Текст книги "Прекрасный незнакомец"

Автор книги: Ширли Айртон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Айртон Ширли
Прекрасный незнакомец

1

Дженифер бросила взгляд на контрольные приборы. Все в норме. Впрочем, это было ясно и без приборов.

Мотор, сыто и размеренно урча, уверенно пожирал пространство и время. Медленно вращалась земля, убегая под крыло. Видимость по горизонту была хорошая, ориентиры на земле просматривались четко и соответствовали полетной карте. Слева вдали все пространство занимал уходящий в бесконечность синевато-зеленый, вечно неспокойный Тихий океан, справа сквозь воздушную дымку тускло просвечивали красноватые обнаженные скалы…

И Дженни позволила себе расслабиться и улыбнуться.

– Ты одна в вышине, в прозрачно-голубом небе, вместе с пушистыми облаками и ангелами, – шепнула она себе, наслаждаясь сказочным ощущением полета, без которого не может жить ни один человек, покоривший небо.

Полет благополучно подходил к концу, вскоре будет виден городской аэропорт, место намечаемого приземления и парковки ее «чессны» – изящной воздушной лошадки.

Будем надеяться, подумала Дженни, что предварительные договоренности по телефону будут соблюдены и здесь найдется место для стоянки и укрытия от непогоды моего самолета.

Она оглянулась назад и невольно вздохнула с облегчением. Похоже, что ей повезло. Риск оправдался, хотя она не сразу решилась пойти на него. Уж больно пугающим был метеопрогноз к концу полета. Но все обошлось. Ей удалось все же обогнать, точнее, обогнуть по краю и опередить наступающий грозовой фронт, от которого маленькому самолету могло не поздоровиться. Риск стоил того, иначе она могла опоздать к месту будущей работы, а начинать новую жизнь с опоздания не хотелось. Слишком многое в жизни зависит от первых впечатлений о тебе.

Правда, это стоило дополнительной нервотрепки и длительной болтанки в воздухе, от которой выворачивало все внутренности. Но это пустяки. Всего лишь небольшое жизненное испытание и проверка лояльности высших сил к ее судьбе. Дженни верила в свое предназначение, и до сих пор ее вера и убежденность оправдывались. У нее всегда получалось все задуманное, по крайней мере в главном – в учебе и карьере.

Она успешно закончила курс прикладной психологии в Калифорнийском университете и стала бакалавром. А затем добилась назначения на должность психолога на военно-воздушную базу. Правда, если честно признаться, то во многом благодаря связям отца. Все-таки адмирал, командующий эскадрой. Сейчас как раз бороздит Средиземное море на своем авианосце.

Но ее назначение пойдет, прежде всего, на пользу самим военным. Дженифер в этом не сомневалась. Она занялась докторской диссертацией, связанной с изучением воздействия условий летной работы на психологию летчиков истребительно-штурмовой авиации. Соответственно, главным результатом ее деятельности должна стать разработка методик психологической адаптации к стрессовым ситуациям и снятия последствий психологического перенапряжения у летного состава.

У Дженни было два серьезных увлечения в жизни – небо и психология. И в обеих областях она достаточно преуспела. Особенно повезло с самолетом. Отец постоянно бороздил мировые океаны и моря по периметру зоны жизненных интересов США. Мать часто вылетала к нему в период заходов его корабля на береговые базы. Несколько раз она брала с собой дочку. Так Дженни познакомилась с Афинами в Греции, Йокосукой и Токио в Японии, Субик-Бэй и Манилой на Филиппинах.

Свои летние каникулы в школе и в университете Дженифер нередко проводила в Техасе, на ранчо у дяди, крупного скотопромышленника. Здесь она пристрастилась к полетам на самолете. Дядя был боевым летчиком во время второй мировой войны, и, занявшись после войны бизнесом, не захотел расставаться с небом. Для этого обзавелся собственным самолетом, регулярно меняя устаревшую модель на более современную и насыщая ее техническими новинками. Постепенно дядюшка приохотил к этому делу и любимую племянницу.

