Текст книги "Испанская роза"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Глава 9
Мария чуть было не швырнула подушку и одеяло обратно, но, вовремя спохватившись, молча подобрала их и направилась в дальний угол комнаты. Она может поспать и на полу, но не как верный пес у ног своего хозяина.
Габриэль долго не мог уснуть. Он лежал в темноте и думал о Марии. Мысли эти будоражили душу, и ему казалось, что он не в силах что-либо изменить в их непростых отношениях. Многолетняя вражда, принесшая много горя обеим семьям, стояла между ними.
Мария чувствовала себя не лучше и, долго ворочаясь на жестком полу в поисках более удобного положения, думала о постигшей ее печальной участи. С момента их последней ссоры прошло уже достаточно времени, но чувство обиды не покидало обоих. Даже воздух вокруг них, казалось, был пронизан враждебностью, злобой, ненавистью. Не столько из-за гордости, сколько из-за упрямства никто не желал сдаваться первым.
По приказу Габриэля Мария весь день занималась домашними делами, приводя в порядок комнаты и его вещи: чинила одежду, чистила сапоги, стирала белье. Это было нелегкой задачей. Казалось, он специально, чтобы доставить ей как можно больше хлопот, приводил все в беспорядок, пачкал и разбрасывал вещи, и при виде сосредоточенно нахмуренного лица Марии в его глазах появлялось насмешливое выражение. Ей было нестерпимо больно, но, стиснув от негодования зубы и ругаясь про себя словами, которые еще две недели назад привели бы ее в крайнее смущение, Мария молча отворачивалась.
Габриэль теперь мало бывал дома. С утра до ночи они с Зевсом наблюдали за сбором дани и руководили ее погрузкой на корабли пиратского флота Гарри Моргана, стоявшие в гавани. Судя по поспешности, с которой заполнялись трюмы, было ясно, что пираты не намерены долго оставаться в Пуэрто-Белло, и вскоре покинут многострадальный город.
С одной стороны, Мария была бы несказанно рада, если бы головорезы Гарри Моргана наконец-то убрались из города, но мысль о разлуке с Габриэлем Ланкастером приводила ее в уныние. Она с волнением думала и о том, что, может быть, придется поехать с ним на Ямайку, и испытывала страх перед тем, что ждало ее впереди, – это было понятно, но чувство облегчения, которое не покидало ее с тех пор, как она впервые подумала об отъезде, смущало Марию. Что ждет ее там, на Ямайке? Она приедет туда как невольница английского пирата и попадет в чуждый ей мир, в круг совершенно незнакомых людей. Каково ей будет там? Она даже не знает толком языка, и только благодаря общению с Каролиной и Пилар с трудом может объясниться на нем. Она подумала о Каролине, и впервые по-настоящему поняла, как страшно, должно быть, было бедной девушке, когда она впервые попала на Эспаньолу. А теперь и ее ждет та же судьба, что выпала на долю сестры Габриэля.
Если не считать той ужасной ночи, Мария не могла пожаловаться на плохое обращение. Слушая, как слуги шепотом рассказывают друг другу о зверствах, творимых пиратами в городе, и об ужасном состоянии, в котором находится Пуэрто-Белло, она думала о том, как ей повезло, – она должна благодарить Бога, что попала в руки к Габриэлю Ланкастеру, а не к кому-то другому. Марию всю передернуло, когда она вспомнила похотливое лицо дю Буа. Судьба была благосклонна к ней с Пилар. В то время как город сотрясали все новые и новые вспышки жестокости и насилия, они жили в довольстве и роскоши, к ним относились с неслыханным терпением и великодушием. Запертые в четырех стенах, они не знали, что творилось в городе: не представляли масштабов грабежей и убийств, не ведали участи, постигшей многих женщин, которым ради собственного спасения приходилось отдаваться грязным разбойникам, не знали, что такое орудия пыток, с помощью которых в подвалах священной инквизиции пираты пытали испанских пленников, вырывая из замученных до полусмерти людей сведения о припрятанных богатствах. Их дом не был разорен бандой диких корсаров, и они не валялись в ногах у дикарей и варваров, вымаливая пощаду своим близким. Пока им суждено было только слушать наводившие ужас рассказы. Но исключительность их положения как раз и внушала Марии чувство вины.
Отношения Марии и Габриэля с каждым днем становились все напряженнее. Даже Зевс и Пилар предпочитали как можно меньше времени проводить в их обществе. Несмотря на то что Мария многим была обязана Габриэлю, она не могла укротить свой буйный темперамент и сознательно злила его, выводя из терпения и порой доводя до такого состояния, что он готов был ударить ее. Она не понимала, зачем ей это было нужно, но чувствовала, что больше так продолжаться не может. Она устала от непрестанной внутренней борьбы, которая терзала ее и днем и ночью. Время от времени, теряя над собой контроль, она смотрела на Габриэля другими глазами, но, спохватившись, снова начинала ругать себя, повторяя, что он грязный пират, заклятый враг семьи и государства, а с некоторых пор и ее личный враг.
Мария постоянно возвращалась к мысли о побеге, но в городе ей было не на что надеяться и неоткуда ждать помощи. Если бы она смогла добраться до Панама-сити, это был бы ее единственный шанс. Но между Панама-сити и Пуэрто-Белло лежали многие километры непроходимых джунглей, кишащих ядовитыми змеями; она легко могла стать добычей кровожадных хищников или столкнуться с враждебно настроенными индейцами, что тоже не сулило ничего хорошего. Мария старалась гнать прочь эти мысли, но каждую ночь они приходили к ней снова и снова. Она презирала себя за эти глупые мечтания, но еще больше за то горькое чувство потери и одиночества, которое посещало ее, когда она представляла свою жизнь без Габриэля Ланкастера.
Не меньшая борьба происходила и в душе Габриэля. Мария была его пленницей, рабыней, а он не мог заставить себя обращаться с ней так, как поклялся себе однажды, – с презрением и жестокостью. Вместо того чтобы одеть ее в лохмотья и, заковав в кандалы, заставить выполнять тяжелую работу, чтобы она почитала за счастье только прикоснуться к одежде хозяина, не говоря о том, чтобы делить с ним ложе, вместо этого он одел ее в дорогие наряды, защищал, заботился о ней и уже столько дней не позволял себе даже дотронуться до нее. Должно быть, Мария околдовала его, если, лежа ночами без сна и мечтая о ней, он боялся притронуться к ней, не желая повторения последней ночи.
Так не могло продолжаться долго. Кипящая в Габриэле злость и саднящее чувство обиды, не дававшее покоя Марии, должны были найти выход. И вот в одно прекрасное утро произошло событие, немало удивившее их обоих.
Проснувшись на рассвете, когда нежные краски зари еще только начинали окрашивать горизонт, Габриэль взглянул в угол, где спала Мария. Ночь была душной, и, ворочаясь во сне, она сбросила с себя легкое одеяло; слишком большая сорочка сползла с плеча, оголив грудь. Как зачарованный Габриэль смотрел на Марию, и сладкое, как мед, пьянящее, как вино, желание забурлило в нем. Первые лучи солнца золотили ее нежную кожу, темные ресницы казались еще темнее, а чувственная линия рта еще соблазнительнее. Забыв обо всем, Габриэль соскользнул с постели, но, сделав пару шагов, остановился. Он, должно быть, сошел с ума. Снова пережить то, что произошло между ними в последний раз, и опять мучиться угрызениями совести? Нет, это было выше его сил. Но разве она не его невольница? И он как хозяин не имеет права обладать ею, когда ему угодно? Разве не давал он клятвы, что, попади Мария в его руки, он отомстит всем Дельгато за горе, причиненное ему и его близким? И если на все эти вопросы можно ответить положительно, то почему он проводит ночи в одиночестве? Разозлившись на свою нерешительность и слабохарактерность, Габриэль решил положить конец этой неопределенности. Сегодня она будет принадлежать ему, нравится ей это или нет.
Принятое решение не улучшило его настроения; подняв с пола туфлю с серебряной пряжкой, Габриэль прицелился и швырнул ее в Марию. Он был меткий стрелок, и туфля с глухим стуком упала в пяти сантиметрах от головы спящей девушки. Она вздрогнула, сердце ее забилось так сильно, что, казалось, готово было выскочить из груди, и широко раскрытыми от испуга глазами посмотрела на Габриэля.
Возможно, она бы не испугалась так сильно, если бы не ночной кошмар – она опять видела во сне кровавый поединок между Габриэлем и Диего, который сопровождался звуками канонады, и стук упавшей туфли прозвучал над ее ухом, как пушечный выстрел. Увидев насмерть перепуганную Марию, Габриэль почувствовал, как предательски сжалось сердце. Но он дал себе слово и должен его держать.
– Хорошо обученный раб не спит дольше своею господина. И если тебе не хочется попробовать кнут, немедленно вставай и отправляйся на кухню. Мне нужна вода для умывания.
Спросонья Мария не сразу сообразила, что происходит, но через пару секунд, придя в себя и услышав тон, которым он отдавал приказание, возмутилась. Черт возьми! Подумать только, еще несколько минут назад, во сне, она переживала за его жизнь! С трудом подавив желание ответить дерзостью, Мария вскочила и оделась. Она со злостью посмотрела на Габриэля и, увидев свежий шрам, уродовавший его красивое лицо, испытала чувство удовлетворения. “Жаль, что не удалось вонзить нож в его черное сердце”, – думала Мария, направляясь на кухню.
Злая и невыспавшаяся, она увидела только что принесенные ведра холодной воды, и в ее голове родилась шальная мысль. Не думая о последствиях, она схватила одно из ведер и поспешила из кухни, но голос повара остановил ее.
– О сеньорита! Вы взяли не то ведро! Эго холодная вода. Я уже согрел воду для хозяина и сейчас принесу.
– Очень холодная, вы говорите? – Мария ласково улыбнулась ему.
– Да! Ее только что зачерпнули из очень глубокого колодца.
– Тогда это как раз то, что нужно. – Она задорно улыбнулась и покинула кухню.
Не думая, что Мария так быстро вернется, Габриэль задремал в ожидании воды. Сквозь дремоту он услышал ее шаги, и ему показалось странным, что она направилась к кровати, а не в смежную комнату, куда обычно относила воду. Он открыл глаза, но было уже поздно.
Со словами “ваша вода, хозяин” она вылила ему на голову ведро холодной воды.
В первый момент от ледяного душа у Габриэля перехватило дыхание, он не ожидал такой дерзости от Марии. Придя в себя, он сел на кровати и затряс мокрой головой, как пес после купания, рассыпая вокруг себя тысячи брызг.
Мария поняла чудовищность своего поступка, но ей было безразлично: что бы он с ней не сделал, она ни о чем не жалела и, забавляясь нелепым видом Габриэля Ланкастера, прикрыла рукой рот, пытаясь подавить истерический смех, готовый сорваться с губ в любую минуту.
Габриэль вскочил с кровати в чем мать родила.
– Зачем ты это сделала, маленькая дрянь? – прохрипел он. – Погоди, я доберусь до тебя, и ты еще проклянешь тот день, когда мы встретились.
Но Мария, казалось, ничего не слышала, она не могла оторвать глаз от его тела: она даже не представляла, что мужчина может быть настолько красив, все в нем восхищало ее. И вдруг ей стало очень стыдно, оттого что она стоит и рассматривает обнаженного мужчину. Она подняла глаза, и их взгляды встретились. То, что она увидела, потрясло ее – столько тоски, отчаяния и желания было в этом взгляде, что она не выдержала и шагнула ему навстречу. Сильные руки подхватили Марию, и его рот жадно прильнул к ее губам. Весь груз мучивших ее предрассудков, заставлявших в одиночку сражаться за честь бесчисленных поколений Дельгато, моментально растворился в нахлынувшем на нее восторге, и она в исступлении погрузилась в мир ожидавших ее наслаждений.
Они вздрогнули от испуга, когда дверь неожиданно с шумом распахнулась. Глаза Габриэля метнули молнии, и он в ярости повернулся, чтобы наказать виновного, но, увидев стоящего на пороге Зевса, с тревогой спросил:
– В чем дело? Что случилось? Испанцы? Нисколько не смутившись при виде сцены, которую он застал, Зевс кивнул.
– Да! Я только что от Моргана. Пока я был там, пришел индеец и принес нерадостную весть – вице-король Панамы с отрядом в три тысячи человек приближается к городу и.., догадайся, кто сопровождает его.
Быстро натягивая штаны и рубашку, Габриэль внимательно изучал расплывшееся в довольной улыбке лицо друга.
– Неужели Дельгато? – спросил он недоверчиво.
– Так точно! Новый вице-адмирал собственной персоной! Если верить индейцам, то Дельгато прибыл в Панаму за несколько часов до того, как отряд тронулся в путь, и сразу же предложил свою помощь. – Он бросил взгляд на Марию. – Как ты думаешь, он знает, что она здесь?
Габриэль повернулся к девушке.
– Он знает, что ты здесь? – спросил он как можно спокойнее.
Мария растерянно смотрела на него не в состоянии вымолвить ни слова. В голове у нее все перепуталось: счастливое ликование и внезапно нахлынувший страх не давали возможности собраться с мыслями. Она не совсем понимала, чего от нее хотят. Да и какое значение может иметь та, что она скажет.
– Я не знаю… Он мог догадаться, что я здесь… Ему не известно, успела ли я отплыть из Пуэрто-Белло до вашего нападения или, к несчастью, попала в плен…
– Значит, прежде чем убить его, я должен сообщить ему о постигшем тебя несчастье, не так ли? – резко спросил Габриэль.
Через минуту ни его, ни Зевса в комнате уже не было. Они отправились к дому Моргана, чтобы поскорее выяснить намерения адмирала. У Моргана уже собрались капитаны нескольких пиратских судов; по их виду можно было сразу догадаться, что тревожное сообщение подняло большинство из них прямо с постели, но, несмотря на это, все были вооружены до зубов.
По тому, как Морган быстро и точно отвечал на многочисленные вопросы капитанов, Габриэль понял, что он контролирует ситуацию.
– Гром и молния! Вы мужчины или перепуганные слюнтяи? Неужели вы думаете, что мы позволим этим испанским собакам вырвать добычу у нас прямо из рук? Как бы не так! – Морган обвел собравшихся уверенным взглядом. – У меня есть план. Испанцы не знают, что индейцы обнаружили их и предупредили нас о приближении отряда… – Он внимательно посмотрел на капитанов и, увидев их напряженные и заинтересованные лица, с лукавым видом произнес:
– Недалеко отсюда есть небольшое ущелье.., прекрасное место для засады. Там могут спрятаться человек сто и даже больше. Что вы скажете на это? – В комнате воцарилась тишина. Не дав им времени опомниться, Морган хитро улыбнулся. – И каждый, кто добровольно примет участие в этой операции, – сказал он твердо, – получит дополнительную часть добычи!
Эта фраза уничтожила последние колебания и решила исход встречи. Через полчаса около сотни пиратов, добровольно вызвавшихся участвовать в операции, начали собираться в путь.
Оставшись с Морганом на несколько минут наедине, Габриэль спросил:
– Это правда, что с испанцами движется отряд Диего Дельгато!
– Да, правда! Индейцы хорошо его знают и ненавидят за жестокость. У одного из них до сих пор сохранились шрамы, которые кнут Диего оставил на его спине пару лет назад. – Морган, прищурившись, посмотрел на Габриэля и насмешливо спросил:
– Эта операция может оказаться для тебя очень выгодной.
– Ты прав, Гарри! А дополнительное вознаграждение оставь себе! – Габриэль с нежностью погладил рукоять сабли. – Возможность заколоть Дельгато – это единственное вознаграждение, которое я прошу!
Только по дороге домой, куда они спешили, чтобы отдать распоряжения перед предстоявшей операцией, Габриэль поинтересовался, что Зевс делал у Моргана в столь ранний час.
– Я просил его освободить священника, чтобы мы с Пилар могли обвенчаться, – нерешительно ответил Зевс.
Габриэль даже споткнулся от неожиданности. Стараясь ничем не выдать своего изумления, он спросил:
– Почему же ты мне ничего не сказал?
– Потому, мой друг, что все эти дни ты находился в душевном смятении и непременно начал бы меня отговаривать.
– И ничто не может повлиять на твое безрассудное решение?
– Ничто, мой друг! – радостно воскликнул Зевс. – Я люблю ее, и прошлой ночью она согласилась выйти за меня замуж при условии, что я найду священника, который нас обвенчает. Я давно искал такую женщину, как моя Пилар, и теперь уж ни за что ее не упущу.
Понимая, что никакие доводы не подействуют на Зевса, Габриэль нехотя замолчал. Уверенный в том, что этот брак не принесет его другу ничего, кроме горя и страданий, он решил возобновить разговор после схватки с испанцами. Может быть, тогда он сможет найти необходимые доводы. Но, наблюдая, как Зевс обнимает и нежно целует Пилар, Габриэль понял, что шансы его невелики.
Сборы были недолгими. Отдав слугам необходимые распоряжения и уже стоя в дверях, Габриэль напряженно посмотрел на Марию, которая вышла проводить ею, и сухо спросил:
– Будешь ли ты скучать без меня, дорогая? Или станешь молиться, чтобы сабля твоего брата не оста вила на мне живого места!
Мария с ужасом представила эту картину. Сердце ее разрывалось на части. Ей хотелось броситься к Габриэлю, прижаться к нему, целовать, умолять остаться с ней и не рисковать своей жизнью. Известие с том, что вместе с испанским войском направляется Диего, что спасение может, быть близко, обрадовало но нисколько не утешило ее. Наоборот, мысли о том что приход испанцев может стать причиной гибели Габриэля или что, независимо от исхода поединка, она никогда больше не увидит его, повергали ее в уныние На глаза Марии навернулись слезы, и, проведя пальцами по его щеке, она прошептала:
– Я буду молиться за вас обоих. – И, повернувшись, побежала прочь.
Габриэль бросился было вслед за ней, но Зевс твердой рукой остановил его.
– Нам пора, мой капитан. Для этого еще будет время потом.
Габриэль понял, что Зевс, как всегда, прав. Сейчас его по-настоящему волновало только одно – где-то там на пути из Панама-сити вместе с испанским отрядом пробирался по джунглям в Пуэрто-Белло его злейший враг, Диего Дельгато, человек, убивший его жену, поработивший сестру и чуть не сломивший его собственный дух. Единственный человек, которому он желал смерти. Все мысли о Марии отошли на задний план, и вскоре, шагая вместе со своим отрядом по тропе, он думал только о том, чтобы найти и убить Диего.
Глава 10
После ухода мужчин дом казался пустым и необычайно тихим, и, лежа на огромной кровати, Мария плакала так горько, что сердце ее готово было разорваться на части. Он ушел, и она, возможно, больше никогда не увидит его. Ее охватила паника, едва она подумала, что его могут убить, а когда ожившие воспоминания перенесли ее на Эспаньолу и перед глазами возникло безжизненное тело англичанина, лежащее на траве, Мария застонала, содрогнувшись от ужаса.
Все что угодно, но только пусть он останется жив. Пусть он будет дерзким, высокомерным, пусть бесит ее своим поведением, но она не желает ему смерти, несмотря на то что он считается злейшим врагом ее семьи. Ему предстоит поединок с Диего, который идет освободить ее из пиратского плена и увезти домой, в Каса де ла Палома, где она проведет остаток жизни, вспоминая смеющиеся зеленые глаза англичанина… Даже если она больше никогда не увидит его сурового лица, не услышит его низкого голоса – пусть он останется жив!
Стон вновь вырвался из груди Марии, и, уткнувшись головой в подушку, она зарыдала с новой силой Что ей делать? Как быть? Диего движется сюда с вооруженным отрядом, но хочет ли она этого? Нет Все ее мысли сосредоточились на опасности, грози вшей Ланкастеру.
Где же ее фамильная гордость? Брат рискует жизнью, а она проливает слезы из-за человека, мечтающего его убить. В ее душе опять началась борьба. Мария села на кровати и, вытерев слезы, обвела взглядом комнату, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь, что отвлекло бы ее от этих навязчивых мыслей. Но он ничего не могла с собой поделать, и напряжение, нараставшее внутри нее, воскресило в памяти кошмарны сны, мучавшие ее каждую ночь. Неужели им суждено сбыться, и вскоре в джунглях на поляне сойдутся смертельной схватке два самых главных в ее жизни человека?.. Она не желала смерти своему брату, но и не испытывала к нему глубокой симпатии и привязанности, и это только усиливало мучившее ее чувств вины. Мария боялась признаться в том, что, если бы от нее зависел исход поединка – кому жить, а ком умереть, – то в глубине души она уже сделала свой выбор. Слезы снова полились по щекам. Она самое низкое, самое подлое существо на свете. Если бы можно было как-то предотвратить эту схватку…
Дикая, отчаянная идея завладела Марией. Если бы она была там… Девушка гнала прочь эти мысли, не они мертвой хваткой вцепились в ее сознание. Она должна быть там! Она не должна позволить им убить друг друга!
Мария соскочила с кровати и нервно заходила по комнате. Как осуществить этот невероятный план? Мысли в бешеной скачке сменяли друг друга. Но остановиться на чем-то конкретном ей долго не удавались.
Появление Пилар отвлекло ее. Зная, что прошло слишком мало времени и еще рано ждать новостей она тем не менее с испугом посмотрела на дуэнью.
– Есть новости? Ты что-нибудь слышала? – спросила она враз пересохшими губами.
– Нет, голубка моя, – Пилар понимающе улыбнулась. – Они ушли совсем недавно. Нам предстоит еще долго ждать вестей. – Улыбка исчезла с ее лица, и в глазах появилось напряженное выражение. – А когда мы узнаем новости, они могут оказаться совсем не такими, как бы нам хотелось.
Впервые за все время их знакомства Мария видела Пилар такой расстроенной.
– Что бы ты хотела услышать?
– Что с Зевсом все в порядке, и он скоро будет со мной, – ответила Пилар без колебаний.
– Ты любишь его! – закричала Мария, не веря что эта умудренная опытом, практичная женщина могла так стремительно влюбиться.
– Да! Очень! – Пилар смущенно улыбнулась. – И не спрашивай меня, как это случилось, потому что ; сама ничего не понимаю. Я даже не представляла, что в моем возрасте вообще можно влюбиться, да еще в морского разбойника. Но это правда! Я его безумно люблю, Мария! – Щеки ее покрыл румянец. – Вчера ночью он сделал мне предложение и… – Засмущавшись, она на мгновение замолчала. – В общем, я согласилась.
При этих словах Мария с завистью посмотрела на подругу, но, не желая омрачать ее настроение своими метаниями, улыбнулась и сказала:
– Я так рада за тебя! Когда вы собираетесь обвенчаться и где будете жить? На Ямайке? И он будет продолжать… – она запнулась, не решаясь назвать то, чем занимались Зевс и Габриэль.
– Нет-нет, – сказала Пилар, обнимая Марию за плечи, – он обещал бросить все это и начать нормальную жизнь. У него на Ямайке есть кусок земли, и, поддавшись уговорам Габриэля, он хочет стать почтенным плантатором. Зевс говорит, что если он собирается стать женатым человеком и к тому же отцом семейства, то самое время бросить пиратскую жизнь.
– Отцом семейства? Ты что, беременна? Но за такое короткое время невозможно определить…
Обрадовавшись, что можно поговорить о чем-то что отвлечет ее от мрачных мыслей, Пилар быстро заговорила:
– По мнению Зевса, это все вопрос времени. С Мария! Я никогда не чувствовала себя такой счастливой! И никогда так не боялась. Если с ним что-нибудь случится, я этого не перенесу.
– С ними ничего не должно случиться, – тихо произнесла Мария, уткнувшись в плечо Пилар. – От должны остаться живы! Должны!
Она думала рассказать дуэнье с своем плане, но заранее зная, что та начнет ее отоваривать, решила все сохранить в тайне. Если ей хочется осуществить задуманное, то медлить нельзя, а Пилар все говорил, и говорила о Зевсе. Мария улыбнулась: темнокожий гигант вряд ли узнал бы себя в лих восторженны рассказах. Неожиданно Пилар сказала.
– Ты не возражаешь, если я оставлю тебя? Я чувствую – страхи за его жизнь доведут меня до слез и чтобы отвлечься от грустных мыслей, займусь-ка я домашними делами. – И, поцеловав свою воспитанницу в щеку, дуэнья удалилась.
Если бы мысли Пилар не были заняты одним толь ко Зевсом, столь быстрое согласие Марии насторожило бы ее. Но думы ее были о другом.
Как только Пилар ушла, Мария приступила к осуществлению своего дерзкого плана. Она решила одеться мальчиком, юнгой с пиратского корабля. Возможно, по здравом размышлении, она сама бы испугалась того, что собиралась предпринять, но времени на раздумья не было, напротив, страх и чувство вины подгоняли ее.
Она надела найденные в одном из сундуков поношенные штаны и рубаху, туго обмотала грудь под рубахой плотной тканью, подвязалась куском желтого шелка и критически посмотрела на себя в зеркало. Никто бы не мог догадаться о ее принадлежности к женскому полу, если бы не волосы; их Мария заколола большим костяным гребнем и спрятала под старой соломенной шляпой, которую случайно нашла на кухне, там же она раздобыла и небольшого размера потрепанные сапоги, принадлежавшие, видимо, кому-то из слуг. Все, что она надела, было ей непомерно велико, но это ее нисколько не волновало: она уже давно заметила, что члены братства не страдали излишней щепетильностью в выборе одежды. Измазав лицо сажей, она схватила со стола пустое ведро и тихонько выскользнула из дома. Теперь ей осталось миновать стражей, которых Габриэль расставил вокруг дома, но и это оказалось делом несложным. Охранявшие дом пираты получили приказ следить за женщинами, а не за перепачканным сажей мальчиком-слугой.
С сильно бьющимся сердцем Мария заспешила с холма вниз, с трудом веря в свою удачу. Отойдя подальше от дома, она бросила ведро и бегом припустилась к городским воротам.
Найти тропу, которую совсем недавно проложили в джунглях две сотни ног, было несложно, поэтому очень скоро Мария уже шла по ней и, чтобы не сбиться с пути, внимательно вглядывалась в оставленные пиратами следы. Она не хотела думать о том, что будет, когда она их нагонит. “Вот когда найду, тогда и решу”, – легкомысленно думала она.
Чем дальше уходила Мария в джунгли, тем плотнее смыкались над ней зеленые заросли. Кричали загадочные большие птицы, на вершинах деревьев о чем-то “переговаривались” обезьяны, сотни маленьких длиннохвостых попугайчиков перелетали с ветки на ветку. Остановившись, чтобы перевести дух, она осмотрелась. Джунгли полны опасностей: хищники, гигантские питоны, ядовитые змеи. И словно подтверждая ее мысли, то, что она приняла за гибкую лиану, неожиданно соскользнуло вниз. Издав дикий крик, Мария отскочила в сторону и, не помня себя от страха, бросилась в гущу леса.
Как долго она бежала, Мария не помнила, но, остановившись, поразилась странной для джунглей тишине – не было слышно ни звука. С удвоенной осторожностью Мария двинулась вперед, вглядываясь в очертания притихшего леса и стараясь угадать, что же заставило умолкнуть его обычно шумных обитателей. Она настолько увлеклась, что не заметила полусгнившего ствола под ногами, споткнулась и с шумом полетела вперед, упав на лежащего в засаде корсара. Послышалось приглушенное ругательство, и крепкие руки втащили Марию под сень огромного куста.
– Ради Бога, парень! Потише! Ты хочешь указать этим папским собакам, где мы их поджидаем? – прорычал пират.
Мария с перепугу только затрясла головой, не в состоянии вымолвить ни слова и благодаря судьбу за то, что хоть на этот раз шляпа не слетела с ее головы. Пират молча рассматривал ее своим единственным глазом, на другом красовалась черная повязка; его голова была обмотана большим желто-зеленым платком, из-под которого торчали пряди грязных волос, в ухе висела большая золотая серьга; длинные черные усы завершали этот живописный портрет. Таких длинных усов Мария еще никогда не видела.
– Держись старины Дженкинса, парень, и он постарается уберечь тебя от неприятностей, – сказал одноглазый. – Где твое оружие?
От страха Марий не могла вымолвить ни слова, но Дженкинс истолковал ее молчание по-своему и, выругавшись, достал из-за пояса длинный кинжал и сунул его Марии в руку.
Переведя дух, девушка огляделась вокруг. Сначала она не увидела ничего, кроме кустов и деревьев, но, приглядевшись, вскоре различила среди буйной растительности лежащих в засаде пиратов. Подняв голову, она поразилась тому, сколько людей сидело еще и на деревьях; стволы их аркебуз были направлены в одну точку, но за ветвями кустарника Мария не могла различить куда именно. Она раздвинула ветви и… затаила дыхание.
Под ней расстилалось узкое ущелье крутые склоны которого были покрыты густыми зарослями. Даже ее неопытный взгляд сразу оценил, насколько это место было удобно для засады. На противоположном склоне она уже без удивления обнаружила пиратов Моргана, ожидающих приближения появившейся невдалеке цепочки людей.
Лучи жаркого тропического солнца отражались в стальных шлемах проходящих по дну ущелья испанцев, которые медленно прокладывали себе путь сквозь заросли кустарников. Мария напряженно всматривалась в лица солдат, стараясь разглядеть среди них брата и, не найдя его, беспомощно застонала. Дженкинс метнул на нее злобный взгляд, и Мария пригнула голову, закусив губу от досады, что так глупо привлекла к себе внимание. Она отвернулась в сторону и не видела, как внимательно изучал ее единственный глаз старины Дженкинса. Его подозрения усилились, когда он обратил внимание на ее точеные ноги, красоту которых не могли скрыть даже грубые чулки.
– С какого ты корабля, парень? – подозрительно спросил Дженкинс.
Мария с трудом сглотнула и, надеясь, что ее испанский акцент не очень будет заметен, резко ответила:
– С “Черного ангела”… Корабль Ланкастера…
– А, – тихо произнес Дженкинс. – Странно, что я не узнал тебя, я ведь тоже из этой команды.
– Я новенький, – пробормотала Мария, проклиная судьбу за то, что та привела ее к людям Габриэля.
Она не зря опасалась. Провести Дженкинса ей не удалось. Он с первого взгляда понял что к чему и, внимательно осмотрев ее, отвернулся, стараясь незаметно разглядеть, где притаился капитан. Эта капитанская девчонка – лакомый кусочек! Не найдя Ланкастера и боясь потерять из виду “нового” члена экипажа, Дженкинс приготовился к бою. Кто бы мог подумать, что при таком суровом раскладе – тридцать против одного – он еще должен играть роль ангела-хранителя, оберегая эту глупую девчонку!
Мария в нерешительности наблюдала за происходящим. Внутренний голос твердил ей, что она должна предупредить брата и людей, идущих вместе с ним, о смертельной опасности. Но тогда это будет предательством по отношению к Ланкастеру. Она понимала, что ни разум, ни чувства не хотят подчиняться ей. Одна мысль о том, что придется кого-то предать, парализовала ее. Несколько раз она была готова закричать, но мысль о Габриэле, лежащем где-то рядом в засаде, останавливала ее.
Может быть, Мария, и решилась бы на что-нибудь, но, словно угадав ее мысли, Дженкинс по-своему распорядился сложившейся ситуацией. Вытащив из-за пояса пистолет, он стукнул Марию рукояткой по голове и, когда она упала без чувств, удовлетворенно хмыкнул. Лучше стерпеть гнев капитана за то, что он так обошелся с его девчонкой, чем позволить ей накликать на них беду.
