Текст книги "Проклятье шамана"

Автор книги: Шон Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Опустившись на одно колено, он зачерпнул воду рукой. К его удивлению, она оказалась лучше любого пива и вина. Так он продолжал пить до тех пор, пока не мог уже вместить больше. Утолив жажду, он откусил ягнебы и сморщился.

– Фу! Какая гадость! Я бы с большим удовольствием провел ночь с тысячей крысиных трупов, чем еще раз попробовать этой отравы.

Проглотив, не жуя, еще несколько листьев, он запил их водой и тщательно прополоскал горло. Даже после этого во рту остался прогорклый привкус. Набрав в грудь воздуха, Конан окунул голову в родник и, вынырнув, энергично отряхнулся. Холодные брызги полетели во все стороны, приведя Шейру в неописуемый восторг.

– Неужели все киммерийцы носят такие волосы? – поинтересовалась раниоба, перебирая свою роскошную косу.

– Многие, но не все. Некоторые подстригают их покороче. – Конан изобразил рукой режущее движение и тут же решил задать вопрос, который его давно волновал. – Интересно, чем вы бреете свои головы?

Шейра заморгала, явно озадаченная:

– Бреем?.. Я не понимаю…

Конан указал на ракушечный нож, торчащий у нее из-за пояса.

– Ну… я имею в виду, что за инструменты вы используете, чтобы делать такие прически?

Девушка удивленно подняла бровь, проводя рукой по голым вискам:

– Наши волосы растут так, как им нравится. Все, что мы с ними делаем, так это заплетаем их так, как ты сам это видишь.

Такой ответ вряд ли мог удовлетворить киммерийца, однако он решил прекратить допрос. Скрестив ноги, Конан хлебнул еще немного воды и огляделся вокруг. Шейра присела рядом с ним на корточки, и они вместе принялись разглядывать призрачные руины, раскинувшиеся впереди. Луна, свободная от облаков и макушек деревьев, заливала старую деревню бледным светом, который скорее скрывал, чем позволял что-либо обнаружить.

Большинство рахамских сооружений достаточно хорошо сохранилось. Ятаба не преувеличил, когда назвал древнюю расу мастерами камня. Киммериец никогда не встречал столь изысканно выложенных зданий, как в этом давно опустевшем селении. Необычный архитектурный стиль не шел ни в какое сравнение с теми, что встречались на материке. Прочная кирпичная кладка плавно скруглялась безо всяких трещин и швов за счет использования специальных круглых камней, что делало здания не похожими на аквилонские или немедийские, в которых превалировали ровные колонны, высокие арки и прямые углы. С другой стороны, это не походило и на вендийское или иранистанское зодчество, где веками почитались круглые башни и острые шпили.

Конан восхитился искусством древних мастеров, однако необычность, усугубленная жутковатыми легендами, делала их творения неприглядными и даже отталкивающими. А сумрачность и опустение придавали месту еще большую зловещность, которая в конце концов заставила Конана напрячься.

Он очень удивился, разглядев зеленый вьюнок, цепляющийся между камнями. Насколько он помнил, им не встретилось ничего живого с тех пор, как они очутились на поляне. Сначала он даже решил, что это был барельеф, искусно вырезанный в виде растения, однако, приглядевшись получше, сразу же убедился в обратном. «Надо бы изучить его при дневном свете, – подумал варвар, – а также сами здания, чтобы побольше узнать об этих рахамцах».

Шейра нервничала, вздрагивая от всякой тени.

– Ты чувствуешь, Конан?

Тот не знал, что ответить. Он вытянул ноги и разлегся, уперевшись на локтях.

– Это всего лишь отпечаток древней цивилизации. Говорят, такие места посещают призраки давно умерших людей, души которых обречены вечно бродить по развалинам. Зачастую так оно и есть, однако я не чувствую в этом месте ничего особенного. А ты?

– Глаза… Глаза, прячущиеся в тени. Они горят невидимой злобой, но не решаются напасть, словно умирающая змея, потерявшая ядовитые зубы. Как я хочу, чтобы на небе снова появился лик Азузы.

