355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Шон Хатсон » Жертвы » Текст книги (страница 15)
Жертвы
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 22:52

Текст книги "Жертвы"


Автор книги: Шон Хатсон


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 48

Садясь в машину, Миллер и не предполагал, что за ним наблюдают.

Специалист по киноэффектам вывел свою «гранаду» вверх по скату из подземной стоянки.

Водитель преследующей его машины держался на почтительном расстоянии, не спуская глаз с «гранады». Как будто на невидимой сцепке машины пробирались сквозь уличный поток.

Миллер вышел из квартиры Терри в начале двенадцатого. Обратная поездка до дома, рассчитывал он, займет у него менее получаса. Он остановился у светофора и в ожидании зеленого света стал постукивать пальцами по рулевому колесу.

Машина, следующая за ним, тоже ждала.

Водитель следил за «гранадой» Миллера и, как только Миллер тронулся, тотчас же двинулся следом.

Сидя за рулем машины, Миллер возвращался мысленно к своей беседе с Гибсоном и инциденту с фотографиями. Ведь он ни разу не ошибся, определяя, кто стал жертвой: вокруг каждого убитого была светящаяся аура. Теперь он точно знал, что лишь он один обладал такой способностью. Он хмыкнул. Способностью? Подходит ли данное слово?

Дар, возможно? Или проклятье?

А вдруг это второе видение? – размышлял он. Но быстро отверг эту идею. Нет, психика тут ни при чем. Все дело в фотопленке, эмульсии и его пересаженном глазе. Он просто видел жертв.

Машина сзади него продолжала преследование.

* * *

Миллер был уже менее чем в километре от своего дома, когда задняя машина прибавила скорости.

Сначала Миллер подумал, что она пошла на обгон, и замедлил движение, облегчая ей возможность маневра. Однако, поняв, что машина не собирается обгонять, он нахмурился. Машина слегка подтолкнула бампером «гранаду» Миллера и продолжала двигаться за ним.

– Какого... – вскипел Миллер, обернувшись назад, но слепящий свет фар преследующей его машины не давал ему возможности разглядеть, кто был внутри.

Миллер видел очертания «капри», только и всего.

Преследующая машина ускорила движение, и Миллер снова почувствовал легкий толчок в задний бампер.

– Идиот проклятый! – зарычал он и надавил на газ, стараясь уйти от преследовавшей его машины. Водитель, должно быть, пьян, подумал он. Или его принимают за кого-то другого.

Миллер продолжал ехать.

«Капри» продолжала преследовать.

Что за клоунские штучки, подумал сердито Миллер, глядя в зеркало заднего вида. Преследующая машина снова набрала скорость.

Миллер опустил стекло, приготовившись высказать все, что он думает о водителе, когда «капри», внезапно обогнав его, выскочила наперерез его «гранаде».

Миллер резко нажал на тормоз, и его машина с заклиненными передними колесами прошла юзом метра два-три. Привязной ремень сильно сдавил ему грудь, прижимая к сиденью и затрудняя дыхание. Он ослабил ремень и глубоко вздохнул, набирая полные легкие воздуха. Голова его кружилась.

«Капри» застыла метрах в десяти от него и нахально мигала своими хвостовыми огнями, как бы призывая Миллера выйти из машины. Он не замедлил ответить на этот вызов. Резко распахнув дверцу, он вышел и направился к стоящей впереди машине.

Подходя к «капри», он увидел вылезающего из нее водителя.

Миллер застыл от неожиданности, увидев Джона Райкера.

Тот улыбался.

– Наверное, я был похож на частного детектива, – сказал он. – Я еду за тобой уже полчаса, а ты даже не оборачиваешься.

– Что тебе надо, Райкер? – бросил ему специалист по киноэффектам. – Мне казалось, мы все сказали друг другу.

Проезжавшая машина своими фарами на мгновение осветила лицо Райкера.

– Я же говорил тебе на днях, что у нас с тобой остались кое-какие дела. Ты мне должен. Две тысячи чистоганом, и хочу получить их до конца этой недели.

– А я тебе сказал, что это невозможно, – прошипел Миллер, поворачиваясь, чтобы уйти.

Вдруг он почувствовал, что его плечо сильно сжала рука Райкера, и затем в тишине ночи услышал знакомый резкий щелчок ножа с выдвигающимся лезвием. Прежде чем Миллер мог что-то сообразить, он почувствовал его острие у себя под подбородком.

