Текст книги "Мужья и любовники"
Автор книги: Ширли Конран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
Март 1979 года
«Должно быть, София уже проснулась», – подумала Пэйган, услышав, как с первого этажа, из комнаты дочери, несутся звуки рок-музыки.
Раздалось шипение, кряхтенье, и огромные старинные часы пробили семь. Потом Пэйган услышала шаги мужа по лестнице, затем – поворот ручки в ее спальной комнате, и в дверях появился Кристофер, осторожно неся поднос с утренним кофе.
– Кажется, у нас кончился мармелад.
– Кристофер, дорогой, из меня получилась никудышная хозяйка, ты, наверное, уже успел это заметить. – Она положила подушку повыше и, облокотившись на нее, взяла с подноса утренний номер «Таймс».
– Я думаю, что отсутствие мармелада – это часть заговора, составленного с целью заставить меня развестись с тобой, – сказал он, присаживаясь на край кровати.
– А захват утренней газеты первым всегда считался в. Великобритании достаточным поводом для развода, – в тон мужу ответила Пэйган.
– Одно время мне казалось, что ты сбежишь с каким-нибудь жиголо, – признался Кристофер. – Когда врачи предупредили меня, что заниматься любовью для меня равно смерти, первая моя мысль была – а как же Пэйган?
– Слава богу, врачи не навсегда остались при этом убеждении, – ответила Пэйган Она никогда не признавалась Кристоферу, как сильно любила его. Некое суеверное чувство удерживало ее от этого. Но Кристофер был центром всей ее жизни. Только заботами мужа она превратилась из деморализованного существа в великолепную, известную своим обаянием, умом и образованием женщину. Когда она, нарядная, сияющая, входила в парадный зал под руку со своим уже не молодым, степенным мужем, окружающие были уверены, что именно она является движущей силой их семьи. Между тем только эмоциональная стабильность Кристофера давала Пэйган энергию и силу жить.
Когда сердечный приступ мужа положил конец их сексуальной жизни, Пэйган оказалась гораздо более озабочена тем, чтобы оберегать здоровье мужа, нежели тем, чтобы вновь заняться любовью. «Секс как опера, дорогой, – часто повторяла она мужу. – То, что некоторые находят невероятно занимательным, меня никоим образом не волнует». Она и вправду совсем не чувствовала себя обделенной.
Пэйган, облокотившись на подушку, небольшими глотками пила кофе, потом взяла с подноса письма. Первым она распечатала конверт с Нью-Йоркской маркой и быстро проглядела письмо.
– Полмиллиона долларов! – радостно вскричала она, как флагом, размахивая конвертом, потом протянула письмо мужу. – Посмотри сам.
Это от агента Лили.
– Тигровая Лилия действительно постаралась.
Когда старенький «Ровер» Кристофера влился в поток машин, Кристофер задумался. Тем временем его автомобиль оказался почти зажатым между двух грузовиков-фургонов. Сэр Кристофер с трудом сдержал вспышку гнева. Опасные ситуации на дороге были в ряду главных провокаторов сердечных приступов. А Кристофер отнюдь не желал ставить свое здоровье в зависимость от чьего-то неумения водить машину.
«Я, кажется, не опоздаю», – успел подумать он, но услышал скрежет железа, звон стекла и тяжелый удар следовавшего сзади автомобиля о бок фургона. Он нажал на тормоза одновременно с водителем оранжевого грузовика, ехавшего чуть впереди.
Однако тормоза видавшей виды машины были не очень надежны, и сэр Кристофер понял, что столкновения с оранжевым грузовиком ему не избежать.
Водитель автомобиля, шедшего за ним, оказался нерасторопным: он врезался в «Ровер» сзади, подтолкнув машину Кристофера к грузовику.
«Ровер» буквально впечатался в бампер грузовика и Кристофер почувствовал, как острый обломок железа вонзился ему в грудь.
Он был доставлен в госпиталь святого Стефана и тут же отправлен в реанимацию.
Двадцатью минутами позже Пэйган, так и не успевшая снять розовую ночную сорочку, сжимала пальцами обмякшую руку мужа.
– Боюсь, что надежды нет, леди Свонн. – Врач полагал, что с женой коллеги он может быть откровенен– Даже если мы сумеем заменить поврежденный орган, ему негде будет существовать: грудная клетка полностью раздавлена.
Как в тумане, Пэйган подписала сначала согласие на то, чтобы сэра Кристофера отключили от поддерживающего искусственное дыхание аппарата, потом на то, чтобы останки мужа врачи могли использовать для исследовательских целей, Она вдруг почувствовала страшный холод и, к своему стыду, – приступ гнева. «Как он мог сделать это? – подумала она. – Как он мог оставить меня?»
– Тайный сговор матери с дочерью? Что они, черт возьми, имеют в виду? – Джуди даже не была уверена, правильно ли она расслышала слова Тома.
– То, что вы с Лили составили заговор с целью разрушить политическую карьеру сенатора Рускингтона.
– Но это же смешно! – воскликнула Джуди, возмущенно топнув ногой.
– Конечно, – терпеливо ответил Том. – Но отмыться от такого обвинения будет трудно.
Даже случайный, ничего не значащий телефонный разговор можно обратить против нас. А уж то, что Лили живет в твоей квартире, будет обыгрываться со всех сторон. Кстати, пригласить ее к себе было твоей большой ошибкой, Джуди.
– Но ведь когда она давала это интервью, мы с ней были едва знакомы.
– А сможешь ли ты доказать это? – вкрадчиво спросил Том. – Пожалуйста, посмотри сегодня вечером все свои бумаги: вдруг там найдется что-нибудь, подтверждающее нашу правоту, и тогда мы сможем лучше выглядеть на слушаниях в пятницу.
Джуди пришлось отменить все назначенные на вечер дела и погрузиться в изучение толстенной папки документов. После этого она проверила все файлы в компьютере, все ящики своего стола и даже вывернула бумажник в надежде найти что-нибудь подходящее. Только к восьми вечера она, измотанная вконец, отложила в сторону последнюю бумагу.
– Черт бы драл этого старого осла! – в сердцах сказала она Тому, когда тот подавал ей пальто. – Я потратила на этого идиота почти целый рабочий день, не говорят уже о деньгах.
Том кивнул.
– Джуди, нам ничего не остается, как сократить расходы. Необходимо найти любые статьи экономии, пусть даже самые незначительные.
– Что ты имеешь в виду под «незначительными»?
– Нам действительно необходим этот тренер по гимнастике? Не могли бы мы отказаться от услуг Тони?
– Если нам действительно необходима экономия, можно перейти на более дешевый способ печати. Это самое простое и самое эффективное.
– И потерять качество? Ты говоришь так, потому что раздражена, Джуди.
– Но это действительно будет значительная экономия, а я – обещаю тебе – не выйду из типографии, пока не заставлю технологов дать максимально хорошее качество. А зарплата твоя – это капля в океане по сравнению с гонорарами адвокатов. – Она надела перед зеркалом шляпу. – Я слишком устала, чтобы еще ночь не спать и думать об этом проклятом сенаторе.
– Ты не спишь? – неподдельно изумился он. – А куда же делась легендарная выдержка и самоуверенность Джуди Джордан?
– Она не так сильна, как тебе, должно быть, казалось, – ответила Джуди до странности тихим голосом, и Том впервые понял, как глубока на самом деле ее тревога.
Он немедленно изменил тон:
– Мы и раньше попадали в переделки, Джуди.
И ничего – выкручивались и по-прежнему наверху!
– Тем больнее нам будет падать. К тому же мы не вызываем к себе сочувствия, слишком уж кажемся неуязвимыми. Да и можно ли представить себе, скажем. Генри Киссинджера, плачущего ночью в тревоге?
– В конце концов, у тебя есть Марк, – заметил он. – А мне чертовски трудно приходится без Кейт.
– Мне не хотелось бы обременять Марка своими проблемами.
– Почему? Ты боишься? Думаешь, что он любит ту блистательную Джуди Джордан, которую знает весь мир, а не реальную женщину, которую знают немногие, в том числе я?
– Марк все равно ничего не понимает в делах.
А уж ситуация, когда кодекс законов оказывается важнее справедливости, для него просто абсурдна.
Том обнял Джуди за плечи.
– Ничего, как-нибудь прорвемся!
– Кстати, о прорыве: как там Кейт?
– Пишет, что все оказалось гораздо сложнее, чем она думала. Похоже, что это уже не война племен, а систематический геноцид. Правительство Бангладеш пытается расселить в горах Читтагонга своих подданных и выгнать оттуда мирных крестьян-буддистов. Кстати, они намерены отобрать у Кейт визу.
– А я даже не знала толком, где это находится, пока Кейт туда не отправилась.
Пожелав Тому спокойной ночи, Джуди медленно пошла по коридору.
Она заметила, что из-под одной из дверей пробивается луч света. Заглянув внутрь, Джуди увидела, как Тони, с которого уже градом лил пот, разучивал перед зеркалом новые движения.
– Все еще здесь, Тони?
– Да. Вот готовлю на завтра новые упражнения.
Каждый, кто задерживался на работе дольше, чем она сама, вызывал восхищение Джуди.
– Приняв вас на работу, Тони, я совершила самый мудрый поступок в жизни, – произнесла она.
– А мой приход к вам – лучшее, что сделал я.
Вы видели мою фотографию в «Нью-Йоркер»?
Мамаша демонстрирует ее всем и каждому.
– Это великолепно, Тони. Я не сомневалась, что ваша мама будет довольна. И все наши сотрудницы вас очень ценят.
Тони вытер лицо полотенцем.
– Вы правду говорите? Девушкам действительно нравится?
– Конечно. А что вас удивляет, Тони?
– Ну, все это женское внимание. Оно как-то кружит мне голову.
– Да бросьте! – рассмеялась Джуди. – С вашим-то телом! Женщины, должно быть, на вас гроздьями виснут.
– Ой, да вы просто не представляете, каким я был дохляком еще несколько лет назад! Поэтому я и стал заниматься гимнастикой.
– Вы сильно продвинулись с тех пор, – улыбнулась Джуди, поворачиваясь к двери, – Ну, счастливо! Не задерживайтесь слишком поздно.
– А я и не смогу. Веду сегодня мамашу немного поразвлечься.
– Какая счастливая мысль. Желаю удачи.
– Интересно, Спирос когда-нибудь уймется? – проговорила Лили, доставая из очередной корзины с орхидеями бриллиантовый браслет. – Если бы я носила все его браслеты, они бы мне уже достали до локтя.
– Везет же некоторым, правда, Марк? – усмехнулась Джуди, примеривая браслет на свое маленькое запястье.
Марк, не отрывая глаз от огня в камине, пожал плечами:
– Одна такая побрякушка могла бы в течение нескольких лет кормить целую африканскую деревню.
– Только, пожалуйста, не читай нравоучений! – раздраженно прервала его Лили. Она взяла у Джуди браслет и кинула Марку. – Пожалуйста, можешь отдать его африканцам! Мне он не нужен. Я же знаю, что это не подарок, а взятка. Спирос уверен, что, получив такую штучку, человек тут же должен забыться в приступе благодарности. Эти браслеты он дюжинами заказывает у Картье. Для него они – меновой товар.
– Как бусы и зеркальца, на которые конкистадоры выменивали золото ацтеков? – усмехнулась Джуди.
– Вот именно! – Лицо Лили казалось еще более выразительным из-за грима: все утро она пыталась скопировать грим Мистингетт. Фотография знаменитой певицы лежала на туалетном столике рядом с зеркалом.
– Ты бы лучше умылась, а то опоздаешь на концерт, – заметила Джуди.
– Действительно. – Лили встала и отправилась в ванную – Тебе еще понадобится косметика? – прокричала вслед Джуди, намекая, что неплохо было бы все это убрать.
– Она страшно неряшлива, – заметил Марк. – Видела бы ты, во что она превратила мою квартиру.
– Я не обращаю на это внимания. Порядок, беспорядок… Какая, в конце концов, разница?
Лили захотела переехать ко мне, чтобы наши с ней отношения могли укрепиться. – Она легко коснулась длинных загорелых пальцев Марка.
Тот тихо отодвинул руку.
– Том сказал мне, что, поселив Лили в своей квартире, ты играешь с огнем. Сенатор Рускингтон может использовать это против тебя.
Джуди задумчиво ворошила кочергой угли в камине.
– Но, общаясь в гостиничных номерах и за ресторанными столиками, мы так никогда и не узнаем друг друга.
Дверь открылась, и в комнату вошла Лили – великолепная в своем темно-зеленом шелковом мини-платье. И тут же вся гостиная наполнилась ароматом духов.
– Ну, я пошла!
Больше всего на свете Марк хотел бы сейчас тоже встать и уйти, но не решался: Джуди могла воспринять его уход как нежелание быть с ней.
И в то же время Марк прекрасно понимал, что, если он сейчас останется, все, с таким трудом загнанное им внутрь, может выплеснуться наружу.
«Вот мы сидим здесь, потягивая коктейль, – думал он, – а часовой механизм подложенной под наши отношения бомбы уже работает». Он вдохнул запах духов Лили и, сам того не желая, представил себе, как капли воды стекают по ее золотистой коже.
Лили закрыла за собой входную дверь и повесила на плечики зеленое замшевое пальто. Они еще не ложились: из комнаты раздавались голоса.
– Но почему, Марк? Почему в течение вот уже четырех часов ты пытаешься убедить меня выдворить Лили из этой квартиры?
– Ради Христа, Джуди! Неужели ты не понимаешь?
И вдруг Джуди поняла.
– Ну конечно! Как я была слепа! Ты ведь влюблен в нее, правда, Марк? Я просто ослепла!
– Джуди, успокойся.
– Мужчины всегда так говорят, перед тем как нанести женщине смертельный удар.
– Но я бы не хотел обижать Лили. Она доверяет мне. Я не собираюсь портить жизнь" нам всем. – Он старался говорить тихо. – Для Лили я единственный мужчина, который не пытается залезть к ней в постель.
– Ну, если не считать того, что на самом деле тебе только этого и хочется. Правда ведь? – резко прервала его Джуди.
Последовала долгая пауза, а потом приглушенный голос Марка отчетливо произнес:
– Если ты действительно желаешь услышать правду, то я не думаю, что кто-либо из мужчин сможет устоять перед сексуальностью Лили.
Лили молча смотрела на свое отражение в старинном, в стиле Людовика Пятнадцатого, зеркале.
«Что это такое есть во мне, – размышляла она, – напускающее порчу на любого мужчину, кто бы мне ни встретился. Что это? Я этого не вижу. Неужели я не смогу от этого отделаться?»
Будто в унисон ее мыслям из соседней комнаты раздался крик Джуди:
– Но я этого не понимаю! И никто из женщин не понимает! Просто дико видеть, как вы теряете из-за нее голову!
Глядя на свое отражение, Лили думала о том, как устала она быть сексуальным божеством, устала от того, что и мужчины и женщины поклоняются ей: мужчины – потому что хотят ее, а женщины – потому что хотят на нее походить. Лили поняла, что ее фатальное обаяние фатально в первую очередь для нее самой.
– Лили знает об этом? – Джуди пыталась держать себя в руках: слишком важен был для нее ответ на последний вопрос.
– Нет, – ответил Марк, – и я не хотел бы, чтобы она узнала.
– А как она к тебе относится?
– Мне кажется, она доверяет мне. – Марк на минуту задумался. – По-моему, она видит во мне брата.
– Что? – неожиданно взвизгнула Джуди. – Брата, как же!
– Но я не собираюсь угрожать безопасности домашнего очага, который Лили после всех мытарств обрела.
– Отлично! Просто отлично! – Теперь голос Джуди звучал горько и тихо. – Я теряю свой журнал, деньги, работу; ты устраиваешь так, чтобы я потеряла еще и дочь, а мой любовник стал мне врагом. И в довершение всего ты преисполнен сочувствия к ней, а не ко мне.
Теперь Марк тоже перешел на крик:
– Послушай, я не хочу Лили! Я хочу тебя. Но я хочу тебя такой, какой ты была раньше.
Джуди расслышала боль в его словах и поняла, что страсть к Лили – это действительно нечто, вспыхнувшее помимо его воли.
– Тебе трудно сочувствовать, Джуди. – Марк наконец нашел внешний повод для своего раздражения. – Ты очень изменилась с тех пор, как мы познакомились. Что с тобой, Джуди?
– Что со мной? – Теперь Джуди казалась даже спокойной. – Я содрогаюсь при мысли, что буду жить так же, как моя мать, – наблюдая за соседями и ожидая чего-то. Я не хочу оказаться вдруг такой же бессильной, как она, и замереть посередине жизни, ожидая конца.
– Но в пользу подобного образа жизни можно многое сказать – Марк почувствовал вдруг, как его захлестнула волна гнева. – Во всяком случае, такие женщины не ревнуют к собственным дочерям.
– А ты понимаешь, что это значит – в моем возрасте оказаться вдруг матерью одной из самых красивых женщин в мире?
Лили не хотела ничего слышать, но, загипнотизированная, как лягушка под светом фар надвигающегося автомобиля, не могла двинуться с места.
– Ты действительно хочешь знать, что это значит – быть матерью Лили? – продолжала между тем Джуди. – Это означает чувствовать, как постепенно ты становишься никем! Некоей невидимой женщиной. Мало-помалу я теряю свою индивидуальность. Я теряю дело, на которое потрачено двадцать лет жизни: теряю работу, статус, деньги. Я перед лицом финансового и профессионального краха… – Ее голос сорвался. – Все рассыпается, и я просто боюсь, Марк.
Слишком поздно она решилась открыть ему свои тревоги.
Джуди сидела за столом, медленными глотками выпивая свой утренний «напиток бодрости» – апельсиновый сок, чайная ложка меда, сырое яйцо. Сила привычки заставила ее встать, как обычно, в шесть утра, хотя Марк ушел еще ночью, наскоро запихнув вещи в свою дорожную сумку цвета хаки. Он был измотан и рассержен, потому что Джуди, как казалось ему, даже не сделала попытки его понять. Она фактически обвинила его в предательстве, в то время как он старался оставаться честным и верным.
Джуди – храбрый маленький барабанщик – неожиданно превратилась в растерянную, отчаянно рефлексирующую женщину, и он просто не знал, как с этой женщиной обращаться. Он видел, что ее тяготит его присутствие. И ушел.
– Береги себя, Джуди, – сказал он у порога.
Марк надеялся получить командировку в Никарагуа. Он мог бы с тем же успехом улететь на Луну. Для Джуди это было почти одно и то же.
Когда Джуди отставила в сторону пустой стакан, раздался телефонный звонок. Это был Том.
– Плохие новости, Джуди, – предупредил он.
– Ну что ж, бей, я выдержу, – отчеканила она их с Томом обычный ответ в трудные времена.
– Я не могу уже больше сдерживать натиск кредиторов. Они требуют наличных выплат. Необходимо что-то срочно предпринимать!
«Но что? – подумала Джуди. – У нас уже не осталось пространства для маневра». Вдруг зазвонил телефон на соседнем столике.
– Секунду, Том, я перезвоню тебе, – пробормотала Джуди и, сняв вторую трубку, услышала голос Сташа, агента Лили.
– Доброе утро, Сташ. Вам нужна Лили? Она еще спит.
– Нет, я хотел бы переговорить с вами.
– Слушаю.
– Не хотел бы «Вэв!» стать одним из спонсоров конкурса на звание «Мисс Мира» этого года?
– Предложение интересное. А что, именно от нас потребуется?
– Вы должны войти в состав жюри, а потом опекать победительницу в ее турне по Стамбулу и Египту.
– Да, но «Вэв!» очень сдержанно относится к конкурсам красоты. Мы полагаем, что у наших читательниц много более интересных проблем. – Ответ Джуди прозвучал почти автоматически. – Во всяком случае, наша спонсорская программа на этот год исчерпана. – Многолетний опыт научил ее никогда не говорить «нет» сразу, даже если просили денег.
– Да, но вам не придется вложить ни цента.
Напротив, вы получаете значительный процент доходов от конкурса за то, что помещаете фотографию победительницы на обложке. Организаторы хотят, чтобы все знали, что «Вэв!» не находит в таких конкурсах ничего предосудительного.
– Спасибо за ваше предложение, Сташ, но я не могу покинуть Нью-Йорк.
– Но Нью-Йорк находится не более чем в двенадцати часах лета от любой точки земного шара, а ваш журнал выходит раз в шесть недель.
Это все-таки не ежедневная газета.
Джуди на секунду задумалась. Сташ упомянул процент от доходов конкурса. Это было как нельзя более актуально. Начиная осторожно давать задний ход, она произнесла:
– Ну что ж, мы всегда пытались учитывать интересы среднего класса американок. А для них королева красоты является предметом восхищения. Предварительные условия меня вполне устраивают, и я думаю, что интересы «Вэв!» и организаторов конкурса во многом совпадут, но только заранее предупреждаю: я не могу вылетать в Нью-Йорк при первой необходимости.
Обсудив со Сташем все подробности, Джуди набрала номер Тома:
– Ну, кое-какие деньги у нас вот-вот появятся!
– Она отреагировала точно так, как ты и предсказывала. – Сташ в своем неизменном черном кожаном пальто без стука вошел в спальню к Лили. Джуди уже давно уехала в журнал, поэтому Сташ был уверен, что его никто не услышит.
В это время японец-массажист с силой нажимал большими пальцами на позвонки актрисы.
– Ну и как, организаторы конкурса счастливы? – спросила она, переворачиваясь на спину.
Сташ быстро окинул Лили придирчивым взглядом. Зная, сколько она может съесть, он всегда внимательно следил за ее весом. Это была часть его агентской работы. На сей раз в глазах Сташа Лили прочла безмолвное одобрение.
– Честно говоря, – ответил он, – их пришлось долго уговаривать. Они говорили, что женский журнал им совершенно не нужен.
– Да, но если они хотят заполучить меня в состав жюри, пусть делают «Вэв!» спонсором, – зевнула Лили. Японец между тем начал массировать ее левое бедро, а она продолжала:
– Сташ, я подумала и решила согласиться на роль Мистингетт.
Сташ не мог скрыть удивления.
– А я думал, что даже упряжка диких лошадей не сможет оттащить тебя от твоей мамочки. – Взгляд его стал серьезным. – Что ж, прекрасно!
Пора возвращаться к работе, Лили. Студия прекращает выплачивать мне проценты, если ты не снимаешься более полугода. И тебе нельзя надолго исчезать из виду – путь к забвению гораздо короче, чем кажется.
– Да, я понимаю. Но мне казалось, что любовь матери важнее, чем слава и деньги. А теперь я знаю, что моей матери будет лучше, если я уеду.
– Отлично, я назначаю встречу с «Омниум». – Он был доволен. Лили получала не только великолепную драматическую роль, но и уникальный шанс развить свой талант к танцам и пению.
