Текст книги "Мельницы богов"

Автор книги: Сидни Шелдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9

На покрытой снегом дороге было полно машин с красными мигалками, которые окрашивали морозный воздух в кровавый цвет. Пожарная машина, «скорая помощь», тягач, четыре патрульные машины, а в центре – освещаемый фарами пятитонный армейский тягач «М-871» и, практически под ним, искореженная машина Эдварда Эшли. Дюжина полицейских и пожарных стояли в стороне, притопывая ногами, чтобы не замерзнуть в этот предрассветный час. Посреди дороги лежало тело, накрытое брезентом. Подъехала машина шерифа, и не успела она остановиться, как оттуда выскочила Мэри Эшли. Она дрожала так сильно, что едва стояла на ногах. Увидев брезент, Мэри направилась к нему.

Шериф Манстер схватил ее за руку:

– Я бы на вашем месте не стал смотреть на него.

– Пустите меня! – закричала она и, вырвавшись, побежала вперед.

– Пожалуйста, миссис Эшли. Вам не надо смотреть на него.

Он подхватил ее, когда она потеряла сознание.

Она очнулась на заднем сиденье машины шерифа. Манстер сидел на переднем сиденье и наблюдал за ней. Печка была включена, и в машине было жарко.

– Что случилось? – тихо спросила Мэри.

– Вы упали в обморок.

Внезапно она вспомнила. «Вам не надо смотреть на него». Мэри посмотрела в окно на машины с красными мигалками и подумала: «Это сцена из ада». Несмотря на жару в машине, у нее стучали зубы.

– Как это… – Ей было трудно говорить. – Как это с-случи-лось?

– Он проехал на знак. Армейский тягач, что ехал по дороге 77, пытался свернуть, но ваш муж мчался прямо на него.

Она закрыла глаза и представила эту ужасную сцену. Она увидела, как грузовик врезается в машину Эдварда, и почувствовала его предсмертный страх.

Она с трудом произнесла:

– Эдвард был осторожным в-водителем. Он никогда бы не поехал на з-знак остановки.

– Миссис Эшли, – сочувственно сказал шериф, – у нас есть свидетели. Священник и две монахини видели, как все это случилось, и полковник Дженкинс из Форт-Райли. Все они говорят одно и то же. Ваш муж не остановился перед знаком.

Ей казалось, что время замедлило ход. Она видела, как тело Эдварда перенесли в машину «скорой помощи». Полицейские допрашивали двух монахинь, и Мэри подумала: «Они же там замерзнут».

– Тело отвезут в морг, – сказал шериф Манстер.

«Тело».

– Спасибо, – отозвалась Мэри.

Шериф встревоженно посмотрел на нее.

– Давайте я лучше отвезу вас домой, – предложил он. – Кто ваш семейный доктор?

– Эдвард Эшли, – сказала Мэри. – Эдвард Эшли – мой семейный доктор.

Позже она смутно вспоминала, как шериф привез ее домой. Флоренс и Дуглас Шайферы ждали ее в гостиной. Дети еще спали.

Флоренс обняла ее:

– О дорогая! Какое горе! Какое ужасное горе!

– Все в порядке, – сказала Мэри. – Эдвард попал в аварию. – Она хихикнула.

Дуглас внимательно посмотрел на нее:

– Давай я отведу тебя наверх.

– Со мной все в порядке, спасибо. Может, выпьете чаю?

– Пойдем, – сказал Дуглас, – я уложу тебя.

– Я не хочу спать. Может, вам что-нибудь приготовить?

Когда Дуглас вел ее наверх в спальню, Мэри сказала:

– Это была авария. Эдвард попал в аварию.

Дуглас Шайфер посмотрел в ее глаза. Они были пустыми и невидящими. Он почувствовал, как у него по телу пробежала дрожь.

Он спустился за своим медицинским чемоданчиком. Когда он вернулся, Мэри лежала неподвижно.

– Я дам тебе снотворного.

Он дал ей таблетку и сел рядом на кровати. Прошел час, а Мэри все еще не спала. Еще одна таблетка. Потом еще одна. Наконец она заснула.