Из него получился весьма неплохой инструктор и наставник. Собственных детей у дяди не было, так что девочке достались все его неизрасходованные родительские чувства.

Обширный инфаркт, закрывший бывшему летчику дорогу в техасское небо, одновременно натолкнул его на мысль отдать штурвал своего испытанного, хорошо ухоженного и великолепно оснащенного самолета в надежные руки. А чьи руки могут быть надежнее, чем руки весьма способной, сообразительной, положительной во всех отношениях и проверенной родственницы.

Так что после окончания университета Дженифер ждал неожиданный и великолепный подарок – симпатичный аэроплан, перевязанный розовой ленточкой и украшенный по борту рисунком фривольно одетой техасской дамочки верхом на разъяренном быке.

Мать была, конечно, против такой экзотики в жизни дочери. Но отец и здесь поддержал. Ему всегда хотелось иметь сына, и его отсутствие он компенсировал соответствующим воспитанием единственной дочери, поощряя ее мальчишеские увлечения. Например, он довольно благосклонно отнесся к ее занятиям айкидо – разновидностью японских боевых искусств, заявив, что это пригодится в общении с чрезмерно настырными поклонниками. Вместе с тем отец был достаточно консервативен и всегда выступал против излишней эмансипированности женщин, особенно против их проникновения на флот. Считал, что тем самым попираются сами основы и традиции мореплавания. Как говорится, женщина на борту приносит одни несчастья и мешает в бою.

Несколько сложнее выглядела ситуация с личной жизнью Дженифер. Точнее, в последние месяцы девушке было просто не до нее. Никаких любовных похождений, никакого секса. Никаких ухаживаний и ужинов в ресторанах, никаких тривиальных вздохов под луной и трепетных поцелуев. Никаких приглашений на чашку кофе и самокрутку с «травкой» у себя дома после полуночи. В общем, жизнь без пленительной романтики и оздоровительных эротических процедур. Все силы и время уходили на построение трамплина для прыжка в будущее, на закладку перспективных основ ожидаемой блестящей карьеры в области прикладной психологии.

Ну вот и местный гражданский аэродром. Дженифер включила переговорное устройство для связи с землей и запросила разрешение на посадку. Конечно, лучше всего было бы эффектно приземлиться прямо на военной базе. Она не раз во время полета представляла себе эту сцену. Белоснежно-красный самолет с нарисованной на борту красоткой в шортах, бюстгальтере и техасской шляпе, оседлавшей разъяренного быка, уверенно и ювелирно точно опускается на взлетно-посадочную полосу. Затем короткая пробежка и непринужденное выруливание на стоянку, рядом с хищными остроклювыми истребителями. К самолету бегут люди, много людей, и все в белоснежной офицерской форме или оливковых летных комбинезонах, сплошь молодые красавцы-брюнеты, высокие, мускулистые, коротко подстриженные, с мужественными лицами и выразительными глазами.

Столпившись у трапа, они с изумлением наблюдают, как из пилотской кабины появляется она, стройная, синеглазая, с развевающимися на ветру длинными светлыми волосами, в голубых джинсах в обтяжку на соблазнительных округлых бедрах, в потертой летной кожанке на плечах и традиционном белоснежном шелковом шарфе пилота на точеной шее. Их новый кумир, предмет обожания, поклонения и мечтаний. К ее ногам летят охапки цветов, а уши заполняет гул восхищенных голосов.

Но, к сожалению, воздушно-психологический триумф и демонстрацию победы феминизма на земле и в воздухе придется отложить. В жизни многое выглядит значительно сложнее, чем в девичьих мечтах. Еще, не дай бог, собьют прямо на подлете к закрытому военному объекту в порыве усердия и бдительности, без всяких предварительных запросов и объяснений. И останется база временно или навсегда без талантливого, красивого и обаятельного психоаналитика.

Так что пора отвлечься от грез. Взлетно-посадочная полоса и стоянка для самолетов уже в поле видимости. Настает самый ответственный момент – заход на посадку. Направление и скорость ветра благоприятные, взлетно-посадочная полоса не забита, так что все должно пройти гладко. Самолет временно придется оставить на местной охраняемой стоянке и добираться до военной базы на машине. Может быть, взять такси? Или сразу арендовать машину? И, скорее всего, лучше выехать на базу завтра с утра. Судя по карте, это довольно далеко от аэропорта, и сегодня она уже не успеет вовремя добраться. Да и грозовой фронт вот-вот догонит ее и изольется на землю буйным ливнем и вспышками молний.

Так что надо скорее укрыть самолет, закрепив его понадежнее, лучше всего оставить в закрытом ангаре. А самой искать убежище где-нибудь в ближайшей местной гостинице, чтобы не попасть под проливной дождь. Кстати, надо будет заодно сбросить свой дорожно-летный наряд, сменить джинсы и техасские сапоги на обычный деловой костюм, более подходящий для леди-психолога, будущего доктора наук.

Стивен сидел в баре уже несколько часов и наблюдал, как за окнами беснуется ураган, щедро поливая стекла и выбивая на них барабанную дробь, как буйный ветер выгибает деревья, как тьму за окном прорезают вспышки молний и сотрясают раскаты грома.

Возвращаться в такую погоду на базу на своем мощном гоночном «Харлей-Дэвидсоне» он счел безумием. Да и настроения для этого не было. В состоянии психологического надлома лучше побыть какое-то время вдали от сослуживцев, от их бесконечных расспросов и назойливого сочувствия, к тому же далеко не всегда искреннего.

Хотелось просто напиться и побыть в одиночестве. Или, оставаясь инкогнито, излить душу кому-нибудь постороннему, перед кем не страшно обнажиться изнутри. Потом случайные собеседники расстанутся и разойдутся в разные стороны, быстро забыв этот странный, сумбурный разговор двух абсолютных незнакомцев.

Он даже оставил в номере свою кожаную пилотскую куртку со всеми летными эмблемами, с которой обычно редко расставался, тем более, когда предстояла поездка на мотоцикле. Но это одеяние слишком привлекало к себе внимание, и в толпе окружающих, особенно в барах, всегда находился чересчур общительный и назойливый человек, чаще всего бывший пилот. Номер в гостинице Стивен интуитивно заказал себе заранее, сразу по прибытии, и явно не прогадал. С началом разгула буйной стихии холл гостиницы, который было видно из бара, стал быстро наполняться различными людьми, главным образом пассажирами самолетов, рейсы которых были отсрочены по погодным условиям.

Стивен допивал уже вторую двойную порцию виски со льдом, вновь и вновь прокручивая в голове результаты недавнего происшествия. В руководимой им группе курсантов летной школы во время учебного воздушного боя один из учеников, выполняя фигуры высшего пилотажа, не рассчитал маневр и попал под воздушную струю от двигателя впереди летящего самолета. В результате – потеря управления, беспорядочное падение самолета и попытка пилота катапультироваться, закончившаяся трагически.

Заело фонарь кабины, и при срабатывании катапульты парень пробил его собственным телом.

Конечно, официально капитан Стивен Брайтон не был виноват в случившемся. Это подтвердило и служебное расследование. Но осталась горечь и щемящая пустота в душе, которая всегда возникала, когда он терял кого-то из своих друзей и сослуживцев. Сама профессия летчика предполагала высокий уровень риска и неизбежность потерь. Но привыкнуть к этим потерям было невозможно. Тем более что на его долю пришлось слишком много утрат.

В раннем детстве, когда Стиву было всего четыре года, умерла его мать. Ее унес рак легких. Потом в корейском небе погиб отец. На него навалилось сразу два реактивных МИГа. Тогда новейшие реактивные «Супер Сэйбры» только начали поступать на фронт, и на своем устаревшем винтокрылом самолете у отца практически не было никаких шансов на спасение.

Потом, закончив после колледжа летную школу офицеров резерва, после недолгой доподготовки, юный лейтенант Брайтон попал во Вьетнам в качестве пилота морской авиации. Летал на своем «Фантоме» и над северным, и над южным Вьетнамом, и днем, и ночью, и в ясную, идеальную для полетов погоду, и в почти нелетную по понятиям мирного времени, на грани экстремального риска. Не раз чувствовал себя как камикадзе перед последним вылетом в жизни. Не хватало только ритуальной белой повязки смертника на лоб и последней чашечки сакэ. Не раз видел ночное небо, прошитое насквозь прожекторами и трассирующими пулями, и расцвеченное взрывами зенитных снарядов.

Видел вспоротые этими снарядами самолеты и разлетающуюся в клочья самолетную обшивку после точного попадания зенитных ракет.

Несколько раз приходилось вступать в бой с вьетнамскими МИГами, щедро поставляемыми русскими. Два раза терял ведомых и один раз горел сам, успев катапультироваться. При этом весьма удачно приземлился на парашюте не в болото к крокодилам и не в расположение вьетконговцев, а прямо на позиции американской морской пехоты.

Но одно дело терять людей на войне, а другое – в мирное время. И тем более тех, кого готовил он сам, тем самым как бы лично отвечая за их безопасность. Поэтому подсознательно он испытывал давящее ощущение вины. Чего-то недосмотрел, чему-то недоучил, что-то вовремя не подсказал. Не уберег молодого, задорного парня от чрезмерной лихости и глупой самонадеянности.

Хотя пьет он сейчас, конечно, зря. Алкоголь на него почти не действовал, да еще в таком взвинченном состоянии. Наверное, гораздо более эффективным средством для снятия напряжения было бы общение с какой-нибудь девицей. И не обязательно красоткой. Подошло бы любое теплое, упругое и отзывчивое женское тело, рядом с которым можно было бы забыться и раствориться в нем без остатка. И лучше, чтобы у этого тела не было имени, и чтобы не надо было вести умные или глупые разговоры, копаться в превратностях и мелочах личной жизни и быта, блуждать в потемках и закоулках женской души. Во всяком случае, в прошлом это не раз помогало, особенно во Вьетнаме.

Он сидел в обычном сайгонском баре, насквозь прокуренном и шумном, с окнами, затянутыми проволочной сеткой для защиты от гранат террористов. Бар был битком набит американскими и вьетнамскими вояками различных родов войск и в различных по фасону и цвету униформах, а также их временными подругами, в основном из местных недорогих и непритязательных проституток, еще более разнообразивших окружающую цветовую гамму своими пестрыми нарядами. Стивен тогда получил три дня отпуска для восстановления психической устойчивости, после того, как ранили его напарника. Да и самолет нуждался в ремонте. Так что вылетов не было, и он был временно свободен.

Эта вьетнамка сразу привлекла его внимание. Небольшой рост, изящная фигурка. Кукольное лицо с миндалевидными печальными глазами. Густые шелковистые волосы цвета антрацита, свободной волной спадающие на хрупкие плечи. Необычно высокая для туземки грудь, прелесть которой подчеркивал национальный костюм – длинное, обтягивающую фигуру красное платье из плотного шелка с разрезами по бокам, из-под которых виднелись широкие белые шаровары.

А главное – она совершенно не вписывалась в окружающую толпу. Девушка сидела одна за столом, и почему-то никто не подсаживался к ней, несмотря на переполненность помещения. Вокруг нее как будто был воздвигнут защитный барьер, которым она отгородилась от окружающего мира, от его треволнений и суеты. Стивен тоже не решился бы прервать ее уединение, если бы не поймал случайно ее взгляд. В нем была такая бездна тоски и одиночества, и одновременно призыв о помощи… Стивен почувствовал столько родственного в ее состоянии, что не смог удержаться. Какая-то неведомая сила приподняла его, и он вдруг оказался за ее столом, напротив, молча вглядываясь в бездонные темно-карие глаза. Он не помнит, сколько это длилось. Они были только вдвоем, вне пространства и времени, впитывая в себя переживания и боль друг друга.

А потом так же молча, не сговариваясь, оба встали и пошли к выходу. Он, обожженный войной американский морской летчик, в белоснежной форменной одежде, обильно украшенной ленточками боевых наград. И она, в праздничном красном наряде, юная вдова вьетнамского пилота, обугленные останки которого были затеряны среди обломков самолета где-то в джунглях. Вышли из того бара, в котором она была с мужем перед его последним вылетом.

2

Несмотря на все издержки профессии, Стивену нравилось быть летчиком, членом корпорации избранных и покорителем просторов пятого океана, нравилось чувствовать себя частью этого элитного братства. Привлекала жизнь, полная новизны, ярких приключений и острых ощущений, обеспечивающая постоянный приток в кровь адреналина. В детстве он мечтал стать астронавтом, бесстрашным первопроходцем в сказочных мирах галактик и созвездий. Грезил о встречах и налаживании дружественных контактов с представителями инопланетного разума и готовился защищать Землю от злобных космических агрессоров.

Но астронавтом он не стал. Слишком рано родился. Зато из него получился прекрасный пилот. Видимо, это было заложено генетически, от отца.

И еще ему очень нравились женщины. Причем любые. Любых форм и размеров, любого цвета кожи, любого оттенка волос и глаз, с разным темпераментом и технологией общения. Наверное, ему точно так же понравились бы и инопланетянки, даже если бы они выглядели несколько нетрадиционно для гуманоида. Лишняя пара верхних конечностей, глаза на затылке и изумрудная или аквамариновая кожа, как он предполагал, его бы не смутили. То есть, как говорится, он любил женщин больше, чем себя. Они это чувствовали и нередко отвечали ему взаимностью.

Стивен открыл глаза и сфокусировал взгляд. Наверное, он слишком долго пребывал в другом измерении, вдали от этого мира, в своих мечтах и воспоминаниях. Но что-то побудило его к возвращению на эту землю. Что-то необычное и волнующее, вызывающее смятение и пробуждающее надежду. Какое-то шестое чувство. Он бегло пробежал глазами по полусфере зала, привычным движением боевого пилота в небе, пытаясь сразу выявить источник будоражившего сигнала. Да, он не ошибся. Этим источником была она, прекрасная незнакомка, явно только что вошедшая в этот бар.

Когда она предстала перед его глазами, в нем что-то словно щелкнуло, и изображение окружающей среды вдруг резко расплылось и стало исчезать. Умчались прочь, в небытие, и раскаты грома, и вспышки молний, и шум толпы. Казалось, все застыло вокруг, и воцарилась абсолютная тишина, в которой остались только они двое – он и она.

Она вошла так, как будто была владелицей этого места, и, несмотря на царивший вокруг хаос и шум, сразу же привлекла к себе взоры окружающих. Это первое впечатление от ее появления навсегда отложилось в его памяти.

Порывистый ветер, раскачивающий деревья за окнами гостиничного бара, косые струи дождя по стеклу, вспышки молний и гулкие перекаты грома. И вдруг появляется это диво, как будто внезапно материализовавшись из мира взбунтовавшихся стихий и хаоса.

Она была вся мокрая. Не просто промокшая, а мокрая насквозь. Вся пропитанная дождем, до самой последней нитки на теле. Темные пряди волос облепили изящную головку, одежда также весьма плотно прилегала к телу. Еще одна жертва резкой и довольно редкой для этих мест смены погоды. Не зря этот район в свое время был избран для строительства воздушной базы – именно из-за довольно устойчивого в течение всего года климата, благоприятного для полетов. Но отклонения от нормы могут быть в любом деле.

Он мог бы ей посочувствовать, не раз испытав на себе в прошлом такие же превратности погоды, и в тропиках Вьетнама, и в снегах Аляски, где когда-то провел зимний отпуск по приглашению друга. К счастью, этим его недолгий опыт общения с вечной мерзлотой и полярной ночью ограничился. И слава богу. Если не считать Вьетнама, его военная служба в плане географического разнообразия шла в щадящем режиме. В Антарктиде военно-воздушных баз у США пока не было.

Но эта женщина не нуждалась в сочувствии. По крайней мере, она не выглядела внешне как человек, нуждающийся в чьем-либо сочувствии, не была похожа на бедную, несчастную жертву климатических катаклизмов. Она стояла непринужденно и величественно, в ее глазах полыхало пламя ярости. Впору посочувствовать провинившейся стихии. Похоже, что чрезмерная влажность одежды и создаваемые этим неудобства вызывали у этой амазонки не подавленность и заторможенность, а негодование и жажду борьбы. Ему понравилось, как она прокладывала себе путь среди плотной толпы, и, несмотря на внешнюю хрупкость незнакомки, люди торопливо уступали ей дорогу.

Возможно, из-за того, что она была женщиной, прекрасной дамой, а большинство здешней публики было представлено мужской частью человечества. К тому же еще не слишком пропитанной винными парами и находившейся здесь в основном из-за причуд погоды, а не для того, чтобы подцепить какую-нибудь красотку на вечерок, а то и на всю ночь, дабы не скучать в одиночестве. И потому демонстрировавшей некоторую галантность и светскую уступчивость при виде столь необычно выглядевшей леди.

Однако, скорее всего, как представлялось Стивену, такое отношение определялось ее контрастом с окружающей средой. Она выглядела слишком величественно среди этой толпы, словно королева, по своей монаршей прихоти милостиво посетившая подгулявшую сельскую свадьбу по пути во дворец.

Незнакомка прошла ближе к бару и, по случайному совпадению, решила устроиться по соседству с пораженным этим сладостным видением матерым воздушным волком. Впрочем, поступила она так, видимо, даже не подозревая об этом, просто подсознательно завороженная его восхищенным взглядом.

– Чего-нибудь горячего, – потребовала прелестная незнакомка у бармена, положив одну руку на стойку и небрежно бросив на пол свою огромную дорожную сумку, обозначив тем самым личную зону безопасности, в которой присутствие посторонних было нежелательным. С нее обильно стекала дождевая вода, как будто пол поливали из огородной лейки. Дама демонстративно посмотрела по сторонам в поисках свободного стула, явно ожидая, что кто-то проявит галантность и уступит ей свой.

Безусловно, таковой тут же нашелся. Естественно, в лице самого Стивена. Внутренне усмехаясь над собой, он оторвался от сиденья и внешне беспристрастно предложил даме занять свое место.

– Прошу вас.

– Спасибо. – Она приняла это как должное и с достоинством, не спеша, примостилась на сиденье. Стекавшая с красавицы вода быстро образовала лужу вокруг, отделив ее, словно крепостным рвом, от присутствующих.

Девушка провела рукой по волосам, небрежно закинув назад слипшиеся пряди. Бармен поднес ей кружку с горячим содержимым, похоже, кофе по-ирландски с добавкой виски, на что дама милостиво кивнула головой и отхлебнула глоток, вновь одобрительно качнув головой. А затем успокоенно вздохнула и заметно расслабилась, как будто почувствовав, что корабль, похоже, выбрался из шторма. Хотя и несколько потрепанным, но без больших потерь, без серьезных поломок и течей, в целости и сохранности, надежно пришвартован наконец в тихой гавани. И можно сбросить с плеч тяжесть капитанской ответственности, сойти с мостика на берег, вознаградить себя за понесенные лишения, а также отметить одержанную над стихией победу.

После некоторого пребывания в молчаливой задумчивости она наконец заметила стоящего рядом с ней Стивена, тоже не спешившего начать вступительную беседу, дабы не спугнуть раньше времени очаровательную соседку излишней навязчивостью. Заодно он имел возможность спокойно, не отвлекаясь, рассмотреть более детально это прекрасное послание судьбы со столь великолепным телом, весьма рельефно обтянутым мокрым нарядом.

На ней были надеты темно-синяя шелковая блузка с длинными рукавами и такого же цвета шелковая юбка. Эти предметы туалета так плотно прилипали к телу, что казались как будто нарисованными на нем. То, что по замыслу должно было выглядеть как строгий деловой наряд, сейчас смотрелось исключительно эротично. Такое зрелище вызывало у любого взрослого мужчины с нормальной гетеросексуальной ориентацией желание упасть на колени, признаться в любви с первого взгляда и попросить постоянное политическое убежище и прописку в ее постели.

И еще у дамы были великолепные огромные глаза редко встречающегося ярко-синего цвета, в тон одежды. Сейчас эти глаза смотрели на него холодно и строго.

– У вас нет зонта? – наконец решился начать диалог пилот, чтобы прервать затянувшееся молчание и напомнить о своем присутствии.

– Кто-то украл его в аэропорту, – сообщила царственная незнакомка, тем самым дозволив простолюдину войти в круг ее общения. У нее было произношение, не характерное для местных жителей, с их протяжным, несколько манерным говором. Стало быть, она тоже относилась к разряду путешественников.

– Надо же! И вы тут же попали под ливень… – посочувствовал Стивен.

– Да, к сожалению. Не люблю сюрпризы, особенно такого рода.

Голос был низким, с легкой хрипотцой, размеренным, уверенным и столь же холодным, как и ее глаза. Но в комплексе с женственными очертаниями ее фигуры это обеспечивало незнакомке неотразимую притягательность – эффектная комбинация огня и льда. Жесткая, волевая и одновременно немыслимо сексуальная… И, безусловно, очень темпераментная и ненасытная в постели. Из тех, что любят повелевать мужчиной во всем и везде, даже в интимных отношениях. Наверное, принадлежит к когорте женских слуг дьявола, то ли суккубов, то ли инкубов, он всегда путался в этой христианской мифологии, способных завлечь и одурманить любого мужчину и высосать из него все жизненные соки.

В начале вечера Стивен планировал ограничиться двумя стаканчиками горячительного за стойкой бара, а затем отправиться в свою комнату на ночлег, дабы отдохнуть как следует, про запас, перед предстоящей тяжелой трудовой неделей. Но теперь присутствие очаровательной соседки существенно изменило эти планы. Поэтому, как только освободился соседний с дамой стул, он тут же занял его.

– Не суетитесь и не пытайтесь, – тут же предостерегла его красотка. Даже не поворачивая головы и глядя прямо перед собой, продолжая посасывать свой согревающий напиток.

Стивен не стал торопиться с ответной репликой. Вначале надо было освоить уже завоеванные позиции и продумать план дальнейших действий, дабы не напортачить сразу и не сморозить какую-нибудь глупость. Красотка явно норовистая и требует весьма осторожного и деликатного подхода. Поэтому он вначале поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, и запустил как бы невзначай, попутно, пару ослепительных улыбок в сторону подошедшей симпатичной барменши. И только затем уже открыл рот.

– Чего не пытаться?

– Не пытайтесь меня очаровать и не мечтайте добраться до моих трусиков.

Стивен искренне рассмеялся от столь откровенной и неожиданной реплики. Женщина выглядела дьявольски великолепно, весьма греховно, невероятно сексуально, царственно и одновременно очень забавно. Довольно редкое сочетание. Просто уникум и раритет.

– А почему вы полагаете, что я собирался этим заняться? Или это предполагается автоматически при любом вашем появлении в общественном месте? – спросил он невинным голосом. – Я даже не думал об этом первоначально, но теперь вы заронили в мое сознание эту соблазнительную мысль. И мне трудно будет избавиться от нее. Во всяком случае, сразу же. Так что вся ответственность за последующее развитие событий ложится теперь на вас.

– Почему я так считаю? Ну, наверное, судя по тому, как вы откровенно похотливо рассматривали мои груди и бедра, они вам понравились, и вы уже мысленно примерялись, что будете с ними делать, когда доберетесь до вожделенного. Это было очень красноречиво написано на вашем лице. Я понимаю, конечно, что это не ваша вина. Это у вас в генах, мужская биологическая запрограммированность. Определенный беспорядок в мозгах, природный атавизм, оставшийся с первобытных времен.

– И вы полагаете, что мне с этим атавизмом самому не справиться? Не хотелось бы, конечно, пугать, но ваши предупредительные меры могут иметь обратный эффект. Они только привлекают внимание к вашей личности.

– Вы правы. – Она наконец развернулась к нему лицом, уже слегка раскрасневшимся от внешнего тепла в баре и внутреннего разогрева организма после нескольких глотков кофе по-ирландски. – Как мужчина, вы не можете не быть беспомощным рабом собственных плотских устремлений. Вам не устоять перед позывами вашего тела. Понимание этого, полагаю, несколько облегчит чувство вины, и вы сможете спать спокойно, не мучимый совестью. С человеческой природой трудно совладать, особенно мужчине.

– Спасибо за содержательную лекцию по прикладной биологии и психологии. Теперь буду чувствовать себя намного спокойнее и увереннее в жизни. Никаких комплексов неполноценности и других фрейдистских штучек. Ибо против зова природы, действительно, не пойдешь.

Стивен слегка нагнул голову и принялся, теперь уже не скрывая этого, откровенно и с интересом разглядывать незнакомую красавицу.

Дама все более оживала, распускаясь как весенний цветок прямо на глазах. Это было видно не только по румянцу на ее лице, но и по таявшим льдинкам в ее глазах, по ее потеплевшему бархатистому голосу. А когда она скрестила ноги, точнее, свои прекрасные стройные ножки, то они выглядели уже явно просохшими, до самых трусиков.

– Честно говоря, – серьезно и почти убедительно сказал Стивен, – у меня вообще не было намерений соблазнять вас. Я не пытался, как вы изволили выразиться, добраться до вашего белья. – Он заметил ее недоверчиво-скептический взгляд, но это его не смутило. Еще более проникновенно, доверительным тоном он продолжил свою сольную партию: – На самом деле, как раз перед вашим приходом, я собирался пойти лечь спать. У меня впереди весьма трудная, напряженная неделя.

– Ну что ж. Это прекрасное намерение. И мне бы не хотелось препятствовать ему. Будем считать, что вы уже приняли свой «ночной колпачок», и вас ничто не задерживает. Мужчина должен сохранять себя для главного в его жизни – для работы, – серьезным и одновременно слегка насмешливым тоном заметила дама.

Однако именно появление этой женщины разом смело все его планы и избавило от остатков здравого смысла и хладнокровия. И совсем не в силу ее неотразимой сексуальности. Точнее, не только из-за нее. Не только из-за возбужденно торчащих из-под блузки сосков. Не только из-за шелковой юбки, плотно облегающей красивые бедра. Не только из-за притягательного, волнующего аромата ее тела, обещавшего райское удовольствие и греховные наслаждения. Не из-за кожи, несомненно, мягкой и бархатистой на ощупь, хотя он ее еще не касался. Но ему так хотелось согреть ее своим дыханием и руками…

Нет, главная причина была совсем в другом. Однако он никак не мог толком определить ее для самого себя и сформулировать. Он попытался разобраться наспех, предварительно, в своих ощущениях и понять, что же в этой женщине могло быть такого, что притягивало к ней взор, что в ней так возбуждало и волновало.