Текст книги "Смерть Эроусмита"

Автор книги: Синклер Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Синклер Льюис
СМЕРТЬ ЭРОУСМИТА

Синклер Льюис, мирно почивший во сне вчера после полудня в своем маленьком загородном доме в северозападном Коннектикуте в возрасте 86 лет,[1]1
  На самом деле Синклер Лыоис умер в Италии в 1951 году в возрасте 66 лет.


[Закрыть] был почти полностью предан забвению. Последние десять – пятнадцать лет он вел затворнический образ жизни, занимаясь, очевидно, лишь своими кошками, садоводством да короткими статьями о таких мало читаемых ныне писателях, как Марк Твен, так что для многих было полной неожиданностью, что он все еще жив. Одно время он был довольно известной личностью благодаря своим колким, однако не лишенным добродушия выпадам против напыщенности и бездарности современных политиков и промышленных магнатов.

Хотя теперь его романы уже никто не читает, однако некоторые из них, особенно «Главная улица», «Эроусмит», «Бэббит» и «Элмер Гентри», а также пространная четырехтомная хроника американской семьи «Тинтэйры»,[2]2
  Синклер Льюис никогда, не работал над подобным произведением.


[Закрыть] которую Льюис начал в 1944-м, а завершил в 1950 году, известны любому социологу и историку литературы, поскольку они изображают самодовольство и наивность, свойственные первой половине нашего века. Никто не решится, конечно, доказывать, что картина, в них нарисованная, отличается законченностью или объективностью. Мистер Льюис представляется нам в основном веселым патологоанатомом, который «препарировал» «прописные истины» и чувства своего времени – добродушную лживость сенаторов и тех, кого знают под именем «стимуляторов бизнеса», характерное для нашей эпохи высокомерие по отношению к женщине, честолюбие священнослужителей и людей свободных профессий, бесстыдную слезливость лжепатриотизма.

Впоследствии проницательный читатель заметил, что мистер Льюис изничтожал-или пытался изничтожать – сентиментальность, так как понимал, что в душе сам он сентиментален и романтичен, а потому зеленые холмы, солдаты, штурмующие баррикады, улыбающиеся девушки и зимние метели вызывали у него детский восторг, словно у какой-нибудь популярной романистки, и он издевался над грубым проявлением империализма янки, потому что был в душе до фанатизма влюбленным в свою страну американцем, которому никогда не нравилась снисходительность англичан, хотя он и жил частенько в их среде, в том числе целых два года – 1951 и 1952– в Дербишире.

«Стиль» Льюиса, медленно разворачивающего свою панораму Америки, при ближайшем рассмотрении оказывается смешением самых различных литературных влияний. Внимательно перечитав его книги и познакомившись с его высказываниями, можно установить, что его предшественниками, как это ни странно, были Диккенс и Суинберн, Г. Дж. Уэллс и А. Э. Хаусман,[3]3
  Хаусман, Альфред-Эдвард (1859–1936) – английский поэт, лирик, певец крестьянского труда и сельской природы.


[Закрыть] Томас Гарди, Г. Менкен и Хемлин Гарленд. С другой стороны, он, кажется, не оставил последователей в литературе. В отличие от своих знаменитых современников – Теодора Драйзера (1871–1952) и полковника Эрнеста Хемингуэя,[4]4
  На самом деле Драйзер умер не в 1952-м, а в 1945 году, а Хемингуэй никогда не принимал участия в штурме Токио.


[Закрыть] который погиб при столь драматических обстоятельствах, находясь во главе смешанных филиппино-китайских частей, штурмовавших Токио в 1949 году, – мистер Льюис в очень малой степени повлиял на творчество молодых беллетристов. Возможно, это произошло потому, что ему недоставало силы и оригинальности, на которые он претендовал, а возможно, и потому, что, подобно Уилле Кэсер, одной из современных ему писательниц, он был одиноким, чуждавшимся людей человеком, – прошло слишком мало времени, чтобы мы могли все это объяснить.

Многие годы мистер Льюис неутомимо колесил по свету, тяга к новым местам доходила у него, можно сказать, почти до безрассудства. Он начал свою деятельность с того, что несколько лет проработал в газетах в журнале и в издательствах; он объехал почти все штаты, побывал едва ли не во всех уголках Европы, а после окончания второй мировой войны – к 1944 году – узнал почти всю Азию. Три или четыре года он состоял в различных профессиональных труппах, вероятно, бессознательно подражая своему кумиру Диккенсу, и играл на сцене без особого успеха, как, впрочем, и без провалов.

Но, вернувшись из Англии в 1952 году, он поселился безвыездно в штате Коннектикут, с которым был связан многими нитями. Хотя мистер Льюис родился в штате Миннесота (в 1885 году), в городке, расположенном посреди прерий, где его отец был обыкновенным провинциальным врачом, и сам отец и все предки отца вплоть до восьмого или девятого колена родились в Коннектикуте, в городке, расположенном у реки Хусатонии, неподалеку от которого мистер Льюис жил последние двадцать лет. Он учился в йеле и как журналист впервые напечатался в нью-хейвенском «Джорнэл энд курьер». И вполне естественно, что, устав от путешествий и от того, что он сам в небольшой книге путевых заметок «Чай для 1 1/2»[5]5
  никогда не была им написана.


[Закрыть] (выпущенной в 1945 году издательством Рэндом-хауз) однажды назвал «открытием вечного скитальца, убедившегося в том, что он всюду лишь Посторонний, которого никто не хочет слушать даже тогда, когда он брюзжит по поводу налогов или качества пива», он поселился именно в Коннектикуте.

Льюис был высокий, худой, нескладный, с плохим цветом лица и в старости совершенно лысый, если не считать единственной сохранившейся рыжей пряди. Если бы он щеголял во взъерошенном парике и приклеил бородку, то вполне мог бы сойти за шутливое изображение Дяди Сэма, а большинство интервьюеров и библиотекарей, которые чем дальше, тем реже совершали паломничества к его дому (их всех отпугивало пристрастие старика пародировать буквально все свойственные людям артистические позы), замечало, что с годами он все больше превращался в Последнего Янки из Коннектикута. Он даже приобрел характерную для янки гнусавую интонацию, которую теперь почти не услышишь, разве что в плохих пьесах.

Его соседи рассказывают – это их самое яркое воспоминание о нем, – как однажды сэр Уилфред Уиллоби Уэстфрискет,[6]6
  лицо, вымышленное Льюисом.


[Закрыть] профессор американской литературы в Оксфорде, приехал к Льюису и прождал его целое утро у порога, в то время как Льюис в местном гараже играл в пинокль с сельским констеблем-гробовщиком.

Хотя, как уже было замечено, Льюис, видимо, не создал «школы» последователей, однако можно предположить, что его влияние на литературу в целом оказалось плодотворным: он высмеивал скуку и формализм, широко пользовался американским просторечием, юмористическими преувеличениями, перемешанными с почти научной манерой повествования, которой он научился во время пребывания в колледже; его книги проникнуты истинным демократизмом, и потому его герои – будь то провинциальный издатель или поденщица на ферме – наделены чувством собственного достоинства, романтическим обаянием и хотя бы в этом, в своей человеческой значительности, не уступят любому принцу, любому лидеру рабочих с его ста тысячами приверженцев и любому романисту!

Из его ближайших родственников остались в живых его старший сын Уэллс,[7]7
  Погиб в 1944 году во Франции в рядах американских экспедиционных войск. В конце 30-х годов в бытность свою студентом Гарварда Уэллс действительно пробовал свои силы в литературе и написал небольшой юмористический роман, «Они все еще говорят нет», увидевший свет в 1939 году. Биограф С. Льюиса М. Шорер отмечает, что в этом произведении Уэллс весьма напоминает по манере повествования своего отца, которому литературные успехи сына доставили огромную радость.


[Закрыть] капитан американских экспедиционных сил в 1942 году и романист, более крупный и, несомненно, более искусный и тонкий, нежели его отец; его младший сын Майкл[8]8
  плод фантазии Льюиса. Майкл, родившийся в 1930 году, в юности увлекался поэзией.


[Закрыть] – президент Афро-Китайской авиакомпании; и его племянник Фримен Льюис,[9]9
  был сыном Клода Льюиса, брата С. Льюиса, врача, к которому писатель питал глубокую привязанность С. Льюис также покровительствовал и помогал Фримену Льюису.


[Закрыть] издатель. Во время похорон мистера Льюиса – согласно последней воле покойного, его хоронили в Миллертонском колумбарии – присутствовали лишь трое его слуг (или, как он шутливо называл их, «помощников»), а также почтенный доктор Карл ван Дорен, ушедший в отставку президент Колумбийского университета и бывший посол во Франции.[10]10
  эти «должности» Карла ван Дорена вымышлены С. Льюисом.


[Закрыть] При погребении прозвучала лишь Седьмая симфония Бетховена в грамзаписи, а надгробное слово Карла ван Дорена состояло всего из одной фразы: «Он был настоящий труженик и хороший товарищ, и он умел смеяться даже в такие времена, когда измученный заботами мир, казалось, совсем утратил эту способность».

1941