Расследование по делу 1048 – об аварии со смертельным исходом – проходило очень строго. Так как здесь были замешаны и военнослужащие, то вместе с шерифом в расследовании принимал участие ОУР – отдел уголовных расследований вооруженных сил.

Шэл Плэнчард из ОУР Форт-Райли, шериф и его заместитель изучали рапорт о происшествии, сидя в кабинете шерифа на 9-й улице.

– Странно, – сказал шериф Манстер.

– Что такое, шериф? – спросил Плэнчард.

– Вот, посмотрите. Пять очевидцев видели, как произошел несчастный случай, правильно? Священник и две монахини, полковник Дженкинс и водитель грузовика сержант Уэллис. И все они говорят, что машина доктора Эшли не остановилась перед знаком, повернула на другую дорогу и врезалась в армейский грузовик.

– Так оно и есть, – сказал представитель ОУР. – Что вам кажется странным?

Шериф Манстер почесал затылок.

– Мистер, вы когда-нибудь сталкивались с тем, что хотя бы два очевидца говорили одно и то же? – Он ударил кулаком по столу. – Меня удивляет, что каждый из этих пяти говорит точно так же, как и другие.

Представитель ОУР пожал плечами:

– Это лишний раз доказывает, что все так и случилось.

– Что-то мне здесь не нравится, – сказал шериф.

– Что?

– Что делали священник, две монахини и полковник на дороге 77 в четыре часа утра?

– Тут нет ничего удивительного. Священник и монахини направлялись в Леонардвилль, а полковник возвращался в Форт-Райли.

– Я проверил архив, – сказал шериф. – Доктор Эшли за все время был оштрафован всего один раз – шесть лет назад за неправильную парковку машины. Он никогда не попадал в аварию.

Представитель ОУР пристально посмотрел на него:

– Шериф, на что вы намекаете?

Манстер пожал плечами:

– Я ни на что не намекаю. Просто все это кажется мне странным.

– Речь идет о несчастном случае, который наблюдали пять свидетелей. Если вы полагаете, что здесь какой-то заговор, то ваша теория довольно шаткая. Если…

– Я знаю, – вздохнул шериф. – Если бы это было сделано преднамеренно, то грузовик скрылся бы. И не надо было бы никаких свидетелей.

– Точно. – Представитель ОУР встал и потянулся. – Ну, мне пора возвращаться на базу. Насколько я понимаю, водитель грузовика сержант Уэллис не виноват. – Он посмотрел на шерифа: – Вы согласны?

– Да, – выдавил шериф. – Это был несчастный случай.

Мэри проснулась от плача детей. Она лежала не шевелясь, боясь открыть глаза. «Это просто кошмарный сон. Я сплю, а когда проснусь, Эдвард будет жив». Но плач продолжался. Не в силах выносить его, она открыла глаза и уставилась в потолок. Наконец она заставила себя встать. Мэри чувствовала страшную усталость. Она пошла в спальню Тима. Флоренс и Бет тоже сидели там. Все они плакали.

«Если бы я тоже могла плакать, – подумала Мэри. – Господи, как мне хотелось бы заплакать!»

Бет посмотрела на Мэри:

– Папа действительно мертв?

Мэри кивнула, не в силах сказать ни слова. Она села на край кровати.

– Мне пришлось им все рассказать, – виновато сказала Флоренс. – Они собирались идти гулять.

– Все в порядке. – Мэри погладила Тима по голове. – Не плачь, дорогой. Все будет хорошо.

Ничего уже не будет хорошо.

Никогда.

Отдел уголовных расследований вооруженных сил США в Форт-Райли располагался в корпусе 196, окруженном со всех сторон деревьями. В своем кабинете на первом этаже Шэл Плэнчард, офицер ОУР, беседовал с полковником Дженкинсом.

– Боюсь, что у нас опять неприятности, сэр. Сержант Уэллис, шофер грузовика, который сбил того доктора…

– Что случилось?

– Умер сегодня от сердечного приступа.

– Жаль.

– Да, сэр, – ровным голосом сказал офицер ОУР. – Его тело уже кремировали. Все это произошло так внезапно.