– Ну что ж, убей меня, – сказал Миллер с вызовом. – От этого денег у тебя не прибавится!

Он судорожно сглотнул, ощутив кадыком острый металл.

Райкер надавил сильнее.

– Ты знаешь, я могу не просто убить, а сделать кое-что похуже, – сказал он тихо и отпустил плечо Миллера.

Прошла еще одна машина, и злобные взгляды мужчин скрестились. Затем снова наступила темнота.

Райкер направился к своей машине.

– Есть кое-что похуже смерти, что я могу тебе устроить, – на ходу повторил он, прищелкнув языком.

От этого звука у Миллера волосы стали дыбом. Он не мог тронуться с места, пока Райкер не сел за руль «капри» и не завел двигатель.

Машина умчалась в темноту, а Миллер все стоял и глядел, как тают в ночи ее хвостовые огни. Миллер еще постоял некоторое время, потирая кожу под подбородком и ощущая теплую кровь в том месте, которого коснулся нож.

Он передернул плечами и полез в свою машину.

Еще через десять минут он был дома.

* * *

В темноте его рабочего кабинета, освещаемого только красным светом, все казалось обагренным кровью.

Жертва ожогов уставилась невидящим взором на своего создателя.

С развешанных по стенам фотографий, на которых была запечатлена смерть, на него смотрели сотни мертвых глаз. Взглянув на снимки, Миллер увидел ауру вокруг тех, кто нашел свою кончину от рук других.

Фотографии Джорджа Кука и Пенни Стил теперь висели там рядом с другими кошмарами, зафиксированными на целлулоиде.

Висели и три фотографии Сюзан Льюис.

Улыбается. Такая привлекательная. Мертвая.

Из ближнего ящика Миллер извлек фотографию Терри Уорнер.

Он поднес ее к своему лицу, закрыл правый глаз и стал рассматривать.

Глава 49

– Вы обнаружили эту записку сегодня утром?

Инспектор сыскной полиции Стюарт Гибсон держал листок перед собой, глядя то на Терри, то на слова в записке.

Как и прежде, они были составлены из букв, вырезанных из книги и аккуратно наклеенных на лист размером А4.

Я проДолЖаЮ НаблюдАТь я сВяжусь С вАмИ СкОро

иГРа поЧти законЧеНа я БудУ ваМ звОНить

нИкаКой пОлиЦии

Гибсон передал записку Чандлеру, который, пробежав ее глазами, кивнул.

– Вы позвонили нам сразу же, как обнаружили ее? – спросил он Терри.

Она утвердительно кивнула.

– Еще кто-нибудь знает о ней? – настойчиво поинтересовался сержант.

– Например? – переспросила она резко.

– Парень. Любовник...

Она оборвала его:

– Никто.

Чандлер некоторое время смотрел на нее подозрительно, затем прошел к телефону, с которым возился человек в безупречно выглаженной синей форменной одежде. Он разобрал аппарат на части и теперь прикреплял миниатюрный микрофон, внутри слухового конца трубки. Чандлер наблюдал за работой этого человека.

– Почему вы не уведомили нас раньше? – поинтересовался Гибсон. – Относительно телефонных звонков и другой записки? Мы бы могли поставить ваш телефон на прослушивание. Возможно, что к настоящему времени мы бы уже поймали этого мерзавца.

Терри отбросила рукой с лица прядь волос и прошла на кухню. Гибсон последовал за нею и стал смотреть, как она наливает себе кофе. Она предложила и ему чашечку, от чего он не отказался. Гибсон закрыл дверь кухни, изолировав таким образом Чандлера и полицейского охранника, и сел за стол.

– Я не хотела звонить вам, – сказала Терри. – Я бы, наверное, и на этот раз не позвонила, но, если быть совсем откровенной, я боюсь.

Гибсон отпил кофе и посмотрел на телерепортера.

– Как вы думаете, почему он выбрал именно вас? – спросил он. – Он мог бы обратиться к кому угодно – вокруг столько газетчиков и телевизионщиков. Почему именно к вам?

– Об этом же спрашивал и Фрэнк Миллер... – Терри мрачно усмехнулась, но от этой усмешки не осталось и следа, когда она увидела реакцию полицейского инспектора.

– Вы знакомы с Фрэнком Миллером? – спросил он подозрительно.

Она кивнула.

– А как он оказался причастным к этому? – поинтересовался Гибсон.

– Он сам нашел меня. Можно сказать, мы с ним обменялись мнениями по этому делу.