Конан ничего не ответил, однако всецело разделял чувства девушки. Не то чтобы боялся – скорее соблюдал обыкновенную осторожность. А все-таки эти рахамцы его весьма заинтриговали. Завтра он приподнимет занавес таинственности над старыми развалинами и посмотрит, что за сокровища они скрывают. Те рубины в стене разожгли в нем небывалый воровской аппетит. Однако самой бесценной вещью являлась атланта. Она подарит ему то, чего не купить и за целый погреб самоцветов: избавление от какланийского заклятия. Невзирая на синяки и болячки, Конан, как никогда прежде, был готов выполнить свою часть сделки, заключенной с ятабой.

Шейра подсела ближе, так что нежная рука девушки коснулась мозолистой руки киммерийца.

– Ты должен поспать до утра. Я буду начеку и разбужу тебя, если почувствую что-либо подозрительное. Вряд ли мне удастся уснуть в этом сумрачном месте.

– Мы можем провести ночь вне крепости, на поляне. Я достаточно выспался и могу подежурить.

– Нет, что ты! Новый крадунчик может напасть, и даже Макиэла не заметит в темноте его приближения. А в крепости у нас есть преимущество: он слишком велик, чтобы пролезть через проход в стене, а сверху мы его наверняка заметим. – Она прильнула к его плечу, тело девушки оказалось на удивление мягким, вопреки на редкость мускулистому сложению.

– Тебе необязательно за мной приглядывать, девочка, – фыркнул Конан. – Даже если я задремлю, мои инстинкты поднимут меня вовремя, в случае если что-то будет не так. Обычай киммерийцев – спать с мечом в руке. Кроме того, твоя ягнеба действительно помогла. Клянусь Кромом, я чувствую себя заново родившимся.

Конану и впрямь заметно полегчало – может быть, от листьев, может быть, от воды, а скорее всего от Шейриных прикосновений. Такое лекарство, пожалуй, разбудило бы и мертвеца. Вскоре ее дыхание сделалось глубоким и ровным. Конан усмехнулся: девушка спала, как котенок, – так же бесшумно и чутко. Она так и уснула у него на плече.

Конан провел возле Шейры полночи, прислушиваясь к ее дыханию и посторонним звукам. Когда отражение луны в зеркальной глади родника поблекло, он погрузился в легкий сон.

ГЛАВА 15
ОБИТЕЛЬ ЗЛА

Зевнув, Шейра отняла голову от Конанова плеча. Она прищурилась на яркий восход и вздрогнула, осознав, что все-таки заснула. Взглянув на Конана, она поняла, что тот так за всю ночь и не сдвинулся с места. Его глаза были закрыты, однако он тут же вскочил, как только заслышал ее возню. Он не щурился на солнце, как она, и выглядел совершенно бодрым, как будто и вовсе не ложился спать.

Макиэла и остальные пока не проснулись. Шейра изобразила сонливость, она хотела насладиться минутой покоя, прежде чем отряд займется поисками атланга, возможно, сопряженными с новыми опасностями. Лик Азузы только-только появился на небе: в этом она была уверена, ибо утренний ветер все еще обдавал холодком. Шейра потянулась, поглядывая краем глаза на своего спутника. Глаза чужестранца сияли такой насыщенной голубизной, которая не встречалась нигде в природе. Его кожа, волосы… да, собственно, весь его облик был совершенно необычен. Но глаза удивляли больше всего… глаза и могучие мышцы, что покрывали его крепкое коренастое тело.

Конан смочил лицо водой, затем сполоснул голову и плечи.

– Как прошло дежурство? – спросил он, посмеиваясь.

– Я не видела никого, кроме страшного чудовища с длинными волосами, что сидело рядом со мной.

Конан вскочил на ноги, не выпуская из рук меч. Если он и чувствовал слабое недомогание, то никак не подавал виду. Стараясь по возможности не шуметь, они направились к остальным.

Макиэла проснулась сразу, заслышав их еще издали. Великанша выглядела такой же бодрой, как и Конан. Рядом с ней стояли Аврана и Канитра, девушки сжимали в руках свои неизменные ракушечные ножи.

– Чем раньше мы покинем крепость, тем лучше, – объявил Конан, разглядывая свой клинок. – Чертова тварь! – проворчал он, заметив на лезвии несколько зазубрин, оставленных крадунчиком.

Макиэлу, казалось, немало удивил, если даже не разозлил тот факт, что киммериец проснулся раньше нее.

– Похоже, листья ягнебы тебе действительно помогли. Конан сделал гримасу:

– Даже на смертном одре не стал бы принимать такого лекарства.

