Текст книги "В обход черной кошки"

Автор книги: Шломо Вульф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Киру смущало, что она чуть не по плечо великолепной Марине, что она никогда не видела такого чистого и свежего лица, как у этой юной женщины ОТТУДА. Тем более она не могла не задерживать взгляда на белокуром синеглазом великане Андрее. Но еще более ее поразил сам факт присутствия не на экране сериала из жизни прошлого века, а наяву, да еще в их современной квартире человека, который представился небрежно: «Князь Андрей Мухин. Княгиня Марина Мухина. Прошу любить и жаловать.» И – руку поцеловал, сначала матери, потом ей, Кире. Живой князь…

Обед оказался на редкость вкусным. Арон иронически спросил насчет заготовленных впрок в Рощине продуктов на случай несъедобной пищи в Израиле. Марина только замахала руками с набитым ртом. Она едва успевала спрашивать у Жанны: «А это что? Я хочу. А это? Я это хочу…» Понравились гостям и израильские вина, еще лучше «всемирно признанных жидовских напитков», которыми так гордился их предыдущий радушный хозяин – генерал-губернатор подмандатной Палестины. Жанна и Кира слушали о нем с замиранием сердца. «Папа, а ты их сюда случайно не впустишь? С их спиралями?..» «Пока спирали нам пригодились в другом месте,» – ответил Арон и рассказал жене и дочери об их приключениях в Ленинграде – Санкт-Петербурге.

«Ужас-то какой! – воскликнула Кира. – Даже представить страшно, что бы они с вами сделали, Мариночка, с такой… По российским программам без конца такие жестокости показывают! Господи, чего вы избежали… Если бы только насиловали или убили, а то ведь…» «Кира, – остановил ее отец. – Хватит. Давайте-ка посмотрим новости из России, хотите?» «А можно? – обрадовалась Марина. – С удовольствием.»

Они расселись у телевизора в затененном салоне. Какой-то государственный муж современной демократической постбольшевистской России хрипло и агрессивно говорил менторским тоном такую откровенную чушь, и такая у него при этом была дегенеративная и явно еврейская рожа, что Мухин пришел еще в больший ужас, чем при виде ленинградцев.

«Страна навеки искалечена, – тихо сказал, заметив его состояние, Арон.

– Ей помогать уже бесполезно. ЭТИ еще хуже откровенных коммунистов. Стоп, да ведь это… это как раз про нас! Смотрите!»

«Сенсация дня, – сказал взволнованный диктор, которого в СШР и близко с такой физиономией к экрану не подпустили бы. – Инопланетяне в Петербурге. Побоище у Финляндского вокзала. Репортаж нашей съемочной группы, случайно оказавшейся как раз на месте происшествия. И события совершенно ошеломляющего. Впрочем, смотрите сами. Сегодня утром группа криминальных элементов попыталась ограбить троих иностранцев, среди которых была женщина удивительной красоты.»

На экране крупным планом было искаженное ужасом бледное до синевы лицо Марины с судорожно суживающимися огромными глазами, устремленными в серое морщинистое ухмыляющееся лицо фиксатого главаря, впившегося нежадным шарящим взглядом. Ничего себе, красавица, могла себе позволить подумать СЕЙЧАС Марина.

«Нашим операторам удалось отснять уникальные кадры. Я бы сказал, кадры сенсации века!.. Как вы видите, бандиты профессионально лишают иностранцев-мужчин всякой возможности защитить свою женщину, которой явно грозит похищение с самыми непредсказуемыми последствиями. Видите, они уже подгоняют микроавтобус. И тут, внимание! Из-под галстука одного из мужчин вылетает фиолетовое пламя, напоминающее оружие из голливудской фантастики, мгновенно сжигающее голову бандита… Наш корреспондент вынужден был упасть на землю, прямо в снег, чтобы избежать случайной пули или этого жуткого луча, а потому мы не покажем вам, как неизвестные – оба мужчины и женщина – сожгли остальных, всех шестерых. Вот как выглядели трупы после применения фиолетового луча, а это все, что осталось от автобуса. Но главная сенсация впереди. Смотрите, смотрите! Они что-то лихорадочно глотают и исчезают – растворяются в воздухе!! Это не коллаж, это хроникальные съемки! Впервые вы видели посланцев других миров! Иного объяснения просто и быть не может! И теперь мы знаем, на что они способны. Прокомментировать события у Финляндского вокзала мы попросили известного уфолога…»

«Больше ты туда не поедешь! – закричала Жанна, едва живая от ужаса, обнимая и целуя мужа. – Хватит! Они же вас чуть не убили. Секунда – и пуля в живот…» «Папка, ты не просто гений, ты герой! – восторженно кричала Кира, обнимая Арона с другой стороны. Ты же по ним тоже стрелял?» «А что оставалось делать? У них у всех наверняка были пистолеты!» «А я? – обиделась Марина. – Я тоже стреляла. Жаль только, что этого фиксатого убил Андрей, а не я! Даже не передать, что у него было в глазах… Вы не представляете, что за взгляд!.. А какая вонь из пасти! Всю жизнь будет мне сниться. Ну и подонок! А полиция! Я сама видела, как полицейский, улыбаясь, пропустил этот микроавтобус, который шел явно за мной, даже прохожим приказывал посторониться…»

6.

Дело плохо, – говорил Арон Андрею, когда они шли по вечерней Набережной, наслаждаясь шумом черного в ночи прибоя. – Теперь нас легко опознать. Одна надежда – израильтяне русские программы не смотрят, а уж с олим мы общий язык найдем, если кто-то пристанет…» «Израильтяне? Олим? – удивился Мухин. – Я так понимал, что вы все тут один народ – израильтяне? Выходит наши жиды и в Израиле – жиды?» «Почти, но другой родины у нас нет. Нашу прежнюю страну ты уже видел. Ты бы предпочел ее Израилю? Вот видишь. Тем более, что это деление – только на эмоциональном уровне. Мы фактически – равноправные русскоязычные израильтяне.»

«Вот и я только что об этом спрашивала у Жанночки и Кирочки… – сказала догнавшая их с женщинами Марина. – Господи, как мне нравится, что вы тут все на «ты», по именам и имена произносите так ласково… Так вот я услышала последнюю твою фразу, Арон-чик, о русскоязычных. Такое впечатление, во всяком случае, здесь на Набережной, что русских чуть не половина. Сплошной русский говор. Откуда они все здесь?» «Сейчас я вам все расскажу, Мариночка, – заторопилась Кира. – А мужчины пусть следят, чтобы вас никто не опознал после передачи. Конечно, вам в Израиле похищение не грозит, но лучше без приключений. Завтра на пляж поедем, это и будут сильные ощущения – купание в море в декабре, как вам такой парадокс? Так вот. Мы все родились в Ленинграде и жили там до…»

«А как же ты представишь меня своим высоким израильским военным?» – продолжал между тем Мухин. «Так и представлю. Я вчера ухитрился записать этот эпизод у Финляндского вокзала на видео. Открою все карты, иначе вообще говорить не будут.» «А нам с Мариной не грозит, скажем, интернирование и так далее?..» «Таблетка всегда при вас. Кроме того, я вам дал по капсуле. Достаточно ее раскусить – и вы у генерала Джефферсона. То-то он обрадуется, небось уже обыскался, бедняга,» – захохотал Арон.

На них даже не оглянулись. Тут все вели себя так раскованно, как Мухин не видел никогда и нигде, даже в Северо-американских штатах, где публика удивительно напоминала израильскую. Им всем больше бы пристало общаться по-английски, подумал он, чем по-русски или на этом, как его, иврите. Он давно не получал такого удовольствия от прогулки по заграничному городу.

Глава 5

Лейканд избегал давать интервью, что было совершенно на него не похоже. Успех был ошеломляющим даже для «русского Рембрандта». Обе представленные им на всемирную выставку «Живопись века. Париж 1999» разделили первое-второе место.

Если картина, названная «Свобода выбора» привела к тому, что изображенная на ней нагой юная княгиня Мухина тотчас была коронована «женщиной века», то название другого портрета «Свобода зла» вызвала у Матвеева-натурщика такое бешенство, что полиция предложила Вячеславу Абрамовичу телохранителей. Заказы сыпались со всех сторон. Барон Шустер не успевал отбиваться от предложений титулированных особ женского пола позировать нагими великому Лейканду. В Европе начался какой-то психоз. Нудисты объявили, что их идеология – судьба наступающего века. Прошло сразу несколько нудистских свадеб, прошли даже нудистские похороны… Все это смаковалось бесчисленными «лейкандоведами», но ничто не интересовало живого классика.

Он весь был под гипнозом задуманной тогда в студии картины. Бесчисленные варианты, эскизы, которые он никому не показывал, потрясающие находки в деталях буквально сводили его с ума.

Шустер продал Лувру «Свободу выбора» за десять миллионов золотых рублей, а Русскому музею «Свободу зла.» за два миллиона. Коммунисты объявили Лейканда вечным почетным членом антифашистского комитета их партии.

А он думал только о том, каким бы чудом можно было вернуть Марину в свою студию и сделать соисполнительницей его замыслов, тайных пока даже для барона.

«Найди себе другую натурщицу, Славуле, – говорила ему на идиш по видеотелефону любимая бабушка из Житомира, единственный в мире человек, с которым Лейканд был совершенно откровенен и всегда делился замыслами. – Зачем тебе эта полугойка из пасмурного Петрограда. Приезжай сюда на твою прекрасную родину, в нашу еврейскую солнечную Малороссию. Проедь по городам и местечкам, где живут десять миллионов евреев. И ты найдешь для своих нечестивых замыслов такую белую и пышную ашейне мейделе, что твоя северная красавица просто умрет от зависти к ней прямо перед твоей картиной…»

Но не помогала и бабушка. Не привлекала поездка в миллионный Житомир и двухмиллионный Гомель в поисках красавицы-натурщицы, согласной на все ради появления на полотне Лейканда. Он отказался даже от презентации картин, проводил время в винных подвалах Парижа. И вино тоже не помогало.

Зачем, на кой дьявол вообще надо было ему ее знакомить с Мухиным!?

Он без конца прокручивал в мозгу сцену в ресторане и воображал, как Марина могла стать его содержанкой, рабыней, готовой позировать в любой картине, лишь бы он платил ей хоть чуть больше, чем Гоги Шелкадзе. Теперь она – княгиня, совладелица мухинских трех миллиардов золотых рублей. Что он, во всем своем блеске всемирной славы, по сравнению с богачом и красавцем Мухиным!

Тем более, что молодожены вообще вдруг куда-то исчезли из Петрограда.

«Их просто НЕТ НИ НА ЗЕМЛЕ, НИ В ОБИТАЕМОМ КОСМОСЕ», – растерянно развел руками смущенный чиновник вездесущего Интерпола, загоревшийся найти Мухиных за обещание представить его ЖЕНЩИНЕ ВЕКА.

«Как это? – испугался Вячеслав Абрамович. – Умерли? Оба?» «Умерли? Не думаю. Мухину еще в детстве вживлен индикатор, по которому его можно было бы разыскать даже и под землей, в могиле. Но и там… и там его нет… Первый случай в моей двадцатилетней практике, месье… Сожалею и стыжусь…»

Фридман, понял художник. Их увез к себе в Израиль этот странный дылда. Сейчас Марина и князь у него в гостях…

Глава 6

1.

«Он действительно ГЕНЕРАЛ? – вдруг громко и вызывающе по-русски спросил Мухин сидящего в полном отчаянии, руки между коленями, Фридмана. – ЕВРЕЙСКИЙ, ИЗРАИЛЬСКИЙ ГЕНЕРАЛ?!» «Конечно, – вскинул на него воспаленные глаза Фридман. – Генерал Бени Шайзер. У нас полно молодых и демократичных генералов.» «Я не об этом, Арон… А вы помолчите, «генерал Шайссе» – с величайшим презрением одернул он по-английски вздрогнувшего от последнего слова коренастого парня в зеленой солдатской форме. – Вы обратитесь ко мне не раннее, чем я вам это позволю.» «Ничего себе, – подскочил Бени. – Вы, между прочим, в моей стране и…»

«Я – в Его стране, – крикнул князь. – Так как он, а не вы, беспокоится о ее безопасности и самой жизни. Хотя вы, а не он, как ни странно, получаете вместо него за это жалование от еврейского государства. Как вы смеете в таком тоне разговаривать с человеком, который в моем мире вас бы и в лакеи не принял! Арон, – продолжил он по-русски. – Я ему сейчас все объясню, а ты не перебивай.» «Но мы ему третий час объясняем. Всю вашу политическую систему изобразили, все продемонстрировали. И главное – он же поверил, но… Но пойми, как военный он не может тебе прямо сказать, что проводит линию близкой ему по духу левой партии, которая за любой компромисс с арабами, хотя, как генерал, прекрасно понимает, что последние обстрелы Хисбаллой наших северных городов и поселений, откровенная сирийская военная поддержка террористов не может…» «Теперь я попрошу помолчать и тебя… А вы послушайте меня, генерал. Вы теперь верите, что я из параллельной могучей и богатой России? Отлично. Вы верите, что я готов способствовать довооружению вашей страны, причем даже за свой счет? Верите. Вы понимаете, что доктор Фридман может обидеться за тон, которым у нас разговаривают с евреями только матвеевские фашисты? И что я могу представить его Матвееву, а тот – вашим арабам? – он внимательно следил за пальцами генерала на скатерти. – Вы видели на видеокассете, что мы с семьей доктора можем исчезнуть в любой момент и вам поздно будет нас искать? Теперь я вижу, что вы-таки начинаете меня понимать. И что вы осознаете, что я могу и вам отжечь вашу спесивую башку, если вы задумаете коварство. Верно? Так вот – вы немедленно организуете нам с доктором доклад в генштабе. Попробуйте их не убедить со всеми моими кассетами. Я полюбил СТРАНУ МОЕГО ДРУГА ФРИДМАНА, в которой вы и жить-то не достойны. И я не дам ее уничтожить.» «Уничтожить?.. – генерал поднял на Мухина воспаленные глаза. – О каком уничтожении вы говорите, князь? Мы – единственная в регионе ядерная держава, которая и без вас с Фридманом способна приструнить не только Хисбаллу, но и Сирию, если она рискнет открыто поддержать террористов.» «И – Египет, перевооруженный американцами, если и он выступит всей своей мощью на стороне Сирии?» – крикнул Фридман. «С Египтом у нас мир.» «Мир, при котором нищая страна содержит миллионную армию? Кто ее потенциальный противник, кроме ЦАХАЛа?», – настаивал тополог.

«Боже меня упаси, – сказал Мухин, – навязывать вам политическое или военное решение. Я настаиваю только на своем праве подтвердить мои гарантии помощи стране моего друга Арона Фридмана перед вашим высшим военным органом. Если же генеральный штаб разделяет вашу точку зрения, генерал, и Израилю ничего не угрожает, то будем считать мой визит частным. И я принесу вам свои извинения. А пока я настаиваю на своем праве быть услышанным.»

Генерал кивнул, молча поднялся и направился к выходу.

Марина, которая в течение всего разговора только подавала кофе в своем слишком коротком и узком в груди чужом халатике, приводящем его в трепет, ласково, за плечи, проводила генерала до двери, шепнув душистым дыханием в горящую от непривычных оскорблений, словно исхлестанную щеку невысокого рядом с ней Шайзера: «Будьте осторожны. Князь – не шутит…»

Побледнев, генерал кивнул и, съежившись, не решаясь поднять глаза, вернулся. Он молча пожал руку Фридману. Мухин отвернулся.

«Региональная сверхдержава, – тихо говорил Арон. – Годами подлизывается к террористам… И теперь надеется отбить атаку ценой больших потерь и без решающих результатов. Чтобы снова и снова им уступать… А со мной он разговаривает таким тоном только потому, что не считает меня вправе на равных отвечать за судьбу страны, куда мы, по ее приглашению, переселились, оборвав все корни, и привезли своих детей! Словно террор различает людей по стране исхода или стажу пребывания в Израиле…»

«Он сделает все, – уверенно сказал князь. – Во всяком случае, все, что он может.»

2.

Генерал сделал все. Генштаб слушал Мухина в полной тишине. Согласился на все его предложения. Высшему военному органу особенно понравилось, что не предполагалось затрат никаких: князь Андрей сам приобретет два «таракана» для психологической атаки с демонстрацией силы в Ливане. Купит во Франции для вроде бы Аргентины. Контейнеры с бронепехотой доставят в Хайфу. Сделка будет оформлена по интернету, как только Мухин с Фридманом на несколько минут сублимируются в Британской Палестине и воспользуются портативным компьютером князя. Уже завтра вечером сверхскоростное судно станет у причала в Хайфе. Город и порт будут погружены во тьму – с имитацией аварии на силовых сетях. Военные тягачи на спаренных транспортерах по заранее освобожденным трассам доставят к рассвету «тараканов» на фронт. Туда, где именно на четыре часа ночи намечена крупномасштабная провокация Хисбаллы с возможным широким участием сирийских войск и одновременной активизацией арабского спецназа, именуемого палестинской полицией.

В Генштабе впервые видели и слушали именитого богатого иностранца, который был целиком на стороне Израиля. Несчастных израильских генералов уже приучили к тому, что весь мир обращается с ними, как с опасными сумасшедшими, урезонивает, уговаривает не обижать ни в чем не повинных арабов и настаивает, причем отнюдь не бескорыстно, на уступках и без того крохотных израильских территорий бесчисленным врагам на «наилучших для Израиля условиях»…

Все было сделано немедленно. Мухин и Фридман вышли в море на скоростном военном катере, встретили французское судно ночью вблизи Хайфы, для чего сначала сублимировался в другое измерение катер, а потом оба судна вернулись в измерение Израиля – наблюдавший эти манипуляции из космоса британский оператор слег с нервным стрессом.

Французский экипаж авантюристов, привыкших к всевозможным тайным операциям с незаконной продажей оружия третьим странам, даже не удивился входу в совершенно темный порт вблизи невидимого во тьме большого города и выгрузке в свете судовых прожекторов огромных контейнеров. За тайный рейс было щедро заплачено самой надежной в мире Мухина валютой – золотыми рублями.

Уже через полчаса судно, сопровождаемое тем же катером, было на обратном пути в Марсель. Потом наступило какое-то помрачение звезд и луны, и катер исчез. Капитан только чертыхнулся и раскурил погасшую отчего-то трубку.

Мощные транспортеры на предельной для них скорости устремились на север. У самой границы тайный груз распаковали. В свете звезд и луны, без единого огонька, израильтяне впервые увидели невообразимые черные чудовища.

Любое насекомое хотя бы и вдвое больше обычного вызывает у человека дрожь. Фридман как-то рассказывал Мухину, какое мерзкое впечатление произвел на него израильский таракан, который всего вчетверо больше привычного российского. Тут же, пока на поджатых ногах, появились тараканы величиной с воинский грузовик. Когда же пожилой смешливый французский профессионал-наемник поднял одного из них на пятиметровых черных блестящих в свете луны суставчатых ногах, видавшие виды израильские десантники попятились с криками «ДЖУК! ДЖУК!» и едва на обратились в паническое бегство, хотя знали, что это уже их, ЕВРЕЙСКИЙ МОНСТР.

Рейнджер, искренне изумляясь, что он представляет свое оружие еврейским военным (как жаль, что по контракту ему категорически запрещено об этом говорить, старина Поль умер бы от смеха!), шустро пояснял умным еврейским парням в давно забытых в его мире тонких очках, как управлять компьютером. Те мгновенно освоили нехитрую, «в расчете на дурака», схему и тут же на плоских ночных холмах стали гонять на тараканах по бездорожью со скоростью птиц. Один из танков попытался было за ними угнаться, но тотчас вернулся с позором обратно.

«На пути к их базе все тщательно заминировано, – сказал полковник-десантник наемнику, когда коммандос были уже внутри машины. – Не стал бы твой таракан нашей братской могилой.» «Мины! – захохотал француз, широко разевая рот. – Грош была бы цена моей машине, если бы она боялась мин. Она и создана-то потому, что вытаптывает один процент своей тени против сорока процентов колесной или гусеничной бронетехники. Ваши арабы минируют дороги, а я бегаю не по дорогам.» «А если это мина с дистанционным управлением? – не унимался полковник. – Или противотанковая бронебойная ракета? Наши арабы отнюдь не пальцем деланные, месье.» «А я тоже не жидовским поцем, – нашелся рейнджер. – Не дрейфь, месье, ты же, хоть и еврей, но все-таки военный…»

3.

Изготовившиеся к атаке террористы уткнулись головами в свои коврики задницей к небу в последней молитве о ниспослании рая в случае гибели в священном джихаде. На позициях Хисбаллы тоже действовал приказ о затемнении. Яхудам готовился достойный их привычного коварства сюрприз. Арабы не скрывали, что всему учатся у непобедимых пока евреев. К границе «зоны безопасности» были подтянуты не «катюши» на частных машинах, а недавно купленные Сирией в России и замаскированные под трейлеры установки ГРАД. Они должны были впервые показать яхудам истинную мощь воинов Аллаха. Помимо того, каждый боевик имел по наплечной ракетной установке для стрельбы по израильским вертолетам или танкам, как только те предпримут ответную атаку.

Спящий в бомбоубежищах многострадальный городок Кирьят Шмона должен быть сегодня ночью сметен с лица земли. После отступления Израиля из Галилеи в результате сегодняшней победы арабского оружия яхудам не понадобится разрушать самим этот город, как когда-то на Синае они при отступлении из Египта снесли свой город Ямит… В час икс Сирия поднимет в воздух свою авиацию, а Арафат задействует свои силы для предотвращения мобилизации еврейских резервистов. Перерезав основные магистрали, его легкая пехота должна парализовать сионистского врага.

До первого выстрела, сразу со всех установок ГРАД, оставалось семь минут, когда в пустыне раздался стремительно нарастающий дробный топот. Такой звук производил бы кавалерийский полк в атаке лавой, но этот топот был чудовищно сильным: под арабами задрожала земля. Вытянув шеи и сжимая автоматы и гранатометы, бесстрашные воины Аллаха со страхом вглядывались в холмы, за которыми происходило что-то совершенно непривычное. Этот топот в ночи наводил на них такой же мистический ужас, как галоп собаки Баскервилей, в ожидании появления которой Шерлок Холмс и доктор Ватсон с тревогой вглядывались в девонширский туман. Но те, в конце концов, увидели хоть и необычную, светящуюся, но все-таки всего лишь собаку, а эти увидели нечто совершенно невообразимое.

На холмы стремительно вылетели на фоне лунного неба два черных чудовищно огромных таракана.

«ЦАРЦУР, ЦАР-ЦУР!!!» – в ужасе заорали ко всему готовые фанатики, кто падая ниц, кто кидаясь прочь, бросая оружие. Чудовища, замерли на мгновение, поводя блестящим в свете луны суставчатыми семиметровыми черными усами, а потом стремительно понеслись с топотом в сторону базы. Две-три мины, растоптанные их неуязвимыми огромными подошвами, своими вспышками и грохотом напоминали как бы искры из-под копыт. Несколько особо стойких стражей Аллаха все-таки посмели открыть огонь по монстрам. Две ультрасовременные и сверх бронебойные российские противотанковые ракеты попали прямо в брюхо набегающего чудовища, но оно только подскочило на своих упругих ногах, рявкнуло и принялось носиться по позициям врага с неслыханной скоростью и маневренностью, вытаптывая установки ГРАД, беспощадно давило террористов как тараканов. Одновременно оно полыхало из извивающихся усов по базе фиолетовыми спиралями, то скручивающимися в нестерпимо яркую точку, заставляющую камни пылать как солома, то расходящимися на сотни метров. Через несколько минут после начала атаки от базы Хисбаллы остался единый дымящийся блин с бездонными оплавленными колодцами на месте подземных бункеров, а тараканы унеслись в сторону сирийских позиций, распуская из устремленных ввысь усов яркие спирали, от которых фейерверком исчезали в небе идущие в атаку сирийские самолеты…

* * *

«Аналитики, однако, исключают, – взволнованно продолжал диктор СNN, – участие в израильской атаке в Ливане тараканов-мутантов, непостижимым генетическим образом полученных и к тому же отдрессированных. Поэтому призыв их немедленно уничтожить, пока они не расплодились, нельзя принимать всерьез. То, что мы вам только что показали, скорее всего – кинотрюки а-ля Давид Копперфильд, чтобы деморализовать арабов. Судя по их поспешным заявлениям, это удалось… Арукат же, как всегда, отделался легким испугом. Узнав о чудовищной атаке мистических животных, уничтожении ливанских террористов и сирийских авангардов, он тут же отменил свою операцию поддержки извне и позвонил израильскому премьеру с уверениями в абсолютной лояльности…»

«По оценкам ведущих специалистов, не существует и не может существовать в природе никакого способа вырастить подобных мутантов и тем более отдрессировать их, – торопился российский комментатор. – Все, что вы увидели в репортаже из Южного Ливана, скорее всего, бутафория, искусные трюки. Не так ли?» «Это не живые существа, – заторопился биолог. – Искусная имитация, но…» «Но это не могут быть и шагающие машины, – возразил третий участник круглого стола. – Сегодня ни одно механическое средство не обладает такой скоростью и маневренностью. Я сомневаюсь, что российская или американская военная промышленность будут в состоянии построить таких «тараканов» в ближайшие десятилетия, тем более – вооружить их этими спиралями…» «Для экзотики, – тонко улыбнулся ведущий, – послушайте еще одно мнение.»

«Я полагаю, – уфолог был привычно волосат и взбудоражен, – что кто-то из израильских ученых, скорее всего из тех, кого потеряла Россия и не принял Израиль, вошел в контакт с инопланетянами, которые и одолжили израильтянам «тараканов» для демонстрации силы.» «Вопреки политике правительства, идущего курсом мира?» – усомнился комментатор. «Я не политик, – выставил перед собой ладони уфолог, – но…»

«А что думает представитель трезвой науки?» «Я уверен, – веско сказал элегантный профессор, – что в самое ближайшее время феномену «Пятиминутной войны» будет найдено такое же простое и вполне материальное объяснение, какое всегда появляется после первой реакции на так называемые паранормальные явления. Вместо вздорных предположений о вторжении инопланетян, почему-то вставших на сторону евреев.»