– А насколько Миллер осведомлен об убийствах и о том, что происходит?

Терри нахмурилась, удивившись суровости в голосе Гибсона.

– А это в самом деле имеет какое-то значение? – спросила она. – Вам следует благодарить его: если бы не он, я бы, вероятно, никогда к вам не обратилась. Это он посоветовал мне сообщить в полицию.

Она отпила кофе. Затем стала объяснять, какой репортаж можно было бы сделать на основе этих звонков и как было бы здорово встретиться с убийцей.

– А вот этого делать не следует, мисс Уорнер, – сказал Гибсон. – Предоставьте теперь нам следить за всем этим.

– Но я не собираюсь на этом ставить точку! – воскликнула Терри. – Я обратилась к вам, стражам закона, за зашитой, но я все равно намерена встретиться с убийцей.

– Ни в коем случае, – предупредил Гибсон. – Я же вам сказал, теперь это наша забота. Вы будете принимать телефонные звонки, если он вам позвонит, но больше – ничего.

Терри не ответила.

– Я намерен установить круглосуточное наблюдение, расставив людей вокруг вашего дома. Если он где-нибудь поблизости объявится, мы возьмем его.

Полицейский инспектор снова сделал глоток кофе, грея руки о чашку.

– И вот еще что, – сказал он. – Мне потребуется ключ от вашей квартиры. Если он попытается проникнуть сюда или попробует подложить новое послание, мне хотелось бы, чтобы кто-то из моих людей присутствовал при этом. Вам, естественно, не придется давать на это своего согласия.

Терри пожала плечами, встала и подошла к одному из кухонных шкафчиков. Открыла его и достала с небольшого блюда ключ.

– Это мой запасной, – сказала она Гибсону, вручая ему ключ.

Они оба обернулись, услышав стук в дверь.

Вошел Чандлер.

– Простите, что прервал вас, – сказал он с сарказмом. – Охранно-наблюдательная техника подключена.

Гибсон встал и последовал за своим помощником в гостиную.

– Если он позвонит, – сказал он Терри, – постарайтесь задержать его на проводе как можно дольше, чтобы мы могли засечь его. Поблизости всегда будут находиться наши люди.

– Надеюсь, они осмотрительны, – сказала она с улыбкой.

Гибсон кивнул, затем он и двое его коллег вышли. Инспектор на мгновение задержался у двери.

– Вам ничего больше не следует предпринимать, – порекомендовал он. – Просто ждите, когда он позвонит.

Терри кивнула и закрыла за ним дверь. Она постояла некоторое время, прислонившись к ней спиной, затем подошла к большому окну с рисунком на стекле в гостиной и стала смотреть на другие окна в домах, которые ее окружали. Она невольно поежилась, подумав о том, что кто-то в этот момент притаился за одним из них.

И наблюдает.

Выжидает.

Лифт медленно опускался вниз, к цокольному этажу, где размещалась стоянка машин.

Чандлер закурил сигарету, и дым от нее потянулся в сторону Гибсона. Инспектор закашлялся и стал махать рукой перед лицом.

– Сколько людей ты выделишь для нее? – спросил Чандлер.

– В зависимости от того, сколько смогу высвободить, – сказал Гибсон, взглянув вверх, когда лифт проходил третий этаж.

– А что если спугнешь убийцу?

– Чтобы спугнуть этого типа, потребуется больше, чем пара переодетых в штатское людей, – ответил Гибсон. Когда лифт достиг цокольного этажа, он повернулся к своему коллеге. – Ты, кажется, уже выполнял задания по наблюдению, когда участвовал в облаве, так?

– И что?

– А то, что мне нужен опытный специалист. Короче говоря, принимай работу, Чандлер, – причмокнул языком Гибсон. Он полез в карман и передал сержанту ключ от квартиры Терри. – На случай ее отсутствия, когда тебе надо будет войти.

Чандлер посмотрел на ключ, затем зажал его в кулаке.

Глава 50

Улица была почти безлюдной.

Одинокая фигура медленно прогуливалась по хорошо расчищенной тропинке, вдоль аккуратных оград и заборов, за которыми виднелись любовно ухоженные сады. Помимо машины, из которой выбрался этот человек, на улице стояли еще две. Ни в одной из них, ни поблизости людей не было видно.

