Текст книги "Незнакомец в зеркале"

Автор книги: Сидни Шелдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Тоби почувствовал, как приятное тепло обволакивает его тело. Он мимолетно обдумал, сказать или нет Элу Карузо, чтобы о деле он поговорил с Клифтоном Лоуренсом, и решил, что, может быть, лучше ему самому заключить эту сделку. «Если Карузо так загорелся, – думал Тоби, – то я могу договориться о более выгодных условиях, чем Клиф». Он решил, что даст Карузо возможность сделать первое предложение, а затем здорово поторгуется.

– Я чуть не напустил в штаны, – рассказывал Карузо. – Эта твоя шутка про обезьяну – ничего смешнее я в жизни не слышал.

– Когда такое говорите вы, то это настоящий комплимент, – искренне сказал Тоби.

Глаза маленького Санта-Клауса наполнились слезами от смеха. Вынув белый шелковый носовой платок, он вытер их и повернулся к своим сопровождающим.

– Ну, я же говорил, что он очень смешной?

Те оба кивнули.

Эл Карузо снова повернулся к Тоби.

– Теперь скажу, зачем я хотел встретиться с тобой, Тоби.

Вот он, волшебный миг, его старт к большому успеху. Клифтон Лоуренс где-то в Европе, заключает контракты для когда-то знаменитых клиентов, вместо того, чтобы быть и делать этот контракт. Ну так, Лоуренса ждет настоящий сюрприз, когда он вернется.

Тоби наклонился вперед и сказал с обаятельной улыбкой:

– Я слушаю, Эл.

– Милли тебя любит.

Тоби заморгал, уверенный, что чего-то не расслышал. Старик наблюдал за ним, и в глазах у него сверкали огоньки.

– Я… простите, – пробормотал в замешательстве Тоби. – Что вы сказали?

Эл Карузо ласково улыбнулся.

– Милли любит тебя. Она мне это сказала.

Милли? Вдруг это жена Карузо? Или его дочь? Тоби что-то начал говорить, но Эл Карузо перебил его.

– Она славная девочка. Я содержу ее три или четыре года. – Он повернулся к сопровождающим. – Четыре года?

Те кивнули.

Эл Карузо опять повернулся к Тоби.

– Я люблю эту девочку, Тоби. Прямо с ума по ней схожу.

Тоби почувствовал, как кровь начала отливать у него от лица.

– Мистер Карузо…

Эл Карузо перебил:

– У нас с Милли договор. Я ей не изменяю, кроме как с собственной женой, а она не изменяет мне без предупреждения.

Он лучезарно улыбнулся Тоби, и на этот раз за ангельской улыбкой Тоби увидел нечто такое, от чего кровь заледенела у него в жилах.

– Мистер Карузо…

– Знаешь, Тоби, ты первый парень, с которым она мне изменила.

Он повернулся к мужчинам за столиком.

– Это чистая правда, верно?

Те кивнули.

Тоби заговорил срывающимся голосом:

– Я… я Богом клянусь, я не знал, что Милли ваша приятельница. Если бы мне это хоть во сне приснилось, я бы пальцем ее не тронул. Я бы и на милю к ней не подошел, мистер Карузо…

Санта-Клаус вновь озарил его улыбкой.

– Эл. Называй меня Эл.

– Эл. – Это прозвучало как хриплое карканье. Тоби чувствовал струйки пота у себя под мышками. – Послушайте, Эл, – взмолился он. – Я… я не буду с ней больше встречаться. Никогда. Поверьте, я…

Карузо пристально смотрел на него.

– Э-э, да ты, видать, совсем меня не слушал.

Тоби сглотнул.

– Нет-нет, я слушал. Я слышал каждое ваше слово. И вам никогда не придется беспокоиться о…

– Я сказал, малышка любит тебя. Если ты ей нужен, тогда я хочу, чтобы ты у нее был. Хочу, чтоб она была счастлива. Понимаешь?

– Я…

Голова у Тоби шла кругом. На один безумный миг ему на самом деле показалось, что сидящий напротив него человек жаждет мести. А оказывается, Эл Карузо предлагает ему свою подружку. Тоби чуть не рассмеялся вслух от облегчения.

– Господи, Эл, – обрадовался Тоби. – Конечно. Будет, как ты хочешь.

– Как хочет Милли.

– Да-да. Как хочет Милли.