Аврана улыбнулась:

– Ну и вид у тебя был на спине крадунчика. Клянусь Азузой, старики будут пересказывать эту историю многие поколения.

Ганачки засмеялись, все, кроме Канитры, которая казалась чем-то расстроенной. Она избегала его взгляда, пока Конан не обратился лично к ней.

– Если б не ваши копья, так и сидел бы там до сих пор.

– Мое чуть не пригвоздило тебя насмерть! – печально призналась Канитра и снова потупила взор.

Конан гадал, кто мог сделать неверный бросок, однако сам спросить об этом ни за что не решился бы.

– Не думай об этом. С каждым может такое случиться. Я не держу на тебя зла.

Взгляд девушки смягчился, и она даже попыталась улыбнуться.

– Ты добрый, Конан. Обещаю, что в следующий раз не промахнусь.

Стараясь как можно скорее забыть эту историю, Конан переключил все свое внимание на пейзаж, раскинувшийся впереди. Архитектурные творения рахамцев казались в дневном свете еще более странными, чем при луне. Начиная от родника простиралось несколько клочков голой земли, разделенных широкой тропой, вымощенной плоским камнем. Каменная тропа брала начало от наружного входа и пролегала до самой башни в центре деревни. По обе стороны от тропинки чернели бесплодные пласты земли. Возможно, когда-то эта земля предназначалась под посевы.

В действительности почва казалась темной и плодородной, однако ни одной зеленой травинки не прорастало из нее. Этого варвар понять не мог: в условиях тропических джунглей такая земля должна была изобиловать всякого рода растительностью. Неужели боги и впрямь покинули эти места? Из чистого любопытства Конан ковырнул одну из каменных плит.

Под камнем не оказалось ни червей, ни жуков. Кром, даже жалкие букашки обходили эти руины стороной. Конан ничуть не сомневался, что именно портрет дьяволицы заставлял все живое держаться подальше от старых стен. Теперь он уже не был так уверен в своем намерении во что бы то ни стало отковырять дорогие рубины из ее глазниц.

Очистив плиту от глины, Конан замер от изумления.

Шейра и ее охотницы застыли за его спиной.

Нижняя сторона плиты была искусно гравирована в виде набора замысловатых символов. Некоторые из них оказались знакомыми: солнце, деревья, луна в трех своих фазах и маленькие фигурки людей. Все они легко различались на фоне мириад других мистических и непонятных значков. Это не было похоже ни на клинопись юштайских мудрецов, ни на крючковатые иероглифы Стигии, ни на аквилонские руны или даже на наскальные рисунки пиктов.

Конан положил плиту на место. Что бы ни означало сие загадочное письмо, смысл его навсегда утонул в бескрайней пучине времени.

– Должно быть, это хвала рахамским богам, о которых рассказывал ятаба, – предположила Шейра.

Пожалуй, это было похоже на правду. Наверняка люди Джайоры перевернули камни, чтобы спрятать ненавистные им письмена. Возможно, они даже пытались осквернить надписи. Еще более загадочными были инструменты, с помощью которых эти надписи были сделаны. Что за средства использовали рахамские мастера, если не металл, которого Конан до сих пор не встречал на острове?

Это оставалось загадкой, на разгадку которой у варвара не было ни желания, ни времени. То, что они искали, скрывалось впереди, а не под ногами.

Вскоре они поравнялись со зданиями. Макиэла ткнула пальцем в ближайшее. Это была цилиндрическая башенка с куполообразной крышей.

– Кулунга мог найти свою смерть в одном из них. Если прикажешь, Шейра, мы начнем поиски прямо отсюда.

– Откуда-нибудь все равно придется начать, – пробормотала раниоба; ее растерянность была очевидной. – Здесь их так много!.. Да поможет нам Азуза сделать правильный выбор. Без его помощи мы можем проблуждать здесь много дней. Доведись мне знать, с чем мы тут столкнемся, попросила бы ятабу подождать нас пять ночей.

Они сошли с тропы и направились к сооружению. Подойдя поближе, Конан заметил, что стены башенки были грубо обтесаны. Наверняка работа Джайоры! Должно быть, когда-то здесь красовались рахамские картинки.

Он обошел здание кругом в поисках двери, однако не заметил ничего такого, что могло бы служить входом. Не считая нескольких небольших выбоин на куполе, в целом башня выглядела невредимой. Подхватив самый крупный булыжник, который только можно было найти, Конан запустил им в стену. Раздался гулкий пустотелый звук, означавший, что сооружение не являлось всего лишь простым монументом. Конан сделал новый обход, на этот раз ощупывая каждый шов, каждый камешек. Нет, никакой секретной двери или даже намека на ее существование.

– Сэт бы побрал этих умельцев! Найти бы подходящий булыжник, клянусь Кромом, проложу здесь свою дверь! – разозлился киммериец, голос его эхом отразился от серого камня.

Они прошли мимо нескольких подобных зданий, различных по высоте и диаметру, однако неизменной цилиндрической формы. Их стены были точно так же обезображены в порыве чудовищного вандализма, декоративные рисунки остались лишь на самом верху.

Пробираясь таким образом между руинами, они оказались на полпути к гигантской башне, торчавшей в самом центре деревни. Чувства варвара накалились жарче полуденного солнца. Лица ганачек были постными от беспомощного недоумения, однако они продолжали методично прочесывать местность.

Неожиданно Конан заметил крупный камень, размером с две его головы.

– Ха!.. – прохрипел он довольно, взвешивая булыжник на руке. Прицелившись по тому месту, где была выбоина в стене, варвар швырнул свое орудие с такой силой, которая могла посоперничать с дробильной машиной, используемой туранцами для осады крепостей.

Камень врезался в стену с оглушительным звуком, рассыпавшись на дюжину осколков, каждый размером с кулак.

– Кром, Хануман и Иштар! – разразился варвар, добавив к этой тираде еще несколько выражений, способных ошеломить даже потомственного моряка. Много раз эхо повторило грозные имена, потом тишина воцарилась снова.

– Мы полдня потратили на эти трижды проклятые цилиндры. Надо было прямиком идти к башне.

– Я бы давно привела вас к цели. Но ведь чужестранец ориентируется лучше меня! Не так ли?.. – Макиэла бросила на раниобу испытующий взгляд.

– Ну уж нет, деревенщина! Ты еще нам будешь пускать пыль в глаза! Кром, это ведь ты предложила начать поиски с этих чертовых каменных пеньков. – Конан тряхнул гривой волос, скрежеща зубами от раздражения.

В следующий миг Макиэла наградила его такой затрещиной, которая запросто могла уложить любого кабацкого драчуна.

Как бы то ни было, Конан не был кабацким драчуном, да и на ногах держался куда прочнее. Он неуклюже отступил назад, пытаясь сохранить равновесие и потирая горящую щеку. Варвар сжал кулаки, голубые глаза вспыхнули гневом. Однако Конан вовремя взял себя в руки. Мужчине он ни за что не простил бы такого удара, но варварский кодекс чести не позволял ему поднять руку на женщину.

К сожалению, Шейра, конечно же, не знала об этом. Она испуганно встала между ним и Макиэлой, толкнув девушку, значительно превосходившую ее в размере, с такой силой, что та кувырком полетела на землю.

– Хватит, во имя Азузы! Вы воины или простолюдины? Макиэла, мы никогда не выполним нашу задачу, если ты не научишься уважать Конана. И ты, Конан… ты не должен быть таким грубым.

Громко выдохнув, Конан кивнул, протягивая руку навстречу распростертой Макиэле. Та неохотно приняла помощь. Когда девушка разжала пальцы, он невольно встряхнул рукой, мрачно оценив грубую силу великанши.

Пожалуй, она бы выиграла соревнования королевских рукоборцев. Даже амазонки из южных джунглей в подметки не годились этим ганакским женщинам.

Канитра и Аврана тихонько хихикнули, но тут же замолчали, когда Шейра бросила на них испепеляющий взгляд. Атмосфера едва не разразившегося скандала разрядилась, и они снова двинулись по тропе прямо на гигантскую башню.

– Ты часто называешь имена странных богов, Конан из Киммерии, – заметила Шейра.

– Да, но почему-то ни один из них меня не слышит. Хотя я на них не в обиде. Боги должны делать своя дела, а люди – свои. Только жрецы и безумцы вверяют свои судьбы богам, я же всегда избегал и тех и других.

– Кром… это такой бог?

