осталось? – Не удержалась и саркастически заметила.
– Обижаешь, все новое и с этикетками!
Он дальше продолжал улыбаться. Я сняла платье, посмотрела на размер. Это мой размер! Взяла джинсы, тоже мой размер. Футболка тоже.
– Все проверишь или на слово поверишь, что абсолютно все здесь покупалось именно твоего размера.
Я посмотрела на его лукавую улыбку, но промолчала. Затем открыла верхний ящик. Там была целая куча кружевных разно-цветных трусикив. Я быстро ее закрыла, покраснев. В следующей оказались бюстье. Я вытянула один и мои глаза полезли из орбит. Точно мой размер! Как так можно угадать?
– Все понимаю, но как ты здесь угадал?
– Практика, Аля, практика.
Мои щеки пылали огнем. Я все же положила бюстье на место и потянулась к самому нижнему ящику. Алекс остановил мою руку.
– Посмотришь содержание этого ящика в одиночку. Боюсь мои нервы не выдержат!
– О чем ты? – Удивилась я.
– Ни о чем. – Поспешил ответить он. – Мне пора уходить. Я позову кого-то из горничных, чтобы тебе помогли помыться и переодеться. В трюмо косметика и все необходимые средства. Извини не знал какими ты пользуешься, по-этому взял на свой вкус.
– Алекс, а если бы я отказалась ехать, что бы ты со всем этим делал?
– Выбросил на мусорку! – Вполне серьезно, без улыбки ответил он Отдыхай, встретимся за ужином. Затем повернулся и вышел.
Я решилась открыть нижний ящик. Там было несколько различных ночных рубашек на бретелях, но абсолютно все они были прозрачные и короткие. Черт!
Глава 5
К ужину она вышла, точнее выехала на каляске, в темно-зеленом платье на тонких брителях с обнаженной спиной. Оно очень подходило под ее цвет глаз. Собранная высокая прическа и макияж подчеркивали изящество, хрупкость и красоту. Но для чего она так оделась? Даже надела черную лакированную туфлю на свободную от гипса ногу. Я открыл рот. Такое впечатление, что Аля собралась в театр, а не поесть дома. Я даже как-то неловко себя почувствовал в обычной серой футболке и домашних джинсах. Она мило улыбнулась и пожелав «Приятного аппетита», разложила салфетку у себя на ногах. Что? Мы же не в ресторане! Я ничего не мог понять. Это она всегда так ест или просто пытается мне на что-то намекнуть? Да, согласен с гардеробом немножко перегнул. Но когда начал покупать ей одежду, то совершенно не знал, что ей нравится, какой стиль она любит, поэтому брал все. Мне приятно было делать эти покупки. Признаюсь – не мог остановиться! Никогда не думал, что покупать любимой девушке одежду и разные безделушки – это так приятно. Больше всего времени, я провел в бутиках с бельем. Немного «завис», когда зашел. Я люблю красивое белье на женщинах, но хотелось чтобы и ей понравилось.
– Красиво выглядишь! – Наконец выдавил из себя.
– Спасибо. – Усмехнулась она. – Ты же такую хочешь меня видеть за ужином, судя по гардеробу.
Ее тон резанул завуалированным сарказмом. Что это? Милая улыбка и… Обида! Она обиделась? Вот я дурак! Выглядит так, будто я специально все подстроил: и оплатить клинику она не смогла сама (Женя сказал, что это очень ее возмутило), и лифт не сработал, а потом еще и полный шкаф одежды на мой вкус. А она независимая! Ну да, ну да…
– Нет почему, ты можешь выйти в обычных джинсах и футболке. – Быстро собой овладев, я уже выстроил план примирения.
– Какое вино ты предпочитаешь? – Попытался воплотить его в жизнь.
– Домашнее! – Мило, но холодно ответила Аля.
Вот как! К такому ответа я не подготовился. Давно увлекаюсь виной делом. Мечтаю на старость купить себе где-то во Франции виноградник и производить собственное вино. Хотя сам очень редко его употребляю, но друзей люблю угостить чем-то изысканным. В моем винном погребе есть почти все, чего только душа могла пожелать: французские, итальянские, грузинские вина и коньяки. Однако домашнего, конечно же нет.
– К сожалению домашнего нет, но есть кое-что другое. Подожди меня несколько минут.
