Текст книги "Моя (СИ)"
Автор книги: Шира Юки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
18
Марина.
Макар не дал мне взять Санечку на руки, легко перехватив ее. Я хотела возразить, но под его взглядом закрыла рот, ничего не сказав. Я, как и мама, не любила все лечебные заведения, но ради дочери готова потерпеть. После того, как мы сняли верхнюю одежду и надели бахилы, медсестра провела нас в детское отделение. Стены здесь были разрисованы персонажами из мультфильмов, а медперсонал был в оранжево-желто-зеленых медицинских костюмах, совсем непохожих на больничные. Даже на медицинских масках нарисованы улыбки и веселые рожицы.
Макар передал Сашу медсестре и та понесла ее в кабинет, я дернулась за ними, но мужчина удержал меня, обняв за плечи.
– Ее понесли на мрт, там ее усыпят, чтобы провести обследование без помех. Ты будешь только мешать. А чтобы тебе было некогда нервничать, ты сама сейчас пройдешь диагностику.
Я недоуменно уставилась на начальника, но он шепнул на ухо:
– Иди, иначе накажу.
И я безропотно отправилась за другой медсестрой. У меня взяли кровь из вены, а потом уложили в аппарат мрт. После чего я почти бегом вернулась в коридор, где с кружкой кофе сидел Макар.
В кабинет нас пригласили минут через пять ожидания, но я успела накрутить себя от волнения. Врач, мужчина лет под пятьдесят, подробно узнал у меня о симптомах, а потом начал расспрашивать о беременности и родах. Вопрос о моих заболеваниях меня не смутил, но я впала в ступор, когда врач посмотрел на Макара и попросил его:
– Теперь вы расскажите о своих заболеваниях.
– Послушайте, какое это имеет отношение к состоянию моей дочери? Этот мужчина не ее отец.
– Хорошо, не надо нервничать, – мужчина посмотрел на медсестру и та куда-то убежала. – Расскажите о заболеваниях отца ребенка. Чтобы иметь полную картину, мы должны знать о тех заболеваниях, которые могли проявиться из-за генетических особенностей родителей. Вы знаете, чем болели Ваши родители?
Я побледнела, начиная догадываться.
– У мамы была онкология, – произнесла слегка охрипшим голосом. – О болезнях отца дочери ничего не знаю. Что с Сашей? Онкология?
Я не заметила, как вернулась медсестра, и всунула мне в руки стакан. Она настойчиво подтолкнула мою руку со стаканом к моим губам, и я отпила глоток, но тут же отодвинула стакан от себя, всегда ненавидела валерьянку. Почувствовала твердые уверенные руки на своих плечах. Макар?
– Да.
Я закрыла глаза, сглатывая ком слез. Держись, Марина, ты нужна дочери. От твоей истерики ей лучше не станет. Но слезы потекли, не спрашивая разрешения.
– Вы вовремя обратились, есть время для лечения. Нужна пересадка костного мозга. Для этого лучше всего подойдет ближайший родственник, но вы, Марина Александровна, не подходите. Возможно, ее отец сможет стать донором, когда он сможет приехать на диагностику?
Не успела я ответить, как послышался сдавленный хрип:
– Маррррина!
Я оглянулась на Макара. Он все также стоял за спинкой моего стула, сейчас больно вдавливая в мои плечи свои сильные пальцы. Его взгляд был направлен на медицинскую карту Саши, где стояла дата ее рождения. Мужчина кашлянул, прочищая горло и спросил врача:
– У вас делают тест на отцовство?
19
Макар.
Я всматривался в лицо девочки на моих коленях, пока она внимательно разглядывала часы на моей руке, вертя ее в разные стороны. Она могла быть как моей дочерью, так и Арсена, или Гошки, или… Любого из тех садистов, кто кончал в Марину в ту ночь… Кто был уже мертв… Девочка похожа на Марину, могу ли я быть ее отцом? Как говорила моя бабушка, шансов пятьдесят на пятьдесят: либо «да», либо «нет».
– Макал, – ребенку надоели часы, и она стала разглядывать меня, – а у меня сколо день лозденья, в Новый год.
– Я знаю.
– Мне будет во, – Сашок показала четыре пальчика, сунув их мне под нос.
– Да ты совсем большая станешь.
– Ага. А сто ты мне подалис?
– Саша! – покраснев, тихонько вскрикнула Мариша. – Нехорошо выпрашивать подарки у незнакомых людей, – нравоучительно добавила.
– Макал не незнакомый людь. Я зе его знаю. А я у деда Молоза заказала папу. А ты любис мою маму?
– Саша!
– Да, люблю, – честно ответил девочке.
– Это халасо, – проговорила серьезно. – Тогда возьми нас с мамулей и бабулей замузь!
Марина закрыла лицо руками и ее плечи затряслись. Не понял, она плачет или смеется?
– Саш, это очень ответственный шаг, – серьезно проговорил, нахмурив лоб. – Я могу подумать?
– Мозесь. Подумай. Меня в садике Витька позвал замусь, но он плотивный, за косы делгает. Я за Миску хосю, а он Алину любит.
– Да, Саш, такова жизнь, – глубокомысленно поддержал я ребенка.
– Мамулеська тозе так гавалит, а бабуська вздыхает.
– Дааааа, – вздохнул и я.
– Так сто подалис?
– А что ты хочешь?
– Ну, папу мне подалит дед Малоз, – убежденно заявил ребенок. – А ты сестлиську, или блатиську, как у Алинки.
Я посмотрел на Марину, ей было совсем не до смеха. В это время к нам подошла медсестра и вручила мне конверт. Марина, казалось, даже дышать перестала, да что греха таить, и у меня сперло дыхание. Я открыл, достал лист, пробежал его глазами и шумно выдохнул, прижав к себе девочку и вдыхая аромат ее волос.
Мою девочку.
Мою дочь.
99,8 %.
Марина.
Мы вновь сидели в кабинете врача. Теперь уже с Сашкой. Она так и не слазила с рук Макара, вцепилась в него, как маленькая пиявка. Я смотрела на них и искала схожие черты лица, но не находила, все же Санька была похожа на меня. Врач посмотрел результаты обследования Макара:
– К сожалению, вы тоже не можете быть донором.
– Почему? Мы самые близкие родственники ребенка, и почему не подходим?
– Проблема в том, что у Марины Александровны редкая группа крови.
Макар взглянул на меня, на врача.
– Насколько редкая?
– Только 1 % населения.
– Что? – не поверил мужчина.
– Четвертая отрицательная. У вас первая положительная. Не буду углубляться в генетику, но результат сидит у вас на коленях, с третьей отрицательной группой крови, которая также редко встречается, как и четвертая. Донором могла бы стать сестра-близнец, или сестра или брат, рожденные от этих же родителей. Но нет никакой гарантии, что и они подойдут.
– У нас есть время, чтобы родить? И не повредит это второму ребенку? – Макар задавал те вопросы, что крутились у меня в голове, но я не могла их произнести из-за слез, душащих меня.
– У Саши есть от двух до пяти лет, если уже сейчас начать лечение. Малышу не повредит, так как возьмется кровь из пуповины во время родов, ребенка это не коснется.
Я выдохнула, взяла себя в руки и спросила:
– Это поможет?
– Я дам вам координаты клиник в Израиле и Германии, где подобные операции поставлены на поток.
Макар посмотрел на меня, накрыл мои ледяные пальцы своей горячей ладонью, сжал их, поддерживая меня. Он тоже заметил, что врач не дал положительный ответ.
– Какие шансы? – Он хотел конкретики, я же готова ухватиться за минимальную возможность. Глядя на дочь, доверчиво прижавшуюся к широкой груди мужчины, который оказался ее родным отцом, я вдруг поняла, что ради нее, чтобы она жила, я бы даже смогла еще раз вернуться в ту жуткую ночь и снова пережить все издевательства. И уже сегодня я буду умолять Макара о ребенке.
20
Макар.
Мои девочки сидели на заднем сиденье и о чем-то секретничали.
– Может, пообедаем? – даже не надеясь на положительный ответ, предложил.
– Да-да, хосю кУсать.
Марина вздохнула, наши взгляды встретились в отражении зеркала заднего вида.
– Хорошо, поехали ку-шать, – специально для дочери по слогам проговорила.
– Я так и гавалю, ку-сать.
Марина закрыла рукой глаза, и, словно, оправдываясь передо мной, пояснила:
– Мы только начали ходить к логопеду, даже к платным очередь.
– Я сам начал поздно говорить, как мне рассказывала мама, наверное, этим Саша пошла в меня.
Я проехал пару ресторанов, где ребенку будет не очень уютно, и остановился перед пиццерией. Когда мы уселись за столиком и сделали заказ, я продолжил прерванный разговор:
– Саша, а ведь дед Мороз уже исполнил твое желание – я твой папа.
К моему удивлению, девочка отреагировала спокойно:
– Ты станес моим папой, когда зенисся на мамулеське, бабулеське и мне, а пока ты плосто Макал.
– Марина, ты выйдешь за меня замуж?
– Нет, – чересчур быстро ответила девушка.
– Почему?
– Зачем?
– Не будь еврейкой, не отвечай вопросом на вопрос.
– А что ты имеешь против евреев?
– Ничего.
Это был абсолютно абсурдный разговор. Мы оба это понимали, но продолжали.
– Макал, ну ты сто, дулак?
– Саша!
– Кто так делает? – не обращая внимания на окрик матери, продолжил ребенок. – Где цветы? Где музыка? Где кольцо? – Дулаааак, ой дулаааак! – Сашка закрыла глаза ладошкой, растопырив пальчики, и подглядывая между ними.
– Да, Саш, ты права, я дурак. Но ты не возражаешь, что я женюсь на твоей маме?
– Неее, тока ты зенисся не тока на мамулеське, но и на мне и на бабулеське. Мамулеська нас не блосит.
– Да, Макар Анатольевич, прежде чем делать мне предложение, подумайте, готовы ли вы жить в одном доме с тещей. Маму я не брошу.
– Марина, тебе не кажется странным обращение ко мне по имени-отчеству?
– Нисколько. Вы все еще мой начальник. Кстати, у меня с сегодняшнего дня больничный по уходу за ребенком.
– Кстати, Марина Александровна, я видел, как вам открывали больничный. Я хочу, чтобы у Саши было мое отчество. И фамилия. Также, как и у тебя. Откуда взялась фамилия Коростелева, если ты не вышла замуж? Или сразу развелась?
– Это мамина девичья.
– Зачем?
Марина пожала плечами:
– На работе мужчины чересчур активно приставали, вот и появился муж, фамилия и кольцо.
Я протянул руку, взял ее правую в свою, и аккуратно снял кольцо.
– Оно тебе больше не понадобится. Ну что, Санька, доела?
– Ага, – дочка погладила свой животик, – замалила сельвяська.
Я не понял, что она сказала, и повернулся к Марине. Та впервые за сегодняшний непростой день тихонько рассмеялась и "перевела":
– Заморила червячка. Это мама так говорит, когда мы перекусываем чем-то на бегу, а не полноценно обедаем.
– Права мама, ой, права.
Довез девочек до дома, подхватил уставшую дочку на руки и зашел в лифт. Не успели мы приехать, как Саша уже спала, забавно сопя маленьким носиком-пуговкой.
– Марина, я сейчас обзвоню все клиники, которые нам посоветовали. Вечером заеду, поговорим.
Марина.
– Вечером заеду, поговорим.
В этом он весь, самоуверенный, прущий напролом вперед, не видя преград. Именно такой он мне и нравился. Другой бы сказал "можно я заеду?" и я бы ответила отказом. Макар не принимает отказы. Для него не существует слова "нет". Именно таким был папа, мама чувствовала себя с ним, как за каменной стеной. Именно такого мужа я хотела. Но одна первомайская ночь перечеркнула все мои мечты и желания. Во мне осталась только оболочка меня прежней. Когда я узнала о беременности, думала, сойду с ума. Первой мыслью было немедленно сделать аборт. Анализы и не утешительные прогнозы: аборт – стопроцентное бесплодие в будущем. Первые месяцы я ненавидела ребенка в своем животе, и она, словно извиняясь, вела себя очень тихо– не было ни токсикоза, ни сумасшедших желаний чего-то несовместимого, как клубника с селедкой или мясо с вареньем. До тридцати недель ребенок никак не проявлял себя, и я была благодарна за это маленькому человечку. Мама рассказывала, как тяжело она сама переносила беременность мной, из-за этого, и не родила больше никого. Сперва я собиралась родить и отказаться от ребенка. Я не стала узнавать пол, мне было это неинтересно. Роды тоже прошли легко, но девочка родилась на месяц раньше, была очень слаба, и акушерка уговорила меня покормить ребенка, потому что у них кончилась смесь, а ребенок плачет, а у меня много молока. Я тогда сказала, что готова накормить двоих или троих чужих, но не одну свою. Но мудрая женщина принесла мне мою девочку. Когда она взглянула на меня своими глазенками, мне показалось, что на меня смотрит ангел. Смотрит и даже не упрекает в бессердечии. Она словно говорила мне: "Мамочка, я не виню тебя, я понимаю, почему ты хочешь меня бросить. Я люблю тебя и буду любить, даже если ты сейчас выкинешь меня в окно на мороз. Ведь ты моя мамочка, просто поэтому я тебя люблю". Покормив ее один раз, я не смогла отказаться от нее. Мама поддержала меня и помогла мне с дочкой.
В этот момент распахнулась дверь соседский квартиры, и оттуда вывалился как всегда бухой сосед дядя Вася. Было ему лет сорок, но выглядел он на шестьдесят.
– О, шалава, опять мужика привела! Рабочим людям спать мешаешь своей скрипучей кроватью. Хоть отодвинь ее от стены! – закричал он, дыша перегаром мне в лицо, перепутав меня с соседкой из другой квартиры.
Я покраснела, не зная, что сказать Макару, и что он сейчас подумает обо мне. А мужчина передал мне дочку и шепнул:
– Уложи ее в кроватку, я тут разберусь. Поговорю с твоим соседом, и зайду к тебе.
– Осторожнее, он сидел за убийство, – шепнула ему так, чтобы сосед не услышал, задев губами ухо Макара, и от прикосновения посыпались искры. Я отшатнулась, а мужчина аккуратно прикрыл за нами дверь.
21
Макар.
Есть же на свете такие уроды, схватил мужика за грудки, хорошенько встряхнул, и проговорил, тщательно выговаривая каждое слово:
– Еще раз скажешь плохо о моей женщине– убью.
– Об этой шалаве что ли? – мужик неопределенно махнул рукой в сторону закрытой двери и сразу получил в солнечное сплетение, а потом в лицо. Кровь хлынула из сломанного носа, попав и на мое пальто.
Когда и откуда в его руке появился складной нож, я даже не заметил, но вовремя среагировал, выбил его из руки, и принялся методично избивать подонка. Тренировки не прошли даром, и тут его тюремные замашки ему не помогут. Сзади открылась дверь, и я резко обернулся. На пороге квартиры стояла женщина лет под сорок, в разорванном на плече халате, под глазом наливался синяк. Но не это меня поразило. Женщина была беременна, а за ее ногу цеплялось еще двое: мальчик лет пяти и девочка постарше. Все трое молча смотрели на главу семейства.
– Не убивайте его, пожалуйста. Хорошие люди не должны сидеть из-за таких, как он.
– Это ваш муж? – женщина кивнула, – Почему вы не уйдете от него? Он же так и убьет вас когда-нибудь, если не постеснялся поднять руку на беременную женщину.
– Некуда уходить, мы продали мою квартиру и его дом, чтобы купить эту квартиру, только оформлена она на его мать. А я сирота. Куда я пойду с двумя детьми и животом? И работы нет. Он хоть какие-то продукты покупает.
В это время открылась еще одна дверь, и я увидел взволнованную Марину.
– Макар, у тебя кровь! – вскрикнула моя девочка и подскочила ко мне, обхватила мое лицо своими ладошками и принялась разглядывать, ища раны. Услышал, как хлопнула дверь, это соседка зашла в квартиру, уведя детей.
– Мариночка, – обхватил ее лицо, как она мое, прижался лбом к ее лбу, а потом принялся покрывать поцелуями ее глаза, щеки, нос, губы. Почувствовал легкое сопротивление, и сразу отпустил.
– Твои руки в крови, – Боже, как она права, на них кровь десяти, нет, одиннадцати душ. – Пойдем, надо промыть их и обработать ссадины.
– О чем ты? – сперва не понял я.
– Твои руки, на них кровь, надо помыть. Спасибо, что заступился. Он каждый день пьет, а потом ходит по подъезду, стучит в двери, ищет с кем подраться. Когда мы покупали квартиру, он сидел, мы не знали, что будет такой сосед. Бедная Валя, он постоянно ее бьет, она детей закрывает собой, он изверг, убил собутыльника в драке, и ее когда-нибудь убьет.
– Давай поможем ей. Только надо собрать их вещи прямо сейчас, пока он в отключке.
Марина кивнула и первая бросилась к соседке. Дверь была не заперта, Валентина была на кухне, убирала осколки разбитой посуды. Дети затихли где-то в глубине квартиры, хотя где можно спрятаться в двухкомнатной квартире? Я не стал разуваться, а Мариша была в домашних тапочках, поэтому мы прошли без задержек. Услышав наши шаги, женщина вздрогнула, но, увидев нас, а не мужа, расслабилась.
– Марина, простите, вы же знаете Васю, как напьется, ищет, с кем подраться, – начала оправдывать мужа.
– Если не находит, бьет вас? – напрямую спросил, и женщина только кивнула.
– У меня есть для вас работа. Но для этого вы должны переехать ко мне.
– Я в любовницы и содержанки не гожусь уже, – невесело хмыкнула не старая еще женщина, показав на свой живот.
– Нет, Валентина, вы не так поняли. Мне нужна домработница. Круглосуточно, поэтому жить будете у меня, я выделю вам с детьми две комнаты, питание и проживание за мой счет, плюс зарплата два раза в месяц. От вас требуется порядок и свежая еда, – не стал говорить ей при Марине, что, возможно, оеа будет еще и няней, ведь Марина еще не дала свое согласие на переезд ко мне.
– И дети вам не помешают?
– Разве могут дети помешать? К тому же, скоро мы переедем в большой дом, там уже идут отделочные работы, а там места очень много.
Валентина беспомощно оглянулась, и начала суетиться, складывая кастрюли и тарелки на стол. Я остановил ее, положив ладонь на плечо.
– Валентина, успокойтесь. Соберите детей, игрушки, одежду, документы. Кастрюли у меня есть.
Женщина всхлипнула:
– Да, конечно. Я сейчас. Я соберу, – и начала перекладывать на место посуду.
– Валя, пойдем, я помогу тебе собраться, – вмешалась Марина.
Пока женщины складывали вещи, я позвонил Сергею, попросил отправить к нам машину с грузчиками.
22
Марина.
Я разглядывала спальню в темных тонах в квартире Макара. И кто расскажет мне, как я тут оказалась? Еще утром я думала ехать ли с ним в клинику с дочкой, а вечером стою перед огромной кроватью, застеленной коричневым покрывалом. Сзади хлопнула дверь и я подскочила от неожиданности, но не обернулась. Толстый ковер заглушал его шаги, а я даже зажмурилась, чтобы не видеть. Что я испытывала? Страх, решимость и немного предвкушения. Сцепила пальцы в замок, чтобы скрыть, как они трясутся. Его руки легли на мои плечи и легонько погладили. Дыхание опалило мою шею, но поцелуя не последовало, он вдыхал мой аромат. Мое сердце билось где-то в горле, и я была близка к обмороку.
– Мариша, – его хриплый от желания голос ворвался в мое сознание, – не надо меня бояться, я не зверь. Ничего не случится без твоего желания.
– Я хочу! – мой голос был такой же охрипший, но от страха.
– Знаю. Ты хочешь спасти дочь. Я тоже. Но сегодня я хочу тебя просто обнять, у нас был тяжелый день. Давай просто поспим, маленькая моя.
– Нам надо… – мой голос сорвался, слезы выступили на глазах.
– Тссс, один день ничего не изменит, – его нос прошелся по моей шее. – Доверься мне, малышка. В этот раз мы все сделаем правильно. От тебя так вкусно пахнет, надеюсь, ты взяла этот гель?
Я даже растерялась: на кону жизнь нашей дочери, а он интересуется каким-то гелем.
– Не знаю, мама собирала вещи в ванной.
– Ирина Юрьевна чудесная женщина, теща у меня мировая, уверен, она не забыла твой любимый гель для душа, или чем от тебя пахнет.
– Теща? – встрепенулась я. – Я еще не вышла за тебя замуж.
– Это ненадолго, завтра в десять у нас покупка свадебного платья, в одиннадцать у тебя запись в салоне красоты, а в три у нас регистрация.
– Чтоооо? Ты меня спросил?
– Спросил, ты ответила "нет", поэтому я самостоятельно принял решение.
– Но я… – я развернулась в кольце его рук, и злобно пыхтела, но уже знала, что проиграла.
– Ты – моя, малышка, – его поцелуй был совершенно невесомым. – Мы оба это знаем. Пойдем в душ, я тебя помою, и будем спать, завтра тяжелый день, тебе нужно хорошо выглядеть, чтобы наши дети, глядя на наши свадебные фотографии, знали, что их мама счастлива.
Я могла бы сказать, что буду счастлива, только когда моя дочь поправится, но к чему сотрясать воздух, он и так все это знал. Я подчинилась, как и сотни раз до этого.
23
Макар.
Подхватил малышку на руки и понес в ванную. Еще прежний хозяин квартиры установил здесь душевую кабинку и джакузи. Девочке надо расслабиться, поэтому выбрал последний вариант. Поставил Марину на ноги, сам занялся приготовлениями.
– Раздевайся, – приказал негромко, совсем как раньше, услышал шорох одежды, но не стал оборачиваться, чтобы не смущать ее еще больше. У меня вся жизнь впереди, чтобы насмотреться на ее совершенное тело.
Разделся сам, стоя все также спиной к Марине. Перешагнул бортик и опустился на дно джакузи с пеной, пахнущей шоколадом.
– Иди ко мне, – протянул руку, и она доверчиво вложила в нее свою, аккуратно переступила и спустилась ко мне, без возражений усевшись между моих ног, слегка вздрогнув, почувствовав ягодицами напряженный член.
Я не дал девочке шанса отстраниться, привлек ее к своей груди, положив одну ладонь на живот, другую на шею. Малышка с шумом втянула воздух в легкие, но я больше ничего не делал, даже пальцы замерли на ее шелковистой коже.
– Закрой глаза, – прошептал ей на ушко, поглаживая пальцами тонкую шейку, напоминая и себе, и девочке, как красиво смотрелся на ней ошейник. Марина сглотнула, повернула голову ко мне, наши взгляды встретились. Вызов. Малышка ослушалась приказа, и ждала, как я отреагирую. Проверка. От того, как я сейчас поступлю, будет зависеть вся наша следующая жизнь.
– Ты ослушалась моего приказа, – тихо проговорил ей в губы. – Ты помнишь, что ждет тебя за это?
– Ты накажешь меня сейчас? – с недоверием спросила интриганка.
– Наказания бывают разные. Я не причиню тебе боли, пока ты сама не попросишь об этом, но сейчас я накажу тебя по-другому, – говорил я тихо размеренным голосом, налив гель для душа на ладони, растирая ими плоский животик.
Приподнял ее ягодицы, усадив ее попой на свои бедра, раздвигая коленями ноги, раскрыл ее для своих ласк. Левая рука все также лежала на шее, не давая ей подняться с моей груди, правая скользила по телу. Живот, бедра, живот, грудь. Я ласкал все ее тело, намеренно избегая соски и сладкого местечка между ног. Стоящий колом член упирался в ямочку на пояснице, и больше всего на свете я хотел войти им в любую из дырочек, но, прикусив губу изнутри, сдерживался из последних сил, распаляя малышку, пока не услышал ее первый стон удовольствия. Тогда моя рука скользнула между ее ножек, поглаживая набухшие складочки, проникая в узкую дырочку и вокруг клитора, не задевая его.
Марина заерзала, пытаясь подставить под мою руку свое лоно, нещадно скользя по члену, и я взорвался, но сумел подавить стон, до крови прикусив нижнюю губу. Благодаря тому, что мы были в воде, Марина не заметила моего позора.
– Пожалуйста, – взмолилась она, пытаясь свести ноги вместе, но я не позволил.
Тогда Марина положила одну свою руку на грудь, сжав сосок, другую – между ног, погладив клитор, томно простонала, откинувшись на мою грудь. Я позволил ей это, чтобы тут же приказать:
– Руки на бортик.
Девочка немедленно подчинилась и прошептала:
– Пожалуйста, не мучай меня.
– Любимая, я не мучаю, я наказываю.
– Макар, пожааааалуйста. Ты хочешь, чтобы я умоляла? Или мне снова называть тебя Господином? Или хозяином?
– Нет, Голубоглазка, – прошептал, целуя ее шею за ушком. – Просто выполняй мои приказы. Скажи, ты ведь скучала без моих приказов?
Маленькая вредина отрицательно помотала головой, и я глубже ввел два пальца между складок, погладив ими стенки влагалища, задевая пресловутую точку джи. Остановился за секунду до взрыва.
– Ааааах, – разочарование. – Д-да. Скучала, – признание далось Марине нелегко.
Подушечкой большого пальца надавил на клитор, одновременно поглаживая пальцами изнутри, и другой рукой сдавив сосок. Взрыв был моментальный и бурный.
Сцеловывал слезы с щек, перевернув малышку, поглаживал по спине, успокаивая, дожидаясь, когда утихнут последние спазмы оргазма и улягутся эмоции.
– Как ты?
– Спасибо. Мне, действительно, не хватало тебя и твоих приказов, – так тихо, что мне пришлось напрягать слух, признала Марина.
– Любимая, посмотри на меня.
Марина подняла голову от моей груди.
– Я хочу попросить у тебя прощения за всю ту боль, что ты испытала по моей вине. Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ты, Саша и наши будущие дети плакали только от счастья.
Марина долго смотрела мне в глаза, нет, в душу. Потом медленно кивнула, наклонила голову и поцеловала меня в губы. Вода остывала и я решил, что пора перебираться в спальню, да и малышка почти заснула на мне.
Когда укладывал мою девочку на кровать, она уже спала, но стоило мне отстраниться от нее, чтобы дотянуться до одеяла, как она сжала мою руку и прошептала:
– Не уходи, не бросай меня.
– Никогда больше.
