Текст книги "Сопротивление (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Это также означает, что он чертовски много знает обо мне, чем я о нем. Я не случайная незнакомка. Я представляю собой конкретную цель.

Опять же я снова возвращаюсь к вопросу: Почему? Почему я? Что делает меня настолько особенной, чтобы попасть под радар Стоунхарта? Он не какой-то параноидальный шизофреник, не имеющий связь с внешним миром. Он является одним из самых успешных бизнесменов страны.

Если кто-нибудь узнает обо мне...это погубит его. Без сомнений.

Но, зная, что он накачал меня наркотиками, привел сюда и надел ошейник, он был уверен, что меня не найдут.

Мысль пугает меня. Я хочу бороться. Но как сражаться с врагом, который сильнее тебя в сто раз?

Всё, что происходит со мной, случается по воле Стоунхарта. Если он подстроил события, благодаря которым я здесь появилась, то он мастерски выполнил свою работу. Что он сказал о везении? Что это удел слабых? И он еще смеялся надо мной, когда я предположила, что везение привело меня сюда...

Человек говорит, что не верит в везение, и упрекает меня за такое предположение. Это еще раз подтверждает, что он плел эту паутину долгое время. Возможно я была в ловушке гораздо дольше, чем я себе представляла.

Вода становится теплой. Оглядываюсь вокруг и понимаю, что по-прежнему одна. Я что здесь уже настолько долго? Стоунхарт сказал подготовить себя для него. Но если бы он хотел меня, он бы уже пришел.

Смотрю на потолок, где я точно знаю есть камеры. Хорошо, что их не видно, так легче делать вид, будто их не существует.

Вытеревшись, я одеваю пушистый халат. Волосы заворачиваю в полотенце. В зеркале проверяю макияж и слегка подправляю.

Одно я понимаю точно: мне ни в коем случае нельзя, чтобы Стоунхарт был недоволен мной. Я уже решила, что не могу быть покорной. Но и неосмотрительной я тоже не могу быть. Остается единственный выход – навлечь как можно меньше гнева Стоунхарта. Если он планировал это так долго, то есть ли у меня вообще шанс?

Я тешу себя несбыточными мечтами, раз верю, что станет легче, когда я разузнаю о нем хоть что-то и буду использовать это против него. Ха! Проще верить, что в космосе можно дышать.

Я иду против одного из безжалостных бизнесменов страны.

Отчаяние. Что я могу сделать против него? Ничего. Есть ли у меня шанс? Ни одного.

Нет. Остановись.

Я не могу погрязнуть в жалости к себе. Я не могу сдаться. Разве сейчас положение не лучше, чем неделю назад? Да, ошейник по-прежнему на шее. Но теперь моя свобода не ограничивается одной колонной в солярии. Я вольна ходить, где захочу.

Никто не идеален. Я знаю это. И Стоунхарт, безусловно, тоже. Даже если он кажется бесстрастным монстром, он всё равно человек.

Я отказываюсь верить, что у него нет слабых сторон. Он обязательно совершит ошибку. И когда он это сделает...я буду атаковать

Он упомянул о мероприятии в конце месяца. И хочет, чтобы я была с ним. Это означает, что он будет вынужден подарить мне столько подарков, чтобы я могла пойти...и подарить мне возможность выйти на улицу. Возможность читать газеты, чтобы быть в курсе текущих событий. Доступ в интернет.

Контролируемый доступ в интернет, я бы сказала, но всё же. За эти тридцать коротких дней я могу быть в очень сильной позиции. И что такое тридцать дней по сравнению с пятилетним сроком контракта?

Теперь я знаю, что мне надо делать. Я должна заработать достаточно подарков, чтобы пойти с ним.

Глава 4

Стоунхарт обещал прийти, но вот на протяжении двух часов я нахожусь одна. За окном стемнело. Свет с потолка отражает мое изображение на черном стекле. Мне неспокойно, перемещаюсь с кровати на кресло и обратно. Ничего не остается, как ждать.

Жаль, что у меня нет ноутбука. Я смеюсь над своим утверждением. Ноутбук? Стоунхарт ни за что не даст мне его. Но, может быть, несколько книг...?

Мне нужна какая-нибудь умственная стимуляция. Я скоро с ума сойду от своих мыслей. Вот книги было бы неплохо. Книги безопасны. Я ничего не смогу с ними сделать, чтобы нарушить его правила. И они будут полезны для моей психики.

Может быть, я смогу попросить у него несколько. Он говорил, что я имею право на запросы. И этот вполне допустимый.

Никогда еще у меня не было столько времени на себя. Иногда в Йеле я ни о чем так не мечтала, как о недельной передышке от всех дел. Неделю я могла просто валяться в кровати, есть шоколадные батончики, пока мои мозги отдыхали.

Как же интересно работают вещи. Однажды, я бы отдала всё за небольшой перерыв. Сейчас мне абсолютно нечего делать с тем временем, что мне дано. Всё, что мне остается делать – это ждать скорого пребытия Стоунхарта.

Больше нет никакой независимости. Я полностью в его распоряжении.

Сижу на краю стула и смотрю на вход в комнату. Где ты, Стоунхарт?

Я смотрю на кровать и подумываю о том, чтобы лечь. Я не могу заснуть, не увидев его. Может быть, он хотел, чтобы я нашла его?

Но нет. Мысленно вернувшись к концу ужина, я отчетливо вспоминаю, что он сказал, что придет за мной.

И так я вынуждена ждать его, не имея возможности закрыть глаза, чтобы не пропустить его. Начинаю стучать ногой по полу. Тук-тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук.

Прекращаю. Беспокойство всегда было плохой привычкой, от которой я не смогла избавиться.

Интересно, что Стоунхарт хочет от меня сегодня. На самом деле, я прекрасно знаю, чего он хочет. Всё это изложено в контракте.

Так что всё, что мне остается – это ждать, предчувствуя неладное.

Кто я для Стоунхарта? Такой мужчина, как он – с его деньгами, властью и внешностью – может иметь любую женщину, какую пожелает. Тогда почему я? Почему он делает это со мной?

Господство? Чувство полного контроля? Это проявление невменяемой части его психики?

Всё это больше, чем секс. В этом я уверена. В своих действиях он преследует цель. А вот какую, я пока не знаю. И у меня нет никаких ответов на то, почему я одна оказалась в таком положении.

Может быть это всё из-за моей жизненной ситуации? Из-за обстоятельств, в которых я оказалась?

Если Стоунхарт хотел кого-то для своих извращенных игр, он должен был удостовериться, что у нее никого нет. Что никто не начнет задавать вопросов о её длительном отсутствии.

Неужели всё так просто? Неужели это ответ на все мои вопросы? Он выбрал меня, потому что я идеальная мишень? Я помню нашу стычку в лифте, как будто это было вчера. Мне нужен твой ум, сказал он.

И это его конечная цель? Он хочет, чтобы я стала полностью зависима от него. Не только в еде и крове, но и в плане душевного состояния?

Запутано и нереально. Но если Стоунхарт хоть раз ошибется, он никогда не получит мой ум.

***

Глаза закрываются, и я начинаю дремать, когда звук чьего-то дыхания вырывает меня из сна. Он доносится с кресла. Поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с ним.

Сердце начинает бешено колотится. Я вздрагиваю. Я ожидала увидеть в его глазах гнев за отказ поприветствовать его должным образом, но вместо этого он улыбается.

– Ты выглядела такой умиротворенной, что я не хотел тебя будить, – говорит он.

Его голос мягкий, тихий и замечательный. Голос любовника. Это не похоже на Стоунхарта, которого я знаю.

– Джереми, я сожалею, – начинаю я. – Я ждала, ждала, но, кажется, задремала...

– Шшш, – говорит он, прикладывая палец к моим губам. – Лилли, не надо волноваться. Я понимаю.

Сглотнув, я смотрю на него. Я в замешательстве. Откуда это взялось?

– Пойдем, – говорит он, беря меня за руку. – Пойдем спать.

Я заставляю свои ноги двигаться, следуя за ним. Он видит смятение на моем лице, обходя столб и мою новую кровать.

– Не в твою кровать, – говорит он. – В мою.

Я позволила ему увести себя отсюда, не сказав ни слова. Проходя по длинному, плохо освещенному коридору, на ум приходит тысяча новых вопросов.

Почему он не применяет силу? Где агрессия, гнев? Почему он так...так непохож на себя?

Входим в главное фойе и поднимаемся по лестнице. Его рука по-прежнему в моей. Когда мы поднимаемся по ступеням, он оглядывается и улыбается, на самом деле улыбается, мне.

Этого достаточно, чтобы в моем животе начали порхать бабочки.

Он начинает выводить маленькие круги по моей руке, отчего она покрывается мурашками. Мой мозг пока не в состоянии принять такое поведение Стоунхарта.

Мы проходим мимо мраморных перил, залитых лунным светом. Весь свет выключен.

Стоунхарт останавливается возле своей комнаты. Он смотрит на меня и сжимает руку.

– Ты была здесь раньше, – говорит он, даже не злясь на меня.

– Я...да.

Что-то застряло в горле, что мешает мне говорить.

– Но никогда по моему приглашению.

Слова звучат словно предупреждение. Но это не так. Кажется, я уловила в них след тоски.

– Нет, – признаю я.

– Мы изменим это прямо сейчас. Пошли.

И с этими словами он тянет меня в свою комнату.

– Лилли, – он поворачивается и берет мою руку двумя своими. – Я говорил тебе, какая ты красивая сегодня?

– Спасибо. Я-ах!

Я вскрикиваю, когда он тянет меня на себя. Его сильные руки обвивают мою талию. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня.

Поцелуй перехватывает дыхание и оставляет задыхаться, желая большего. Это не что иное, как голодный поцелуй. Он мягкий, даже немного нежный, но по-прежнему наполнен страстью. Я не могу не ответить.

Оторвавшись от меня, на его губах появляется улыбка. Он поднимает руку и прислоняет палец к уголку моих губ. Я содрогаюсь от этого жеста.

– Ты, – говорит он нежно. – Ты действительно выглядишь очень красиво сегодня.

Снова, всё, что мне остается делать, так это глазеть на него, как идиотка. Еще никогда Стоунхарт не показывал такую сторону себя.

– Пойдем, – он манит меня снова, взяв за руку, и ведет к кровати.

Он садится сам, затем усаживает меня на свои колени. Его глаза отражают лунный свет, проникающий в комнату. Я чувствую, как он пронзает меня своим взглядом, ища мое лицо.

Моргаю и отвожу взгляд, взволнованная этим интимным моментом. Он ловит меня за подбородок и поворачивает мое лицо к нему.

– Не стесняйся, – говорит он. – Дай мне хорошенько рассмотреть тебя.

Он ласкает мою щеку тыльной стороной ладони.

Прикосновения его пальцев должны вызывать отвращение, но сейчас его нет. Он заправляет выбившиеся волосы мне за ухо и продолжает смотреть мне в глаза. Такое ощущение, будто он заглядывает мне в душу. Это заставляет меня чувствовать себя еще более уязвимой, чем раньше. И это что-то да говорит, учитывая все то, чему я подверглась.

Это пугающий опыт. Вот человек, который похитил меня, морил голодом и заставил подписать мерзкий контракт. А сейчас...все, что я чувствую, это тепло, исходящее от его взгляда.

Это какой-то розыгрыш? Или до этого? Мои мысли прерываются, когда он берет в руки мое лицо и целует.

Я не могу придумать объяснений происходящему. Просто всецельно отдаюсь поцелую. По телу распространяется тепло. Я не могу не запустить руки в его волосы, не прикоснуться к его сильной, мускулистой спине.

У Стоунхарта вырывается стон. Его язык ведет битву с моим. Тепло спускается вниз к моей сердцевине. Я чувствую, как мое тело реагирует на него.

Одежда. Слишком много одежды.

Всё, что я знаю: это то, как мне хочется чувствовать твердое тело Стоунхарта напротив своего. Мне нужно, чтобы его кожа скользила напротив моей.

Мои руки движутся к воротнику его пиджака и помогают снять его. Наши губы не отрываются, словно какая-то магнитная сила связывает нас. Дыхание учащается. На самом деле, оно больше похоже на гигантские глотки воздуха, как будто я только что всплыла из ледяного бассейна с водой.

Когда я начинаю работать над пуговицами его рубашки, он отстраняется.

– Нет, – рычит он.

На мгновение я подумала, что сделала что-то не так. Но когда его рука касается моей щеки, он говорит намного мягче и ласковее.