Легкий румянец и едва заметная улыбка появилась на его устах, когда я вышла на ужин при полном параде. А как ты думал? Ты же хотел себе игрушку, куклу – получай! Он быстро собою овладел и попытался быть любезным. Алекс куда-то вышел, а я стала рассматривать столовую. Большой стол засервирований на двоих, ломился разнообразными яствами. Я положила себе немного зеленого салата. Камин позади меня, кожаный черный диван, несколько шкафчиков, стеллаж с книгами, различные картины на стене. В общем это такая столовая для светских приемов. Кухня была за перегородкой. Оттуда где сидела, было видно только ее часть – современная, дизайнерская, как и все в этом доме. Алекса не было уже минут десять. Я уже по чуть-чуть стала замерзать. Хотя начало лета, но в доме достаточно прохладно, а я с голыми плечами и спиной. Да с платьем я конечно переборщила, но надо же ему как-то показать, что не все нужно решать за меня.
– Шато Шеваль Блан Сент-Эмилион 1995 года – это замечательное вино и почти твоего года! – Алекс зашел в столовую держа в руках бутылку красного вина. На голове у него висело огромная паутина. Я не выдержала и рассмеялась.
– Что? – Не понял он.
Я махнул ему рукой, прося подойти ближе. Алекс подошел, присел напротив меня на цыпочках, все еще держа вино в руке. Я потянулась рукой к его волосам. Осторожно сняла серую кучу паутины. Показала ему Он тоже рассмеялся.
– Найти нужное вино в моем винном погребе легко, а вот достать!
Он положил вино рядом и продолжал дальше улыбаться. Я механически еще несколько раз смахнула пыль с его прически. Волосы были шелковистые и приятные на ощупь. Опустила глаза на лицо. Грязь была также на виске и скуле.
– Стань ближе, ты весь измазался. – Попросила.
Он послушно встал на колени, чтобы быть на уровне с моим лицом и придвинулся ближе. Обе руки положил на перила моего кресла. Я большим пальцем стерла пыль с виска, затем ладонью провела по скуле. Алекс на мгновение закрыл глаза и сглотнул. Что? Что-то не так сделала? Он внезапно открыл глаза и осторожно приблизил свое лицо к моему. Я не отклонилась. Он прикрыл глаза и поцеловал меня. Сначала нежно, будто спрашивая разрешения. Мне было приятно и удивительно одновременно. Стыдно признаться, но это мой первый поцелуй, который произошел в 25 лет. Я немножко растерялась.
– Все хорошо, расслабься, – успокаивал меня он, – ты можешь остановить меня в любую минуту.
Я ему поверила. Закрыла глаза и обняла за шею. Он одной рукой окутывал мою талию, а другую запустил в волосы на затылке. Горячая рука приятно прошлась по обнаженной спине, а губы захватили в страстный поцелуй. Он прижал меня сильнее. Волна мурашек пробежалась по моему телу. Стало уютно в его объятиях. Мозг отключился совсем, я перестала думать и сконцентрировалась на ощущениях. Пришла в себя, когда он страстно целовал мою шею, а рукой сжимал обнаженную грудь. Я дернулась. Он почувствовал перемену в настроении. Затуманенным взглядом посмотрел на меня. Алекс смотрел с нескрываемой страстью и обожанием. Он убрал руку и натянул бретельку на плечо. Я вовсе не чувствовала стыда. Это было так естественно быть в его руках. Мои руки все еще были на его шее.
– Это платье, теперь мое любимое. – С улыбкой проговорил он. – Надевай его чаще.
– Алекс, ты почти раздел меня в столовой. – С упреком сказала я. – А если бы кто-то зашел? У тебя же полный дом обслуги.
– Не волнуйся, моя принцеса. – Он чмокнул меня в нос. – Никто не зайдет. Все уже давно в отдельном доме для персонала. Они отдыхают и никогда вечером сюда не заходят. А относительно «раздел», то ты была не против.
Я убрала руки с шеи и охватила себя. Взгляд отвела. Ну что ему сказать? Что я совершенно не имею представления, как это должно происходить. Нет, технически все понятно. В век интернета вообще не проблема обо всем узнать. Но на практике все совсем не так. Я засмущалась. Алекс понял все по-своему. Он встал, направился к одной из шкафчиков и достал от туда клетчатый плед. Мужчина положил его мне на плечи и подвез под свою засервированую часть стола.