– Я знал, что ты хороший парень, – сказал Карузо. Он повернулся к своим спутникам. – Говорил я, что Тоби Темпл хороший парень?

Те кивнули и молча отхлебнули кока-колы.

Эл Карузо встал, и его сопровождающие мгновенно вскочили на ноги, оказавшись по обе стороны от него.

– Я сам позабочусь о свадьбе, – заявил Карузо. – Мы займем большой банкетный зал в «Марокка». Тебе ни о чем не надо беспокоиться. Я все беру на себя.

Слова доходили до Тоби словно через фильтр, откуда-то издалека. Его мозг фиксировал сказанное, но смысл ускользал от него.

– Подождите минуту, – запротестовал Тоби. – Я не могу…

Карузо опустил могучую руку на плечо Тоби.

– Тебе повезло, парень, – твердо произнес он. – Я хочу сказать, если бы Милли не убедила меня, что вы двое по правде любите друг друга, если бы я думал, что ты просто поимел ее, как какую-нибудь шлюшку за два доллара, то все могло кончиться совсем иначе. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Тоби невольно взглянул на телохранителей в черном, и те оба кивнули.

– Ты здесь заканчиваешь вечером в субботу, – продолжал Эл Карузо. – Свадьбу назначим на воскресенье.

У Тоби снова пересохло в горле.

– Я… дело в том, Эл, что у меня есть еще ангажементы. Я…

– Это подождет, – благостно засиял Карузо. – Я сам собираюсь выбрать подвенечное платье для Милли. Пока, Тоби.

Тоби долго еще стоял и смотрел в том направлении, где исчезли все три фигуры.

Он не имел ни малейшего представления о том, кто такая Милли.

К утру следующего дня страхи Тоби испарились. Просто внезапность случившегося застала его врасплох. Но сейчас не времена Аль Капоне. Никто не может заставить его жениться против воли. И Эл Карузо не какой-то там дешевый гангстер-громила, он – респектабельный владелец отеля. Чем дольше Тоби думал над этой ситуацией, тем забавнее она ему казалась. В мыслях он все больше приукрашивал ее, стараясь сделать еще смешнее. На самом-то деле он, конечно, не дал Карузо запугать себя, но станет рассказывать это все так, будто был ужасно напуган. «Подхожу я, значит, к этому столу, а там сидит Карузо и с ним эти шесть горилл. И у всех здорово оттопыриваются те места, где у них спрятаны пушки». Точно! Из этого может получиться неплохая вещь. Может, он даже состряпает из этого превеселенький номер.

Всю оставшуюся часть недели Тоби держался подальше от бассейна и казино и избегал всех девушек. Не то, чтобы он боялся Эла Карузо, но и рисковать зря ни к чему. Раньше Тоби планировал отбыть из Лас-Вегаса самолетом в воскресенье в полдень. Но теперь он договорился, чтобы ему подогнали автомобиль из проката на стоянку за зданием отеля в субботу вечером. Там машина будет его ждать. Он уложил чемоданы перед тем, как спуститься вниз на свое последнее выступление, чтобы можно было выехать в Лос-Анджелес, как только оно закончится. Какое-то время ему придется не показываться в Лас-Вегасе. Если у Эла Карузо это действительно серьезно, то Клифтон Лоуренс сможет все уладить.

Заключительное выступление Тоби прошло с блеском. Публика аплодировала ему стоя, это была первая овация в его жизни. Он стоял на сцене, ощущая, как волны любви накатываются на него из зрительного зала, обволакивают его чудесным ласковым теплом. Тоби повторил один номер на бис, попросил, чтобы его отпустили, и быстро поднялся наверх. Это были самые замечательные три недели в его жизни. За такое короткое время он совершил скачок от ничтожества, спавшего с официантками и калеками, до кумира, который переспал с любовницей Эла Карузо. Красивейшие девушки упрашивали его переспать с ними, публика восхищалась им, известные отели приглашали выступать. Он добился своего и знал, что это лишь начало. Тоби вынул из кармана ключ от двери своего номера. Когда дверь открылась, он услышал знакомый голос, который приветствовал его:

– Входи, входи, сынок.

Тоби медленно прошел в комнату. Там он увидел Эла Карузо с его двумя приятелями. Холодок страха пробежал по спине у Тоби. Но нет, все в порядке. Карузо добродушно улыбался и говорил:

– Сегодня ты был великолепен, Тоби, просто великолепен.