– Бедняга. – Полковник встал. – Меня переводят служить за границу. – Он улыбнулся. – С повышением.

– Поздравляю вас, сэр. Вы это заслужили.

Позднее Мэри поняла, что лишь состояние шока спасло ее от безумия. Ей казалось, что все это происходит с кем-то другим. Она как бы стояла в стороне, голоса доносились издалека, как будто через вату.

Отпевание происходило в небольшой церквушке на Джефферсон-стрит. Это было голубое здание с белым портиком и часами над входом. В церкви было полно друзей и коллег Эдварда, множество букетов и венков. На одном из них была прикреплена карточка: «Примите мои глубочайшие соболезнования. Пол Эллисон». Мэри, Бет и Тим сидели сбоку. Гроб с телом Эдварда был закрыт. Мэри старалась не думать об этом.

– Отче наш, – читал священник, – прими душу раба Божьего в свое царство, из земли рожденные в землю и возвратятся…

Она вспомнила, как они с Эдвардом катались на небольшой яхте по озеру Милфорд.

– Тебе нравится? – спросил он ее в первый день знакомства.

– Я никогда раньше не каталась на яхте.

– Тогда встречаемся в субботу, – сказал он.

Они поженились через неделю.

– Знаешь, почему я женился на тебе? – ехидничал Эдвард. – Ты прошла испытание. Все время смеялась и ни разу не упала за борт.

Когда отпевание закончилось, Мэри с детьми села в длинный лимузин и отправилась на кладбище.

Кладбище, самое старое в Джанкшн-Сити, было похоже на обширный парк, окруженный дорогой. Многие могильные камни были разрушены временем. Было холодно, поэтому погребение прошло быстро. Священник закрыл Библию.

Наконец все закончилось. Мэри с детьми стояли на пронизывающем ветру, глядя, как гроб опускают в могилу, вырытую в промерзшей земле.

«Прощай, мой любимый».

Считается, что смерть – это конец всего, но для Мэри Эшли это стало началом нескончаемых страданий. Они говорили с Эдвардом о смерти, но когда она внезапно стала реальностью, это было ужасно. Это совсем не то, что должно было произойти в каком-то неопределенном будущем. Никак нельзя было примириться, что Эдварда нет. Вся сущность Мэри отрицала его смерть. Когда он умер, все хорошее в мире умерло вместе с ним. Действительность пугала ее. Ей хотелось быть одной. Она чувствовала себя маленьким испуганным ребенком, которого бросили взрослые. Она поймала себя на мысли, что злится на Бога. Почему он не забрал ее первой? Она злилась на Эдварда, что он оставил ее, на детей, на себя.

«Я тридцатипятилетняя женщина с двумя детьми, и я не знаю, кто я такая. Когда я была миссис Эдвард Эшли, я была личностью, я принадлежала человеку, который принадлежал мне».

Время текло медленно, усиливая ее внутреннюю пустоту. Ее жизнь стала похожа на движущийся поезд без машиниста.

Флоренс и Дуглас, друзья Эдварда, приходили, чтобы побыть с ней и облегчить ее страдания. Но ей хотелось, чтобы ее оставили в покое. Однажды Флоренс застала Мэри перед телевизором, она смотрела футбольный матч.

– Она даже не заметила меня, – вечером сказала Флоренс мужу. – Она не сводила глаз с экрана. – Флоренс вздрогнула. – Так страшно.

– Почему?

– Мэри ненавидит футбол. Это Эдвард не пропускал ни одного матча.

Мэри собрала все силы и волю, чтобы покончить с делами, оставшимися после смерти Эдварда. Завещание, страховка, банковские счета, налоги, долги и прочие бумаги. Ей хотелось выгнать всех этих адвокатов и банкиров из дому. Пусть ее оставят в покое.

«Я не хочу с этим мириться», – думала она, заливаясь слезами. Эдвард умер, а их интересовали только деньги.

Наконец она заставила себя поговорить с ними.

Фрэнк Данфи, представитель банка, сказал:

– Боюсь, что после выплаты налогов и долгов от страховки почти ничего не останется, миссис Эшли. Ваш муж довольно небрежно относился к деньгам. Ему многие остались должны. Я договорюсь с судебным исполнителем, чтобы он собрал деньги с должников.