– Ты не против, если я сегодня побуду твоим официантом?
– Нет, не против. – Я плотнее закуталась в плед.
Алекс перенес мою тарелку и поставил рядом со своей. Он помыл пыльную бутылку вина, вытер и откупорил. Затем взял бокалы и разлил вино.
В тот вечер мы долго говорили, смеялись и наслаждались компанией друг-друга. Вот если бы я могла всю жизнь провести с Алексом. Этот человек так неожиданно ворвался в мою жизнь и окутал заботой, что я даже иногда терялась. Никто, кроме бабушки, никогда обо мне не заботился. Я всю жизнь отвечала за себя сама, а в последние годы еще и за часто болеющюю бабушку. Все свои проблемы тоже решала сама и никого, ничего не просила. Теперь есть Алекс. Это так приятно, когда твоя судьба еще кому-то не безразлична. Приятно даже в маленьких вещах. Люблю когда он открывает передо мной дверь, когда поправляет одеяло, окутывая сильнее, переносит на руках в машину, когда подает чашку с водой или бокал вина, когда просто без просьбы и слов помогает объехать каляской лужу на прогулке, или когда держит за руку просто так, подсознательно грея ее и поглаживая, когда дарит цветы, когда читает мне, чтобы быстрее уснула. Так приятно думать, что он это делает только для меня. В заключение, проведя к двери комнаты, он снова меня поцеловал. Теперь поцелуй был другим – нежным и ласковым.
На следующий день у Алекса был выходной. Мы решили провести его в городском парке. Мы уже больше часа гуляли по парку, наслаждались природой и компанией друг-друга. Гуляя мы незаметно для себя вышли на городскую аллею. Рядом был большой супермаркет.
– Я хочу мороженого! – В шутку закапризничала я. – Ванильного со сгущенным молоком!
– Все будет выполнено, моя принцесса! – Он тоже в шутку по-строевому отдал честь. Затем засмеялся и подкатил меня в тень дерева возле супермаркета. – Подожди меня здесь, а я быстро!
Он поцеловал меня в голову и пошел выполнять мое желание. Я оглянулась вокруг. Через несколько дней лето, а солнце уже начинает припекать. Вокруг в изобилее зелень, цветут цветы, птички поют в парке. Так хорошо, я счастлива. Неожиданно мой взгляд выхватил женщину в возрасте, которая стояла у входа в магазин с бумажным стаканчиком от кофе. Опрятное, чистое летнее платье, которое вышло из моды еще в восьмидесятых, причесанные, заложенные в гульку волосы и поврежденная кое-где молью серая шляпка. На руке висела небольшая, потертая сумочка. Она опустила глаза вниз и просто молчала. Когда прохожие бросали ей какую-то мелочь, то она на минутку поднимала глаза, искренне улыбалась и благодарила. Было видно, что ей не комфортно стоять здесь, но она стояла. Ее лицо показалось знакомым. Кого-то она мне напоминала, но кого. Солнце поднялось уже высоко и припекало. Пожилая женщина на секунду пошатнулась. Видимо, ей стало плохо. Я быстро проехала аллею и оказавшись возле нее, поддержала за руку.
– Вам плохо?
Она посмотрела на меня. Ее выцветшие глаза наполнились слезами.
– Давайте отойдем на минутку вон на ту лавочку в тени, присядите, немного отойдете.
Женщина махнула головой в знак согласия. Я ее поддерживала одной рукой, другой катила свою каляску. Она села на лавочке и глубоко вдохнула. Я повернулась назад и достала из кармана маленькую бутылку с водой, протянула ей. Она недоверчиво посмотрела на нее.
– Выпейте, воды, станет немного легче. – Подбодрила ее.
– Спасибо. – Тихо сказала старушка. Она взяла бутылку, поставила рядом с собой. Затем вытряхнула мелочь из стаканчика на руку и положила её в сумочку. Оттуда достала белоснежный платок, налила немного воды в стаканчик и помыла его. Платком затем протерла. Только после этих манипуляций налила туда воды и попила.
– Вам немного легче?
– Да, дитя, спасибо.
– Сегодня жарко. Возможно Вы не стояли бы здесь сейчас. Пришли бы вечером.
– Вечером сюда ходит больше людей, а мне стыдно.
– Почему же стоите?
– Пенсии ни на что не хватает. С трудом коммунальные тяну и минимальные лекарства. На еду почти ничего не остается. – Она немного подумала и добавила. – Сейчас еще немного постою, насобираю сто гривен и тогда хватит.
– Давайте договоримся, я Вам дам двести гривен, а Вы сегодня больше здесь стоять не будете. – Я потянулась к сумочке, которая была в кармане коляски. Вытянула кошелек и протянула ей двести гривен.
Женщина благодарно посмотрела на меня, ее руки затряслись. Она осторожно взяла деньги и сложила их в свою сумочку.
– Спасибо, дитя. Теперь я смогу купить себе даже маленький «Киевский» торт на День Рождения.
– А когда у Вас День Рождения?
– Сегодня 90 лет.
– Я Вас поздравляю, у Вас юбилей?!
– Да. Только проводить мне его не с кем. – Она стерла слезу с лица. – Сама виновата – прожила жизнь и не поняла, что в ней самое главное.
– Не плачьте, пожалуйста, – Мне стало жаль ее, я положила руку на ее ладонь. – Расскажите, может Вам легче станет.
Она задумались на минутку, затем решилась.
– Ты молодая и не знаешь меня, а когда-то я была звездой советских экранов.
– Точно! – Вспомнила, где видела ее раньше. – Вы Виктория Антепова, известная советская кино и театральная актриса! Моя бабушка была Вашей фанаткой, всегда пересматривала фильмы с Вашим участием. Я все детство тоже их смотрела! Вы были прекрасной актрисой, мы восхищались Вами.
– Благодарю, мне очень приятно. – Ее глаза потеплели, она улыбнулась и продолжила. – Да, действительно актерская карьера была главной в моей жизни. Начала сниматься после войны. Тяжелые и голодные то были времена, но на экране мы должны были выглядеть счастливыми. Бедность, холод, голод вокруг, а на экране улыбка. Я радовалась, что могла сниматься, потому что нас там кормили и давали паек. Мы вдвоем остались с мамой после войны, брат и отец с фронта не вернулись. Мама была учительницей, но имела дворянское происхождение, по-этому на работу ее не брали, никто не хотел себе проблем с властью. Иногда давала уроки на дому. А так санитаркой в больнице всю жизнь пол мыла. Надо было выживать. Меня случайно увидел режиссер в очереди за хлебом, пригласил на пробы. Я пришла. Не знаю не боялась я тогда ничего – ни что изнасилуют, ни что убьют. После войны чувство страха притупилось. Но режиссер оказался порядочным, не обидел, роль дал. Так и пошла моя карьера в гору. Я играла в кино и театре. Гонораров тогда не было, но едой и какими-то копейками нас обеспечивали. Скоро мы с мамой переехали из коммуналки в отдельную квартиру, которую нам выделили. Жизнь начала налаживаться. В пятьдесят первом встретила своего мужа, вышла замуж. Он был репортером в газете. Писал статьи, которые заказывала партия. Все было хорошо, жили по-тихоньку, горя не знали. Все изменилось в ноябре пятьдесят второго. Мой муж написал статью приуроченную двадцатилетию голодомора в Украине. Решил проявить инициативу. Эта статья оказалась роковой для него. Среди ночи к нам пришли. Его забрали, навсегда. Через неделю меня вызвали в партию и объявили, что его расстреляли, как врага народа. Меня заставили написать отказ от него. Что я такая и такая отказываюсь от своего мужа. Я сделала это, боялась. Могли меня и мать расстрелять. Но это не очень помогло. Из театра меня все равно уволили, как не благонадежную. К тому времени я была уже два месяца беременной. Подумала, что трудно, я без работы, под вопросом у власти, не потяну ребенка. Мать уговаривала оставить. Она все еще работала в больнице и говорила, что мы сможем вдвоем вырастить малыша. Я не послушала. Пошла и сделала аборт. Весной после смерти нашего вождя, все изменилось. Власть перешла в другие руки. Впоследствии меня взяли обратно в театр, а через десять лет реабилитировали моего мужа полностью. После этого я снова смогла сниматься в кино. Годы шли, я еще раз вышла замуж, но детей больше не смогла иметь. Второй муж меня любил, но хотел детей, по-этому бросил. Мать умерла, а мне осталось только искусство. Наш век актрис недолговечен. Во время перестройки, работы вообще не стало, еще немного театр меня поддерживал. Однако, когда исполнилась восемьдесят попросили и из него. Старая стала, тексты забываю, руки трясутся. Так и доживаю свой век. Прожила, как прожила. Теперь люди мне на жизнь подают. Об одном жалею, что сделала тогда аборт. Надо было рожать, а не бояться. Может тогда бы и жизнь иначе сложилось.
