Текст книги "Эммануил Сведенборг - Жизнь и Труды (главы из книги)"

Автор книги: Сириэль Сигштедт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Возможно, именно тогда Сведенборг окружил свой участок высоким забором и поставил для себя в саду домик, скрывавшийся за массивными резными воротами в стиле французского барокко. Этот домик имел 57 футов в длину, 48 футов в ширину и 9 футов в высоту и был сложен из бревен, которые были обшиты панелями, выкрашенными охрой; оконные рамы были покрашены в белый цвет. В дом вела двойная дверь, а в дальнем его конце имелась еще одна дверь, выходившая в сад.

От входной двери надо было спуститься на одну ступеньку, чтобы попасть в холл, из которого наверх уходила винтовая лестница, освещаемая через окно в углу гостиной. Направо находилась гостиная с печью, выложенной голубыми изразцами. Там стоял мраморный столик с инкрустацией, орган и, возможно, буфет с серебряной и фарфоровой посудой.

За гостиной находилась спальня, где, как говорят, висел его портрет. Оттуда, пройдя через небольшую дверь, можно было попасть в "кабинет для письма", где всегда горел огонь, на котором ученый варил себе кофе. В этой комнате не было никаких книг за исключением Библий на греческом и еврейском языках и указателей к ней. Его стол был всегда завален исписанными страницами.

Большая верхняя комната была хорошо освещена и согрета теплом, шедшим от печки. Она использовалась Сведенборгом как, говоря языком того времени, "оранжерея". Здесь наш философ выращивал свои семена и в зимнее время держал тропические растения.

В бумагах Сведенборга сохранились упоминания о десятках интересовавших его растений, некоторые из которых были привезены из далекой Америки по его заказу.

............

"Если у тебя два халата, продай один и купи цветок, чтобы питать свою душу", – гласит старинная китайская поговорка. Возможно, что интерес Сведенборга к цветам был чисто эстетическим. По свидетельству его друга, "он любил разнообразных и красиво окрашенных детей Флоры так, словно это были его собственные дети". А может быть, его интересовали вопросы опыления цветов, интерес к которым пробудила в нем классификация пола растений, предложенная Карлом Линнеем. Несомненно одно: сад служил для Сведенборга любимым местом отдыха. А в отдыхе он действительно очень нуждался, если принять во внимание огромное количество литературной продукции, создававшейся им: за восемь лет он опубликовал восемь томов сочинений, не считая рукописей, оставшихся ненапечатанными.

Углубленные занятия Сведенборга требовали тишины и покоя в доме, но Сведенборг отнюдь не был отшельником. Самуэль Сандельс, коллега Сведенборга по Академии, описывает его как приятного и веселого собеседника, любимца любого общества. Карл Робзам говорит, что "в часы досуга Сведенборг любил беседовать с умными людьми, которые всегда оказывали ему теплый прием и глубоко чтили его. Наш Сведенборг остался до конца жизни неженатым. Но ему отнюдь не было свойственно равнодушие к другому полу, ибо он ценил общество приятной и умной женщины как один из самых чистых источников наслаждения".

И нередко бывало так, что изящный экипаж останавливался у ворот дома асессора Горного ведомства в Южном Стокгольма и господин в расшитом камзоле, сойдя на землю, подавал руку даме в перьях. Оба могли постоять минуту перед воротами, любуясь усеянными цветами клумбами и даже, возможно, посмотреть с улыбкой друг на друга, слыша последние такты мелодии Баха, которая лилась из гостиной дома их друга. Ибо на исходе дня в летнюю пору наш ученый, отдыхая от трудов, проводил некоторое время за органом.

Представим, как Сведенборг в своей гостиной принимает посетителей графа Фредерика Гилленбургского и его супругу – и угощает их кофе из серебряного кофейника, подаренного ученому асессору герцогом Бланкенбургским. Смех перемежается с серьезным разговором. Друзья рады навестить асессора в его собственном доме, да и жить в Швеции так приятно! В стране многое изменилось к лучшему. Совсем недавно в ней был введен Григорианский календарь, так что Швеция перестала отставать от Европы на целых одиннадцать дней! После многих лет ожидания королевская чета смогла въехать в свой прекрасный новый замок. Если бы только королева Луиза Ульрика была более счастлива в принявшей ее стране! Королевская власть и вправду была сильно урезана. И это, конечно, не было утешением для королевы, которая скучала по Пруссии и двору своего брата Фридриха, к которому она была привязана больше, чем к Швеции. Конечно, немногие из аристократов хотели видеть на престоле короля с неограниченной властью, которой так неразумно распорядился Карл XII. Крестьяне и священники, как обычно, были на стороне короля и против знати. И вся страна была все еще разделена на партии сторонников и противников войны. Сведенборг думал, что разные партии могли бы быстро договориться друг с другом, если бы их предводители отказались бы от своих честолюбивых и корыстных планов и первым дулом думали бы об интересах всей страны.

Во время беседы асессор мог бы пригласить друзей посмотреть его последние новинки в саду. Хозяин и гости могли бы постоять немного у ворот сада, слушая пение столь многочисленных в это время года птиц. А щебету птиц в сады откликались голоса обитателей расположенного рядом птичьего домика. Войдя в сад, гости могли увидеть газон, разделенный на четыре части дорожками, которые сходились у небольшого павильона. Когда гости входили в павильон, Сведенборг мог бы пояснить он, что точно такое же строение он видел в саду одного знаменитого англичанина. У павильона была плоская крыша с узорными карнизами, а внутри него стояли удобные скамьи.

Западная дорожка вела к летнему домику Сведенборга. Здесь Сведенборг в основном и работал в теплое время года. Там же находилась его библиотека. Дорожка, шедшая на юг от павильона, вела к зарослям роз и вольере, где обитало множество разных птиц. Осенью Сведенборг переносил своих пернатых питомцев в верхнюю комнату главного дома, где они могли благополучно пережить шведскую зиму, а потом радостным пением возвестить о наступлении весны.

Когда благородные супруги раскланивались перед уходом с их приятным соседом и заслуженным асессором, она прощались со своим старым другом, который посвятил свою уединенную жизнь холостяка проникновению в тайны природы и написанию толстых томов по философии и анатомии. Они и не подозревали, что только что побывали в гостях у человека, который сознательно жил сразу в двух мирах и чуть ли не ежедневно беседовал с душами умерших людей. Во внешности Сведенборга не было ничего такого, что могло бы побудить их заподозрить в нем автора "Небесных Тайн". Только спустя пятнадцать лет шведская публика узнала имя автора этой удивительной книги.

Быть может, в один из таких визитов графина Гилленберг – урожденная Елизавета Стьернкрона – подарила своему другу толстый томик в пергаментном переплете с заголовком "Лучшая часть Марии". Имя автора на книге не значилось, но все знали, что Елизавета написала ее для просвещения благочестивых людей, ибо она твердо верила, что "единственная потребность безыскусного сердца – блюсти свои обязанности по отношению к христианской вере и размышлять над словами Писания".

Элизавета умерла в 1769 году, спустя десять лет после смерти ее мужа, личность которого подробно описана в "Духовном дневнике" Сведенборга. Предание приписывает Сведенборгу слова о том, что на том свете его ожидает, как будущая его подруга, дама, которая была известна в этом мире под именем графини Гилленберг.

Глава 29. Страшный суд

В "Небесных Тайнах" говорится о двух великих судах Господних, случившихся в истории человечества: первым был Потоп, ознаменовавший конец Древнейшей Церкви, а второй произошел в духовном мире во время распятия Господа, и он отмечает конец Древней, или Представительной Церкви.

Когда Христос явил себя миру, Книжники и Фарисеи отвергли Его и Его учение, и только немногие пастухи и простые рыбаки уверовали в то, что древние пророчества действительно сбылись при их жизни. Преследование и отрицание Христа навлекло на человечество второй страшный суд, повлекший за собой гибель Древней Церкви подобно тому, как Потоп означал гибель Древнейшей Церкви. Представительная Церковь умерла на кресте. Завесы храма были разодраны, действенность животных жертвоприношений исчерпана и соблюдение обрядов потеряло смысл. Роль Израиля была исполнена до конца. Поклонение посредством символических действий должно было уступить место истинному поклонению сердца, как было в древние времена.

Возникла новая церковь, Церковь Христа, которая стояла на действительном явлении Самого Бога в облике бого-человека. Милосердие было восстановлено в своих правах, любви и вере было уготовлено царствовать вновь в Царстве Божьем. Таково было высокое предназначение, которое Господь провидел для Своей Церкви. Но как могла Церковь исполнить Его обетование: "Вы мои ученики, если есть в вас любовь друг к другу"?

Первые христиане в самом деле следовали новому завету, и лучшее в их наследии излучает свет истинного милосердия. Но позднейшая история Христианской Церкви повествует о постоянном упадке. Столетиями на земле лились, как никогда прежде, потоки человеческой крови. Отделение протестантов от католиков дало надежду на реформы благодаря освобождению Библии и человеческой мысли, но со временем и эта новая церковь тоже выродилась. Католическая церковь пыталась править миром именем религии. Протестанты заслонили свой внутренний взор ложными догмами, которые не позволяли духовному свету проникнуть в умы людей. Повсюду расцвели обман, лицемерие, коррупция. Приближался неизбежный конец. Третий страшный суд, предсказанный Господом в Евангелии от Матфея и в Апокалипсисе, должен в скором времени обрушиться на церковь, после чего свершится Второе Пришествие Христа. Предыдущие суды имели причиной отпадение людей от правильного общения с Небом. Вина христианской церкви, говорит Сведенборг, особенно велика, ибо она стала очень могущественной внешне и гнилой внутри. Вера стала формальным верованием, а милосердие свелось к внешним деяниям, именем которых беспринципными политиками от церкви людям было обещано спасение.

Восемнадцатый век в самом деле созрел для суда, ибо никогда еще духовная жизнь в Европе не падала столь низко. Ученые люди уже не могли принимать иррациональные догматы богословия. "Если кто-то говорит о религии в высшем обществе, все смеются" – отметил Монтескье, путешествуя по Англии. Правящие верхи бесстыдно выставляли напоказ свое неверие и безнравственность перед низами. В обществе царили критицизм, равнодушие, прикрываемое вежливостью, скептическое отношение к добродетели и нарочитое опрощение. Массы бедных и безграмотных людей были предоставлены самим себе и не получали почти никаких моральных и религиозных наставлений от праздного духовенства, которое "искало хорошей жизни". Это столетие, говорит в прошлом веке английский писатель Карлейль, было "настолько пропитано лживостью, что чаша была переполнена".

Во Франции, где революция уже была готова вырваться наружу, презрение к морали, неверие и нечестность процветали вполне открыто. Сведенборг во время своего путешествия по Франции уже высказал несколько глубоких замечаний о развращенности католического духовенства. Себялюбие и погоня за наслаждениями уже открыто провозглашались во Франции источником умственной жизни. Обращаться к людям с просьбой делать добро ради него самого считалось смешным. Все духовное объявлялось наваждением. "Вера существование Бога столь же беспочвенна, сколь и бесполезна, – заявлял Ламеттри. – Мир не будет счастлив, пока атеизм не станет всеобщим. Душа погибает вместе с телом, частью которого она и является. Со смертью все кончается: фарс окончен!"

Одной из самых развращенных стран Европы была Швеция. "Шведская нация худшая в Европе за исключением итальянцев и русских", – писал Сведенборг. Так получилось потому, что шведы более других были способны к внутренней рефлексии извратили эту свою способность. Ему было дано видеть это в мире духов с поразительной ясностью, где горестное состояние европейских народов было видно ему лучше, чем любому из историков. Ибо после смерти "мысли каждого выражаются гораздо отчетливее, чем при жизни, и никому не дозволяется говорить не так, как он думает". В одном из своих видений он увидел стокгольмскую улицу Стора Нигатан, которая была тогда главной торговой артерией города. Все дома на ней как будто не имели окон, и ангелу сказали ему, что все, кто живут на этой улице, духовно мертвы.

Разделение церквей тоже было для Сведенборга знаком падения Христовой Церкви. "Тот, кто верует не так, как предписывает их догма, изгоняется из церковной общины. Но тот, кто безжалостно грабить других, если только он не делает это открыто, или ловко обманывает ближнего, или творит прелюбодеяние, зовется несмотря ни на что христианином, если только он соблюдает обряды и говорят так, как предписывает церковное учение. Из этого видно, что сегодня Церковь – это только доктрина, а не жизнь..."

Разложение достигло своего предела, и пришло время срубить под корень древо жизни. Загробный мир заполнили толпы простодушных духов, которые были введены в заблуждение земными и церковными правителями, воспользовавшихся священными обрядами поклонения и древними догмами церкви для того, чтобы держать их в подчинении. Этих терпеливых, растерявшихся, страдающих "душ под алтарем" следовало освободить от оков их ложных верований, раскрыв перед ними истинную природу тиранов, повелевавших ими. Это разоблачение и предвещало Страшный суд.

Читать о мытарствах заблудшего человечества само по себе горько. Но насколько горше видеть его воочию, созерцая жизнь уже умерших людей. Сведенборг встречался с душами своих покойных друзей, родственников и коллег. Он говорит, что в течение года виделся с тридцатью душами людей, которых знал еще при их жизни, и еще примерно с таким же числом духов, о которых знал из книг. И они представляли полный набор пороков, в которых погрязло человечество: неуемная жажда наслаждений, прелюбодеяния, лицемерие, властолюбие, обман, и видеть их конец было столь же отвратительно, как и опасно, ибо этих духи часто отличалось необыкновенной злобностью.

Нельзя не удивляться его по видимости бесстрастным рассказам об этих встречах, его кажущемуся равнодушию к несчастной судьбе его друзей и знакомых. Но его ум был как рука хирурга, которая должна быть чистой и твердой, чтобы сделать то, что предписывает хирургу его долг.

Одним из первых духов, о котором упоминает Сведенборг, был архиепископ, затем епископ и, наконец, знаменитый Йоран Нордберг, капеллан короля Карла XII, опубликовавший мемуары короля, к которым приложил руку и Сведенборг. Видел Сведенборг и своих покойных товарищей по Горному ведомству. Один из них был некто Адам Лейел, о котором при его жизни Сведенборг знал только хорошее. Но после смерти он встретил его в очень плохом обществе. Первое время Сведенборг лелеял надежду, что его бывший коллега сможет исправиться, ибо тот отличался большим умом, но в конце концов убедился в том, что этот Лейел вел "просто природную жизнь". Так Сведенборг понял, что человека спасает только качество его жизни, а не его разум, как бы ни был он развит.

В молодые годы Сведенборг часто совершал инспекционные поездки от Горного ведомства с асессором Йоганом Бергенстьерна. В этой жизни Бергестьерна считался очень достойным человеком, который любил своего ближнего, свою страну, церковь и Бога. Когда же Сведенборг встретил его вскоре после его смерти, его внешняя святость сошла с него, и он предстал лицемером, лишенным милосердия и думающим только о себе. О другом своем бывшем друге он рассказывает:

"Был некто, кого я хорошо знал и кому я оказал больше услуг, чем кому-либо еще, и кто, казалось, относится ко мне как к другу. Этот человек преследовал меня на протяжении нескольких месяцев, постоянно замышляя что-нибудь против меня. Я напомнил ему о добре, которое сделал для него, но мои увещевания не возымели никакого действия. Он продолжал мучить меня, хотя не имел для этого ни малейшей причины. Им двигало исключительно желание получить удовольствие от страданий другого человека. Таково-то зло в другой жизни..."

Из всех злых побуждений, свойственных человечеству, желание властвовать – самое разрушительное для себя и других. Это дьявольское желание может так захватить душу, что человек в конце концов начинает всерьез помышлять о том, чтобы стать повелителем не только земли, но и целой вселенной. Образцом этой страсти в мире духов стал король Карл XII, который при жизни отличался добродетелью, благочестием и острым умом.. Сведенборг в молодости хорошо знал этого человека и, как выяснилось позже, если бы король не сменил гнев на милость по отношению к Сведенборгу, душа последнего оказалась бы в большой опасности из-за ее сильной привязанности к своему герою. В мире духов Сведенборгу открылось, что король в своей безумной жажде славы ни во что не ставил свою страну и народ. Он был самый упрямый из смертных и никогда не отступал от поставленной цели. Спутница Карла XII была женщина похожая на него характером, но только еще более упрямая и в конце концов подчинившая его своему влиянию.

Чтобы Сведенборг мог узнать значение слова "Вавилон", ему был показан человек, которого он хорошо знал при его жизни. Это был управляющий рудниками Фалуна Андерс Сваб, человек скромный и разумный, наделенный даром убеждать других. Он награждал всех, кто угождал ему, и наказывал тех, кто осмеливался ему перечить и в конце концов посеял раздор и вражду по всей области, вверенной ему в управление. Сваб так развратил жителей Фалуна взятками, что они в душе стали самыми испорченными из шведов.

Сведенборг увидел, что в загробном мире Сваб всякими хитрыми способами старался восстановить свою власть над теми людьми, которыми командовал при жизни. Оказалось, что в земной жизни Сваб и его помощники запрещали людям читать Писание, утверждая, что только они могут понять его. Он был подобен яду, который постепенно отравляет всю кровь в теле. Так Сведенборг смог понять смысл того, что называется Вавилонской башней, а именно – состояние людей, которые ходят, чтобы их почитали, как Бога.

В потустороннем мире Сведенборг встретил своего друга и соседа графа Фридриха Гилленборга, президента Горного ведомства. Гилленборг был веселый и радушный человек и один из самых влиятельных людей при дворе. До конца жизни он оставался богобоязненным человеком и после смерти он горячо молился Богу о всем, чего хотел, – но не Иисусу Христу, а "Богу Отцу". Оказалось, что этот человек, который всегда рассуждал благочестиво и здраво, был начисто лишен совести. Все свои добрые дела он совершал из корысти, и после смерти он не беспокоился ни о ком, кроме самого себя. Всем, кого защищал Господь, он пытался причинить неприятность. Сведенборга он ненавидел смертельной ненавистью и старался использовать любую возможность, чтобы погубить его. Он не имел ничего против Сведенборга лично, говорил он. Он хотел только убрать духовное наитие, исходившее с небес, чтобы Сведенборг не мог "писать все то, что должно быть написано". В конце концов этот зловредный дух был унесен в пещеру, где он сидел полумертвый в компании других духов, лишенных земной славы.

Наихудшие из всех духов другого мира были сирены – злые женщины, которые силой своих фантазий принимали внешность невинных девушек и своей почти ангельской красотой напускали пагубу на мужчин. "Эти женщины знают, как завоевать расположение мужчин, которыми они хотят повелевать, распаляя их себялюбие и гордыню... тогда как в душе они совершенно презирают их". Убеждая свои жертвы в том, что они прекрасны и благочестивы, сирены почти что способны совратить самих ангелов. Они дарят удовольствия, сопутствующие истинной супружеской любви, и превращают эти небесные наслаждения в нечто ужасающее, в чем нет ничего человеческого. "Пусть никто не будет настолько безумен, чтобы думать, что он может противостоять им". "Спастись от них можно только верой в Бога, и пусть каждый будет осмотрителен в своих поступках". Ибо из поступков рождается привычка, эта привычка усиливается, и люди уносятся сиренами в ад, как уносит бурный поток щепку.

В том мире сирены бродят большими нестройными стаями .От них трудно избавиться, потому что они пользуются приемами магии, смешивая священное и профанное. Они происходят из стран, где живут в основном христиане, а не язычники. Число их, говорит Сведенборг, в последнее время сильно возросло. Они обитают в пещерах западных гор, где они отравляют своим присутствием все вокруг. Их дурные дела навлекают на них мучения, которые продолжаются многими часами. Скрюченные и обессиленные, они в конце концов превращаются в почти бесформенные волосатые тела с черными, нечеловеческими лицами.

Если зло в той жизни теряет человеческий облик и становится уродством, добро обретает прекрасное лицо. Однажды Сведенборг увидел своего учителя Йохана Мореуса и коллегу по Горному ведомству Ганса Бьёрка. Они имели лица совсем не похожие на те, которые имели при жизни, и когда Бьёрк спросил его, узнает ли он их, Сведенборг сначала ответил: "Нет". У Бьёрка было светящееся красивое лицо, и он сидел в карете, поскольку в тот момент размышлял о смысле любви.

Ни к кому Сведенборг не был как привязан в жизни, как к Эрику Бензелиусу, который умер в 1743 году, почти сразу после назначения его архиепископом Упсалы. Сведенборг отмечает, что он появился в другом мире "с виду гордым, а внутри добрым". Поначалу он много страдал, потому что был склонен приписывать всю мудрость памяти, что порождало затруднения в его уме, и лишь после того, как они были удалены, его добрая природа смогла проступить наружу. Это была мучительная операция, после которой Бензелиус стал подобен маленькому ребенку готовому учиться у ангелов.

Совсем иным было состояние давнего друга и соседа Сведенборга Кристофера Полхема – шведского гения механики. Полхем умер в 1751 году в возрасте девяноста трех лет. Описание его судьбы в загробном мире у Сведенборга не дает повода для радости:

"Полхем умер в понедельник. Он говорил со мной в четверг; и когда я присутствовал на его похоронах, он видел свой гроб и всю похоронную процессию, и то, что тело его опустили в могилу. Тем временем он беседовал со мной и спрашивал, почему его хоронят, если он еще жив..."

Поскольку Полхем был постоянно занят изобретением всевозможных машин, его сила воображения осталась с ним в загробном мире. Там он учил всех, как создавать такие вещи, как птиц, мышей, кошек и т.п. из собственных мыслей. Позднее Сведенборг видел Полхема с белой повязкой на лбу в знал того, что он был всегда уверен в своей правоте, поскольку считал себя мудрейшим из всех людей и знал все на земле. Духи такого рода теряли всякое разумение.

Похожий удел ожидал на том свете знаменитого немецкого философа Кристиана Вольфа, умершего в 1754 году. Уже при жизни Вольф стал известен своей склонностью обожествлять природу, хотя, получив должность профессора в университете Галле, он ради популярности разыгрывал благочестие. После смерти стало ясно, что он не верил ни в какого Бога кроме природы, и пытался покорить умы богословов своим учением о простой субстанции, которая мгновенно появляется из ничего. Он утверждал, что Бога никто никогда не видел и не слышал и что если бы Бог существовал, он бы явил Себя людям. Душа же являет собой не что иное как дыхание, которое со смертью рассеивается; бессмысленно ожидать Страшного Суда, а звезды не могут упасть с небо, как было предсказано, потому что они больше земли. Этот человек, который хотел, чтобы его называли "Светом Европы", теперь живет среди дураков и простофиль, говорит Сведенборг, и имеет обличье печной трубы, ибо его ученость превратилась в удушливую пыль.

Очень важны суждения Сведенборга о "книги жизни", которая, по его словам, вписана в природу каждого человека. В этой книге до мельчайших подробностей указаны всего его мысли, слова и дела. Он присутствовал при допросе нескольких чиновников об их тайных прегрешениях при жизни и был удивлен тем, насколько точны были сведения, содержавшиеся в книге судеб этих людей. Все свидетели и даже сами допрашиваемые были весьма поражены тем, что такие книги существуют. (Сравните с этим поразительные богатства подсознательной памяти, признанные в современной психологии!)

Среди документов, касавшихся жизни самого Сведенборга, были многотомные записи о его судебной тяжбе с Вритой Бем по поводу его прав на плавильные печи в Аксмаре. Эта богатая сестра матери Сведенборга была хитрой и энергичной женщиной, показавшей себя способной управительницей своего большого поместья. В свое время Сведенборг выражал удивление тем, что она решила судиться с ним и высказал предположение, что ее подтолкнул к этому кто-то другой. Эта догадка подтвердилась много лет спустя, когда Сведенборг встретил в мире духов своего коллегу и мужа своей сестры Ларса Бензелстьерна. До своей смерти в 1755 году Лар был королевским советником и президентом Королевской Академии наук. Он считался человеком большой учености и незаурядного ораторского дара. Сам Сведенборг, кажется, никогда не питал к нему симпатии и отзывался о нем как о человеке "несколько неприятном". Ларс Бензелстьерна явно поступил нечестно при разделе отцовского имущества, и брат Эмануэля жаловался ему на то, что Ларс лишил его законной части наследства.

В "Духовном дневнике" Сведенборг пишет о Ларсе Бензестьена как о человеке, чьими поступками всегда руководила ненависть к другим. Он мог привлечь к себе немало простодушных духов просто тем, что напускал на себя особо доверительный тон и просил их: "Окажи мне эту услугу!" К Сведенборгу он питал смертельную ненависть, и потустороннем мире, где он стал предводителем толпы злых духов, он стремился извести его с помощью магии. Оказалось, что именно Ларс Бензестьена склонил Бриту Бем преследовать Сведенборга через суд.

Посреди столь безрадостных откровений приятно прочитать о некоем епископе Риделиусе, который был добрым и умным человеком. В другом мере он обитал поначалу среди тех, кто были преданы учению о спасении только верою, ибо, подобно другим, он верил, что человек может спастись в свой смертный час единственно благодаря своей вере независимо от того, как он прожил свою жизнь, поскольку небеса были для него чисто даром милости. Окруженный добрыми духами, Риделиус был препровожден в небесный рай, где он увидел много изумительного. Обитатели рая хотели, чтобы он остался с ними, но он еще не был готов к этому. Он мог выдержать небесное сияние, но его раздражало, доводя почти до исступления, райское тепло. Когда его спросили, хочет ли он остаться на небе, Риделиус ответил: "Ни в коем случае!"

Сведенборг утверждает, что в мире духов, где часто появляются разные животные, он видел однажды породистого коня, который носился галопом вперед и назад. Это был епископ Риделиус, который явился в этом обличье, потому что размышлял о воле и понимании. "Кажется, что истина веры стоит на первом месте", – думал он, но тут же прибавлял: "Но, с другой стороны, очевидно, что на первом месте стоит благо". Эти его колебания и преобразили его в духовном видении Сведенборга в скачущего туда и сюда коня. Но когда его спросили, кем он казался сам себе, он ответил, что ничего не замечает и что он видит себя человеком, сидящим в своей комнате.

Среди блаженных был также сенатор Свен Лагерберг. Он обладал мощной "аурой истины" и под ее защитой мог странствовать по аду и описывать то, что он видел в его темных, населенных злобными духами подземельях. При его приближении злые духи убегали или лишались всякой силы – такой властью наделен человек, преданный истине. И эта власть была дана Лагербергу, говорит Сведенборг, потому что он желал добра своей стране и хотел помочь ей – но не из тщеславия, как многие из его коллег в Сенате, чья гордыня мешала им видеть разницу между тем, что приносит родине пользу, и тем, что вредит ей. В земной жизни грудь этих знатных господь украшают всевозможные ордена, но в том мире они лишаются всех наград и оказываются на положении нищих попрошаек. Сведенборг сообщает, что знаки отличия немало навредили знатным семьям Швеции. Свен Лагерберг открыл, что всякий раз, когда он надевает на себя свои ордена, он оказывается неспособен размышлять свободно, но стоил ему придти домой и снять с себя свои регалии, как к нему возвращалась прежняя живость ума. Так получалось оттого, что, когда он носил на себе ордена, он находился под влиянием тщеславных духов.

В числе добрых духов он упоминает Вильяма Пенна, "от кого получила свое прозвание Пеннсильвания". Пенн был полон воодушевления и блистал красноречием. В нем не было порочности многих квакеров, которые пришли ему на смену.

Есть у Сведенборга и записи о королеве Кристине: она живет в изящном доме и ведет оживленные споры с католическими кардиналами, заставляя их признать, что Господь обладал одновременно божественной и человеческой природой и стоял выше пап. О Святой Женевьеве сказано, что ее лицо светилось святостью и красотой. Она сетует, что стала объектом поклонения, хотя была только обыкновенной женщиной. Однажды он видел Непорочную Матерь Марию, шедшую в белоснежном одеянии. Она сказала, что Господь был вправду рожден от нее, но что он отринул все материнское человеческое и стал Богом, отчего она теперь чтит его как своего Бога.

Сведенборг разговаривал также со своей матерью и мачехой, которые жили счастливо в том мире, и, когда он того желал, с Эиерентией Полхем. Ее сестра Мария, кажется, была несчастлива там, ибо в своей земной жизни она превыше всего ценила роскошь.

"Люди могут незаметно для себя подпадать под влияние умерших, которые питают к ним ненависть", – говорит Сведенборг. Некая женщина в своем телесным существовании убедила себя силой своего воображения, что Сведенборг хочет жениться на ней. Убедившись, что это было не так, эта женщина – ее звали Сара Гесселия – прониклась смертельной ненавистью к Сведенборгу и после своей смерти однажды внушила ему мысль схватить нож и зарезать себя им.

*

Все эти необыкновенные истории Сведенборг записал, когда создавал свои "Небесные тайны". Некоторые из них он даже включил в свою книг, не называя имен. Мог ли мир поверить ему?

Теперь каждый год в лондонской печатне Джона Льюиса выходил в свет новый том "Небесных тайн". И по-прежнему никто не знал, кто был автором этих книг.

Немецкий журнал "Нойе Цайтунген фон гелертен Захен" поместил обзор первого тома "Небесных тайн" на четырех страницах – весьма доброжелательный, но заканчивавшийся выводом о том, что книга написана в состоянии экстаза неким благочестивым ясновидцем.