– Мне повезло с публикой. – Тоби почувствовал себя свободнее.

Карие глаза карузо сверкнули:

– Это ты заставил их стать хорошей публикой, Тоби. Я же сказал – у тебя талант.

– Спасибо, Эл. – Ему хотелось, чтобы они ушли, и тогда он сможет наконец уехать.

– Ты много работаешь, – заметил Карузо. Он повернулся к своим телохранителям. – Я ведь говорил, что в жизни не видел никого, кто бы так много работал?

Те кивнули.

Карузо вновь повернулся к Тоби.

– Да, Милли вроде как обиделась, что ты ей не позвонил. Я объяснил ей: это потому, что ты очень много работаешь.

– Верно, – быстро подхватил Тоби. – Я рад, что ты это понимаешь, Эл.

Карузо благодушно улыбнулся.

– Конечно. Но знаешь, чего я не понимаю? Ты не позвонил, чтобы узнать, в котором часу свадьба.

– Я собирался позвонить утром.

Эл Карузо засмеялся и с издевкой спросил:

– Из Лос-Анджелеса?

Тоби почувствовал, как в нем шевельнулась тревога.

– О чем ты говоришь, Эл?

Карузо укоризненно посмотрел на него.

– Чемоданы-то у тебя вот, упакованы. – Он игриво ущипнул Тоби за щеку. – Я же говорил, что убью любого, кто обидит Милли.

– Подожди минутку! Честное слово, я не…

– Ты хороший парень, Тоби, но дурак. Без этого, видать, гениев не бывает, а?

Тоби уставился в пухлое, улыбающееся лицо, не зная, что сказать.

– Уж ты, мне верь, – с теплотой в голосе убеждал Эл Карузо. – Я твой друг. И хочу знать наверняка, что ничего плохого с тобой не случится. Ради Милли. Но если ты не слушаешь меня, что я могу сделать? Знаешь, как заставить мула слушаться?

Тоби молча покачал головой.

– Сначала надо треснуть его по башке небольшой дубинкой.

Тоби почувствовал, как к сердцу подступает страх.

– Какой рукой ты все делаешь? – спросил Карузо.

– Пра… правой, – пробормотал Тоби.

Карузо кивнул с добродушным видом и повернулся к своим помощникам.

– Сломайте ее, – приказал он.

Неведомо откуда в руках одного из них появилась монтировка. Они оба двинулись к Тоби. Ручеек страха внезапно превратился в потоп, от которого все тело стала бить дрожь.

– Боже мой, – услышал Тоби свой голос, прозвучавший, словно испуганное блеяние. – Вы этого не сделаете!

Один из них сильно ударил его в живот. В следующую секунду Тоби почувствовал дикую боль: монтировка обрушилась на его правую руку, дробя кости. Он упал на пол, корчась от невыносимой муки. Тоби хотел закричать, но не мог вдохнуть. Сквозь слезы, застилавшие глаза, он взглянул вверх и увидел Эла Карузо, который стоял над ним, улыбаясь.

– Теперь ты меня слушаешь? – тихо спросил Карузо.

Тоби кивнул, превозмогая боль.

– Это хорошо, – сказал Карузо. Он обратился к одному их мужчин. – Расстегни ему ширинку.

Тот нагнулся и расстегнул молнию у Тоби на брюках. Взял монтировку, поддел ею пенис Тоби и ловко вытянул его наружу.

Карузо постоял с минуту, рассматривая этот предмет.

– Ты счастливчик, Тоби. Такой штуке можно позавидовать.

Тоби охватил ужас, подобного которому он никогда раньше не испытывал.

– О Боже… пожалуйста… не надо… не делайте этого со мной, – прохрипел он.

– Я ничего тебе не сделаю, – заверил его Карузо. – Пока ты хорошо относишься к Милли, ты – мой друг. Если она мне когда-нибудь пожалуется, что ты чем-то обидел ее… ну хоть чем-нибудь… ты меня понимаешь?

Он ткнул его сломанную руку носком ботинка, и Тоби громко вскрикнул.

– Рад, что мы понимаем друг друга, – расплылся в улыбке Карузо. – Свадьба будет в час дня.

Голос Карузо то появлялся, то исчезал по мере того, как Тоби погружался в беспамятство. Но он знал, что должен держаться.

– Я не могу, – простонал он. – Моя рука…

– Об этом не беспокойся, – сказал Эл Карузо. – Доктор уже поднимается сюда, он позаботится о тебе. Вправит тебе руку и даст проглотить чего-нибудь, чтобы ты не чувствовал боли. Завтра ребятки придут за тобой. Ты будешь готов, правда?

Тоби лежал, терзаемый кошмарной болью и глядя снизу в улыбающуюся физиономию Санта-Клауса, не в силах поверить, что все это происходит с ним на яву. Он увидел, что ботинок Карузо опять приближается к его руке.

– Д-да, – простонал Тоби. – Я буду готов…

И потерял сознание.

11

Торжественная церемония бракосочетания состоялась в бальном зале отеля «Марокко». Казалось, будто половина Лас-Вегаса была там. Эстрадные артисты, владельцы всех отелей, девушки из кордебалета, а в центре всего этого сборища находился Эл Карузо. Его окружало с десяток друзей – молчаливых, консервативно одетых мужчин, многие из которых ничего не пили. Зал утопал в роскошных композициях из цветов, между гостями расхаживали музыканты, был устроен гигантский буфет с разнообразной снедью, а из двух фонтанов струилось шампанское. Эл Карузо позаботился обо всем.

Все сочувствовали жениху, рука которого была в гипсовой повязке из-за несчастного падения с лестницы. И все говорили о том, какую чудесную пару составляют жених и невеста и какая замечательная у них свадьба.

Тоби был настолько одурманен болеутоляющим, которым накачал его врач, что на протяжении всей церемонии почти не отдавал себе отчета в происходящем. Затем, по мере того как действие лекарства начало ослабевать и боль стала возвращаться, на него вновь накатывали отчаяние и ненависть. Ему хотелось закричать так, чтобы все присутствующие услышали, какому чудовищному унижению его подвергли.

Тоби повернулся и посмотрел на свою невесту. Теперь он припомнил Милли. Это была хорошенькая девушка лет двадцати с небольшим, с волосами цвета светлого меда и неплохой фигурой. Тоби вспомнил, что она громче всех смеялась его анекдотам и всюду ходила за ним. Он припомнил и еще кое-что. Она была одной их тех немногих девушек, которые отказывались ложиться с ним в постель, что только еще сильнее разжигало аппетит Тоби. Он все, все теперь припоминал.

– Я без ума от тебя, – уверял ее он. – Неужели я тебе не нравлюсь?

– Конечно, нравишься, – ответила Милли. – Но у меня есть приятель.

Почему он не выслушал ее! Вместо этого он уговорил ее подняться к нему в комнату, чтобы чего-нибудь выпить, а потом стал рассказывать всякие смешные истории. Милли так хохотала, что почти не замечала, чем занимается Тоби, пока не оказалась раздетой и лежащей в постели.

– Прошу тебя, Тоби, не надо, – умоляла она. – Мой приятель рассердится.

– Забудь о нем. Я позабочусь об этом подонке позже, – отвечал Тоби. – А теперь я позабочусь о тебе.

Они провели бурную ночь любви. Утром, когда Тоби проснулся, Милли лежала рядом с ним и плакала. Пребывая в благодушном настроении, Тоби обнял ее и спросил:

– Эй, малышка, в чем дело? Тебе не понравилось?

– Ты сам знаешь, что понравилось. Но…

– Ну, перестань, – сказал Тоби. – Я люблю тебя.

Она привстала на локтях, заглянула ему в глаза и спросила:

– Правда, Тоби? Я хочу сказать, по-настоящему?

– Ну да, черт возьми!

С ней все будет в порядке. Для этого требуется лишь то, чем он и собирается с ней заняться сейчас же. Оказалось, что лучшего способа поднять настроение нельзя было и придумать.

Она смотрела, как он возвращается после душа, вытирая полотенцем все еще мокрые волосы и мурлыкая отрывки своей коронной песни. Переполненная счастьем, она улыбнулась и сказала:

– Мне кажется, я полюбила тебя с самого первого взгляда, Тоби.

– Ну, это замечательно. Давай заказывать завтрак.

Этим все и кончилось… Вплоть до настоящего момента. Из-за глупой девчонки, с которой он и переспал-то всего один раз, вся жизнь покатилась под откос.

Теперь Тоби стоял и смотрел, как Милли идет к нему в своем длинном белом подвенечном платье, как улыбается ему, и проклинал себя, и свой член, и день, в который он родился.

В лимузине человек, сидевший на переднем сиденье, тихонько засмеялся и сказал восхищенно:

– Да, надо отдать вам должное, босс. Этот несчастный ублюдок даже не успел понять, что по нему проехало.

Карузо ласково улыбнулся. Все вышло очень хорошо. С того самого момента, как его жена, имевшая нрав мегеры, узнала о его связи с Милли, Карузо понял, что ему придется найти способ избавиться от блондиночки из кордебалета.

– Напомни мне проследить, чтобы он хорошо обращался с Милли, – тихо проговорил Карузо.

Тоби и Милли поселились в небольшом доме в Бенедикт-Каньон. Поначалу Тоби часами строил планы о том, как ему вырваться их брачного ярма. Он сделает жизнь Милли такой невыносимой, что она сама запросит развода. Или подсунет ей другого парня и потом потребует развода. Или он просто уйдет от нее, и пусть Карузо попробует что-нибудь ему сделать. Но он отказался от этой мысли после разговора с Диком Лэндри, своим режиссером.

Они сидели за ленчем в отеле «Бель Эйр» несколько недель спустя после свадьбы, и Лэндри спросил:

– Ты действительно хорошо знаешь Эла Карузо?

Тоби посмотрел на него.

– А что?

– Никогда с ним не связывайся, Тоби. Это убийца. Я расскажу тебе то, что совершенно точно знаю сам. Младший брат Карузо женился на девятнадцатилетней девочке, только что выпущенной из монастыря. Спустя год он застал свою жену в постели с каким-то парнем. И сказал об этом Элу.

Тоби слушал, не сводя с Лэндри глаз.

– И что случилось?

– Бандиты Карузо взяли секач для мяса и отрубили парню член. Потом окунули его в бензин и подожгли, а парень смотрел. После этого… ушли, оставив его истекать кровью.

Тоби вспомнил, как Карузо сказал: «Расстегните ему ширинку», как жесткие руки возились с его молнией, и его прошиб холодный пот. Внезапно его замутило. Теперь он знал с ужасающей уверенностью, что выхода у него нет.

Жозефина нашла выход, когда ей было десять лет. Это была дверь в иной мир, где она могла спрятаться от наказаний и постоянных угроз «Адским Огнем» и «Вечным Проклятием», которыми осыпала ее мать. Это был мир, полный волшебства и красоты. Она часами сидела в темном зале кинотеатра и рассматривала чудесных людей на экране. Все они жили в прекрасных домах и носили красивую одежду, и все они были так счастливы. И Жозефина думала: «Когда-нибудь я уеду в Голливуд и буду жить, как они». Она надеялась, что мать поймет, почему она так решила.

Ее мать считала, что кино – это выдумка дьявола, так что Жозефине приходилось убегать в кинотеатр потихоньку, на деньги, которые она зарабатывала, присматривая за детьми. Сегодняшняя картина была о любви, и, когда она началась, Жозефина подалась вперед в радостном ожидании. Сначала пошли титры. Жозефина прочла: «Фильм Сэма Уинтерса».

12

Бывали дни, когда Сэму Уинтерсу казалось, что он руководит сумасшедшим домом, а не киностудией, и что все пациенты сговорились прикончить его. Сегодня выдался как раз один из таких дней, потому что неприятностей было хоть отбавляй. Накануне ночью на студии случился еще один пожар, уже четвертый; спонсор сериала «Мой слуга Пятница», оскорбленный исполнителем главной роли, требовал отменить его показ; Берт Файрстоун, молодой гений режиссуры, остановил производство на середине картины, стоившей пять миллионов долларов, а Тесси Бранд демонстративно отказалась участвовать в фильме, съемки которого должны были начаться через несколько дней.

У Сэма в кабинете находились начальник пожарной команды и инспектор студии.

– Много беды наделал вчерашний пожар? – спросил Сэм.

– Декорации сгорели полностью, мистер Уинтерс. Придется заново строить Пятнадцатый павильон. Шестнадцатый можно восстановить, но на это потребуется три месяца, – заявил инспектор.

– У нас нет трех месяцев, – отрезал Сэм. – Звоните на «Голдуин», договаривайтесь об аренде помещения. Используйте эту субботу и воскресенье, начинайте строить новые декорации. Заставьте всех пошевеливаться.

Он повернулся к начальнику пожарной команды, человеку по имени Рейли, который напоминал Сэму актера Джорджа Бэкерофта.

– Кто-то имеет на вас зуб, мистер Уинтерс, это уж точно, – сказал Рейли. – Причиной пожара в каждом случае был явный поджог. Вы проверяли ворчунов?

«Ворчунами» называли недовольных работников, тех, кто был недавно уволен или имел претензии к работодателю.

– Мы дважды прошлись по всем досье персонала, – ответил Сэм. – И не нашли ровным счетом ничего.

– Тот, кто подбрасывает эти бомбочки, четко знает свое дело. Он применяет часовой механизм, соединенный с самодельной зажигательной бомбой. Он может быть электриком или механиком.

– Спасибо, – сказал Сэм. – Я передам это дальше.

– Роджер Тэпп звонит с Таити.

– Соединяйте, – приказал Уинтерс.

Тэпп был продюсером телесериала «Мой слуга Пятница», снимающегося на Таити, с Тони Флетчером в главной роли.

– Какие проблемы? – спросил Сэм.

– Ты ни за что не поверишь, Сэм. Филип Хеллер, председатель правления компании, финансирующей сериал, гостит здесь с семьей. Вчера днем они пришли на площадку, а Тони Флетчер как раз снимался в какой-то сцене. Так он повернулся к ним и оскорбил их.

– А что он сказал?

– Он велел им убираться с его острова.

– Боже правый!

– Вот-вот. Он себя именно так и ощущает. Хеллер так зол, что хочет прикрыть съемки сериала.

– Отправляйся к Хеллеру и извинись. Прямо сейчас. Скажи ему, что у Тони Флетчера нервный срыв. Пошли миссис Хеллер цветы, поведи их куда-нибудь пообедать. С Тони Флетчером я сам поговорю.

Этот разговор продолжался тридцать минут. Он начался с того, что Сэм сказал: «Слушай, ты, тупая скотина, ублюдок хренов…», а закончился так: «Я тоже тебя люблю, бэби. Прилечу повидать тебя, как только смогу вырваться. И ради всего святого, Тони, смотри, не переспи ненароком с миссис Хеллер!»

Следующей проблемой был Берт Файрстоун, тот самый молодой гений режиссуры, который разорял студию «Пан-Пасифик», – тридцатилетний умненький мальчик, прошедший путь от постановки телешоу с разыгрыванием призов на чикагской телестудии до постановки фильмов в Голливуде. Три первые картины Файрстоуна имели умеренный успех, зато его четвертый фильм дал сногсшибательные кассовые сборы. После такого денежного фонтана за ним стали гоняться. Сэм припомнил первую встречу с ним. Файрстоун выглядел, как пятнадцатилетний мальчишка, щеки которого еще не были готовы для бритвы: бледный, застенчивый, в темных очках в роговой оправе, за которыми прятались маленькие близорукие глазки. У Сэма он вызывал чувство жалости. Файрстоун никого в Голлливуде не знал, и Уинтерс приложил немало усилий, приглашая его к себе обедать и следя за тем, чтобы его приглашали на вечеринки и пикники. Съемки фильма Файрстоуна «Всегда есть завтра» шли уже сто десять дней, и смета была превышена на сумму более миллиона долларов. И вдруг Берт Файрстоун остановил производство, а это означало, что, помимо звезд, еще и сто пятьдесят статистов без дела просиживали штаны.

Когда они в первый раз обсуждали «Всегда есть завтра», Файрстоун держался весьма почтительно. Он сказал Сэму, что готов поучиться, ловил каждое слово, был согласен с ним во всем. Если его поставят на эту картину, говорил Файрстоун Сэму, он, конечно же, будет очень рассчитывать на знания и опыт мистера Уинтерса.

Это было до подписания контракта. После того как Файрстоун подписал контракт, он повел себя так, что рядом с ним Адольф Гитлер показался бы Альбертом Швейцером. За одну ночь маленький румяный мальчик превратился в настоящего гангстера. Он прекратил всякое общение. Полностью игнорировал предложения Сэма по составу исполнителей, потребовал переделки прекрасного сценария, одобренного Сэмом, и поменял большинство уже согласованных мест действия, где должны были проходить съемки. Сэм хотел снять его с работы над фильмом, но из нью-йоркского офиса ему посоветовали иметь терпение. Президент компании Рудольф Хергерсхон был загипнотизирован тем огромным доходом, который принес последний фильм Файрстоуна. Поэтому Сэму пришлось сидеть и помалкивать. Ему казалось, что заносчивость этого парня растет день ото дня. Обычно Файрстоун тихо отсиживался до конца производственного совещания, выжидая, пока выскажутся все опытные заведующие отделами, и затем начинал рубить всех и вся. Сэм, скрипя зубами, это терпел. Очень скоро Файрстоун получил прозвище «Император», но не менее популярным среди коллег было еще одно – «Малыш Пенис из Чикаго». Кто-то сказал о нем: «Он гермафродит. Не исключено, что он может трахнуться сам с собой и произвести на свет двухголового монстра».

И вот теперь, в разгар съемок, этот человек остановил работу.

Уинтерс пошел к Девлину Келли, заведующему художественным отделом.

– Изложи-ка мне быстренько суть, – потребовал Сэм.

– Сейчас. Малыш Пенис приказал…

– Только без этого! Его зовут мистер Файрстоун.

– Виноват. Мистер Файрстоун просил меня построить для него декорацию замка. Эскизы он делал сам. Ты их одобрил.

– Они были хороши. Что дальше?

– А дальше вот что. Мы построили ему в точности то, что этот… что он хотел, а вчера, когда он зашел взглянуть на это дело, то решил, что оно ему вообще не пригодится. Полмиллиона долларов псу под…

– Я поговорю с ним, – пообещал Сэм.

Берт Файрстоун был за Двенадцатой площадкой – играл в баскетбол с ребятами из съемочной группы. Они оборудовали баскетбольную площадку, нарисовали линии и повесили две корзины.

Сэм постоял, понаблюдал с минуту. Эта игра стоила студии две тысячи долларов в час.

– Берт!

Файрстоун обернулся, увидел Сэма и помахал ему. Мяч перешел к нему, он повел его, сделал обманное движение и удачно бросил по кольцу. После этого он подошел к Сэму.

– Как дела? – спросил он как ни в чем не бывало.

Глядя на это мальчишеское, улыбающееся лицо, Сэм вдруг подумал, что Берт Файрстоун – псих. Талантливый, может, даже гениальный, но явно чокнутый. В руках у него – пять миллионов долларов денег компании.

– Я слышал, есть какая-то проблема с новой декорацией, – осторожно сказал Уинтерс. – Давай-ка утрясем ее.

Берт Файрстоун лениво улыбнулся и произнес:

– Утрясать нечего, Сэм. Эта декорация не работает.

Сэм взорвался.

– Что за околесицу ты несешь? Мы дали тебе в точности то, что ты заказывал. Ты сам делал эскизы. Вот и объясни мне, что тебе не годится!

Файрстоун смотрел на него, хлопая ресницами.

– Ну, дело не в том, годится или не годится. Просто я передумал. Замок не нужен. Я решил, что это не та атмосфера. Понимаешь, что я хочу сказать? Сцена расставания Эллен и Майка. Мне хотелось бы, чтобы Эллен пришла к Майку на корабль перед отплытием.

Сэм уставился на него.

– У нас нет корабельной декорации, Берт.

Берт Файрстоун потянулся, раскинув руки, лениво усмехнулся и сказал:

– Вот и постройте мне ее, Сэм.

– Ну да, меня это тоже бесит, – говорил Рудольф Хергерсхон Уинтерсу по междугородному телефону, – но его нельзя заменять, Сэм. Мы слишком глубоко увязли. У нас в фильме нет звезд. Наша звезда – это Берт Файрстоун.

– А вы знаете, насколько он превысил смету?

– Знаю. Но, как сказал Голдуин: «Никогда больше не буду связываться с этим сукиным сыном, пока он мне снова не будет нужен!» Он нам нужен, чтобы закончить картину.

– Это ошибка, – доказывал Уинтерс. – Нельзя допустить, чтобы это сошло ему с рук.

– Скажите, Сэм, вам нравится то, что Файрстоун уже отснял?

И Уинтерс должен был честно признать:

– Это великолепно!

– Тогда постройте ему его корабль.

Через десять дней декорация была готова, и Берт Файрстоун возобновил съемки. Картина «Всегда есть завтра» принесла самый крупный кассовый успех за текущий год.

Следующей проблемой была Тесси Бранд – самая популярная эстрадная певица. Все обалдели, когда Сэму Уинтерсу удалось подписать с ней контракт на три картины на студии «Пан-Пасифик». Пока другие студии вели переговоры с агентами Тесси, Сэм прилетел в Нью-Йорк, посмотрел программу Тесси и после шоу повел ее ужинать. Этот ужин затянулся до семи часов утра следующего дня.

Тесси – одна из самых некрасивых девушек, которых Сэм когда-либо видел, и, возможно, одна из самых талантливых. Именно талант и побеждает в конце концов. Она – дочь бруклинского портного, никогда в жизни не бравшая уроков пения. Но когда эта девушка выходила на сцену и звучал ее голос, от которого вибрировали балки, то публика сходила с ума. Тесси была дублершей в каком-то провалившемся бродвейском мюзикле, который продержался лишь шесть недель. В день последнего спектакля исполнительница главной роли совершила ошибку, сказавшись больной и оставшись дома. Тесси Бранд дебютировала в этот вечер, изливая в песне свое сердце перед немногочисленной публикой. Среди зрителей случайно оказался бродвейский продюсер Пол Варрик. Он дал Тесси главную роль в своем следующем мюзикле. Она превратила неплохую вещь в шумный успех. У критиков не хватало слов в превосходной степени, чтобы описать эту невероятно некрасивую Тесси и ее потрясающий голос. Она записала свою первую пластинку, которая тут же оказалась на первом месте. Потом записала альбом, и он разошелся в двух миллионах экземпляров в первый же месяц. Она была женским вариантом царя Мидаса, потому что все, к чему она прикасалась, превращалось в золото. Бродвейские продюсеры и студии звукозаписи зарабатывали себе целые состояния на Тесси Бранд, и Голливуд тоже не хотел упустить своего. Правда, у голливудской братии поубавлялось при взгляде на лицо Тесси, но цифры ее кассовых сборов делали его неотразимо прекрасным.

Поговорив с Тесси пять минут, Уинтерс уже знал, как правильнее с ней себя вести.

В первый же вечер их знакомства Тесси призналась Сэму:

– Больше всего меня трясет от мысли: как я буду выглядеть на этом здоровенном экране. Я ведь достаточно безобразна и в натуральную величину, так? На всех студиях мне говорят, что помогут мне выглядеть красиво, но я думаю, что это только сплошной треп.

– Это и есть сплошной треп, – заявил Сэм. Тесси удивленно уставилась на него. – Не давай никому пытаться изменить тебя, Тесси. Они тебя погубят.

– Да?

– Когда на Эм-джи-эм подписали контракт с Дэни Томасом, то Луи Мейер захотел, чтобы ему подправили нос. Но Дэнни не стал этого делать, а просто ушел со студии. Он знал, что его товар – это он сам, его персона. Так и твой товар – это Тесси Бранд, а не какая-то там искусственная незнакомка.

– Ты первый, кто говорит со мной честно, – сказала Тесси. – Ты настоящий мужик. Женат?

– Нет, – ответил Сэм.

– За юбками бегаешь?

Он засмеялся:

– Только не за певицами. Мне медведь на ухо наступил.

– А ухо тебе и не потребуется. – Тесси улыбнулась. – Ты мне нравишься.

– Я достаточно тебе нравлюсь, чтобы ты согласилась сделать со мной несколько фильмов?

Тесси посмотрела на него и ответила:

– Да.

– Вот и прекрасно. Условия контракта мы обсудим с твоим агентом.

Она погладила руку Сэма и спросила:

– Ты точно знаешь, что не бегаешь за юбками?

Первые два фильма, в которых снялась Тесси Бранд, имели сенсационный кассовый успех. За первый она была выдвинута на соискание, а за второй ей был присужден золотой «Оскар». По всему миру публика выстраивалась в очереди перед кинотеатрами, чтобы посмотреть на Тесси и услышать этот невероятный голос. Она была забавна, умела петь и умела играть. Ее безобразие превратилось в преимущество, так как публика ассоциировала себя с ней. Тесси Бранд стала кумиром для всех непривлекательных, нелюбимых, нежеланных.

Она вышла замуж за исполнителя главной роли в первой своей картине, развелась с ним после съемок и вышла замуж за исполнителя главной роли во втором фильме. До Сэма доходили слухи, что и этот брак идет ко дну, но Голливуд был настоящим рассадником сплетен. Он не обращал внимания на сплетни, так как считал, что его это абсолютно не касалось.