Текст книги "Молодые, способные"

Автор книги: Скарлетт Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Я знаю, что у нас общего, – говорит Брин.

– Что? – оживляется Эмили.

– Мы все приехали на собеседование. Может, в этом дело.

Энн заинтригована: никто и пальцем не шевелит, чтобы выжить на острове. Никто не помышляет о бегстве. Никто не играет в лидера. На самом деле она не чокнутая, а Джейми – не ботаник. Все не как полагается. Куража ни у кого нет.

– От поисков генератора ты тоже намерена отлынивать? – спрашивает Тия у Энн.

– Как и от вашей нелепой писанины... – начинает Энн.

– Ладно, – перебивает Эмили. – Мы с Энн пойдем наверх.

– Зачем? – спрашивает Энн.

– Ну, поможешь мне спальни привести в порядок.

– А я пойду искать генератор, – говорит Тия. – Кто со мной?

– Я, – отвечает Брин. – Я иду. Заодно дров наколю для камина.

– Нам надо поговорить, – заявляет Эмили, едва очутившись наверху. Она действует как многозадачная система: занимается делом первостепенной важности – втягивает Энн в работу – и заодно выщипывает брови. Только богу известно, где она раздобыла пинцет. С такими навыками выживания одна эта девушка могла бы стать образцовой армией Джейми.

– Хорошо, – отвечает Энн. – О чем ты хочешь поговорить?

У Эмили темные брови. И корни волос тоже – теперь видно, когда она зачесала волосы назад. Там, где Эмили выщипывает волоски, кожа краснеет, и Эмили бормочет что-то про гамамелис.

– Хочешь поговорить про гамамелис? – уточняет Энн.

– Нет, просто... Послушай, может, все-таки угомонишься?

– Я? – удивляется Энн. – Что я такого сделала? Правая бровь уже побагровела, и Эмили принимается за левую.

Глава 8

Джейми размышляет о Джерри Спрингере. И о Брине.

Как вышло, что они опять вернулись к разговорам о собеседовании? Можно подумать, здесь у них собеседование. А отдел кадров где? А вопросы? О Джерри Спрингере он вспоминает потому, что Брину на этом шоу дал бы роль гостя, а не человека в критической ситуации. В отличие от Эмили, Джейми не помнит темы всех передач, зато видел шоу, которое называлось «Дорогая, я действительно мужчина». А передачу с участием Брина следовало бы назвать «Дорогая, я действительно глуп – не слушай мою дурацкую болтовню». Кроме того, Джейми сердится: никто его не попросил принести дров или поискать генератор. От злости Джейми корежит. А ведь он не злой. Даже не злопамятный.

Пол домывает посуду.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивает Джейми. Пол пожимает плечами:

– Ненавижу бардак.

Разобранные по винтику мобильники лежат на чистом столе. Джейми рад, что у него не было мобильника. Впрочем, остальные охотно отдали свои телефоны Полу. Вытерев руки, Пол садится к столу. Как-то между делом он успел приготовить кофе и теперь ставит кружку перед Джейми.

– Спасибо, – говорит Джейми.

– На здоровье.

– Что это? – Джейми указывает на кучку деталей.

– Как что? Телефоны.

– Я хотел спросить, что ты делаешь?

– Уже сделал. – Пол улыбается. Он придвигает к себе клубок проводов, жидкокристаллические дисплеи и клавиатуры. – Смотри.

Джейми смотрит. И ничего не видит.

– Это «Новейшая змейка», – объясняет Пол.

– «Новейшая змейка»?

– Ну да. Знаешь «Змейку»? Компьютерная игра, на мобилах тоже есть?

– У меня нет мобилы.

– Но ты знаешь, что в некоторые телефоны встроены простые игрушки?

Джейми кивает. Ему хотелось такой, но Карла не одобрила.

– Так вот, «Змейка» – лучшая. Задача – двигать по экрану объект в виде змейки и собирать «пищу». Касаться краев экрана и задевать собственный хвост нельзя. Но чем больше «пищи» съедает змейка, тем длиннее становится, и тем труднее маневрировать.

