Текст книги "Хоккейный брак (СИ)"

Автор книги: Скарлетт Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 35

Саша

Утро застало нас в той же позе – она спала, прижавшись ко мне, ее волнистые волосы растрепались по моей груди. Колено ныло с каждым движением, но это была другая боль – чистая, без гнева.

Я осторожно высвободился, стараясь не разбудить ее. В душе стоял под почти кипятком, пытаясь смыть остатки ночи. Пар запотевал зеркало, скрывая мое отражение. Как будто стирал границы между вчерашним безумием и сегодняшней реальностью.

Когда вышел, она уже сидела на кровати, завернувшись в простыню. Ее голубые глаза смотрели на меня без вызова, но с вопросом.

– Чай? – спросил я, направляясь к кухне.

—Сахар два, – ответила она.

На кухне царил беспорядок – следы вчерашней спешки. Я ставил чайник, а она молча наблюдала со своего места. Тишина между нами была новой – не враждебной, а изучающей.

– Ты сегодня на тренировку? – спросила она, когда я поставил перед ней кружку.

—Не могу. Врач велел покой.

—Значит, будешь весь день тут сидеть? – в ее голосе прозвучала легкая насмешка, но без злобы.

—А что? Собираешься меня развлекать? – парировал я.

Она улыбнулась над краем кружки, и что-то дрогнуло у меня внутри. Эта улыбка была другой – не показной для окружающих, а настоящей.

Внезапно в прихожей раздался звонок. Мы переглянулись. Никто не должен был знать о моей травме – это коммерческая тайна клуба.

– Не двигайся, – сказал я ей шепотом.

Подойдя к двери, я посмотрел в глазок. На пороге стояла Наталья, моя мачеха, с каким-то контейнером в руках. Чертовски не вовремя.

– Открывай, Александр, я знаю, что ты дома, – ее голос прозвучал слащаво.

Я медленно открыл дверь. Наталья прошла в квартиру, ее глаза сразу же начали оценивать каждый угол.

– Георгий волнуется о тебе, – сказала она, ставя контейнер на стол. – Услышал о твоей травме. Принесла тебе еды.

Ее взгляд упал на вторую кружку на столе, затем переместился в сторону спальни, где из-за угла виднелся край Катиного халата. На ее лице появилась язвительная улыбка.

– А где же твоя законная супруга? – сладко спросила она. – Или вы уже в разных спальнях спите?

В этот момент Катя вышла из спальни, поправляя халат. Ее взгляд был холодным и уверенным.

– Доброе утро, Наталья, – сказала она подчеркнуто вежливо. – Муж плохо себя чувствует, так что ваши визиты лучше согласовывать со мной.

Наталья фыркнула, но отступила на шаг под этим напором.

– Милая, я просто как семья...

—Мы и есть семья, – парировала Катя, подходя ко мне и кладя руку на мою талию. – А вы – мачеха. Помните о субординации.

Когда дверь закрылась за Натальей, Катя убрала руку и повернулась ко мне.

– Прости, что влезла, – сказала она. – Но не могу терпеть ее фальшь.

Я смотрел на нее, на эту дерзкую, избалованную девчонку, которая только что защитила наши границы лучше любого адвоката.

– Ничего, – ответил я. – Ты была великолепна.

Она улыбнулась, и снова это была та самая, настоящая улыбка.

– Знаешь, а этот фиктивный брак начинает приобретать интересные оттенки.

Я не ответил. Потому что начинал понимать – фикция постепенно становилась самой настоящей реальностью, и это пугало больше, чем любая хоккейная травма.

Глава 36

Катя

После ухода Натальи на кухне повисла странная пауза. Моя рука все еще чувствовала тепло его тела там, где я прикоснулась к нему для вида. Для вида? Или нет?

– Спасибо, – раздался его голос за моей спиной. – За то, что её осадила.

Я обернулась, опершись о кухонный стол.

– Мне самой надоело. Она смотрит на тебя как на банкомат, а на меня – как на помеху.

Он хромал к холодильнику, доставая бутылку воды. Я невольно проследила за его движениями. Этой ночью все было иначе – темнота, страсть, близость скрывали детали. Сейчас же, при дневном свете, я видела каждое движение мышц на его спине, каждый шрам... И повязку на колене.

– Дай я посмотрю, – сказала я неожиданно для самой себя.

Он замер.

– Не надо. Врач смотрел.

– Я не врач, но у меня есть глаза, – я подошла ближе. – Садись.

К моему удивлению, он послушался. Опустился на стул и вытянул травмированную ногу. Я осторожно присела перед ним на корточки, касаясь его кожи пальцами. Колено было горячим и слегка опухшим.

– Тебе нужен лед, – констатировала я. – И покой. А не хождение по квартире.

– Буду лежать, – он смотрел на меня сверху вниз, и в его глазах было что-то нечитаемое. – Присмотри за мной?

Это прозвучало как шутка, но в его голосе слышалась неуверенность. Та самая уязвимость, которую я заметила еще ночью.

– Договорились, – кивнула я, поднимаясь. – Но предупреждаю – я строгий надзиратель.

Пока я готовила новый холодный компресс, он сидел молча, наблюдая за мной.

– Ты умеешь это, – заметил он.

—Что? Угнетать людей? – улыбнулась я.

—Заботиться, – поправил он тихо.

Мои руки замерли. Это было так непохоже на него. На того холодного капитана хоккейной команды, который считал, что любви не существует.

– Не привыкай, – бросила я, возвращаясь с компрессом. – Это разовая акция.

Но когда я накладывала лед на его колено, а он слегка вздрогнул от прикосновения, я поняла – что-то изменилось. И мы оба это знали.

– Катя, – его голос прозвучал тихо. – Насчет того юриста...

– Забудь, – прервала я. – Это было глупо.

– Нет, – он покачал головой. – Я понял. Ты хотела достучаться. Любым способом.

Я подняла на него глаза. Впервые за все время нашего "брака" он смотрел на меня не как на обузу или часть деловой сделки, а как на человека. Со своими чувствами, болью и правом на понимание.

– Знаешь, а ты не такой бесчувственный, как притворяешься, – прошептала я.

Уголки его губ дрогнули.

– И ты не такая избалованная, как кажешься.

Мы смотрели друг на друга в тишине кухни, и в этой тишине рушились последние стены между нами. Фиктивный брак трещал по швам, и сквозь трещины пробивалось что-то настоящее.

Что-то опасное.

Что-то прекрасное.

Глава 37

Саша

Она возилась на кухне, что-то гремело кастрюлями. Я лежал на диване с ноутбуком, пытаясь работать, но мысли постоянно возвращались к ней. К той, что сейчас стояла у плиты с сосредоточенным видом.

– Не узнаю тебя в гриме домохозяйки, – прокомментировал я.

—Молчи, калека, – парировала она, не оборачиваясь. – Иначе останешься голодным.

Через некоторое время она поставила перед мной тарелку с куриным бульоном. Пахло... нормально. На удивление.

– Это что? Попытка отравить меня? – поинтересовался я, поднимая ложку.

—Скорее попытка доказать, что я могу быть полезной не только в качестве декорации, – она села напротив, поджав под себя ноги.

Я попробовал. Было... вкусно. Просто и вкусно.

– Признавайся, заказала доставку и перелила в кастрюлю, – я сделал еще один глоток.

—Мечтай, – она улыбнулась. – Это бабушкин рецепт. Мария... мама научила.

Она редко говорила о матери. Так же, как и я о своей.

– Она хорошо готовила? – спросил я, откладывая ложку.

—Лучше всех, – ее глаза смягчились. – Говорила, что еда – это про любовь. Глупость, да?

Я посмотрел на тарелку, потом на нее.

– Не знаю. Возможно.

Мы молча доели. Она забрала тарелки, а я поймал ее за руку.

– Спасибо, – сказал я серьезно. – За все. За Наталью, за еду, за... вчера.

Ее пальцы дрогнули в моей руке.

– Не стоит благодарности. Мы ведь семья, – она произнесла это с легкой иронией, но в глазах не было насмешки.

Когда она ушла на кухню, я остался смотреть в окно. Фиктивный брак. Юридическая формальность. Так мы это называли. Но сейчас все стало сложнее. Гораздо сложнее.

Она вернулась с двумя бокалами вина.

– Для мучительного выздоровления, – пояснила она, протягивая один мне.

—Ты же знаешь, что алкоголь с обезболивающими нельзя?

—Один бокал не убьет. Живешь один раз.

Мы чокнулись. Вино было терпким, как и ее улыбка.

– Знаешь, а ведь это могло бы быть и хуже, – заметил я.

—Что именно?

—Наш брак. Наша... ситуация.

Она пригубила вино, глядя на меня через край бокала.

– Не говори «могло бы». Скажи «становится». Становится лучше.

И я понял, что она права. Что-то между нами действительно становилось лучше. И это «что-то» пугало больше, чем любая возможная неудача на льду. Потому что на льду я знал все правила. Здесь же я был новичком.

Глава 38

Катя

– Так, – я поставила пустой бокал на стол и встала. – Раз уж я твой сиделка на сегодня, покажи свою знаменитую коллекцию хоккейных свитеров.

Саша поднял на меня удивлённый взгляд:

– Зачем тебе?

—Хочу посмотреть, в чём мой «муж» выходит на лёд, – улыбнулась я. – Или боишься, что испорчу твой священный артефакт?

Он фыркнул, но жестом показал в сторону гардеробной:

– Верхняя полка. Только ничего не трогать.

К моему удивлению, в гардеробной царил идеальный порядок. Свитера были аккуратно сложены, каждый в отдельном прозрачном контейнере. Я осторожно достала тот, что был подписан «Сезон 2022-2023. Плей-офф».

– Осторожно, – раздался его голос за спиной. Он стоял в дверях, опираясь на косяк. – Это тот самый, в котором я забил победную шайбу в овертайме.

В его голосе слышалась особая, сокровенная нота. Та, которую он обычно скрывал за маской равнодушия.

– Красивый, – протянула я, проводя пальцами по вышитой эмблеме команды. – Но слишком пафосный для обычной жизни.

– Это не для жизни, – он сделал несколько шагов вперёд. – Это для льда. Здесь другая энергетика.

Я повесила свитер обратно и посмотрела на другие контейнеры. Среди дорогих вещей и формальной одежды этот уголок выглядел особенно личным. Как святилище.

– А это что? – я указала на небольшой деревянный ящик в углу.

Его выражение лица мгновенно изменилось. Похолодело.

– Не трогай это.

Но было уже поздно. Я уже открыла крышку.

Внутри лежала потрёпанная фотография. Молодая женщина с добрыми глазами и таким же, как у Саши, упрямым подбородком. Его мать. Рядом – детская хоккейная клюшка, совсем маленькая, и медаль с гравировкой: «Лучшему папе».

– Я же сказал не трогать, – его голос прозвучал резко, почти зло.

– Прости, – я захлопнула крышку. – Я не знала.

Он молча взял ящик из моих рук и поставил его на место. Напряжение в воздухе стало осязаемым.

– Это личные вещи, – сказал он, не глядя на меня. – Мама... Она хранила все мои первые спортивные вещи. А медаль... – он замолчал.

– «Лучшему папе», – тихо прошептала я. – Ты подарил это Георгию?

Он резко повернулся ко мне, и в его глазах горел огонь давней боли:

– Он даже не пришёл на ту церемонию. Говорил, что занят. Как всегда.

Вот оно. Корень его неверия в любовь. Корень всех стен.

– Саш... – я осторожно протянула руку, но он отстранился.

– Хватит на сегодня экскурсий, – его голос снова стал гладким и недоступным. – Иди... займись чем-нибудь.

Он вышел из гардеробной, оставив меня одну среди его вещей. Среди свитеров, которые были для него важнее людей. Среди ящика с болью, которую он носил в себе все эти годы.

И я поняла, что наш фиктивный брак – это не игра. Это поле битвы, где ему предстоит сразиться с самыми страшными противниками – своими демонами.

А я всё больше понимала, что хочу быть на его стороне в этой битве.

Глава 39

Саша

Я стоял у окна, сжимая в руке тот самый бокал для вина. Глупо. Детская медаль, пожелтевшая фотография – почему это до сих пор ранит? Прошло столько лет. Я давно должен был забыть.

За спиной послышались осторожные шаги. Она не ушла. Чёрт возьми, почему она не ушла?

– Саша... – её голос был тихим, без обычной дерзости. – Я не хотела...

– Знаю, – резко перебил я, не оборачиваясь. – Ты никогда не хочешь. Просто лезешь, куда не надо, со своим любопытством

Она замолчала. Я ждал, что она взорвётся, начнёт огрызаться. Так было бы проще. Но она просто подошла ближе и остановилась в шаге.

– Он не пришёл, – тихо сказала она. – А она? Мама? Она пришла?

Глоток вина обжёг горло. Каким-то невероятным образом она всегда попадала в самую суть.

– Она была там, – выдохнул я, глядя на ночной город. – Она кричала громче всех на трибунах. Потом... потом мы ели мороженое, хотя был ноябрь. Она сказала... – голос предательски дрогнул. – Сказала, что я стану великим хоккеистом.

И тогда я обернулся. Впервые за долгое время я позволил кому-то увидеть эту боль. Без прикрытий. Без масок.

– Она верила в меня. А он... он верил только в цифры в отчётах.

Катя смотрела на меня, и в её голубых глазах не было жалости. Было понимание. Странное, необъяснимое понимание.

– Моя мама... – начала она так же тихо, – обожала мои первые танцевальные выступления. Сохранила все мои кубки. А папа... – она горько улыбнулась, – на первом же выступлении уснул. Сказал, что это «мило».

Мы стояли друг напротив друга – капитан хоккейной команды и избалованная богачка. Два человека, выросших в золотых клетках, где главным дефицитом было простое родительское внимание.

– Мы похожи, – неожиданно для себя сказал я.

—Ужасно похожи, – согласилась она. – Просто ты решил, что любви нет, а я... я всё ещё ищу её в глазах каждого, кто посмотрит в мою сторону.

Её слова попали точно в цель. Она была права. Её дерзость, её вызывающее поведение – всё это был крик о внимании. Такой же, как моё равнодушие – защита от новой боли.

Я сделал шаг вперёду. Потом ещё один. И прежде чем я осознал, что делаю, мои руки уже обнимали её, а её лицо было прижато к моей груди. Не в порыве страсти, как прошлой ночью. А в поиске утешения. Тихого, мирного.

– Прости, – прошептал я ей в волосы. – За то, что был таким... чёрствым.

—И ты меня прости, – её голос прозвучал приглушённо, – за то, что я была такой... навязчивой.

Мы стояли так, пока огни города за окном не перестали расплываться в глазах. И впервые с тех пор, как мама ушла, я почувствовал, что не один. Что кто-то действительно видит меня. Не капитана «Северстали», не сына Георгия Сидорова. А просто Сашу. Того самого мальчика с медалью «Лучшему папе», который так и не нашёл, кому её подарить.

Глава 40

Катя

Мы стояли в тишине, и это объятие было совершенно другим. Не было жгучей страсти, не было вызова. Была... тихая гавань. Та, о существовании которой я давно перестала мечтать.

Его сердце билось ровно и громко под моим ухом. Я чувствовала тепло его кожи сквозь тонкую ткань футболки, легкий запах его одеколона, смешанный с чем-то неуловимо своим. И я не хотела отпускать.

– Знаешь, – его голос прозвучал глухо, – я до сих пор иногда забываю, что её нет. Беру телефон, чтобы позвонить... а потом вспоминаю.

Я не стала говорить пустых утешительных слов. Они были бы ложью. Вместо этого я просто обняла его крепче.

– Мама... – я сделала глубокий вдох, – перед самой аварией мы поссорились. Из-за какой-то ерунды. Я хотела на вечеринку, а она была против. Последние мои слова ей были: «Я тебя ненавижу».

Его руки слегка сжали мои плечи.

– Она знала, что ты не всерьёз.

—Но я не успела сказать, что люблю её. – это признание вырвалось шепотом, и я зажмурилась, чувствуя, как по щекам текут предательские слезы. – И теперь мне кажется, что я должна говорить это всем подряд. Отцу, подругам, даже случайным знакомым... А на самом деле я просто пытаюсь сказать это ей.

Он медленно отвел меня от себя, и его большие ладони прикоснулись к моим щекам, сметая слезы. Его пальцы были грубыми, мозолистыми от хоккейной клюшки, но прикосновение – невероятно нежным.

– Она знала, – повторил он твердо, глядя мне прямо в глаза. – Так же, как и моя. Они всегда знают.

В его серых глазах не было привычной насмешки или равнодушия. Была глубокая, зрелая понимающая боль. Боль, которую познают только те, кто рано потерял самое дорогое.

– Мы оба – сироты при живых отцах, – горько усмехнулась я.

—Да, – он не стал спорить. – Но, возможно... теперь у нас есть мы друг у друга.

Эти слова повисли в воздухе, наполненные новым смыслом. Это уже не было про фиктивный брак. Это было про нечто большее.

Он наклонился и мягко прикоснулся губами к моим глазам, к следам слез. Это был не поцелуй страсти. Это было обещание. Обещание быть рядом. Обещание понимать.

– Знаешь, а ведь мы могли бы... – я запнулась, боясь произнести вслух.

—Перестать притворяться? – он закончил за меня, и в его глазах мелькнула искорка той самой дерзости, которую я так хорошо знала.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Думаю, мы уже перестали, – он снова привлек меня к себе, и на этот раз его объятие было другим – уверенным, властным. Таким, каким и должно быть объятие мужчины, который наконец-то решил перестать бежать от самого себя.

За окном горел ночной город, а мы стояли в центре нашей гостиной – два одиноких человека, которые неожиданно нашли причал в бушующем море одиночества. И пусть завтра снова будут ссоры, недопонимание и боль сегодняшнего дня. Но в этот момент мы были просто Саша и Катя. Двое, которые наконец-то нашли друг в друге то, что так долго искали.

И это было страшнее и прекраснее любой фикции.

Глава 41

Саша

Утро началось не с боли в колене и не с трезвого анализа вчерашней слабости. Первым, что я ощутил, был запах её шампуня на подушке. Она спала, разметавшись, забрав большую часть одеяла. Я наблюдал, как первые лучи солнца играют в её тёмных волосах, и чувствовал странное спокойствие.

Вчерашние признания не казались ошибкой. Наоборот – будто гнойник наконец вскрылся, и рана начала заживать.

Она потянулась, не открывая глаз, и её рука легла мне на грудь.

– Ты уже пялишься? – пробормотала она сонно.

—Наблюдаю, – поправил я. – Это другое.

—Наблюдаешь, – она приоткрыла один глаз. – И какие выводы?

Я перевернулся на бок, опираясь на локоть, и мягко отодвинул прядь волос с её лица.

– Выводы такие, что ты красивее, когда не строишь из себя дерзкую стерву.

Она фыркнула, но не стала возражать. Вместо этого её пальцы легонько провели по повязке на моём колене.

– Как оно?

—Лучше, – ответил я, и это была правда. – Готов выйти на лёд.

Её лицо стало серьёзным.

– Ты уверен? Не слишком рано?

—Команда нуждается во мне. Плей-офф на носу.

Она что-то обдумывала, глядя на моё колено, потом медленно подняла на меня глаза.

– Ладно. Но с одним условием.

Я поднял бровь, ожидая очередного её каприза. Но её слова оказались неожиданными.

– Я хочу посмотреть на тебя там. На льду. Настоящего.

Я замер. Никто из моих «девушек» никогда не просил об этом. Им было важно после игры – куда пойти, что надеть, с кем быть увиденными.

– Там не на что смотреть. Просто работа.

—Для тебя – работа, – она села на кровать, и её голубые глаза стали твёрдыми. – А для меня – часть тебя. Та часть, которую я не знаю. Хочу понять, что заставляет Александра Сидорова выходить на лёд с травмой.

В её голосе не было любопытства фанатки. Было искреннее желание понять. Проникнуть в ту часть моей жизни, которую я всегда держал отдельно ото всех.

– Там шумно, холодно и скучно, – предупредил я.

—Переживу, – она улыбнулась своей дерзкой улыбкой, но сейчас в ней была иная уверенность. – Или ты боишься, что я увижу, как ты падаешь?

Её вызов задел за живое, как и было задумано.

– Я не падаю. Я иду до конца.

—Вот и докажи, – она легко спрыгнула с кровати и потянулась. – А теперь двигайся, капитан. Тебя ждёт лёд. А меня – твоя первая игра в качестве твоей жены.

Она произнесла это слово без иронии. Просто как факт. И этот факт больше не вызывал во мне протеста.

Пока она шла в душ, я оставался сидеть на кровати, глядя на закрытую дверь. Страх? Нет. Но что-то похожее. Что-то новое.

Впервые я не просто возвращался к работе. Я впускал кого-то в свою святыню. И понимал, что отступать уже некуда. Фикция закончилась. Началось что-то настоящее. И чёрт возьми, это было страшнее любого финального матча.

Глава 42

Катя

Я никогда не была на хоккее. Вернее, была один раз в шестнадцать – отец привёз меня на матч по делам, и я всю игру сидела в телефоне, изнывая от скуки. Теперь всё было иначе.

Антон, лучший друг Саши, встретил меня у служебного входа.

– Ну что, посмотрим на нашего капитана? – он ухмыльнулся, проводя меня по коридорам. – Только предупреждаю, здесь не место для тонких натур.

Здесь пахло льдом, потом и мужским дезодорантом. Крики, грохот коньков о бетон, звон шайб – всё сливалось в оглушительную какофонию. Антон привёл меня к небольшому окошку, выходящему прямо на ледовую арену.

– Здесь лучший вид. Санек не любит, когда за ним наблюдают с трибун, как за животным в зоопарке.

Я прильнула к стеклу. На льду шла разминка. Десятки мощных спортсменов в одинаковой форме, но мой взгляд сразу нашёл его. Саша. Он выделялся даже среди них – собранный, сконцентрированный, его движения были резкими и точными, несмотря на повязку на колене.

– Он действительно играет с травмой? – не удержалась я.

—А то, – кивнул Антон. – Для него это пустяк. В прошлом сезоне выходил со сломанным ребром.

Я смотрела, как он скользит по льду, и не могла оторваться. Это был другой человек – не тот циничный муж, который строил стены, и не тот уязвимый мужчина, признававшийся мне вчера в боли. Это была стихия. Сила. Абсолютная концентрация.

Прогремел гонг, возвестив о начале матча. Игра началась. Я никогда не понимала правил хоккея, но сейчас мне было не до них. Я следила только за ним. За тем, как он руководил командой, как бросался в атаку, как принимал удары.

В одном из эпизодов его столкнули с такой силой, что он врезался в борт прямо перед моим окошком. Лёд посыпался градом. На мгновение наши глаза встретились. В его взгляде не было ни удивления, ни мягкости – только ярость хищника, полностью поглощённого битвой. Он оттолкнулся от борта и рванул обратно в гущу схватки.

– Нравится? – крикнул Антон мне на ухо, пытаясь перекрыть рёв трибун.

—Он всегда такой... яростный? – переспросила я, не отводя взгляда.

—Только когда дело касается хоккея, – засмеялся Антон. – Здесь он дома.

И я наконец поняла. Лёд – это не просто работа. Это единственное место, где ему не нужно притворяться. Где можно выпустить всю ту боль, гнев и страсть, которые он так тщательно скрывает ото всех.

В третьем периоде случилось то, от чего замерли все. Саша получил пас, ушёл от защитника и с невероятной силой бросил по воротам. Звон шайбы, врезавшейся в сетку, оглушил арену. Гол!

Он не стал кричать или праздновать. Просто остановился, тяжело дыша, и его взгляд снова нашёл меня за стеклом. На этот раз в его глазах было что-то кроме ярости. Было вопрошание. «Ты видишь? Видишь, кто я на самом деле?»

Я медленно кивнула, словно отвечая на его безмолвный вопрос.

Да. Я вижу. И мне не страшно. Мне... интересно.