Текст книги "Полет Сокола (СИ)"

Автор книги: Широков Алексей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Мое появление внесло оживление в зал. Увидев старую потёртую форму и тао, противники зашлись лающим смехом. Сами они представляли из себя образец франта. Белоснежные рубахи, не стесняющие движения. Идеально выглаженные брюки и, конечно, до блеска начищенные шпаги. Я на их фоне действительно смотрелся непритязательно.

Пока кадеты куражились, я почувствовал внимание, направленное на меня. В нём преобладало удовлетворение с какой-то весёлой злостью. Аккуратно оглядевшись, я вычислил источник идущих ко мне чувств. Им оказался генерал, что сидел за столиком капитана. Указав глазами на кадетов, он провёл пальцем по шее и слегка кивнул, давая добро на то, что я собирался здесь устроить. Моргнув глазами, я слегка поклонился в его сторону.

Тем временем капитан вышел на средину зала.

– Мы собрались здесь, чтобы судом чести решить конфликт между Евгением Аксёновым, Леонидом Шиловым, Фёдором Устиновым и Александром Соколовым. В качестве оружия было выбрано личное холодное. Применение активных магических техник, огнестрельного, равно как и любого другого оружия, кроме заявленного, запрещено. Уличённый объявляется проигравшим и переходит под милость победителя. Поскольку вызывающая сторона представлена тремя бойцами поединки будут проходить по одному с промежутками, определяемыми вызванным. В случае ранения на одном поединке вызванная сторона имеет право отложить дуэль до полного выздоровления. Вопросы есть? Если нет, секунданты, подойдите ко мне и назовите имена участников и условия первой дуэли.

Моим секундантом был второй помощник капитана, молодой зверолюд-волколак. Вернувшись, он подтвердил мою догадку о первом противнике. Естественно, им стал заводила Аксёнов, сразу же заявивший о намерении биться на смерть. Я не видел причин отказываться, и через минуту мы стояли в возле капитана.

– Первая дуэль. Аксёнов против Соколова. Бой насмерть, – объявив нас, капитан отошел с площадки к генералу. Тот что-то тихо спросил, капитан так же тихо ответил.

Я стоял напротив кадета, держа руки с тао, расслабленно повисшими вдоль тела. Взвинтив скорость восприятия, я отслеживал малейшие изменения в поведении мышц противника, рассчитывая работать на противоходе. При таком уровне скорости даже мои движения казались медленными и плавными. Тело просто не успевало за мозгом. Внимательно наблюдая за явно рисующимся парнем, я ждал его атаки. Вот он провёл серию ложных атак. Расстояние было такое, что достать он меня не мог, но я всё равно сделал вид, будто повёлся, и отмахнулся левой рукой. Отскочив, Аксёнов засмеялся и стал отпускать шутки, высмеивающие мою осторожность. Я на них не реагировал, и он снова перешёл в наступление. Начав ещё одной серией ложных атак, опять с расстояния недостаточного, чтоб достать меня, но заставляющего держаться в напряжении. Но вот его ладонь более плотно обхватывает рукоять шпаги, мышцы вздуваются чуть сильнее, и кадет делает настоящий выпад, припадая на одно колено, для увеличения дистанции поражения. Главным было заметить начало атаки, а рассчитать, куда она будет направлена, оставалось делом техники. Целил мой противник в плечевой сустав правой руки. Гаду захотелось поиздеваться, изувечить меня и заставить молить о пощаде. Одновременно с его атакой я сместился влево и вперёд, одновременно доворачивая тело вдоль шпаги. Лезвие моих тесаков слегка изогнутое, удобное для нанесения режущих ударов, и поэтому я ударил одновременно по кисти вытянутой руки и в бедро ноги. Отменно заточенные тао с нанесёнными рунами, предназначенными проламывать защиту нежити, практически не почувствовали препятствия в виде человеческого тела. Кисть с зажатой шпагой ещё падала, а я проскользнул ещё дальше за спину противнику. Он ещё не понял, что случилось, но разрезанные мышцы бедра уже не держали его, и он начинал заваливаться вперёд. Вслед падающему телу я нанёс тесаками разрез вдоль спины отделяя рёбра от позвоночника. И, как ножницами, отрезал голову инстинктивно прогнувшему спину кадету.