– А чем отличается «Новейшая змейка»? – спрашивает Джейми.

– Можно вдвоем играть. Вот смотри.

Он подает Джейми цифровую клавиатуру от одного из телефонов. Видимо, вместо джойпада. Клавиатура соединена с жидкокристаллическим экранчиком; вторая, которую держит Пол, – тоже. Пол нажимает несколько клавиш.

– Вот так... Видишь, на экране две змейки? – спрашивает Пол. – Это твоя, а вон та – моя. Мы охотимся

за «пищей» – вон точка в дальнем левом углу. Нельзя задевать собственные хвосты, края экрана и друг друга. Я считаю, игра стала гораздо лучше.

Слышится негромкий писк – змейка Джейми умирает.

– Что нажимать? – спрашивает он.

За час Пол успевает набрать четырнадцать очков, Джейми – восемь.

– Ты же говорил, что собираешь передатчик, – напоминает Джейми, яростно давя на клавишу, чтобы слопать «пищу» раньше проворной змейки Пола.

– Да, но посмотрим, что они скажут, когда увидят вот это! – отвечает Пол.

В конце концов батареи начинают садиться. Джейми закуривает.

– Еще кофе? – спрашивает Пол.

– Ага, – кивает Джейми.

Пол находит две чистых кружки.

– Скажи, ты тоже думаешь, что вся эта хренотень – такое особое собеседование! – спрашивает он.

– Фигня. А ты?

– Без понятия. Всякое бывает. Они пьют кофе.

– Забыл: ты откуда? – спрашивает Джейми.

– Из Бристоля. Точнее, из-под Бристоля. А ты?

– Из Тонтона, – Джейми снова закуривает. – Ты, кажется, в университете искусство изучал?

Пол смеется.

– Что ты смеешься?

– Ты такой вежливый, – объясняет Пол. – Очень мило.

– Мило?

– Ну да. Это не оскорбление. Не лезешь из кожи вон, не выпендриваешься, как остальные.

Джейми не знает, комплимент ли это. Он возвращается к своему вопросу.

– Искусство, да?

– Ага, – кивает Пол. – А ты?

Джейми рассказывает про математику, и Пол явно поражен не меньше Энн. Почему вся эта богема считает, что числа – это романтично? Джейми все пытается выяснить, где Пол научился из четырех телефонов собирать странные конструкции и почему предпочел «Новейшую змейку» более полезному устройству (вроде спасательной капсулы, как в «Команде А»[44]  «Команда A» («The A Team», 1983—1987) – американский телесериал.


[Закрыть]). Увы, о себе рассказывать Пол не любит. Джейми узнает только, что после учебы Пол поменял специализацию и теперь работает с компьютерами. В остальном прошлое Пола для Джейми – потемки.

– Значит, ты гик? – улыбается Джейми.

– Что-что? – смеется Пол.

– А я, по классификации Энн, нерд, – объясняет Джейми и замечает, что при упоминании об Энн глаза Пола слегка меняют цвет. – Но ты – настоящий нерд, ты ведь с компами работаешь и все такое.

– Хм... да, я к людям редко выбираюсь, – соглашается Пол, – но много играю. Значит, я отаку.

– Кто?

– Гик по-японски.

– Они вообще не вылезают из дома?

– Нет. Слово означает, что для тебя хобби – смысл жизни, и ты им постоянно занимаешься. Играл когда-нибудь в «Метал Гир Солид»?

Джейми качает головой:

– Нет.

– Там есть такой персонаж Отакон. Вот он – японский гик.

– И какое у него хобби?

– Манга.

– А у тебя?

– Тоже. А еще – бывать там, где меня видеть не хотят.

– Ты же никуда не выходишь.

– А я через комп.

Для Джейми все это – бессмыслица. Он догадывается только, что Пол – хакер.

– А как тебе «Расхитительница гробниц»? – спрашивает Пол.

– Нормально. Проще, чем я думал.

– Думал?

– Просто я раньше никогда не играл в видеоигры, но слышал, что это трудно.

– Да, «Расхитительница гробниц» легкая, – подтверждает Пол. – Тебе бы «Метал Гир Солид» попробовать.

– Почему?

– Там сплошь тайные убийства. Наверняка в твоем вкусе.

– Ну спасибо, – говорит Джейми. Пол смеется.

– Ты же понял. Ты наверняка на стратегиях повернут.

– Пожалуй, – соглашается Джейми. – А ты вроде нет.

– Что «нет»?

– Стратегии не любишь.

– Да нет, почему же. Просто я не поклонник «Метал Гира», вот и все.

– Что так?

– Слишком американизированная. Настоящих персонажей манга нет.

– Мне таким «Акира»[45]  «Акирa» («Akira», 1988) – фантастический мультфильм японского режиссера Кацухиро Отомо.


[Закрыть] показался, – кивает Джейми. Пол удивляется:

– А я думал, ты в манга и аниме не разбираешься. Видимо, соображает Джейми, он случайно ляпнул что-то к месту.

– Не разбираюсь.

– Но «Акиру» же ты смотрел?

– Ну, «Тецуо» мне так понравился, что я попробовал другую японскую классику.

– А, да. Про «Тецуо» я и забыл. Значит, «Акира» не понравился?

Джейми качает головой:

– Совсем.

– Круто, – оценивает Пол. – Такое не полагается говорить, это же классика. Все равно что сказать, будто «Бегущий по лезвию бритвы»[46]  «Бегущий по лезвию бритвы» («Blade Runner», 1982) – фантастический фильм американского кинорежиссера Ридли Скотта по мотивам произведений Филипа К. Дика.


[Закрыть] – дерьмо.

«Бегущий» Джейми тоже не нравится, но он не вдается в объяснения.

– Не могу согласиться, – говорит Пол. – Так почему ты не любишь «Акиру»?

– Такие рисунки не по мне, да и американская экранизация выглядит глупо.

– Откуда ты знаешь про рисунки и экранизации?

– Я не знаю, – отвечает Джейми. – Просто так думаю.

– А еще какие-нибудь аниме ты смотрел? Незнакомые слова всегда сбивают Джейми с толку.

– Что такое аниме?

– Манга, которые движутся.

– А манга?

– Японские комиксы. Так смотрел?

– Что?

– Другие такие же вещи?

– Нет. Мне просто нравится «Тецуо».

Джейми умалчивает о том, как однажды искал в Интернете хентай-аниме. Что такое «хентай», он более-менее понимает. Выбор был велик: секс с монстрами, экстремальный садомазохизм, секс с машинами—и все в рисунках. Джейми понравились и манера, и экстремальность этого порно. Рисованные женщины гнулись, как резиновые, принимали самые невероятные позы, тончайшие талии поражали воображение, громадные глаза излучали невинность. И никто не мучился. В фантазиях Джейми всегда присутствовали «искусственные женщины». Онанируя впервые, он пытался думать о девчонке из школы, но не добился даже эрекции. Потом представил любимую учительницу – она тоже слишком реальная и мягкая. Повзрослев, он додумался воображать ненастоящих женщин – густо и ярко накрашенных, на шпильках, в мини-юбках. С этими красотками можно делать что угодно, имеешь право – они же нарочно все выставляют напоказ, будто на продажу, намеренно возбуждают желание ими обладать. С недавних пор Джейми интересуется имплантатами груди – не в реальной жизни, конечно, а в мире фантазий. Он считает, силиконовая грудь создана исключительно для секса. Не символ материнства и детства, не красота. С искусственной грудью можно поступать, как заблагорассудится – и с ее обладательницей тоже.

– Интересно, что делают остальные? – спрашивает Джейми.

Пол пожимает плечами:

– Не имею понятия.

Джейми прикуривает очередную сигарету, а Пол присобачивает к «Новейшей змейке» аккумулятор. Джейми опять просматривает списки. У него и этих людей – и впрямь ничего общего. Но точки пересечения встречаются, хоть и неожиданные. К примеру, странно, что все смотрели «Тецуо» – ну, все, кроме Брина. Все смотрят телевизор, все стремятся быть крутыми. И всем страшно, только ни один не способен это показать.

Наверное, жизнь больше ни к чему их не подготовила. И вправду: никто не умеет разводить костер или искать пищу (без этого можно обойтись, но все-таки). Никто не знает, как сделать компас, как пользоваться веревками и делать примитивные орудия. Зато все умеют притворяться крутыми. В конце концов, жить вообще страшно. И навык выживания номер один – умение скрывать страх. Встретишь на улице собаку – не подавай виду, что боишься. Видишь амбала с оттопыренным карманом – не показывай, что душа ушла в пятки. Спокойно. Незачем людям знать, что ты стесняешься или нервничаешь. Когда смотришь ужастик, не забывай ржать. Когда другим страшно, смейся над ними. В реальном мире опасность – либо вымысел, над которым положено смеяться, либо самая что ни на есть реальность, которую остается лишь игнорировать. Люди гибнут на шоссе, в поездах, в автобусах и самолетах. Умирают от угарного газа в съемных квартирах, от пищевого отравления и от терактов. Без предупреждения. Джейми и остальные выросли в мире, где сигнал пожарной тревоги – не всегда пожар: он означает, что надо собраться, выйти из дома и немного похихикать. А вот арахис или креветка запросто могут убить.

– Еще сыграем? – спрашивает Пол.

Глава 9

Темных очков у Тии нет, она щурится от яркого солнца. Опять жарко, море спокойнее, чем вчера, но волны все равно метра три. В самый раз для серфинга, если бы пляж был. Но пляжа нет, и волны бьются о подножия скал.

За пару минут Тия находит генератор в пристройке за домом, где час назад развесила на веревке мокрые простыни и одеяло. Рядом с генератором валяется книга с огромным ветряком на обложке. Ветряк точно такой же, как на острове, – значит, он для сбора энергии ветра предназначен. А за домом, возле пристройки, размещены две солнечных батареи – они направлены туда, где в полдень находится солнце. Точь-в-точь солнечные батарейки калькуляторов, только гораздо больше. «Генератор» – вообще-то и не генератор вовсе, а громоздкий автомобильный аккумулятор. Выясняется, что он состоит из батарей, соединенных с устройством, которое в книге названо «инвертором» – это белый ящик на стене, он собирает постоянный ток от солнечных батарей и ветряка, преобразует его в переменный и подает в дом. На переменном токе работают все приборы в доме, а неизрасходованная энергия хранится на дождливый и безветренный черный день.

В книге излагаются лишь общие принципы действия генераторов, но между страниц заложено письмо от производителя. В нем нет координат острова, зато сказано, что ветра и солнца здесь достаточно, чтобы обеспечить дом электроэнергией. Кроме того, на острове можно применять энергию воды, но установка оборудования весьма затратна.

Письмо датировано апрелем 1999 года. В нем говорится и об эффективности резервуара для сбора дождевой воды – он установлен у задней двери дома. О местонахождении острова опять ни слова, зато компания заверяет клиента (обращаясь к нему «уважаемый сэр»), что осадков, выпадающих на острове, хватит, чтобы снабжать пресной водой семью из четырех человек – для приготовления пищи, регулярной стирки и промывки туалетов. Объясняется принцип действия экологически чистой канализации. Только неясно, что это за семья из четырех человек, или кто эти похитители, которым понадобился экологически чистый дом. Заметим, Тия убеждена, что энергией ветра и солнца здесь пользуются не ради окружающей среды, а потому что больше энергию брать негде.

Читая, Тия украдкой посматривает на Брина – тот рубит яблоню топором, найденным в пристройке рядом с книгой. Сегодня утром месячные у Тии наконец-то закончились, и она вздохнула с облегчением. К сожалению, в последний день обычно течет сильно. Утром она с ужасом обнаружила, что кровь протекла сквозь тампон и запачкала трусы и простыню с одеялом. Пришлось замачивать постельное белье в (дождевой) воде с мылом и переодеваться в одежду, найденную в спальне. Одежда Тие нравится: длинная ситцевая юбка и такая же кофточка с коротким рукавом. Все белое. В спальне нашелся и белый джемпер, но сейчас слишком жарко, поэтому Тия просто завязывает его рукава на талии. Сидеть в чистой одежде приятно, и прямо благодать.

Тия приподнимает подол, чтоб ноги загорали. Брин рубит дерево.

– Помочь? – спрашивает Тия.

– Нет, – отвечает он. – Уже почти готово.

Длинные белокурые дреды Брин связал эластичной лентой, рубашку сбросил. У него на правой руке татуировка, но Тия не может разглядеть, что там такое. При каждом ударе топора дерево роняет несколько листьев. Наконец оно падает, рассыпая во все стороны листву и яблоки. Брин подходит к Тие и садится рядом. Он обливается потом.

– Перекур, – объявляет он.

Кажется, солнце напекло ему спину; на лице проступило еще несколько веснушек. Он глотает лимонад из бутылки, которую Тия прихватила с собой, и закуривает ее сигарету. Приятно, когда не боишься, думает она. Когда они вышли, Тия только и думала, как сбежать, если за ними придут. Но теперь расслабилась.

– О чем думаешь? – спрашивает она Брина.

– О Кэнвее.

– О чем?

– Об острове Кэнвей. Он совсем другой.

Тия включает воображаемую камеру. Пора взять у Брина интервью.

– Ты там живешь?

– Нет, – отвечает он.

– Где-то рядом?

– Ага. Ты что, не слышала про Кэнвей?

Тия качает головой. Когда берешь интервью, надо самой как можно реже открывать рот, чтобы собеседник разговорился. Тогда после монтажа получится монолог.

– Его видно из Саутэнда, со стороны устья. Ночью он похож на Готам, а днем – на мусорную кучу. – Пауза. – Это красиво.

– Красиво? Брин смущается.

– Да что о нем говорить...

– Я хочу послушать, – говорит Тия.

– Просто я замутил один проект...

– Проект?

Он опускает голову.

– Да. Дурь вообще-то...

– Верится с трудом, – говорит Тия.

– Да это так, пустяки.

– Рассказывай.

– Просто снимки. «Готика Эссекса». Идиотское название.

– По-моему, отличное, – замечает Тия.

– Да ладно... фигня.

– Снимки острова Кэнвей? – уточняет она.

– Ага. Нет, правда, это все лажа – не знаю, зачем я вообще заговорил об этом. Просто будь у меня здесь фотик, получился бы типа контраст.

– А какой у тебя аппарат?

– Подержанный, 35-миллиметровый.

– И у меня, – подхватывает Тия.

– Ты тоже снимаешь? Она кивает:

– Но чаще фильмы.

– Фильмы? – Брин явно заинтересован. Она улыбается.

– Да, документальные. Как ты занялся фотографией? – спрашивает она, переходя на общий план.

– Сначала отучился в колледже юго-восточного Эссекса.

– Понравилось?

– Еще бы. Самое оно. А вот с карьерой не сложилось.

– Как у многих, – кивает Тия. – Ты в идеале чем хотел бы заниматься?

– Работать в музыкальных журналах и таблоидах. То есть я хотел туда, когда начал учиться. А потом типа на искусство потянуло. А жить на что-то надо. Все мои однокашники поступили в университет – изучать искусство, фотографию, все дела, а я думал, что по ходу разберусь. До сих пор пытаюсь.

Тие хочется продолжить разговор, но Брин встает и начинает рубить поваленное дерево. Тия невольно задумывается, каково целоваться с Брином.

Она переворачивается на живот, чтобы ноги загорели сзади. И вдруг ей становится неловко. А если Брин подумает, что она перед ним выкаблучивается? Показывает ему тело? Фу. Тию никогда не упрекали, что она выставляется перед мужчиной. Она однажды врезала в галерее одному, который вздумал пошутить насчет ее медсестринской формы. С тех пор Тию не трогали. В университете она выглядела, как девчонка-сорванец. Само собой, и в барах посиживала, как все, и по пьянке не раз трахалась с тощими парнями из студенческого союза. Но повсюду ее преследовали

одни и те же шпильки: «И не подумаешь, что у нее ноги есть», «а ты юбки вообще носишь?», «попробовала бы накраситься, что ли, – тебе пойдет». Обычно она слышала такую чушь от девиц вроде Эмили, не скупившихся на советы. Но Тия всегда и везде оставалась «девушкой за кадром». Она хочет смотреть сама, а не чтобы на нее смотрели. Этого никто и никогда не понимал. А сейчас ей грезится, что Брин понял бы.

– Пойду пройдусь, – говорит она и встает.

– Давай, – отвечает он.

У дома начинается тропа, ведущая прямо к утесам. Тропа желтая, песчаная – единственный настоящий атрибут необитаемого острова на этом недоделанном необитаемом острове. Тия бредет по тропе к утесам. Вдали не видно ни судов, ни других островов, ни даже чаек. Правда, что-то скрежещет – наверное, птицы есть, только их не разглядишь. Где-то там весь мир, но его скрывает морская дымка. Тия не знает, что страшнее: помнить, что похититель может явиться в любую минуту, или думать, что не увидишь его никогда.

Желтая тропа выходит на мыс, бежит по скальному карнизу. Тия совершенно уверена: вчера, обследуя остров, Джейми так далеко не заходил. Ступив на карниз, она видит, что путь влево преграждает какой-то колючий разросшийся кустарник. Справа навалены сырые, обросшие мхом камни: жутко подумать, что вода поднималась так высоко. Стараясь не глядеть вниз, Тия перелезает первый камень. Но за ним тропа совсем узкая и заросшая – бурьян хоть косой коси. И все-таки спуститься вниз можно. А уж с лодкой... Пожалуй, все-таки можно отсюда сбежать.

Когда Тия возвращается к дому, Брин как раз заканчивает рубить дерево. Он даже успел сложить в кучу яблоки.

– Для яблочного пирога, – поясняет он, когда Тия подходит ближе. – Покурим?

Несколько минут они сидят и курят молча.

– Знаешь что? – наконец говорит Брин.

– Что?

Он придвигается ближе и ладонью касается ее лица.

– Ты просто блеск. Она улыбается.

– Спасибо.

– Я серьезно, – говорит он. – Знаешь, когда мы отсюда выберемся, я б хотел... В общем, я хочу тебя сфотографировать.

Глава 10

Брин не врубается, что он такого сказал – он вообще не знает, как вести себя с женщинами. Короче, Тия слиняла в дом. Ее аж перекорежило. А он только сказал, что хотел бы ее сфотографировать.

Очень тут тихо. Брин все пытается понять, что же его тревожит. Вот оно: здесь слышен только плеск волн да гудение насекомых. Ни пения птиц, ни позывных радиостанций, ни уличного шума, ни воплей мамаш-одиночек, зовущих домой своих Кайли и Лайамов. Брин читал, что шум в городах исходит не откуда-то, а отовсюду сразу. Ему нравится. Приятно думать, что шум не прекращается, даже когда в городе все заткнулись. Не видишь, откуда звуки: вдалеке гудит ядерный реактор, долбят асфальт на шоссе за городом, шумят такси, заводы, десять миллионов радиоприемников, пять миллионов спорщиков, два миллиона любовников, тысяча больных кашлем и девушка, поющая далеко в поле.

И вся эта какофония усиливается. Об этом Брин тоже читал несколько лет назад. Земные звуки мерцающими волнами летят в космос. Однажды Брин рассказал об этом одной девчонке, и она въехала, стала размышлять, слушают ли дальние инопланетяне Элвиса, а ближние – «Пять звезд»[47]  «Пять звезд» («5 Star», с 1983 г.) – британский семейный диско-квинтет.


[Закрыть]. А Брин вдруг чего-то струхнул. Ничто не исчезает бесследно. Ни звук, ни мусор, ни ядерные отходы, ни пивные бутылки, ни жидкости, твердые тела или газы. Все они так и захламляют вселенную, раздражают тебя, а ты хочешь одного – избавиться от них. Брин задумывается – а мысли исчезают или, может, после смерти выливаются из мозга в землю, становятся пищей для червей и навсегда остаются в пищевой цепочке?

Возня с деревом утомила. Брин растягивается на припеке и отключается.