Было уже почти половина третьего после полудня. Еще час – и у детей закончатся уроки в школе. Как это и бывает в такие часы, матерей сейчас дома не было: воспользовавшись передышкой, пока дети в школе, они либо делали покупки в магазинах, либо вели беседы с подругами и соседками, а некоторые из них, возможно, копались в своих садах, которые выглядели так, будто только что сошли со страниц журнала.

Время от времени человек оглядывался по сторонам, но заметил лишь еще одну живую душу на улице: у одной из аккуратненьких оград женщина в синем спортивном костюме пропалывала сорняки в своем палисаднике.

Она даже не заметила, что по противоположной стороне улицы прошел незнакомец.

Человек остановился, на несколько секунд задержал взгляд на женщине и снова продолжил свой путь, подойдя вскоре к дому, который искал.

Дом Фрэнка Миллера, как и большинство других особняков, тянувшихся вдоль дороги, был защищен от посторонних взглядов высоким забором, но калитка была открыта, и незнакомец проскользнул в нее, лишь на мгновение обернувшись, чтобы удостовериться в том, что женщина в синем спортивном костюме его не видела. Она действительно все еще продолжала заниматься прополкой. При приближении к дому человека никто не окликнул, и он заметил, что и дверь гаража тоже приоткрыта. Машины Миллера как будто не было. В это время он обычно пропадал на съемках.

Все складывалось на редкость удачно.

Человек двигался легко и проворно в тени высоких деревьев.

Обогнув дом, человек остановился перед небольшим окошком и стал внимательно его разглядывать. Дерево и забор служили ему отличным прикрытием от случайного взгляда соседей, которые могли оказаться дома. Человек действовал быстро и сноровисто: он просунул короткое лезвие ножа между рамой и косяком окна, беззвучно расширил щель и откинул защелку. Окно от его усилия подалось внутрь и открылось на несколько сантиметров, после чего человеку не составило труда, толкнув застекленную створку, проскользнуть в дом.

В доме стояла гробовая тишина.

В узких лучах пробивавшегося сквозь неплотно занавешенные шторы солнечного света кружились и падали пылинки. Человек поднялся на ноги и повернул налево, в направлении гостиной. Дверь туда была открыта, и за ней виден интерьер комнаты.

Некоторое время человек постоял в дверном проеме, затем вошел в комнату и направился к торшеру, стоявшему рядом с одним из кресел.

Пришелец схватил торшер за деревянную ножку и, подняв над собой, замахнулся им, как дубинкой: торшер с грохотом опустился на телевизор, проломив корпус. Вторым ударом взломщик вдребезги разбил экран, мелкие осколки стекла брызнули по всей комнате. Затем в воздух полетели вазы с камина. Одна из них разбилась о стену комнаты, вторую постигла та же участь, с той лишь разницей, что она разлетелась на десяток черепков еще до того, как достигла пола, ударившись о другой предмет. Со страшной силой разлетелось на мелкие кусочки зеркало над камином, от которого осталась лишь овальная рама.

Опрокинутый диван зацепился за шкафчик, дверца которого отворилась, и на пол посыпались бутылки, разбиваясь одна об другую. По ковру разлилось их содержимое – спиртное различных расцветок и марок.

Перевернув оба кресла, погромщик швырнул торшер в дальний угол комнаты, где стоял электрокамин. Удовлетворившись произведенным разрушением в гостиной, пришелец направился на кухню.

Там он повытаскивал ящики из шкафов, разметав по всему полу столовые приборы. Тарелки и блюда летели на пол до тех пор, пока линолеум не стал напоминать мозаичное полотно абстракциониста. Бокалы и фужеры из буфета постигла та же участь, и их осколки присоединились к другому мусору. Когда буфет и шкафы были опустошены, пришелец принялся за двери, сорвав их с петель и раскромсав в щепки.

Оргия была продолжена наверху.

Одежда была сорвана с вешалок и располосована тем женожом с коротким лезвием. Подушки распороты и иссечены стальным орудием так, что перья и пух фонтаном взлетали в воздух, кружились по комнате и ложились на пол, как снег. Кровать долго не поддавалась, круша ее с особым ожесточением, погромщик даже взмок. Помещение наполнилось запахом пота. Оглядев дело рук своих, пришелец спустился вниз, в ту единственную комнату, которая доселе избежала такого пугающего разрушения.

Рабочий кабинет Миллера оказался заперт, но это неудобство было преодолено за одну минуту. Замок был сорван тем же лезвием, ударом ноги пришелец открыл дверь и ворвался в помещение, разгоряченный легкой победой. Его опьяняла беспрепятственная возможность громить и корежить, сладостное наслаждение доставлял вид перевернутого вверх дном дома.