– Нет, – резко произнесла Мэри. – Эдварду это не понравилось бы.

Данфи был в отчаянии:

– Боюсь, что тогда у вас останется всего тридцать тысяч долларов наличными. Есть еще закладная на дом. Если вы его продадите…

– Эдварду бы не хотелось, чтобы я его продавала.

Она сидела прямо, погруженная в свои горестные мысли.

«Господи, сделай так, чтобы и моя жена так же заботилась обо мне после моей смерти», – подумал Данфи.

Но самое худшее было еще впереди. Надо было избавляться от личных вещей Эдварда. Флоренс хотела ей помочь, но Мэри отказалась:

– Нет, Эдварду это бы не понравилось.

Сколько было всяких вещей! Дюжина курительных трубок, кисет с табаком, две пары очков, конспект лекции, которую он уже никогда не прочтет. Она открыла шкаф Эдварда и провела рукой по костюмам, которые он никогда уже не наденет… Голубой галстук, который был на нем в последний раз. Его перчатки и шарф, которые согревали его зимой. Они не пригодятся ему в холодной могиле. Двигаясь как автомат, она отложила в сторону его бритву, зубные щетки.

Она нашла любовные записки, которые они писали друг другу, и вспомнила о тех счастливых днях, когда Эдвард начал заниматься частной практикой, рождественский вечер без индюшки, летние пикники, зимние катания на санках, ее первую беременность, когда они включили классическую музыку для еще не родившейся Бет, любовное письмо, что написал Эдвард, когда родился Тим, позолоченное яблоко, которое он подарил ей, когда она стала преподавать в университете. Сотни и сотни прекрасных вещей, от которых у нее на глаза наворачивались слезы. Его смерть казалась злой шуткой какого-то колдуна. Еще недавно он был живой, разговаривал, улыбался, любил, и вот он уже лежит в сырой земле.

«Я взрослый человек. Я должна смириться с реальностью. Нет, я не взрослая. Я не хочу мириться ни с чем. Я не хочу жить».

Ночью она лежала с открытыми глазами, думая, как легко будет присоединиться к Эдварду и покончить с невыносимой агонией, успокоиться от всего.

«Мы рождены, чтобы прийти к счастью, – думала Мэри. – Только конец всегда несчастливый. Нас ждет только смерть. Мы любим и радуемся, потом все это рушится без всякой причины. Мы будто на космическом корабле, что бороздит звездные просторы. Весь мир – Дахау, все мы – евреи».

Наконец она заснула, но посреди ночи ее вопли разбудили детей, и они прибежали к ней в спальню. Она обняла их.

– Ты ведь не умрешь, правда? – прошептал Тим.

«Я не могу себя убить, – подумала Мэри. – Я им нужна, Эдвард никогда бы мне этого не простил».

Ей надо было продолжать жить. Для них. Она должна была дать им любовь, которую не мог теперь дать им Эдвард. «Как ты нам всем нужен, Эдвард. Мы так нужны друг другу. Как странно, что смерть Эдварда перенести тяжелее, потому что у нас была такая счастливая жизнь. Столько причин, чтобы страдать без него, столько воспоминаний о том, что уже никогда не произойдет. Где ты, Господи? Ты слышишь меня? Помоги мне. Пожалуйста, помоги. Все мы умрем, и надо к этому привыкнуть. Мне надо привыкнуть. Я чудовищная эгоистка. Я вела себя глупо, будто я единственный в мире человек, который страдает. Бог не собирается наказывать меня. Жизнь огромна, как космос. В эту секунду где-то в мире кто-то теряет ребенка, катается на лыжах с гор, занимается любовью, причесывается, корчится от боли, поет на сцене, женится, умирает от голода. В конце концов, разве мы все не один и тот же человек? Вечность – это тысяча миллионов лет, и вечность назад каждый атом нашего тела был частичкой какой-то звезды. Посмотри на меня, Господи. Мы все часть твоей вселенной, и когда мы умираем, часть вселенной умирает с нами».