– Да – моего народа. Он живет в ледяных горах Бен-Мора. В каждого новорожденного киммерийца Кром вдыхает силу сражаться и волю побеждать. Больше мы ничего не просим, кроме того, наш бог вообще не слышит молитвы.

– Похоже, ваш бог столь же суров, как и те горы, которые он выбрал своей обителью. Наш Азуза совсем не такой, он добрый.

– Мне показалось, он с удовольствием наблюдает за вашей смертью, – заметил Конан насмешливо.

– Мы не виним его в наших бедах. Азуза не в силах помочь, когда мы не прислушиваемся к его советам. Души наших мертвых, за исключением воинов, попадают на заоблачный остров, где встречаются с душами предков. Это чудесное место… Хотя, конечно, мне не хотелось бы попасть туда прямо сейчас.

– Что же происходит с воинами?

– Мухинго забирает их в свои серые земли, где даже после смерти они продолжают защищать нас от наших врагов.

– Серые земли… – задумчиво повторил Конан. – Ваш Мухинго не очень-то отличается от Крома. После смерти души киммерийцев отправляются в царство вечного тумана, где дуют ледяные ветры, а облака скрывают небо. Там мы обречены на бесконечные блуждания. Странно, что при такой безрадостной перспективе мой народ не ищет земных утех. Я же предпочитаю посмотреть, что жизнь может предложить взамен той невеселой судьбы, что уготована для нас впереди.

– Ты храбрый человек, Конан. Сознание всей обреченности своей судьбы – тяжелое бремя. Ты же, как мне показалось, не придаешь этому особенного значения.

Их диалог затих, когда они приблизились к башне. По мере продвижения появление растительности становилось очевидным. Поначалу попадались лишь жалкие пучки травы, прораставшие вдоль развалин, а иногда и цеплявшиеся за каменные стены. Однако вскоре темно-зеленые ростки заколосились повсюду. Конану почему-то показалось, что у них был нездоровый или даже зловещий вид. Сущие змеи, разлегшиеся посреди руин.

– От них исходит ощущение зла, – призналась Макиэла. – Думаю, не стоит к ним прикасаться.

– Пожалуй, ты права, – согласился Конан, разглядывая ростки по краям тропинки. – Будет благоразумным держаться поближе к середине.

Он никак не мог избавиться от неожиданно овладевшего им чувства тревоги.

Конан огляделся по сторонам, выискивая в кустах скрытое движение. Нет, все было совершенно спокойно.

Босыми ногами они осторожно ступали по каменным плитам. Не будь их шаги столь бесшумными, Конан наверняка не услышал бы за спиной тихого шелеста. Обернувшись через плечо, варвар так и присел с круглыми от ужаса глазами.

Шейра и Макиэла также развернулись, выхватывая копья и сжимая ножи.

– Аврана… Канитра… Нет! – вскрикнула раниоба. С быстротой кобры зеленые стебли атаковали ганакских девушек, обвивая их лица, затыкая рот и оборачиваясь вокруг шеи, чтобы подавить стон. Причем их объятия были столь крепки, что на коже у девушек выступила кровь. Копья были вырваны из рук; ганачки отчаянно сопротивлялись, но лишь только они разрывали одни путы, как тут же оказывались в плену других. Прежде чем Конан успел сдвинуться с места, Аврана и Канитра были уже полностью опутаны живой извивающейся сетью.

Два голых стебля, каждый размером с большой палец Конана, отделились от остальных веток. Эти извивающиеся, змееподобные отростки имели столь же омерзительный бледно-зеленый цвет. Пучки желтых выпученных глаз прорастали из них, словно листья, подергиваясь и покачиваясь на тоненьких соединительных жгутах. Однако вовсе не это заставило Макиэлу и Шейру вскрикнуть от отвращения.

На кончике каждого стебелька открывался маленький розовый ротик с узким зеленым языком, покрытым безобразными язвами. Эти отростки длиной с человеческую руку жадно потянулись к своим жертвам. С чудовищной медлительностью шершавые языки вонзились в свежие раны и принялись сосать кровь. С быстротой атакующего льва Конан врезался в ряды побегов, выхватывая на ходу меч. Макиэла вырвала из земли один из побегов, в то время как Шейра ухватилась за другой. Сорняки сопротивлялись, влажные языки отчаянно молотили, душераздирающее мяуканье вырвалось из окровавленных глоток. Разбуженные этим звуком, кусты вдоль дороги угрожающе зашевелились. В мгновение ока тропа наполнилась кишащими и извивающимися сорняками. Растения напали. Тонкие стебли цеплялись за ноги, лезли в глаза и впивались в плоты Конан замахнулся мечом, метя по шейке очередного кровососущего отростка. Однако, не достигнув цели, клинок увяз в зеленом плену вьюнков.

Шейра и Макиэла находились не в лучшем положении, хотя раниоба умудрялась до сих пор сохранять руки свободными. Макиэла не удержалась на ногах и повалилась на спину, ее вызывающий крик был тут же заглушен победным шелестом кустов. Высвободив меч, Конан принялся рубить сорняки направо и налево, словно обезумевший жнец на пшеничном поле ада. Еще несколько стеблей набросилось с разных сторон, разинув розовые пасти и свесив длинные языки, острые, как змеиное жало. Кусты, что росли возле башен, также зароились и ринулись на помощь своим братьям.

Конан яростно размахивал мечом, стремясь сохранить руки и ноги свободными. Отсеченные стебли ослабляли захват и, корчась на земле, медленно умирали. Вскоре он осознал, что растения все равно возьмут числом, если только они не попытаются бежать.

Но куда? Между ними и крепостной стеной вырос живой забор из волнующихся побегов. А под ногами, куда ни глянь, расстелился сплошной ковер извивающихся отростков. Киммериец гадал, на какую глубину уходили их корни. Какая из девяти преисподен могла породить семена столь чудовищных растений?

Разрубив дюжину побегов, опутавших руки и ноги Шейры, он бросился на пучеглазых кровососов, которые уже принялись лизать раны Макиэлы. Клинок рассек их со звуком рвущейся тетивы; расчлененные половинки, корчась, попадали на землю. Вид густого красного напитка, засочившегося из этих обрубков, заставил Конана похолодеть. Словно огромные зеленые пиявки, побеги накачивали кровь в свои невидимые корни.

Испытывая одновременно приступ тошноты и ярости, варвар устроил растениям настоящую мясорубку до тех пор, пока зеленая зловонная жижа не потекла с его меча. Это уже было не фехтованием, а скорее работой дровосека; грудь Конана тяжело вздымалась, когда клинок со свистом опускался в очередном ударе.

Оправившаяся от шока Шейра работала своим ножом с не меньшим остервенением. Аврана и Канитра лежали на соседних камнях, силы их покидали от удушья или потери крови, а скорее от того и другого одновременно.

Конан слышал их ослабевающее дыхание на фоне беспрестанного шелеста побегов. Стебли, опутавшие их лица, чуть отпустили захват. Неожиданно Конана озарила чудовищная догадка. Растения намеренно позволяли девушкам дышать… их жертвы должны были оставаться живыми! Однако, как ни старался, Конан не мог прорваться к несчастным. Стоило ему вырваться из плена побегов, как новая волна тут же обрушивалась на него. Их противник не знал ни боли, ни усталости; с умопомрачительным терпением он продолжал свои атаки, хотя гора зеленых обрубков поднималась уже Конану по бедро.

Макиэле удалось прорваться; тело девушки было сплошь покрыто кольцами извивающихся сорняков. Не переставая размахивать ножом, она хрипло крикнула Конану:

– Беги! Ты нужен моему народу!

– Ни за что! – проревел киммериец. Даже если б он решился бежать, пути к отступлению теперь не было. Они были полностью окружены. Устало размахивая мечом, Конан продолжал сражаться. «Либо я спасу этих женщин, либо умру вместе с ними», – решил варвар.

Нож Макиэлы взлетал все чаще по мере того, как она дюйм за дюймом прорубала свой путь к распростертым ганачкам.

– Нет!.. Только не это!

– Что еще там стряслось? – выдавил варвар, разрубая глазастый отросток на две кровавые половины. Он посмотрел туда, куда указывала Макиэла.

Плавно покачиваясь на зеленых волнах, Аврана с Канитрой пересекли тропинку и поплыли в неизвестном направлении. В следующий миг все его внимание оказалось поглощено новой атакой растений.

Когда он снова обернулся назад, девушки уже скрылись из виду. Все, что ему удалось заметить, – лишь яростное колыхание кустов у стен одного из цилиндров.

– Кром разрази меня за мою глупость! – выругался киммериец.

Очевидно, не все башни были неприступными, просто входы некоторых сплошь заросли побегами. Дрожь пробежала по его телу при мысли об угрозе, что могла скрываться там, внутри.

– Аврана! – вскрикнула Макиэла и бросилась к сооружению, в котором только что исчезла ее подруга.

В спешке она споткнулась, выронила нож и тут же была подхвачена зеленым ковром извивающихся растений. Яростный крик пролетел над развалинами, но вскоре смолк, когда сорняки засосали ее в соседнюю башню.

– Мы не можем спасти их всех, – проронила Шейра растерянно.

Конан был вынужден согласиться. Неизбежно зеленое полчище их в конце концов одолеет. Тем не менее киммериец упорно не хотел отступать.

– За мной! – крикнул он Шейре, освобождая ноги от липнущих со всех сторон растений. Со всей скоростью, на которую только был горазд, он бросился к башне, в которой недавно исчезла Аврана.

Шейра не отставала, хотя тысячи ветвей стегали ее тело, путались под ногами и хватались за косу. В несколько могучих прыжков она догнала Конана.

Достигнув башни, Конан, не снижая скорости, нырнул в невидимую дверь. Небольшая щель в куполе призрачно освещала интерьер. Гладкий каменный пол был усеян мелкими камушками, которые наверняка осыпались с крошащегося потолка. Черная яма зияла в центре. Налетев на широкий камень, Конан застонал. Шейра растянулась рядом.

Встряхнув головой, чтобы сохранить сознание, киммериец подозрительно оглядел помещение. Растения могли напасть лишь по двум направлениям: из ямы да дыры в стене. Подхватив с полу самый большой камень, Конан заколотил его в щель, придавив попутно несколько атакующих побегов. Несколькими ударами ножа Шейра прикончила тех, что повылезали из ямы. Загнав для пущей уверенности еще пару булыжников, Конан отступил назад, проверяя, будет ли барьер держать. Заплатка держала; снаружи не доносилось ни скрежета, ни даже шороха листвы.

На какой-то миг они оказались в безопасности.

– Аврана должна быть там, – прошептала Шейра и ткнула в чернеющую пустоту.

Все еще тяжело дыша, Конан прошаркал по полу и заглянул в дыру. Подобрав небольшой камушек, он бросил его в яму и тут же услышал звук.

– Не глубокая, – пояснил он Шейре, садясь на край и постепенно опускаясь в темноту. Ноги не нащупали ничего, кроме сырого холодного воздуха.

Вытянув себя наверх, Конан выбрал несколько длинных стеблей и связал из них импровизированную веревку. Превратив один конец в петлю, он протянул его Шейре.

– Держи крепче, – наказал он девушке и нырнул в пустоту.

Перебирая веревку руками и упираясь ногами в стену, он продолжал спускаться до тех пор, пока последняя не отклонилась назад, превращаясь в круглый свод. Спускаясь некоторое время на одних руках, он вскоре почувствовал под ногами камни.

Глаза быстро привыкли к темноте, и Конан разглядел неясные контуры коридора, который предположительно вел к высокой башне в центре поселка. Коридор тянулся, покуда мог видеть глаз, однако из-за плохой освещенности разглядеть что-либо можно было лишь в очень ограниченных пределах. Внутри было довольно просторно; рахамские строители были действительно высоким народом. Позади него свет проникал сквозь редкие щели в потолках соседних цилиндров. Значит, внутри каждого из зданий были такие же ямы. В той части туннеля освещенность была не в пример лучше, хотя вряд ли Аврану утащили именно туда. Девушка истекала кровью, а на камнях не осталось никаких следов.

Аврана была там… в темном сердце колодца!

– Оставайся наверху, – крикнул он Шейре, эхо разнесло его крик по всему подземелью.

– Что ты увидел? – раздался взволнованный голос Шейры.

– Коридор в ад, – угрюмо проворчал киммериец, погружаясь во тьму.

Теперь ему многое было понятно, особенно причина, по которой они так и не встретили ничего живого ни в крепости, ни за ее пределами. Варвар не знал, что ждало его впереди, однако понимал, что если это нельзя сразить стальным клинком, то черный туннель навсегда станет его могилой.

Прислушиваясь к каждому шороху и приглядываясь к каждой тени, Конан медленно крался к черному центру подземелья.