355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Скотт Вестерфельд » Загробные миры » Текст книги (страница 8)
Загробные миры
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 01:10

Текст книги "Загробные миры"


Автор книги: Скотт Вестерфельд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 12

– Что ты вытворяешь? – пролаял мужчина, сидящий в черном седане.

Я попятилась от него через тротуар и быстро оказалась на лужайке Андерсонов. Сердце колотилось, мир вновь стал четким и реальным.

– Что я вытворяю? – заорала я. – Это ты пасешь мой дом!

– Как твой дом? – Он взглянул на мой заштопанный лоб. – Ты Элизабет Скоуфилд, да?

– Я та, кто вызовет полицию, если ты не уберешься отсюда! – Моя рука метнулась к карману, где не было телефона.

– Не нужно, мисс Скоуфилд. – Он залез в карман пиджака и выудил бумажник, который распахнул, чтобы показать значок и удостоверение личности. – Агент Элиан Рейес, Федеральное бюро расследований.

Я заморгала и с удивлением уставилась на парня. На фото был определенно он: занудные очки и прочие детали, кроме того, значок вроде бы не был подделкой. Верхнюю часть занимал металлический орел с распростертыми крыльями, казавшийся огненно-золотым под ярким солнцем мира живых.

Агент Рейес захлопнул корочку и распахнул дверцу машины. Однако перед тем, как шагнуть на тротуар, он помедлил, ожидая моего согласия.

Я кивнула, но отступила еще на полшага.

– Извините за причиненные неудобства, мисс Скоуфилд. – Вставая, он положил бумажник в карман, после чего прислонился к седану и скрестил руки на груди. – Я не намеревался никого пугать.

– Тогда с какой стати вы следите за моим домом?

Агент Рейес помолчал, уставившись вдаль.

– Во избежание недопонимания, меня уполномочили рассказать, почему я здесь нахожусь. Причина – в том внимании, которое ты привлекла после нападения террористов.

– Хорошо, но здесь нет ни одного репортера.

– Они были, но вчера устали ждать. Вы умно поступили, не торопясь возвращаться из Далласа.

– Спасибо.

Мне стало интересно, не задумала ли мама это специально.

– Но я не должен защищать вас от репортеров. – Его голос слегка понизился. – Мой непосредственный начальник обеспокоен группой, совершившей нападение.

Я заставила себя дышать спокойно.

– Но они все мертвы.

– Нападавшие да, но они были членами многочисленного культа. – Он снова умолк, размышляя, надо ли продолжать.

– Пожалуйста, агент Рейес, объясните мне, в чем дело?

– Тебе всего семнадцать.

– Очевидно, я – достаточно старая, чтобы суметь подкрасться к агентам ФБР.

В ответ он только изогнул бровь и произнес.

– Полагаю, мне лучше поговорить с твоей матерью.

– Мне бы этого не хотелось. Мама легко пугается. Например, она боится машин на шоссе.

– Думаю, так интересней ехать в автомобиле.

– Вы даже не представляете себе, как! – с жаром воскликнула я. – Но скажите мне, что происходит, агент Рейес? Я пережила атаку террористов-автоматчиков. Наверняка справлюсь и с остальным.

Он опять покосился на мой дом и вздохнул.

– Ладно. Стрелки принадлежали к организации под названием «Шаг к воскрешению» с апокалиптическими умонастроениями, изоляционистским вероучением и харизматичным лидером – в целом, всеми отличительными особенностями деструктивного культа… такие сообщества иногда называют культом смерти.

– Ясно, – произнесла я. – Но сейчас все твердят, будто те четыре парня действовали самостоятельно – без чьего-либо приказа.

– Именно это и утверждают лидеры культа. Но мы пока придерживаемся гипотезы, что террористы в аэропорту явлются членами этого культа, – ответил он, воздев ладони. – Однако тебе не стоит беспокоиться. Просто ты слишком сильно засветилась в новостях.