Вернув восприятие в норму, я посмотрел на лежащее у моих ног, разделанное тело, бьющееся в конвульсиях, заливая зал хлещущей кровью, и направился к своему секунданту. В зале стоял невообразимый шум. Дамы, да и многие мужчины, выбегали из помещения, прижав руки ко рту. Напротив бесновались друзья убитого, пытаясь прорваться ко мне, но несколько офицеров дирижабля их не пускали, что-то объясняя.

Капитан жестом остановил лекаря, дёрнувшегося было подскочить к трупу. Тот понимающе кивнул и отдал приказ матросам.

– Дуэль окончена в связи со смертью одного из участников. Все разногласия между противниками исчерпаны, честь восстановлена, – объявил капитан. – Для обсуждения времени и условий следующего поединка прошу секундантов подойти ко мне.

– Тебе нужен отдых? – спросил меня волколак, прежде чем направиться к капитану.

– Не будем затягивать, – я ухмыльнулся, вытирая тао об рукав и без того испачканного камуфляжа. – Раньше начнём, раньше закончим.

Офицер кивнул и направился к своему командиру. Я старательно экранировался от эмоций окружающих. В них бушевала такая буря, что могла сбить с ног почище удара молотом. Размеренно дыша, я старался абстрагироваться от сознания того, что только что я убил своего первого человека, и не просто убил, а буквально разделал его на куски. Пусть потом мне будет плохо, но сейчас я вбивал в себя мысль, что я никого не убиваю, а просто отправляю посмотреть ближайший Храм Жизни. И уже через неделю он вернется к своей семье.

Вернувшийся волк сообщил, что второй дуэлянт также захотел биться насмерть. Я заранее сообщил секунданту о своём согласии на любой вариант дуэли, поэтому просто кивнул, подтверждая, что информация принята.

Дождавшись, когда матросы всё уберут, капитан опять вышел в центр зала.

– Второй поединок пройдёт между Фёдором Устиновым и Александром Соколовым. Условие дуэли – смерть одного из противников. Оружие личное холодное. Иное оружие, как и активные магические техники, запрещено. Прошу в центр зала, господа.

Фёдор был пониже, чем Аксёнов, но гораздо шире в плечах. Мышцы бугрились на руках, и шпага в них казалась тонкой веточкой. Дождавшись сигнала начинать, он сразу кинулся на меня. Если его друг использовал финты и уколы, то этот кадет предпочитал рубящую технику. Если бы у него вместо лёгкой шпаги было тяжёлое оружие, типа меча или палаша, я бы не решился провернуть задуманный мной трюк. Рассчитав траекторию движения, я поймал шпагу мечеломом тао, затем, зафиксировав вторым, вывернул её из руки противника. И отбросил в сторону. Фёдор, оставшись без оружия, на секунду опешил. В его эмоциях поднялась волна настоящего бешенства, и он кинулся на меня широко расставив руки. Я правильно оценил его переломанные уши как результат подготовки борца. Вот и стремился он взять меня в захват и переломать кости. Понимая, что в таком состоянии, даже будучи смертельно раненым, он меня убьёт, если поймает, я кубарем бросился противнику под ноги. И пока он пытался встать, вогнал лезвие тесака, сначала в крестец, лишая подвижности, а затем, в основание черепа, перерубая позвоночный столб.

К распростёртому телу подошёл лекарь экипажа. Конвульсии уже практически прекратились, и медик констатировал смерть кадета. Дождавшись объявления капитана, я отошёл к своему секунданту. Зрителей в зале значительно поубавилось. Остались военные и самые стойкие из пассажиров. Женщин почти не было. Внутри меня поселилась пустота, но усилием воли я заставил себя настроиться на следующий поединок. Вернувшийся волколак удивил меня сообщением, что третий дуэлянт хочет провести поединок до ранения. Пожав плечами, я согласился. Мне хотелось побыстрее всё закончить.

Когда всё было подготовлено к продолжению, капитан вызвал нас в центр зала и объявил начало поединка.

– Последний поединок пройдёт между Леонидом Шиловым и Александром Соколовым. Условие дуэли – ранение средней тяжести. Оружие личное холодное. Иное оружие, как и активные магические техники, запрещено. Прошу начинать.

Не слыша капитана, я смотрел на своего противника, пребывая в сильном замешательстве. Я готовился к схватке на смерть, к тому что противник будет меня ненавидеть, ведь я убил его друзей. Но стоящий напротив меня молодой человек со слегка одутловатым лицом и маленькими беглыми глазками был рад. Увидев смерть своих товарищей, он был просто на седьмом небе от счастья. А еще он всех презирал. Любой, на кого падал его взгляд, вызывал у него презрение. Меня он тоже презирал, но к этому чувству примешивалась изрядная доля страха. Я не удивлюсь, если именно он науськал на меня своих друзей. Хотя слово «друг» здесь было явно неуместно.

Как можно плотнее закрывшись от эмоций, идущих от моего противника, я изменил своё решение. Сначала я хотел закончить поединок как можно быстрее, порезав ему руку или ногу. Но теперь я жаждал этой схватки. Вернее, не схватки, а того, что я приготовил для соперника. Перехватив тао обратным хватом, я выставил гарду кинжала как кастет. И сразу после сигнала рванул к противнику. Рассчитывающий, что я буду опять действовать от обороны, Шилов не сумел правильно среагировать и попытался ударить меня прямым уколом. Но я был уже слишком близко. Пропустив над плечом руку со шпагой, я вошёл в ближний бой и пробил ему правой в солнечное сплетение. Дыхание покинуло кадета вместе с парой сломанных рёбер. Не дав ему опомниться, я провёл тройку в лицо, затем добавил опять в солнышко и, сместившись вправо, нанёс удар ногой во внешнюю сторону колена. Нога моего противника переломилась, и Шилов, истошно заорав, остался стоять на одной ноге. Шпаги у него уже не было, он выронил её, когда пытался защититься. Держа руки прижатыми к груди, Шилов скакал на одной ноге, истошно вопя. Примерившись, я нанёс удар по его левой почке и, когда от боли противник опустил руки, провёл пару мощных атак в челюсть. Веером разлетелась кровь и осколки зубов, а сам Шилов мешком упал на палубу. Больше бить бессвязно воющего соперника я не стал. Злость, вызванная его эмоциями, прошла, и я поспешил завершить поединок, рубанув кинжалом по здоровой ноге. Не смог сдержаться от последнего аккорда.

Полностью морально опустошённый, я, не слушая слов капитана, побрёл в свою каюту. Окровавленный, с тао в руках я распугивал пассажиров и матросов на своём пути, благо идти было не далеко. Рядом с собой я почувствовал человека, искренне за меня переживавшего. Это был профессор. Кивком поблагодарив его за поддержку, я отправился прямиком в душ. Сняв форму, с остервенением намыливался, пытаясь смыть с себя уже запёкшуюся кровь. Когда я вышел, то оказалось, что мылся я не менее часа. За это время приходили капитан со вторым помощником. Капитан хотел со мной поговорить, но профессор убедил его перенести это на завтра. Поблагодарив Георгия Ивановича за всё, упал пластом на койку и отключился.

Поднялся я довольно рано. Профессор ещё спал, и чтоб его не будить, я не стал делать полный комплекс утренней зарядки, ограничившись парочкой коротких ката для тао и затем дыхательной гимнастикой. В связи с охотой на нежить и последующей поездкой, занятия я подзапустил. Однако вчерашние события разогнали кровь, и я был полон сил. На удивление, настроение было прекрасным. Пришло осознание того, что всё случившееся – результат действий самих кадетов. Неважно, кто кого там провоцировал, свою голову нужно тоже иметь. Или хотя бы не пить столько. Голод грыз меня со страшной силой, и едва дождавшись, мы с проснувшимся и приведшим себя в порядок профессором отправились завтракать.

Короткая прогулка до ресторана вылилась в целое представление. Команда и пассажиры разделились на два лагеря. Одни со мной здоровались, пожимали руку, интересовалась мнением о сегодняшней погоде. Это в основном были военные различных родов войск и званий, но присутствовали и гражданские, судя по виду из северной аристократии, живущие недалеко от Пустошей. С другой стороны, подавляющее большинство дам и девушек, в том числе из экипажа дирижабля, смотрели на меня как на древнее кровавое божество. Их эмоции переливались всеми оттенками от ужаса до омерзения. Стараясь экранироваться от вторых и отвечая первым, мы постарались как можно быстрее занять свой столик. Аппетит у меня не пропал, и я в полной мере насладился яичницей с беконом и кружкой крепкого сладкого чая с булочками.

Управился я как раз вовремя, потому что также завершившие завтрак капитан экипажа со своим неизменным спутником генералом жаждали со мной пообщаться и пригласили пройти с ними в кабинет капитана. Сам разговор вышел недолгим. Меня поздравили с победой в дуэли и пообещали, что проблем с моими противниками не будет. Согласно дуэльного кодекса любая месть или преследование после поединка исключалась. И решившийся на такое становился парией в обществе. Затем последовали осторожные расспросы, кто я, откуда и чем собираюсь заниматься. Не скрываясь, но и не вдаваясь в конкретику, я отвечал, что егерь, воспитанник отряда «пепельные вороны», получил вольный статус и лечу учиться. Про будущие планы ответил расплывчато, что, дескать, сейчас нужно сосредоточиться на учёбе. Мне на это покивали головой и позволили идти.

Лететь еще оставалось более восьми часов и, убивая время, я решил пройтись по дирижаблю. Удачно встретившийся Архип Гурьев, волколак, бывший моим секундантом, был свободен от вахты и мне без труда удалось уговорить его на экскурсию. Более двух часов мы обходили дирижабль, то спускаясь в трюм, то поднимаясь на палубы. Устав от впечатлений, мы вернулись в кают-компанию, где кучковались пассажиры в поисках развлечений. Некоторые столики были заняты компаниями, играющими в различные азартные игры. Видя неподдельную страсть в глазах волколака, я, в качестве благодарности за занимательную экскурсию, решил научить его играть в покер. Да, такой игры в этом игры не было.

Я попросил Архипа достать новую колоду карт, лист бумаги, а также горсть мелочи минимального достоинства. Всё это нашлось в баре, и я начал объяснять своему бывшему секунданту и примкнувшей группе любопытствующих правила покера. Попутно зарисовывая их на бумаге для наглядности.

Играть я умел только в безлимитный техасский холдем. Рассказав правила и зарисовав комбинации, я предложил сыграть пробную партию, взяв на себя роль крупье. Вскоре вокруг нашего стола собрались все находящиеся в кают-компании. От постоянных пояснений у меня пересохло горло, и приходилось то и дело отпивать сок, принесённый официанткой. Играли по одной партии просто с целью наработать опыт определения комбинаций карт и торгов. Когда одна из рискнувших опробовать новую затею дам сорвала банк, умело блефуя, имея на руках лишь минимальные карты, её встретили аплодисментами. Время мчалось стремительно, и многие даже были огорчены, что дирижабль достиг места назначения. Попрощавшись со всеми и получив кучу визиток, я отправился собирать вещи. Я прибыл в столицу.

Интерлюдия N 3

Первый наследник рода Стрибора внимательно смотрел на рыдающую перед ним женщину. Она комкала платок, прикладывая к глазам, и всячески демонстрировала невероятные душевные страдания. Фальшью эти потуги несли за версту и выглядели чрезвычайно противно. Однако выгнать жену главы одного из аристократических родов, входящих в сотню богатейших он тоже не мог. Род женщины был довольно древним, но захиревшим, и все считали, что его линия прервалась, когда, как птица Феникс, он восстал вновь. Откуда взялись деньги, было неизвестно. Ходили слухи о приисках на севере, чуть ли не в Пустошах, но точной информации не было.

Конечно, тех семи лет после возрождения было недостаточно, чтобы влиться в общество столицы. Но и ссорится с ними было не с руки. Без достаточных для этого оснований, конечно. Один из трёх родов, специализирующихся на воздушных перевозках и фактически монополизировавших этот рынок, был готов дать отпор кому бы то ни было. Однако против рыдающей женщины не начнёшь боевые действия, даже если она ужасная актриса.

– Госпожа Шилова, я уверяю вас, что на борту дирижабля ваш сын находился в полной безопасности. Равно как и другие пассажиры. И если бы он сам, я подчёркиваю, сам! не начал конфликт, никто бы не пострадал. Свидетелей этого огромное множество. Включая моего племянника, командующего этим дирижаблем, и командующего дальневосточным округом генерал-лейтенанта Слепнёва. Но даже в любом другом случае суд чести уже состоялся. И более того, предоставлять информацию о своих пассажирах мы не намерены ни в коем случае. Это вопрос порядочности нашего Рода. Однако за последние три дня вашими слугами было предпринято более семи попыток подкупа наших сотрудников. И сейчас вы сидите передо мной и требуете раскрыть данные.

– Я прошу вас. Поймите, я же мать!!

– Я, как отец, вас прекрасно понимаю. Забота о детях – это прекрасно. Но в возрасте вашего сына пора решать вопросы чести самому. Дуэль была проведена по правилам. Что до того, что ваш сын получил серьёзные повреждения, у меня есть отчёт лекаря. В нём сказано, что уже через шесть часов нахождения в восстановительной ванне, в которую ваш сын был помещён незамедлительно, все повреждения были восстановлены.

– Но у мальчика пропал аппетит. Он практически ничего не ест. Он заперся в своей комнате и не пускает туда даже меня.

– Ольга Михайловна, – Стрибор встал и подошёл к женщине, беря её доверительно под локоть и понижая голос, – понимаете, поражение на дуэли – это большой стресс, однако это и путь к совершенствованию своих навыков. Я уверен, что в скором времени ваш сын удивит всех своим стремлением стать сильнее. – Доведя Шилову до двери мужчина открыл её. – А сейчас вам лучше находиться ближе к сыну. Так будет лучше для всех. А насчёт его противника, свет может не понять вашего стремления его отыскать. И это может отразится на вашем сыне.

– Да? – Слёзы, если и были, то давно уже высохли. – Я об этом не подумала. Благодарю, что уделили мне время. – И женщина удалилась.

Наследник сильнейшего рода ветра облегчённо вздохнул. Покинувшая гостья оставила после себя чувство гадливости. Как будто пиявку раздавил в руках. Конечно, чего ещё ждать от дочери купца. Но за пять лет проживания в столице можно было выучить хотя бы элементарные неписанные правила высшего света. И сын у неё весь в мамочку, такой же. Вызывающий внутреннее отвращение слизняк, прячущийся за юбку матери. Надо минимизировать контакты с родом Шиловых, даже если придётся отказаться от нескольких проектов. Честь дороже. Что до противника Шилова в дуэли, нужно предупредить младших родичей, обучающихся в первом лицее. Пусть аккуратно присмотрят за ним. Вряд ли, эта деятельная дамочка угомонится.

Конец интерлюдии

Глава 11. Лицей

Чтобы добраться до Лицея, у меня ушло более трёх часов. Находился он в пригороде столицы и занимал огромную территорию, обнесённую высоким забором и отлично охраняемую. Службу по охране с момента основания здесь нёс вольный отряд «Пасынки Жизни». Несмотря на статус вольного, подчинялись они непосредственно директору и, как и весь лицей, курировались императорским родом.

Дорога на подъезде к комплексу была забита машинами представительского класса. Лицей являлся интернатом, и все учащиеся жили на его территории. И сейчас они спешили заселиться. Из багажников слуги доставали десятки чемоданов. И выстроившись в колонну, несли их в корпуса общежития. Всё это настолько напоминало муравейник, что я невольно начал оглядываться, не протащит ли мимо меня очередная колонна слуг-муравьёв мёртвую гусеницу.

Я со своим пошарпанным чемоданом, в тактической одежде, вместо идеально сидящей школьной формы, как у остальных, стоившей даже на мой неискушённый взгляд просто нереальных денег, смотрелся совершенно невзрачно. Настолько, что охрана не захотела впускать меня на территорию.

Пришлось дожидаться, пока не вызовут завуча, отвечающего за новых учеников. Меня вся эта ситуация не напрягала. И только когда после проверки документов охрана полезла в мои вещи с досмотром, я взбеленился. Пытавшийся открыть мой чемодан боец замер, почувствовав у шеи острую сталь.

– Медленно поставь чемодан на землю. – Боец подчинился, в это время остальные уже держали меня на прицеле – Молодец. Теперь разворачиваемся и идём к воротам.

Злоба переполняла меня. Если я позволю кому бы то ни было так с собой обращаться, потеряю самоуважение. Плевать на детей аристократов, смотрящих на меня как на кусок грязи. Рамки приличия они не переступали. И мы ещё посмотрим, кто кем станет в итоге. Но эти уроды были из вольных отрядов. Разжиревшие твари, самоутверждающиеся за счёт студентов, не могущих дать отпор. Моё решение было, конечно, чересчур импульсивным, но я не мог позволить унижать себя. Находиться на территории лицея в данный момент мне было нельзя. Законом то, что я сделал, трактовалось однозначно как вооружённое нападение на сотрудника правопорядка при исполнении. Поэтому, прикрываясь телом одного из бойцов, я медленно отступал к воротам, надеясь там оторваться между машинами.

– Что здесь происходит? – Высокая, красивая женщина, лет тридцати пяти, оторвалась от беседы с мощным рыжебородым гномом и вместе с ним спешила к воротам. – Я ещё раз спрашиваю, что здесь происходит.

– Захват заложника. – Дорогу ей заступил один из охранников, по всей видимости, старший смены. – Предотвращено проникновение преступника на территорию. – Пускать её ближе он не собирался.

– И давно у нас преступники ходят на промысел с вещами и гитарой? – женщина была настроена воинственно. – Пропустите меня, сударь, и прикажите своим людям убрать оружие. – Оттолкнув охранника плечом, она прошла к воротам

– С чем бы он ни ходил, имеется факт нападения и взятия заложника, – сдаваться старший не собирался и устремился следом.

– И почему я не удивлена, что произошло это в ваше дежурство? В прошлом году с вами уже были инциденты, и, лишь по личному ходатайству вашего капитана, и под его личное поручительство, вы были опять допущены к работе. Но сегодняшний случай перешёл все границы дозволенного. Вы опозорили наш лицей перед лицом всех учащихся и их семей.

– Меня зовут Сикорская Антонина Петровна. Я заведующая учебной частью по работе с первыми курсами. Молодой человек, уберите оружие и потрудитесь объяснить, что тут происходит. – Она остановилась в метре от меня.

Я убрал тао в ножны, достал и протянул ей бумаги.

– Александр Сергеевич Соколов, шестнадцать лет. Прибыл для обучения в Первом Лицее имени его императорского величества Михаила Вышинина. Был остановлен охраной для проверки документов. После предъявления была попытка устроить личный досмотр вещей. Счёл для себя невозможным терпеть подобное обращение и предпринял попытку покинуть территорию лицея.

– Зачем вы взяли заложника, Александр Сергеевич? – Сикорская, не отрываясь, изучала мои документы. Сразу создавалось впечатление, что выслушивать объяснения провинившихся ей не в новинку.

– Количество охраны и их расположение не давало возможность безопасно отойти к воротам. Поэтому я принял решение прикрыться одним из охранников.

– Складно излагаешь, – прогудел гном, по-прежнему остающийся с завучем. – Кадет?

– Егерь отряда «Пепельные вороны» в статусе вольного

– О как. Целый егерь. А воинская книжка у тебя есть, егерь?

Я вынул книжку и передал её гному. На первой же странице брови его приподнялись, я же не озвучивал, что я ещё и диверсант. Дойдя до трофеев, гном довольно крякнул и, подхватив Сикорскую под локоть, буквально оттащил от ворот, начав что-то объяснять, указывая то на меня, то на охрану.

Через пару минут они вернулись. Завуч протянула мне документы.

– Прошу прощения за этот инцидент. Виновные в нём будут строго наказаны. Следуйте в корпус номер семь, это мужское общежитие. Расселение через коменданта. Мастер Гамиль, – обратилась она к гному, – я вас прошу, проследите, чтобы молодой человек получил все необходимые вещи. А также школьную форму. Завтра в девять утра торжественное открытие учебного года. Всё остальное узнаете на информационном стенде в общежитии. Хранение личного холодного, равно как и огнестрельного, оружия на территории Лицея разрешено. В каждой комнате есть оружейный сейф, а на территории имеются тир и стрельбище. Однако ношение разрешено только в разряженном состоянии и в специальной сумке, которая пломбируется либо в тире, либо комендантом общежития.

Гном вернул мне воинскую книжку и протянул широкую, как лопата, ладонь.

– Гамиль Зирак. Местный завхоз. В прошлом лейб-гвардии штабс-капитан Одиннадцатого гвардейского артиллерийского полка. Следуй за мной. – И гном пошел в сторону видневшихся строений.

– Давно было пора этим засранцам по щам надавать. – Мастер Гамиль оказался простым в общении гномом. – Вольный отряд они, как же. Стоять на воротах и запугивать простолюдинов, больше ни хрена не могут. Появись тут нежить, так драпать будут, придерживая штаны. А сейчас вой подымут до небес. Ну да пёс с ними. Подожмут хвосты, как милые.

– Часто такое у вас?

– Раньше вообще не было. А как пару лет назад капитан сменился, так всё и началось, – гном с досады сплюнул. – Новый командир и дня на границе не провёл. Зато дворянин, аристократ, чтоб его. Вот бойцы и распоясались. Знатным-то они готовы жопу лизать. А остальных начали унижать. Сначала слова были, а теперь вон до чего дошло. Директор этого так просто не оставит. И не переживай, к тебе претензий не будет. Налицо грубые нарушения устава караульной службы.

– Это обнадёживает. А как тут вообще дела обстоят?

– Ты это о девках, что ли? – Гном громоподобно засмеялся. – Нормально обстоят, какие хочешь, на выбор. Только почти все если не аристократки, то простые дворянки. Поймают на такой, сразу оженят. Ну, или женилку оторвут, если не подойдёшь по евгенике.

– Почему сразу девушки? Я про учёбу, курсы там разные. – Я даже не смутился. В основном потому, что действительно не это имел виду. Разве только чуть-чуть.

– Ну да, ну да. Нормально обстоят. Есть полигоны для отработки магических техник, есть стадион и другие спортивные сооружения. Про тир и стрельбище ты уже слышал. Ты конкретизируй сферу интересов, – мастер Гамиль хитро прищурился, глядя на меня в упор.

Следовало решать проблему с тренировками магии льда. В документах её я указывать не стал. Не хотел к себе повышенного внимания. И сейчас получить полигон для тренировки будет проблематично. Оставалось решить, доверять гному или нет.

С одной стороны, гномы не предают. От слова совсем. Если ты доверил свою тайну гному, то он умрёт, но не выдаст. Есть только одно «НО». Ты должен быть другом этого гнома. Иначе он даже слушать тебя не будет.

И вот сейчас с ходу мне предстояло определить, поможет он мне, или я заимею проблемы с администрацией лицея. А потом и с СИБ, которые еще с Проклятыми Камнями мне обязательно крови попьют.

– Да говори, не тушуйся. Я же вижу, что ты из наших, хоть и молодой. Лича взять в одиночку может не каждый. А тут получил я новый номер альманаха «Пушки и мортиры». И очень интересная там статья о применении мин направленного действия для организации засад на нежить. Хорошие мины получились, а, Фальк? – и гном довольно засмеялся.

Бывших офицеров не бывает и, уйдя в запас, лейб-гвардии штабс-капитан артиллерии оставался фанатом всего стреляющего и взрывающегося. И чем крупней калибр, тем лучше. И как создатель нового вида нежно любимых им мин, я ещё заочно оказался на хорошем счету. Единственное, что не устраивало мастера Гамиля, это малый размер заряда взрывчатки. Как и у всех гномов, достаточным считалось, когда на расстоянии в пятьдесят метров не остаётся ничего, а воронка достигает полуметра в глубину. Я уже с ужасом представлял модификации своих мин, которые низкорослыми мастерами будут признаны достойными. Успокаивало только одно: какими бы монструозными они не оказались, действовать все равно будут идеально.

Дело в том, что в Аркании гномы не умели создавать что-то поистине новое. Не получалось у них изобрести даже элементарных вещей. Был ли это хитрый выверт сознания или общая зашоренность и приверженность догмам, но факт оставался фактом.

Однако если ты принесёшь гному концепт, пусть кривой и работающий через пень-колоду, то он доведёт его до совершенства. Причём зачастую разобраться с итоговым изделием сам создатель концепта уже не может.

Так что, дав гномам новую игрушку и место применения своих способностей, я мог рассчитывать на помощь и сохранение моих тайн.

– Понимаете, уважаемый, в моих документах содержится неполная информация о моих магических силах, – начал я осторожно, – поскольку техники владения оными оставляют желать лучшего.

– Короче, ты поглотил стихийный Камень Души и тебе нужен полигон для отработки техник. А палиться ты не хочешь, – подытожил гном. – Хм, это не проблема. Единственное, что время, когда на полигоне сто процентов никого не будет, появится только ближе к полуночи. Если для тебя несложно вставать после тренировок на учёбу, то считай, вопрос закрыт. Вот только не вышла бы тебе подобная скрытность боком.

– Я не собираюсь всю жизнь прятаться. Но и позволить делать из себя марионетку не могу. Если я заявлю сейчас о том, что являюсь наследником Рика Снежного и его техник, спокойствия мне не видать. А я хочу получить образование и найти своё место в мире.

– А какое место ты ищешь? – гному понравился мой ответ. – Кем хочешь стать? Если аристократом, то иди в любой клан холода. За наследие Рика Отморозка будет тебе и стол, и дом, и тёплая баба под бок, а то и не одна. Я помню, какие слухи ходили о нём в Диких землях, хоть и прошло почти двести лет с того времени.

– Я хочу основать свой Род. Не больше, не меньше. Встать вровень с аристо. Заставить их себя уважать. И для этого мне нужно подготовиться. Стать сильнее. Накопить силы и финансы. Собрать дружину, в конце концов.

– А сможешь? – гном остановился и пристально смотрел мне в глаза. От прежнего балагура не осталось и следа. Теперь это действительно был боевой офицер. И он ждал моего ответа.

– Лучше попытаться взлететь соколом и сдохнуть, чем жить мышью и корить себя, что даже не попытался, – ответил я не менее прямым взглядом.

Гном хмыкнул в бороду и, рассмеявшись, обоими руками хлопнул меня по плечам. Вы когда-нибудь попадали под падающий шкаф? Я как-то в детстве, детстве Арёма, попадал. Ощущения оказались потрясающе схожими.

– Что ж, тогда помочь будущему основателю Рода, умеющему и убивать нежить, и создавать оружие – моя прямая обязанность. Утрём аристо их высокомерные носы.