Но теперь, на пороге кабинета, пришельца обуяли новые чувства.

На него, казалось, грозно надвинулись стены, увешанные наследием, доставшимся от смерти и страданий. Нескончаемая вереница фотографий. Вошедший оцепенел: лабиринт черно-белого ужаса – единственное украшение комнаты – опутал стены такой плотной сетью, что под ней не были видны обои. Как в кошмарном бреду, он начал медленно обводить взглядом помещение.

Укоризненно смотрели со всех сторон невидящие глаза.

Труп с пробитой головой уставился на него, открыв рот в немом ужасе.

Неподвижно сидела женщина с содранной кожей, выставив напоказ свое обнаженное тело.

Жертва ожога с почерневшим месивом вместо лица слепо взирала на мир одним уцелевшим глазом.

Пришелец подошел к женщине с содранной кожей и медленно протянул руку, чтобы коснуться синтетической плоти. Она была холодной и влажной, как смерть, но пришелец провел своей пытливой рукой дальше вверх по окровавленному предплечью к плечу и затем к груди. К упругому бюсту из латекса с прожилками искусственных вен и влажному от правдоподобной до тошноты крови. Рука пришельца обхватила этот холодный ком, смакуя ощущение, доставляемое ему Искусственной плотью.

Сильно запахло латексом.

Пришелец ухватился за волосы, ощутив шелковистость ниспадающих прядей, точнее нейлона, из которого они были сделаны. Половина резиновой головы была лысой, почерневшей от ожога и с обгоревшим волосяным покровом. Натуральность зрелища была поразительной.

Дыхание пришельца замедлилось, когда он перешел от женщины с содранной кожей к жертве ожога, пробежав трясущимися пальцами по каждому сгустку искусственной плоти, каждому ребру и выжженной огнем ране.

Боже мой! Сколько красоты было в этих мерзостях!

Пришелец наклонился поближе к жертве с пулевой раной в голове, просунув указательный палец в отверстие в черепе, наслаждаясь мягкостью резиновой плоти. Как холодна и, однако, как податлива она!

Как изумительно правдоподобна!

Затылок пробит, волосы содраны, обожжена зияющая рана. А сквозь нее проступает серовато-красная масса, представляющая мозг. Мозг был сделан из твердой резины и все же выглядел исключительно натурально. Пришелец ощупал затылок манекена и потеребил рваные полоски искусственной кожи вокруг сквозного отверстия.

На блюде, стоявшем на шкафчике с множеством картотечных ячеек, лежала отрубленная голова и молчаливо смотрела на происходящее.

От манекенов пришелец перевел взгляд на фотографии. Эту бесконечную череду кадров запечатленных на снимках смерти, боли и увечий. Свидетельства неимоверного предсмертного ужаса. Насильственной смерти.

Забитые насмерть. Застреленные. Сожженные.

Здесь можно было найти любой доступный человеческому воображению способ умерщвления, увековеченный на глянцевых снимках размером двадцать четыре на восемнадцать.

Обезглавленные. Расчлененные. Выпотрошенные.

Изобретательность не знала границ.

Пробежав глазами по причудливому переплетению смертей, пришелец вновь обратил свое внимание на манекены. На эти памятники в натуральную величину, созданные, чтобы увековечить разум на грани безумия.

От желания разнести все в пух и прах не осталось и следа. Уничтожить такое рука не поднималась.

Пришелец снова приблизился к женщине с содранной кожей и погладил ее по окровавленной щеке, наслаждаясь холодком, веявшим от ее искусственного тела.

Такая красота!

Глава 51

Телефон оказался практически единственной нераскуроченной вещью, и Миллер несколько часов просидел среди развалин своей гостиной, держа на коленях аппарат.

Он осмотрел все наверху, на кухне и обнаружил ужасное разорение везде, кроме рабочего кабинета, но сейчас он сидел один в гостиной с бледным лицом, окруженный ворохом мусора. Дважды он поднимал трубку, порываясь позвонить в полицию, и дважды опускал ее, давая себе возможность еще немного подумать.

Жилье превратилось в хлам. Тот, кто произвел этот разгром, действовал обдуманно. Мерзавец. Но почему он не тронул кабинет? Этот вопрос не давал Миллеру покоя. То, что он ценил превыше всего, было на месте и нетронуто.

