Текст книги "Сокровище Нефритового змея (СИ)"
Автор книги: Сильвия Лайм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Значит, это ты только что оживила голема? – спросила я, когда мы прошли в тоннель дальше. Прикоснувшись к одной лампадке, Лориавель чем-то щелкнула, и тут же все остальные лампадки в коридоре тоже начали зажигаться по очереди с таким же щелчком. Похоже, она привела в действие какой-то механизм, который запустил серию однотипных действий – высечение искры из кресала. А затем эти искры зажигали фитили.
– Ага, я, – довольно кивнула Лори. – Это древняя магия шаррвальских жрецов. Жаль только, что мои способности малы очень… Но я могу рассказать интересную историю тебе.
Я поспешно закивала, потому что с некоторых пор всё, что касалось подземного племени, стало для меня ужасно интересно.
– Считается, что веков много-много-много тому назад наши предки обладали Великой силой. Они с камнем умели разговаривать, голоса пауков слышали и управлять землёй имели способность. Поговаривают, что особо сильные жрецы могли заставить сойти с мест своих высокие горы. Они были подобны богам! Однако коварные лисшах убили всех до единого. И с пор тех племя наше обескровлено. Практически не сохранилось никого, в жилах чьих текла бы древняя сила. А потому и новых колдунов почти не рождается…
– Подожди-подожди, – прервала я её, нахмурившись. – Что ещё за племя лисшах?
В это время мы всё дальше и дальше продвигались по каменному коридору, и впереди уже начала виднеться маленькая удивительная поляна, со всех сторон окруженная водой. Там вдали было очень светло, хотя я никак не могла понять, откуда в глубине каменных пещер, буквально в недрах земли, может быть такое светлое пространство.
Лориавель бросила на меня короткий взгляд через плечо.
– Звали прежде так людей, что впоследствии стали народом мираев.
Я ахнула, зажав рот рукой. Ничего подобного никто и никогда не слышал на светлой земле Шейсары. Это было нечто из ряда вон выходящее, чушь, ересь и глупость. Невозможное.
– Ты хочешь сказать, что Мираи убили всех ваших колдунов? Ну зачем бы им это делать? И почему у нас не сохранилось ни капли информации об этом? Вообще, о Стеклянном каньоне в Шейсаре никто не знает! Словно вас и нет вовсе.
Лори пожала узкими плечами.
– Наверное, история геноцида чужого народа – не то, что хочется передавать изо рта в рот, – неловко выразилась она. – И не то, что можно оставить в качестве наследства детям.
Мы уже успели дойти до светлой пещеры, и я с изумлением поняла, что сверкает здесь сама вода. Свет шел откуда-то снизу, как будто под топазовой гладью спрятались огненные кристаллы.
В самой середине озера оказался небольшой островок, в центре которого распустился один-единственный толстый и древний розовый рододендрон.
– Пойдём со мной, – проговорила дочка жреца и ступила на узкий мост, который лежал прямо на воде.
Я охотно пошла вслед за девушкой, с радостью окунувшись в красоту диковинного места. Но не забывала и про наш разговор.
– А почему племя лисшах напало на твоих предков? Наверное, была какая-то причина?
Всё же, несмотря на жестокие слова Лориавель, я не верила, что всё могло произойти вот так вот просто. Никто не станет убивать целый народ без повода.
– Неизвестно это мне, к сожалению. Лишь факт остаётся фактом: сейчас в наших рядах так мало рождается магов, что каждый новый колдун – это сюрприз и всегда праздник большой.
– Значит, ты редкая птица среди шаррвальцев?
Лориавель улыбнулась.
– Да. Мой отец – тоже носитель магии. Однако в нём сила настолько слаба, что почти не проявляется. Благословение уже то, что наследственность его передалась мне и стала сильнее. Я могу двигать камни на расстоянии, могу приказы отдавать на паучьем языке. Это все вообще огромная редкость. Хотя говорить на паучьем мой папа тоже умеет, за что среди других жрецов ему и был присвоен высокий статус. Говорят, отец имеет особую связь с пауками.
В это время девушка подвела меня к огромному дереву, от которого веяло древней силой. Я думаю, что вообще от любого растения, которое имело бы размеры этого рододендрона, веяло бы чем-нибудь подобным. Потому что дерево было поистине громадным.
А ещё вблизи оказалось, что у него совершенно изумительная изумрудно-зелёная кора. Казалось, она и впрямь сделана из какого-то драгоценного камня.
– Это древний Хризопразовый рододендрон, – пояснила Лориавель, аккуратно присаживаясь среди мощных высоких корней. – Сердце Красной матери. Говорят, веков много-много назад, когда наше племя было изгнано в земные недра, Красная мать не дала нам погибнуть. Она приказала детям своим, и вместе с нами в разломы земной коры ушли тисовые пауки, которые впоследствии помогали нам строить город, шить одежду и приготавливать снадобья, которые одинаково успешно могли убивать и сохранять жизнь.
Лориавель кивнула куда-то мне за спину, и, неловко обернувшись, я увидела, что среди высоких мхов, устилавших землю вокруг старых корней, торчат десятки круглых блестящих глаз.
Здесь было очень мягко! А теперь ещё немножко страшно, потому что остров, на который привела меня дочка жреца, был домом для десятков маленьких черных пауков с красными брюшками. Для тех самых, которые раз в несколько лет совершали нашествие на Шейсару, всегда в обязательном порядке оставляя после себя некоторое количество уничтоженных человеческих жизней…
Сейчас они казались маленькими и милыми, в отличие от крупных, размером с собаку, – тех, которые выбирались на поверхность и несли смерть. Но красные брюшки означали однозначное: эти крохотные товарищи, блеском глаз напоминающие драгоценности, так же смертельно ядовиты, как и их взрослые сородичи.
Я не сказала бы, что пауки когда-либо пугали меня. Однако такое огромное скопление насекомых, способных убить в мгновение ока, не внушало мне чувства спокойствия.
А ещё я начала слышать тихий шёпот…
– Бояться не надо, – продолжала тем временем Лориавель, видимо заметив мой взгляд. – Неопасные они. По крайней мере, для нас. Тисовые пауки – наша семья.
– Они, может быть, и ваша семья, но я-то не уроженка Стеклянного каньона, – ответила, нервно поежившись.
Казалось, что мелкие паучишки подбираются ко мне со всех сторон.
Лориавель покачала головой.
– Бояться не надо, – повторила она. – Теперь ты живёшь с нами и, как бы ни хотела вернуться домой, к сожалению, назад путь закрыт для тебя. А это означает, что теперь одна из нас ты. Знаю я, что пауки пугают шейсарок. Реакция твоя – одна из лучших среди тех, которые я видела. Другие девушки… в основном кричали.
– Ты приводила сюда ещё кого-то? – удивилась я. Хотя, впрочем, особо удивляться нечему: не я первая рабыня для их паучьего божества и не я последняя.
– Никого не приводила, – вопреки моим размышлениям ответила она. – И с тобой я пришла сюда только потому, что нравишься мне ты.
Дочка жреца мягко улыбнулась, а затем нашла среди мха три аккуратных маленьких камушка и зажала их в ладони.
– Это место священно, и мало кто допущен до него. Именно сюда впервые спустились те, что остались в живых после бойни. Здесь первые шаррвальцы основали каньон, а Красная мать вырастила древо это.
Она на миг замолчала, а затем продолжила:
– Да и сама ты видела, что попасть сюда не так-то просто. Лишь обладатели магии способны на это.
С этими словами Лори раскрыла ладонь прямо передо мной и, сжав губы, вся напряглась.
Снова я безуспешно вглядывалась в её лицо, но так и не увидела ни намёка на то, что моя собеседница произнесла хотя бы звук. И несмотря на это вокруг раздался отчётливый голос, в котором на этот раз мне почудились знакомые нотки голоса самой Лориавель:
«Пусть камень и твёрже льда,
В руках моих он – вода…»
Едва она это произнесла, в тон ей зашептали десятки голосов:
«Красиво… Правду говорит… Колдунья… Наша…»
Меня проняло мурашками с головы до ног. Я старалась не оглядываться, потому что на этот раз была уверена: шёпот принадлежал паукам.
Зато едва прозвучали слова заклятия, которые, судя по всему, мысленно произносила моя собеседница, как камушки в её руках вдруг поднялись в воздух и начали танцевать, крутиться по кругу, словно живые маленькие птички. Только крылышек не хватало.
Я задержала дыхание, не веря своим глазам. Никогда не видела ничего подобного. В Шейсаре ни один человек, мирай или мильер не обладал подобной магией. Или мне об этом не было известно. Но даже гоблины, которые по чуть-чуть владели всеми видами волшебства, кажется, не умели такого.
– Это удивительно, – воскликнула я и, не сдержавшись, захлопала в ладоши.
Лориавель широко улыбнулась, а затем резко выдохнула, словно сбрасывая с плеч невидимый тяжеленный груз. Едва она это сделала, как три камушка, кружащиеся в воздухе, тут же упали.
– К сожалению, надолго не хватает меня, – улыбнулась она.
– Ну это уже восхитительно! – заверила собеседницу. – Я вот совершенно не обладаю магией, а, признаться, когда-то в детстве мне этого очень хотелось.
– Может быть, попробуешь поколдовать, как я? – вдруг предложила Лориавель. – Всегда хотела учителем быть. Знаешь, ведь может статься, что у тебя шаррвальские корни.
Я шумно сглотнула, стараясь не показывать, насколько меня беспокоили её слова. Ведь она говорила ровно то же самое, о чём и я думала все последние дни.
Не успела я ответить, как Лори продолжила:
– Да, может показаться, что это странно. Однако много наших детей спрятано наверху. – Она ткнула в потолок пещеры. – А ты… похожа на нас.
Я на секунду замерла, а затем, резко выдохнув, спросила:
– А если окажется, что ты права, можно ли будет найти моих настоящих родителей среди вашего народа?
Лориавель сдвинула брови и на секунду замолчала.
– Попытаться можно. Но это будет трудно. Придётся ведь отсчитать твой точный возраст и поднять книги двадцатилетней давности, выискивая там людей, которые переживали трудный период в жизни и отдали своих детей. Возможно, придётся поднять некрологи. Имён и точных мест, куда уносили младенцев, у нас не записано. Да и записи сами вполне могли отсыреть и сгнить. Но я обещаю тебе, что сделаю всё, что в моих силах. Сахашенаас, мы найдем их, – пообещала она.
С этими словами она коснулась моей ладони, уверенно вглядываясь в глаза. Такой теплый и дружеский жест, что мне стало не по себе.
Но едва я начала чувствовать себя неловко, как она перевернула мою кисть и закинула туда три камушка.
– А ну-ка, давай, тебе нужно сделать совсем немного! Закрой глаза и произнеси:
«Felissa ihveta neht,
Losc rashes vert fjessen bjeht»
И несмотря на то что её губы произносили слова на неизвестном мне языке, я всё равно слышала в голове совсем иное. Это было уже похоже на сумасшествие.
– Это паучий язык? – уточнила я нервно.
Лориавель кивнула.
– Но ты не произносила ничего подобного.
– С первого раза сложно начать говорить на паучьем, – пояснила она, вдруг протянув руку в сторону и положив на мох. В ту же секунду по ее ладони взобрался маленький паучок и уселся там, довольно потирая лапки. – У них иная речь. Нет у них человеческих связок, и слова, которые ты произносишь, являются лишь человеческой интерпретацией языка этих существ прекрасных. Без подготовки не сможешь ты заговорить с ними, ведь не приспособлена ты к их речи.
Я кивнула, не став спорить. И повторила все, что просила Лориавель: закрыла глаза и с некоторым трудом, но произнесла:
«Felissa ihveta neht,
Losc rashes vert fjessen bjeht»
И снова у меня в голове мелькнуло то, что это значит:
«Пусть камень и твёрже льда,
В руках моих он – вода…»
От переживаний сердце застряло в горле.
Осталось лишь распахнуть глаза, увидеть, пришли ли в движение камни… и узнать наверняка, являюсь ли я уроженкой Стеклянного каньона…
Но ничего не произошло.
Я хлопнула ресницами и с легким разочарованием поняла, что мелкие голыши так и остались лежать на ладони неподвижно.
– Хм… – протянула Лори. – Ну, это еще не значит страшного… – неуверенно говорила она, а у меня под ребрами разрасталось что-то тянуще-тоскливое.
Видимо, мне все же ужасно не хотелось думать, что я обычная брошенка. Ненужная родителям собачонка, которую выставили на улицу. И, возможно, хотелось надеяться, что они еще живы.
Ведь с детства я привыкла считать, что нерадивые мама и папа, обычные люди из какой-нибудь бедной провинции Шейсары, просто подбросили меня к многодетной незнакомке на порог. Та приютила чужую малышку, потому что хоть и жила в нужде, но не могла бросить ребенка. И с тех пор я росла в чужой семье, помогала, отрабатывала свой хлеб и думать не думала о том, что когда-нибудь встречусь с настоящими родителями. Зачем они мне были нужны, если я сама им оказалась без надобности?..
Но теперь-то все могло выйти иначе.
Не вышло.
– Ты не должна расстраиваться, ведь не может с раза первого получиться все!
– А ты не должна меня успокаивать, – спокойно проговорила я, положив камни обратно в мягкий мох. – В конце концов, я никогда не мечтала оказаться шаррвалькой, хотя, может быть, это и было бы… забавно…
Оказывается, меня вовсе не пугала перспектива отдаленно породниться с Лориавель, я готова была принять тот факт, что шаррвальцы поклоняются Красной матери, и даже вполне не против жить бок о бок со стаями ядовитых тисовых пауков!
Впрочем, задумавшись об этом странном факте, я не заметила, как один из этих самых пауков подполз ко мне слишком близко, а затем и вовсе перелез на кисть, перебирая пушистыми лапками.
Кажется, я вскрикнула, дернувшись от неожиданности и скинув многоногого бедолагу в мох.
Тот засеменил своими тощими палочками и скрылся за деревом. Откуда-то издали донеслись несколько призрачных шелестящих голосов, в одном из которых мне почудилась обида.
Стало стыдно.
– Не бойся, – тут же воскликнула Лориавель. – Они разумные. И если не будешь ты их обижать, они тоже тебя не обидят.
– Да я и не боюсь, – выдохнула я, бросив короткий взгляд на свою ногу, на которой поблескивал таинственный браслет-хельсарх. Когда-то паучок, который теперь якобы стал моим украшением, ни капли не напугал меня. Я была вполне готова поболтать с ним в пустой пещере и даже расстраивалась, что он исчез. Впрочем… первая-то наша встреча тоже не удалась. Я так испугалась, что свалилась в скрытый провал. – Пауки никогда не пугали меня, – призналась я. – Просто… это странно, когда их так много. Когда они вроде как думают о чем-то… переговариваются… Странно, что есть некое божественное существо, которое тоже паук. И люди поклоняются ему. И невероятно трудно принять, что и человек может быть наполовину пауком… Вот это действительно пугает.
Перед глазами встала огромная фигура Джерхана в образе Великого Айша. И все внутри словно покрылось мелкой корочкой льда.
– Могу тебя понять я, – кивнула Лори. – Но подумай сама, что же в этом странного?
– Как что? – ахнула я, опершись спиной об огромный ствол рододендрона. Изумрудная кора была мягкой и словно слегка грела спину. – Пауки – это существа, которые впрыскивают яд в тело жертвы. Затем яд превращает ее внутренности в кисель, который радостно и выпивают. И полдела, если пауки едят мух. А если они достаточно огромны, чтобы съесть человека?.. А эти их лапки, которых так много, словно это… чьи-то пальцы. А глаза, которых, кажется, тысячи?..
Шелестящий шум голосов стал чуть громче и немного возмущенней. А затем стих. И, обернувшись, я увидела, что на поляне больше нет ни одного паука.
И мне стало еще более стыдно, чем прежде. Ну вот кто меня за язык тянул? Вот говорила же Лориавель, что эти пауки – разумные! И зачем нужно было их обижать, если они не сделали мне ничего плохого?
В конце концов, свой внешний вид никто не выбирает. Что с того, что боги сделали их такими, а не другими? Их вины в том нет.
А лапки на самом-то деле меня вовсе и не пугали. Это было даже немного мило, когда они щекотали кожу, ползая по ней. А еще у паучков была мелкая шерстка, как у котов или хомяков. А глазки блестели, словно драгоценные камни.
И большая часть сказанного мной скорее повторение того, что я слышала от подружек в Шейсаре. От тетки, которая ужасно боялась пауков. А я… просто привыкла повторять то, что говорят другие.
Лориавель тем временем вдруг осветила вопрос совсем с другой стороны. С той, с которой я никогда и не подумала бы посмотреть.
– А чем лучше наги? Мираи, издревле которые занимают Шейсару и себя считают творения венцом? – спросила вдруг она, приподняв бровь. – Разве люди, что наполовину змеи, лучше остальных? Они вас красивее, сильнее и умнее?
Я нахмурилась. Так-то Лориавель попала в точку. Несмотря на то, что в Шейсаре давно законодательно установлено равноправие между людьми, мираями и мильерами, все же самой богатой и уважаемой прослойкой населения являлись наги. Хвост фактически был пропуском в богатую жизнь. А змей не боялись, а скорее уважали именно по этой причине.
Но ведь они тоже были ядовиты, тоже опасны и тоже, в общем-то, ничем не лучше пауков.
– Не умнее, – ответила я единственное, что пришло в голову. – Но у мираев вроде как… красивые хвосты. Они блестят, как золото и драгоценные камни… Так говорят.
Это тоже были слова моей тетки. А еще – соседской девчонки, которая мечтала выйти замуж за мирая.
– А ты видела Великого Айша? – выдохнула Лориавель, широко распахнув глаза. – Ведь его тело блестящее, словно обсидиан полированный, обрамляющий каплю рубина… Ведь он красивее тысячекратно, чем хвостатые наги, чешуей покрытые! Чьи хвосты стелятся на многие метры и задушить могут в один миг! Айш никого не может задушить. Зато… на нем можно покататься! – воскликнула она и едва не подпрыгнула. – А ты вот можешь покататься на мирае? Да ни в жизни.
Я на мгновение лишилась дара речи.
– И что, часто Айш кого-нибудь… катает? – спросила я с нервным смешком, и щеки начали малость гореть.
– Ну… – протянула Лориавель и тоже слегка смутилась. – Вообще-то нечасто.
– Насколько нечасто? – приподняла бровь я, и девушка перехватила кончик своей голубовато-белой косички и начала накручивать его на палец.
– Ну… никогда. Так это ведь потому, что Великий Айш еще не нашел свою Айяалу! А когда найдет, покатает ее наверняка.
Она несколько раз быстро кивнула и перестала краснеть, явно полностью уверенная в своей правоте.
– В случае любом паук – и вполовину это не так страшно, как змеюка. Маленькая, холодная и скользкая, – добавила она, поморщившись.
И я поняла, что переубеждать ее нет никакого смысла. Впрочем, у меня и желания такого не появилось. Для меня что паук, что змея – одинаково обычные животные Шейсары. Я не испытывала отвращения или страха ни к тем, ни к другим.
Предрассудки – это всегда плохо, но не потому, что они приносят окружающим дискомфорт. Упасите боги! В этой жизни каждый сам себе злобный койот. Но дело в том, что предрассудки приносят дискомфорт в первую очередь самому их хозяину. Так мужчина, до дрожи опасающийся пауков, может при виде маленького многоногого бедолаги от испуга, скажем, поскользнуться и упасть, подвернув лодыжку. А трепетная дама, ненавидящая змей, может кинуть в мирно проползающую рядом гадюку палку и схлопотать смертельный укус просто из-за своей ненависти.
А еще ненависть и страх не позволяют увидеть чужую красоту…
Придя к таким размышлениям, я снова смутилась. Перед мысленным взором мелькнули горящие зеленым огнем глаза, а где-то под желудком разлилось раскаленное озеро. Так, словно я только что выпила кипящего отравленного вина.
– Слушай… – вдруг проговорила я, кусая изнутри щеку. Предполагать то, что мелькнуло у меня в голове, было стыдно и неловко, и все же я не могла не спросить: – А если я все же стану этой вашей…
– Айяалой? – подсказала Лориавель. – Супругой Великого Айша, которая подарит дитя ему?
Ее голубые глаза блестели.
– Ну да, – согласилась тихо. – Если я стану Айяалой, разве тебя это не расстроит? Ведь я могу занять твое место.
Лориавель медленно опустила глаза и улыбнулась, задумчиво выводя пальцем рисунки на мшистом ковре.
– Не расстроит, Эвиса, – покачала головой она. – Клянусь Красной матерью. И не нужно тебе беспокоиться об этом. В конце концов, моя вина в том, что я не сумела сохранить себя в безопасности до дня встречи с Айшем. И если бы не появилась ты в Стеклянном каньоне, может статься так, что Великий Айш надолго остался бы без алы вовсе. Новая ала – всегда праздник и для всего племени надежда. Надежда на то, что мы наконец выйдем на свет солнца. Так что если Айяалой, что поведет нас наверх, окажешься ты, я буду счастлива. На все воля Красной матери, сахашенаас.
Несколько бесконечных мгновений мы провели в тишине, пока я пыталась справиться с неловкостью. А потом все же положила руку на ладонь девушки и проговорила:
– Я могу сказать лишь одно. Не знаю, что будет дальше, но ты не должна винить себя в том, что не стала алой. Это вина других…
Дочка жреца взглянула на меня блестящими голубыми глазами и кивнула.
Мы провели у священного шаррвальского дерева еще некоторое время, и я была готова признать, что огромное, шелестящее ветками растение и впрямь обладает какой-то силой. Рядом с ним было спокойно, внутри будто бы наступал какой-то мистический колдовской штиль. А тонкий сладковатый запах цветов настраивал на романтический лад.
Чуть позже Лориавель вернула меня в теларан Великого Айша, где мне снова принесли по очереди несколько подносов с едой, прежде чем пришло время ложиться спать. Это стало ясно по тому факту, что во всем каменном подземном дворце вдруг разом потухли почти все огни. Лампады не горели, свечи тоже. А выглянув вниз с большого каменного балкона, я увидела, что колдовские грибы, растущие повсюду на улице, тоже перестали распространять свой призрачный свет. Словно кто-то их выключил.
Это было удивительно. И только алое излучение огромного механического ядра, что крутилось под потолком дворца и называлось луноворот, еще немного освещало площади Стеклянного каньона. Да еще нарочно зажглись странным красным огнем высокие столбы-фонари, которые прежде горели, как и грибы, приятным желтовато-зеленым.
Получалось, что ночь у шаррвальцев имеет пугающе красный цвет…
Сперва этот факт меня серьезно напугал, но уже спустя несколько дней я привыкла. И, признаться, красная ночь казалась мне гораздо более приемлемым вариантом, чем черная, когда луна не может проникнуть сквозь толщу камня и осветить каньон, а фонари и грибы тухнут и теряются в кромешной тьме. Попадая иногда в закрытые неосвещенные коридоры или тоннели, лишенные колдовских грибов, я вспоминала, что такое истинный мрак. Когда не видно даже собственной руки, протянутой вперед.
Так я прожила в теларане Айша несколько дней. Меня никто не трогал, Джерхан появлялся незаметно и исключительно ночью, каким-то хитрым способом проникая в свою комнату и засыпая в своей постели. Об этом я узнавала только утром по смятым простыням. Сам мужчина так же незаметно исчезал, словно был призраком.
Меня это начало напрягать. На третий день я уже даже решила, что в этот раз просто лягу спать на его кровати, а не на огромной круглой постели Великого Айша, где мне отвели место то ли как хозяйке, то ли как рабыне. В итоге Джерхан будет вынужден прийти и обнаружить меня на своей кровати, после чего ему таки придется со мной поговорить и перестать прятаться.
Однако я вовсе не рассчитывала, что на третью ночь вместо Джерхана в покои теларана придет сам Великий Айш.
Глава 8
«Не слушай, не верь, не зови,
Его голос – в твоей крови…»
(из уличной шейсарской песенки)
Он зашел тихо. Словно хищник, который крался к своей жертве. Разве что Великий Айш явно не имел цели нарочно скрываться. Просто передвигаться незаметно было в его природе.
Я лежала на постели Джерхана поверх одеяла, чтобы не нарушать личное пространство мужчины. Повернулась на бок, глядя, как догорают поленья в огромном камине, который здесь был в форме все той же пасти, только принадлежащей словно немного другому зверю. Вроде и тот же солаан, но немного другой масти. Или, может, у меня в комнате была девочка, а тут мальчик.
Мне не удалось заметить, в какой момент Великий Айш оказался возле меня на расстоянии вытянутой руки. Я лишь почувствовала, как в помещении разом будто замер сам воздух. Если мгновение назад он колыхался от моих движений, от жара, исходящего из камина, и легкого прохладного дуновения, что всегда блуждало по теларану, то в одну секунду все будто остановилось.
А затем чьи-то руки резко подняли меня с кровати, и я лишь успела заметить, как каменный потолок стремительно приближается.
Из горла вырвался сдавленный крик. А потом я увидела ЕГО.
Смуглое от природы лицо, которого солнце не касалось уже много-много лет. Горящие в полумраке зеленые глаза, как самые темные изумруды, как… колдовской нефрит с огненными прожилками. И длинные волосы, обрамляющие лицо волнами цвета камыша, который кое-где присыпали золотой пылью.
И мне не нужно было опускать взгляд вниз, чтобы понять, что вместо человеческих ног у моего соседа нынче ноги паука. Я глядела в знакомое лицо и видела совершенно другого человека. В нем не было неуверенности или шутливости. Он не испытывал мук совести за какие-то прегрешения, которые сам себе и надумал. Его губы были расслаблены и едва заметно улыбались, а взгляд горел темным пламенем, от которого меня мгновенно бросило в жар.
– Джер…хан? – выдохнула я, стараясь сдержать дрожь в голосе.
Но Великий Айш ничего не ответил. Или не откликнулся на это имя.
Он прижал меня к своему горячему телу и молча понес куда-то. Лишь через пару мгновений я поняла, что мы снова в соседнем помещении, которое было его собственной спальней. С огромной круглой кроватью, застеленной алым постельным бельем с красиво вышитыми по краям цветами рододендрона. Кроватью, на которой мне было так страшно и неловко спать…
Айш ловко содрал с постели покрывало и уложил меня в самый центр осторожно, словно я была жемчужиной на подушечке радужной морской раковины.
Уложил на живот… И едва я захотела перевернуться, как он ладонью придавил меня к постели, мягко, но настойчиво удерживая в одном положении.
Сердце ударилось в горло.
Я бросила все попытки к сопротивлению. В конце концов, меня привели сюда быть игрушкой. Вряд ли попытки вырваться возымели бы какое-то действие. Ведь я была забавой не простого человека, а… Великого Айша. Хекшаррахния – как они называли тут помесь человека с пауком.
А если вспомнить повадки пауков, то можно прийти к неутешительным выводам. Чем больше мушка бьется, попав в паутину, тем быстрее ее обнаруживает хищник и тем активнее заматывает бедняжку в силки. Именно движение-сопротивление заставляет паука действовать.
Поэтому я решила по возможности сделать вид, что меня тут вообще нет.
Едва я перестала дергаться, как рука со спины исчезла.
Несколько мгновений в комнате было оглушительно тихо. Я слышала лишь потрескивание огня в камине и ощущала, как тяжелое тело Айша слегка продавливает пышную перину на постели совсем рядом со мной.
Моя голова была повернута в противоположную сторону от мужчины, и я не видела ни его ног, ни его лица. И последнее, признаться, меня расстраивало.
Потому что, несмотря ни на что, одно желание продолжало сохраняться и расти внутри меня. Я хотела понять, что творится внутри у Великого Айша. Кто он на самом деле: мирай, лишившийся хвоста из-за чудовищного пророчества, или неведомое божество, следующее лишь инстинктам и зову крови?..
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце, чтобы перестало нервировать и стучать как сумасшедшее. И в этот момент ворот платья на спине слегка натянулся, и я почувствовала легкое прикосновение мужских рук. А затем натяжение платья вдруг исчезло под легкий треск разрезаемой ткани.
Из горла вырвался тихий вздох. На одно короткое мгновение стало страшно, потому что я отчетливо ощутила, как кожи коснулось прохладное лезвие. А затем все пропало. Вместе с платьем, которое раскрылось в разные стороны, как та самая раковинка, явив миру обнаженную жемчужину.
Меня начало слегка потряхивать от беспокойства, которое таки пробралось под кожу, проскользнуло в плоть, в нервы. Отравило мысли.
А еще было немного стыдно лежать голой под мужским взглядом, который я ощущала каждой клеткой тела. Так, словно то было физическим прикосновением.
Я ожидала чего угодно. Но не того, что сперва одна горячая рука, а затем и вторая опустятся на мою спину и начнут мягко поглаживать. Сначала осторожно и невесомо, будто нарочно, чтобы не пугать. А затем все уверенней вжимая пальцы в мышцы, растирая уставшую плоть, разгоняя кровь и принося просто чудовищно приятное чувство. Удовольствие, распространяющееся по мышцам, по венам, играющее на нервных окончаниях, как на струнах.
Мужские руки двигались уверенно, и с каждой секундой их движения казались мне все более желанными… чувственными. Их хозяин знал, как прикасаться, знал, какие точки на моем теле будут отзываться на его воздействие лучше всего. Шея, плечи, ребра, маленькие ямки на пояснице… бедра и их внутренняя часть… все выше и чувствительней.
Я не заметила, как закрыла глаза и стала дышать глубоко и тяжело, уткнувшись лицом в подушку. Как хрипло выдохнула, когда горячая рука вдруг осторожно, будто случайно, скользнула между ног и исчезла.
– Ты так красива, ала, – раздался в этот момент низкий, грудной голос Великого Айша. Колдовской, темный… опасно мягкий… – Тебя нельзя не касаться…
Я еще сильнее прикусила губу. Меня словно бросило в жерло вулкана.
Какого хекша происходит?..
Помнится, несколько минут назад я думала о том, что мне страшно. Что я рабыня в чужой постели, собственность чудовища и нужно вести себя тихо, чтобы меня не оплели паутиной со всех сторон и не съели на ужин.
А теперь думаю, как же прекрасно то, что он делает со мной…
Снова.
Я все еще не смотрела на него, но сейчас мне казалось, что он улыбается. Не знаю, как это можно почувствовать, но я была почти уверена.
И все же не поворачивалась.
А горячие руки продолжали двигаться. В какой-то момент я почувствовала, как по моей спине разлилось что-то мягкое и теплое. Почти жгучее… А затем кончики пальцев заскользили по коже десятикратно легче, вдавливаясь в мышцы и с новой силой разнося по телу огонь с помощью ароматного, пощипывающего кожу масла.
В воздухе запахло чем-то тонким, едва различимым, но очень вкусным. И снова я с удивлением поняла, что аромат масла не был привычным – сладким или цветочным. Таким, какой никогда не стали бы использовать мираи. В аромате смешалось что-то травянистое, с нотками речных кубышек, которые пахли не как цветы, а скорее как нечто дикое и пьянящее, будто русалочье колдовство. А еще в нем проскользнули нотки вина и полыни.
Я начала чувствовать себя слегка пьяной. От прикосновений, от запаха, от ощущений, которые были так далеки от ужасных пыток, что могли бы выпасть на долю рабыни.
