Текст книги "Последний сантехник"

Автор книги: Слава Сэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Бельгия

Все бельгийцы – бюрократы. Представьте: суббота, вечер, латышский дальнобойщик привёз непонятные коробки на завод непонятной химии. Стучит в ворота. Чувствует, до понедельника ему не откроют. Рядом с дверью кнопки. Надписи непонятны, но смысл очевиден: три звонка – столовая, четыре – бухгалтерия, большая красная кнопка – Семён Раппопорт из цеха покраски.

Шофёр жмёт первую кнопку. Никого нет дома. Жмёт вторую. Тишина. Суббота, вечер. Давит третью кнопку. Дверь открывается. Из ангара выходит жёлтая пена в виде элегантного параллелепипеда. Часть пены отваливается, обретает форму человека. Инкуб лепит себе голову, продирает глаза. Потом ещё и ещё выползают Афродиты. Все встают на ноги, идут на нашего шофёра, пугающе широко расставляя ноги.

* * *

При тушении бельгийских химзаводов положено выбирать средство тушения: пену, воду или порошок. Есть таблица специальная, по цвету пламени и звуку разрывов нужно принять решение. Специальный человек бежит и жмёт куда надо. Для тупых и трусов тут же сделаны надписи. А чтобы человек не бился в панике как мотылёк, защитное стекло убрали. Ничего разбивать молотком из автобуса не надо, кнопки доступны всем. В том числе и тем идиотам, которых мы поставляем в Европу из расчёта пять штук на кнопку. Отдельной строкой написано: «И храни нас Бог от тех, кто не умеет читать по-бельгийски».

Системы пожаротушения на химзаводах очень мощные. Специальные форсунки замачивают и отстирывают мгновенно даже вторичные половые признаки. Крик «где мои брови» – обычное дело в таких местах. Ядовитый порошок выстреливает отовсюду, заклеивает все щели. Пенная установка наполняет цех за три секунды. Так вот, наш дальнобойщик всех умыл, склеил и смягчил пушистой пеной. На него тут же обратили внимание, как он и хотел. Открыли дверь. Вышли встречать. Лишь отсутствие в Бельгии бюрократической процедуры битья дальнобойщиков спасло этого человека. Завод растерялся и не смог за себя постоять.

Когда Даше в руки попадает новый электронный прибор, она жмёт на кнопки, как пианист Мацуев, страстно и бессистемно. Именно так, полагает она, следует включать проклятый обдув, отжим, двойное молоко, глубокий бас и белый свет в конце холодильника. Даша по бабушке – татарская княжна. Гордость не позволяет ей читать инструкции. Когда буря стихает, я достаю утюг из мусорного ведра, надеваю очки и отключаю массаж спины, тройную обжарку и отложенное до весны полоскание. Ворчать мне нельзя, можно только хвалить Дашу за смелость и иронизировать в адрес утюга. Зато, если всё сделать правильно, Даша скажет, что всегда хотела завести себе очкастого бельгийского бюрократа. Татарские княжны очень хитрые, мне кажется.

Раньше они слушались

Машина чистоплотность чревата. Однажды она выйдет из ванной отдохнувшая, с вымытой головой, а дверь снаружи исцарапана и домашние все уже полопались. Сама Маша считает, что Лялина привычка сливать воду с разбега куда опасней. Закончив процедуры, Ляля сперва открывает дверь, гасит свет, потом возвращается в санузел, жмёт кнопку слива и ловко выбегает. Белый омут не успевает оторваться от пола и прыгнуть следом.

Ляля считает горшок порталом. При модернизме в иные миры летали на урагане, или падали в кроличью нору, или ходили сквозь шкаф с шубами. Теперь достаточно стать ногами в сортир и дёрнуть за цепочку. Полминуты аквапарка – и ты в стране чудес со всеми её крокодилами. Из-за этих мультиков Ляля не доверяет унитазу. Она бежит от него пригнувшись, головой вперёд. Неосторожный гость рискует получить такой тычок в печень, после которого и не вспомнишь, куда шёл и о чём мечтал.

Однажды Маша и Ляля гуляли в парке Кронвальда. Рижане знают, как красив бывает этот уголок, если добавить в фонтан шампуня. От обилия газировки в организме дети чуть приплясывали. С точки зрения ландшафта, их особенно манили всякие кусты. Но всюду люди. А давление росло. Маша предложила посетить Дом Конгрессов, серое здание в форме огромного туалета с совершенно неуместным концертным залом внутри.

* * *

В фойе было пусто. По широкой лестнице спустились в гардероб. Тёмные пролёты, голоса невидимых уборщиц и латышская музыка в трансляции. Классический ужас. Собственные силуэты в зеркалах казались чужими и опасными. Пока нашли уборную, натерпелись страху. А потом, – рассказывает Маша, – Ляля вошла в кабинку и тут же выскочила с визгом. Там стоял унитаз с датчиком тёплой попы. Автоматический кошмар, вполне соответствующий духу латышских госучреждений. Он начинал смывать заранее, не дожидаясь, пока дети разбегутся. Теперь Ляля боится ещё и официальных зданий.

Её не переубедить. У девочки марсианская логика. Ляля хочет работать охранником в ночном клубе, чтобы драться каждый день и указывать людям, что носить. Ещё ей нравится варить карамель. Ещё у неё твёрдая голова и богатое воображение.

Дети даны нам в радость, хоть и не всегда это очевидно. Сражаясь за расчёску или джинсы, они орут и требуют справедливого суда. Я не разбираюсь в их костюмах, обещаю всё порубить на равные части, если немедленно не прекратят. Они никогда не прекращают. Но тут же рассказывают, как, взявшись за руки, бежали по Дому Конгрессов и визжали в терцию. И снова всё прекрасно.

Как творить под гнётом капитала

Знакомый литератор, человек тревожный, решил взять ипотеку. Пришёл в кредитный отдел, заполняет формуляр. Банк попался любознательный, анкета дотошная, любая неточность чревата отказом.

Дальнейший рассказ не предназначен для людей с расстройствами внимания. Нужно будет следить за пальцем, сосредоточьтесь.

В графе «семейное положение» было только «холост» или «в браке». А литератор как раз летал по небу, отравленный гормонами. Он написал как есть: «Не женат, но собираюсь». Потом ещё подумал и вписал дату – 24-е октября. Свадьба сразу стала как живая. Чехов бы гордился таким кратким и точным ответом на каверзный вопрос.

* * *

Он жил с милой девушкой, простой и улыбчивой. Вкратце рассказал и о ней. Описал и улыбчивость её, и добрый нрав, и своё отношение к браку. Снова перечитал, нахмурился. Выходило так, будто у него свадьба, а у неё – не очевидно. Могло показаться, будто он решил надуть хорошую девчонку. Даже дату объявил, циник.

Пришлось добавить, что она тоже выходит замуж. Снова перечитал, ужаснулся. Теперь персонажи как бы жили во грехе и на стороне мутили, собираясь жениться по расчёту каждый на своём богаче. Неплохо для новеллы, но с точки зрения банковской анкеты такой драматизм избыточен. Автор приписал новое пояснение: свадьба одна на двоих, он будет женихом, она – невестой.

История его страсти уже заполнила соседние абзацы и вылилась на поля. Просто возмутительно, на чём банки экономят бумагу.

Литератор перечитал анкету с начала. В его талантливых руках справка о доходах превратилась в синопсис романа. Перед читателем разворачивалась история тяжёлого невроза. Рефлексии героя напоминали позднего Уэльбека. По обилию лишних деталей было ясно – герой лжёт себе и банку. Он либо мерзавец, либо сбрендил и галлюцинирует невестами. В отчаянии автор вписал последнюю строку, ироническую. Он уже смирился с реноме идиота и хотел лишь оставить людям надежду на иные формы жизни в сексе. Финальный текст был таков:

«…Я не женат, но собираюсь. Свадьба 24-го. Женюсь на Ларисе. Мы проживаем вместе, снимаем квартиру. Лариса взрослый человек, неплохо зарабатывает и понимает, на что идёт. Она согласна выйти за меня, хоть её решение и может показаться подозрительным. Т. е. она будет невестой, а я женихом. Извините за многословие. Нервничаю. В психологии такой феномен называется логорея».

Кредитная комиссия признала это заявление лучшим в истории банка. Ссуду утвердили. Работники просились на свадьбу всем отделом. Но литератор включил внутреннего засранца и не пригласил этих добрых кредиторов. Между искусством и жизнью должно быть расстояние, сказал он угрюмо.

Сентиментальное. Про сны

Даше снится иногда, будто я ей изменяю. Только в её снах мне удаётся ещё побыть негодяем. Я давно не тот… какие измены?! Даже с кошками приходится любезничать. Даша говорит – в том-то и дело! И так гремит утренней сковородой, что страшно войти на кухню.

Когда мы встретились, Даша представилась почти девицей. У красивых женщин своя шкала невинности и отдельная терминология. Например, Элизабет Тейлор, вспоминая о пятом своём браке, говорила: «Я была совсем девчонкой!»

* * *

Дашины истории любви похожи на фантастическую сагу. Некий богач подарил ей «лексус». Другой мужчина, поэт, с утра тащился через весь город, чтобы сунуть розу в ручку «лексуса» и сбежать. Враг поэта – композитор привёз бриллиант из Индии. Когда мы только познакомились, я не знал всех этих подробностей, подарил мешок мандаринов. Добрая Даша сказала, они бесподобны.

* * *

Красивые люди – отдельная раса. Они милы и снисходительны. Мы приписываем им пороки, чтобы оправдаться за свои дурные характеры, соответствующие нашим кривым мордам. Неправильные черты даны нам как полоски пчёлам, в предостережение. Клыки, три вертикальных брови, член на лбу как бы намекают: у собеседника злой нрав, лучше на нём не жениться. А красивые почти всегда и хорошие. По моим наблюдениям. Так думал я и всё равно не доверял красивой Даше. Позвал её гулять и всё ждал, когда же вылезут из неё фурия и гарпия. Был ноябрь, лужи, ветер, самое оно для прогулок. Я даже надеялся, что она откажет. Чтобы не разочаровываться. А она так, запросто, пойдём, говорит.

* * *

Узнав про розы, «лексусы» и бриллианты, я спросил, почему же она выбрала меня. И замер, ожидая рассказа про мужское обаяние. Она сказала:

– Перед твоим звонком были три сна. С ромашками, с морскими камушками, и третий – со стихотворением «я обнял эти плечи и взглянул». Стало интересно, что это значит. Где сантехник Слава, а где Бродский с ромашками. Пока разбиралась, совсем запуталась. Проклятое любопытство!

Так сказала Даша и вздохнула неопределённо.

* * *

Вчера мне снился писатель-краевед Пришвин. Седенький, нетрезвый. Хватал Дашу за филей и шептал чего-то на ухо. А она… нет бы врезать классику! – зубами дразня, хохотала. Утром я выразил грохотом сковороды, насколько Пришвин слабее Куприна.

Во-первых, не стоит верить снам, сказала Даша уверенно. А во-вторых, красота требует жертв. Под сим подразумевалось, что из нас двоих она красота, а я – жертва. Объяснение, в котором мы образуем хоть какую-то дихотомическую пару, очень меня устроило. Я пересолил яичницу и спросил, как ей спалось. Очень хорошо. Даше снились чистая вода и перелётные птицы. Скоро потеплеет, видимо.

Хаотический рассказ, написанный от жары на даче

Дом как фаллический символ круче пистолета, шпаги и самого фаллоса. Он виден издалека, им удобно мериться. Каждый мужчина мечтает о большом и толстом доме. Снег, листопад, грызуны, тёща на всё лето, забор упал, до офиса два часа по пробкам – всё это пугает, пока живёшь в квартире. Но подари мужчине сарай под Вологдой, он всё бросит и сбежит в сарай. И будет там, из-под Вологды, ненавидеть тротуары, лифты и мусоропроводы. Через год всего он будет измождён, нелюдим, жена сбежала, дети как-то по-особенному ненавидят свежий воздух. Приезжаешь его навестить – он сидит в яме, говорит, что ищет кабель, но кажется, могилу роет. Как же тут хорошо, говорит он вдруг, с надрывом. И непонятно, имеет ли он в виду эту яму или страну целиком. Единственный крошечный недостаток дома – постоянные гости. Как только сходит снег, они прут стадами, как сардины, как гунны, как Гольфстрим. Их не останавливает отсутствие дров и мяса. Они всё везут с собой. Тарелки перебьют, газон вспашут, смородину вырвут и уедут. Не все, не сразу и ненадолго, но уедут.

Ещё минус: бомжи крадут в среднем три тачки в месяц, тазов без счёта и собаку Тузика. Собаку не очень жаль, она кусала домашних и жрала каждый раз, как в последний. Более того, по некоторым признакам именно она руководила бандой бомжей.

Зимой полопались отопительные трубы. Семья до апреля играла в полярников, потом всё текло и капало, как в фильмах Тарковского. Вода в кране рыжая, из неё можно добывать железо, но лень. Экономя на канализации, домовладельцы учатся бельё не стирать, а вытряхивать, посуду облизывать, тело почёсывать. Некоторые деревенские подлости нужно просто запомнить. При виде шезлонга сам собой начинается дождь, от чистки дымохода трескается фундамент. Комары на селе – вершина пищевой цепочки. Умеют читать мысли и этикетки на пузырьках с ядами. Нанести им урон можно, лишь потравив гражданское население.

Постепенно счастливый домовладелец теряет контроль, рассказ его о деревенской жизни украшается криками и слезами. Заканчивается вечер валерьянкой и электрическим ударом. Кабель найден.

Есть, конечно, богатые домовладельцы. У них всё иначе. Директор пароходной компании Вениамин Штольц для укрощения дома нанимает профессионалов. Его дом похож на корабельную надстройку. Три этажа, вид на реку. Садовники стригут Бенин крыжовник, девушка в переднике метёт, подъёмный кран весной переносит яхту на воду, осенью возвращает на стапеля. Специальные матросы полируют кораблик, укрывают на зиму тентом. Только педагога для птиц, считавших дом прибрежной скалой, Беня не нашёл. Чайки собирались на крыше каждое утро, в пять. Их гвалт казался бессистемным, но если долго слушать сквозь сон чужую речь, можно освоить не только китайский, но и чаячий.

Схема общения была проста. Одна чайка рассказывает анекдот, две-три иронически комментируют – и потом вся толпа ржёт. Чайки валились на бок, катались по крыше, тыча пальцами в рассказчика, приговаривали «щас лопну». Беня хотел смазать крышу реагентом против птиц, но такого не выпускают. Нанимать актёра в костюме ястреба дорого и неэффективно.

Однажды Беня встал в пять утра. Девяносто шесть процентов самоубийств совершается в это тяжёлое время. Беня хотел спать, но не мог. Он хотел убивать. Достал ружьё, вышел, прицелился и жахнул. Потом ещё и ещё.

– Салют? – удивились птицы.

Беня мазал, хохот на крыше усиливался. И вдруг чайка Геннадий накренился, упал и закрыл свои красные очи. Он был балагур и добряк. Скорбь пронзила птичьи сердца. Друзья нагадили на прощание сколько смогли и полетели прочь, подальше от этого идиота с винтовкой. К Бене потом приезжала полиция, шили мокруху – труп не нашли. Осмотрели крышу – там гуано по колено, но тихо и безлюдно.

Невдалеке от Бениного стоит дом с подозрительно чистой крышей. Птицы его избегают. Если верить садовнику, это дача Пугачёвой. Интересно, значит ли это, что чайки разбираются в музыке, или наоборот?

Соседка

Судя по ночным стонам из раскрытых окон, дачников мучают мигрени и артрит. К утру боли стихают, спасибо целебным свойствам свежего воздуха. Всё-таки дача – лучший способ поправить здоровье, убитое на строительстве дачи.

* * *

Но однажды парадигма изменилась. Глубокой ночью, распугав соловьёв и лягушек, вдруг запел Григорий Лепс. В следующую ночь он обернулся группой Би-2, потом певицей Нюшей. После Нюши – Филя, Хрюша, настоящий скотный двор. Дачники слушали, как очередной ансамбль ломится по деревне, паркуется, хлопает дверцами, потом цокает к калитке. В нашем доме поселился откровенный идиот. Возвращается под утро, непременно с музыкой. Я вычислил его машину. БМВ, конечно. На заднем сиденье лежат красные туфли. Каблук высокий. Сразу видно – проститутка! Сняла дачу, чтобы ловить теплокровных мужчин среди крыжовника и рыбалки. Расширяет охотничий ареал.

Даша говорит:

– Почему сразу проститутка? Старайся видеть хорошее.

Я сказал – что ж плохого в проститутках. Все только «за». Тут Даша упёрлась, потребовала сочинить другой персонаж, разъезжающий по деревне ночью с музыкой и туфлями. Я выдумал ей ночного бухгалтера-трансвестита. Всё сошлось: каблуки, поздние возвращения. Ещё вариант неплохой – глуховатый человек-филин с женскими ногами. С ноткой фэнтези образ. Но честней было бы оставить проститутку. Мы обсудили все возможности и нашли компромисс: каждый останется при том мнении, которое выберет Даша.

Музыка меж тем не прекращалась. Хотелось уже повстречать этого бухгалтера и засунуть ему его туфли прямо в дископриёмник. Однажды, услышав, как он завёлся, я выскочил на балкон, но увидел только руль и под ним стройные бухгалтерские бёдра. Такой удачный угол зрения у нас с балкона.

Некий палеобиолог воссоздал динозавра по единственному зубу. Я же видел куда больше, тридцать сантиметров ног от колена до юбки. По таким данным легко дорисовать лицо, характер и важнейшие этапы биографии бухгалтера. Хорошо, что она к нам переехала. Я решил встретиться с ней случайно у калитки. Букет хризантем выглядел бы нарочито, пришлось заготовить элегантный пакет с мусором. Я готов был цитировать Борхеса и спросить невзначай, не текут ли трубы. И если да, то помощь рядом. Соседи должны делиться своими профессиональными навыками. А бухгалтер бы по глазам догадалась, как нуждаюсь я в помощи, когда заполняю декларацию о доходах.

* * *

С точки зрения театра, дешёвые проститутки предпочтительней. В их анамнезе всегда найдётся бабушка, зарубившая дедушку, это повод для разговора. Слушать такую женщину даже интересней, чем раздевать. Но и дорогие проститутки не должны вас отталкивать. Кроме отличной упаковки, в них могут быть совмещены функции домашнего кинотеатра, кабаре и библиотеки. В Древней Греции, например, гетеры пели, плясали, анализировали войну с Персией, пересказывали Софокла в лицах. Массаж, яичница, занозу вытащить – что угодно. Сравните это с современными медиацентрами и скажите, куда движется прогресс.

Но и обмана в этом бизнесе хватает. Под фото Миранды Керр я видел однажды подпись: Жоржетта. Триста евро за ночь. Доставка в течение часа. Наглая, неприкрытая ложь! К Миранде Керр наверняка запись за неделю!

Вчера приходит Даша, весёлая. Говорит, у нас ещё один дачник въехал. Финансовый аналитик. У него «Мазерати Гибли» и дом на Коста-дель-Соль, там сейчас жарко. Он будет жить в восьмой квартире, а осенью вернётся в Испанию. Приглашал в гости. Даша с аналитиком купались в море, разговорились, потом вместе шли домой.

Даша ужасно доверчивая. Не понимает, что соседи – это чужие, опасные люди. Среди них полно аферистов, жуликов, убийц и откровенных бухгалтеров. Некоторые не то что Борхеса, дядю Стёпу не читали. О чём с ними яичницу жарить? Встречу эту, из БМВ, скажу: послушайте, Жоржетта, дуйте в восьмую квартиру, там мазератти, версаче, аликанте и другие кодовые слова. Уезжайте, нам из-за вас лягушек не слышно.

Ограбление по-латышски

Оля живёт на тихой улице. У неё муж и дочка, хлопот с ними примерно одинаково. Есть также старая «тойота», символ скромности и простоты.

Однажды Оля не закрыла окно в машине. Подумала – пусть мужу будет прохладно, когда он куда-нибудь поедет. Ещё Оля оставила поющее радио и ключи в замке. Позаботилась. Муж аккуратно шнуровал кроссовки, потом долго выбирал сумочку. Копуха со значительным лицом собирался ехать по своим незначительным делам. Потом Оля видит в окно – он ходит, матерится в телефон. Машины нет. Как в песне – она его не дождалась.

Конечно, это был угон на извращённой сексуальной почве. Какой-то геронтофил позарился на Олино корыто. Затащил в кусты, сорвал скотч, скреплявший кузовные панели, и как-нибудь да надругался. Теперь угадайте, кого назначили виноватым. Долгое шнурование оказалось ни при чём. Виноват всегда тот, кто самый заботливый и… женщина.

* * *

Муж уехал на парадном «мерседесе», который раньше только в театр ездил. Оля пошла в магазин, представляя вечерние объяснения. Она скажет, что близких надо любить, а вещи использовать. И сделает пару замечаний насчёт шнурков и сумок. Супруг отметит её мудрость и преобразится.

* * *

Слегка сердитый муж тем временем ехал по делам. Видит – навстречу мчится их семейное корыто. За рулём чужая баба. Муж ловко развернулся, одной рукой погнался за преступницей, второй стал звонить в полицию. Дескать, преследую женскую банду, пришлите вертолёт. «Тойота» и «мерседес» как весёлые стрижи носились по району. Потом сразу пять полицейских машин окружили их, прижали к обочине. Весть о симпатичной преступной банде разнеслась по отделу угонов, все прибежали охранять закон.

Меж тем Оля дошла до магазина. А там настоящее кино – сирены, мигалки, движение перекрыто, спецназ тревожно смотрит вдаль. Молодая красивая дрянь висит на муже со словами:

– Да он мой знакомый! Попросил машину перегнать!

В других условиях Олю заинтересовал бы следователь. Его закатанные рукава, загар и пистолет просто толкали на преступление. Угнать что попало, потом сдаться – чем не сценарий выходного дня для женщины с активной жизненной позицией?

– Как зовут знакомого? – строго спросила Оля у девицы.

– Оскар! – ответила та и проиграла. Нельзя судить о человеке по шнуркам. Он на самом деле Саша.

Мошенница стала выкручиваться, назвалась сиротой. Машину, говорит, угнала от голода. Хотела купить еды, а на сдачу открыть какой-нибудь бизнес.

Тут прибежали папа угонщицы и мама. Как положено родителям, совершенно не вовремя. Вспотевшие, несчастные, с бутербродом. Много лет они старались, выращивали из милого ангелочка себе инфаркт. Говорят, хорошая девочка. Отбирая у отца сигареты, никогда не нагрубит и не ударит. В волейбол играет, учится в выпускном классе. Шла домой пьяная и угнала машину, немножко. Если можно, посадите её на трое суток. Родителям нужно время для побега. Полицейские отвечают – так нельзя. Трое суток для профилактики – слишком жестоко. Другое дело – пять лет за угон и пьяную езду без прав.

Пять лет – хороший срок. Выпускница полюбила бы образование, папа бы накурился, мама съездила в Египет.

Но Оля возмутилась. Сказала, никто никуда не сядет, отдайте заявление! При всей любви к корыту волейболистку жаль. Она же дура молодая – и всё.

Тут следователь с загорелым пистолетом бросает вскользь, обращаясь как бы к забору – если ущерб меньше трёхсот евро, тюрьма заменяется штрафом и несмываемым позором.

Оля посмотрела на «тойоту». И все посмотрели на «тойоту». Как скажешь другу, что он стоит двести девяносто девять? Человек умеет вдохнуть душу в любую железяку или тряпочку. Так же Бог когда-то помял кусок глины, дунул – получились мы. И хоть не за что нас любить, он всё равно любит. Так подумали все, кроме угонщицы. У неё от несмываемого позора голова разболелась.