Почти.

Он поднял трубку к уху и набрал три девятки, попросив соединить его с полицией, и уже услышал голос, просивший назвать службу или отдел, которые ему были нужны, но прежде, чем он успел сообщить свою фамилию и адрес, он нажал пальцем на рычаг, прервав вызов. Нет, говорил он сам себе, неотложности никакой нет. Кроме того, ему хотелось связаться с кем-нибудь из полиции, кого он знал.

Он набрал цифры, составлявшие номер телефона инспектора сыскной полиции Стюарта Гибсона, и, обводя взглядом опустошение, царившее в гостиной, стал терпеливо ждать, пока кто-нибудь снимет трубку. Наконец он услышал голос Гибсона.

Миллер сообщил, что сотворили с его жилищем. Размер ущерба.

Гибсон сказал, что будет у него в ближайшее время.

Миллер положил трубку, встал и побрел в свой рабочий кабинет, все еще озадаченно продолжая размышлять, почему взломщик оставил кабинет в неприкосновенности.

Если бы Миллер не знал, что, уходя, запер дверь, он мог бы даже и не заметить, что в кабинете кто-то побывал. Все остальное в доме было подвергнуто разорению. А здесь ничего не взяли, ничего не искали. Ограбление исключалось. Единственным мотивом было все уничтожить.

Специалист по киноэффектам медленно потер подбородок.

Но если так, то зачем взяли манекен женщины с содранной кожей?

* * *

– Ты уверен, что больше ничего не пропало?

Гибсон посмотрел на своего бывшего коллегу, уставившегося на стул, на котором до этого сидела женщина-манекен.

– Наверху в спальне у меня было семьдесят фунтов стерлингов, – сказал Миллер. – Их не тронули. – Манекен – единственное, что украли.

А в это время вокруг них работали специалисты из полиции, которые напыляли в разных местах комнаты порошок, пытаясь обнаружить какой-нибудь след.

Миллер побрел из комнаты обратно в гостиную, где были еще люди в штатском, осматривающие остатки погрома, надеясь найти хотя бы волосок или частичку какого-нибудь другого вещества.

– Я бы предложил вам присесть, – сказал Миллер, – но, как видите, сидеть абсолютно не на чем.

Он невесело улыбнулся и отпил глоток из своей фляжки.

– Ты подозреваешь кого-нибудь? – поинтересовался Гибсон.

– Нет, – солгал Миллер, отведя глаза от полицейского инспектора. – Ты знаешь, Стюарт, нанесенный ущерб меня сейчас не волнует, мне бы хотелось вернуть манекен.

– Неужели это настолько важно? У тебя разрушен дом, а ты печешься о каком-то манекене, – проговорил он с усталостью в голосе, затем, после долгого молчания, наступившего между ними, спросил:

– Ты хорошо знаком с Терри Уорнер?

Миллер подозрительно посмотрел на Гибсона.

– Вы с ней в приятельских отношениях? Может, она твоя девушка? Или ты – ее любовник? – настаивал инспектор.

– Какая разница? Она ничего общего не имеет с тем, что произошло здесь, – сказал Миллер, обводя рукой гостиную.

– Мы поставили ее квартиру под наблюдение и прослушиваем ее телефон. Она говорит, что это ты ей посоветовал вызвать полицию.

– Правильно. Мне показалось, ей нужна защита. А смогут ли твои ребята оказать ей помощь, это дело другое.

– Я приставил к ней Чандлера. По крайней мере, так он будет подальше от меня, – сказал Гибсон, и снова наступила долгая пауза. – Может, тебе известен кто-нибудь, кому могут быть неприятны ваши встречи с ней? Не исключено, что тот, кто устроил погром, таким образом предупреждает тебя. Может, кто-то, о ком она тебе не сказала, по ней вздыхает, имеет на нее виды, а ты ему в этом мешаешь.

– Тебе лучше знать, Стюарт, ты – полицейский. Как я уже сказал, ущерб я могу пережить, но мне нужен этот проклятый манекен. – В словах Миллера прозвучала категоричность, которую тотчас же заметил Гибсон.

– А что в нем такого особенного? – спросил он.

– Все мои работы мне дороги. А манекены, которые я держу здесь, – особенно, – сказал Миллер и отпил еще глоток из фляжки.

– Хотелось бы мне знать, кому могла понадобиться подобная вещь, – задумчиво произнес Гибсон.

Миллер не ответил.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю