Текст книги "Французский перец"
Автор книги: Симон Фуко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Иду ему навстречу.
– Вы превосходно выглядите, – улыбается Пуавр улыбкой Чеширского кота.
– Спасибо.
Идём через холл на улицу, где припаркован серый, сверкающий хромом, кабриолет. От предвкушения поездки захватывает дух.
Едем в небольшой уютный ресторан, расположенный в центре Парижа напротив старинного особняка.
– Как вам город? – небрежно интересуется Жильбер, пока ждем заказ.
– Он не может не нравиться.
– Согласен, – кивает, обводя скучающим взглядом обстановку зала.
Смотрю на него, не зная чего ожидать. Я до сих пор не понимаю, зачем я напросилась на эту встречу. Кажется, Пуавр не особо жаждал пообщаться со мной. Делаю такой вывод, глядя на его скучное лицо. Мне становится неуютно. Как у него так получается? В его обществе я опять чувствую себя самым дурацким образом. Наверное, мне стоит уйти. Ёрзаю на стуле, пытаясь выбрать подходящий момент. Не успеваю. К нашему столику подходит официант, неся на подносе бутылку брюта и два бокала. Пока он разливает вино, напряжённо кусаю губы.
– Мне кажется, Вы напряжены, – томно моргает Пуавр, глядя на меня. – Расслабьтесь. Давайте выпьем за нашу встречу.
Чокаемся. Жадными глотками пью игристое. Чувствую, как алкоголь теплом растекается по моему телу.
– Так на чём мы с Вами остановились? – щурится Жильбер. – Ах, да. Вы так и не ответили на мой вопрос. Так почему у Вас нет мужчины?
Внутри становится горячо – не то от вина, не то от волнения. Дышу тяжело, глядя на него исподлобья. Разглядываю его губы. Внизу живота сладко сжимается.
– Карин, – упирается локтями в стол, приближаясь ко мне. Кожей чувствую его тепло. От терпкого запаха парфюма кружится голова. Ужасно хочется, чтобы он прикоснулся ко мне. Хочу почувствовать тепло его рук на своем теле. Кровь приливает к щекам и ушам. По его лицу ползёт довольная улыбка. – Почему у вас нет мужчины?
– У меня не хватает времени на отношения. – Дура! Дура! Дура! Какая же дура! Не могу же я сказать ему, что я синий чулок, серая мышь. Что никто из молодых людей на меня не смотрит, а заводить отношения на работе я не могу – это святое. Заводить отношения на работе это гадко, низко, мерзко. Люди приходят в офис не для этого. Кроме всего прочего, такие отношения сильно мешают общему делу.
– О! Мадемуазель Карин, а Вы не так просты, как кажетесь. А какие мужчины Вам нравятся? Что нужно, чтобы вам понравиться? – подливает вина в мой бокал.
Он что, это серьезно? Невинный флирт, на который я рассчитывала, похоже, переходит в стадию откровенного соблазнения.
– Я не понимаю, к чему Вы клоните, мсье Пуавр?
Вскидывает бровь. Смотрит на меня продолжительным взглядом.
– Я нахожу Вас очень привлекательной, мадемуазель Карин, – тоненькая ниточка обрывается, и сердце падает куда-то в желудок. Вся подбираюсь, чувствуя, как напрягаются мышцы тела.
– Скажу больше, – Пуавр придвигается непозволительно близко, изучая рисунок моей ушной раковины, – я Вас хочу.
Резко вдыхаю и не могу выдохнуть. Что? Я не ослышалась? Чувствую, как горячая волна заполняет меня изнутри. На мгновение представляю его на себе. Чёрт! Все-таки надо было уйти.
– Карин, – накрывает мою руку своей. По телу прокатывается электрический разряд, приподнимая каждый волосок на моей коже. – Карин, – шепчет мне в ухо на французский манер. Еще немного, и его губы коснутся моей мочки. Сжимаю колени. Внутри все кипит, пульсирует, заполняя желанием каждую клеточку. Смесь страха и вожделения накрывает меня с головой.
– Фуа-гра по-гасконски, – вздрагиваю от голоса официанта.
Жильбер резко отстраняется. Напряжение спадает, но не проходит. Мои пальцы дрожат. Пытаясь совладать с собой, беру со стола вилку.
– Попробуйте. Это очень вкусно, – Пуавр откидывается на спинку стула и самодовольно улыбается. В эту минуту я не могу думать о еде. Я просто не смогу проглотить ни кусочка. Отщипываю чуть от паштета и кладу на язык.
– Да, очень вкусно, – натянуто улыбаюсь.
– Расслабьтесь, Карин. Вы слишком напряжены.
В его глазах пляшут бесенята. Я не могу расслабиться, потому что не могу забыть того, что он мне только что сказал.
– А Вы… Ваша жена… – пытаюсь сбавить градус нашей встречи.
Он тут же мрачнеет, улыбка сползает с его самодовольного лица.
– Я не хочу об этом говорить.
Вот значит как! О моих мужчинах мы можем говорить, а разговоры о его жене – табу. Запретная тема.
– А Ваш сын. Сколько ему? – продолжаю я, довольная реакцией на предыдущую реплику. Запихиваю в рот хорошую порцию гусиного паштета и запиваю вином.
– Эммануэль, – Пуавр улыбается. Похоже, разговор о сыне ему по душе. – Ему восемнадцать. Учится на юриста. В Сорбонне.
– О, значит, коллега, – жую паштет. Пуавр удивлённо вскидывает брови. – Я закончила юридический факультет. В России, – поясняю я. – У меня даже есть учёная степень.
– Вы удивляете меня все больше и больше. Мои восхищения.
– Скажите, – смелею я после очередного глотка брюта. – Зачем Вам всё это?
– Что? – Жильбер моргает, не понимая моего вопроса.
– Ну вот это, – делаю многозначительный жест рукой. – Зачем Вы пригласили меня на ужин? Заставляете краснеть, говоря, что я… я… – запинаюсь. Я не могу произнести того, что хочу, вслух. Я еще не настолько пьяная.
– А, – Жильбер ухмыляется, вскидывая на меня прищуренный взгляд. – Понял, о чём Вы. Вы мне действительно очень понравились.
Прикладывает указательный палец ко рту.
– Можно я буду с Вами до конца откровенным? Я не ищу отношений на стороне, – теперь пришел мой черёд удивляться. – От Вас мне нужен только секс. Понимаете, просто секс. Без всяких обязательств и взаимных упреков. Лёгкое, ни к чему не обязывающее, маленькое эротическое приключение.
От возмущения давлюсь фуа-гра. Закашливаюсь. И делаю большой глоток вина. Такой наглости я не ожидала. Я знала, что французы достаточно раскрепощенный народ. Но чтобы настолько!
– Нет, нет! Вы не подумайте. Я ни к чему Вас не принуждаю. Просто если я Вам интересен, что для меня вполне очевидно, – ах, вот даже как! – то почему бы нам не провести какое-то время вместе, чтобы доставить друг другу удовольствие.
На этом месте, как правильно воспитанная, высоко ценящая себя девушка, я должна ужасно оскорбиться и уйти. Но я этого не делаю. Я слушаю Пуавра, как заворожённая. Наверное, я сейчас раскачиваюсь из стороны в сторону, будто кобра под дудку заклинателя змей. Смотрю в его серые жемчужины-глаза и не могу оторвать взгляда.
– Если Вы не захотите, то ничего не будет. Карин? – он вглядывается в моё лицо. Похоже, моё оцепенение встревожило его. – С Вами все в порядке?
– Да, со мной все хорошо, – тяжело дышу, отходя от шока. – Вы и я в одной койке… Да… Я Вас слушаю… Продолжайте…
– Карин, я бы никогда не предложил Вам этого, если бы не чувствовал, что мы с Вами одного поля ягода. Для Вас, так же как и для меня, отношения не важны. Мы оба слишком заняты. Я уверен, что у Вас, так же как и у меня, полно других интересов. А секс… Секс – обычная потребность организма… Почему, если нас тянет друг к другу, то мы должны ходить кругами, выдумывая каждый раз нелепые поводы для нелепых встреч. Ведь так, Карин?
Мне надо переварить всё это! Я не могу вот так сразу ему ответить. Хватаюсь за бокал, как за последнюю надежду. Жильбер заботливо подливает мне вина. Пью залпом, долго. Стараясь хоть что-то понять. Зачем мне это? Ему – да. Я понимаю. Но мне? Нужно ли это мне? Допиваю всё до последней капли и ставлю бокал на стол.
– Я могу подумать? – смотрю на него безумными глазами. О чём тут думать? Бежать! Бежать от этого извращенца! Урод! Скотина! Предложить мне такое! Такое! «Карина, чёрт тебя дери! О чём ты собралась думать? Ты в своем уме? У тебя же никогда ещё не было секса. Тебе двадцать три, и у тебя не было секса!» А ведь действительно, в двадцать три года у меня ещё никогда не было мужчины. Я так и состарюсь. Заведу себе котика. И умру, никогда не узнав, что это такое. Мое сердце навсегда принадлежит мужчине, которому я не нужна. Ему не нужно моё тело. Ему не нужно всё это. Так зачем я буду хранить свою девственность? Для чего? Для кого? Пуавр – взрослый, вполне состоявшийся самец. Он наверняка знает о сексе всё. Если хорошенько подумать, то вполне себе неплохой вариант для того, чтобы распрощаться со своим девственным положением. Уверена, ему даже понравится, что он первый. Слышала, что мужчинам это льстит. Почему бы и нет? Почему бы и не Пуавр? Он прав, он мне действительно нравится. Так в чём же дело? Стоит согласиться. Но что-то не дает мне сказать это вслух. Я правильная, хорошая девочка. Хорошие девочки так себя не ведут.
– Конечно, подумайте. Только прошу Вас, каково бы ни было ваше решение – сообщите мне. Хорошо? – смотрит на меня с надеждой.
– Я позвоню Вам, как что-то решу.
До гостиницы мы едем молча. Я вглядываюсь в проплывающие мимо пейзажи ночного Парижа. Тёплый ветер треплет мои волосы. Сегодня слишком много всего произошло: я встретилась с Пуавром, напилась и получила весьма возмутительное предложение. Есть над чем подумать.
Серебристый кабриолет тормозит возле дверей гостиницы. Выхожу из машины и неуверенной походкой направляюсь внутрь.
– Карин, – за спиной хрипловатый голос Жильбера. Оборачиваюсь. – Я буду ждать Вашего звонка.
– Спокойной ночи, – кидаю ему в ответ.
– Спокойной ночи, Карин.
Слышу, как машина выруливает с маленькой гостиничной парковки и срывается с места, стоит ей только выехать на дорогу.
Глава 3. Жильбер. Первое разочарование
Весь следующий день чувствую на себе тяжелый взгляд Миши. Он сверлит меня глазами на тренинге и за обедом. Что ему надо? В очередной пятнадцатиминутный перерыв подходит ко мне в коридоре.
– Ну и как вчера прогулялась? – в голосе слышна фальшь.
– Хорошо. А вы? Опять сидели в баре?
– Где была? – словно не слышит меня. – Расскажешь?
Это что, допрос? В изумлении смотрю на него. Хлопаю глазами. Миша нависает надо мной тучной глыбой. Крылья курносого носа напряжены. Не улыбается. Картина маслом – ревнивый муж.
– Нет, не расскажу, – злобно фыркаю я.
– Что за хмырь? – не сразу понимаю, о ком это он.
– Какое твое дело! – возмущаюсь, когда до меня наконец доходит. Наверное, Миша видел, как Пуавр подвозил меня. Жаль только не разглядел водителя. А то бы не выпытывал сейчас с пристрастием о моих вчерашних приключениях. На секунду мысленно возвращаюсь к Пуавру и его предложению. Недовольно морщусь, вспоминая свои недавние мысли. Как я могла такое подумать?
Миша по-прежнему нависает надо мной. Шумно дышит в макушку. Он почти на голову выше меня. Мужик-гора. Метр девяносто ростом, центнер весом.
– У тебя всё? – нервно огрызаюсь, с вызовом глядя на Мишу. Губы Миши плотно сжаты, глаза сощурены. Взгляд неприятный, колючий. – Если всё, то я пошла.
Разворачиваюсь и иду в аудиторию. Похоже, каждодневные возлияния окончательно разъели ему мозг. Мы с ним даже не встречаемся. Мы не можем с ним встречаться. Мы коллеги. Чувствую себя участницей театра абсурда: с одной стороны Пуавр с его предложением дружить телами, с другой – Миша, изображающий Отелло. Что вообще происходит?
Миша преследует меня. Не отстает ни на шаг. Крадётся следом в гостиницу после тренингов. Наши комнаты рядом, на одном этаже. В каждом номере свой душ, но туалет один – общий на весь этаж. Стоит мне выйти в коридор, как я неминуемо сталкиваюсь с Мишей. Интересно, ночью он будет спать на коврике под моей дверью?
От предложения Пуавра я всё еще пребываю в состоянии легкого шока. Меня раздирают противоречия. Временами мне кажется вполне логичным принять его, но заложенные в моей голове высокоморальные установки говорят обратное. Что выбрать? Я в растерянности. Вечерами, лёжа в постели, я вспоминаю те слова, что сказал мне Пуавр. Указательный палец, приложенный к его соблазнительным губам. Его тепло. Его запах. Его кисть, накрывающую мою ладонь. Мои руки сами скользят по телу. Касаются груди, бёдер, промежности. Я представляю себя с Жильбером, и от этого внизу живота сладко сжимается. Я закрываю глаза и хочу увидеть его обнажённым. Какой он? Абсолютно голый. В своем воображении я вижу, как он прикрывает от удовольствия глаза, как постанывает низким хрипловатым голосом. Я хочу доставить ему удовольствие. Я хочу почувствовать свою власть над ним. Чтобы он кончил от моих рук, от моих губ, от моих ласк. Я хочу ласкать его. Там. Языком. Губами. Долго. Нежно. Впуская в свой рот. Чувствуя, как напрягаются его бёдра и спина. Как он, не в силах совладать с собой, кончает. Изливается в меня. Стонет. Слышать мускусный запах его пота. Ловить каждую сладостную конвульсию, каждый судорожный вздох, каждый стук сердца, каждую пульсацию крови по его жилам. Я хочу Жильбера. Очень хочу. Невероятно хочу. Всего. Без остатка. До последней капли.
От этих фантазий в голове мутится, а в самом сокровенном месте начинает пульсировать и гореть. Мои трусики намокают моментально, стоит мне подумать о Жильбере. Думаю о нём часто. Даже слишком. Мне кажется, что я начинаю источать специфический запах, от которого у мужчин расширяются зрачки и начинают блестеть глаза. О других физиологических подробностях я стараюсь не вспоминать. Я и так в последнее время пребываю в сверхвозбуждённом состоянии.
Через три дня понимаю: жутко хочу его. Всё, что наговорил мне Жильбер при последней встрече, становится не важным. Хочу его так, что не могу думать ни о чём другом. Господи, я никогда не думала, что могу быть такой. Обоняние и слух обостряются. Меня раздражают резкие звуки и запахи. Я не могу спокойно реагировать на мужчин. Исподтишка разглядываю приглянувшихся самцов. Обтянутые тонкой тканью костюмных брюк бёдра, ягодицы, бугорок, выпирающий в области ширинки. Широкие плечи и грудь под офисными сорочками. Я слышу их запах. Мужской запах. Ни с чем не сравнимый аромат, угадываемый сквозь ноты парфюма. Запах тестостерона, запах спермы.
Меня будто укусил оборотень или вампир – я превратилась в другое, незнакомое мне существо. Я чувствую, как учащается мой пульс, даря невероятные, волшебные ощущения. Я хочу Жильбера. До безумия. Хочу.
Миша постоянно трется рядом. Это только подхлёстывает мою уверенность в том, что я хочу сделать. Миша действует на меня как внешний раздражитель, заставляя тело кипеть, взрываясь новыми порциями гормонов.
Звоню Пуавру. Внутри всё сжимается в предвкушении ответа.
– Карин! – слышу взволнованный голос Жильбера. Он ждал моего звонка.
– Да, – дышу тяжело, пытаясь собраться с мыслями. Мне сложно начать разговор.
– Вы согласны? – выдыхает в трубку. Молчу, прикрыв глаза и прислушиваясь к тому, что происходит у меня внутри. – Карин?
Жильбер не понимает, почему я молчу. На мгновение прикладываю телефон к груди. Руки дрожат. Тело бьёт мелкий озноб. Понимаю, что пауза слишком затянулась, и мне нужно что-то сказать. Сглатываю и подношу смартфон к уху.
– Жильбер, – голос хрипит от волнения. – Я согласна…
Внутри всё обрывается. Волна мурашек пробегает по спине и забирается в волосы. Голова кружится, словно после долгого катания на карусели. Что я наделала? Боже! Что теперь обо мне думает мсье Пуавр? Но не он ли предложил мне переспать с ним? Ведь он хочет именно этого. Именно этого он ждёт от меня. А я? Разве же я не жду того же? Надо быть до конца честной – я тоже хочу его. С самой первой встречи. Его губы. Его глаза. Его руки. Его запах. Чёрт побери, я с самой первой встречи хочу мсье Пуавра. От этой мысли заливаюсь пунцовой краской.
– Тогда. Сегодня. В семь. Я заеду, – голос звучит напряжённо, будоража самые тонкие струны моей чувственности. Ну почему у него такой голос? Один лишь его голос способен возбудить меня так, что внизу живота начинает нестерпимо гореть и плавиться.
Готовлюсь к встрече с особой тщательностью. Сегодня вечером состоится самая важная встреча в моей жизни. Сегодня вечером. Всё произойдет именно сегодня вечером. Меня терзают сомнения по поводу моей невинности. Стоит ли ему об этом сказать, или он догадается сам? А что если не догадается? Я боюсь боли. Я не хочу, чтобы Жильбер причинил мне боль. Вдруг для него это так же важно, как и для меня? Что он скажет, когда узнает? Но как предупредить его? Как это сделать? А главное, когда? В какой момент стоит сказать об этом? Смогу ли вообще признаться Пуавру в своей невинности? Судя по всему, он не подозревает, что я девственница. В двадцать три я ещё девственница. Наверное, я горжусь своей невинностью. Хотя никогда об этом не задумывалась.
Ровно в семь звонит телефон. Пуавр ждёт меня внизу. Спускаюсь к нему. Сегодня он сосредоточен, выглядит недовольным. Что случилось? Почему у него такое лицо? Слишком озабоченное, слишком серьезное. Садимся в знакомый кабриолет и едем. Я не знаю, куда меня везет Пуавр. Но не спрашиваю его об этом. Боюсь нарушить напряженное молчание, возникшее между нами.
Небольшая гостиница в пригороде, спрятанная от глаз прохожих среди густорастущей зелени. Машина останавливается у самого крыльца. Жильбер грациозным движением буквально выпрыгивает из неё. Резко открывает дверцу и подает мне руку, помогая выбраться из салона. Спешно преодолевает три ступени, ведущие внутрь приземистого трехэтажного здания. Тянет меня за собой, крепко удерживая ладонь в своей руке.
Возле двери нас встречает валет. Пуавр бросает ему ключи от машины, усаживает меня в кресло и подходит к стойке ресепшн. Сижу в белом кожаном кресле, изучая безразличным взглядом небольшой уютный холл гостиницы, оформленный в бежевые, белые и коричневые тона. Все просто, сдержанно, дорого.
Через пару минут Жильбер идёт ко мне быстрым шагом.
– Пойдёмте, Карин.
Встаю и следую за ним. Апартаменты на последнем этаже. Просторные, несколько комнат – гостиная, спальня, кабинет, ванная с большим окном, занавешенным невесомым белым тюлем.
Стоит нам ступить за порог, как Пуавр набрасывается на меня. Прижимает к стене. Тяжело дышит. Глаза сверкают дьявольским огнём. Сминает, жадно шаря по телу руками. Накрывает мой рот своим. Губы горячие, влажные. С лёгким горьковатым привкусом. Целует взапой, стараясь проникнуть языком как можно глубже. Желание сшибает с ног. Я обмякаю в его объятьях, тая, словно мороженое. Его губы скользят, обжигая прикосновениями шею, ключицы, плечи. Широкие ладони раскрываются кистями и ложатся на мои груди, сжимая и тиская их. Давит и теребит соски, попеременно посасывая то один, то другой. Трётся об меня всем телом. Чувствую бедром его напряжённый член. Мне хочется прикоснуться к нему. Скольжу ладонью вниз. Перехватывает мою руку у самого запястья и засовывает в брюки, под резинку своих боксеров. Касаюсь пальцами бархатистой кожицы. Тихо стонет от удовольствия, обдавая прерывистым дыханием. От этого голову ведет, как от вина.
– Хочу тебя! – с жаром выдыхает в висок, с силой впечатывая в стену. Впивается ртом в мои губы. Грубо задирает мне юбку и одним движением срывает трусы, запуская палец между ног. Подушечкой нажимает на клитор. Все моё тело пронзает насквозь мощный электрический импульс. Мне хочется, чтобы это длилось вечность. Я тону в волнах нахлынувшего невероятно сильного возбуждения.
– Карин, ты такая мокрая.
Его голос звучит откуда-то извне. Вводит в меня палец и начинает двигать. Хочу, чтобы он проник в меня как можно глубже. Я вся теку. Опускается на колени и ласкает меня языком. Мои бедра раскрываются ему навстречу. Мне нравится видеть его у своих ног. Запускаю руки ему в волосы и издаю протяжный стон. Его язык настойчиво, но очень нежно теребит клитор, вылизывает. Он вдыхает меня там, разводя руками ягодицы. Мир начинает пульсировать, сжиматься. Пока не съёживается до состояния крохотной точки. И взрывается тысячами ярких вспышек. Взрывается фейерверками искр. Снопами сверкающих звезд. Огненными хвостами стремительных комет. Заставляя моё тело рассыпаться на части. На миллионы, миллиарды невидимых глазу молекул. Я задыхаюсь от невероятного, неземного, неизвестного мне чувства.
Пуавр поднимается и целует меня в губы, даря солоноватый свежий морской вкус.
– Ты великолепна, – смотрит в мои глаза затуманенными серыми жемчужинами. Целует. Вталкивая язык до самой глотки. Отрывается. Смотрит.
– Пойдём, – тянет меня в спальню. Переступаю через кружевные трусики, болтающиеся у меня на щиколотках, и покорно иду следом.
Заводит в спальню. Раздевает, аккуратно снимая юбку, а потом и блузку. Садится на кровать. Стою перед ним почти голая. В белом бра, из которого торчат мои груди с напряжёнными ярко-розовыми сосками, и туфлях. Оглаживает мои бёдра и смотрит снизу вверх. Кожей чувствую его дыхание. Смотрю на него. Напряжение искрит, плавится, обжигает. Губами касается моего живота и продолжает смотреть. Прикрываю глаза. Его губы изучают изгибы моего тела, давая почувствовать сто тысяч нежных поцелуев сразу.
– Иди ко мне, – укладывается на спину, не отпуская моей руки. Падаю на четвереньки, нависая над ним. Тянется к моему рту. Мне нужно ему сказать. Нужно предупредить. Чтобы не было больно. Чтобы для него это не было неожиданностью.
– Жильбер, – шепчу я. – Мне нужно тебе кое-что сказать.
Выражение его лица меняется. Он пристально глядит мне в глаза. Разглядываю каждую черточку его лица. Его великолепного лица. Тяжелый подбородок. Прямой нос с заострённым кончиком. Жёсткая линия бровей. Две небольшие залысины надо лбом. Чётко очерченный крупный рот.
– Что, Карин? Я слушаю тебя.
Мне хочется доверять Жильберу. Мне хочется рассказать ему всё, а потом отдаться без остатка, до последней капли, до последнего вздоха.
– Жильбер, я… я…
– Не надо, Карин… никаких нежностей… это просто секс…
– Нет… – мотаю головой. – Я должна тебе это сказать… чтобы ты знал… перед тем как…
Смотрит на меня непонимающим взглядом. Попеременно фокусируясь то на одном, то на другом зрачке.
– Я никогда… У меня ещё никогда… Я…
– Что? – резко поднимается, опираясь на локти. Брови сдвинуты к переносице.
Чувствую себя полной дурой. Я опять чувствую себя дурой. Даже в такой момент с ним я чувствую себя дурой.
– Я, – мне неловко. – Ты должен знать… Я…
– Ты что, девственница? – обрывает меня на полуслове.
– Да, – стыдливо опускаю глаза. Почему-то мне очень стыдно за то, что у меня нет опыта.
– Карин, – разочаровано мотает головой. –Чёрт! Карин…
Трёт лоб рукой.
– Почему Вы мне не сказали этого раньше? – Пуавр сконфужен. Садится на край кровати, расчесывая растопыренной пятернёй волосы. – Если бы Вы сказали, то ничего бы не было. Почему Вы промолчали?
С упрёком смотрит на меня. Встает, застёгивая пряжку ремня. Подходит к окну. Стоит ко мне спиной, засунув руки в карманы.
– Карин, Вам лучше уйти, – голос холодный, отстранённый, с нотками официоза. – Я вызову Вам такси.
Этот надменный тон. Я не узнаю Жильбера. Передо мной снова заносчивый высокомерный мсье Пуавр, с которым я впервые встретилась в Москве. От его ледяного голоса мне не по себе. Я почти полностью раздета. Сижу на кровати, силясь понять, что же произошло. Почему Жильбер так переменился, узнав, что я девственница? Мне становится обидно. Испытываю жалость к себе. На глаза наворачиваются слёзы. Тяну на себя покрывало, пытаясь скрыть свою наготу.
– Почему? – едва слышно шепчу я. Подбородок дрожит. В горле ком. Первые капли срываются с ресниц. Мне ужасно стыдно. Стыдно за свои слёзы, стыдно за то, что я беззащитна и уязвима перед человеком, которого совсем не знаю. Чувствую себя растоптанной и униженной. Я ещё никогда не чувствовала себя такой униженной.
– Я думал, Вы искушённая женщина. А Вы… – Пуавр разочарованно усмехается. Его усмешка шипом впивается в моё сердце. – Всего лишь навсего… Господи, надо же так ошибиться…
На секунду замолкает.
– Уходите, Карин. Дождётесь машины на ресепшн. Мне надо побыть одному.
– Я не уйду, – меня охватывает отчаяние. Слёзы скользят по моим щекам. Мне становится наплевать, увидит ли их Пуавр. Мне больно, что мной вот так пренебрегли. Поиграли и пренебрегли. – Пока Вы не объяснитесь.
Смотрю ему в спину взглядом полным ненависти. Чем я не угодила? Тем, что у меня нет опыта? Что в этом такого? Почему он так со мной поступает?
Жильбер поворачивается ко мне. Морщится при виде моих слёз.
– Мой бог, только этого не хватало! – недовольно фыркает, отводя глаза от моего заплаканного лица. Его раздражают мои слёзы. – Не заставляйте меня грубить Вам! Просто оденьтесь и уходите! Будем считать, что ничего не было!
Я закрываю глаза. Я не хочу видеть его лица. Его высокомерного, брезгливого лица. Я ненавижу Жильбера Пуавра. Как же я ненавижу его в эту минуту.
– Я никуда не уйду, пока Вы мне не скажете, – цежу сквозь зубы, из последних сил стараясь сдержать плотину, готовую вот-вот сломаться под натиском переполняющих меня эмоций.
– Неопытные женщины мне не интересны, – рубит он. Пуавр раздражён не на шутку. – Не требуйте от меня оправданий! Если у Вас есть хоть немного гордости! Забудьте обо всем! И давайте закончим этот разговор, пока я не наговорил Вам лишнего! Уходите, прошу Вас! Я очень надеюсь на Ваше благоразумие, Карин… Не вынуждайте меня вызывать в номер охрану!
Его слова звучат как пощёчины. Каждая сказанная фраза – хлёсткий удар. Молча собираю с пола вещи. Пытаюсь одеться. Мутная пелена застилает взор. Руки дрожат. Чувствую себя так, будто на меня вылили ведро помоев. Стараюсь не всхлипывать, но слёзы текут ручьями. Меня трясёт. Чувствую себя последней дрянью. Растираю слёзы по лицу тыльной стороной ладони.
Пуавр снова отворачивается к окну. Ждёт, пока я оденусь. Всовываю ноги в туфли и плетусь на выход. В душе саднящая, ноющая пустота. Не помню, как добираюсь до гостиничного холла. Плюхаюсь на диван. Сижу в отрешённом состоянии, уставившись невидящим взглядом в стеклянную стену.
Я разбита, подавлена, унижена. Так меня не унижали ещё ни разу в жизни. Щеки пылают, веки горят. Тело словно набито ватой. Жду, когда за мной приедет такси.
Когда приезжает такси, за окном уже темно. Сажусь в машину. Еду в непонятном направлении, уткнувшись горячим лбом в холодное стекло задней дверцы автомобиля. У меня нет ни мыслей, ни чувств. Меня словно выпотрошили изнутри, не оставив ровным счётом ничего. Мне безразлично, куда и зачем я еду. Я просто еду, наблюдая, как за окном проплывают яркие огни в тёмных объятьях ночи.
Я настолько никчёмная, что меня невозможно ни полюбить, ни просто трахнуть. Мужчинам от меня ничего не нужно – ни моих чувств, ни моего тела. Как женщина, я ничто – пустое место. Серая невзрачная мышь. Синий чулок. Становится безумно жаль себя. Слёзы текут непрекращающимся потоком, оставляя влажные дорожки на коже. Зачем всё это? К чему? Он дал мне надежду, заставил поверить в то, что я ему нравлюсь, а потом унизил. Растоптал. Раздавил. За что? Какая же я дура! Дура! Как я могла поверить? Разве же я могла ему понравиться? Разве могла? Пуавр просто посмеялся надо мной. Посмеялся. И вышвырнул за дверь, как ненужную вещь. Как же я ненавижу. Ненавижу его. В эту минуту мне безумно хочется отомстить Жильберу Пуавру. Я хочу, чтобы он страдал. Хочу причинить ему боль. Невыносимую, мучительную боль. Я ненавижу Жильбера Пуавра больше всего на свете. Я хочу причинить ему боль. Много боли. Невероятно много боли.
Глава 4. Миша. Нравственное падение
Подхожу к двери своего номера. Единственное желание – упасть на кровать, зарыться с головой в подушку и как следует прореветься. Чтобы выдавить из себя Жильбера Пуавра. Слезами смыть память об этом мерзавце.
– Ну как вечерок? – опять Миша. Куда ни глянь, везде Миша.
Вожусь с замком. Никак не могу попасть карточкой в щель. Подходит ко мне совсем близко.
– Помочь? – до скрежета зубов сжимаю челюсти. Зажмуриваюсь. Что ему надо? Пусть, в конце концов, оставит меня в покое.
Берет карточку из моих рук. Открывает замок.
– Прошу!
Делаю шаг внутрь, попутно пытаясь закрыть за собой дверь.
– Ты что, плакала? – держит дверь рукой. Смотрит на меня. – Тебя кто-то обидел?
Его сочувствие вызывает приступ удушливых рыданий. Заходит в номер. Обнимает меня за плечи. Утыкаюсь носом в его грудь и надрывно плачу.
– Ну ты что? Ну не надо. Не плачь, – гладит меня по спине. Шумно дышит. – Не плачь.
Продолжает гладить, сильнее прижимая меня к себе.
– Не надо плакать, – осторожно приподнимает пальцами за подбородок моё лицо. Вытирает слезы. Смотрит на меня. Смотрит продолжительным взглядом. Смотрит в нерешительности. И целует. В губы. Сначала нежно, потом всё настойчивее и настойчивее. Я не отталкиваю его. Поддаюсь большим твердым ладоням. Гладит меня по спине, спускаясь ниже. Дыхание частое, прерывистое. Прикрывает глаза. Обнимает. Жадно. Мощно. Истово.
Целует. Не перестаёт целовать, подталкивает меня к кровати. Я позволяю. Мне сейчас необходимо почувствовать себя нужной. Я хочу почувствовать себя желанной. Падаю на кровать. Миша ложится сверху. С жаром ласкает руками мое тело. Задирает юбку. Расстегивает блузку. Целует. Долго. Нежно. С удовольствием. Чувствую слегка хмельной вкус Мишиных губ. Приоткрываю рот, впуская в себя его язык. Мишина рука осторожно подбирается к моей промежности. Гладит меня через трусики. Неуверенно. Словно боится, что я сейчас прогоню его. Наконец запускает палец под резинку. Долго водит в нерешительности внизу живота. Проходит минуты три, прежде чем его пальцы соскальзывают ниже. Глубоко вдыхает, проводя по моей щёлочке и клитору. Неприятно теребит жёсткими подушечками половые губы.
Моя девственность снова начинает беспокоить меня. Вспоминаю лицо Пуавра, когда пыталась рассказать ему об этом. Не хочу повторения с Мишей. Кладу руку на ширинку и начинаю ласкать Мишин член через грубую джинсовую ткань. Миша замирает, закатив от удовольствия глаза. Скидываю его с себя. Переворачиваю на спину. Расстёгиваю молнию. Несколько секунд разглядываю обнажившееся чудо с истекающей прозрачной жидкостью головкой. Осторожно касаюсь ее губами. Миша вздрагивает и испускает протяжный стон. По коже пробегают мурашки. Проделываю этот трюк еще и еще раз.
– Возьми в рот, – сдавленно шепчет Миша. Обхватываю головку ртом. Миша подается бёдрами верх. Стонет. Шипит на вдохе. – Пососи.
Втягиваю в себя. Изгибается и снова стонет. Начинает двигать бёдрами. Облизываю его член, как леденец.
– Не могу больше. Сейчас кончу, – хрипит Миша. Мой рот заполняет тёплая сперма. Сглатываю солоноватую вязкую жидкость.
Миша бьётся в конвульсиях, сопровождая оргазм хриплыми стонами. Каждая его судорога отдается приливом внутри меня. Я получаю непонятное удовольствие от созерцания того, как он кончает.