Из моих глаз покатились слезы. Я уже все решила.
– Я помогу Вам! – Взяла ее за руку и закрыла глаза. Мысленно обратилась к небесам. Меня услышали.
Глава 6
Очухалась я на полу. Кто-то вылил на меня кружку воды.
– Кларисса Васильевна, как Вы?
Женщина лет сорока в белом халате внимательно меня разглядывала.
– Где я? – Не смогла сразу сориентироваться. Длинный, побеленный коридор, каменный пол.
– Вы в гинекологическом отделении нашей больницы. – Раздраженно объяснила она. – Вы что головой ударились?
– Неверное. – Решила использовать эту версию.
– Садитесь на стул. – Она грозно скомандовала и помогла сесть на стул у стены. – Старая Вы уже Кларисса Васильевна, надо уже на покой уходить, молодым дорогу давать. Вы уже более тридцати лет тряпкой здесь машете. Уже и царя нет, и государство другое, а вы все пол здесь моете. Понимаю, всем надо за что-то жить. Времена тяжелые. Но вам уже семьдесят лет, пора давать дорогу молодым.
Вот беда! Сейчас эту бабушку, в теле которой я оказалась, из-за меня выгонят с работы. Нельзя этого допустить. Рядом стояло ведро с водой и валялась на полу швабра с тряпкой.
– Я хорошо себя чувствую, дорогая. Просто подскользнулась на мокром и забилась.
– Эх, если бы не мой отец! Просил Вас не выгонять из больницы и дать работать сколько можете, а так давно уже ушли бы отсюда. Он тогда себя подставил – Вас дворянку на работу взял, а теперь и меня. Отца уже нет пять лет, а на ваше место у меня очередь! Вы когда пойдете на заслуженный отдых?
– Скоро моя дорогая, скоро. – Тихо сказала я, стараясь не сорваться и не наговорить этой мадам все, что о ней думаю.
– Чтобы эти Ваши фокусы больше не повторялись, понятно?
– Да, извините.
– Работайте, Кларисса Васильевна, работайте! – Она махнула на тряпку с ведром.
Я встала, подняла швабру с тряпкой и начала тереть ею пол. Эта фурия посмотрела на меня, картинно вздохнула и ушла. Я остановилась, оглянувшись. Я в больнице в гинекологическом отделении. Наверное, сейчас тысяча девятьсот пятьдесят второй год. Нужно найти Викторию Антепову и отговорить ее от аборта. Я зашла в подсобное помещение. Там висело зеркало. Посмотрела. Старая, сморщенная, седая женщина, худощавая, под глазами тени. Руки потрескавшиеся. Бедная – в таком возрасте вынуждена работать. Взяла ведро с тряпкой и пошла мыть палаты. С тыльной стороны каждой кровати был прицеплен листок с фамилией и инициалами каждой пациентки. Женщины ходили туда-сюда, лежали, разговаривали между собой, рядом проходили врачи, медсестры – никто на меня внимания не обращал. Женщина, которая недавно меня отчитала и угрожала увольнением оказалась заведующий отделением Примотько Ольга Ивановна. Ее Все боялись, как огня. Говорили, что она настоящий мясник – делает женщинам аборты, а они потом рожать больше не могут. Говорили, что она это специально, чтобы знали, как от детей отказываться. Я прошлась по всем палатам– Антеповои В. нигде не было. Я уже начала терять надежду, когда с улицы вся в снегу, в пуховом платке, потрепаном пальто и валенках зашла худенькая девушка. В руках она держала завязанный платок, пожалуй вещи. Она несмело оглянулась и подошла ко мне.
– Добрый вечер. – Тихо поздоровалась девушка, на вид лет двадцати двух.
– Добрий. – Я пыталась ласково ей улыбнуться. – Что-то хотела?
– Да, я Ольгу Ивановну завотделением ищу.
Меня осенила догадка. Черты лица похожи, только эта молодая девушка, а то была пожилая женщина.
– Ты Виктория Антепова?! Я тебя в театре видела!
– Да. – Испуганно округлила она глаза. – Умоляю, не говорите никому, что видели меня здесь!
– Не переживай дитя, не скажу. Садись на стул. Сейчас Ольга Ивановна на вечернем обходе, как закончит я тебя проведу.
Виктория махнула головой и села, сняв платок с головы. Я присела рядом.
– Что на аборт пришла? – Я пыталась говорить тихо и ласково, без осуждения.
Она махнула головой, потупив глаза в пол.
– Насмотрелась я за всю жизнь на таких, как ты. Сначала на аборт идут, а потом бегают, лечатся, плачут, но поздно – детей больше иметь не могут.
– Не могу я сейчас ребенка родить! – Из ее глаз потекли слезы. Я прижала ее по матерински. Девушка прижалась и продолжила. – Мужа расстреляли, как врага народа. Из театра выгнали, живем с мамой за ее копейки, работает, как Вы санитаркой. Куда еще ребенка?
– Ничего. Ты главное не бойся. Женщины всегда рожали. Что чума, что война, что мирное время. Ребенок не спрашивает когда ему рождаться. Раз уж получилось – надо рожать. Бог дал ребенка, даст и на ребенка.
Девушка отстранилась от меня. Она вытерла слезы и решительно сказала.
– Я не верю в Бога Он забрал у меня отца, брата, мужа! Он заставил меня пережить войну и голод, видеть смерть, разруху, нищету! В такой мир приводить ребенка-это издеваться над ним и собой!
– Не Бог, то все сделал, что ты говоришь, а люди. Он дает, а люди делают зло. Вот и тебе дал ребенка от любимого мужчины. Даже если его уже нет, но он дальше продолжает жить в твоем ребенке. Частичка его души, плоти и крови в нем. Ты сейчас оборвешь не только жизнь ребенка, а и свою и покойного мужа. Подумай.
– Но как растить, на что?
– За это не думай. Вот увидишь, весной все изменится и наладится.
– Откуда Вы знаете?
– Знаю, точно знаю. А еще знаю, что если ты сейчас сделаешь аборт, то проживешь свою жизнь впустую. Да, сниматься будешь в кино, в театре играть, а на старость пойдешь в мир с протянутой рукой. Никому не будешь нужна. Ни мужа, ни семьи. Ты больше не сможешь родить, выйдешь замуж, но второй муж тебя бросит. Кому нужна пустая женщина. Подумай! Сейчас ты можешь дать себе и ребенку шанс жить иначе. Решай.
Девушка испуганно смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Она медленно встала и вышла на на улицу ни слова не сказав. Я заглянула за дверь и посмотрела вслед убегающей Виктории. Закрыв дверь, села довольна на стул. Свет закрутил меня в серпантинном водовороте.
– Аля, Аля! – Голос Алекса пробивался сквозь туман. Я открыла глаза. Он сидел на цыпочках рядом, поглаживая мою щеку. – Как ты меня напугала! – Он начал целовать мой лоб, щеки, нос. Поцелуем в губы, окончательно привел меня в чувство.
– Хватит Алекс, люди смотрят! – Попыталась высвободиться из его объятий. Не получилось.
– Плевать, пусть смотрят! – Он проверил рукой температуру на лбу. – Нету! – Он задумался на минуту. – Едем в клинику к Жене, пусть проводит дополнительное обследование! – Он поднялся. Я остановила его взяв за руку и усадив на пустую скамейку рядом. Женщины уже здесь не было. Только бы у нее все было хорошо! Теперь, Алекса надо успокоить.
– Со мной, все хорошо, просто меня разморило и я задремала!
– Нет, ты не задремала! Я тебя уже несколько минут трясу! Это уже второй раз! Едем в клинику!
– Алекс! В прошлый раз Женя уже сделал повторные обследования и все оказалось хорошо. Никаких отклонений не было!
– Тогда, почему ты постоянно теряешь сознание?
– Потому что первый раз заехала в морг, а там сильно пахло формальдегидом, возможно, я надышалась им. А сейчас солнце припекает, может просто перегрелась.
Он нахмурился и начал усиленно переваривать представленную информацию. Надо его отвлечь от этих мыслей.
– Мороженое принес?
Он молча поднял пакет с земли, протянув мне. Там было четыре порции разного ванильного мороженого со сгущенным молоком.
– Ты, что весь товар покупаешь в несколько позиций?!
Алекс перестал хмуриться и улыбнулся.
– Я не знал, какой именно фирмы ты любишь мороженое.
– Поэтому купил всех фирм, которых нашел?
– Да. – Он снова нахмурився. – Это плохо?
– Если я тебя пошлю за белым хлебом ты, что мне его вагон привезешь?
Он подумал, рассмеялся, ответил.
– Вполне возможно! – Потом забрал пакет с мороженым и вытянул первое, что попало под руку. – Такое подойдет?
– Да. – Я с удовольствием его развернула.
– Вижу с тобой и правда все в порядке.
– Я же говорю, все хорошо! Давай еще в парке прогуляемся! Погода хорошая!
Мы прогуливались в тени деревьев. Мороженое съели вместе. Алекс сначала сопротивлялся, но потом сдался на милость победителя, то-есть мою. По-среди парка разместился красивый, современный ресторан. Алекс захотел кофе, после мороженого. Он сладкое не любит, сказал, что надо срочно его чем-то запить – желательно горьким и черным!. На террасе ресторана нас встретил официант.
– Добрый день. – Вежливо поздоровался он. – Вынужден вас предупредить, мы закрыты на корпоративное обслуживание.
– Что и даже просто кофе нельзя выпить? – Спросил Алекс.
– Кофе можно. Если вас не очень смущают громкие гости, то я могу вам предложить столик в конце зала.
Алекс посмотрел на меня.
– Не смущают! Ведите! – Согласилась я. Он благодарно улыбнулся.
Мы зашли в зал. За сервероваными, круглыми, накрытыми столами сидело человек двести. Зал был украшен цветами и шариками. В центре зала за круглым столом сидела именинница. Это было понятно, ведь именно туда официанты вывезли огромный тор с множеством свечей. Мы с Алексом разместились в конце зала, попивая кофе. Именинница поднялась. Все спели «С Днем рождения». Мы посмотрели тоже. Это же Виктория! Она выглядела немного иначе, ухоженнее, с модной прической, в хорошем дорогом, классическом платье, но это однозначно была она. Вместе с девочкой, лет десяти, которая сидела рядом она задула все свечи. Шквал аплодисментов приветствовал ее. Мы тоже не удержались и зааплодировали. Встал статный седой мужчина лет семидесяти в классическом костюме с галстуком. Он поднял руку, требуя тишины. Официант преподнес ему микрофон.
– Уважаемые гости! Сегодня, я рад поздравить свою мать с девяностолетним юбилеем. Мне очень приятно, встретить этот день в кругу большой семьи, друзей и родственников. Мама, ты для нас всех здесь присутствующих образец для подражания. Для тех, кто не знает, я кое-что расскажу. Моя мать родила меня в трудные времена. Моего отца репрессировали и расстреляли еще до моего рождения. Позже его полностью реабилитировали. Мы жили трудно, но в любви. Потом, когда мне было пять лет, у меня появился второй отец, а затем и две младшие сестры. Он вырастил меня, как родного. Я благодарен ему за это. Жаль, что его уже несколько лет нет с нами. Посмотрите на нашу сегодняшнюю именинницу. Ей было несладко, тяжело, но она выстояла. Не просто выстояла, а сделала блестящую карьеру в кино и театре, стала замечательной женой, матерью, бабушкой и прабабушкой. У нее трое детей, восемь внуков и десять правнуков. Её любит и обожает вся страна и не только наша. Подумайте только, в восемьдесят она сыграла в Голливуде и получила Оскар за роль! Она и сейчас занимается благотворительностью, открыла актерскую школу, дает мастер классы, и ходит на йогу! Мама, когда ты все успеваеш? – Все рассмеялись и зааплодировали. Виктория тоже рассмеялась. Мужчина дальше продолжил. – Хочу сказать главное – мы все гордимся тобой и бесконечно любим!
Он подошел и поцеловал ее в щеку. Все встали со своих мест, снова зааплодировали. Виктория смахнула рукой слезы. На этот раз это были слезы счастья.
– Посмотри, какая молодец! – Склонился через стол ко мне Алекс, показывая в сторону именинницы.
– Да, она молодец! – Радостно согласилась я.