– Нет. Сегодня всё для тебя.

Он берет меня за талию и переворачивает нас. Моя спина ударяется о матрас. Грудь вздымается при каждом вдохе. Я поднимаю голову и наблюдаю за тем, как Стоунхарт возвышается надо мной.

Темнота ему к лицу. Тени на лице делают его еще красивее. Щеки покрыты щетиной. Его темные, волнистые волосы растрепались – доказательство моих жадных пальцев. Он выглядит потрясающе, как один из оживших греческих богов.

Я страстно желаю его. Этого почти достаточно, чтобы заставить забыть меня всё то, за что он ответственен.

У меня нет шанса остановиться, когда Стоунхарт опускается вниз и прижимается своим лбом к моему. Моя грудь вздымается напротив его. Я наклоняю голову, чтобы поцеловать его, но он не позволяет мне.

Вместо этого, он шепчет:

– Сегодня, Лилли, я собираюсь показать тебе, как много ты значишь для меня.

От удовольствия по коже пробегает дрожь, когда его небритая щека прикасается к моей.

Смущение от этих слов быстро улетучивается, когда он начинает поцелуями покрывать мою шею. Я полностью отдаюсь ощущениям.

Его запах заполняет мои легкие. Земляной, резкий и мужской. Напоминает свежий воздух в самом сердце леса на рассвете в чудесный весенний день. Это запутывает мои мысли еще больше.

Стоунхарт касается моего халата, обнажая плечо. Поцеловав небольшой участок кожи, она покрывается мурашками. Как бы мне хотелось схватить его за голову и заставить поцеловать меня снова.

Здравый рассудок? Нет. Здравый смысл? Нет. С ним я лишаюсь абсолютно всего. Мое тело все больше и больше раскрывается для Стоунхарта. Чертов голос, который кричит в глубине моего сознания, что я не должна наслаждаться этим. Мучительная страсть сжигает меня изнутри.

Нежно, медленно, не спеша Стоунхарт раскрывает халат.

Его руки путешествуют по моей разгоряченной коже, пока он осматривает мое тело. Я вижу похоть и желание в его глазах, отчего мой пульс ускоряется.

Его бедра находятся на моих ногах. Растущая выпуклость в его штанах заставляет меня волноваться.

– Смотрю на тебя, Лилли, – бормочет он.

Его руки скользят вниз по телу, обжигая кожу.

– Разве это справедливо, чтобы одна женщина была так красива? Я никогда не видел никого похожего на тебя.

Прежде чем я успеваю ответить, его рот обрушивается на мой.

Наши губы соединяются в горячем, пламенном поцелуе. Грубая ткань его рубашки трется об мои чувствительные соски, заводя меня еще больше.

Я вдыхаю его запах. Этот поцелуй не похож ни на один из тех, что были у нас раньше. Этот исходит не от меня. Я даю его свободно с надеждой на то, что он никогда не прекратится.

Он тянет назад. Когда я начинаю смеяться, из моих губ выходят пузыри. Ну не дура ли я?

Но Стоунхарт не отчитывает меня за это. Он только лишь улыбается и начинает растегивать рубашку. Я с замиранием смотрю, как все больше и больше его голого тела открывается моему взору. Когда он снимает её со своих плеч, с моих губ слетает вздох.

До этого у меня не было шанса оценить его тело. Его грудь широкая и сильная. Торс очень твердый. Я вижу очертания брюшного пресса.

Всё в нем кричит о мужественности. Этот тип удовольствия я и представляла, когда встретилась с ним в холле его здания. Такое ощущение, будто этот день был целую вечность назад.

Он начинает снова опускаться, но я его останавливаю, положив руки ему на грудь. Он хмурится, искра недовольства пробегает по его лицу. Я говорю прежде, чем сделает это он:

– Дай мне шанс насладиться видом.

Я не признаю свой собственный голос. Он пьянящий и нуждающийся.

Стоунхарт ухмыляется. Пробегаю пальцами по его телу. Твердость его мышц приносит мне удовольствие.

– Хватит, тебе так не кажется? – спрашивает он игривым голосом.

– Никогда, – выдыхаю я, не задумываясь.

– Слишком плохо.

Он берет меня за запястья и разводит руки в стороны. Наклоняется вперед, чтобы поцеловать мою шею, затем начинает ласкать грудь. Я лежу с закрытыми глазами, пресыщенная удовольствиями.

Его язык возбуждает сосок, а потом поворачивает голову, чтобы воздать должное другому. Колючая щетина на его челюсти против моей гладкой кожи – самое восхитительное ощущение. Я возбуждена настолько, как никогда не была в своей жизни.

Стоунхарт целует ложбинку между грудей, а затем движется вниз. Я почти задыхаюсь, когда он приближается к заветному местечку между моих ног. Он отрывается от кровати и хватает за бедра, чтобы пододвинуть поближе. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Наши глаза встречаются на долю секунды.

– Ляг обратно, – командует он.

Его хриплый голос заставляет меня подчиниться, хоть я и хочу смотреть в его красивые глаза.

– У тебя когда-нибудь был парень, Лилли? – спрашивает он .

– У меня что?

– Парень, – повторяет он. – У тебя когда-нибудь был?

– Я...да, один раз, но что...

– Я заставлю тебя забыть о нем, – говорит Стоунхарт и опускает голову.

Я извиваюсь на кровати, когда волны наслаждения накатывают на меня. Он открывает меня своими пальцами и лижет глубоко внутри. На меня нахлынул экстаз.

Начинаю стонать, сама того не желая. Звуки, кажется, подстегивают Стоунхарта. Он начинает быстрее кружить языком, задевая чувствительный комок нервов.

– Боже мой, Джереми! Боже мой!

– Иисус, – выдыхает он. – Мне нравится, когда ты издаешь такие звуки.

Мой ответ приходит в виде приглушенного всхлипа, как только он опускает голову вниз.

Давление растет. Я скоро кончу, и Стоунхарт это знает. Он удваивает свои усилия, концентрируясь на месте, где я больше всего его хочу.

Мои пальцы зарываются в его волосы, притягивая его ближе. За свою смелость я вознаграждаюсь оргазмом.

Придя в себя, я открываю сонные глаза и замечаю, что Стоунхарт смотрит на меня голодным взглядом. Бледный свет снаружи отражается в его зрачках, из-за чего его взгляд становится чуть более пугающим, чем раньше.

Но я не боюсь. Сейчас я чувствую, что он не сделает ничего плохого. Он смотрит на меня не как похититель, а как настоящий любовник, равный мне во всем.

Знаю, что это всего лишь иллюзия. Сейчас я слишком пьяна Стоунхартом, чтобы заботиться об этом.

– Я собираюсь трахнуть тебя, – говорит он, медленно растегивая ремень.

Его эрекция заметно выпирает через штаны.

– Лилли. Всё будет не как раньше.

Я тупо киваю, точно не зная, что это значит. Когда он снимает одежду, всё, о чем я могу думать, это, каким прекрасным образцом мужчины он является. Он заботится о своем теле. Двадцать с лишним лет разницы в возрасте между нами не делает никакой разницы в страсти, которую он может всколыхнуть во мне.

Ни разу я не сделала ничего, чтобы соблазнить его. Один взгляд – и сексуальное влечение усиливается.

Его член налит кровью. Толстая жилка пульсирует вдоль нижней стороны. Я кусаю губу в предвкушении того, когда он расположится между моих ног и медленно войдет.

Проникновение отличается от всего, что я испытывала ранее. Во-первых, я не борюсь с ним. Во-вторых, я готова к этому даже после такого оргазма.

Он не принуждает меня, не считаясь моим комфортом. Он делится со мной чем-то.

Он наклоняет бедра вперед, пока не оказывается полностью во мне. Он смотрит мне в лицо в поисках дискомфорта. Он не найдет его. Мое тело готово принять его настолько, насколько ему заблагорассудится.

Он начинает входить и выходить из меня. Визг удовольствия слетает с моих губ. Он же тяжело хрипит, что заводит меня еще больше. Не прошло и минуты, как я начинаю умолять его быть жестче и быстрее.

Он исполняет. Его член погружается глубоко внутри меня, что приносит неимоверное удовольствие. Я впервые наслаждаюсь таким чувством.

Вскоре оба наших тела обливаются потом. Я тянусь вверх и сплетаю наши пальцы вместе. Кажется, это делает всё, чем мы занимаемся, более реальным. Более цельным. Тени, пробегающие по телу Джереми, заставляют задуматься, а не сон ли это? Но это не так. И звуки тому подтверждение.

Джереми поднимается на кровати и нависает надо мной. Массируя грудь, он целует меня. Я вращаю бедрами в такт его, чтобы извлечь всё до последней капли удовольствия.

Когда мышцы начинают сокращаться, я понимаю, что близка ко второму оргазму ночи.

– Боже, Лилли, – задыхается он. – Если бы ты знала, как хорошо.

– Я знаю, – говорю я.

Мой бессмысленный ответ может быть оправдан только тем, что я потерялась в абсолютном блаженстве.

– Продолжай, Джереми, – призываю я. – Вот так. Да! Продолжай. Ммм...да, да, ДА!

Последний крик, вырвавшийся из моего горла, сопровождается тяжелым рыком Джереми. Он выходит из меня и кончает. Горячая сперма разливается по моему животу и груди. Я слишком была занята своим собственным удовольствием, что не заметила этого.

Придя в себя от оргазма, я улыбаюсь, чтобы показать ему, что мне всё понравилось.

Он падает прямо на меня, не обращая никакого внимания на сперму. Я чувствую, как его член в последний раз дергается напротив моего живота. Крепко обняв Джереми, я закрываю глаза и прислушиваюсь к его дыханию.

– Это было...захватывающе, – говорит он наконец.

Он поднимается, чтобы прижаться своим лбом к моему.

– Я...склонна согласиться, – говорю я, имитируя его голос.

Его глаза сужаются ненадолго. Ужасное предчувствие накатывает на меня. Может быть он подумал, что я насмехаюсь над ним...

Страх проходит, когда он улыбается.

– Давай приведем тебя в порядок, – говорит он, целомудренно целуя меня.

Затем он вытаскивает меня из кровати и несет в ванную.

Глава 5

На следующее утро я просыпаюсь в кровати Джереми полностью отдохнувшей и в ладу со всем миром.

Внутренний голос подсказывает, что так не должно быть, но мне всё равно.

Делаю глубокий вдох, наполняя легкие утренним прохладным воздухом. Тело вялое, такое ощущение будто я плыву на облаке. Вспоминаю события прошлой ночи и улыбаюсь.

Переворачиваюсь, открываю глаза и понимаю, что в кровати я одна.

Внезапно, тяжесть того, что произошло прошлой ночью, обрушивается на меня.

Стоунхарт отвел меня в кровать. В свою кровать. Я потерялась во всем этом не только для того, чтобы насладиться опытом, но и чтобы после всего уснуть в его объятьях.

Помню, как прижалась к нему и позволила ему гладить меня по волосам, пока не заснула. За эти несколько часов, когда он привел меня в свою комнату до того, как я заснула, всё казалось правильным.

Все казалось правильным. Как будто я была частью этого, рядом с ним в его объятьях.

Эти чувства неправильные. Как я могу думать о человеке, который манипулировал моей жизнью? Я сажусь и стараюсь успокоиться. Прошлая ночь была ошибкой. Это опасно. Я не должна питать хороших чувств к этому человеку.

Тот факт, что я делаю, а вернее, что я сделала, пугает меня. Я одна в его комнате, лучи солнца проникают через окна, но я чувствую себя потерянной, так будто бы он оставил меня в тени.

Я не должна наслаждаться тем, что делает для меня Стоунхарт. Может я зашла слишком далеко, играя роль идеальной заключенной? Может быть я поддалась Стокгольмскому синдрому?

Но, нет. Нет, нет, нет. Отличительным свойством стокгольмского синдрома является наличие чувства эмпатии по отношению к похитителю. И я никогда не позволю себе испытывать теплые чувства к Стоунхарту.

И всё же...разве не это я чувствовала после наших занятий любовью? В какой момент я начала думать о нем, как о Джереми? Не Стоунхарте, а Джереми?

Знаю, он хочет, чтобы я так его называла. Он всегда был Стоунхартом. Холодным, непроницаемым Стоунхартом.

Мысли о нем, как о Джереми, пугают меня. Джереми – первое имя. Это подразумевает интимность и комфорт. Прямая противоположность тому, что я должна чувствовать к нему.

Где он сейчас? Осмотрев комнату, не нахожу никаких следов. Должно быть он уже ушел на работу. Но я не уверена. Он вполне может быть в одной из многих комнат в этом особняке, выгадывая момент, чтобы заманить меня в ловушку, как тогда, когда он оставил меня на "три дня".

Поднимаюсь с кровати, раздумывая над тем, чем бы заняться. Вдруг я чувствую себя грязной после вчерашней ночи. Слезы катятся по лицу из-за того, что я позволила себе наслаждаться тем, что мы сделали.

Иду к двери, но останавливаюсь, разворачиваюсь и иду к окну. Стараюсь игнорировать потайную дверь за стеной. Не хочу думать обо всем этом оборудовании.

Прислоняюсь к металлическому столбу и выглядываю наружу. Если Стоунхарт где-то поблизости, пусть знает, что я уже проснулась. Может хоть тогда у меня не будет проблем, что я вышла из комнаты без его ведома.

Ненавижу, что мне приходится обдумывать каждое свое действие, чтобы не разочаровать Стоунхарта.

Любуюсь морской гладью. Она простирается до самого горизонта. Какой прекрасный осенний день. Как будто и не было бури, что бушевала вчера. На небе ни облачка.

Замечаю крохотный парусник вдали. От этого становится тоскливо. Океан символизирует свободу. Стекло, отделяющее меня от него, напоминает мне о том, как далека от меня свобода. Интересно, кто на этой лодке. Интересно, что он видит, когда смотрит на береговую линию. Сколько домов находится по близости? Может быть кто-то сейчас смотрит на меня с той лодки?

Вздыхаю и отворачиваюсь. Мрачные мысли. Гнетущие мысли. Но они подходят моему настроению. Иду обратно к кровати и сажусь на край. Смотрю на простыни, еще одно напоминание о прошлой ночи.

Я с трудом могу поверить, что провела эту ночь в объятьях Стоунхарта. Что я спала в его постели. Охотно.

Слышу шаги снаружи и поднимаю глаза. Сердце начинает бешено колотиться. Он вернулся? Слышал ли он, что я проснулась?

Это Роза.

Вздыхаю с облегчением.

Она улыбается.

– Вот ты где, дорогая, – говорит она.

– Думала, мне показалось, что ты встала. Позавтракаешь? Чарльз уже накрыл стол для тебя, но я могу принести всё сюда, если хочешь?

Как-то неловко есть в кровати Стоунхарта. На самом деле я и так задержалась здесь надолго. Приглашение Розы – идеальный шанс убраться отсюда.

– Я пойду с тобой, – говорю я быстро.

Роза смотрит на меня с любопытством. Затем она поворачивается и несется прочь.

– Пойдем тогда, – говорит она слишком формально.

Мне ненавистно то, что я должна быть осторожной с ней. Если я привяжусь к ней, это будет только на руки Стоунхарту.

Я до сих пор не знаю, как много Роза знает о моей ситуации.

Я следую за ней вниз по лестнице. Даже яркому солнцу не под силу развеять мое плохое настроение.

Я должна быть в восторге. Я получила полный доступ к дому. Я провела замечательную ночь с великолепным мужчиной. У меня есть кто-то, кто постоянно ждет меня.

Но...я не могу позволить себе это. Прошлой ночью поведение Стоунхарта изменилось внезапно.

Вот если бы я могла покидать дом, когда захочу, это было бы прекрасное начало дня.

Но ошейник вокруг моей шеи постоянно напоминает мне о реальности моей ситуации. Конечно же, если Стоунхарт с теплом и состраданием относился ко мне прошлой ночью, не значит, что всё изменилось.

Моя жизнь находится полностью под его контролем. Я здесь из-за этого мерзкого контракта.

Но всё могло бы быть и хуже. Я не нашла ничего такого о Стоунхарте, что могла бы использовать в свою пользу. Пришел конец моей дружбы с Розой. Кто знает, может быть она заодно со Стоунхартом. Я чувствую себя еще больше одинокой, чем прежде, и я в ужасе от того, что могу потерять свою решимость.

Вот, что больше всего пугает меня в прошлой ночи. Я с такой легкостью оказалась в объятьях Стоунхарта не потому, что хотела, за меня говорило мое тело. Это не имело ничего общего с контрактом или обязательствами по отношению к нему.

Уступить – верный способ сохранить свою свободу, у меня будет шанс раскрыть его мотивы. Но прошлой ночью я забыла обо всем этом.

Сажусь за стол и выдыхаю. Вот же дерьмо. Я сама себя извожу?

Нет, я так не думаю. Я осторожна. Я не могу позволить себе потерять бдительность рядом с ним, как я сделала это прошлой ночью.

– Апельсиновый сок или молоко? – спрашивает Роза.

Её голос возвращает меня обратно.

– О. Хм.

Я смотрю на еду. Омлет, пара тостов и грейпфрут.

– Апельсиновый сок. Спасибо.

– Один момент, – говорит Роза

Вид и запах еды пробуждают во мне голод. Беру вилку и начинаю запихивать всё себе в рот.

Роза приносит мне мой стакан. Я стараюсь не смотреть на нее. Я чувствую, как она смотрит на меня, и всё же поднимаю глаза и вижу её доброе лицо.

– Мистер Стоунхарт оставил для тебя записку, – говорит она и кладет лист бумаги передо мной. – Я выйду, чтобы тебе не мешать.

Я не могу игнорировать эту скрытую боль в её голосе. Я уже почти собираюсь сказать ей, чтобы она осталась...

Но я упускаю шанс, когда она выходит.

Ты не знаешь, на чьей она стороне, напоминаю я себе. У тебя здесь нет друзей.

Если это правда, то почему я чувствую себя так паршиво.

Чтобы отвлечься, я просматриваю письмо. Беру его в руки и переворачиваю, где нахожу знакомые инициалы.

Тебе не заработать достаточно подарков, чтобы выйти со мной в свет.

Однако, если ты готова показать себя, я сделаю исключение.

J.S.

И вот я снова превратилась в пленницу.

Разве прошлая ночь ничего для него не значила? В записке нет никакого упоминания об этом. Ни единого слова о том, что мы разделили.

Конечно же нет! Говорю я себе. Ты дура, если ждала этого.

Сострадание, что он продемонстрировал, было просто поступком. Он хотел, чтобы я потеряла бдительность. Стала еще больше зависимой от него. Потерять самодостаточность и положиться на него во всем от жилья до пропитания для эмоционального удовлетворения.

К черту.

Я комкаю записку и выкидываю. Всё это часть его игры.

Отставляю еду в сторону и иду в солярий. Каждый шаг разжигает во мне пламя ярости. Как я могла быть такой слабой? Как я могла быть такой глупой, думая, что прошлая ночь может что-то изменить?

Но все же в глубине души я надеялась, что всё может быть по-другому.

Неужели я так жажду ласки? А всё потому что так долго была лишена человеческого общения. Вот почему я так легко поддалась прошлой ночью? Я не могу лгать себе, будто исполняла обязанности. Это было больше, чем это. Это ощущалось...

Реальным.

Черт, Лилли! Черт, Лилли!

Расхаживаю по солярию, мысли проносятся одна за одной. Прошлая ночь была нереальной. Эмоции, которые были у меня в тот момент, неправильные. Они не были приемлемыми.

Легкость, с которой я попала в ловушку, заставляет меня думать, что я недооценивала Стоунхарта с самого начала. Как же ужасно это признавать. Это не придает никакой уверенности в том, чтобы судить людей.

Что случилось с Лилли, которая гордилась своим психологическим образованием? Что случилось с девушкой, которая выиграла премию Баркера за лучшее эссе в Йеле?

Что если реальная причина, по которой я выиграла премию, никак не связана с талантом? Что если Стоунхарт устроил это?

Падаю в кресло. Я параноик. Стоунхарт не мог повлиять на решение приемной комиссии Йеля. И вообще, если бы Робин не нашла бумаги, если бы Фей и Соня не отправили их за моей спиной...

Но опять же, я видела на что способен Стоунхарт. Если он пошел на все это, чтобы я подписала контракт о рабстве – контракт, который не предъявишь ни в одном суде, как я могу быть уверена, что он не манипулировал моей жизнью намного дольше?

Он один из самых влиятельных и скрытных людей в стране. Насколько далеко распространяется его влияние? Подстроил ли он это всё, чтобы я стала победителем?