Текст книги "Прошлые жизни и ваше здоровье"

Автор книги: Сильвия Браун

Соавторы: Линда Харрисон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Джейн

Проблемы в супружеской жизни

Я узнаю что-то новое почти на каждом сеансе, и час, проведенный в обществе Джейн, не был исключением. Всем нам приходилось встречать людей, к которым мы с первого взгляда испытываем взаимную неприязнь и раздражение без всяких на то причин – особенно когда приходится часто бывать вместе. Думая об этих людях, я всякий раз вспоминаю случай Джейн.

Джейн рассталась со своим мужем Райаном, пробыв с ним в браке всего четыре года. Оба были хорошие трудолюбивые люди и очень любили друг друга. Неразрешимая на первый взгляд проблема, которая привела к разрыву, была настолько банальна, что, излагая ее, Джейн даже виновато улыбнулась: ее свекровь, Сандра, оказалась настолько вздорной и докучливой, что Джейн пришлось уйти из дому. Женщина пришла ко мне в надежде услышать, что Сандра либо будет жить отдельно от них, либо – еще лучше – провалится сквозь землю.

– Я понимаю, нелепо позволять кому бы то ни было задеть тебя за живое настолько сильно, чтобы уйти от мужа, – признала она. – Но я больше не вытерплю этого ни минуты. Райан – единственный ребенок в семье, и мать всегда была рядом с ним. Она овдовела как раз в то время, когда мы с Райаном встречались, нам было ее жалко, и мы взяли за правило один-два раза в неделю приглашать Сандру пообедать с нами. Оглянуться я не успела, как мы стали практически неразлучны. Я попросила ее помочь нам в организации свадьбы. Но кто мог знать, что она абсолютно все устроит исключительно по-своему? Она выбрала церковь, священника, цвета наших нарядов и нарядов свидетелей, музыку, меню, оркестр. Сандра без моего ведома даже заменила черные лимузины, которые я заказала для церемонии, на белые, потому что она, видите ли, находит черные лимузины слишком мрачными.

Я перебила клиентку, уже зная, что последует дальше:

– Дайте-ка я угадаю: стоило вам пожаловаться Райану, как он сказал, что вы неблагодарны – ведь его мать взвалила на свои плечи все заботы. – Клиентка кивнула. – Скажите пожалуйста, а она не отправилась вместе с вами в свадебное путешествие?

– О нет, – сказала Джейн, – это было бы слишком просто! Вместо этого через три дня после нашего отъезда она решила внезапно почувствовать боль в груди и лечь в больницу. Нам пришлось немедленно вылетать домой.

– Изжога? – спросила я, заранее зная ответ.

– Изжога, – подтвердила Джейн.

Это было только начало. Беспокоясь о здоровье матери и желая, чтобы она не чувствовала себя одинокой, Райан снял матери квартиру в двух кварталах от их с Джейн нового дома и дал ей ключи. Этого было достаточно, чтобы свекровь сочла их дом своим. Ее присутствие ощущалось постоянно, она никогда не стучалась, прежде чем войти, и тем более не уведомляла о своем приходе по телефону. Кроме того, свекровь взяла в свои руки все домашнее хозяйство, называя это «помощью». Она переставила по своему вкусу мебель во всем доме – в гостиной, в кухне и даже в спальне невестки. Когда Джейн и Райан на два дня уехали в командировку, она устроила им «сюрприз»: поменяла ковры во всем доме, причем такого цвета, который Джейн терпеть не может. Она даже наняла служанку под тем предлогом, что Джейн «не слишком усердна в уборке». Оставаясь наедине с сыном, Сандра жаловалась, что его жена недостаточно смотрит за домом. Однако с Джейн она была неизменно мила – но только до тех пор, пока в комнате находился Райан. За спиной у сына Сандра нередко вела себя с невесткой подло, жестоко и пренебрежительно. А если Джейн говорила что-то в ответ на ее колкости, Сандра немедленно пересказывала это сыну, обычно со слезами оскорбленной невинности на глазах, и это неизменно приводило к скандалам между супругами.

– Он постоянно говорит: «Мать делает для нас все, что может, она любит тебя всем сердцем, а в ответ получает только обиды. Если у тебя есть какие-то проблемы, постарайся с ними поскорей разобраться». Наконец я решила, что единственный способ покончить со всеми этими проблемами – это уйти. Но я искренне люблю своего мужа и знаю: если бы мы жили вдвоем, то были бы прекрасной парой. Пожалуйста, скажите мне, появится ли у нас такой шанс? Или мне следует строить свою жизнь, не рассчитывая на это?

– Думаю, нет нужды говорить, что Сандра вас не любит и отлично понимает, что делает. И в тот день, когда вы ушли, она праздновала победу, – сказала я. – Но это не просто мать-собственница, не желающая дать свободу своему сыну. Тут речь идет об очень личных отношениях между вами и ею. У вас изумительное общее прошлое.

– Что вы имеете в виду? Я убила ее в прошлой жизни, а в этой она пытается взять реванш? Или, еще лучше, в прошлой жизни она сделала со мной что-то ужасное, а в этой я должна стать орудием возмездия и убить ее? – полушутя-полусерьёзно спросила Джейн.

Прежде чем ответить, я рассмеялась.

– Если я скажу, вы ни за что не поверите. Почему бы вам не отправиться в прошлое и не увидеть все самой?

Она охотно согласилась и вскоре уже возвращалась сквозь свою жизнь – сначала в юношество, затем в счастливое детство и наконец в лоно, которое она не хотела покидать и врачам пришлось стимулировать роды через пять дней после срока. Затем я велела ей отправиться в точку входа, где была объявлена эта война нервов между нею и Сандрой. Джейн долго молчала, затем на лице ее отразилась растерянность.

– Я вижу себя и Сандру, – произнесла она.

Я спросила, что они делают.

– Смеемся. Мы любим друг друга. Мы очень близкие подруги, – даже под гипнозом она говорила об этом с некоторым недоверием. – Мы работаем вместе. Ухаживаем за животными. Они не сидят в клетках, а свободно ходят по этой зеленой долине, окруженной горами. Воздух свеж, небо – закатного цвета. Так красиво… просто чудо.

– Вы можете определить, какой год? – спросила я. Немного подумав, Джейн ответила:

– Год? Нет никакого года. Тут нет времени. Тут просто сейчас.

Это могло быть только одно место…

– Где вы, Джейн?

– Я Дома, – ответила женщина, – на Другой Стороне. – Ее голос был полон благоговения.

– Итак, на Другой Стороне вы с Сандрой подруги. Джейн кивнула.

– Мы разговариваем. Строим планы.

– Какие планы? Вы можете услышать о чем?

– Мы решили провести следующую жизнь на Земле вместе. Нам обеим нужно кое-что прочувствовать и проработать. Мы очень хорошо понимаем друг друга и поэтому собираемся составить наши планы так, чтобы работать над этим вместе. Мы позаботились о том, чтобы не облегчать свою задачу, и о том, чтобы нам нелегко было расстаться прежде, чем мы усвоим урок.

– И что же это за урок?

Она рассмеялась, причем хохотала до того заразно, что засмеялась и я.

Наконец она произнесла название жизненной темы, которую они с Сандрой договорились проработать во время этого пребывания па Земле:

– Терпение.

По окончании сеанса регрессии мы снова смеялись.

– Терпение, – повторила Джейн. – Иными словами, я сама попросила Сандру вмешаться в мою жизнь и изводить меня, чтобы я научилась все это терпеть. – После паузы она добавила: – Бедный Райан.

– Почему же он бедный?

– Потому что он – невинная жертва в этой ситуации, разве не так? Такой замечательный человек, а мы выбрали его для того, чтобы он связал нас друг с другом.

– Теперь вы знаете, почему он такой замечательный, – заметила я. – Если бы он был каким-нибудь ничтожеством, вы, вероятно, давным-давно ушли бы от него. Да и Сандре было бы не так трудно его отпустить.

Узнав обо всем, Джейн решила вернуться к мужу и попытаться наладить совместную жизнь.

– В конце концов, – сказала она, – кто знает, выпадет ли мне еще в жизни возможность выйти замуж за такого замечательного парня?

– Не стану с вами спорить, Джейн, но должна предупредить: Сандра никуда не денется. На самом деле она будет жива и здорова еще тридцать два года. Вы уверены, что сможете с ней поладить?

– Если воспринимать ее как свекровь – тогда нет. Но если относиться к ней как к старой подруге, с которой мы заключили договор?.. Тут я что-нибудь придумаю.

Джейн вернулась к Райану. Сандра по-прежнему невыносима. И всякий раз, когда Джейн кажется, что у нее больше нет сил терпеть все это и она вот-вот взорвется, женщина вспоминает, как они с подругой все это тщательно планировали на Другой Стороне. Тогда Джейн, смеясь от всей души, прощает Сандру.

– Это хорошо с двух сторон, – сказала я Джейн, когда через несколько месяцев после регрессии она позвонила мне, чтобы рассказать, как идут дела. – С одной стороны, это очень хорошо для вашего духовного развития. А с чисто человеческой точки зрения, это должно доводить вашу свекровь до бешенства.

Она пыталась подавить смешок, но все-таки я его услышала.

– Сильвия, вы узнали о нашем договоре тогда же, когда и я. Я возвратилась в семью не только для того, чтобы самой учиться терпению, но и для того, чтобы учить тому же и Сандру. Разве по-дружески я поступала бы, если бы не давала подруге возможности проявить это столь важное для нас обеих качество?

Знаете, я до сих пор вспоминаю о Джейн с улыбкой.

Четырехлетний Мэтью

Хроническая депрессия

И еще был Мэтью, – замечательный пример действия позитивных клеточных воспоминаний и воспоминаний из этой жизни, которые проявились во время одной и той же регрессии. Мэтью было четыре года, и он один из самых прекрасных детей, которых я встречала в своей жизни. Он родился слепым. Хотя его отец и мать готовы были перевернуть небо и землю, чтобы помочь сыну, – водили к лучшим психологам и врачам, устроили в специальную подготовительную школу, – он никак не мог приспособиться к жизни. Мальчик не злился на мир, он просто был печален, замкнут и слишком тих для здорового ребенка. Один из учителей его школы знал о том, чем я занимаюсь, и посоветовал Грации, матери Мэтью, обратиться ко мне. Искренне желая своему сыну добра и будучи человеком весьма широких взглядов, женщина последовала совету учителя.

Мы с Мэтью быстро нашли общий язык.

Едва я поздоровалась с ним, как он просиял и сказал:

– Я слышал вас по телевизору. Вы забавная. Маленькие дети часто говорят мне нечто подобное, особенно мои внуки, Вилли и Джеффи.

– Все эти истории про экстрасенсов-кексов-пенсов – чепуха на постном масле. Главное, что передачи веселые, да?

Поверьте, я не жалуюсь. Я не представляю себе жизнь без юмора; к тому же ничто не помогает расположить к себе детей больше, чем юмор. Мэтью – не исключение. Когда Грэйс предположила, что ее сын будет более контактен, если во время сеанса она останется с нами, Мэтью вежливо отклонил ее предложение:

– Не волнуйся, мама, мы сами.

Когда мы остались одни, я увидела, что Мэтью действительно очень тих, но при этом мил, умен и доброжелателен. Я вкратце рассказала мальчику о гипнозе, о том, что нам предстоит сделать, и объяснила, что хочу подружиться с ним, а для этого нужно, чтобы он рассказал о себе как можно больше. Точно так же как моя внучка Анжела, когда ей было четыре года, он не выговаривал букву «р». Он очень напомнил мне ее, когда ответил:

– Хо'ошо.

Как большинство детей – открытый, простодушный, бесстрашный, – Мэтью очень легко поддался гипнозу. Через несколько минут его дыхание стало глубоким и ровным, а сам он, видимо, чувствовал себя совершенно комфортно.

– Кем ты был раньше? – спросила я. Маленькие дети очень легко отвечают на этот вопрос, даже без гипноза, поскольку прошлые жизни для них – дело недавнее и гораздо более понятное, чем та жизнь, в которой они живут сейчас.

– Высокий мужчина с темными волосами, – ответил мальчик, – я делаю музыку.

– Какое прекрасное занятие. А как ты делаешь музыку, Мэтью?

– Передо мной сидит множество людей с трубами, барабанами и другими штуками, а я говорю им, когда играть, а когда останавливаться.

– Ты был дирижером?

– Да. Дирижером. Вот так, – и он начал размахивать руками в воздухе. Этот слепой от рождения четырехлетний мальчик точно знал, как движутся руки дирижера.

– Для того чтобы быть дирижером, нужно много знать о музыке, – заметила я.

– А я много и знаю. Я большой молодец, – заявил он с очаровательной детской прямотой. – Я умею придумывать, – и снова в точности, как моя Анжела, он сказал «п'идумывать», – музыку и играть ее на пианино. Я люблю музыку.

– А сейчас, когда ты стал мальчиком по имени Мэтью, ты любишь музыку?

– Думаю, люблю. Но я уже не могу играть.

– Я уверена, что можешь, – сказала я. – Ты просто забыл, как это делается, вот и все. Учитель поможет тебе вспомнить.

– Нет, я совсем не могу.

– Почему?

– Потому что я слепой, – в его голосе было столько печали, что у меня едва не разорвалось сердце.

– Кто сказал, будто ты не можешь играть музыку из-за того, что ты слеп, Мэтью?

– Мама. Она говорит, что я не могу делать многие вещи, которые умеют делать другие дети.

Я села рядом с мальчиком и обняла его. Он уткнулся е в грудь.

– Знаешь что?

– Что?

– Это неправда.

– Мама соврала?

– Нет, Мэтью, не соврала, она просто ошиблась. Время от времени, сами того не желая, мы, мамы, говорим неправду. Помню, я тоже как-то раз сказала неправду, когда была примерно в твоем возрасте. – Он хихикнул. – Вот что я тебе скажу: хочешь, я побеседую с твоей мамой?

– Может быть, ей от этого станет лучше, – сказал мальчик.

– Она больна?

– Она грустит. Мой папа тоже грустит. Все время.

– Почему?

– Из-за меня.

Да, мне определенно нужно было поговорить с его матерью. Я еще немного посидела в обнимку с Мэтью, гладя мальчика по волосам и рассказывая, что иногда наша душа помнит вещи, которые могут нам помочь, а иногда вещи, которые могут причинить нам боль, и отныне мальчик должен помнить только то, что может ему помочь, – вроде его любимой музыки. Бог заберет те вещи, что причиняют боль, окутает их светом своей любви, и они больше никогда не потревожат Мэтью.

Наконец я передала мальчика в заботливые руки своих сотрудников, – они буквально выстроились в очередь, чтобы познакомиться и пообщаться с ним, – а сама пригласила Грэйс поговорить наедине в моем кабинете. Я объяснила женщине, что Мэтью считает себя бесполезным маленьким мальчиком, для которого недоступно многое, что могут делать другие дети. К тому же он думает, что мама и папа все время грустят из-за него.

– Я бы тоже была тихой и унылой, если бы мне пришлось жить в таком мире, – заметила я.

Женщина расплакалась.

– Сильвия, мы обожаем сына. Мы бы не задумываясь отдали за него свои жизни.

– Я знаю.

– Признаю, что нам крайне тяжело – и в финансовом, и в эмоциональном отношении. Но, поверьте, по-другому нельзя. Как нам ни тяжело, мы без остатка посвятили себя его болезни.

Через это прошли сотни моих клиентов. Весьма коварная ловушка, и многие в нее попадают.

– Возможно, как раз в этом и состоит ваша проблема, – предположила я. – Возможно, вместо того, чтобы без остатка посвятить себя болезни, вам следовало бы посвятить себя своему талантливому, красивому и отзывчивому сыну. От этого вам всем стало бы легче. Не исключено, что вам даже было бы по-настоящему весело с ним. Я уверена, и Мэтью бы очень изменился, если бы вдруг оказался в обществе двух людей, которые искренне наслаждаются общением с ним.

Женщина слушала, впитывая каждое мое слово, и я решила воспользоваться ее вниманием, чтобы высказать самое неприятное:

– И еще, Грэйс, как можно говорить ребенку, что он не может делать многие вещи, которые способны делать другие дети? Зачем ставить ребенку такие ограничения?

– Честное слово, Сильвия, я понятия не имею, откуда он это взял, – сказала Грэйс. – Я тщательно слежу за тем, чтобы не сказать ничего подобного в его присутствии. Не представляю себе, как можно даже намекать об этом ребенку. Мы с его доктором даже специально беседовали на эту тему, едва стало известно, что его слепота неизлечима. Вначале меня охватили печаль и гнев: я не могла смириться с такой несправедливостью. «За что судьба так наказала невинного младенца?..» Но врач прочел мне целую лекцию о том, как необходимы мальчику позитивные психологические установки, и с тех пор я сама не сказала ни одного негативного слова, и другим не позволяю.

– А где находился Мэтыо, когда вы беседовали с врачом?

– Со мной, – ответила женщина. – Но, Сильвия, ему было всего семь месяцев.

– В этой жизни ему было всего семь месяцев. Но у него есть душа, столь же старая и мудрая, как у каждого из нас. Просто диву даешься, как много она понимает и помнит.

Грэйс несколько секунд помолчала, затем спросила с искренним интересом, но все же и с некоторым сомнением:

– Так что же мне теперь делать?

– Просто попросите у него прощения и скажите, что понимаете, насколько были не правы. Он все поймет.

И еще… Вы можете приобрести для него пианино?

– Пианино? А почему пианино?

– Думаю, ему это понравится. Пока считайте, что у меня просто предчувствие, а если окажется, что я права, я расскажу вам обо всем подробнее.

– Мы не можем позволить себе купить его, – сказала женщина. – Хотя… пианино есть у моей сестры, может быть, она одолжит нам его на время.

– Прекрасно. Попросите ее, – сказала я. – Позвольте ему несколько месяцев играть в свое удовольствие, а затем позвоните мне и расскажите, что из этого получилось.

Восемь месяцев спустя я получила от Грэйс письмо. Женщина благодарила меня за помощь и вложила фотографию: улыбающийся Мэтью с родителями возле пианино. Вместе с письмом женщина прислала пленку с записью песни, которую сочинил Мэтти. Эту песню выучили все дети из подготовительной школы, где учился мальчик, и спели ее в последний день перед каникулами.

Это очень простенькая песня, вряд ли ей суждено стать хитом или классическим произведением. В песне речь идет об очень счастливом маленьком мальчике, которым гордятся родители, и, возможно, это самая милая песня, какую мне только приходилось слышать в своей жизни.

Вы прочли много историй о том, как клеточные воспоминания о нынешней или прошлых жизнях оказывали благотворное или пагубное влияние на физическое и душевное состояние самых разных людей, и о том, как эти люди обрели новую жизнь, отпустив клеточные воспоминания, приносившие им вред. Но я не могу считать эту книгу полной и законченной, пока вы не узнаете все, что знаю я. Самые интересные и важные клеточные воспоминания – это ваши личные воспоминания, и все, что вам теперь нужно сделать, – это узнать свою истинную историю.

Путешествие

Всем нам известно, что знание – сила. Поэтому естественно, что, познавая себя, мы обретаем силу для управления собой. Чем больше мы знаем о себе, тем более эффективно действуем, и нам более комфортно живется в собственном теле. Понимание того, что нами движет, что нас отталкивает, чего мы желаем, чего нам следует избегать и почему мы думаем и чувствуем так, а не иначе, – имеет очень большое значение для душевного и физического здоровья. Обращаясь к клеточным воспоминаниям, содержащим ключ к этому пониманию, мы обретаем самый быстрый, самый эффективный способ изменить нашу жизнь к лучшему, начиная прямо с сегодняшнего дня.

Надеюсь, читая истории в этой книге, вы понимали, что сказанное относится и к вам. Ведь путешествия назад по этой жизни и путешествия в прошлые жизни не требуют от клиентов каких-то особых навыков. Все люди имеют прошлые жизни. Каждый из героев этой книги такой же обыкновенный и необыкновенный человек, как вы. Я точно знаю, что и ваша бесконечная богатая событиями история ждет признания и раскрытия. Она хочет поделиться с вами своей мудростью, отпустить боль.

Я никогда не встречала человека, который не мог бы вернуться в свою прошлую жизнь. Ни одного случая среди тысяч и тысяч регрессий, которые я провела за четверть века. Поэтому я могу сказать с полнейшей уверенностью: вы сможете, если вам это интересно, пережить свои прошлые жизни! Это очень просто и очень увлекательно.

Чаще всего мои клиенты высказывают три причины, по которым им трудно решиться на регрессию. Если вы разделяете эти опасения, позвольте их развеять.

– «Сомневаюсь, что я поддаюсь гипнозу».

Каждый из тысяч клиентов, с которыми я работала, сумел более или менее глубоко войти в состояние гипнотического транса – если не на девяносто процентов, то хотя бы на десять. Я убедилась, что успех регрессии не зависит от глубины транса. К тому же гипноз – не единственное средство доступа к воспоминаниям наших клеток и сверхсознательного ума. Гипноз, конечно, очень эффективен, но тех же результатов можно достичь при помощи простой медитации или благодаря вашей врожденной способности к визуализации.

– «Я не умею визуализировать». Меня возмущает, когда некоторые люди говорят, что визуализация – это некое сложное эзотерическое искусство, которым можно овладеть, только сидя в позе лотоса с кристаллом в руке и тюрбаном на голове. В действительности же каждый из нас прибегает к визуализацин десятки раз в день. Если бы вы не умели визуализировать, то не могли бы рассказать (не глядя на них), как выглядят ваши родные и близкие, ваш дом, животные, деревья, небо или ваше рабочее место. Вы не могли бы описать никого и ничего. Даже для того, чтобы найти свою машину на переполненной автостоянке, вам пришлось бы ждать, пока большинство автомобилей разъедется, а затем искать, к какому из оставшихся подходят ваши ключи. Визуализировать – это значит всего-навсего представлять себе что-то; и, когда вы отправляетесь в прошлую жизнь, желательно постараться представить себе всё как можно более подробно.

– «Что, если окажется, что в прошлой жизни я был ужасным человеком?»

Во-первых, если вы были по-настоящему ужасным человеком, значит, вы – темная сущность. Как я уже объяснила в первой части этой книги, темные сущности не способны отправляться в прошлые жизни и даже не проявляют к ним никакого интереса. Так что сам факт того, что вам открывается прошлая жизнь, в которой вы были кем-то ужасным, исключает возможность того, что вы безнадежны и отчуждены от безусловной любви Бога. Во-вторых, поскольку люди являются на Землю для того, чтобы учиться и расти, мы неизбежно совершаем на своем пути ошибки, иногда весьма значительные. Я живу на Земле в пятьдесят четвертый раз. Ясно, что эти жизни не были безупречны. Как и всякий из нас, я что-то делала правильно, но совершала и крупные ошибки – как в прошлых жизнях, так и в этой. Но ошибки в любой жизни достойны сожаления только в том случае, если мы отказываемся признавать их и не пытаемся их исправить… Если не обращаем внимания на уроки, которые можно из них извлечь, и не обещаем себе больше не повторять подобного. И если в какой-то из прошлых жизней мы совершили проступок, за который до сих пор себя не простили и до сих пор храним вину в своей клеточной памяти, то в этом нет никакого смысла. Зачем удерживать свою жизнь в мрачной тени прошлого, когда вокруг так много солнца?

В качестве иллюстрации того, насколько легко бывает попасть в прошлые жизни и отпустить негативные клеточные воспоминания, я приведу здесь фрагменты из письма Гарри. Это письмо я получила в тот самый день, когда начала писать эту книгу. Гарри рассказал, что его «притащила» на мою лекцию в Кливленде жена. Он устал после десятичасового рабочего дня, к тому же у него ныла шея, как всегда бывало после нервного напряжения. Весь его обед в тот день ограничился холодным гамбургером и пакетом чипсов, которые он съел по пути на лекцию, и меньше всего на свете Гарри хотелось в этот вечер «два часа подряд сидеть и слушать, как какая-то экстрасенсша гадает на чайных листьях». (Между прочим, я когда-то пыталась читать по чайным листьям. Знаете, что я вижу, когда смотрю на них? Те же мокрые чайные листья, что и вы.)

Если вы бывали на моих лекциях, то знаете, что после вступительного слова я провожу групповую медитацию, которая особенно действенна в случаях, когда в ней участвуют три-четыре тысячи человек. Процедура начинается с релаксации, после чего мы переходим собственно к медитации, направление которой определяется темой лекции или общим настроением аудитории. Иногда слушатели посещают близких людей на Другой Стороне, иногда встречаются со своими духовными гидами, иногда я отправляю их в точку входа к какой-нибудь физической или душевной проблеме, коренящейся в клеточных воспоминаниях, и помогаю отпустить ее.

Гарри оказался в аудитории в тот вечер, когда я проводила сеанс регрессии для освобождения от клеточных воспоминаний. Он пишет в своем письме, что когда я попросила слушателей усесться поудобнее, поставить ноги врозь, упершись всей стопой в пол, и положить руки ладонями вверх на бедра, то он «подумал: "Что ж, хорошо, вздремну немного"… Я конечно же не собирался заниматься всякой чепухой, вроде медитации, о которой ничего не знал и знать не хотел». Релаксация доставила Гарри удовольствие, поскольку была ему определенно нужна. Поэтому он решил слушать дальше и делать то, что ему говорят, пока это будет приятно. Итак, он слушал, как я не спеша провожу присутствующих назад по этой жизни и дальше в прошлое, к более глубоким воспоминаниям клеток и сверхсознательного ума.

«Следующее, что я помню, – пишет Гарри, – я сижу на коне со связанными за спиной руками, а передо мной покачивается петля. Меня окружали всадники, и бежать было некуда. Не понимаю, откуда мне это стало известно, поскольку никто ничего мне не рассказывал, но я знал, что меня собираются повесить за убийство человека, которого я не убивал. Затем мне на голову накинули черный капюшон; я почувствовал, как на шее затянулась петля, услышал звук удара по крупу коня, он рванулся из-под меня, я повис на веревке, и мне хватило времени лишь на то, чтобы осознать, что моя шея сломана».

Как всегда, я закончила ту медитацию молитвой, чтобы каждый из присутствующих, кто столкнулся с негативными воспоминаниями, отпустил их и они растворились в белом свете Святого Духа. Затем я вернула слушателей в настоящее время, в состояние бодрствования. Все чувствовали себя отдохнувшими и посвежевшими, и мы перешли к вопросам аудитории.

«Выйдя из состояния медитации, – писал Гарри, – я заметил, что моя шея перестала болеть, но я подумал, что это из-за упражнения по релаксации, которое вы с нами провели. Однако с того вечера уже прошло четыре месяца, а боль ни разу не возобновлялась. И это после многих лет мучений и после того, как я уже совсем отчаялся вылечить свою шею. Я до сих пор не убежден, что шея болела именно оттого, что меня повесили в прошлой жизни. Однако я точно знаю, что вылечился, и благодарить за это следует именно вас. Теперь если вы сумеете сделать так, чтобы моя жена не твердила мне непрестанно но этому поводу: «А ведь я тебе говорила!», – то я буду рассказывать каждому, что вы – настоящий чудотворец».

Ко мне пришли десятки писем от людей, чьи фобии, душевные проблемы или физические расстройства исчезли после групповых медитаций во время лекций, и мне приятно, что не всех этих людей пришлось «тащить» на лекции. Я говорю все это вот для чего: чтобы исцелиться при помощи клеточной памяти, вовсе не обязательно идти к гипнотизеру или в совершенстве овладевать техникой медитации. Вам даже нет необходимости что-то знать о медитации. Должна сказать, во всем этом есть некое чудо. Клеточная память сама по себе удивительна. Исцеления, совершаемые с ее помощью, удивительны. Но самое удивительное – это чудесное соединение Бога и нашей открытости Ему, которое и позволяет исцелению совершиться.

С другой стороны, если вы полагаете, что регрессия с профессиональным гипнотерапевтом принесет вам больше пользы, то с радостью могу сообщить вам, что сейчас эта возможность несколько более доступна, чем еще год или два назад. Как я уже отмечала, меня приводит в ужас огромная очередь людей, записавшихся ко мне на прием. Я неустанно ищу возможности решить эту проблему, и обещаю – буду искать их до тех пор, пока не найду. Я не могу научить моих сотрудников экстрасенсорике, но я готовлю сертифицированных гипнотерапевтов, которые умеют качественно и творчески проводить регрессии. Две мои ученицы, Тина Колман и Линда Поттер, много путешествуют по Штатам, проводя регрессии по предварительным записям, и я приглашаю вас посетить мою web-страничку (электронный адрес вы можете найти в конце этой книги), чтобы получить дополнительную информацию о рабочем графике Тины и Линды. Я могу ручаться за этих людей, поскольку лично учила их, видела в действии, люблю их и доверяю им всем сердцем.