Эдвард был повсюду.

Он был в песнях, которые Мэри слушала по радио в дороге, по которой они ездили вместе. Рядом в постели, когда она просыпалась на рассвете.

«Мне сегодня надо встать пораньше, дорогая. Надо делать больному гистероктомию».

Она ясно слышала его голос. Она принималась разговаривать с ним:

– Я так волнуюсь за детей, Эдвард. Они не хотят ходить в школу. Бет говорит, что боится вернуться домой и застать меня мертвой.

Мэри ходила на кладбище каждый день, стоя на холоде, скорбела о том, что она потеряла навсегда. Но это не помогало ей найти душевный покой. «Тебя здесь нет, – думала она. – Скажи мне, где ты? Пожалуйста».

Она вспомнила рассказ Маргерит Юрсенар «Как спасся Ванг-фо». Это была история про китайского художника, которого император приговорил к смерти за ложь. Ведь художник утверждал, что создавал картины, которые были прекраснее действительности. Но художник перехитрил императора. Он нарисовал себе лодку и уплыл на ней. «Я бы тоже хотела уплыть, – подумала Мэри. – Я не могу быть здесь без тебя».

Флоренс и Дуглас пытались утешить ее.

– Ему сейчас хорошо, – успокаивали они ее. Это были простые слова утешения, только они совсем не утешали. Не сейчас. Никогда.

Она часто просыпалась посреди ночи и мчалась в комнату к детям, убедиться, что они живы. «Мои дети умрут, – думала Мэри. – Все мы умрем. А люди ходят по улицам. Идиоты! Они смеются, но все они умрут. Их часы сочтены, а они проводят их за игрой в карты, смотрят глупые фильмы, бессмысленные футбольные матчи. Очнитесь! Земля – это бойня Господня, а мы все – жертвы. Неужели они не знают, что случится с ними и их любимыми?»

Ответ медленно доходил до нее через плотную пелену скорби. Конечно, они знают. Все их занятия лишь форма вызова, их смех – показная храбрость, происходящая из знания, что жизнь не вечна, что всем уготована одна и та же судьба. Вскоре ее страхи и злость понемногу стали исчезать, уступая место восхищению перед смелостью человеческих созданий. «Мне так стыдно. Я должна пройти свой путь. В конце концов все мы останемся в одиночестве, а пока мы должны давать друг другу тепло и любовь».

Библия гласит, что смерть – это всего лишь переход в другой мир. Эдвард никогда бы не оставил ее. Он где-то там.

Она продолжала вести с ним беседы. «Я разговаривала сегодня с учительницей Тима. У него уже отметки намного лучше. Бет простудилась и лежит в постели. Вчера я была на ужине у Шайферов. Они такая очаровательная пара. Вчера заходил декан. Он хотел узнать, собираюсь ли я дальше преподавать в университете. Я сказала, что пока нет. Я не хочу оставлять детей даже на минуту. Они во мне так нуждаются. А ты как считаешь, мне стоит вернуться в университет? Кстати, Дугласа повысили. Он теперь работает главным врачом».

Слышал ли ее Эдвард? Она не знала. Где Бог и есть ли он на самом деле? Может, его нет? Т.С. Элиот сказал: «Если у человека нет веры в какого-нибудь Бога, он даже не интересен».

* * *

Президент Пол Эллисон, Стэнтон Роджерс и Флойд Бейкер проводили совещание в Овальном кабинете. Госсекретарь сказал:

– Господин президент, на вас сильно давят. Думаю, что мы больше не можем тянуть с назначением посла в Румынию. Я хотел бы, чтобы вы еще раз просмотрели список, который я вам давал, и выбрали…

– Спасибо, Флойд. Я ценю твое старание. Но все-таки считаю, что Мэри Эшли – самая подходящая кандидатура. Ее семейные обстоятельства изменились. Ее несчастье может сыграть нам на руку. Я снова хочу попросить ее. – Он повернулся к Стэнтону Роджерсу: – Стэн, я хочу, чтобы ты слетал в Канзас и уговорил ее согласиться.

– Хорошо, господин президент.

Мэри готовила ужин, когда зазвонил телефон. Она сняла трубку, и телефонистка сказала:

– Вам звонят из Белого дома. Президент хочет поговорить с миссис Эдвард Эшли.

«Не сейчас, – подумала Мэри. – Я не хочу говорить ни с ним, ни с кем-либо другим».

Она вспомнила, как когда-то взволновал ее первый звонок.

– Это миссис Эшли, но я…

– Минутку, пожалуйста.

В трубке раздался знакомый голос:

– Миссис Эшли, это президент Пол Эллисон. Примите мои самые искренние соболезнования по поводу смерти вашего мужа. Он был прекрасным человеком.

– Спасибо, господин президент. Очень любезно было с вашей стороны прислать цветы.

– Я не хотел нарушить ваш покой, миссис Эшли. Я понимаю, что прошло так мало времени, но теперь ваши семейные обстоятельства изменились. Я прошу, чтобы вы еще раз обдумали мое предложение стать послом в Румынии.

– Спасибо, но я не думаю, что это возможно.

– Выслушайте меня, пожалуйста. Я посылаю к вам одного человека. Его зовут Стэнтон Роджерс. Я буду вам благодарен, если вы по крайней мере поговорите с ним.

Она не знала, что ответить.

Как объяснить, что весь мир для нее перевернулся, что вся ее жизнь разбита? Теперь ее интересовали только Тим и Бет. Она решила, что, так и быть, встретится с президентским посланником и по возможности тактично откажется от должности посла.

– Я поговорю с ним, господин президент, но вряд ли я изменю свое решение.

На бульваре Бино располагался бар, куда часто приходили отдохнуть охранники Марина Грозы в свободное время. Даже Лев Пастернак изредка заходил сюда. Ангел выбрал столик, откуда хорошо были слышны разговоры вокруг. Охранники расслаблялись здесь после изнурительных дежурств и много пили. А когда они пили, то языки у них развязывались. Ангел слушал, пытаясь определить уязвимое место на вилле. Такое место всегда было. И умный человек непременно мог обнаружить его.

Через три дня Ангел подслушал разговор, который дал ему ключ к решению проблемы.

Один охранник говорил:

– Не знаю, чем занимается Гроза с этими шлюхами, но уверен, что хлещут они его нещадно. Ты бы только слышал, как он кричит. На прошлой неделе я как-то заглянул в комнату, где он держит свои хлысты…

На другой вечер Ангелу удалось услышать следующее:

– У нашего бесстрашного лидера все шлюхи, как на подбор, красавицы. Их привозят со всего света. Лев сам этим занимается. Он парень не промах. Никогда не берет одну и ту же девочку два раза. Поэтому через них нельзя добраться до Марина Грозы.

Больше Ангелу ничего было не нужно.

На следующее утро Ангел заменил машину в пункте проката и поехал в Париж на «фиате». Секс-магазин находился на Монмартре, рядом с площадью Пигаль, районом, где обитали проститутки и сутенеры. Ангел вошел в магазин и, расхаживая между стеллажами, внимательно рассматривал предлагаемые товары. Здесь продавались наручники и цепи, кожаные трусики с разрезом спереди, вибраторы, мази для увеличения потенции, надувные куклы в натуральную величину и порнокассеты. Здесь также продавались хлысты в шесть футов длиной с шипами на конце.

Ангел выбрал хлыст, заплатил наличными и ушел.

На следующий день Ангел принес хлыст обратно. Продавец нахмурился:

– Товар обратно не принимается.

– Я не хочу его возвращать, – объяснил Ангел. – Просто неудобно ходить с ним. Я хотел бы, чтобы вы отослали мне его почтой. Я, разумеется, заплачу.

Вечером того же дня Ангел уже летел на самолете в Буэнос-Айрес.

Аккуратно упакованный хлыст привезли на виллу в Нейи на следующий день. Охранник внимательно осмотрел его. Он прочитал название магазина, развернул упаковку и тщательно проверил хлыст.

«Мало ему хлыстов, что ли?» – подумал он. Позже он отнес его в спальню Марина Грозы и поставил в шкаф рядом с другими хлыстами.