Текст книги "Кружево-2"
Автор книги: Ширли Конран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Грегг Темплетон. А вас?
– Гм… Элизабет Джордан.
Он не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей выйти из машины, а Лили не попыталась открыть дверь. Настал тот неловкий момент, когда ни один из только что встретившихся людей не решается сделать первым шаг навстречу, опасаясь наткнуться на сопротивление.
– Когда я смогу снова увидеть вас, Элизабет? – наконец с трудом выдавил из себя Грегг.
– Это сложно, – чистосердечно ответила Лили. – У нас очень плотный график съемок. Дайте мне ваш телефон, и я позвоню, когда в следующий раз буду свободна. В каком гараже вы работаете, Грегг?
– «Игл моторз» у Белой церкви. Я дам вам телефон мастерской. – Он нацарапал номер на обратной стороне старого конверта и помог Лили выйти из машины. Она вновь поморщилась от боли.
– Отсюда еще не так просто выбраться! – усмехнулась она.
– Пожалуйста, забудьте, что видели меня здесь.
– О'кей, ваш шеф ничего не узнает!
Грегг поднял на Лили удивленные глаза, но промолчал.
В воскресенье Грегг заехал за Лили на разбитом «ягуаре», таком грязном, будто его всю жизнь использовали для перевозки цыплят. Вновь последовал пробег на головокружительной скорости, и неожиданно они выехали к обрыву, откуда открывался изумительный вид на море, далекие золотисто-белые скалы и небольшую круглую гавань, всю усыпанную рыбачьими лодками.
– А мы можем выйти в море? – спросила Лили.
– Конечно. Сейчас возьмем моторную лодку. После часового путешествия среди сверкающих брызг они вернулись назад в город и осели в очаровательной старинной чайной, где поедали только что испеченные булочки с клубничным джемом и взбитыми сливками. Передав Лили свою чашку, чтобы подлить чаю, Грегг заметил, что Лили смотрит на его грязные ногти.
– Моя мама всегда страшно на это жалуется, – усмехнулся он. – Ну что, пора домой? – И к величайшему разочарованию Лили, он отвез ее в гостиницу, весело помахал на прощание рукой и даже не назначил следующего свидания.
Лили окинула взглядом овальную, кремового цвета чайную комнату лондонского отеля «Ритц». Элегантные женщины двигались по розовому ковру между маленькими столиками и огромными пальмами. Из обнаженных золотых гигантов со странно чопорным выражением лица били струи фонтана.
– Теперь, взявшись за работу, я стала чем-то вроде «веселой вдовы», – нервно усмехнулась Пэйган. – Хлопоты по организации твоего гала не дают мне киснуть. Мы можем арендовать театр «Друри-Лейн» на последнюю субботу июля. Тебя это устроит, Лили?
– Я должна сообщить Сташу, моему агенту. Он согласует дату с постановщиком шоу, а потом они свяжутся с танцовщиками, певцами и музыкантами. – Лили подлила себе еще чаю: эта английская привычка оказалась очень заразительной. – Но имей в виду, Пэйган, что собрать весь состав картины после окончания съемок будет очень нелегко.
– Ну, у меня над этим работает целый комитет, – улыбнулась Пэйган и вдруг, в который уже раз, почувствовала сильную боль в животе.
Врач утверждал, что это еще одно проявление нервного расстройства, он уверил Пэйган, что и ее тяжелейшая депрессия, и даже потеря памяти – естественная реакция на пережитые ею потрясения. Намекнул врач и на еще один, весьма деликатный момент и спросил Пэйган, не чувствует ли она, что ей, как он выразился, «не хватает мужа по ночам».
– Если не можете заснуть, – тактично посоветовал он, – включите Би-би-си.
«Он, наверное, думает, что порядочные женщины не мастурбируют», – печально улыбнулась про себя Пэйган, но часа в три ночи, вспомнив совет врача, повернула ручку радиоприемника и, услышав приятную музыку Моцарта, откинулась назад на подушку. Неожиданно в Моцарта врезался бодрый радиоголос, призывающий покупать билеты на рок-концерт в Крейдоне. Пэйган вновь повернула ручку, послышались звуки Сибелиуса, потом – новости на датском языке. Когда в окно начали проникать первые лучи солнца, Пэйган, совершенно измотанная и лишенная каких бы то ни было желаний, кроме одного – уснуть, потянулась за книгой Шейлы Китцингер о женской сексуальности, заложенной на главе «Мастурбация».
– Но что же мне все-таки делать? – вернул ее к жизни вопрос Лили. Они по-прежнему сидели в чайной «Ритц». Пэйган моргнула.
– Но ведь мы с тобой уже решили, как все должно быть построено, – ты исполнишь несколько номеров из шоу, заснятого в фильме.
– Да нет, я не о том! – махнула рукой Лили. – Я о Грегге. Может, мне стоило сделать вид, что я не замечаю его грязных ногтей? Как ты думаешь, я его смутила? Наверное, я стала слишком давить. А как ты думаешь, не рано ему сегодня позвонить?
– Лили, не собираешься же ты завести роман с каким-то деревенским механиком только лишь потому, что он – единственный из встретившихся тебе за последние несколько лет мужчин, кто не выказал желания тут же заняться с тобой любовью? – Пэйган сделала маленький глоток «Эрл грей». – Тебе не приходило в голову, что ты так возжелала этого парня просто потому, что он не захотел тебя?
– Я и сама не знаю, – весело ответила Лили. – Мне ясно только, что Грегг ведет себя так, будто я совершенно обычная женщина.
Пэйган приподняла каштановые брови.
– На тебе был тот же костюм, что сейчас, когда вы встретились? – Она просто не могла себе представить, что кто-то может не подпасть под сексуальные чары Лили, если на ней этот восхитительный костюм из розово-белых полотен крупной вязки. Казалось, что вся одежда Лили изготовлялась в Париже японскими мастерами, которые слыхом не слыхивали о юбках, блузках и платьях.
– Нет, не в этом, – покачала головой Лили. – Я пробиралась через грязь в старом плаще, замотанная шарфом, совсем не накрашенная… Пэйган, ну посоветуй, умоляю, как мне с ним снова увидеться?
– У тебя есть его телефон. Позвони!
– Нет, я не могу этого сделать. Не хочу казаться слишком навязчивой.
«Если чувства твои не задеты, – подумала Пэйган, – ничего не стоит поднять трубку и набрать номер, но, если влюблен, будешь сидеть возле телефона и мысленно внушать ему зазвонить».
– Он же механик. Заведи себе машину, которой нужна будет его помощь, – предложила Пэйган.
– Что-нибудь вроде «порше»?
– Нет, совсем в другом роде.
– Конечно, не стоит ждать от нее того же, что и от новой модели, но наша фирма дает все гарантии, – заявил толстый продавец в твидовом пиджаке, – причем учтите: эта модель стала уже коллекционным экземпляром.
– Нет, мне это не подходит, – ответила Лили, обводя взглядом выставленные образцы автомобилей, от спортивных до седанов, – покажите мне самую дешевую машину из тех, что у вас есть.
– Тогда обратите внимание на этот «рилей». Вполне надежная модель.
Лили покачала головой.
– Завтра мы должны получить отличный «форд гранада». – Продавец посасывал трубку, полагая, что это придает внушительность его облику.
– К сожалению, завтра я не могу. Это мое единственное свободное утро. – На пять часов Лили была уже действительно вызвана к гримеру. – А что вы думаете об этом? – она указала на миниатюрный «моррис», разукрашенный розовыми и оранжевыми цветами, каббалистическими знаками и словами «мир», «любовь».
– Честно говоря, мадам, я вам не советую с этим связываться. Вы ни минуты не будете уверены в собственной безопасности. Мы получили машину от коммуны хиппи, и, боюсь, она годится только на металлолом. – «Все равно никакого толку от нее не будет», – думал торговец, попыхивая трубкой в сторону Лили. – К сожалению, в этом случае мы не можем дать никаких гарантий, мадам, – произнес он вслух.
– Отлично, – ответила Лили, – я ее беру.
В десяти милях от города крошечный «моррис», издав жалобный скрип, остановился. Возликовав, Лили как на крыльях пролетела целую милю до ближайшей телефонной будки.
Через час Грегг уже лежал под машиной.
– Надо попытаться завести ее на ходу, – предложил он, доставая из багажника своего автомобиля трос, – но, честно говоря, я боюсь, что она все равно долго не протянет.
Они мчались в молчании по загородному шоссе, пока Лили не увидела яркую вывеску над одним из домов: «Сорока и пень».
– А у нас во Франции не бывает пивных, – произнесла она с видимым безразличием. Ей теперь приходилось учиться делать намеки, а Греггу – их понимать.
– Хотите, сходим туда в субботу, – предложил он.
В следующую субботу, выйдя из пивной, они отправились в кинотеатр, где показывали «Спартака». Шел дождь, и больше деться было некуда. В воскресенье Грегг взял напрокат рыбацкую лодку, и они поймали двух чудовищного вида черных омаров.
– Я отнесу их к себе в гостиницу и попрошу приготовить на обед, – заявила Лили.
Она была почти в отчаянии. Если события и дальше будут развиваться с подобной скоростью, то до Рождества они вряд ли возьмутся за руки. Чутье, однако, подсказывало Лили, что застенчивый англичанин просто не знает, как сделать первый шаг.
– С вашей ногой уже все в порядке? – спросил Грегг, когда они мчались по аллее, с двух сторон обсаженной живой изгородью.
Лили чуть задрала свою замшевую юбку и задумчиво пощупала бедро.
– Почти.
– Отлично, – произнес он, не отрывая глаз от дороги.
Объехав газон, они остановились перед дверью, ведущей на кухню отеля, а когда вышли, на них обрушился дождь из яблоневых цветов. Лили, задрав голову, посмотрела на дерево.
– Ой, бедняжка, оказался в западне! – она показала на перепуганного крошечного котенка, вцепившегося лапками в тонюсенькую ветку на самой верхушке дерева.
– Он просто болван! Зачем было туда залезать?! – Как большинство деревенских жителей, Грегг был совершенно равнодушен к животным. – Мы можем туда попасть? – Он указал на окно, расположенное как раз у верхушки яблони.
– Да, это возле лестницы. Я каждый раз мимо него прохожу.
Они взбежали по широкой дубовой лестнице, и Лили открыла окно. Но Греггу все равно никак не удавалось дотянуться до котенка. Чем больше он высовывался из окна, тем дальше отползал котенок по своей ветке и тем отчаяннее мяукал.
– Кошки всегда пятятся назад, когда ты пытаешься их схватить, – сказал Грегг, а про себя подумал: «Черт бы драл это проклятое животное, из-за которого я рискую сломать себе шею».
Тогда он, словно играя, начал легко шевелить пальцами, осторожно отодвигая руку назад. Котенок потянулся за ним. Грегг молниеносно схватил его за шкирку.
– Ну все, все, маленький, кончай паниковать, – тихо пробормотал он. Завернув котенка в свой шарф, он передал сверток Лили, которая, отбросив в сторону пакет с омарами, прижала котенка к груди. Он тут же запустил когти в ее роскошный белый свитер.
– Погладь его, – прошептала Лили, положив руку Грегга на мягкую шерсть зверька. Эта рука оказалась намного больше, чем крошечное существо, прижавшееся к Лили. Поднявшись на цыпочки и закрыв глаза, она прильнула к губам Грегга долгим поцелуем, а спустя несколько мгновений прошептала:
– Мой номер здесь, рядом, прямо по коридору.
В спальне Лили потолок был отделан дубовой доской, что отлично гармонировало с небольшими, в каменном обрамлении окнами. Ситцевые шторы сочетались по цвету с паркетом, с одной стороны камина висели медные щипцы, с другой – ряд гравюр, изображавших сцены охоты. Вся эта гармония старинного изящества нарушалась дешевой хлипкой кроватью, будто бы перенесенной сюда из второсортной лондонской гостиницы и накрытой к тому же безвкусным зеленым покрывалом.
Грегг раздвинул языком губы Лили и провел по ее небу. Она почувствовала, как напряглись мускулы его спины, когда он опустил руки на ее талию, как иглы желания вонзились ей между ног. Горло ее пересохло. Она все еще ощущала на своих губах его шершавые губы. Потом губы Грегга чуть отстранились, и она услышала, как он прошептал ее имя. В постели его неловкость исчезла, но, как заметила Лили, опыта ему не хватало.
«Мне надо действовать не так резко», – подумала она и почувствовала, как дрожат его пальцы, осторожно проникающие в глубь ее тела.
«Все ли я делаю правильно? Не причиняю ли я ей боль? Господи, да где же это?» – одна за другой вихрем пронеслись мысли в голове Грегга.
Наконец кончики его пальцев почувствовали крошечный твердый выступ. Лили чуть слышно застонала.
«Нашел! – с облегчением подумал он. – Не надо спрашивать указаний».
– Скорей, скорей! – прошептала Лили, вздохом радости приветствуя появление его внутри себя. Тело Грегга двигалось ровными размеренными движениями. Кровать при этом пошатывалась и трещала.
Лили почувствовала, как она плывет, летит куда-то, словно начинается новая ее инкарнация. Его губы прильнули к бледно-голубой жилке на ее щеке. Эротический запах его пота стал ощущаться сильнее, когда Лили притянула Грегга к себе, словно желая завладеть им целиком, без остатка. Вздохи и стоны становились все слышнее в старинном гостиничном номере. Неожиданно Грегг почувствовал острую боль в спине.
– Проклятая тварь! – прорычал он.
Оказалось, что испуганный котенок сначала отсиживался под кроватью, потом перелез на ночной столик, а оттуда – на спину Грегга.
Грегг стряхнул котенка на пол, тот схватился за покрывало, и оно поехало вниз, накрытый им зверек отчаянно пытался добраться куда-нибудь по скользкому паркету.
Лили, присев на кровати, языком слизывала капли крови со спины Грегга, потом их тела соединились вновь.
– Лили, Лили, Лили, – шептал Грегг в такт движениям тела. И Лили поняла, что он уже не может остановиться, не слышит ни себя, ни ее, не чувствует ничего, кроме той волны…
Отчаянно затрещав, кровать развалилась на две части.
– А я думал, это земля разверзлась под нами, – сказал Грегг с улыбкой, вылезая из-под обломков.
Море было стальным, небо – темно-серым, извергающим на землю ливневые потоки.
– Сегодня нет никаких шансов выйти на лодке, – прокричал Грегг, стараясь заглушить шум дождя и моря.
– Интересно, почему вам, англичанам, больше всего удовольствия доставляет то, от чего становится сыро и холодно? – рассмеялась Лили.
– Будь справедлива, мы любим и то, от чего становится жарко, – ответил Грегг, целуя ее в холодные губы.
– О'кей, намек понят, давай возвращаться! Неожиданно из-за огромного валуна появился фоторепортер.
– Всего один кадр, Грегг, и скажи мне, кто твоя дама?
8
НАЧАЛО ИЮНЯ 1979 ГОДА
При виде фоторепортера Лили вся напряглась, но Грегг, приветливо улыбаясь, продолжал держать руку на ее плече.
– Пожалуйста, можешь сделать снимок, Эрик. Я сегодня свободен. А это Элизабет Джордан.
– Как идет работа над «спеар»? – Человек достал из старой потрепанной сумки замусоленный блокнот и приготовился записывать.
– Нормально. На следующей неделе мы участвуем в гонках в Сильверстоуне.
– Полагаю, что сэр Мальком на седьмом небе от восторга. Вы собираетесь участвовать в гонках Ле-Ман?
– Сэр Мальком действительно рад. Вопрос об участии в Ле-Ман решится в зависимости от результатов, показанных в Сильверстоуне.
К удивлению Лили, человек спрятал тетрадь, упаковал камеру и, кивнув на прощание, удалился.
– Прости, дорогая. Но, боюсь, что в некотором роде я – единственная знаменитость в нашем городе. Это был репортер из дорсетского «Эхо».
Лили вспомнила, как в постели он шептал ее имя.
– Грегг, ты узнал меня! – сказала она с упреком, опасаясь, что непрочное счастье ее сейчас смоет волной, как детский замок, построенный на песке: ведь Грегг солгал ей.
– Конечно, узнал, Лили. Ты ведь любому знакома так же, как член его собственной семьи. И любой тебя сразу узнает, как бы ты ни заматывалась шарфом.
Лили вздохнула:
– Я думала, у нас будет больше шансов наладить отношения, если ты не узнаешь, кто я.
– Я подозревал что-то в этом роде, потому что, в меньшем, конечно, масштабе, сам сталкиваюсь с подобной ситуацией. – Грегг помог ей спрыгнуть на песок со скользкого, отполированного дождем до блеска валуна. – Я ведь тоже лгал тебе, и по той же причине. Моя настоящая фамилия Иглтон, а не Темплетон.
– О, – воскликнула Лили. – Так, значит, это ты владелец гаража!
– Да.
– А что такое «спеар»?
– То сооружение, на котором я тебя чуть не сбил. Я автогонщик, а еще конструирую машины.
По светло-желтому, спрессовавшемуся от дождя песку они добрели до автостоянки, и Грегг помог Лили забраться в его черный «ХК 150».
– Я стал во главе «Игл моторз» в прошлом году, когда мой отец оставил этот пост. Дела фирмы катились под гору, но нам уже удалось несколько исправить ситуацию.
Они выехали из города и теперь мчались по просторной дороге, проложенной через поле.
– «Спеар» – новая модель машины, которую разработала фирма. Сначала мы изготовляем гоночный вариант, чтобы добиться максимального паблисити. Потом начинаем работать над серийной моделью. На ней-то ты меня и увидела в первый раз.
– Но ведь это была просто консервная банка на колесах! – Лили вспомнила свою первую, сотрясавшую все внутренности, поездку с Греггом. – А как эта машина будет выглядеть в окончательном варианте?
– Эта «жестянка» станет привлекательнее «порше» и престижнее «мерседеса». – Теперь они въехали в мрачный прибрежный лес. – В ней 800 лошадиных сил, и она может идти со скоростью 210 миль в час.
Они помолчали.
– А какого она будет цвета? – спросила Лили.
– Черного. Этот цвет нравится спонсорам. – Грегг свернул на проселочную дорогу. – Вся наша работа ведется сейчас на спонсорские деньги, а участие «спеар» в гонках для них – отличная реклама. В пятидесятых «Игл моторз» была одной из главных европейских фирм, – они выехали из леса и обогнули большой зеленый холм, – а мой отец одним из самых знаменитых автогонщиков, чемпион мира. Но славу не подашь на обед, Лили. Мне было примерно три года, когда отец обанкротился. Одно из моих первых впечатлений – то, как у меня отбирают трехколесный велосипед. Они вынесли из дома буквально все. И мне предстоит начать все сначала, вновь пройти весь путь к вершине. Как только я восстановлю доброе имя фирмы в кругах автогонщиков, я постараюсь вывести нашу новую спортивную модель на рынок. Очень возможно, что нам удастся получить правительственные субсидии. Но вначале я должен доказать, что действительно умею производить на свет стоящие вещи.
Дождь уже стих, а они все еще мчались в неизвестном Лили направлении – по аллее, идущей между двух рядов высоких вязов.
– Куда мы едем?
– Ко мне домой. Я живу за мастерской.
Мастерская «Игл моторз» находилась в цокольном этаже большого некрасивого дома из красного кирпича. Внутри просторных помещений мастерской стояло несколько черных гоночных автомобилей на разных этапах сборки. Грегг указал на одну из них:
– Эту только вчера покрасили.
– Да, она выглядит куда приличнее той, с помощью которой ты меня чуть не угробил, – улыбнулась Лили, оглядывая салон машины.
– Тут есть одна особенность, – пояснил Грегг, – она может двигаться боком, подобно крабу, чтобы легче было маневрировать в городе. – Он любовно провел рукой по крыше автомобиля и распахнул перед Лили дверь.
«Машина для мужчины – объект сексуальной привязанности, – подумала Лили, – в то время как для женщины это всего лишь момент комфорта или символ социального престижа».
– Неплохо, правда? – спросил Грегг.
И Лили вдруг остро ощутила, что влюблена в человека, который влюблен в машину.
– Эта модель «спеар» была снабжена пятым, гидравлическим колесом и компьютерным управлением. – Грегг сиял от гордости, как молодой отец. – Хочешь немножко прокатиться? У нас тут есть учебный трек.
Лили кивнула, и подобная гигантской черной пантере машина рванула с места, подняв вокруг себя брызги воды и грязи. Сделав небольшой круг, Грегг аккуратно припарковал «спеар» перед входом в мастерскую. Колени Лили тряслись, и, выходя из машины, она чувствовала, как от слабости у нее кружится голова.
– Самый главный вопрос, – говорил меж тем Грегг, – будет ли «спеар» готова к пятисоткилометровой гонке в Сильверстоуне. Если там все пройдет хорошо, то в следующем месяце мы будем участвовать в гонках в Ле-Ман. Так что держи за нас палец.
– А почему гонки в Ле-Ман так важны? – спросила Лили, распрямляя затекшую ногу.
– Потому что на них машина проходит все мыслимые испытания. Ле-Ман – круглосуточная изнуряющая гонка, в течение которой нам придется как минимум двенадцать раз сделать короткие остановки, чтобы заправиться и устранить возникшие неполадки. Со мной работают еще два водителя, и мы меняемся за рулем. Мы не можем позволить себе останавливаться больше чем на десять минут, и потому гонка будет для нас совершенно изматывающей. – Он осторожно снимал с крыла зацепившиеся травинки. – Если «спеар» хорошо проявит себя в Ле-Ман, к нам тут же серьезно отнесутся в мире автогонщиков и в правительстве.
В мастерской группа механиков, одетых в бывшие когда-то белыми халаты, трудилась над сборкой автомобилей. Лили стряхнула с косынки капли дождя.
– Вы работаете даже по воскресеньям? – удивленно спросила она.
– Мы работаем столько, сколько требуется, чтобы победить, – ответил Грегг, когда они проходили мимо механика, ловко орудующего гигантским гаечным ключом. – Если я одержу победу в Ле-Ман, то благодаря полусотне человек, которые здесь работают. Причем многие из них волонтеры. – Они перешагнули через пару ног, торчащих из-под машины. – В нашем деле поддержка команды очень много значит. Они делают все для победы: от ремонта машины до покупки мне бутербродов во время гонок. Сейчас им приходится работать дни и ночи подряд. И времени все равно не хватает. Большинство трудится так из чистой любви, я ведь пока не могу платить им столько, сколько они заслуживают. Но они хотят вновь увидеть «Игл моторз» на вершине успеха, как в те времена, когда отец был чемпионом. – Грегг ласково пнул еще одну пару ног, торчащую из-под шасси.
– С психологической точки зрения первые гонки самые тяжелые, – раздалось из-под машины, после чего оттуда выполз и сам обладатель ног. Он оказался небольшого роста толстячком с дружелюбной красной физиономией и носом-пуговкой. – Тут чертовски холодно, – заявил он, – давайте-ка пройдем в дом, выпьем по стаканчику шерри, и ты представишь меня этой очаровательной леди. – Сэр Мальком протянул Лили перепачканную в масле руку.
Но внутри дома оказалось едва ли не холоднее, чем снаружи, и Лили с завистью поглядывала на толстый, крупной вязки жакет матери Грегга. Пока они потягивали шерри, разговор вертелся вокруг предстоящих гонок. Их беседа то и дело прерывалась телефонными звонками. Звонили водители, спонсоры, механики, волонтеры, позвонили даже из лондонской газеты – хотели узнать, в чем Грегг спит ночью. В серых глазах леди Иглтон – выцветшей копии глаз ее сына – не было заметно ни тени раздражения.
– За тридцать лет замужества я научилась никогда не вставать между мужчиной и автомобилем, – улыбнулась она Лили, когда Грегга позвали обратно в мастерскую, а его отца в очередной раз к телефону. – Я так рада познакомиться с вами, дорогая. Грегг, кажется, с моторами чувствует себя куда увереннее, чем с девушками. Мне иногда кажется, что автогонки – это болезнь, а не спорт.
– Вы волнуетесь за него? – Лили пыталась скрыть, что у нее зуб на зуб не попадает от холода. На дворе стоял июнь, и британцы полагали, что пришло лето, вне зависимости от того, сколько градусов показывал термометр.
– Приходится свыкаться с тревогой. Мой муж однажды попал в катастрофу, когда его машина шла на скорости 180 миль в час, – пожала плечами леди Иглтон. – Шанс, что Грегг погибнет на гонках, – один к семи. Правда, с каждым годом техника становится более надежной. И я не позволяю себе думать об этом.
– Что ты сказал?
«Должно быть, Сильверстоун одно из самых шумных мест в мире», – думала Лили, глядя, как Грегг в его белом водонепроницаемом костюме забирается на сиденье «спеар». Место, где пролегала трасса, напоминало перекресток между заправочной станцией и универсамом в каком-нибудь пыльном городе. За толпой болельщиков, расположившихся по обе стороны трека, были поставлены гигантские мониторы, разукрашенные рекламой, похожие на коробки из-под стирального порошка. Все вокруг – гоночные машины, сами гонщики, механики, даже тележки с мороженым – тоже пестрело рекламой.
Лили просто не могла себе представить большее оскорбление, нанесенное ее восприятию жизни, чем это смешение шума, красок и вони.
– Увидимся через три часа! – прокричал Грегг. Лили с трудом различала движение его губ через защитную маску. Потом он повернулся к своим ребятам, и Лили поняла, что она забыта.
Пару минут спустя Грегг уже надвигал на голову шлем, а его бригада подкатывала «спеар» к стартовой полосе.
Как и большинство других машин, «спеар», фыркнув, рванула с места и выбросила языки пламени.
– Так надо, Джон? – повернулась Лили к советнику Грегга – худощавому бородатому человеку со своеобразным акцентом.
– Да! Не волнуйтесь, все идет отлично, гораздо лучше, чем во время предварительных испытаний. – Он провел ее в стеклянную кабинку, расположенную выше, над зрителями, здесь гул толпы не был так слышен. – На этот раз нам действительно не о чем будет беспокоиться.
Лили не понимала, какое вообще беспокойство может быть с такой дорогой машиной, вокруг которой к тому же в течение нескольких недель трудилась команда из шестнадцати механиков, устраняя малейшую неисправность. Она не любила задавать лишних вопросов Греггу, боясь показаться смешной, но с этим великаном-викингом не чувствовала смущения. И поэтому спросила:
– А почему с этими машинами так часто что-то случается?
Джон постарался облечь объяснение в слова, доступные даже женщине:
– Гоночная машина – чрезвычайно сложный, прихотливый механизм. Она всегда действует на абсолютном пределе своих возможностей. Проблемы возникают чаще всего из-за перегрева, нарушения микропроцессов подачи топлива. Тут «выстреливает» любая оплошность. – На минуту он замолчал, глядя, как «ланча», исторгая клубы дыма, пронеслась мимо. – Эта машина, – кивнул он в ее сторону, – пришла на старт в идеальной готовности. Но, как лошадь на ипподроме, она предназначена прежде всего для состязаний. Из нее выжимают максимальную скорость, все, на что она способна! И тут возникают проблемы.
Когда мимо них пролетел лидирующий автомобиль, Лили задала наконец вопрос, который не решалась задать все предыдущие недели:
– Что означает быть хорошим гонщиком, Джон?
– Молниеносная, как у тигра, реакция, концентрация и способность стопроцентно контролировать ситуацию. Конечно, эта игра для юных. К тридцати вести ее становится все труднее. Хотя тут необходимы и трезвый расчет, и железные нервы зрелого человека. Когда эти ребята несутся по треку, голова их работает, как компьютер, а тело ощущает малейшее изменение скорости. Ну и конечно, они пытаются перекрыть своей амплитудой поле, не пропустить никого вперед к финишной черте.
– И выигрывает самый рисковый?
– Хороший водитель никогда не пойдет на неоправданный риск. Они же не мальчишки, а хладнокровные профессионалы, умеющие отнестись к опасности со всем пиететом. Нет, они не глупят.
Он протянул Лили два черных наушника, защищающих от шума, и они вернулись на место, где Лили провела еще два с половиной часа среди запаха гари и выхлопных газов. Слова комментатора заглушались ревом мчащихся мимо трибуны машин. Казалось, от шума негде укрыться, вакханалия звуков проникала во все щели – так, как если бы на дискотеке вдруг начали стрельбу из автомата.
– Грегг только что побил рекорд скорости для машин, впервые участвующих в гонках! – прокричал Джон на ухо Лили. Она почувствовала, как головная боль стала потихоньку отпускать. Оставались последние полчаса гонок.
Неожиданно команда механиков «спеар», подхватив инструменты, начала напряженно вглядываться влево. Через несколько мгновений оттуда показалась машина Грегга и, вплотную подъехав к линии, отделявшей трибуны, остановилась.
Механики сгрудились возле кузова автомобиля, дверь кабины водителя распахнулась, и оттуда показался Грегг. На лице его было написано отчаяние. Десятью минутами позже он заметил Лили и, попытавшись скрыть напряжение, махнул ей рукой.
– Чертова коробка передач взорвалась, – промычал он. Но тут же между ним и Лили вырос телерепортер с микрофоном в руке.
– Итак, следующий этап в Ле-Ман, Грегг?
– Да, это моя мечта.
– А что вы делаете сегодня вечером? Говорят, Лили готовит для вашей команды банкет, и это будет ее сюрпризом?
– Если так, то ты испортил сюрприз, приятель.
– Не понимаю, зачем мы пришли, Энджелфейс, тем более что нас никто не звал! – Мэгги оглядела шумное сборище. Вся команда, умытая, чисто выбритая, была одета в джинсы от Армани и голубые шелковые рубашки от Черутти. «Тут нам нечего делать», – решила Мэгги, бегло оглядывая диспозицию и бросив торжествующий взгляд на свой белый атласный комбинезон, с обеих сторон которого шел широкий, обнажающий плоть и скрепленный шнуровкой разрез.
Мэгги притопнула серебряным каблучком ковбойских туфель.
– Я не знаю никого из этих ребят, Энджелфейс, и ты тоже. Пошли отсюда, я чувствую себя неуютно. Ты же не собираешься здесь петь.
Она начала уже было протискиваться к выходу, но Энджелфейс Харрис схватил ее за плечо.
– Нет уж, постой. Я хочу, чтобы моя старушка торчала рядом со мной, даже если я незваный гость на этом празднике жизни.
Мэгги внимательно посмотрела на мужа. Его подтянутое, с высокими скулами лицо было точно таким, каким должно быть лицо рокера шестидесятых. Энджелфейс был жесток, как мог быть жесток только рокер, десятилетиями колесивший по стране. Все это вихрем пронеслось в голове у Мэгги, пока знаменитые голубые глаза сверлили ее насквозь. Его голос – притворно мягкий, она знала это – произнес:
– Заткнись, дорогая, и развлекайся.
– Убери руки! – Мэгги окинула взглядом комнату и решила все-таки не устраивать сцены: слишком рано и слишком людно. К тому же, хоть он и ублюдок, и явно перебирает, но все же Энджелфейс Харрис – самый красивый мужчина в этой комнате. Черный кожаный костюм Энджелфейса сидел на нем как влитой, чуть-чуть наподобие кожи игуаны, собираясь в складки у локтей и коленей.
– Оставайся здесь и веди себя прилично! – приказал Энджелфейс. – А я сейчас принесу нам выпить.
Он подошел к толпе возле бара, где Лили приветствовала своих гостей. Пробившись через кольцо собравшихся, он остановился прямо напротив нее в своей излюбленной позе – ноги расставлены, голова чуть склонена набок, пальцы теребят расстегнутую до пояса молнию на куртке. Лили смотрела на него все с тем же удивленным видом, не оставлявшим ее весь вечер: она не узнавала в своих чисто выбритых, нарядных гостях команду Грегга.
– А, привет! – неуверенно произнесла она.
Энджелфейс продолжал смотреть на нее со своей коронной кривой усмешечкой, которая украшала конверты всех его сорока альбомов.
– Почему вы так уставились на меня? – Лили чуть отступила назад, и ее розовое платье из тафты зашуршало. – У меня что, зубы вывалились или что-нибудь не так с лицом?