– В качестве символа надежды, – тихо пробормотала я.

– Да, мисс Скоуфилд, вероятно, даже символа жизни.

– А они связаны с сектой, где проповедуется смерть, – медленно произнесла я. – Ненавижу культы смерти.

– Мне они тоже не нравятся. Кстати, меры предосторожности еще никому не повредили.

Он повернулся и бросил очередной цепкий взгляд на мой дом. Пока мы общались, агент поглядывал на него каждые полминуты, хоть я и стояла прямо у него под носом. Похоже, моя мать еще не вышла во двор.

От самой мысли, что он по-прежнему выполняет свою работу, я немного успокоилась.

– Благодарю вас, – пролепетала я.

– Ты была вправе узнать правду. – Он кивнул легким решительным движением подбородка.

– Нет, в смысле, спасибо, что вы это делаете. – Я заметила его великолепно начищенные ботинки и внезапно пожалела, что пришла босиком. – Ведь вы защищаете людей.

Мне опять вспомнился аэропорт. Агенты УТБ – парни, на которых вечно жалуется мой отец, когда они обыскивают его багаж, отразили нападение пистолетами, противостояв автоматчикам…

– Ты очень добра, мисс Скоуфилд, – проговорил агент Рейес. – Но спи спокойно – в обозримом будущем секта будет находиться под нашим надзором. Тебе совершенно не нужно бояться.

– А я и не боюсь. – В конце концов, теперь у меня появились способности, и я посещала загробный мир. Кое-кто из моих лучших подруг – привидение.

Но Минди куда-то запропастилась. Испарилась в приступе страха? Или сбежала?

– Мне пора. Мама заждалась. Спасибо, что не сказали ей.

– Всегда к твоим услугам. – Агент Рейес залез в карман пиджака и извлек визитку. – Но если ты передумаешь, я с радостью все ей объясню. – С намеком на улыбку он добавил: – Надеюсь, я ее не перепугаю.

– Ладно. – Я повертела в руках визитку. – Специальный агент Элиан Рейес? Об этом вы умолчали, спецагент.

Забираясь в седан, он лишь пожал плечами.

– Малоизвестный факт о ФБР: все мы спецагенты.

Он вроде не шутил, но мне почему-то стало смешно. Я почувствовала себя по-дурацки, помахала ему на прощанье, отвернулась и побрела прочь, стараясь не думать о том, что даже в своих занудных очках он кажется мне довольно симпатичным.

* * *

Минди не было ни в проезде, ни в заднем дворе. Я поняла, что не нужно на нее слишком рассчитывать, если я попаду в загробном мире в беду. Впрочем, вряд ли было честно винить ее за бегство. В каком бы году она ни родилась, по сути, ей одиннадцать лет.

– Лиззи? – окликнула меня мама, которая стояла у задней двери и вытирала ладони кухонным полотенцем. – Куда ты ходила?

– Извини, – выпалила я. – Я просто осматривалась.

– Зачем?

Я ничего не ответила и протиснулась мимо нее в дом. На кухне Минди тоже отсутствовала.

На столе лежал увесистый ком теста, черного от чернил кальмара. Он был в отпечатках маминых ладоней и выглядел так, словно его следовало получше размять. Я прошла к раковине, чтобы помыть руки.

– Лизи, ты в порядке? – спросила мама.

– У меня все отлично. Я хотела погулять и подышать свежим воздухом. – Если матери потребуется иная отговорка, я всегда смогу вручить ей визитку спецагента Рейеса, и пусть он с ней лично объясняется.

Но она произнесла:

– Ясно.

Мы поделили ком надвое и принялись молча его разминать. Так хорошо было мять тесто в пальцах – оно было едкое, пахнущее рыбой и явно материальное.

Я все гадала: «Куда убежала Минди? Она спряталась в доме? Или существует некий глубинный слой реальности, где она затаилась? Какое-нибудь место глубже обратной стороны, где я вообще не в силах ее разглядеть?»

И она, и Ямараджа упоминали о «подземном мире», чем бы он там ни был.

Мать не сводила с меня глаз, и я поняла, что она рассчитывает на подробный рассказ о моей маленькой прогулке снаружи.

Поэтому я сменила тему:

– У тебя когда-нибудь была собака?

Руки матери замерли.

– Когда я была маленькой, да. Ты хочешь завести собаку?

– За девять месяцев до поступления в колледж? Как-то необдуманно.

– Верно, но, может, с собакой ты почувствуешь себя безопасней. – Она выглянула из двери кухни с серьезным видом; похоже, она решила, что я недавно проверяла улицу на наличие террористов.

– Мама, я чувствую себя в полной безопасности. Просто любопытствую. Ты мало говоришь о своем детстве.

– Пожалуй. – Она прекратила разминать тесто. – Что это на тебя нашло?

– Ничего, – соврала я. Вряд ли я могла признаться, что меня интересует ее детство из-за призрака ее убитой лучшей подруги, той самой, о которой она никогда не упоминала. – А ты когда-нибудь проходила через нечто подобное? – непринужденным тоном спросила я.

– Вроде нападения террористов? – Она округлила глаза. – Боже, детка, ты же знаешь, что они очень редки, верно? Гораздо чаще люди погибают от молний, чем от террористов.

Когда мать это говорила, была в ней некая уязвимость, поэтому я улыбнулась, протянула руку и притронулась к ее пальцам.

– Молния? Отлично. Значит, со мной до конца жизни уже ничего не случится.

Мы объединили два куска теста и, стоя плечом к плечу, начали работать вместе. Наши ладони окрасились в серый цвет.

На то чтобы чернила кальмара полностью отмылись от кожи, нужно несколько дней, и это всегда меня завораживало.

Сегодня было слишком странно смотреть на сереющие руки, в реальность как будто прорывалась обратная сторона. Разумеется, мы с Ямараджей выглядели в загробном мире обычно, но все остальное – живое либо мертвое – приобретало пепельный оттенок.

Мы психопомпы – особенные.

Пока мы месили тесто, я поняла, что, в общем, говорю матери правду… я не боюсь «Шага к воскрешению» или как их там называют. Что еще упоминал спецагент Рейес об «изоляционистском вероучении»?.. Вероятно, последователи культа живут в горах и пользуются дерьмовыми туалетами. Они – ничтожная группка сектантов с узколобыми взглядами на мир, а я учусь, как входить в совершенно новую реальность. Мне не о чем беспокоиться.

Сейчас меня очень волновала Минди. Я опять задалась вопросом, почему мать о ней никогда не рассказывала.

– Какое событие в твоей жизни самое худшее?

– Самое худшее? – Она глубоко вздохнула, стряхивая с ладоней муку, после чего открыла ящик с кухонной утварью и начала в нем рыться. – Пожалуй, когда твой отец заявил мне, что все годы нашей совместной жизни – напрасная трата его времени.

– Верно. Разумеется, прости. – Я прекратила месить и обняла ее руками, испачканными в муке. – Но я имела в виду твое детство… Какое событие оказалось для тебя самым болезненным?

Она вытащила скалку и повертела ее в ладонях.

– Наверно, сейчас неподходящий момент.

– Как раз наоборот, мама. Помоги мне это пережить.

– Но я не хочу тебя пугать.

Меня едва хватило на то, чтобы не расхохотаться. Нет, не из вредности, а потому, что это было так смешно.

– Мама, на этой неделе уже случилось то, что должно было меня напугать до полусмерти, и я выжила. Пожалуйста, не молчи.

Минуту она пристально смотрела меня, словно я превратилась в незнакомку. Тем не менее, как и агент Рейес, она, наконец, согласилась быть со мной откровенной.

– Мне тогда уже исполнилось одиннадцать лет, – начала она.

Я кивнула, поощряя ее продолжать, а также потому, что уже это знала.

– Моя лучшая подруга, – тихо произнесла она, – маленькая девочка, которая жила через улицу, ее похитили.

– Ох, – выдохнула я.

– Она с родителями путешествовала в машине по стране, они остановились возле большой площадки для отдыха… и она просто исчезла.

Я с изумлением уставилась на маму. Теперь-то я поняла, откуда взялись все ее странные привычки: страх перед шоссе; беспокойство, когда она разрешала мне играть вне дома…

– Выяснили, кто это сделал?

Она покачала головой.

– Нет, но ее нашли несколько недель спустя, и это самая страшная часть.

– Что произошло?

– Минди закопали на заднем дворе ее дома. Кто бы ее ни похоронил, он знал, где она живет, может, даже следил за ней, хотя она и пропала в сотнях миль от дома. Вот почему мои родители переехали сюда. Они уже не могли жить на той улице.

Меня пробрала дрожь, и я ощутила, как подступил к сердцу кусочек льда в моей груди: он словно вырос за один миг, как и в тот раз, когда я впервые увидела Минди. Холод наступил, когда я бралась за руку Минди. На языке почувствовался металлический привкус, и мгновение мне казалось, что я перейду на обратную сторону прямо здесь, перед матерью.

– Вот беда, – прошептала я и поежилась.

– Мне так жаль, Лиззи, – сказала мама, глядя на меня расширившимися глазами. – Я идиотка.

– Нет, что ты! – Я тяжело дышала, набирая полные легкие воздуха мира живых. – Ты должна была мне рассказать. Нам обеим довелось пройти через что-то плохое. Мне было так нужно, чтобы ты со мной поделилась.

– Детка, тебе не надо знать ту жуткую историю, по крайней мере, не сейчас. – Она потянулась ко мне, почти дотронувшись до шрама-слезинки на моей щеке.

– Ничего. Я в порядке, – пробормотала я и отвернулась, чтобы вымыть руки. – Просто дай мне минутку, вот и все.

Я обняла ее – да так сильно, что воздух вокруг нас наполнился мучным подобием тумана, а затем пошла в спальню.

– Я на минутку, – проговорила я и закрыла за собой дверь.

Сердце сильно колотилось, холод внутри вытеснял жизнь. Я прикоснулась к губам в том месте, где их в аэропорту поцеловал Ямараджа, и ощутила тепло. Я не собиралась проваливаться в другой мир. Это был просто мимолетный озноб от истории мамы и от Минди.

Я осмотрела комнату.

– Ты здесь? – прошептала я.

Мне никто не ответил, но внезапно я догадалась, где ее искать.

Я вернулась на кухню и одарила мать счастливой улыбкой.

– Оказывается, мне просто понадобилось пописать.

Я бросилась по коридору в другой конец дома, задержавшись в ванной комнате, чтобы плеснуть в лицо воды. Затем направилась прямиком в мамину спальню.

На ее кровати лежала открытая сумка с ночными принадлежностями, до сих пор наполовину не разложенными по местам. Странно. Как правило, мама все распаковывала сразу по прибытии домой. Царил непривычный беспорядок, одежда была раскидана по полу или наброшена на спинку стула возле комода.

И еще, рядом с маминой кроватью стояла фотография в рамке, где она и ее родители позировали на лужайке перед северокалифорнийским бунгало с широким крыльцом. Тогда маме, наверное, уже исполнилось одиннадцать, и у нее были такие же длинные косички, как и у Минди. Это изображение было мне знакомо, она держала его на комоде, но я никогда над ним особо не задумывалась.

Я пересекла комнату, покрытую мягким ковром, и открыла дверь ее шкафа.

Внутри царила темень – только поблескивали начищенные туфли, а еще пластик щеток для одежды отражал свет из окон спальни.

В детстве я всегда боялась шкафов, но теперь увидела привлекательность укромного, уютного местечка, которое можно объявить своим убежищем.

Я встала на колени и постаралась не повышать голос:

– Не бойся. Это я, Лиззи.

Тишина.

– Я поговорила с тем мужчиной, он не страшный. Агент из ФБР, точнее, спецагент. Он здесь, чтобы убедиться в нашей безопасности.

Опять нет ответа.

– Ладно, – прошептала я. – Минди, мне ясно, почему ты испугалась. Мама рассказала, что с тобой случилось.

Я расслышала, как тихо втянули воздух, и спустя мгновение прозвучал ее голос.

– Я говорила тебе, что она меня помнит.

– Она помнит все, как будто тебя похитили вчера.

– Она до сих огорчена?

– Конечно, – произнесла я и сделала паузу, но Минди молчала, поэтому я добавила: – Это не твоя вина, Минди.

– Ага. Виноват тот нехороший дядька. Он все испортил. Мама и папа, мои друзья, я – мы так переживали, – она вздохнула, – одного Макса это не коснулось, потому что его уже усыпили. У него был собачий рак.

– Как грустно. – Я сглотнула. – Зато убийца никогда не причинит тебе вреда, верно?

– Ну, не знаю, – проворчала Минди и начала проявляться из теней.

Она проскользнула сквозь висящие платья, которые даже не всколыхнулись.

– Хочешь пойти и понаблюдать, как мы готовим пасту? – спросила я.

Она посмотрела на меня блестящими от слез глазами.

– Ты уверена? Я не собираюсь тебя беспокоить.

– Все будет отлично. Просто помни, мы не можем говорить друг с другом.

– Я тихонько, – пообещала Минди и протянула мне руку.

Я взяла ее ладошку в свою, не думая, и ощутила холод и слабое покалывание. Я быстро догадалась, что она делает.

– Сейчас я не могу, Минди, – твердо произнесла я. – Мама ждет.

– Мы на секундочку! – взмолилась она, и я опять почувствовала металлический привкус на языке. Пол спальни накренился и ушел у меня из-под ног. Льющийся в окна спальни свет стал резким и неприятным.

– Пожалуйста! – настаивала Минди.

Я кивнула, крепче сжала руку Минди, и мир живых тут же поблек.

– Спасибо, – пискнула Минди и заключила меня в объятия. Она казалась совсем маленькой и дрожала, как кроха, которая только что выбралась из плавательного бассейна. Я стояла на коленях, а ее голова покоилась на моем плече.

– Все хорошо, Минди, – ласково прошептала я, и она прильнула ко мне. – Злодей теперь не в силах тебе навредить.

Она отстранилась, так и не убрав руки из моих ладоней, и пытливо посмотрела на меня.

– Но что произойдет, когда он умрет, Лиззи?

– Когда он умрет… – эхом повторила я.

– Тогда он тоже станет призраком. И, возможно, он меня еще не забыл. Что, если он сумеет меня найти даже в шкафу?

Я покачала головой. Сердце грохотало, и поскольку ко мне больше не прижималась Минди, мир вновь начал меняться.

– Я не позволю ему прикоснуться к тебе, – заявила я, наблюдая, как комната перестает быть серой.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Она улыбнулась, а из ее глаза выкатилась слезинка. Я еще не совсем ушла с обратной стороны и смогла на секунду ощутить ее влажность на кончиках своих пальцев.

Я смахнула слезинку Минди, а потом мы опять оказались в разных мирах.

Глава 13

– А какие там удивительные окна! – восторгалась Дарси. – Можно увидеть крыши Китайского квартала. Супер!

– Заманчивое местечко для проживания, – подытожила тетя Лалана.

– Не могу дождаться переезда. – Впившись в гамбургер, Дарси почувствовала, как вниз по левому запястью побежала предательская струйка мясного сока. Она сделала заказ не подумав. – Ты не возражаешь, что я ем говядину, правда?

Тетя Лалана рассмеялась.

– Дарси, я присутствовала на том обеде, где ты объявила, что становишься мясоедкой. Тебе сколько было, тринадцать?

– Точно, но мне все еще неловко. Особенно с тех пор, как я собралась попросить тебя об одном одолжении.

Они сидели в кафе в Вест-Виллидж, неподалеку от квартиры Лаланы, такой же маленькой, аккуратной и элегантной, как и ее хозяйка. Тетя Лалана, как и всегда, продумала свой наряд, надев синюю рубашку с воротником и ярко-желтый пиджак. Свой образ она дополнила длинными сережками тех же ярких цветов.

– Я беспокоюсь не о твоей диете, Дарси, а о плате за квартиру, – произнесла Лалана, взглянув на договор об аренде, который лежал между нами на столе. Вызывающая сумма красовалась на первой странице. – А это не дороговато?

– Я хотела бы потратить меньше, но там – идеальное для писателя место.

– Понятно. Хорошие флюиды для сочинительства. Еще бы!

– Моя подруга-писательница Имоджен была вместе со мной и поддержала мое решение. – Дарси представила, как Ниша закатывает глаза и придумывает новые правила насчет запрета слов «моя подруга-писательница». – Квартира просто идеальна для работы, и она себя окупит.

– Думаю, те издатели дают тебе слишком много денег. Без обид, Дарси, но временами мне в это не совсем верится.

– Мне тоже, – пожала плечами Дарси. – Мой агент считает, что все дело в первой главе: покупатели, которые отовариваются в крупных сетях, читают только первую главу, на большее им не хватает времени. А если у книги убийственное начало и потрясающая обложка, все экземпляры романа разлетятся, как горячие пирожки.

Лалана, похоже, сомневалась.

– Но разве люди, которые ее купили, не прочитают другие главы?! Неужели и остальное не должно быть хорошим?

У Дарси замутило в желудке. Такое происходило каждый раз при мысли, что какой-нибудь незнакомец (или тысячи незнакомцев) прочтут ее роман.

Однако она выдавила улыбку.

– Думаешь, моя книга – отстой?

Лалана прищурилась.

– Как я могу судить? Ты отказываешься нам ее показать.

Дарси не ответила. Из всех членов семьи только Ниша удостоилась разрешения прочитать книгу, но Дарси заставила ее поклясться хранить тайну.

В конце концов, Анника Патель никогда не рассказывала дочерям об убитой подруге детства. Поэтому Дарси утаила от матери, что все же разузнала о той давней страшной истории. Она просто выплеснула мучившие ее вопросы в своем первом романе.

Но ей было не по себе из-за того, что она позаимствовала трагедию маминого детства для сюжета.

– Вы сможете прочитать мою книгу, как только ее официально опубликуют, – насупилась она. – Я хочу, чтобы вы, ребята, увидели в ней настоящий роман, а не банальную выдумку, которую я настрочила!

– Мне не терпится ее почитать, Дарси, и я уверена, ты еще много напишешь. – Взгляд Лаланы опять упал на договор. – Но ведь твой аванс тоже имеет значение, верно?

– Сейчас важна не экономия денег. Главное – редактура и продолжение моего романа.

Наконец Лалана со смехом сдалась.

– Ты совсем как твоя мать, никаких полумер, такая уверенная в себе.

Дарси не знала, был ли это комплимент или нет. Независимая, гламурная сестра Анники жила в Нью-Йорке, работала в сфере моды и меняла красавцев бойфрендов, а сейчас она по-дружески болтала с Дарси, сидя с племянницей за одним столом.

Дарси и Ниша считали тетю Лалану более целеустремленной, чем их мать. Она всегда делала что пожелает.

Поэтому она казалась безупречным кандидатом для просьбы об услуге.

– Я кое с чем определилась, – сказала Дарси. – Творчество, Нью-Йорк и эта квартира.

– Знаю, но на уверенности можно и поскользнуться. Ты клянешься, что у меня не возникнет неприятностей, если я вместе с тобой подпишусь на этом договоре?

– Конечно нет. «Парадокс» со дня на день должен перечислить мне сто штук. Просто компания, управляющая зданием, не верит, что какой-то семнадцатилетней девчонке столько платят.

Тетя усмехнулась.

– Вы только ее послушайте: «сто штук», будто передо мной какая-то гангстерша.

– Извини, именно так всегда говорит Ниша.

– Я беспокоюсь не из-за денег, Дарси. Я спрашивала, не возникнет ли у меня неприятностей с твоими родителями? Почему бы им не подписать бумаги вместе с тобой?

– Нет времени на то, чтобы доставить им договор. Вчера квартиру хотели посмотреть другие люди. – Дарси сделала еще один укус, который приглушил следующие слова. – Ну да, они могут шарахнуться от цены. Немножко.

– Более чем немножко, – Лалана ловко насадила нут на вилку, – и раз уж я поручитель, Анника обвинит меня, если ты заморишь себя голодом до смерти.

– Ниша говорит, что у меня достаточно денег.

– Правда? – выгнула бровь тетя. Когда доходило до применения математики на практике, слово Ниши стоило золота, даже их отец-инженер поручал ей проверять семейную налоговую отчетность.

– Бюджет говорит, что после арендной платы мне останется по семнадцать долларов в день. – Дарси опустила глаза на гамбургер, который с чаевыми обойдется ей, по меньшей мере, в столько же. – Значит, я стану есть меньше мяса. Это же хорошо, не правда ли?

Лалана покачала головой.

– Чтобы готовить, нужна не только еда, Дарси. У тебя есть тарелки, кастрюли и сковородки?

– Ээ…

– Или что-нибудь для уборки дома? Швабра? Метла? Резиновые перчатки?

Дарси рассмеялась от мысли, что наденет резиновые перчатки. Но у нее и впрямь не было ничего такого: ни чистящей губки, ни сковородки.

– А как насчет стульев? Стола, на котором ты будешь писать? Ручек и бумаги?

– Ниша оставила в моем бюджете место на обустройство, например: мебель и… швабры, – вяло произнесла она.

Кстати, швабра казалась наименее интересной покупкой. Дарси всегда тратила деньги только на то, чего действительно хотела: одежду, еду, музыкальные диски, пиво и книги. Лишь недавно она поняла, как много у людей скучнейшего имущества: штор, мусорных корзин, моющих средств, шнуров-удлинителей, электрических ламп, наволочек. Когда она вернулась, чтобы забрать договор и оглядеться в последний раз, в квартире 4Е не было ничего, кроме клочьев пыли и старого телефонного провода, торчащего из стены.

Жилье выглядело пустым, но готовым наполниться историями.

– Мне нужен стол, а еще стул и ноутбук, – сказала она.

– И кухонная утварь. Ты любишь покушать.

Дарси не спорила. Они с Лаланой провели утро в Маленькой Италии,[42]42
  Маленькая Италия – бывший район компактного проживания выходцев из Италии на Манхэттене. Самый известный пример итальянского квартала в США.


[Закрыть]
где на полках магазинов поблескивали сверкающие приспособления для кухни – машины для изготовления домашней пасты, кофеварки и ножи для пиццы, – которые сами казались почти съедобными. В одном из магазинов круги сыра громоздились штабелем от пола до потолка, каждый был размером с автомобильную покрышку. Нижние сыры блестели сильнее, и, опустившись на колени ради их изучения, Дарси обнаружила, что на них, выжимая маслянистый налет, давит объединенный вес остальных кругов.

В помещении был дивный аромат, в воздухе витал соблазнительный запах сыра.

Однако каждый круг стоил пятьсот долларов. Или, как теперь приходилось думать Дарси, месячное содержание.

– Каждому приходится учиться жить по средствам, – спорила сама с собой Лалана. – Кроме того, сейчас у тебя есть время до отъезда в колледж.

Дарси кивнула в знак согласия, но, должно быть, выражение лица ее выдало.

Лалана прищурилась.

– Ты ведь собираешься учиться после написания второй книги, верно?

– Да, – пробормотала Дарси. Если бы тут присутствовали ее родители, секундная заминка была бы губительной. – Но до этого больше года. Все зависит от того, как будет продвигаться моя карьера.

Голос слегка запнулся на слове «карьера», которое почудилось ей глупым, как будто она опять превратилась в ребенка, переодевающегося в материнское платье. Ради встречи с тетей Лаланой Дарси облачилась в черный шелковый топ и джинсы, вытертые на коленях.

– Ладно, – вздохнула Лалана. – Полагаю, что мой родственный долг велит мне подписать бумаги. Не хотелось бы, чтобы ты жила в другой квартире.

– Спасибо! – воскликнула Дарси и нахмурилась. – Подожди… а почему?

Лалана извлекла из сумочки крошечную серебряную ручку.

– Оплачивая такую высокую аренду, ты не сможешь навсегда остаться в городе.

– О! – И правда, каждый потраченный Дарси доллар приближал день ее отъезда из Нью-Йорка. Однако, желай она лишь писать как можно дольше, то осталась бы дома или жила где угодно, например, в спичечном коробке.

Ее цель заключалась в том, чтобы стать писательницей, и для ее осуществления квартира 4Е была просто жизненно необходима Дарси, как и сам Нью-Йорк.

Тетя Лалана занесла ручку над бумагой.

– Но если я подписываю документы, тебе, Дарси, стоит дать мне два обещания.

– Что угодно!

– Не позволяй городу себя отвлекать, заверши свою работу.

– Само собой, тетя Лалана!

– И не держи от меня секретов, даже если о чем-то умалчиваешь родителям. Мне нужно, чтобы меня держали в курсе проблем!

– По рукам, – пообещала Дарси как раз в тот момент, когда тетя Лалана выводила на документе размашистую, витиеватую роспись.

– Готово, – ручка стукнулась о поверхность стола, и Лалана подняла стакан охлажденного чая с молоком и специями. – Поздравляю. У тебя есть собственное жилье в Нью-Йорке. И это моя вина.

Дарси просияла, хотя пол кафе головокружительно накренился. Квартира 4Е стала реальностью.

Теперь все будет как надо.

– Итак, мы заключили сделку, – продолжила Лалана. – Каков твой первый секрет от родителей? Ты чрезмерно увлеклась мальчиками?

– Ничего подобного! Я целиком сосредоточена на книге, – рассмеялась Дарси. – Но, в общем, одна тайна есть… но тебе ни в коем случае нельзя звонить моим родителям и делиться с ними тем, что я тебе скажу.

Лалана молча ждала.

– Я проморгала крайний срок подачи заявления об отсрочке в Оберлине. Он был первого июня.

– Дарси, ты шутишь?

– Я поняла не сразу, информацию оказалось ужасно трудно найти на их сайте, – Дарси не добавила, что заглянула туда только на прошлой неделе, когда было уже поздно. – Ерунда! На следующий год я опять подам документы.

– Это не ерунда.

Дарси всплеснула руками.

– Я могу использовать те же баллы Академического оценочного теста[43]43
  Академический оценочный тест (SAT) – стандартизованный тест для приема в высшие учебные заведения США.


[Закрыть]
и сварганить новое эссе о написании романов в Нью-Йорке. Неужели ты думаешь, что меня не захотят принять в Оберлин?

Тетя Лалана искоса взглянула на Дарси и уставилась в окно.

– Любой колледж с радостью заполучит юное дарование, но родителей больше нет рядом, чтобы водить тебя за ручку. Тебе не хватает ответственности.

– Точно, – Дарси в знак согласия подняла собственный стакан. – Спасибо, что мне доверяешь. Обещаю не делать таких ошибок.

– Уверена, ты нас еще удивишь, – произнесла Лалана и улыбнулась.

Они чокнулись, и Дарси задумалась, что именно имела в виду тетя.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю